Текст книги "Мастер"

Автор книги: Николай Леонов

Соавторы: Георгий Садовников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Подполковник покосился направо. Там, за пыльным стеклом такси, сидела в обнимку застывшая пара молодых.

– Современный детектив должен прекрасно стрелять, знать боевое самбо, стенографию и фото, водить все марки машин и печатать на машинке, а в отсутствие врача...

Это громко произнес Зубов. Они уже давно спорили за его спиной. Судя по всему, Леонид отбивался от двоих. А может, нападал. И загибал пальцы.

"Наш простой советский детектив, – подумал Серафим Петрович. Интересный парень этот Зубов. Прямо со страниц воображаемого приключенческого романа. Сочиняет на ходу. Ну, если роман относительно талантлив, то это не так уж и плохо. В его возрасте, конечно. А с годами наступит житейская зрелость. Опадут покровы романтики. И окажется: какая уж тут романтика – копаться в человеческой грязи! И профессия станет суровой и обыденной. И тогда наступит испытание перед долгом. Кем быть, так сказать. Уйти в геологи или остаться служакой. Но есть и третий выход. Принять борьбу как свой личный нравственный принцип. Но это дается не всем.

Все это будет у Зубова потом. Пока в конечном счете нужен результат. Главное – найти опасного мерзавца. И как можно скорее. Кто знает, чем кончится его следующая кража. Не все бывают покорны в таких ситуациях, и тогда – убийство. Еще одна насильственная смерть.

И где этот хвост, за который можно схватить и вытащить зверя наружу?"

"Почерки пробоев схожи", – так сказал работник НТО.

Он имеет в виду три последние кражи. Пробои были сделаны там тем же орудием. Этакое жало с характерным изломом.

А что еще было общее между этими кражами? Каждый раз исчезала крупная сумма денег. Иными словами – в квартирах у всех пострадавших лежали большие деньги. У налетчиков промаха не было. Это означало точный подвод. Кто-то с острым нюхом вел разведку и потом наводил на кражу. А тот приходил и работал в перчатках. Каждый раз в перчатках. И здесь он в перчатках. Если не ошибся Николай Иванович. И если не ошибся, то значит преступник очень матер и к тому же не одиночка. Он в квартире один, словно призрак, но за дверью их несколько. И каждый на своем посту. Поэтому все чисто и аккуратно. И делалось спокойно. И точный подвод. Ни одной промашки. И уж не слишком ли для одного – четыре подготовленные кражи? Один давно бы ушел на дно и там затаился еще после первой жирной добычи. Но их тут несколько, и только подавай. Это общее, А в чем отличие этой кражи от предшествующих? Забрали только деньги. В прошлых случаях брали и дорогое тряпье. Здесь только деньги. Что это: попытка сбить следствие с толку? Мы – не мы. Или грабеж учинили другие? Прибыло их полку. А может, только осторожность, и всего...

Серафим Петрович неловко шевельнулся, в пояснице резко заломило. Он застыл, пережидая боль. Точно решил ее обмануть, дескать, его нет и она, мол, может убраться восвояси.

Боль поверила и уползла куда-то вглубь, где было ее логово. Подполковник сел поудобней и послушал, что происходит сзади.

Там Зубов все еще вел наступление. Он опирался уже на литературные источники. Его оппоненты помалкивали.

"Так кто же преступники? – подумал подполковник. – Ясно, не дети, нашедшие кратчайшую прямую к бюджету на мороженое. Здесь видна мозолистая рука кустаря-рецидивиста. Нахальная уверенность зрелого волка, досконально изучившего материальную часть капканов и способного разбирать их с закрытыми глазами. А коли так, его фотография должна числиться в нашей картотеке. Но только кто же он? Его хвост вроде бы и мелькнул, но он еще призрачен. Он скользит в руках и не дается. Ибо плоть его – факты. У розыска пока предположения. Они, словно компас, дают направление, но горизонт широк впереди и пуст, простирается от края до края".

Машина свернула с Петровки в боковой переулок, и шофер сказал:

– Вот мы и дома, – и заглушил мотор у подъезда.

