Текст книги "Изумрудный свидетель"

Автор книги: Николай Леонов

Соавторы: Алексей Макеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 2

– Ленечка! – капризно выгнув губы и выпятив грудь в эротическом танце, простонала Юля. – Ну когда же ты нас к себе за город позовешь? Там природа, шашлыки, а здесь духота.

Тридцатидвухлетний красавец Леня Богатов с сомнением посмотрел на работающий кондиционер. Две девушки, вместе с которыми он работал в ювелирном салоне, танцевали посреди комнаты. Они основательно разомлели от разнокалиберного спиртного, выпитого за вечер, и им явно становилось скучно.

Леня посмотрел на приятеля и коллегу Володю Кошелева, в квартире которого все это и происходило. Хороший парень, от девок отбою бы не было, если бы не одно «но». Володя с детства был горбат. Что-то там родители с осанкой в детстве проглядели или болезнь какая-то у Вовки была. Сам он на эту тему никогда не разговаривал. Если к нему приставали с расспросами, он просто становился каменным и замолкал.

Единственным другом, нет, наверное, все-таки близким приятелем Володи был Ленька Богатов. Как-то повелось у них так, когда Ленька пришел работать в центральный салон ювелирной сети «Золотое сердце». Он стал экспертом-оценщиком и сидел рядом с Кошелевым. Так и сдружились немного. Наверное, возраст тому причиной, а может, общительность Богатова.

Третий оценщик в их салоне оказался мужиком совсем не компанейским. Угрюмый, молчаливый, и глаза бесцветные, как у рыбы. Недаром же он и фамилию носил такую – Рыбин.

– Володенька, сыграй! – почти хором заныли девушки и выключили телевизор с надоевшими клипами. – Ну, Володя!

Это да! Это Володька Кошелев мог. Его тонкие длинные пальцы как будто созданы были специально для игры на музыкальных инструментах. Когда Володька Кошелев брал гитару, все завороженно замолкали. Ленька вот тоже умел играть, даже неплохо пел, но Володька!..

– Ну, Володенька! – заводная подвыпившая Юлька подсела к Кошелеву, наклонилась, чмокнула его в щеку и потрепала по густым темным волосам. – Ты так божественно играешь. Хочешь, по-настоящему поцелую?

Леньку всего передернуло. Он стиснул зубы и кулаки. Ему очень захотелось схватить со стола нож или вилку и запустить через стол в Юльку. Тысячу раз ей, дуре бестолковой, говорил, просил, даже требовал не вести себя так с Володькой.

Ведь мужику уже тридцать четыре, ему баба нужна, а она дразнит. Если не обращать внимания на горб, парень вполне симпатичный. Темные, чуть вьющиеся волосы, длинные густые ресницы и выразительные глаза. Черты лица правильные. Володьку можно было бы назвать красивым. Но из-за горба девушки не спешили вступать в интимную связь с ним. Брезгуют они, видите ли. Так на хрен тогда возбуждать, прижиматься?

Кошелев вдруг посмотрел на Юльку как-то странно. Будто впервые увидел или только что вышел из глубокой задумчивости, пропустил события последних двух часов их веселого застолья.

Он загадочно улыбнулся и протянул руку назад. Ленька машинально вложил ему в ладонь гриф своей гитары, которая стояла возле его кресла у стены. Гитара у Леньки была классная, двенадцатиструнная, с умопомрачительной акустикой. Звук от нее шел глубокий, насыщенный и почти живой. Ленька очень ценил эту гитару, даже, честно говоря, немного ревновал ее к Володьке.

Кошелев положил гитару на колено и провел пальцами по струнам. Его горб безобразно выпирал с правой стороны, и сидел он как-то неудобно для нормального человека. Но только Володька коснулся струн, как из-под пальцев его полились волшебные звуки.

Сначала он просто провел по струнам сверху вниз. Инструмент отозвался стройным звуком. Потом заплакала струна, за ней вторая и третья. Гитара говорила, пела, жаловалась, любила. Тонкие пальцы Володьки то метались по грифу, то замирали на одном ладу. Мелодия вилась по комнате и замирала вслед за ними. Наверное, это была импровизация, потому что Ленька раньше такого не слышал.

