Текст книги "Мертвая фамилия (сборник)"

Автор книги: Николай Леонов

Соавторы: Алексей Макеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– А Людмила в новом завещании не фигурирует? – уточнил Гуров. – Ее место заняла Елена?

Нотариус развел руками, давая понять, что, увы, такова жизнь. Бывшие жены, как правило, котируются не столь высоко, как настоящие.

– А Людмиле было известно о новом завещании?

– Понятия не имею. Если и да, то точно не от меня, – открестился Рокотов. – Да, еще кое-какую сумму, весьма незначительную, получает Сурен Саркисов. Это лечащий врач семьи. Он много лет наблюдал всех без исключения Волошиных, особенно Дашу, конечно.

– А почему ей такое особое внимание? – удивился Гуров.

– Она с рождения испытывала серьезные проблемы с сердцем.

– Именно серьезные? – Гуров нахмурился.

– Да, кажется, были. Но сейчас вроде бы все в порядке. Я точно не знаю, поскольку не врач.

– А откуда о завещании стало известно Елене? Возможно, ей об этом сказал сам супруг? – предположил Гуров.

– Это могло бы случиться, но уже после того, как завещание было бы полностью готово. А оно так и осталось в подвешенном состоянии.

– Кстати, а почему? Что мешало Волошину довести дело до конца?

Рокотов вздохнул и ответил:

– Он раздумывал над тем, чтобы внести в текст еще кое-какие изменения, касающиеся его сына.

– Сергея?

– Ну, насколько мне известно, у него только один сын. – Рокотов с улыбкой развел руками.

– Так, теперь давайте максимально по существу, – заявил Гуров суховатым деловым тоном. – Когда конкретно это было, что за изменения, чем руководствовался Волошин-старший? И не заставляйте меня каждую минуту задавать вам наводящий вопрос!

– Это было ровно три недели назад, – принялся рассказывать нотариус. – Вадим позвонил мне, сказал, что есть дело. Мы назначили встречу. Все происходило здесь, в моем кабинете. Вадим приехал и сказал, что придумал вариант, который кажется ему самым подходящим. Он хотел отделить Сергею определенную часть своего имущества с тем, чтобы тот сам ею распоряжался. То есть не после смерти отца, а прямо сейчас.

– Вот как? И значительную часть? – заинтересованно подняв бровь, спросил Гуров.

– Достаточную. – Нотариус назвал сумму.

– А как до этого строились финансовые отношения между отцом и сыном?

– Официально – никак. Я вам уже говорил, что дети Вадима Юрьевича достигли совершеннолетия. По закону он не обязан их содержать. То есть они просто становились наследниками в случае его смерти – это по условиям первого завещания. Волошин же добровольно выделял средства своей бывшей супруге, но при этом контролировал расходы. То есть между ними было оговорено, что Сергей не получает больше отведенной суммы. Кажется, она составляла около двадцати тысяч в месяц.

– Рублей? – уточнил Гуров.

– Естественно, рублей. – Рокотов снова улыбнулся.

– Откровенно говоря, негусто, а? Для чиновничьего сынка? – Лев Иванович подмигнул Рокотову, и улыбка того стала шире.

– Да, негусто. Но Вадим специально это оговорил, чтобы Людмила не поддавалась на провокации Сергея. В противном случае он обещал вообще прекратить финансирование сына. Сережа, конечно, был этим недоволен и предъявлял отцу претензии. Мол, тот хочет, чтобы ему целовали руки за жалкие подачки. К слову сказать, такая категоричность ничуть не мешала ему эти подачки благосклонно принимать.

– А что же он так с родным сыном-то?..

– Видите ли… – Рокотов вздохнул. – В какой-то степени я его понимаю. Скажите, у вас есть дети?

– Нет, – признался Гуров.

– Тогда вам будет непросто понять Волошина как отца. Постарайтесь оценить его действия хотя бы как представитель правоохранительных органов, хотя это и не слишком корректное сравнение. Понимаете, в этом был элемент воспитания.

– А вам не кажется, что попытки воспитания двадцатидвухлетнего сына предпринимались несколько поздновато? – осведомился Гуров и прищурился.