Предстояла высадка из машины, и радикулит оживился. Тогда подполковник напустил на себя озабоченный вид и начал рыться в карманах. Он ждал, когда выйдут сотрудники. Они вышли и, в свою очередь, ждали его. Тогда он стал еще озабоченней, махнул им рукой – мол, ступайте, я тут долго, черт побери! И потом только полез из машины.

– Отсидел, понимаете, ногу, – с фальшивой беззаботностью сказал Михеев, поймав заинтересованный взгляд шофера, но сейчас же последовал сильный выстрел изнутри, и подполковник замер, как сомнамбула.

Шофер с удивлением смотрел на начальника.

Подполковник пришел в себя, постоял у машины, якобы полюбовался на старую церковь, и поднялся к себе на четвертый этаж.

У кабинета ждали сотрудники. Он повесил пальто, кивнул Зубову – прошу, начинайте, – с отвращением покосился на зияющую ловушку кресла и пристроился возле трубы отопления.

– Прежде всего преступник очень опытен. Я хочу начать именно с этого, – произнес Зубов торопливо, будто в нем прорвалась плотина. – Он умен и многое знает, этот тип.

– А может, это был сам Шлёпа? – невинно вставил Марков, и все засмеялись – это была популярная шутка.

В отдаленные времена водился такой незадачливый вор Шлепа. Не вор, а растяпа. Он блестяще проник в квартиру известного ученого, точно в дверях был не замок, а брикет сливочного масла. Шлепа сгреб большие деньги и напялил на себя заграничный костюм хозяина. А свой швырнул небрежно в мусорное ведро и скрылся, словно дух. Но тут его и подвела элегантная рассеянность. Он оставил в кармане пиджака паспорт с пропиской, и милиции понадобилось на поиски грабителя ровно столько времени, сколько необходимо для того, чтобы доехать от места преступления до квартиры Шлепы. Его застали за стиркой носков, и Шлепа долго держал мыльные руки над головой, ничего не понимая.

Это было давным-давно, и след Шлепы затерялся в толще лет, но шутка о незадачливом жулике прочно вошла в быт розыска.

– Продолжайте, – кивнул Михеев.

Мысли Зубова почти совпадали с его собственными. Лишь ход их был более извилист. Зубов нырял в кипящую пучину рассуждений, и порой казалось, там ему и будет конец, но он все же выбирался на отмель, и каждый раз в точке, близкой к мнению Михеева.

В том, что кража не была случайной, Зубов тоже не сомневался.

– Кража тщательно продумана, и преступник все учел до мелочей. Мы имеем дело далеко не с новичком. И искать его нужно среди старого преступного мира. Именно там. В каждом его движении виден огромный опыт. Вы только посмотрите: когда появилась сестра хозяина, он твердо знал: это могла быть только она, и больше никто не придет. Иначе он не был бы так хладнокровен. Потом...

– Вы полагаете, встреча с Крыловой входила в его расчет? спросил подполковник.

– Вряд ли. Это пахло "мокрым делом", а на "мокрое дело" знаток уголовного кодекса вряд ли рискнет. Это ни к чему, если можно без встречи. Скорее здесь просчет. И вот тут начинаются противоречивые места. Степень подготовки преступления говорит о том, что он орудовал не в одиночку. С другой стороны, этот промах наводит на мысль об обратном. Попробуем представить, как все произошло, как он столкнулся с Крыловой. Смотрите, она ушла в восемь утра, а кража совершилась в девять, – сказал Зубов, блестя глазами и раскрасневшись от азарта. – Окажись их хотя бы двое, второй, наверное, дежурил бы у подъезда и вовремя предупредил бы напарника, заметив возвращение хозяйки. И так бы кончилось – без встречи. Но что же вышло на самом деле? У хозяйки заныл бок, она вернулась раньше предполагаемого времени и неожиданно вошла в квартиру...

Здесь его прервал "наган": задребезжал старчески, и подполковник снял трубку.

– Слушай, Сима, – произнес начальник НТО, – у нас твой замочек, и почерк пробоя подтвердился вполне. Сретенка и новая кража – сущие близнецы. Словом, в заключении увидишь и...

Он что-то сказал еще. Про футбол и погоду. Но это было неважно, и подполковник не слушал его. Предположения подтвердились – этот неясный след вел в старый преступный мир. Подполковник подумал о тех, у кого был похожий почерк.