«Эх, бабу бы ему хорошую! – в который уже раз подумал Ленька. – Чтобы любила, жалела и ценила. Он ведь классный специалист, зарплата у него приличная, а про горб можно и забыть. А эти все девки только глазами стреляют и дразнят. И как Володька терпит? Может, найдется такая, которой его внешний дефект по фигу? Нет, это вряд ли», – с сожалением прикинул Ленька.

* * *

Гуров любил иногда, сообразно обстоятельствам, допрашивать свидетелей и даже подозреваемых в привычной им среде. Задержать человека не сложно и в его собственном кабинете. Очень просто сначала вызвать к себе в управление, но там он замкнется.

С владельцем сети ювелирных салонов «Бриллиантовое кольцо Москвы» Гуров решил поговорить в его кабинете. Офисный центр, в котором располагалась и дирекция сети салонов, находился на Бульварном кольце в районе площади Трех Вокзалов. Гуров подошел к главному входу и сразу увидел фирменный знак. Наверное, «Бриллиантовое кольцо» было тут важным арендатором или даже владельцем.

Гуров подумал, что этот фирменный знак сильно напоминает эмблему ООН. О чем это говорит? Правильно, о том, что владелец компании не обладает художественным вкусом. Он навязал свое решение дизайнеру. Это хорошо. Значит, во время беседы с оперативником из Главного управления уголовного розыска этот бизнесмен будет вести себя свободно, поглядывать на него сверху вниз.

Лифт беззвучно поднял Гурова на четвертый этаж. С тихим вздохом разъехались двери кабины, выпуская пассажира в просторный и светлый холл, оформленный в стиле хайтек. Появилось ощущение прохлады, запаха озона и металлического привкуса на зубах. Лев Иванович не любил таких кардинальных стилей в интерьерах.

Пройдя мимо пары кабинетов, где гудели голоса, щелкали клавиатуры компьютеров и пахло хорошим кофе, он остановился возле широкой двери, выглядевшей так, словно она изготовлена из какого-то серебристого металла. Приемная владельца компании могла располагаться только здесь, несмотря на отсутствие вывески. Дверь открылась на удивление легко.

– Я могу вам чем-то помочь? – Навстречу сыщику раскрылась ослепительная белозубая улыбка, опиравшаяся на модельные ноги.

Гуров внимательно посмотрел в равнодушные серые глаза девушки, которые выглядели нарисованными, а не живыми, и представился. Ему было предложено присесть, выпить кофе или прохладительных напитков по своему выбору, а также полистать новые буклеты с рекламой ювелирных изделий, в изобилии разложенные на журнальном столике у окна.

В кабинет господин полковник был проведен чуть ли не под руки, со всем глубочайшим уважением, подобающим его статусу. Гуров подумал даже, что главным критерием для богини, сидящей в приемной, было то обстоятельство, что он представлял аппарат министерства, а какого именно – не столь важно.

Кабинет встретил Гурова еще большей прохладой и простором. Белые стены были увешаны огромными рекламными плакатами. На них изображались гигантские изделия из золота и платины, унизанные самыми разными драгоценными камнями. Все здесь сверкало и искрилось чистотой, чуть ли не стерильностью.

Даже сам хозяин кабинета, высокий, моложавый, седовласый мужчина в светлом кремовом костюме выглядел тоже почти стерильным.

– Полковник Гуров? – сразу спросил Легницкий, протягивая руку и кивая в сторону дивана, стоявшего у окна. – Меня зовут Владислав Янович, но вы, наверное, это уже выяснили. Прошу вас сюда. Садитесь.

Все произносилось деловито, без улыбки. Рукопожатие Легницкого было сухим, лаконичным и холодным.

«Деловой человек, сильно занятой, да еще имеющий такую неприятность с этим дурацким ограблением и не менее идиотским подлогом двух изделий. А ведь он нервничает! – догадался Гуров. – Причем сильно, но тщательно скрывает».

– Да, я выяснил ваше имя и отчество, знаю, что вы являетесь председателем совета директоров и главным акционером этого большого хозяйства. Ко мне обращаться лучше тоже по имени-отчеству. Лев Иванович, к вашим услугам.

