Текст книги "Пуля из прошлого"

Автор книги: Николай Леонов

Соавторы: Алексей Макеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава третья

Все получилось так, как и предполагал Гуров. Когда автомобиль Крячко подъехал к кафе «Бумеранг», друзья увидели собравшуюся возле него толпу. Здесь были и оперативники, и судмедэксперты, и баллисты. Неподалеку стояла машина «Скорой помощи».

– Товарищ полковник, разрешите доложить! – подскочил к Гурову облаченный в форму молоденький лейтенант из их отдела, Женя Акулич.

– Подожди, Женя, доложишь, – кивком остановил его Гуров и, повернувшись к дактилоскопистам, поинтересовался: – Отпечатки с ручек сняли?

Получив утвердительный ответ, открыл дверь и прошел внутрь. Увидел он то, что и ожидал увидеть. Опыт и воображение нарисовали ему практически точную картину. В небольшом кафе за несколькими столиками находились люди – Гуров насчитал семь человек. Кто-то остался сидеть на стуле, кто-то сполз с него, кто-то и вовсе лежал на полу. Никакого особого погрома не наблюдалось – не было груды разбитого стекла и посуды, не было перевернутых стоек. Казалось, что люди просто перепились и им стало плохо, а так никакой особой трагедии. Картину портила кровь, пятнами и лужами разбрызганная по всему помещению. И люди не были пьяны – они были мертвы.

Чуть потеснив Гурова, в зал прошел человек в синем медицинском костюме с чемоданчиком в руке. Не спрашивая разрешения и вообще не обращая на полковника никакого внимания, он по очереди подходил к каждому, оттягивал веки и щупал пульс. Некоторых игнорировал сразу, видимо, безошибочно определяя, что им уже не поможешь.

– Надеетесь, что кто-то еще жив? – спросил Гуров.

– Надеюсь, – ответил врач. – Бармена уже увезли на «Скорой», пуля ему только плечо пробила, так что парень выкарабкается.

– А когда вообще все это случилось, сказать можете?

– По всей видимости, около полутора-двух часов назад, – сказал врач, продолжая заниматься своим делом.

Гуров видел, как он осмотрел смазливого плечистого парня лет двадцати пяти, который сидел, ничком откинувшись на спинку стула, с застывшим в глазах изумлением и растерянностью, безнадежно махнул рукой и перешел к его спутнице, совсем молоденькой девушке. Та сидела спиной к дверям и, наверное, даже не успела не то что испугаться, а даже понять, что происходит. Возле нее врач тоже не задержался и продолжил осмотр. На подмогу ему в кафе вошел еще один человек в медицинском костюме и сразу направился к пожилому полному мужчине, лежавшему на полу возле столика.

– Бесполезняк, я уже осмотрел, – коротко прокомментировал его коллега.

Второй врач со вздохом поднялся с колен и повернул голову к противоположной стене. Из-за столика в левом углу смотрел пустыми, мертвыми глазами мужчина, который выглядел лет на пятьдесят с гаком, хотя на самом деле ему было явно меньше. Просто потрепанный вид и, по всей видимости, неправедный образ жизни добавили ему добрых десятка полтора лет. В его безжизненных глазах застыл самый настоящий страх, даже ужас.

– Видимо, ему первому досталось, – тихо сказал из-за спины Гурова Крячко, увидев, что тот смотрит на мужчину.

– Да, – кивнул Лев. – Я уже догадался, как он стрелял. Слева направо – по кругу. Этот, видимо, первым понял, что происходит. С его места хорошо видны и дверь, и все, кто в нее входит.

Голос Гурова звучал ровно, в нем отчетливо слышались профессиональные нотки. Было ли полковнику жаль этих людей? Безусловно, он сожалел об их смерти. Но всю сентиментальность, все эмоции он вытравил давным-давно, еще в ранние годы службы, так как служил в главке не один десяток лет и приобрел огромный опыт. Опыт профессионала. Убийств на своем веку Гуров повидал действительно много и прекрасно знал, что если оперативник начнет включать чувства и ставить их выше разума и логики, то ему лучше сразу бросить все и уволиться. Потому что невозможно каждую человеческую боль пронести через себя, как свою собственную. В чем-то это сродни профессии врача. Того же мнения придерживался и его друг Станислав Крячко.