И тут же в памяти выплыл Мастер. Он был самым искусным из них – беркут по сравнению с коршунами – и всплыл поэтому первым. Но это было давным-давно – почти легенда. Осталась одна душещипательная блатная песня, живописующая его "подвиги" и любовные страдания. И поют ее теперь на нарах. А сам он ушел на отдых. И стоял полтора года назад на перроне Краснодара. Его фигура проплыла за окном вагона, когда пошел поезд, угрюмая, но уже безопасная для людей. Он кончился, Мастер. Уж это Михеев знал.

А здешний преступный мир он знал пока неважно. Тут уж карты в руки заместителю.

– Почему не взяли шубы и костюмы? – говорил между тем Зубов. На этот раз, возможно, было не до них. Хозяйка потрепала нервы, и тут хотя бы деньги унести подобру-поздорову.

Михеев остановил Зубова, иначе сам тот не умолк бы, в такой он вошел раж.

– Первое, – сказал подполковник, – выяснить, кто общался с семьей Крыловых после шестнадцати часов вторника до двадцати четырех среды. Здесь три версии: отца, его сестры и Нины.

"Версия Нины, пожалуй, важней, – подумал подполковник. – У старших круг знакомых поуже и в какой-то степени подобран. За годы он утрясен – все свои".

Он оценивающе посмотрел на сотрудников. Двое из них не годились – видно за версту, что из милиции, и штатские костюмы на них точно с чужого плеча. В институте, где учится Нина, будут белыми воронами.

– Версию Нины возьмете вы, Леонид Михайлович.

Глава III. ВЕРСИЯ НИНЫ

Зубов зашел в деканат и представился двоюродным братом Нины. Он целый месяц не видел сестру, и вот, понимаете, выпал случай. И не скажет ли любезная секретарша, где сестренку найти.

Секретарша понимающе улыбнулась, потому что все молодые люди, как правило, приходятся девушкам двоюродными братьями, если им нужно что-то узнать по их поводу. Ну, скажем, например, где их отыскать.

Она порылась в каких-то списках, заглянула в расписание и назвала аудиторию.

– Это на втором этаже, – доброжелательно подсказала она и, будто что-то вспомнив, взглянула на него с некоторым любопытством.

Он поднялся на второй этаж, отыскал нужную аудиторию и в ожидании перерыва долго слонялся по коридору, читал стенные газеты и объявления кафедр. Потом по зданию прокатился пронзительный звонок, будто рассыпали поднос со стеклянной посудой, и в коридор из всех дверей повалили студенты. Леонид облюбовал долговязого парня, лениво вышедшего из той же самой аудитории, и попросил показать Крылову.

– Имею порученьице, но, понимаете, не знаю в лицо, – пояснил он, когда парень заколебался.

Долговязый тоже взглянул как-то странно, отошел, ничего не сказав, и вернулся с высокой крепкой девушкой. "Ясно, играет в баскетбол", – подумал Леонид. Она возвышалась над ним почти на голову, это при его немалом росточке, и Леонид теперь понял, чем было вызвано любопытство секретарши. И улыбнулся сам.

– Нина, – сказала она без церемоний.

– Леонид, – представился Зубов, пожимая теплую ладошку. Ногти на руке были коротко острижены.

"Так и есть, баскетболистка", – подумал Леонид и, хотя это для дела ничего не значило, остался доволен своей проницательностью.

А вокруг да около слонялся тот самый долговязый парень, стриженный под ежик, не сводил вопросительного взгляда и, судя по всему, был начеку.

– Признаться, мое дело очень деликатное, – сообщил Леонид и показал удостоверение.

Она была в недоумении.

– Лучше будет, если вы пойдете со мной. Волноваться не стоит, – сказал он, стараясь быть тактичным, – но этого никто не должен знать. То есть, куда вы сейчас отправитесь. Сочините предлог про грипп или еще что-нибудь такое. Я сам был студентом и знаю, как это делается.

– Жека, – сказала Крылова изнывающему парню, – если что – я заболела. Это для старосты.

Парень поднял руку, протестуя. Леонид тоже поднял руку и сказал: "Пока".