Церемония представления и обмена приличиями закончилась. Пришла пора брать быка за рога.

– Я просил встречи с вами, Владислав Янович, разумеется, в связи с фактом ограбления вашего салона, расположенного в Марьиной Роще.

– Да, конечно. – Легницкий кивнул. – Как идет расследование, Лев Иванович? Есть какие-то предположения, версии?

– Я понимаю, Владислав Янович, что вас очень интересуют личности похитителей и вопрос возвращения украденных ценностей. Мы этим занимаемся, но о результатах говорить пока рановато. А версии… у нас не принято обсуждать эти вопросы с посторонними, если они даже, простите, пострадавшие. Я пришел поговорить с вами о подделках дорогих ювелирных изделий и о том, как они могли попасть в вашу сеть салонов.

– Не знаю. – Легницкий покачал головой, и его лицо сделалось похожим на мраморную маску.

Гуров почему-то подумал, что Легницкий убьет кого угодно из своих подчиненных, если получит улики, что этот негодяй решил сбывать через его сеть эти фианиты вместо настоящих бриллиантов. Жесткий человек, решительный. Собственно, другие крупными бизнесменами и не становятся. Кишка тонка.

– Кстати, вы служебное расследование не проводили? В других ваших салонах фианиты не появлялись?

Легницкий некоторое время молчал. Гуров ждал, что бизнесмен сейчас ответит, мол, это мое внутреннее дело, я сам во всем разберусь.

«Жаль, коли так. Любой умный человек на его месте прекрасно понял бы, что с помощью полиции куда легче выйти на преступников, – подумал Лев Иванович. – А вдруг эти подделки появились не только в его салонах? Нельзя исключать, что преступники посягнули и на другие торговые точки Москвы. Дополнительные цепочки помогут в розыске, и он не может не понимать этого. Утаивая информацию, избегая сотрудничества с полицией, сей господин наносит вред вообще всему делу борьбы с этим видом преступлений».

– Вы правы, Лев Иванович, – наконец сказал Легницкий. – Я подключил экспертов. Мы провели проверку по всем салонам и центральному складу. Нашлось еще одно кольцо с фианитом.

– Каковы же ваши выводы, Владислав Янович? Как эти подделки могли попасть в ваши салоны? От производителей? Вы подозреваете ваших поставщиков?

– Вы смеетесь? – откровенно удивился бизнесмен. – Вычислить этих злоумышленников на заводе очень просто. Учитывая, какую проверку проходит каждое изделие перед отправкой его заказчику. Это нереально. Я, знаете ли, не работаю с второстепенными производителями. Все мои поставщики – солидные предприятия с давней историей. Нет, Лев Иванович, такие вот откровенно хулиганские выходки там не могли бы иметь места. У этих компаний сильные службы безопасности.

– А если по дороге?.. Во время транспортировки от производителя к вам можно успеть подменить камни?

– Это уже совершенно невероятно. Доставкой занимаются специализированные службы. Я вас уверяю, что на всем пути до моих сотрудников ни одна рука не сможет даже дотронуться до изделий. Все упаковано, опечатано, защищено.

– Я так и думал, Владислав Янович. Если честно, то я и не сомневался в том, что подмена произошла уже в пределах вашего предприятия. Теперь тот единственный вопрос, на который ответить можете только вы: как? Это же надо вынести изделие, изготовить камень по образцу. Или вытащить его, а потом уже вынести, чтобы провернуть всю операцию.

– Увы, Лев Иванович, все можно проделать гораздо проще. Не нужно ничего изготавливать по образцу и подобию. Вы, наверное, не знаете, что в ювелирном деле существует не такое уж и большое количество форм огранки камней. Это «ашер», «изумруд», «овал», «радиант», «кушен» и так далее. Меняются только размеры.

Лев Иванович вскинул брови и спросил:

– Значит, достаточно иметь уже ограненные подделки часто употребляемых размеров, чтобы потом принести их в салон, а там незаметно подменить в самом подходящем изделии? Но ведь для этого нужны специальные приспособления, не так ли?