– Не совсем так. Вадим старался не распускать и не баловать сына не из вредности или тем более жадности. Он был убежден, что это ему же на пользу. Сережа, откровенно говоря, мало чего достиг и почти ни к чему не стремился. А Вадим очень не любил праздности. Он больше всего боялся, что сын так и не реализуется в жизни, не станет самостоятельной личностью, не будет представлять собой ничего значительного. Такими строгими ограничениями он пытался выработать в нем ответственность, самостоятельность, целеустремленность.

– Что ж, это я вполне могу понять, – согласился Гуров. – А чем вообще занимается Сергей в настоящее время?

– Числится в автодорожном институте. – Именно числится, – повторил Рокотов.

– Ясно. И все же Волошин решил внести изменения в такое положение вещей, причем официально. Вы знаете, чем это было вызвано?

Рокотов вздохнул, некоторое время посидел в задумчивости и наконец-то произнес:

– Я могу назвать вам причину, но не знаю, почему она сказалась именно в это время. Если и был какой-то движущий момент, то мне о нем ничего не известно.

– Давайте хотя бы причину, – попросил Гуров, не совсем поняв, что Рокотов имеет в виду.

– Просто Волошин своего сына пожалел, – ответил тот.

– И все? Вот так просто? А раньше, значит, не жалел? – В голосе Льва Ивановича прозвучала ирония.

Рокотов снова вздохнул, досадуя на то, что полковник никак не может вникнуть в сложную суть отношений между отцом и сыном Волошиными.

– Цель его осталась прежней – помочь Сергею самостоятельно добиться успеха. Он захотел лишь изменить средства. Вадим Юрьевич переосмыслил собственное поведение, решил, что сына лучше не ограничивать, а дать ему возможность проявить себя. Проверить, на что он способен. Он хотел не просто отвалить ему денег, чтобы тот тратил их бесконтрольно, – ни в коем случае! Тут, кстати, я и сам вынужден был бы вмешаться и дать совет не делать этого. Он хотел, чтобы на эти средства было куплено дело, которым Сергей занялся бы.

– А что за дело? – полюбопытствовал Гуров.

– Этот вопрос Волошин должен был обсудить с сыном, – ответил Рокотов. – На его усмотрение. То, что он счел бы интересным и посильным для себя.

– А теперь слушайте внимательно и отвечайте точно, – медленно произнес Гуров. – Он только собирался обсудить этот вопрос с сыном или уже поговорил с ним? То есть я хочу знать, было ли известно самому Сергею о том, что его ожидает?

– На этот вопрос я могу ответить абсолютно точно: я этого не знаю! – Рокотов развел руками и попытался улыбнуться, но осекся под жестким взглядом полковника и добавил, будто оправдываясь: – Действительно не знаю! Наша повторная встреча с Волошиным по этому вопросу должна была состояться через неделю. Он брал месяц на полное обдумывание проблемы и согласование с сыном всех вопросов. Через неделю Сергей уже точно должен был бы об этом знать. Но в курсе ли он сейчас – это вопрос.

«Еще один, – подумал Гуров. – В бесконечной череде других вопросов».

– Итак, Аркадий Вениаминович, давайте подведем итог, – медленно произнес полковник. – Три недели назад Вадим Волошин решил изменить предыдущее завещание. Новые условия выгодны его нынешней жене Елене, но никак не Людмиле.

– Ну, я не стал бы формулировать столь категорично, – начал Рокотов. – По-вашему получается, что Людмила остается без гроша, но это не так. Вадим Юрьевич уже выделил ей достаточно средств, я уверен. Так что бедствовать ей не придется в любом случае.

– Тем не менее она лишается довольно большой суммы, – проговорил Гуров. – Дочь Дарья остается, что называется, при своих. И есть еще один человек, который сильно выигрывает от условий нового завещания Вадима Юрьевича – это его сын Сергей.

– Но завещание не успело вступить в силу, – напомнил нотариус.

– Вы так и не ответили почему, – в тон ему проговорил Гуров.