Его стол поставлен боком к стене. Сюда же, к этой стене, собрано на столе все имеющее относительный вес. А венский стул для гостей – в противоположном конце стола. Попробуй дотянись до настольной лампы – не хватит руки. Леонид хитер, во всяком случае, он сам так полагает и сделал это специально. После того как один угрюмый тип весом в шесть пудов молча поднял гранитный чернильный прибор и Леонида спасло только обезьянье проворство.

Теперь на венском стуле находилась Нина. И хотя настольная лампа ей была ни к чему, венский стул, как обычно, стоял у свободного края стола. Такое уж у него было привычное место.

Леонид рассказал ей о краже, готовый утешить. Но она не нуждалась в этом.

– Слава богу, главное – тетя жива, – облегченно сказала она и добавила: – Бедный папа!

– Я вами восхищен, Нина Алексеевна, вы сильный человек. А теперь мы начнем по порядку, – сказал Леонид, положив сцепленные ладони на стол и увлекаясь предстоящей задачей.

Цепь тонких деликатных вопросов, и он ювелирно подведет Нину к тому, что сейчас, возможно, знает только она одна и пока не ведает этого.

Леонид мысленно засучил рукава и пустился с места в карьер. Прежде всего он никого не подозревает. Из ее друзей. Упаси бог он далек от этого. Но преступник пронюхал, и, как он это сделал, надо разобраться. Он мог узнать от нее, или друзья проболтались, буркнули где-то, а он подхватил. Намотал на ус, а потом залез в квартиру – и готово. В таком духе начал Леонид.

– Нет. Я никому не говорила. Мне бы и в голову не пришло, сказала Нина твердо. – И потом это такое стеснительное дело, когда занимаешь, просто неудобно говорить.

Она и сама узнала случайно, когда забежала домой. Она, торопясь, ела омлет, и тут отец сказал про деньги. Про то, что собрал-таки нужную сумму и дня через два отнесет в правление кооператива. Она порадовалась, конечно, вместе с тетей и отцом и затем убежала на тренировку. Она играет в баскетбол, и скоро матч с университетом.

– Но он-то, грабитель, узнал, – заметил Леонид с улыбкой педагога. – Значит, где-то вы сказали, а потом забыли. Это было вскользь в разговоре, и теперь вы забыли где.

– Но это мог сделать и папа. И тетя.

– Согласен. И папа. И тетя. Мы это учли. А пока разберем каждый шаг и найдем то место, где вы сказали вскользь и забыли. Итак, начнем по порядку: вы съели омлет, и затем была тренировка...

Они сидели два часа, и Леонид восстанавливал прожитое Ниной по минутам.

Наконец они добрались до момента, когда Нина села в такси. Был первый час ночи, и троллейбусы редко ходили. И потом хотелось спать, она устала, а подъем рано утром.

– Минуточку, – спохватился Леонид. – Тренировка закончилась в десять. Ну, полчаса на душ и сборы. А вы говорите – в первом часу.

– Я потом еще погуляла. Ходила, дышала.

– Вы гуляли одна? Или с кем-то? Учтите, я стараюсь ради вас. Это не меня, а вас ограбили.

– Я понимаю. Я гуляла одна... Вернее, с подругой.

– И кто она? Баскетболистка? – Леонид нацелил карандаш.

– Точнее, это Жека. Вы видели его. Он мой однокурсник. Был великий студенческий день – выдали стипендию, и Жека смог раскошелиться, сделать шикарный жест, взять такси и с комфортом доставить к подъезду.

Его они долго ловили, стремительное такси. Свободных машин много, но таксисты были себе на уме и проносились мимо. Тогда Жека поднял два пальца, сам не зная зачем. Просто от отчаяния. И хотя стояла темь, один водитель клюнул на эти пальцы и подогнал машину.

– Вы сели в такси, и тут-то был разговор про квартиру, произнес Леонид. – Вы переезжаете в другой район, а оттуда вам до института добираться вечность. Но все равно. Это будет отдельная квартира, и папа деньги скоро отнесет. Сотню-другую осталось собрать. Вы так сказали. Верно?

