Текст книги "Убийство на бис (сборник)"

Автор книги: Николай Леонов

Соавторы: Алексей Макеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Корзун надул щеки и хотел было что-то сказать, но Гуров его опередил:

– Только не горите мне про профессиональные тайны. Не надо, сейчас не та ситуация. Речь идет не просто о смерти, а об убийстве. Я имею право знать все о том, кто распоряжался состоянием Анны и будет это делать. Важно также, насколько оно велико.

Состояние Анны оказалось весьма внушительным. Корзун сообщил это, когда понял, что отделаться общими фразами не удастся. Гуров недвусмысленно дал ему понять, что может просто изъять документы Анны для изучения нотариусом, работающим в МВД. Таким образом сам Корзун будет избавлен от необходимости что-то объяснять.

– А откуда у нее эти деньги? – поинтересовался Гуров. – Она сама их заработала?

– Таковых средств относительно немного. Большую часть Анна получила после смерти своего мужа Германа Кристаллера, – ответил Корзун. – Он умер четыре года назад, и вдова оказалась единственной его наследницей. Своих детей у него не было, а старшей сестре он ничего не завещал, поскольку та замужем. Кристаллер, видимо, считал, что женщину, состоящую в браке, должен содержать супруг. – Он слегка усмехнулся в усы. – Впрочем, это его личное дело, – тут же добавил Корзун. – Воля покойного – это закон.

– А сестра не обижалась на него за это? – полюбопытствовал Гуров.

– Если такое и было, то мне об этом ничего не известно. Она и Анна никогда даже не виделись и жили в разных городах. Сестра господина Кристаллера не пыталась опротестовать завещание.

– А когда Анна составила его?

– Да вскоре после того как вступила в права наследования. Это было в Германии. У Кристаллера, разумеется, там имелся личный нотариус. Он предлагал ей свои услуги, но она предпочла решить такие вопросы здесь, в России. Общие знакомые рекомендовали ей меня, она обратилась, я охотно помог.

– Завещание еще не вскрывали?

– Конечно, нет.

– И кто наследует состояние?

Корзун несколько раз надул щеки, решил, что отвечать все равно придется, и сказал:

– Основным наследником является ее сын Эдуард. Правда, с одной оговоркой. Он имеет право распоряжаться наследством по своему усмотрению лишь по достижении тридцатипятилетнего возраста. До этого момента Эдуард может получать не больше миллиона в год.

– Не самые плохие условия, – заметил Гуров. – С голоду мальчонка не умрет.

– Да, конечно. Однако Эдик, насколько я знаю, привык к другим масштабам. – Корзун усмехнулся. – Видимо, его мать очень хорошо знала об этом, поэтому и подстраховалась. В сущности, она была права. В противном случае от ее состояния ничего не осталось бы года через три!

Гуров внимательно посмотрел на нотариуса, позволившего себе такую откровенность, и спросил:

– Это вы ей посоветовали?

– Да, я. – Корзун посмотрел в глаза полковнику. – Считаю, что мой совет был дельный. По миру Эдику идти не придется. Есть еще двухэтажный дом в Германии, не очень новый, но добротный. Раньше он принадлежал Кристаллеру. Да еще и московский особняк Анны. Это все тоже достается Эдику. Правда, без права продажи – опять по той же причине. Он может там только жить. Но и этого вполне достаточно. Как вы считаете?

Гуров полагал, что более чем, однако обсуждать этот вопрос не стал и поинтересовался:

– Кто-нибудь еще получает что-то?

– О да! – как-то торжественно произнес Корзун. – Виктории Павловне Рудаковой отходит часть денег, Лейбману тоже, но ему скорее символически.

Он назвал обе суммы. Они были, конечно, приличными, но как-то несерьезными для того, чтобы из-за них пойти на убийство. Впрочем, сын Рудаковой выхватил пистолет вообще ради нескольких тысяч рублей. Хотя это особый случай.

– А Лейбман знал, что ему полагается символическая сумма? – спросил сыщик.