– Да потому, что Вадим сомневался в правильности своего решения! – воскликнул Рокотов. – Кстати, я сам посоветовал ему не торопиться и хорошенько все обдумать. Характер у Сережи и на самом деле своеобразный. – Нотариус пошевелил пальцами и добавил: – Неустойчивый.

– Это я уже понял, – пробормотал Гуров, вспомнив сцену в департаменте, описанную Катей, секретаршей Волошина. – Давайте вернемся к Елене. Вы сообщили ей о том, что завещание не заверено?

– Видите ли, поскольку Елена не является сотрудником полиции, я не обязан перед ней отчитываться так, как перед вами. – Нотариус почтительно склонил голову. – Поэтому мои ответы носили, скажем так, характер некоторой неопределенности. Я ответил на все ее вопросы, но ушла она от меня фактически ничуть не более просвещенной, чем до визита сюда.

– И у вас нет соображений, откуда Елена узнала о завещании? Вы даже не поинтересовались? – не скрывая недоверия, спросил Гуров.

– Уважаемый Лев Иванович! Я не стал задавать ей лишних вопросов, поскольку не собирался вводить Елену в полный курс дела. Поверьте, мне так живется куда спокойнее!

Нельзя сказать, что Гуров так уж поверил нотариусу, но больше на эту тему расспрашивать его не стал, зная, что получит ответ у новоиспеченной вдовы.

Вместо этого сыщик поинтересовался другим:

– Я так понимаю, Елену волновало, имеет ли она право претендовать на наследство на основе этого незаверенного заявления?

– Ну, примерно где-то как-то так, – сказал Рокотов, у которого, видимо, выработалась профессиональная привычка отвечать уклончиво.

– И как на самом деле – имеет? – спросил полковник и пристально посмотрел на нотариуса.

– Иметь-то имеет, – с усмешкой проговорил тот. – Вопрос в том, каковы шансы. Могу сказать, что если бы она пыталась отстаивать свои права в суде, то они не были бы велики. Поскольку завещание не заверено, то его как бы и нет. Она могла претендовать на что-то лишь как вдова Волошина.

– А если откровенно, Аркадий Вениаминович, что все-таки ждет Елену? Неужели полная нищета? – Гуров насмешливо смотрел на нотариуса.

– Если откровенно, то, скорее всего, все не так уж плохо. Я ей так и сказал. То есть посоветовал решить проблему миром, договориться. Скорее всего, Людмила не станет выживать ее из квартиры, поскольку сама не нуждается в недвижимости. К тому же имущественные дрязги ниже ее достоинства.

– Ой ли? – Гуров с сомнением сощурился. – Только не говорите мне о блестящем воспитании и врожденной интеллигентности! Я хоть и не нотариус, но с подобными ситуациями по службе сталкиваюсь постоянно. Опыт убедил меня в том, что, когда речь идет о деньгах, вся интеллигентность и культура, как правило, сходят на нет.

– Да вы поймите, если бы вопрос стоял ребром – Людмиле все, а Елене ничего, либо наоборот, – то, конечно, она отстаивала бы свои интересы. Но здесь не тот случай. Людмиле не надо заботиться о куске хлеба – она достаточно обеспечена до конца дней.

– А теперь, получив наследство, она повышает свой финансовый уровень на несколько порядков?

Нотариус посмотрел на Гурова с пристальным интересом.

– Уж не думаете ли вы, что Людмила отравила бывшего мужа ради наследства? – спросил он. – Отбросьте такую мысль! Я слишком хорошо знаю эту женщину. К тому же она еще и мать. Интересы детей для нее не пустой звук. А они примерно равны по старому и новому завещаниям. Второе для Сергея даже выгодней, но оно теперь не вступит в силу. Вот так. И вообще, мне кажется, что причины смерти Вадима Юрьевича стоит поискать в несколько иной сфере.

– В какой же? – полюбопытствовал Гуров, уже вставая со стула.

– В служебной, – наконец-то прямо ответил Рокотов.

– Вам известно о каких-то проблемах на его службе? – уточнил сыщик.

– Нет, – ответил Рокотов и развел руками. – Я лишь предполагаю. Просто я слишком хорошо знаю членов этой семьи. Поверьте, никто из них не стал бы травить Вадима. Никто.