– Именно так и сказала, в самом деле я подумала, что ездить будет далеко и сказала Жеке об этом почти дословно, – вспомнила Нина. – Об этом я точно сказала. Про деньги не помню. А это... Но как вы узнали? Вы телепат?

– Я просто аналитик. По складу. Немного анализа, и только, признался Леонид довольно скромно и добавил: – Телепатия – это неплохо. Настоящий детектив должен быть и телепатом.

– Но Жека очень честный и потом... – она смутилась.

– Он нам поможет, только и всего. И за него не бойтесь, если так. Но заранее молчок, о чем тут речь. Иначе будет плохо в смысле психологии. Он забьет себе голову мусором.

Леонид записал фамилию Жеки и даже обвел карандашом. Получилась виньетка.

– Ну, а как таксист? Что он собой представляет? Я имею в виду внешность, – встрепенулся Леонид.

– На вид симпатичный, – припомнила Нина. – И похож немного на вас. Такой крепыш.

– Ну, это субъективное мнение и ничего не говорит. А номер машины не помните? Может, отдельные цифры?

Но тут он ничего не мог поделать. Она не помнила, и все. Оставалась надежда на Жеку.

Жека прибыл утром. Нина разболтала все и тот пылал местью. Он нетерпеливо посмотрел на Леонида, поискал глазами по углам – где тут грабитель, – и Леонид быстро понял: "Не он". Если нити шли к преступнику от Нины, этот парень не имел с ними ничего общего. Леонид верил в свою интуицию.

Укротив свирепого Жеку, Леонид начал плести вопросы и кое-что выколотил из него. Для этого крепко пришлось поработать. Но и Жека не помнил шофера в лицо. Один только отсвет приборов. Было темно, и у того лишь белели зубы. И еще он был спокойный парень. Такое сложилось мнение у Жеки.

Он доставил Нину до самых дверей, они стали болтать там немного, у кнопки звонка. Тогда водитель поднялся наверх и спросил, в чем же дело. Сказали "минутку", а тут целых пять.

– Не бойся, шеф, не сбегу, – ответил Жека

– А я и не боюсь, – спокойно возразил водитель.

Он стоял площадкой ниже, крутил на пальце ключи. Был полумрак, и тень от кепки закрывала лицо, но все равно было заметно, насколько он спокоен.

– Дело в том, что я борюсь за перевыполнение плана. И если долго стоять – не наездишь особо. Да и скоро в парк, – так он объяснил свое появление, подбросил ключи, поймал и отправился вниз, к машине.

Когда Жека спустился, таксист пинал баллоны. Затем они долго катили в другой конец Москвы. Жека уютно сидел рядом с шофером и меланхолично слушал, как тикает счетчик. И смотрел, как болтается перед стеклом слоник из черной пластмассы. И смотрел на фото кинозвезды.

Потом он дал шоферу что положено. Даже на десять копеек больше. А шофер сказал:

– И только-то? Зачем же ты поднял два пальца?

– А что означают два пальца? Я поднял просто так.

– Не знаю, что они означают, – сказал шофер задумчиво – Но если ты их поднял, должны бы что-то означать. Во всяком случае, не десять копеек, а что-нибудь поболе. Может, два пальца – это двойная оплата? Ты не знаешь? Можно и так подумать? Верно?

Он не буянил и не грозил, получив еще десять копеек, козырнул и поехал. И еще какое-то время не спеша разворачивал машину. Наезжал на тротуар, пятился задом и высовывал голову наружу.

На этом Жека выдохся совсем, и Леонид отпустил его.

Потом он стал подводить итоги – выходило не ахти. Подвешенный слоник и фотография актрисы – вот и все. А такси в столице тьматьмущая, и попробуй каждую обшарь.

Глава IV. КОГДА ВЫ СТАНЕТЕ ДЕДУШКОЙ

Дети сбежали в театр, а внучат поручили ему. И так случалось каждый раз, стоило ему зазеваться. Их двое, внучат – Толя и Лена, но впечатление такое, словно строительная бригада рушит дом.

– Лена, кому говорят? – крикнул Михеев и стащил девочку со стола.

И вовремя – она уже была намерена сбросить со шкафа кофейный сервиз. Сволокла поближе к краю и подбирала наиболее эффектный момент, чтобы прозвучало погромче.