Стас перевел взгляд на человека, сидевшего рядом с потрепанным мужчиной. Это был совсем молодой паренек, рыжий и веснушчатый. Он не упал со своего стула, лишь повалился на стол лицом, чуть повернув его в сторону.

– А этому больше повезло, – прокомментировал Крячко. – Он и охнуть не успел.

– Есть! – раздался вдруг голос врача, озабоченно всматривавшегося в лицо женщины, лежавшей на спине. Одной рукой он щупал ее шею, а вторую положил на область сердца. – Есть! – повторил врач, быстро поднимаясь. – Носилки, быстро!

Второй врач кинулся на улицу, и буквально через пару секунд в кафе практически вбежали двое санитаров с носилками, на которые бережно положили женщину. Когда ее проносили мимо, Гуров обратил внимание, что глаза ее закрыты, лет ей около тридцати, у нее длинноватый нос и острые черты лица. У очков, подчеркивающих эту остроту, одно стекло было разбито. И еще он заметил крестик на шее – необычный, почему-то слегка искривленный, надетый на обыкновенный черный шнурок.

Гуров не стал задавать глупого вопроса, жива ли женщина, – раз ее повезли в больницу, значит, жива. Успел только спросить у врача, усаживавшегося в машину «Скорой помощи»:

– Куда ее?

– В Боткинскую обоих, – бросил тот, и машина быстро уехала.

«Итак, бармен плюс эта дама», – подытожил Гуров, прикидывая в уме возможных свидетелей. Если эти люди смогут рассказать хоть что-то, уже легче. Правда, женщина выглядела совсем плохо, и неизвестно, выкарабкается ли. Нужно быть реалистами, хотя и надеяться на лучшее.

Крячко прошел к барной стойке и наклонился, осторожно поднимая с пола автомат.

– Глушитель, – констатировал он. – Никто ничего не слышал.

Гуров повернулся к двери и посмотрел на болтавшуюся на ней табличку с надписью: «CLOSE». Крячко понимающе кивнул.

– Эх ты, а мы и внимания не обратили! – огорченно произнес подошедший Женя Акулич. – Значит, он намеренно перевернул табличку, чтобы все думали, что кафе закрыто, а сам в это время скрылся.

– Точно, – кивнул Гуров. – А люди просто проходили мимо, и никто не обращал внимания. Тем более что окна закрыты жалюзи, и что происходит внутри, никому не видно. Кстати, как вообще все обнаружилось? Кто вызвал милицию?

– Парочка одна позвонила, товарищ полковник, – принялся объяснять Женя, – вон они стоят.

Неподалеку от кафе испуганно жались друг к другу молодые парень и девушка. Гуров подошел к ним.

– Мы просто удивились, что кафе закрыто в такое время, и хотели спросить, когда откроют, – словно оправдываясь, заговорила девушка, приложив руки к груди лодочкой. Затем чуть подтолкнула своего спутника.

– Да! – очнувшись, подхватил парень. – Мы постучали, никто не открыл. Тогда я просто толкнул дверь и вошел. И… – Он замолчал, вытирая ладонью пот со лба.

Девушка тут же принялась всхлипывать и торопливо говорить, как сильно они испугались, какой это кошмар, и что она теперь вообще не знает, как выходить на улицу. Гуров узнал, в какое время они пришли в кафе, и перепоручил заниматься этой парочкой молодым сержантам – было очевидно, что к этому времени убийца успел уйти далеко, и ничего интересного эти молодые люди сказать не смогут. А на то, чтобы записать их адреса и точные паспортные данные, есть подчиненные.

– Автомат смотрели? – спросил Гуров у баллиста.

– Пока нет, Лев Иванович. Вас дожидались, – ответил тот.

– Можете приступать, я уже все видел, – сказал Гуров и отошел.

– Я вообще не понимаю, почему нам это поручили! – произнес вдруг один из лейтенантов. – Ежу понятно, что это теракт. Им ФСБ должна заниматься.

– Странный какой-то теракт! – не поддержал его другой. – Почему стрельба, почему не взрыв?

– Ну, теракты разные бывают…

– А ты их много повидал? – подмигнул лейтенанту Крячко. – Может, ты и название террористической организации назовешь, которая это сотворила?