– Я ему не сообщал, но думаю, что он знал. – Нотариус пожал плечами. – Они с Анной были очень близки.

– В каком смысле? – уточнил Гуров.

– Нет, совсем не в том, в каком вы думаете. – Корзун засмеялся как-то странно, почти беззвучно, словно шепотом. – Они были скорее друзьями. Эти одинокие и не слишком счастливые люди относились друг к другу бережно. Я вообще думаю, что ближе Лейбмана у Анны никого не было. Да и у него тоже. У нее хотя бы сын, а Лев Хаимович вообще один. Его отношение к Анне порой было трогательным, каким-то отеческим. Я не знал Германа Кристаллера, но полагаю, что в браке с ним больше присутствовал расчет. Со стороны Анны, разумеется. А Лейбман!.. Знаете, думаю, что если бы Анна согласилась выйти за него замуж, то он был бы счастлив.

– А Лейбман делал ей такое предложение? – поинтересовался полковник.

Нотариус снова тихо засмеялся и ответил:

– Если и да, то не в моем присутствии. Я просто видел его со стороны. Он старше Анны лет на двенадцать-пятнадцать, и она ему казалась чуть ли не девочкой. Я помню, как Лейбман на нее смотрел, говорил, давал советы. Возможно, спустя некоторое время именно это и произошло бы. Может быть, их брак стал бы оптимальным для обоих. Анне противопоказано было жить одной. Не такая она женщина.

– Но рядом с ней в последнее время был мужчина. – Гуров помнил об Антонио Тедески.

– Ой, не смешите меня. – Корзун поморщился. – Эта игрушка уже начала надоедать Анне. Ей был нужен мужчина, а не второй ребенок.

– Кстати, Тедески не включен в завещание?

– Упаси боже. – Нотариус махнул рукой. – Анна не была столь глупа и деньгами распоряжалась трезво. К тому же завещание было составлено, как я говорил, четыре года назад, и с тех пор Анна не вносила в него изменений. Что-то она, конечно, тратила на этого итальянца, но это были мелочи. Эдик съедал у нее стократ больше.

– Кстати, а Анна не пыталась восстановить брак с первым мужем? Мне показалось, что их отношения были хорошими, даже дружескими.

– Кажется, не пыталась. Да и он вроде бы не настаивал.

– Все-таки у них общий сын. Носков, кстати, так и не женился после развода с Анной. Не знаете почему?

– Нет, я с ним мало знаком. Он все время в разъездах, занят своим бизнесом. Может быть, у него кто-то есть? Мы же не в курсе.

– Он не упоминается в завещании?

– Нет, – ответил Корзун. – Все-таки дружить с первым мужем и оставлять ему деньги второго – это чересчур. Многих ли вы знаете женщин, которые отписывают наследство бывшим мужьям? – Нотариус скептически посмотрел на Гурова.

– Если честно, не припоминаю таких случаев, – с улыбкой ответил полковник.

– Так что если вы предполагаете, что Анну застрелили из-за наследства, то зря. Оставьте эту версию. Ее просто некому убивать по этой причине. Эдик наследник лишь условно, Лейбман и Рудакова получают не так много, да и вообще люди преданные. Носков и Тедески не будут иметь вообще ничего. Я ведь вас сразу предупредил о профессиональной этике, потому что знал, что не смогу помочь. – Корзун вздохнул. – Я, вообще-то, склонен считать, что дело в этом пресловутом мюзикле, о котором было так много разговоров. Деньги там обещали большие, даже слишком, а на жирный кусок всегда находится много желающих. Есть люди, которые готовы выдрать его из чужого горла!

Гуров, разумеется, работал над этой версией. Ему уже было известно, что никто из представителей фирм, которые тоже рассматривались в качестве потенциальных получателей гранта на постановку мюзикла, в Москву не приезжал.

Это, конечно, ничего не означало. Ведь убивать Анну своими руками никто из них не стал бы. Они могли быть лишь организаторами, завербовать в качестве информатора кого-то из людей, близких Анне.