– Толя! – крикнул он в сторону кухни.

Там на миг притихло, а затем возобновилось с удвоенной силой шорох и перестук кастрюль и ведер.

Михеев собрал крошечных дикарей в один угол, вытер им носы и подсунул груду игрушек. Вернее, остатки игрушек – утиль.

– Какие послушные ребята, – льстиво сказал подполковник, словно только что узнал об этом и был приятно поражен. – Теперь они будут тихо играть, а дедушка – работать. У дедушки важное дело. Правда? – спросил он с надеждой.

Детишки охотно кивнули. Они были добры и покладисты, и, если дедушка просил, они шли ему навстречу.

Михеев вернулся за письменный стол. Служебных забот был полон рот. Минул порядочный срок, почти что с месяц, а дело с кражами не двигалось с места. Версии старших Крыловых пока ничего не давали. Хотя и сбрасывать со счета их было рановато.

Тут стеклянные вещи задрожали от слаженного вопля. Малышам приелась филантропия, и они стали друг друга тузить – для зачина.

Михеев терпеливо растащил их в разные стороны и опять было сел к столу, но Лена не мешкая прищемила дверью палец, а Толя, соревнуясь с ней в проказах, сказал:

– А я напрудил в штаны.

Михеев подул на прищемленный пальчик Лены и сменил штаны ее брату. И вроде снова стало тихо.

Единственное, за что еще можно было как-то зацепиться, – линия Нины, такси с фотографией актрисы и пластмассовым слоном.

Обычный слон, запущенный в массовое производство. Обычная фотокарточка из тех, что красуются в витрине любого киоска "Союзпечать". Тот экземпляр отличается от прочих, правда, автографом самой актрисы. Как там... Что-то о галантности. Видно, обладатель автографа встречался с актрисой и в чем-то себя проявил. Может, стул пододвинул или что-то подал. И разыскать его не стоило труда, всего лишь требовалось время. Уйма времени. Пришлось сотрудникам полазить в таксопарках. И вот она, эта машина. Водителей – двое. И один из них, Семен Володин, значился в картотеке розыска под кличкой "Бык".

Михеев отвлекся. Его ухо уловило отдаленный шум воды, точно где-то возник водопад. Из коридора, осторожно прощупывая дорогу, выползала многопалая лужа. А в ванной довольный Толя поливал себя вовсю из душа.

Михеев стянул с него одежонку, но запасы сухих штанов были исчерпаны, и пришлось оставить малыша в одной фланелевой ковбойке. После этого Михеев засучил рукава и долго собирал тряпкой воду. Покончив с водой, он стал разыскивать притихшую Лену. Ее розовая нейлоновая попка торчала из-за кухонного стола. Она дразнила кошку, но кошка была уже пожилой и умной и не поддавалась на провокацию.

Михеев вытащил Лену, понес ее на одной руке. Она болтала ногами. По пути он нагнулся, подобрал вконец растерзанную куклу и пожурил:

– Ай-яй-яй! Разве можно так обращаться с куклой? Была кукла, и нет ее, бедняги.

– Подумаешь, – ответила Лена. – Если надо, я таких народю сколько хочешь.

Михеев сунул им по конфете, и они блаженно замолкли. Получив новую передышку, он сел на диван.

Так вот этот парень, гоп-стопник по-блатному, а в переводе уличный грабитель. Но это в прошлом у Володина. Теперь он неплохой водитель, и в районном отделении милиции к нему не было претензий. Так и сказали Михееву по телефону. Ну, изредка пьет. Ну, гуляет. Он холостой мужчина и в самом расцвете лет.

Потом он грабил только на улице, Бык-Семен, а этого забывать не стоит. Консервативнее ворья народа не сыщешь на свете.

Наконец, кто уверен, что он услышал про деньги?

И Марков такого мнения. Зубов на ложном пути, так он сказал подполковнику. Зубов, словно котенок, поймался на яркую и пеструю игрушку, которая мелькнула перед носом, добавил тот же Марков. Он, конечно, резок, его заместитель, и прямолинеен, и Зубов не котенок. Но Марков опытен и то, что говорит, прекрасно знает и отдает себе отчет.