– Я просто версию выдвинул, – обиженно проговорил лейтенант и отвернулся.

Гуров жестом подозвал Крячко.

– Судя по блеску глаз, у тебя уже есть какие-то соображения.

– Ну, версией о теракте пусть занимается ФСБ… – начал Крячко.

– И это все? – сощурился Гуров.

– Лева, по моему мнению, всех положил бармен.

– Аргументируй, – попросил Гуров.

– Он единственный остался в живых – раз, – начал загибать пальцы Крячко, но Гуров тут же его перебил:

– Не единственный. Есть еще женщина в очках и с крестиком.

– Неважно, она осталась в живых случайно и еле дышит.

– Лев Иванович! – подошел к друзьям Женя Акулич. – Мы выяснили имя женщины, ее зовут Кристиана Вайгель…

– Как? – поднял брови Крячко. – Еврейка, что ли?

– Немка, – поправил Женя. – У нее при себе были документы, поэтому выяснить личность не составило труда. Гражданка Германии, приехала в Россию только вчера – у нее в сумочке сохранился билет на самолет.

– Зачем приехала? – тут же спросил Крячко, глядя на Женю прокурорским взглядом. Тот, несколько смутившись, ответил:

– Точно неясно, но известно, что за столиком она сидела вместе с неким Сергеем Николаевичем Берестовым, который является пастором одной из евангельско-лютеранских церквей Москвы и членом лютеранской общины. У него при себе были визитки и еще какие-то религиозные брошюрки.

– Сектант, что ли? – покосился на Женю Крячко.

– Вроде бы нет, человек приличный, и вообще…

– Лютеранская община – это не секта в привычном смысле, – вставил свое слово Гуров. – Христианская организация, только они не православные и не католики, а протестанты.

– А ты откуда так хорошо разбираешься в этих вопросах? – подозрительно посмотрел на него Крячко. – Это же вроде не твой курятник?

– Читал много, – улыбнулся Гуров, – чего и тебе советую. Ладно, ближе к делу. Кого еще удалось опознать?

– Значит, Кристиана Вайгель, потом Берестов, еще Богатенко Иннокентий Леонидович… – принялся считать Женя.

– Чего-чего? – вытаращил глаза Крячко.

– Богатенко Иннокентий Леонидович, – повторил Женя, пожав плечами. – Толстый такой дядька, немолодой уже. А что?

– А то, – выдержав паузу, со значением поднял палец Крячко, – что это один из высших чиновников департамента строительства Москвы!

– А ты откуда знаешь? – повернулся к нему Гуров.

– Читал много! – отрезал Станислав и самодовольно улыбнулся.

– Да, любопытно, – протянул Гуров. – Пока что из всех этот Богатенко – самая выдающаяся фигура. Продолжай, Женя.

– Значит, дальше идет бармен – его зовут Костя Малышев, это он сам сказал, когда в сознание пришел. Еще неопознанная пара, девушка и молодой человек. За столиком в углу сидел мужчина, судя по лицу, сильно пьющий, похож на бомжа, который слегка привел себя в порядок. При нем никаких документов не обнаружено, даже сотового телефона нет. А с ним сидел рыжий парень, так вот он – репортер газеты «Вестник», некто Григорий Артемов. Неизвестно, вместе они были или нет, но сидели за одним столиком. Вот, собственно, и всё… – закончил Женя.

– Значит, Вайгель, Берестов, Богатенко, Малышев и Артемов, – повторил Гуров фамилии опознанных людей. – Плюс неопознанная молодая парочка и мужчина, которого пока что охарактеризуем как «пьющий человек».

– Или бомж, – вставил Крячко.

– От тюрьмы да от сумы… – пробормотал Гуров, думая о своем. – Всего восемь человек, из них двое живы, один даже не очень сильно ранен, по словам врача. Вот такой багаж. Что-нибудь еще выяснили?

– Ребята бегают, Лев Иванович, – кивнул Женя. – Всю округу прочесывают, всех опрашивают – может, кто чего видел, что-то знает. Вроде бы девчонку эту, неопознанную, частенько в этом кафе видели. И забегала она в основном в обеденный перерыв. Значит, есть вероятность, что работает где-то поблизости.

– Это кто сказал? – уточнил Гуров.