– Теоретически. А практически достаточно одной лупы, которая вставляется в глаз, и инструмента в виде плоскогубцев с очень тоненькими носиками. На чем держится камень? Как правило, это четыре штыря на оправе. Мы называем их лепестками. Насколько вы понимаете, золото – металл мягкий. Поэтому при определенной аккуратности эти штырьки или лепестки можно чуть отогнуть и поменять камень.

– Тогда вывод один. Это мог сделать лишь человек, обладающий профессиональными навыками. Например, ваши ювелиры-оценщики.

– Мои? – Легницкий посмотрел на сыщика как на умалишенного. – Исключено! Да и сидят они в отдельном помещении. Вы хоть представляете себе работу ювелирного салона?

– Вот я к вам и обратился за консультацией, – миролюбиво ответил Гуров.

– Вы хорошо сделали, что пришли ко мне, а не принялись за дело сами, по своему разумению. Так вот, уважаемый господин полковник, эксперты-оценщики принимают готовые изделия от населения. Это скупка чистой воды и ничего больше. Изделия, бывшие в употреблении, в моих салонах всегда лежат отдельно, в особых витринах. Это, как бы вам сказать, разный покупатель. Мои оценщики в торговые залы не ходят. Делать им там нечего. У них свое помещение с отдельным входом. Нет, Лев Иванович, тут вы попали пальцем в небо.

– Но кто-то ведь подменил камни в изделиях. Придется всему вашему персоналу смириться и пройти через очень непростые допросы у следователя.

– Ну, это естественно, – проворчал Легницкий. – Надеюсь, мне не возбраняется проведение собственного служебного расследования?

– Я бы попросил вас, Владислав Янович, воздержаться от таких ходов. Я понимаю всю степень вашей обиды на человека, который, образно говоря, так сильно укусил руку, кормящую его. Мало того, что один из ваших салонов обокрали, так еще и…

– Вы представления не имеете, что произошло! – вдруг взорвался Легницкий. – Вы не поняли главного. Думаете, мне ущерб нанесли, меня прибыли лишили. Плевать мне на деньги! Меня ударили по самому чувствительному месту. По моей репутации! Понимаете? Теперь кто-то может подумать, что Легницкий торгует дешевыми подделками под видом настоящих украшений! Как уличный босяк, разносчик дешевых папирос в двадцатом году!

Гуров кивал, всем своим видом показывал, что он горячо соглашается и разделяет вполне понятное негодование честного бизнесмена.

«Вот ты мне и ответил, дружок, – подумал Гуров. – Вот ты мне и признался в том, что будешь сам носом землю рыть, но негодяя найдешь. Спасибо за помощь, поборник кристально чистого бизнеса! Ты обязательно свяжешься с криминальными боссами и попросишь их помощи. Ведь они занимаются перекупками и сбытом ворованного. Эти подделки ударят и по ним. Заправилы преступной среды очень скоро найдут тех, кто ограбил салон. Ведь это они сбыли посредникам подделки. Криминальный бизнес обязательно захочет выяснить, а не сами ли эти ребятишки занимаются подделкой бриллиантов. Уголовники помогут нам найти воров и изготовителей фальшивок».

* * *

Крячко ждал Гурова у входа в ювелирный салон, расположенный в Марьиной Роще. Станислав Васильевич стоял, засунув руки глубоко в карманы, и подпирал спиной стеклянные двери.

Лев Иванович выбрался из машины, подошел к напарнику и осведомился:

– Ты тут атланта изображаешь?

– Не кариатиду же, – ухмыльнулся Крячко. – Вообще-то я не пускаю внутрь прораба, который тут руководил реконструкцией. Не хочу, чтобы он подготовился к ответам. Сюрприз ему готовлю.

– Где он? – Гуров закрутил головой по сторонам. – А директор салона Варнаков?

– Все здесь, на месте, – заверил товарища Крячко.

Он отлепился от двери, нехотя вытащил правую руку из кармана и призывно махнул ею. Из черной иномарки выбрался сутулый и поникший Леонид Аркадьевич Варнаков. Метрах в десяти Гуров увидел вторую машину, за рулем которой сидел широколицый мужчина лет пятидесяти. Рядом с ним расположился лейтенант полиции весьма строгого вида. Видимо, Крячко привлек к работе кого-то из оперативников местного отдела полиции.