Возможные связи сейчас тщательно проверялись оперативниками. Отработкой этой версии плотно занимался не один человек. Результаты должны были появиться вскоре, во всяком случае к возвращению Гурова из гастрольной поездки. А полковник уже склонялся к мысли о том, что она состоится.

Теперь же он сказал:

– Вы очень тщательно подготовили все пункты завещания, Аркадий Вениаминович, хотя речь шла о довольно молодой, цветущей женщине.

– Ей было сорок пять лет, – подтвердил Корзун. – На момент составления завещания и того меньше – сорок один.

– У вас возникала мысль о том, что она может умереть?

– Мы все когда-то умрем, – философски заметил Корзун. – Я занимаюсь нотариальными делами не один десяток лет. Такова моя работа. Я привык не задумываться над тем, умрет мой клиент завтра или проживет еще лет пятьдесят. Я готовлю завещание, исходя из соображений, разумных на момент его составления, при этом неукоснительно следую воле самого завещателя. Я же не могу сказать: «Знаете, вы еще молоды, вам жить да жить. Зачем вы думаете о каком-то завещании? Бросьте это дурное дело, оно подождет!»

Собеседники улыбнулись.

– Аркадий Вениаминович, вы ведь довольно хорошо знали Анну. Можно ли сказать, что она считала вас своим человеком?

– Если вам угодно. – Корзун кивнул.

– Вы были вхожи в ее дом? – продолжал Гуров.

– Да, – подтвердил нотариус.

– А почему вы не присутствовали на банкете? Вас не пригласили?

– А что мне там делать? – удивился Корзун. – Я к мюзиклу отношения не имею, никаких документов по нему не оформлял. Это вообще не в моей юрисдикции.

– Но там было много людей, не имеющих к нему отношения.

– Нет! – Корзун махнул рукой. – Там был бомонд, а я все-таки не по этой части. На таком мероприятии я чувствовал бы себя не в своей тарелке. Анна это знала, поэтому и не позвала меня.

– Что ж, понятно. – Гуров поднялся. – Кажется, я выяснил у вас все, что собирался. Вынужден буду попросить у вас копию завещания.

– Это можно. – Корзун сам отксерокопировал завещание и протянул теплые бумаги Гурову.

Полковник аккуратно сложил их и попрощался с нотариусом.

В машине он набрал номер Носкова и сказал:

– Анатолий Петрович, я согласен. Во сколько вылет?

Под конец дня Гуров сидел в кабинете Орлова вместе с Крячко и самим генерал-лейтенантом, который только что выслушал их отчет о работе за день.

– Лева, ты что, с ума сошел? – набросился он на Гурова, едва тот высказался о своих дальнейших планах. – Какая поездка, что за гастроли?

– Я вернусь через три дня, – твердо сказал Лев Иванович. – За меня здесь будет Стас. Работает еще целая группа оперативников. Все указания я уже дал, к тому же постоянно буду на связи.

– Да это детский сад какой-то! – сердился Орлов. – Ты как будто в отпуск собираешься удрать!

– Петр, я еду работать, – отчеканил сыщик. – Поверь мне, я знаю что делаю!

Генерал сокрушенно развел руками и потряс головой. Крячко молчал, но по его виду было ясно, что он на стороне Гурова.

Орлов посмотрел на них обоих, потом обратился к Льву Ивановичу:

– Почему ты решил, что это необходимо?

– Меня убедил разговор с Носковым. – ответил Гуров. – Я все обдумал и понял, что это действительно нужно сделать. Для скорейшей поимки убийцы.

– Надеешься, что он выведет нас на заказчика? А вдруг нет? Даже если ты его возьмешь, он уйдет в глухую молчанку. Ты что, первый год в розыске? Киллеры сдают заказчика только в исключительных случаях.

– Значит, надо постараться, чтобы этот случай стал исключительным! – сказал Гуров. – Вот этим как раз здесь займется Станислав. Я его проинструктировал самым тщательным образом.