– Так здесь же рядом тоже разные фирмы расположены. Народ захаживал в это кафе. Ребята всем фотки под нос суют, авось что-нибудь да всплывет. Пока что только про эту девчонку. Но ребята работают, Лев Иванович, вы не сомневайтесь!

– Я и не сомневаюсь, Женя, – сказал Гуров, поворачиваясь к Крячко.

– Лева, ты меня не дослушал, – вернулся Станислав к своим рассуждениям. – Информация о Богатенко, конечно, зацепила мое воображение. Немка тоже не лишена интереса. И все равно я убежден, что всех положил бармен.

– То, что он остался жив, конечно, наводит на подозрения, – согласился Гуров. – Но зачем ему это надо?

– А низачем! – выдал Крячко.

– О как! Немотивированное убийство семи посетителей кафе?

– Жара, Лева! – назидательно произнес Крячко. – Ты не представляешь, что может сделать с человеком жара. Между прочим, в Америке был случай, когда свихнувшийся от жары клерк начал ходить по улицам и стрелять всех подряд…

– Это ты, видимо, американских фильмов насмотрелся, – заметил Гуров. – Причем не самого лучшего качества. А где он взял автомат?

– Купил, – пожал плечами Крячко. – Делов-то! В наше время, Лева, можно купить что угодно.

– Ну, на автомат нужны деньги, которые у скромного бармена вряд ли найдутся. И потом, стреляли от двери, ты же сам видел. От двери, а не от стойки!

– А он мог… – с жаром попытался было продолжить Крячко, но в этот момент к кафе подъехала милицейская машина, из которой вышел молодой оперативник в сопровождении еще более молодого парня, перепуганными глазами таращившегося на двери кафе.

– Это сменщик бармена, – пояснил оперативник.

Парень переминался с ноги на ногу.

– Привет, – поздоровался Гуров. – Тебя как зовут?

– Олег Ярцев, – проговорил парень, облизнув губы.

– А меня – Лев Иванович Гуров. О перестрелке в вашем кафе ты, наверное, уже слышал?

Парень вновь посмотрел на двери и сглотнул слюну.

– Тебе не нужно заходить внутрь, – успокоил его Гуров. – В первую очередь меня интересует, что ты можешь сказать о своем напарнике?

– Да ничего особенного… – неопределенно мотнул головой парень. – Зовут его Костя Малышев, работает в кафе года два, всегда все было нормально…

– Скажи, Олег, а он, часом, не того? – Крячко покрутил пальцем у виска.

– Да нет, – недоуменно посмотрел на Крячко Олег, – с чего вы взяли?

– То есть никаких неадекватных действий за ним замечено не было? – сформулировал Гуров, делая записи в своем блокноте.

– Нет, он абсолютно нормальный парень, – повторил Ярцев.

– А покупкой оружия не интересовался в последнее время? – снова влез Крячко.

– Никогда ничего такого не замечал.

Во взгляде Крячко мелькнуло разочарование.

– А почему он один из персонала был в кафе? – спросил он.

– Летом всегда так работаем. Повар приходит с утра, готовит все блюда и уходит. Их остается только разогреть. А напитки бармен и сам в состоянии приготовить, – пояснил Ярцев. – Ничего, справляемся. Привыкли давно.

Гуров подозвал Акулича, который тут же выложил перед сменщиком Малышева фотографии людей, погибших в кафе. Снимки были, конечно, впечатляющими, и Ярцев несколько раз поежился, рассматривая их.

– Вот эту девчонку я знаю, – ткнул он пальцем в одну из фотографий. – Она часто заходила в обеденный перерыв.

– С этим парнем? – показал Гуров на фото ее спутника.

– Нет, – ответил бармен. – Его с ней я вообще только один раз видел. Ее, кажется, Наташа зовут.

– А где работала, не знаешь? – прищурился Крячко.

– Откуда? – развел руками Ярцев. – Мне с ней разговоры разводить некогда было, я на работе. Ну, улыбнемся друг другу из вежливости, и все. Чаевые она, кстати, оставляла копеечные.

Крячко понимающе хмыкнул.

– Больше никого не знаешь? – спросил Гуров.

– Вот этот парень часто приходил, – сказал Олег.