Выйдя от Рокотова, Гуров задумался над дальнейшими планами. Конечно, сведения, полученные от нотариуса, представляли ситуацию в несколько ином свете. Утренний визит к Рокотову вдовы Волошина настойчиво требовал, чтобы Лев Иванович как минимум переговорил с ней.

Он достал сотовый и набрал номер оперативника, следившего за Еленой.

– Кафе «Арена», – коротко проинформировал тот. – Встречается с каким-то мужчиной. Разговор, увы, прослушать невозможно.

– Ты его отснял? – спросил Гуров.

– А как же! Во всех ракурсах. Вместе и поврозь. Типичный такой мачо с трехдневной небритостью.

– Все как всегда: молодой любовник при пожилом муже, – сказал Гуров и усмехнулся.

Неудивительно, что Елена помчалась с утра к нотариусу. Вопрос наследства, похоже, очень волнует не только эту особу, но и ее бойфренда.

– На телефон Елены сегодня поступил звонок с одного номера, – продолжал оперативник. – С того же самого, с которого ей звонили в день смерти мужа. Думаю, наш любовничек ее и побеспокоил.

– На кого зарегистрирован номер? – спросил Гуров.

– На Навоева Артура Георгиевича. Думаю, это и есть ее визави. Но надо проверить, конечно.

– Надолго у них свидание, как думаешь? – спросил полковник опера.

– Мне кажется, что скоро они закруглятся, – ответил Саша. – На свидание это мало похоже. Скорее на какую-то деловую встречу. По лицу Елены видно, что она ей неприятна. Да и он сидит с кислым видом.

«Что ж, тоже ничего удивительного, – подумал полковник. – По сведениям, полученным от Рокотова, оба голубка сделали вывод, что им ничего не светит от пирога Волошина, разве что малюсенький кусочек. Есть от чего загрустить».

– На чем он подъехал, видел?

– Да, машинку срисовал. Черный «Опель», довольно-таки потрепанный. Номер диктовать?

– Давай. – Гуров записал названные цифры в блокнот. – И скинь мне его фото на телефон.

– Уже, – отозвался Саша.

Гуров раскрыл изображение и увидел тип мужчины, который был ему мало приятен. Зато такому симпатизировали очень многие женщины. Среди них, значит, и Елена Волошина. Банальный любовный треугольник.

Сыщик тут же отправил фото Станиславу и попросил пробить этого субъекта.

– Так, деньги достает, – тем временем быстро проговорил оперативник. – Похоже, они прощаются.

– Проследи, вместе выйдут или нет и куда направятся, – деловито сказал Гуров и отключил телефон.

Через пару минут Саша позвонил сам:

– Елена расплатилась за себя сама, села в свою машину и покатила по Комсомольскому проспекту в сторону Воробьевых гор. Мачо сидит в своем «Опеле» мрачнее тучи и кому-то звонит.

– Вот что, Саша! – торопливо проговорил полковник. – Ты езжай за этим мачо, а вдовушку я беру на себя.

– А потом? Наружку возобновлять? – осведомился тот.

– Потом будет ясно. Дальнейшие указания получишь дополнительно. – Гуров прекратил разговор и направил машину в сторону МГУ.

Пока он ехал, на его телефон пришло сообщение от Станислава Крячко:

«Лева, я категорически не одобряю твоего вкуса».

Полковник чертыхнулся, собираясь позвонить Станиславу и сказать все, что думает по поводу его шуточек во время работы. Но тут телефон возвестил о получении нового сообщения.

«В нашей базе этого фрукта нет, – написал Крячко. – Перезвони, у меня деньги кончаются».

– Перебьешься, – проворчал Гуров, прибавляя скорость.

Машину Елены ему удалось нагнать, когда она уже прошла три четверти пути до дома. Теперь полковник не спешил, просто спокойно следовал за авто Волошиной. Он был уверен в том, что та направляется домой. Когда Елена заворачивала во двор на улице Столетова, сыщик чуть притормозил.

Он оставил свой автомобиль за воротами, вышел из него и пешком направился во двор. Елена в этот момент поставила машину на сигнализацию и двигалась к подъезду. Полковник подошел сзади и взял ее под локоть.