– Ой, темнишь ты, Лева! – Орлов погрозил ему пальцем.

– Ой, не лги, Лева, царю-батюшке! – тут же подхватил Крячко, которому надоело сидеть молча в унылой обстановке.

– А тебе все повеселиться хочется, да? – вздохнул Орлов. – Или старый друг втянул тебя в свои интриги?

– Когда это Лева был интриганом?! – укоризненно сказал Крячко.

– Всегда, – констатировал Орлов. – Он постоянно мысленно выстраивает целую стратегию и никому до конца не говорит, что у него на уме! Если бы я с начала знал, что он задумал, то в большинстве случаев просто запрещал бы ему это делать!

– Тогда глухарей у нас было бы в пятьдесят раз больше, – заявил Крячко. – Он потому и не ставит тебя в известность, что ты раскудахтаешься и сперва запретишь, а потом будешь требовать раскрытия убийства. Так что скажи спасибо Леве. Он бережет твои нервы. И мои тоже.

– Лева, ты понимаешь, что я могу просто не разрешить тебе ехать? – Орлов явно обиделся на слова Крячко о кудахтанье.

– Понимаю. Но так как ты доверил это дело мне, а меня знаешь, то разрешишь, – твердо сказал Гуров.

Орлов помолчал немного, поцокал языком, потом надел очки, опустил глаза в свои бумаги и процедил:

– Идите оба. Делайте все, что хотите, но если через три дня дело будет стоять на том же месте, то я с вами поговорю по-другому. Вы меня тоже знаете.

Гуров с Крячко синхронно поднялись и вышли из кабинета. В коридоре они хлопнули друг друга по ладоням и направились к лестнице на выход. Рабочий день давно был закончен, скоро сменится и календарный.

Легкий ветерок, совсем не холодный, приятно освежал. Сыщики шли к своим машинам, не очень торопясь и обсуждая последние детали.

– Людей, думаю, у тебя достаточно, – проговорил Гуров. – Только прошу, не бери кого попало. Лишь самых лучших и опытных. Мы не имеем права ошибиться.

– Да понял я все, Лева! – лениво отвечал Крячко, поднимая голову к небу, усыпанному звездами. – Блин, с этой работой такие отличные дни упускаешь! – Он тяжело вздохнул. – Скоро дожди зарядят, холод, слякоть, и прощай, теплые солнечные денечки, до самой весны! Тебе хорошо – в круиз едешь. По Волге!

– Боюсь, я ее даже не увижу. Стас, я в управлении завтра уже не появлюсь, так что если возникнут вопросы, звони.

– Давай! – Крячко снова стукнул Гурова по ладони и вдобавок легонько толкнул в бок. – Удачи!

– Кручин! Слава богу, ты на месте! – Андрей Сенин, прокричавший эти слова в микрофон мобильника, был на грани истерики.

– Что такое? – недовольно отозвался Юрий Кручин.

Он только что принял ванну и собирался спокойно полежать на постели. После горячей воды этот человек всегда чувствовал себя расслабленным.

– Кручин, у нас проблемы! – затараторил голос. – Срывается субботний эфир!

– Что? – Кручин поднялся. – Почему?

– Да все потому же! Потому что эта свинья… – Дальше последовал отборный мат. – Приезжай немедленно! Я тут без тебя не управлюсь. Но и это еще не все. Полонского ищут менты и обязательно найдут!

– Господи, этого еще не хватало! – испугался Кручин. – В связи с чем?

– Кручин, миленький, ты приезжай быстрее. Я тебе все на месте объясню. Ведь надо что-то делать, причем срочно!

– Ты сейчас где? – спросил Кручин, барабаня кончиками пальцев по телефону.

– У Полонского. Давай быстрее сюда.

– У меня волосы мокрые. Не раньше чем через час…

– Да ты с ума сошел! – взвыл Сенин. – Говорю тебе, дело срочное.

– Тьфу!.. – Кручин выругался. – Ладно, жди. Постараюсь поскорее.