Однако проверить Семена придется. На всякий случай дочерпать эту версию до дна. Он мог кого-то навести, а сам податься в сторону, мол, остальное не его. И тогда это будет ключ к разгадке, тот самый хвост.

Семен – парень, видно, разбитной, и пусть им займется все тот же Зубов. Тут нужен молодой сотрудник – для контакта. Пусть посмотрит, кем он стал, этот уличный грабитель. Порой достаточно посидеть за одним столиком и перекинуться десятком слов, и сразу станет ясно, какой перед тобой человек. А если тот полезет в карман и на свет появятся купюры по двадцать пять и такие хрустящие, будто из печати, то это может быть путем к разгадке.

Над столом висел портрет жены. Уже забылось, сама ли она смотрела в объектив с таким выражением, или это последствия ретуши, словом, у жены был чуточку обиженный взгляд. И не мудрено: Михеев всегда оставался перед ней в долгу. И теперь – после ее смерти. Она умирала в больнице. Михеев это знал и вместе с тем умчал в станицу Пластуновскую за Мастером... Кому, как не Михееву, были известны все повадки старого волка, и будто на роду ему было написано принять тот заключительный шаг Мастера, как и многие предыдущие. Точно стал он его личным оперуполномоченным...

Мастера он взял уже в десятке верст от Пластуновской в лесополосе, и, когда позвонил в больницу из ближайшего сельсовета, ему сказали все, не скрывая.

А Мастер, сгорбившись, сидел на табурете. Он сообразил, о чем шла речь по телефону, и едва глаза их встретились, угрюмо пожал плечами...

– Дедушка, – зашептала вкрадчиво Лена. – Он перепачкался ваксой.

Из коридора сияла счастьем черная блестящая луна – рожица Толи.

Но уложить их было самой трудной задачей. Он долго ее решал, и совершенно попусту. Они заснули сами, по углам, а он их собрал, разнес по кроваткам.

Глава V. ФАРЦОВКА

Каждое утро Леонид гладил брюки и лез в роскошный шведский свитер. Прекрасный колючий балахон, он висел почти до колен и был взят напрокат у приятеля.

– Смотри не испорть. На нож не попадайся. Он мне, как двоюродный брат, этот свитерище, – объяснил приятель, известный молодой актер.

Едва Леонид появился в этаком ярком оперении в первый день, к нему сбежался весь розыск. А Михеев только посмотрел вопросительно.

– Можно и в строгом костюме. Но он наводит скуку, и разговор не пойдет на лад. Сухой интеллигентный вид не для Семена, разъяснил Леонид и нежно погладил лохматый свитер. – А эта бизонья шкура так и просит развязать язык. Словом, компанейский костюм.

И теперь, который день он сидел в кабинете и ждал, когда позовет Михеев. А Михеев, в свою очередь, тоже ждал. Кто-то должен сообщить по телефону, в каком ресторане Семен. Но Семен вел постный образ жизни, и Леонид немного устал от бесконечного ожидания. Он рвался к действию. Он чувствовал себя туго закрученной пружиной, которой вот-вот предстояло разжаться.

В мыслях Леонид уже не раз встречался с Семеном. Представить облик будущего собеседника было нетрудно – стоило глянуть на его паспортную фотокарточку. Типичная физиономия лихого таксиста.

Он поболтал с этим паспортным Семеном сначала на один, потом на другой манер. Прикинул – что и как, – возможные ходы, будто поиграл в шахматы с незримым партнером.

Потом он шлялся по коридорам и мешал другим. В таком состоянии он как-то попался Маркову, тот шел навстречу и остановил Леонида.

– Я тебя понимаю. Я и сам такой нетерпеливый, – сказал заместитель. – Сдохнешь от тоски с нашим Петровичем. Но между нами, его можно понять: сидеть на отделе не шутка. Тут дыши осторожно, а бурных дел невпроворот, попробуй совмести и то и это. В провинции было потише. Ему бы к нам пораньше, во время Шлепы, тогда еще куда ни шло. Но мы с тобой не осуждаем и терпим пока. Верно? – он заговорщицки подмигнул и энергично зашагал по коридору.