– Ага, репортер Артемов! – живо кивнул Гуров. – Вот с этим типом?

– Не, этого первый раз вижу. – Ярцев брезгливо оттопырил нижнюю губу, когда Гуров предъявил ему фотографию «пьющего человека-бомжа».

Через пару минут Олег Ярцев уже не интересовал Гурова: тот узнал от него все, что можно, и оставил возиться с ним и записывать показания молодого оперативника. Окликнув Женю Акулича, Гуров сказал:

– Женя, позвони в больницу, спроси, в сознании ли бармен.

Женя послушно выполнил распоряжение и сообщил, что бармен в сознании, но беседовать с ним нежелательно, по словам врача.

– Ясно, едем в Боткинскую, – дернул Гуров Крячко. – Как раз воочию посмотришь на своего предполагаемого психопата и убедишься, насколько он нормален или нет.

– Врач ведь сказал… – начал было Женя, но Гуров лишь махнул рукой.

С запретами врачей он встречался не раз, и они не являлись для него преградой, когда речь шла о чем-то важном. Тем более что угрозы для жизни Кости Малышева не было, это он уже и сам понял.

Костя Малышев был худ и коротко стрижен, на голове топорщился ежик темных волос. На больничной кровати он казался еще моложе своих лет, и, глядя на него, Крячко, кажется, основательно засомневался в своей версии.

– Как самочувствие, Костя? – спросил Гуров, присаживаясь на стул. Крячко остался стоять.

– Нормально, – хрипловатым от долгого молчания голосом ответил Костя.

– Мы тебя долго мучить не будем; ты только расскажи, как все произошло, – попросил Гуров.

– Около двух часов или чуть позже в кафе вошел мужик, – тихо заговорил Костя, – в темных очках, с бородой. Достал автомат… И начал стрелять. По всем.

– А в кого первого?

– Кажется, он начал с углового столика, потом стал перемещаться по кругу.

– А в тебя которым по счету выстрелил? – спросил Крячко.

– Вы думаете, я считал? – невесело усмехнулся парень.

– Это я к тому, – пояснил Станислав, – что ты мог, к примеру, на пол упасть, за стойку закатиться, чтобы под пулю-то не попасть.

– Он стрелял очень быстро, – проговорил Костя. – Выпускал в каждого по несколько пуль, но все равно очень быстро. Люди не успевали сообразить, что происходит. Кажется, я оставался последним… Это мне сейчас так кажется, но я не уверен.

– Хорошо, хорошо, – кивнул Гуров. – И чем все закончилось?

– Он уже попал мне в плечо, и тогда я действительно упал на пол. Напоследок он выстрелил еще раз, но пуля прошла мимо. Я глаза закрыл и только слышал выстрел. А потом он бросил автомат и ушел.

– Как он ушел? Через какой выход? – быстро спросил Гуров.

– Через обычный, – ответил Костя. – Совершенно спокойно вышел.

– А почему ты сразу в милицию не позвонил? – поинтересовался Крячко.

– Я сознание потерял. Пришел в себя, только когда какие-то люди зашли в кафе. Девушка сразу начала визжать, я очнулся и подал голос. Они вызвали милицию и «Скорую», и меня увезли.

Гуров переглянулся с Крячко. Показания бармена выглядели правдоподобно. Стас попытался еще попутать парня, заходя то с одного, то с другого бока, но все было тщетно. В конце концов, опера, пожелав Малышеву выздоровления, вышли в коридор.

– Ну, что скажешь? – обратился Гуров к Крячко.

– Да не он это, – поморщился Станислав. – Такой хиляк и автомат-то не поднимет. – Гуров ничего не ответил, и он тогда продолжил высказываться: – Значит, предстоит долгая и кропотливая работа. Завтра наверняка явится Петр свет Николаевич…

– Его уже вызвали, мне сообщили, – подтвердил Гуров.

– Вот-вот, – кивнул Станислав. – Явится он, конечно, крайне недовольный тем, что ему пришлось поднять свои еще не загоревшие телеса с морских берегов и тащить их в Москву. И первым делом под его удар попадем мы.

– Ну, таких ударов я не опасаюсь, – улыбнулся Гуров.