– Ну и отлично, – заявил Гуров. – Давай-ка и в самом деле сначала директора потрясем, а потом уже с прораба спросим. Интересно, как они друг перед другом станут объясняться?

Директор подошел и молча кивнул Гурову. Крячко посторонился, давая Варнакову возможность отпереть входную дверь.

Когда процедура снятия с сигнализации закончилась, Лев Иванович подошел к директору и проговорил:

– Теперь поговорим, Леонид Аркадьевич?

– Да, пожалуйста, – ответил Варнаков. – Хотя меня следователь уже дважды допрашивал, да и вы вот… второй раз.

– Бывает, что и в пятый, и в десятый, – проворчал Крячко, стоявший рядом. – Как только появляются вновь открывшиеся обстоятельства, так и возникает потребность пообщаться. Тем более с человеком, который тут за все отвечает. Не забыли?

– Забудешь тут! Так что вы хотели спросить?

– Сколько имеется ключей от кабинета товароведа? – начал задавать вопросы Гуров.

– Вообще-то пять комплектов, но три из них заперты в моем личном сейфе.

– Один, надо полагать, у товароведа, второй у вас, да?

– Естественно. Уж не думаете ли вы, что это я мог подменить камни?..

– А вот такие подозрения тоже вполне естественны, – вставил Крячко. – Вы директор магазина…

– Салона, – вяло поправил Варнаков.

– Плевать, суть от этого не меняется. Хоть станции технического обслуживания. Вы тут первое лицо, сами решаете, у кого и какого рода допуск существует к материальным ценностям. В вашем салоне появились подделки, с вас и спрос. Как они могли оказаться в салоне?

– Да мало ли… – все больше хмурясь, пробурчал Варнаков. – Нам все поставляют из центрального офиса. Ведь эти изделия с фианитом не скуплены у населения. Они пришли с ювелирного завода в головную контору, а уже оттуда к нам.

– Какова вероятность, что кто-то из работников вашего салона мог подменить камни в изделиях?

– Минимальная, – сказал директор и вздохнул. – Я понял ваш вопрос. Камни можно подменить, когда изделие лежит в сейфе товароведа, а не на витрине. Но эта женщина очень редко подолгу остается одна в своем кабинете. К ней постоянно заходят продавцы. Я давно ее знаю. Подозревать эту глубоко интеллигентную женщину просто нелепо!..

– А в зале?

– В зале, если вы забыли, установлены камеры видеонаблюдения. Там постоянно находятся покупатели. Вечером все сотрудники уходят из салона одновременно. Не бывает таких случаев, чтобы кто-то остался после окончания рабочего дня. Задержаться могу я, если возникает необходимость провести какие-то работы. Например, замена батареи отопления или стекла в витрине. Но, извините, во время таких авральных событий мы непременно убираем все ценности из помещения. Там в обязательном порядке присутствует хотя бы один охранник из числа сотрудников ЧОПа, с которым у нас заключен договор. Есть точные инструкции на этот счет. Они в нашем салоне четко выполняются.

– Значит, подделка могла к вам прийти исключительно из центрального офиса? – осведомился Гуров и посмотрел директору в глаза.

Варнаков смутился и ответил не сразу:

– Я хотел бы сказать, что у нас это исключено, но, пожалуй, не могу. Хотя и вот так вот под протокол заявить, что в центральном офисе у нас процветает…

– А без протокола? – Гуров улыбнулся. – Мы ведь ничего не записываем.

Варнаков посмотрел на Льва Ивановича, потом на Станислава и молча отрицательно покачал головой. Сейчас он был похож на рыбу, вытащенную из воды. Они так же беззвучно открывают и закрывают рот, только вот не потеют и глаз не опускают.

«Директор салона не решается ответить прямо, боится таких заявлений. Это понятно, – размышлял Лев Иванович. – Начни он сейчас катить бочку на свое начальство, и тот в отместку повесит на него всех собак. С начальством надо жить в ладу. Оно и отмажет, и от ответственности убережет. Уголовной. Но только если ты такое отношение заслуживаешь».