Он был, как всегда, по-спортивному подтянут, смотреть на него было любо-дорого.

В этот день ожидание тянулось только до шести. Звонок, наконец, состоялся, и подполковник вызвал к себе. Он снял первым делом пушинку с плеча у Леонида и завел разговор, что к чему. А Леонид послушно кивал.

И вот что он узнал. Семен не утерпел и оскоромился – пришел в кафе "Националь". Свершилось это пять минут назад. Теперь он там сидит, и Леонид должен пристроиться за его столом. Возможность такая будет – остальное зависит от Леонида.

– Из кафе ни шагу, если Семен позовет, а по пьянке такое бывает. Это соблазн, и немалый, но из кафе ни-ни. А домой к нему и подавно – таков мой приказ, – закончил Михеев.

Леонид другого не ждал.

– Хорошо, – ответил он, повинуясь. – Мне понятно: из кафе ни шагу. А домой к нему тем паче.

Но Михеев провел его еще, как нянька, на улицу, вплоть до машины. И сделал это на глазах у отдела. А кто-то разошелся, крикнул за спиной:

– Кланяйся Шлепе!

Но Леонид и это стерпел. Он уже включился в работу.

Он вылез из машины у Центрального телеграфа и быстрым шагом спустился к Манежной площади.

У стеклянных дверей кафе маялась очередь. Симпатичные девочки и высокие тонконогие ребята в коротких плащах.

– Я выходил, – кивнул Леонид на бегу.

– Безобразие! Пройдоха! – загалдели ребята.

Но Леонид уже миновал теплые волны от калориферов в тамбуре и оказался внутри.

Теперь оставалось сесть за столик Семена. Но тут уже должен кое-кто постараться, и Леонид рассчитывал на него.

Он повертелся у зеркала, пригладил пробор, навел подходящее выражение на лицо. Рядом в закоулке под лестницей багровый от водки мужчина хрипло говорил в телефонную трубку.

– Я сейчас по делам в министерстве. Когда вернусь? Пожалуй, поздновато. Работы навалом, и я уж завертелся, милая.

Семена он нашел в конце кафе. Тот сидел за двухместным столом в одиночестве, и это объяснялось просто, кто-то взял второе кресло.

Леонид с видом своего человека свернул к служебному столику и приволок оттуда стул.

Семен тем временем выходил из себя и несмело апеллировал к общественности. Поэтому появление застольника он встретил с приливом энергии.

– Сижу целый час, – пожаловался он, вербуя в союзники. Он сидел восемнадцать минут, и Леонид знал это точно.

– Выше нос, кирюша, – призвал Леонид, усаживаясь и играя роль завсегдатая. – Сейчас мы все организуем. Будет вам и водка. Будет закусон.

– Как же, дождешься, – сказал Семен убежденно. – День такой, когда можно выпить, и тот просидишь на сухую.

– А, шофер? – "догадался" Леонид.

– На такси. Будь она неладная.

Леонид обернулся.

– Сестренка!

Он поймал взгляд мужчины в сером костюме. Мужчина дал Леониду подержать свой взгляд еще немного и опустил глаза в чашку кофе. У правой руки лежала газета, он косил в нее и прихлебывал кофе.

– Сестренка! Спасите!

– Что еще? – недовольно спросила официантка.

– Мой друг умирает от голода. Взгляните, он уже дистрофик. И вам его не жалко?

Розовощекий Семен тоже смотрел на нее с надеждой. Официантка механически хмыкнула и достала из передника блокнот и карандаш.

– Диктуйте!

Когда она ушла на кухню, Семен с интересом посмотрел на Леонида. Еще бы, тот едва пришел и мигом разрешил все проблемы. А он-то терзался полчаса. Есть же люди, которые чувствуют себя в таких местах, как дома! На что он, Семен, отчаянный парень, и то его тянет тут все время держать руки по швам. Вот что было написано в его глазах.

Леонид состроил ободряющую гримасу, и Семену, судя по всему, стало весело. Словом, это был простоватый парень, и возиться с ним не стоило труда. Леонид даже испытал легкое разочарование.

– Ты кто же будешь? Студент?

– Свободный художник, – общительно ответил Леонид.