– Я, как понимаешь, тоже. Это я к тому, что завтра мы должны явиться пред его светлые очи бодрыми и свежими. А для этого необходимо хорошо выспаться. Я лично собираюсь домой, тебе советую то же самое. На сегодня мы сделали первоначальную работу, остальное будет ясно в процессе. Кстати, может, к утру наша мелкота выяснит что-нибудь интересное.

– Как ты неуважительно отзываешься о младших чинах, – усмехнулся Гуров.

– Лева, я их уважаю. Даже очень ценю, потому что без них всю эту беготню пришлось бы осуществлять нам с тобой. Когда-то я и сам был на их месте и шустрил, как электровеник. А теперь я уже пожилой человек с подорванным здоровьем. И хочу ложиться спать вовремя. Ты согласен со мной?

– Насчет пожилого человека с подорванным здоровьем – нет. Насчет остального – вполне.

– Значит, по домам?

Гуров кивнул, и они покинули здание Боткинской больницы.

Утро следующего дня началось так, как и должно было начаться. Генерал-лейтенант Орлов, прилетевший из Гагры, первым делом вызвал обоих сыщиков к себе на доклад. Вид у шефа был смурной, как и предполагалось, и даже Крячко не решился хохмить и острить по поводу «слабо загоревших телес» генерал-лейтенанта. Обстановка не располагала к шуткам.

Гуров с Крячко вошли в кабинет Орлова, сдержанно поздоровались и сели в кресла. Повисла тяжелая пауза, которую нарушил Гуров.

– Ну, Петр, спрашивать, как добрался и отдохнул, считаю дурным тоном, поэтому сразу перехожу к делу, – начал он. – Ты наверняка хочешь знать, что мы имеем, так?

– Хочу, – сказал Орлов, с благодарностью глядя на Гурова.

Сам он, честно говоря, не знал, как начать разговор. Вчерашний звонок от начальства, сообщившего ошеломляющую новость, конечно, выбил его из колеи, а ночной перелет не добавил хорошего настроения. Орлов почти не спал и все время думал о том, как встретит своих сыщиков, на которых у него была вся надежда по раскрытию этого проклятого дела. Гуров разрядил обстановку, и Орлов приободрился, поняв, что, хоть его операм-важнякам и самим неприятен случившийся инцидент, они готовы к работе. Значит, дело пойдет. И сейчас не нужно строить мрачных прогнозов о том, что будет, если дело они так и не раскроют, сожалеть об испорченном отпуске, а нужно просто работать. Гуров своей спокойной уверенностью подкрепил и уверенность Орлова.

– Мы имеем такой список: пастор Берестов, чиновник департамента строительства Богатенко, девушка, предположительно Наташа, ее безымянный спутник, репортер газеты «Вестник» Григорий Артемов и неопознанный человек с явно тяжелой судьбой, – перечислил Гуров. – Это те, кто мертвы. Или тебе лучше отсортировать опознанных и неопознанных?

– Ты говори, Лева, говори, я слушаю. – Орлов полез в ящик стола, достал оттуда таблетки от головной боли, бросил две из них в стакан с минеральной водой и, поболтав, залпом выпил.

– Тяжко? – с сочувствием спросил Крячко.

Орлов отмахнулся от него и снова перевел взгляд на Гурова. Станислав пожал плечами и откинулся в кресле – дескать, не хотите, как хотите, я вообще могу прикинуться шлангом.

– Есть двое живых, – продолжал Гуров. – Это немка по имени Кристиана Вайгель и бармен Костя Малышев. С барменом мы уже побеседовали вчера вместе со Станиславом.

Крячко важно кивнул. Кажется, атмосфера потихоньку разряжалась, и он уже возвращался к своему излюбленному клоунскому поведению.

Полковник Станислав Крячко далеко не дурак, иначе не служил бы опером по особо важным делам. Но он был совсем не таким, как Лев Гуров, и методы раскрытия преступлений у него иные. Станислав был проще, но не глупее, просто их с Гуровым ум был разного свойства. И генерал-лейтенант Орлов, отлично зная обоих сыщиков и являясь их многолетним другом, с одинаковым интересом прислушивался к обоим. И если сейчас Станислав молчал или шутил, значит, ему пока нечего сказать.

Гуров тем временем передал Орлову показания бармена, присовокупив к ним все остальное, что они выяснили вчера.