– Ладно, Леонид Аркадьевич, я прошу вас пройти пока в ваш кабинет. Мы еще поговорим, чуть попозже.

Когда Варнаков скрылся за дверью, Крячко вышел на улицу и позвал прораба. Тот, шумно отдуваясь и вытирая лоб носовым платком, забрел в торговый зал следом за Станиславом. Лейтенант замыкал шествие. Он сразу остановился и занял пост у двери.

– Если не ошибаюсь, вас зовут Михаил Яковлевич? – подводя мужчину к Гурову, уточнил Крячко.

– Так точно! – поспешно шевельнул прораб сочными, чуть вывернутыми губами. – Свердлов Михаил Яковлевич.

– Бывший военный? – осведомился Гуров.

– Нет, просто так говорится. Я дисциплинированный человек, – быстро ответил прораб.

Гурову показалось, что этот мужчина хотел было улыбнуться своей шутке, но потом понял ее двусмысленность и решил сохранить серьезное лицо. Улыбка могла получиться несколько заискивающей.

– Хорошо, пойдемте, – сказал Гуров и двинулся в сторону коридора, ведущего к кабинету товароведа.

Все сейфы были опечатаны, мебель отодвинута. В углу валялись кирпичи и куски облицовки из гипсокартона. Лев Иванович поднял кирпич, у которого цементный раствор пристал только с одного торца. В остальном он был девственно чист.

* * *

Гараж, который достался Лешке Кондратьеву от родителей, не имел цены. Вообще-то те люди, которые не знали его особенностей, цену предлагали самую настоящую, в рублях. Но Лешка расставаться с этой недвижимостью не хотел.

Надо сказать, что два гаража, которые разделяла лишь боковая стена, строили Лешкин отец и его друг. Чтобы особо не валандаться, они сделали под ними один общий погреб. Стена разделяла гаражи лишь вверху, а внизу было высокое просторное помещение с полками, сусеками и освещением.

Через несколько лет сосед уехал в другой город и как в воду канул. Перед этим он попросил отца продать гараж. Тот тянул с этим, успел выложить между погребами стенку в полкирпича, да и ту не до конца. Потом болезнь, смерть отца. Почти через два года за ним ушла и мать. Лешка, который к тому времени уже заслужил у приятелей кличку Конрад, остался единственным хозяином гаража.

Вскоре кооператив стал разваливаться. Часть гаражей снесли, вплотную к оставшимся начали строить детский садик в соответствии с президентской программой. Лешке повезло, его родители успели приватизировать свое строение, да оно особо и не мешало.

Детсад построили, территорию огородили. Перекрытие большого погреба осталось частично под открытым небом. От соседского гаража остались только бетонные блоки фундамента, выпирающие из густого бурьяна, да груды битого кирпича.

Лешка быстро смекнул, что есть в этом деле и своя немалая выгода. Гараж его может очень пригодиться для криминальной деятельности. Лучшего схрона и придумать нельзя.

Четыре человека в темноте миновали ограждение территории детского сада и подошли к Лешкиному гаражу с тыльной стены.

– Наступать только на камни, – напомнил Лешка. – Вляпаетесь в собачье дерьмо, потом внизу дышать нечем будет.

– Тут и человеческого много, – заявил в ответ кто-то из дружков.

Осторожно наступая на бетонные блоки и кирпичи, все четверо добрались до боковой стены Лешкиного гаража. Отверстие в перекрытии заброшенного погреба закрывал деревянный щит, сверху закамуфлированный всяким хламом. Еще год назад Лешка все это подобрал и тщательно, но незаметно закрепил на люке. Ведь важно было, чтобы это место выглядело как куча мусора.

Все спускались на ощупь. Лешка держался последним. Он аккуратно опустил за собой крышку люка, и только теперь внизу загорелся светодиодный фонарик. Стараясь избегать стука и иного шума, парни по одной отложили в сторону гнилые и трухлявые доски, освободили обычную деревянную дверь. Она вела в погреб под Лешкиным гаражом. Если бы кто-то решил забраться в него сверху, то он не нашел бы творила. Люк Лешка старательно забетонировал тоже примерно год назад.