Юрий натянул штаны, матерясь сквозь зубы, воткнул фен в розетку и стал сушить волосы. Он почему-то всегда боялся простудиться, даже летом, и никогда не выходил на улицу с влажными волосами, хотя их на его голове осталось не так и много. Струя теплого воздуха быстро высушила редкие пряди. Кручин осмотрел себя в зеркало и пошел к двери.

Доехав до дома Полонского, он сразу увидел красный спортивный автомобиль Сенина перед подъездом. Юрий поднялся, позвонил, и Андрей тут же распахнул дверь.

– Проходи, – буркнул он, высунув голову и осмотрев лестничную клетку на предмет наличия соседей.

Она была пуста.

Кручин прошел в гостиную. Там царил полный беспорядок, но самого хозяина не было.

– Там он! – Сенин махнул рукой в сторону дальней комнаты и первым побежал туда.

Андрей второй день названивал Полонскому, своему партнеру по ток-шоу. Нужно было готовиться к очередному выпуску, но тот не отвечал на вызовы. Последний раз коллеги виделись на банкете у Анны Кристаллер, и Сенин вообще уже жалел о том, что они туда пошли.

Наконец он не выдержал и направился к Полонскому домой. Андрей несколько раз позвонил в домофон, не дождался ответа и открыл дверь своим ключом. Полонский на всякий случай вручил ему его довольно давно. Андрей уже догадывался, что произошло, и готовился пережить неприятные минуты. Ожидания, увы, его не обманули. Войдя в комнату, он увидел именно то, чего так боялся.

На постели лежало безжизненное тело Федора Полонского. Однако популярный ведущий был не мертв, а всего лишь мертвецки пьян. Когда Андрей увидел такое, ему захотелось набить Полонскому морду. Он быстро подошел к кровати и начал отчаянно трясти его за плечо.

Когда это не помогло, Андрей стал кричать Полонскому в ухо:

– Федор, это я, Андрей! Ты слышишь что-нибудь? Да открой же глаза, твою мать!

Полонский не реагировал.

– Федор! – заорал Андрей. – Проснись! Да очнись же, скотина! Ты понимаешь, что у нас проблемы?

Полонский приоткрыл глаза и тупо захлопал ими.

– Какие проблемы? – пробормотал он.

– Да многие! У нас в субботу эфир. Ты что, забыл? Нужно ехать в студию. И менты тебя разыскивают!

– Менты? – удивился Полонский. – А им-то что нужно?

– Это ты у них спроси. Федор, давай, приходи в чувство – и поедем!

– Я никуда не поеду, – едва выговорил Полонский. – Я устал.

– Да ты что, обалдел, что ли? – заорал Андрей. – Как это не поеду? А программа?

– Я ухожу в творческий отпуск, – заплетающимся языком сказал тот.

– Да кто тебе даст сейчас отпуск? Ты в своем уме? Начало нового сезона! Нельзя!

– Мне можно, – веско заявил Полонский. – Я звезда. Думаешь, ты один такой, да? Привык на переднем плане щеголять. А без меня ты кто? Никто, ноль! Тьфу! – Полонский презрительно сплюнул и попал в лицо Сенину.

Андрей ахнул и схватился за щеку. Метнувшись в ванную, он принялся яростно тереть ее, потом выскочил оттуда со скоростью торпеды и снова помчался в комнату, где лежал Полонский. Тот, кажется, впал в жалостливое, слезливое настроение и непонятно кому изливал душу, рассказывал, как его неоправданно затирают из-за того, что эта жалкая бездарность считает себя талантливее.

– Так, хватит! – Сенин крупными шагами подошел к кровати и принялся расхаживать перед ней взад-вперед. – Жалуется он! Я везу восемьдесят процентов эфира! У меня хронический тонзиллит – профессиональная болезнь. И ты еще смеешь что-то говорить о справедливости?

– Справедливости на свете нет, – горько заключил Полонский, смахнул слезу и уснул.