– Да я читал материалы, – кивнул Орлов.

– И что? – оживился Крячко. – Версия есть?

– Есть, и не одна. Первая – теракт. Вторая – психопат…

Крячко приготовился захохотать, в смысле, мы все это уже вчера проходили, но Орлов смерил его холодным взглядом, и Станислав притих.

– И третья… – спокойно произнес генерал, все чаще не отрывая взгляда от Гурова.

– Нужен был кто-то один, – подхватил Лев.

– Вот именно, – вздохнул Орлов. – И эта версия одновременно самая правдоподобная и самая неудобная. Потому что попробуй разберись, кто же этот некто.

– А сам ты как считаешь? – спросил Гуров.

– Первым, конечно, напрашивается Богатенко, самая крупная фигура среди пострадавших.

– О нем у нас, кстати, Станислав наслышан, – показал Гуров на Крячко.

– Наслышан, – подтвердил Крячко из своего кресла. – И полностью согласен с Петром. Ежу понятно, что убить хотели Богатенко! Мне один обэповец шепнул как-то – так, по-свойски, между нами, – что Богатенко давно погряз в коррупции и на него началась охота. Он встал поперек горла у властей, и его было велено убрать. – Станислав сделал плавный жест полукругом.

– Чего? – недоверчиво покосился на него Орлов.

– Я не в том смысле, – пояснил Крячко. – Убрать – то есть сместить с занимаемого поста. А еще лучше, посадить. И обэповцы уже стали разрабатывать операцию, как бы его прищучить.

– Это достоверная информация? – серьезно спросил Орлов.

– Я же говорю – приятель поделился. А я за что купил, за то и продаю.

– Понятно, – снова вздохнул генерал. – Вот ты, Станислав, и займись этим Богатенко, раз уж ты у нас такой просвещенный.

– И займусь! – охотно согласился Крячко, рывком поднимаясь с кресла. – Я только рад буду помочь ребятам из обэпа! Ненавижу коррупционеров, и вы все это знаете!

– Чем ты им теперь поможешь, если Богатенко все равно уже нет в живых? – спросил Гуров.

– Значит, помогу нашему отделу, – не смутился Станислав. – Меня волнует список звонков Богатенко. Надеюсь, наши доблестные сержанты уже сделали распечатку?

– Наши доблестные сержанты не спали всю ночь и сделали многое, – строго заметил Орлов. – И распечатка имеется. Вот, держи! – Он протянул Крячко длинный листок, испещренный цифрами.

Крячко довольно внимательно его просмотрел и заявил:

– Обратите внимание, последним ему звонил некто Виктор Торопов. И было это в тринадцать часов пятьдесят семь минут.

– Ну и что? – покосился на него Гуров.

– Пока ничего, – ответил Крячко. – А вот когда я съезжу к этому Торопову, возможно, что-то и будет. Сержанты наши и впрямь молодцы – не только имена абонентов, но и адресочки их раздобыли и аккуратно сюда вбили. Так что я поехал. Покедова, сыскари! – И, насвистывая, направился к двери.

Когда она за ним закрылась, Орлов посмотрел на Гурова и тихо спросил:

– А ты почему не хочешь заняться Богатенко, Лева?

Гуров помолчал, покрутил головой, снова ощущая противный хруст, напоминавший о начинавшемся остеохондрозе, и ничего не ответил.

– Давай продолжим, Петр, – вместо этого сказал он, и они с Орловым вновь углубились в материалы дела.

Станислав Крячко вернулся страшно довольный. Он ввалился в кабинет Орлова, буквально светясь от счастья, и с порога заорал:

– Ну, что, сыскари-теоретики? Все сидите, задницы просиживаете? Я предупреждал уже Льва – у него скоро геморрой будет и размягчение мозга!

– Ты чего орешь? – поморщился Орлов.

– А то, что, пока вы тут сидите и думаете, я раскрыл преступление! – Крячко прошагал к столу, бесцеремонно набулькал себе в стакан генеральской минералки, выпил и, радостно потирая руки, уселся в кресло, закинув ногу на ногу.

Гуров окинул его насмешливым взглядом, и взгляд этот Крячко не понравился.