Щелкнул выключатель, и под потолком загорелась лампочка. Электрический провод, ведущий в погреб, Лешка в гараже тоже замаскировал под слоем штукатурки. Старый стол, несколько стульев, две раскладушки со свернутыми на них матрасами. У стены электрический чайник, плитка и новый компактный холодильник литров на пятьдесят. Макс и Вован сразу потянулись к нему за пивом.

Лешка вдруг уставился на кисть Макса, перевязанную грязной тряпкой.

Смотрел он недолго, рывком схватил за руку своего молодого помощника, недобро блеснул глазами и резко спросил:

– Откуда это?

– Ты чего, Конрад?! – Макс неловко заулыбался. – Фигня же! Так, порезался.

– Когда ты порезался, придурок? – рявкнул Лешка.

– В ювелирном, – буркнул немногословный Санек, отбирая у Вована банку с пивом. – Когда витрины стеклянные побили.

– И ты не сказал? – прошипел Лешка. – Оставил там свои кровавые следы и до сих пор молчал?

– Да чего ты? – Макс выдернул руку. – Это же не отпечатки пальцев. Менты по крови меня в толпе угадают, что ли?!

– Да твой порез как ярлык теперь. Если они на нас начнут выходить, это как красная тряпка для быка.

– Быки цветов не различают, – тихо пробурчал Макс.

– Это я в тебе мозгов не различаю, – зло бросил Лешка. – Ты как слон в посудной лавке там себя вел. Я сколько раз повторял, чтобы ни одного лишнего движения не было, не топтались по магазину зря. А ты, придурок, сразу к сейфам захотел, по столам в кабинете лазить начал. А если бы там ловушку с родамином приготовили?

– А это что за фигня? – не понял Макс.

– Это такая фигня, которая месяц с кожи не смывается. Открыл бы ты ящик, а тебе в морду выброс порошка.

– Или капкан за руку, – хмыкнул Санек. – Волчий. Чтобы без пальцев остался.

– Это запрещено, я читал, – заявил Макс и насупился. – За такие вещи хозяина магазина самого могут привлечь к ответственности.

– Большая тебе радость! Да и нам с тобой вместе. Его оштрафуют на триста тысяч, а нам сидеть.

– Слышь, Конрад, хорош его воспитывать, – не выдержал, наконец, Вован, уже опустошивший банку пива. – Ты скажи лучше, на сколько мы натырили оттуда всякого рыжья?

– Достаточно. Теперь, пока я не избавлюсь от цацок, всем сидеть и не гавкать. Особенно Максу. Нельзя, чтобы хвост за ними пришел. Мы и так наследили. Думаете, нас полиция не засекла?

– О тебе теперь легенды слагать будут, – снова подал голос Санек. – Такие фокусы только в кино показывают.

– Ладно тебе, – отмахнулся Лешка, но по голосу было понятно, что похвала ему приятна. – Вы лучше вспоминайте, кто какие еще следы оставил.

– Да откуда там следы?! – уверенно и солидно заявил Санек. – Если бы краска разлитая была, масло машинное, еще какая фигня. А то ведь чистое помещение.

Макс и Вован переглянулись. Они поняли друг друга без слов. Мало того, что Макс хотел кольцо утаить, так он еще и карман в магазине порвал, когда они выбирались через пролом в стене. Зря, конечно, люди говорят, что уголовка по одной нитке может вора определить. Сколько их, этих ниток да тряпок. Поди-ка сравни!

Да и догадаться еще надо, что кто-то из похитителей зацепился карманом за железку. А может, кольцо Макс вообще выронил уже на улице или в подвале, когда они вылезали через второй пролом?

* * *

– Эх, ребята! – Генерал Орлов закрыл глаза и крепко потер пальцами виски. – Знаете, чего мне сейчас больше всего хочется?

– На рыбалку, – тут же отреагировал Крячко. – Чтобы водочка холодненькая, закусочка не постная и два выходных впереди.

– Нет, Станислав. – Орлов покачал головой. – Я рыбалку не боготворю. А вот насчет двух выходных впереди ты совершенно прав. Хочется мне завалиться спать. Чтобы часов до трех дня меня никто не дергал и даже не звонил. А потом лежать в постели с открытыми глазами и просто смотреть в потолок.