Сенин снова кинулся к нему, попытался разбудить, однако Полонский то ли притворился, то ли в самом деле крепко вырубился. Андрей покрутился возле него минут десять, даже заводил будильник и совал под ухо этому пьянице. Наконец Сенин отчаялся и набрал номер Кручина.

Все это он успел рассказать администратору, пока тот шел к дальней комнате, где находилось тело героя, павшего в неравной битве с зеленым змием.

Кручин приоткрыл дверь, и в нос ему сразу же ударил спертый воздух. Полонский лежал поперек кровати. Сенин подпрыгивал рядом.

– Ты только посмотри на него! – истерически воскликнул он. – У нас же в субботу эфир!

Кручин быстро оценил обстановку, оттолкнул Сенина, решительно подошел к Полонскому, наклонился над ним и невольно поморщился от запаха, исходящего от тела эпического героя.

– Фу, свинья! – демонстративно прошипел Сенин.

– Так! – Кручин выпрямился, огляделся, подошел к окну и раскрыл его, впуская в комнату свежий воздух. – Пойдем-ка пока на кухню. Пусть тут проветрится хорошенько. Может, и его освежит. А мы пока прикинем, что делать.

Кухня тоже была не в лучшем виде. На столе валялась перевернутая пепельница, окурки рассыпались по полу. Сенин по-заячьи перепрыгнул через мусор и устроился на подоконнике, но долго сидеть на одном месте был не в состоянии. Он быстро слез с него и заходил по кухне туда-сюда. В конце концов Андрей угодил лакированным ботинком в кучу пепла, чертыхнулся и отошел в угол.

Кручин спокойно сел на табурет и задумался.

Сенин нарезал круги вокруг него и вскрикивал:

– Ну за что мне все это? Вот она, человеческая благодарность!

– Заткнись, – сказал Кручин. – Надо думать, как выходить из положения. Значит, эфир в субботу. Нужно уговорить его хотя бы поехать в телестудию, а там уже будет проще.

– Ты что, хочешь его в таком виде в эфир выпустить? – Сенин схватился за сердце. – Я лучше сразу уволюсь. Не нужен мне такой позор! Это же конец моей репутации!

– Ну не твоей, а его, – заметил Кручин.

– Да это одно и то же. На программе можно будет поставить крест.

– Подожди хоронить себя и программу, выкрутимся. Гримеры подсуетятся, рожу ему замажут хорошенько. Освещение дадим соответствующее, приглушенное, чтобы он в тени сидел. Это ты по студии носишься как угорелый, а ему не надо зайцем скакать. Посадим в уголок и пусть оттуда вещает – да, нет! – поменьше рот открывает и не встает. И все.

– Ага, он еще захрапит прямо в студии.

После этой фразы из комнаты действительно донесся богатырский храп. Сенин всплеснул руками, побежал туда, подскочил к Полонскому и принялся тормошить его. Когда это не помогло, он в отчаянии принялся лупцевать коллегу по щекам.

– Тише! – остановил его подошедший Кручин. – Ты ему еще больше рожу испортишь. Никакой грим не возьмет.

– А что с ним еще делать? Скотина пьяная, всю жизнь за мой счет живет, на моем имидже только и держится.

– Хватит причитать! – раздраженно сказал Кручин, снова подошел к Полонскому и заглянул ему в лицо.

– Двинь ему хорошенько! – посоветовал сзади Сенин.

Кручин, не обращая на него внимания, заговорил с Полонским ласково, тихонько похлопывая его по небритой щеке:

– Федя, Феденька! Слышишь меня? Это Игорь. Узнал? Ну вот и молодец, вот и умничка. Сейчас мы быстренько все поправим. Водички хочешь? Сенин, принеси ему воды.

– Еще чего! – раздраженно бросил Андрей, однако поймал взгляд Кручина и покорно пошел на кухню.

Он вернулся оттуда со стаканом и сунул его в физиономию Полонскому. Вода брызнула на лицо Федора, и он блаженно замычал.