– Что смотришь? – спросил он. – Взял я этого Торопова! С ним и беседовать долго не пришлось – он сразу раскололся, что давал Богатенко взятки, и не раз. Он строительством занимается, а Богатенко разрешения выдавал на пользование землей. В последний раз он этого Торопова просто кинул. Тот хотел, чтобы Богатенко дал ему бумагу на владение одним участком земли под Москвой, где в данный момент находится захолустный дом отдыха, в котором уважающие себя люди не отдыхают и который несет сплошные убытки. А Торопов хотел выстроить там коттеджи. Богатенко обещал дать разрешение на строительство, денег выжал уже кучу, а вчера вдруг заявил, что вряд ли что-то получится и на гневные вопли Торопова предложил встретиться в кафе и все обсудить. По словам Торопова, Богатенко стянул с него, зараза, столько бабок, сколько нам с тобой, Лева, за пять лет службы не заработать, а писульку нужную так и не дал!

– И что? – Гуров так же картинно заложил ногу на ногу и, словно являя зеркальное отражение Станислава, уставился на него.

Крячко намеренно сменил положение и раздельно проговорил:

– Повторяю для особо одаренных. Вчера утром Торопов позвонил Богатенко и открытым текстом потребовал разрешение. А Богатенко снова начал темнить и говорить про какие-то сложности в деле, из чего Торопов сделал вывод, что бумажонку он так и не даст, и в сердцах пригрозил ему. А тот назначил встречу в кафе, как раз на два часа. А сам на нее не при-е-ехал! В кафе его не было! – Стас хлопнул себя по коленке и окинул Гурова и Орлова победным взглядом.

Гуров молчал, саркастически поглядывая на него. Крячко не понравился произведенный эффект, он ждал совсем другой реакции.

– Вы понимаете, что это означает? – на всякий случай уточнил Стас и тут же сам ответил: – Это означает, что Торопов, разозлившись на Богатенко, съевшего его бабки, взял и пристрелил его.

– А до кучи убил и еще семерых, – кивнул Гуров и язвительно добавил: – Странно, что он вообще Кремль не взорвал от злости на зажравшиеся власти…

– Он, что же, раскололся? – заинтересованно спросил Орлов.

– Нет, насчет убийства он пока не раскололся, – признался Крячко. – Но это вопрос времени.

– Куда ты его дел-то? Сюда приволок?

– Конечно, а что еще с ним делать? Да не абы как, а в наручниках, как положено. Посадил в камеру, пусть созреет! Да он у меня к вечеру уже начнет признательные показания давать, а если нет, я с ним лично допрос проведу! – многообещающе проговорил Станислав и посмотрел на Гурова.

Но тот почему-то не выражал бурных восторгов по поводу раскрытия дела. Наоборот, был сдержан и словно весь наполнен ядом. Крячко, почувствовав это, заерзал на стуле.

– Тебе не нравится версия? Тогда объясни чем.

– Мне она не нравится много чем, – сказал Гуров, поднимаясь со своего места. – Но объяснять сейчас я ничего не буду. Я поехал в лютеранскую общину.

– Ну, езжай, езжай! – уже в спину ему обиженно бросил Крячко и, когда за Гуровым закрылась дверь, не сдержался: – Пижон!

Лютеранская церковь, в которой служил Берестов, представляла собой классический образчик западноевропейской архитектуры давних времен и немного напоминала средневековый замок, только не мрачный, а светлый и живописный. Строгие, четкие формы, башенки с остроконечными крышами – во всем чувствовалась основательная немецкая рука. Здание это спряталось между современными домами в Старосадском переулке. Когда Гуров подъехал туда, было около одиннадцати часов утра. Он не знал, что и как происходит в этой церкви, но предполагал, что в этот час там может идти служба. Однако в церкви практически никого не было.

Гуров спокойно поднялся по ступенькам и прошел в раскрытую дверь. Его глазам предстал просторный белый зал с куполообразным потолком, в котором чинными ярусами, сверху вниз, были расположены скамейки. У противоположной стены, в центре, стояла высокая кафедра. Помещение больше походило на какую-то научную аудиторию, в которой регулярно проводят лекции, и только большой темно-коричневый, гладко-полированный крест на стене говорил о том, что это храм веры, а не науки. Да еще и общая атмосфера некой сакральности – тихая и благостная.