– Мечта не отличается высокой духовностью, – заявил Гуров и улыбнулся. – Что-то ты, Петр, того…

– Да ну тебя! – Орлов обреченно махнул рукой. – Хочется мне встать в три часа дня, неторопливо пройти в ванную, насыпать в воду всяких солей и завалиться в нее на полчасика в наушниках. Это чтобы любимую музыку послушать. Потом вылезти, с наслаждением побриться…

– А после этого долго и со вкусом гладить белую рубашку, – догадался Гуров.

– Точно! – Орлов расплылся в блаженной улыбке. – Но сначала налить себе бокал прохладного красного вина, а потом уже с наслаждением рубашку гладить. Облачиться к шести вечера…

– Рано, – возразил Гуров. – Лучше к семи.

– Нормально! К шести! – не согласился с ним генерал. – А потом неторопливо спуститься к подъезду и вежливо раскланиваться со всеми соседями, чтобы каждый спрашивал, куда это я в смокинге и такой благоухающий…

– Красным вином? – снова не удержался от ерничества Крячко.

– Нет, Стас! Хорошим мужским парфюмом! Да, спуститься к подъезду, а там ты на своем «Мерседесе» меня ждешь. Устроиться к тебе на заднее сиденье, окно открыть, чтобы ветерок в лицо, и в театр. А там бенефис Марии Строевой. Гуров весь в смокинге и с цветами ждет нас у входа.

– Маша уехала на гастроли, – заявил Крячко. – Ни у кого из вас нет смокинга, а я на машине никого в театр не повезу. Они, значит, хорошее вино будут потягивать весь вечер, а я отдувайся водителем. Хрен вам обоим, хоть вы и мои друзья.

– Вот так! – Орлов грустно улыбнулся. – Стальной прагматик Крячко всегда не давал моей душе полетать в райских кущах, разрушал все мои самые возвышенные мечты.

– А чего нервы трепать без толку?! – Крячко пожал плечами. – Вернется Маша, в декабре тебе дадут недельку в счет отпуска. Соберемся мы у Гурова дома, хватанем по пятьдесят граммов водочки и на такси в театр, на спектакль. А потом вернемся и продолжим с плавным переходом в новый год.

– Водка, зима!.. – Орлов покачал головой, снова потер виски и стал серьезным. – Ладно, что у вас по ювелирному салону?

– Можно с уверенностью сказать, что его ограбили молодые неопытные ребята.

– Щенячий задор и эйфория от вседозволенности и безнаказанности? – уточнил Орлов и понимающе кивнул.

– Конечно. Вместо того чтобы быстро провернуть дело и скрыться, они кинулись лазить по столам в кабинете товароведа. Ничего особенно ценного там не было, но кое-что пропало. Например, пластмассовый нож для разрезания конвертов. Эдакая стилизация под турецкий ятаган. Исчезла еще и настольная игрушка под названием «вечный двигатель». Знаешь, такие штучки, которые очень долго крутятся или качаются. В данном случае это ряд шариков, подвешенных на тонких нитях. Одно слово – игрушка. Конечно, о многом говорит то обстоятельство, что один из них порезал руку, когда они выгребали из разбитых витрин золотые украшения.

– Нездоровое неуравновешенное возбуждение. – Генерал-лейтенант снова понимающе кивнул. – А что с этой странной стеной, через которую они проникли в салон?

– Прораб проявил самодеятельность и нанял дешевую рабочую силу вместо своих дорогих мастеров из числа работников предприятия.

– Я бы даже сказал, что в их строительной фирме принята подобная практика, – вставил Крячко. – Оплата все равно проходит через бухгалтерию. Что через белую, что через черную, а все равно один прораб не решает. Мы со Львом Ивановичем пришли к выводу, что кто-то из грабителей устроился в бригаду, ремонтировавшую помещения перед открытием салона. Работы было много, она велась в авральном порядке. Прораб признался, что люди у него пахали до самого позднего времени, чуть ли не по ночам. Ведь оплата шла за выполненный объем. Вот, дескать, сумма, а получите вы ее, когда закончите.