От неожиданности Елена шарахнулась в сторону, затем быстро подняла на Гурова глаза. Она по-прежнему была в темных очках, на щеках виднелись красные пятна.

– Господи, это вы! Как я напугалась! – проговорила она, отступая на шаг.

– А вы кого ожидали увидеть? – поинтересовался Гуров.

– Я? Никого! Просто вы появились очень уж неожиданно. Это ваши обычные манеры?

– Нет. – Гуров покачал головой. – Вообще-то я доволен своим воспитанием. Но в некоторых случаях у меня и в самом деле проявляются не слишком хорошие манеры. Когда, к примеру, меня пытаются водить за нос. – Он холодно посмотрел на Волошину.

Та вздернула нос и спросила с вызовом:

– Это вы обо мне?

– О вас и вашем друге, – спокойно проговорил Гуров.

– Я не понимаю… – начала было Елена, но полковник не желал тратить время на пустую перепалку.

Он молча достал свой телефон и продемонстрировал женщине изображение ее спутника, а также кадры, где они были сняты вместе.

Волошина вспыхнула.

– Вы что, следили за мной? – резко спросила она. – Это… Это подло! Использовать такие шпионские штучки – это низко!

– Давайте оставим высокий штиль, – заявил Гуров и поморщился. – Вы мне солгали, Елена Викторовна. Вас, во-первых, очень интересует завещание вашего мужа и наследственные права, связанные с ним. Во-вторых, вы скрыли наличие у вас любовника.

– Это неправда! – вскрикнула Елена.

– Да что вы говорите? – иронично спросил Лев Иванович. – Эти снимки говорят сами за себя. Думаю, вы скрыли от меня и многое другое. Куда вы ездили утром в день убийства вашего мужа? Почему не сказали, что вам известно о том, что Вадим Юрьевич готовил новое завещание? И почему на вас темные очки? – Гуров обрушивал на вдову вопросы один за другим, наступая на нее.

Та невольно делала шаги назад. Сыщик подошел совсем вплотную и резким движением сорвал с Волошиной очки. Под ее левым глазом он увидел лиловый синяк, тщательно замазанный тональным кремом.

– Скандалы с любовником или с мужем, который об этом узнал?

Елена слегка вздрогнула.

– Отдайте очки! – Она протянула руку. – Мы в публичном месте, меня могут увидеть. Вы этого хотите?

Гуров протянул ей очки и сказал:

– Нет, я хотел убедиться. Мне достаточно того, что я увидел сам. Если вам не нравится беседа на людях, могу препроводить вас к нам, в Главное управление уголовного розыска. Впрочем, мне так или иначе придется это сделать.

– Да зачем в управление-то? – в отчаянии воскликнула Елена, но тут же понизила голос: – Я вас уверяю, это совсем не то, что вы думаете! Если хотите, мы можем спокойно поговорить у меня дома. Вы убедитесь в том, что я говорю правду.

– Я привык верить фактам, Елена Викторовна, а не словам, – ответил полковник. – А они говорят о том, что ваш муж, скорее всего, узнал о наличии у вас любовника. Разразился скандал, возможно, он вас ударил. Вот откуда синяк. Вы знали о готовящемся завещании. Возможно, лишь поверхностно, и думали, что оно уже готово и вступило в силу. Вы понимали, что в свете открывшихся обстоятельств ваш супруг, скорее всего, изменит его коренным образом. Возможно, он разведется с вами. Вам надо было действовать быстрее, и вы подмешали ему яд. Никто не видел утром, спали вы или нет, все это только ваши слова. Вы проводили мужа, изображая заботливую жену и приготовив ему кофе с ядом, а затем поехали на встречу со своим любовником. Вы с ним договорились, что сегодня встретитесь с нотариусом и выясните все подробности. Правда, господин Рокотов вас несколько разочаровал, но все же развода не состоялось. Кое-что вы, как законная жена, все равно получаете. А теперь скажите, где в моей версии слабое звено? – Он в упор посмотрел на Волошину.