– Вот и хорошо, вот и славно, – быстро заговорил Кручин, ловко выхватил у Сенина стакан и сам приставил его к губам Полонского. – Видишь, как водичка помогает? Сейчас совсем полегчает. Пей!

Он осторожно наклонил стакан. Полонский принялся пить, однако тут же фыркнул. Его глаза, слипшиеся, казалось, намертво, вдруг раскрылись.

Он удивленно произнес почти четким голосом:

– Это что, вода, что ли?

– А что же еще? – в свою очередь удивился Кручин.

– Не надо мне вашей воды. – Полонский размашисто поднялся на постели, покачнулся и подошел к столу, на котором стояли чуть початая двухсотграммовая бутылочка коньяка и точно такая же, не откупоренная. Не успели его коллеги опомниться, как он опрокинул спиртное себе в рот. Сенин расширившимися от ужаса глазами смотрел, как стремительно пустела пузатая бутылочка. Высосав все до конца, Полонский блаженно вытер губы и потянулся за добавкой. Но тут уже Сенин оказался проворнее его. Он успел выхватить бутылку и понесся с нею в туалет. Послышался характерный звук жидкости, выливаемой в унитаз.

– Вот тебе коньяк! – победно сообщил он Полонскому, нарочито потрясая пустой бутылкой перед его носом.

Федор смерил Сенина тяжелым взглядом, отчего субтильный Андрей невольно съежился и на всякий случай сделал шаг ближе к Кручину. Администратор, казалось, вообще впал в ступор от происходящего. Он тупо наблюдал, как все его благородные планы по реанимации артиста рушились прямо на глазах. Потом Игорь сел к столу и обхватил голову руками.

Сенин составил ему компанию, устроился рядом и сокрушенно прошептал:

– Все погибло! – Потом он предложил: – А если вообще без него обойтись?

– Не выйдет, – отмел этот вариант Кручин. – У вас ток-шоу «Сенин и Полонский», а не «Сенин и только Сенин». Сами такое идиотское название придумали. Так что его даже заменить не получится. Должны быть Сенин и Полонский, и все тут!

– Вдобавок его еще и менты разыскивают! – сообщил Сенин.

– Менты? – Администратор покосился на него. – Зачем?

– Ох, да все из-за этого ужасного происшествия у Анны Кристаллер! Ну, помнишь, я тебе рассказывал?

– Ах, да! – Кручин поморщился. – А вот вам наука! Я говорил, что нечего туда идти. Знал же, что там крупная пьянка будет и он обязательно соблазнится. Вот вам и результат!

– Мне за руку его всюду водить, прямо как ребенка? – оправдывался Сенин. – Я ему не нянька.

– Кто не ищет соблазнов, тот их и не находит! – назидательно сказал Кручин. – Чего менты хотят?

– Да если бы я знал! Наверное, накосячил он там что-то. – Сенин поймал крайне недовольный взгляд администратора, тут же пошел на попятную и заявил: – А может, и ничего. Допустим, они просто поговорить с ним хотят, как и с другими гостями. А как я его им покажу? Вот и приходится прикрывать на свою голову. Не дай бог, из-за него и на меня падет подозрение!

– Ладно, менты подождут. Давай пока с эфиром решать. – Кручин сидел в молчании несколько минут, потом поднял голову.

Глаза его смотрели уже не столь тупо, и в сердце Сенина зажглась надежда.

– Значит, без Полонского нельзя, – медленно проговорил он. – А с ним тоже не получается, значит…

– Значит? – эхом прошелестел Сенин.

Кручин щелкнул пальцами и резко поднялся.

– Есть! – сказал он. – Вот она, идея! Правда, придется покрутиться, но это ничего. Поехали, время дорого. – Администратор направился к двери.

– А с этим что? – Сенин показал на Полонского.

– Да пусть валяется. Устанет пить – сам бросит. Поехали!

Сенин еще секунду колебался, потом подошел к Полонскому и накрыл его одеялом, поднятым с пола. Затем он тщательно запер дверь на два замка и побежал за оживившимся администратором.