Женщина надела очки и скрыла глаза, но все равно чувствовала себя под взглядом полковника очень неуютно.

Тем не менее она взяла себя в руки и проговорила спокойно:

– Вы ошиблись с самого начала. У меня нет любовника.

– А это тогда кто? Ваш брат? – Гуров помахал перед ней телефоном.

– Это… – Елена закусила губу, словно раздумывая. – Давайте действительно поговорим не на людях. Домработницы сейчас нет, можно подняться ко мне.

– Давайте лучше пройдем в мою машину, – твердо предложил Гуров, крепко беря Елену под руку.

Она, не сопротивляясь, пошла за ним. Когда они устроились на передних сиденьях, Гуров в ожидании посмотрел на женщину.

– Я знала этого человека еще до замужества, – начала та.

– Имя! – потребовал сыщик.

Елена вздохнула и сказала:

– Артур Навоев. Мы встречались когда-то, это было очень давно. Потом я прекратила с ним всякие отношения. Но однажды – это было около полугода назад – мы случайно встретились на дне рождения у общего знакомого. Мужа со мной не было – ему не близка моя компания в силу возраста и разности интересов. Сначала все было мило и пристойно. Мы пообщались, потанцевали. Так уж получилось, что я выпила лишнего. Артур вызвался отвезти меня домой. И вот в машине так получилось!.. Вы меня понимаете? – Она подняла глаза на Гурова.

– Разумеется, – заявил тот. – Можете не утруждать себя интимными подробностями. Что произошло дальше?

– Мне и в голову не могло прийти, что Артур окажется таким скотом! – эмоционально воскликнула Елена. – Что он меня просто использует! А оказалось, что он специально меня напоил и подстроил все так, чтобы я оказалась у него в машине, ни черта не соображая! Он заснял весь процесс на камеру и впоследствии начал угрожать. Мол, я все расскажу твоему мужу!

– То есть Навоев вас шантажировал? – уточнил Гуров. – Надо же, какой ушлый парень! И что же вы? Платили?

– Заплатила только в первый раз, – отвернувшись к окну, неохотно сказала Елена. – Надеялась, что он отстанет. Артур передал мне снимки и сказал, что все в порядке. Но прошло три месяца, и он объявился снова. Тогда я поняла, что это ловушка! Ведь копий этих снимков можно наделать сколько угодно! У меня не было никаких гарантий, что после очередной выплаты Артур успокоится. Наоборот, у него мог разгореться аппетит.

– Разумеется, так оно и было бы, – подтвердил Гуров. – И что же вы ему предложили?

– Я тянула время как могла, выкручивалась, говорила, что у мужа сейчас сложности с финансами, а я сама не работаю. Потом наврала, что муж отобрал мою карту, потому что якобы заметил пропажу крупной суммы, когда я заплатила первый раз. Мол, он сказал, что я слишком много трачу. В общем, морочила ему голову, а сама мучительно соображала, как из этого выбраться.

– Вы решили, что можно избавиться от шантажиста, убив мужа? – спросил Гуров.

Елена в испуге посмотрела на него.

– Да вы что? Пойти на убийство мужа!.. За кого вы меня принимаете?

– За женщину, которая вышла замуж по расчету, рассчитывая в дальнейшем получить состояние мужа, – невозмутимо прокомментировал Гуров. – За женщину, у которой хватило мудрости не приставать к мужу с требованием составить завещание в ее пользу, а спокойно предоставить событиям идти своим чередом. За женщину, которая запаслась терпением, понимая, что рано или поздно муж переменит завещание. Вы прокололись только в одном – дали повод для шантажа. А в остальном – просто респект! Вы несколько лет добросовестно играли роль любящей жены так, что не подкопаешься.

– Вы ошибаетесь!

– В день смерти вашего мужа Навоев звонил вам утром. Потом вы поехали с ним на встречу, а почти сразу после нашей с вами беседы снова ему позвонили.

– Так это же естественно! – заявила Елена и усмехнулась. – Я узнала от вас о смерти Вадима и сообщила об этом Артуру, чтобы он больше ни на что не рассчитывал. Мне теперь наплевать на эти фотографии, пусть он хоть в Интернет их выкладывает! Я, знаете ли, не ханжа!

– Откуда у вас синяк? – негромко спросил Гуров.

Елена отвернулась.

– С Артуром поскандалили, – пробормотала она неохотно. – Как раз вчерашним утром, когда я еще не знала о смерти мужа. Я стала на него кричать, обозвала, и он меня ударил. Кстати, это тоже свидетельство того, что мы с ним отнюдь не любовники! Романтические свидания обычно синяками не заканчиваются.

– Но это еще не говорит о том, что смерть мужа была вам невыгодна, – парировал сыщик. – Шантаж это подтверждает.

Елена снова с вызовом посмотрела на него и сказала:

– Мало ли кому она выгодна! Например, его бывшей жене. Она с детьми получает все. А против меня, кроме надуманного мотива, у вас ничего нет. Ваша версия, какой бы логичной и стройной она ни была, лишена главного – прямых улик. Даже косвенных! Вы что, нашли яд у меня дома или в сумочке? На моих руках следы обнаружили? Нет и еще раз нет! А без этого все ваши версии ничего не стоят.

Елена уже вполне овладела собой. Ее первоначальное замешательство и страх прошли. В сущности, она была права. У Гурова не было достаточных оснований для предъявления ей официального обвинения. Орлов даже слушать его не стал бы. Полковник до конца не исключал версию о причастности Елены к убийству Волошина, но сейчас ему оставалось только распрощаться с этой женщиной.

А та вдруг проговорила:

– Вы можете все проверить. Побеседуйте с Артуром, к примеру.

– Он может все отрицать, – возразил Гуров. – Зачем ему признаваться в шантаже?

– Ну, хотя бы… я не знаю – проверьте наши телефоны! Мы с ним нечасто перезванивались. Уже одно это говорит о том, что между нами не было никакого романа.

– Да это уже и не очень важно, – проговорил Гуров. – Я возьму с вас подписку о невыезде, Елена Викторовна, и до свидания.

Елена быстро подписала бланк, протянутый Гуровым, и не стала задерживаться в его машине. Проводив ее взглядом, полковник выехал на дорогу.

Анализируя все факты и события, он подумал, что сейчас очень ему остро не хватает сведений.

«Мало того что пока так и нет полного заключения экспертов по всем пунктам, данных о существовании подводных камней в работе Волошина в департаменте. Ситуация с его перепиской с сыном тоже остается туманной. Не только с ней, но и вообще. Знал Сергей о готовящемся завещании отца или нет? Если знал, то зачем портил с ним отношения? Причастен ли он к явно преждевременной гибели Вадима Волошина?

Одним словом, нужно как можно скорее найти Сергея. Но он как сквозь землю провалился! Оба номера, как принадлежащий Сергею, так и тот, с которого он отправил отцу СМС непосредственно перед его гибелью, были отключены».

Все это не слишком нравилось полковнику Гурову. К тому же ему не давал покоя вопрос – был ли вообще кто-либо из Волошиных в кафе «Валькирия» вчерашним утром. Выяснить это можно было уже сегодня, и Гуров повел автомобиль в сторону центра.

Кафе «Валькирия» явно не подходило для молодежи. Гуров слегка удивился, что Сергей решил встретиться с отцом именно здесь. Атмосфера внутри была несколько чопорной, музыка звучала приглушенно, репертуар близок к классическому. Интерьер оформлен в ретростиле: тяжелые шторы вместо современных жалюзи, создающие полумрак, массивные колонны, столы, покрытые белыми скатертями.

Да и публика здесь была минимум на поколение старше сына Волошина. Люди в основном выглядели солидно и строго.

Гуров подошел к какому-то официанту и поинтересовался, не работал ли он вчера. Получив утвердительный ответ, полковник достал фотографии Вадима и Сергея Волошиных и показал ему.

– Вот этот мужчина приходил вчера утром, – уверенно проговорил официант, показав на изображение Вадима Юрьевича.

– Он был один? – уточнил Гуров.

– Да, сидел за тем столиком. – Официант показал рукой на место у окна, задернутого шторой. – Пришел почти сразу после открытия. Я его обслуживал.

– А что он заказывал? – спросил Гуров и записал перечисленные блюда в блокнот. Ничего особенного – кофе, английский пудинг, суфле.

– Три чашки кофе – не многовато ли? – Лев Иванович легко улыбнулся.

– Так он просидел тут почти час! Мне показалось, что этот мужчина кого-то ждал, но так и не дождался.

– Во сколько он уехал, можете сказать?

– Я, конечно же, не помню, но можно посмотреть в записях. На счете выставляется дата и время.

– Будьте любезны, посмотрите, – попросил Гуров.

Через несколько минут официант представил ему листок, на котором значились блюда, заказанные Волошиным, их окончательная стоимость, а также время оплаты счета – восемь пятьдесят семь. Волошин пробыл в кафе почти час и уехал, когда ждать уже было бессмысленно – это раз, да и невозможно – два, потому что прием у него в департаменте уже начался, а он и так опаздывал.

Поблагодарив официанта, Гуров вышел на улицу и сел в машину.

«Что ж, теперь ясно, что Волошин-старший выполнил просьбу сына и приехал в кафе, – раздумывал сыщик. – Непонятным остается, почему они так и не встретились. Логичнее всего предположить, что Сергей сам не приехал. Но почему тогда он явился в департамент и закатил истерику, кричал, что отец его обманул? Да, непонятно».

Визит в «Валькирию» осветил один момент, но полной ясности этой картине не дал. Понятно было только одно – Сергея нужно найти как можно скорее. В связи со сведениями, которые Гуров получил от Рокотова, исчезновение парня выглядело очень нехорошо.

Но пока Сергей не нашелся, Лев Иванович отправился по адресам остальных посетителей, которых принимал вчера Вадим Волошин. Он уже знал, что Магнитский задержан, однако, руководствуясь громадным опытом сыскной работы, обязан был проверить все и вся.

Первым делом полковник направился к пенсионеру Собакину, добраться до которого от кафе «Валькирия» было проще всего. Тот в одиночку проживал в двухкомнатной квартире на Ленинском проспекте.

Собакин встретил Гурова с нескрываемой радостью. Он тут же принялся жаловаться на сотрудников департамента по развитию малого и среднего бизнеса. Пенсионер апеллировал к Льву Ивановичу как представителю правоохранительных органов и попутно жаловался на эти же самые органы в лице полковника Крячко, который вчера отнесся к показаниям Собакина «с возмутительным пренебрежением».

– А о чем вы пытались сообщить? – уточнил Гуров.

– Как о чем? Этот департамент давно пора расформировать, а всех чинуш разогнать к чертовой матери! – закипятился Собакин. – Там же все насквозь коррумпировано! Вот, к примеру, прямо на моих глазах этот чиновник Волошин любезно принял женщину, которая хочет открыть салон красоты! Я уверен, что она его откроет! А проекты, по-настоящему нужные людям, они зарубают на корню!

– Вы совершенно правы, Савелий Борисович, – заявил Гуров и с пониманием кивнул. – Но, к сожалению, расформирование департамента не входит в наши полномочия. Я ведь из убойного отдела, поэтому вы меня интересуете в первую очередь как свидетель по этому делу. Важный свидетель! – подчеркнул Гуров, интуитивно избрав верный тон в общении с Собакиным.

Тот сразу подтянулся, всем своим видом выражая готовность помочь следствию.

– Слушаю вас, – серьезно произнес он.

Гуров спросил о том, как прошла беседа с Волошиным, кто оставался в очереди, после того как Собакин вошел в кабинет чиновника, и вышел перед ним. Он поинтересовался, не подавали ли в кабинет какое-либо угощение во время приема, а также не употреблял ли сам Вадим Юрьевич чего-либо съестного.

Собакин отвечал крайне подробно и охотно, сопровождая свою речь эмоциональными замечаниями по поводу того, что на чай для него, человека маленького и чуждого взяткам, никто разоряться не собирается. Он сообщил, что в очереди осталась эта коррумпированная салонная красотка, а из кабинета вышла типичная воровская рожа. Так Собакин назвал бизнесмена от спорткомитета Дружникова.