Текст книги "Мы из российской полиции"

Автор книги: Николай Леонов

Соавторы: Алексей Макеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Он вновь вернулся в «Альбион», где основная группа детективов уже закончила свою работу и спускалась по лестнице в холл. Здесь в этот момент скопилось немало постояльцев и зевак, которые шумно обсуждали происшествие. Когда санитары на носилках вынесли накрытое простыней тело убитого, шум сразу же стих, послышались жалостливые женские возгласы. Проходя мимо Гурова, «Лестрейд-два» недовольно засопел носом, но, ничего не сказав, проследовал к выходу.

Лев вновь поднялся к номеру Кённеля, дверь которого была опечатана, и увидел белобрысого, бесцельно бредущего по коридору. Лицо парня выражало неподдельную горечь – видимо, он и в самом деле очень сильно переживал из-за смерти своего патрона. Заметив Льва, белобрысый остановился, выжидающе глядя в его сторону. Подойдя к нему, на англо-немецкой языковой смеси Гуров сообщил, что считает убийство Альфреда Кённеля следствием того, что тот располагал некой весьма важной информацией в силу своей прежней деятельности.

– Да, сэр, я тоже так думаю, – кивнул белобрысый.

– Эти детективы из Скотленд-Ярда пытались выяснить, кто мог звонить господину Кённелю? – испытующе глядя на него, поинтересовался Лев.

Тот лишь недоуменно пожал плечами. «Дуболом! – мысленно помянул Гуров «Лестрейда-два». – Это надо было выяснить в первую очередь. А он из своих пустых амбиций даже не почесался. Идиот! Его напарник, вон, и сообразительнее, и проще оказался. А этот охламон, поди, только и умеет расшаркиваться перед начальством».

– Я понимаю, что любая информация, связанная с господином Кённелем, относится к категории секретной и огласке не подлежит, – заговорил он, потирая лоб, что было признаком напряженного раздумья. – Но тем не менее вы не могли бы мне сказать хотя бы, каким направлением занимался ваш патрон до того, как ушел в отставку?

Белобрысый надолго задумался, после чего очень тихо сообщил:

– Ближний Восток и Северная Африка. В первую очередь Иран, Алжир, Марокко, Тунис. Только, сэр, я вам ничего не говорил. Сообщаю вам это только потому, что, может быть, благодаря моей информации вам удастся установить, кто заказчик убийства. Насколько я знаю, ваш патрон тоже под прицелом…

Поблагодарив его хотя бы за такие сведения, Лев вышел из отеля и, взяв такси, отправился к «Британскому содружеству».

В конференц-зале очередное пленарное заседание шло своим ходом. Один из выступающих темпераментно, с запалом доказывал необходимость создания специального международного центра по ведению информационной войны с террором. По его мнению, подобный центр мог бы, с одной стороны, вклиниваясь в информационные связи террористических группировок и объединений, вносить в их деятельность сумятицу и хаос. А с другой, получая всеми мыслимыми способами информацию о самих группировках и их лидерах, – немедленно снабжать ею специальные контртеррористические подразделения.

Когда был объявлен перерыв, в холле Гуров подошел к Алексею Юрьевичу и рассказал о случившемся в «Альбионе». Высказал и свои догадки о возможных причинах убийства Кённеля.

– …Он, как и вы, тоже работал на ближневосточном и североафриканском направлениях. Возможно, и он, и вы сталкивались с одними и теми же людьми, которые сейчас очень хотели бы избавиться от всех, кто их знает, – закончил он свое повествование. – Вспомните, кто из тогдашних политиков, военных, мусульманской знати на сегодня ушел в террористические структуры. Может быть, они и есть авторы всех этих «заказов»?

– Да, похоже на то… – согласился Смирнов. – Значит, они решили не повторяться. Французу устроили сердечный приступ, меня пытались отравить, Кённеля убил снайпер… И все мы имели отношение к Ближнему Востоку и Северной Африке. Кстати, Кённель – он какой из себя?

– А вот, я снял его камерой сотового, – Лев достал из кармана телефон и, поманипулировав кнопками, вывел на дисплей фотоснимок убитого в «Альбионе».

Алексей Юрьевич, нахмурив лоб, некоторое время изучающе смотрел на искаженные смертью черты лица Кённеля, что-то напряженно вспоминая.

– Да, я его помню… – наконец нарушил он молчание, утвердительно кивнув головой. – С ним я несколько раз сталкивался в Тунисе. По-моему, он там владел небольшой автомастерской, и звали его… Михаэль Фогельман. Точно, Михаэль Фогельман! В таком разе можно попробовать вычислить того, кто опасается нашего с ним знакомства. Кто же он, кто же, кто же?..

Заложив руки за спину, с озабоченным видом Смирнов прошелся по холлу, но в этот момент прозвучало приглашение пройти в зал. Когда в зале установился хотя бы относительный порядок, председательствующий – все тот же Джордж Гоу – объявил очередной вопрос повестки дня. Но в этот момент со своего места вновь поднялся Смирнов и, попросив слова, объявил о том, что около часа назад в своем гостиничном номере был убит Альфред Кённель.

Потрясенный услышанным зал мгновенно умолк. Присутствующие с недоумением и тревогой воззрились в сторону Алексея Юрьевича. Джордж Гоу, утерев обширную лысину носовым платком и хлопая глазами, пригласил его на кафедру, чтобы Смирнов сообщил детали происшедшего. Поднявшись из зала, тот вкратце изложил услышанное от Гурова. Его голос звучал сдержанно и твердо, но в нем ощущалась и какая-то ностальгическая грустинка:

– …Я задумался над тем, кто мог бы быть организатором и заказчиком всех этих покушений – и на Якоба Дарри, и на меня, и на Альфреда Кённеля… – Алексей Юрьевич, опустив голову, сделал небольшую паузу. – Должен сказать, что я, как представитель бывшего Союза, а теперь России, согласно логике вещей как будто бы должен был воспринять смерть своих бывших коллег, в свое время находившихся в других «окопах», по меньшей мере без намека на скорбь и сожаление. Мы были непримиримыми соперниками. Мы принадлежали к разным блокам и порой воспринимали друг друга как врага. Но тем не менее мне очень жаль, что эти люди прежде времени ушли из жизни. И я хотел бы назвать того, кого считаю их убийцей. Сегодня этого человека зовут Шихабуддин. Насколько мне известно из закрытых источников, он – один из главарей террористического так называемого «Черного альянса», о котором вчера мы уже вели речь. Но это его сегодняшнее имя. Ранее это был агент разведслужб Соединенных Штатов Николас Боллз, принявший ислам и перешедший на службу к тому, кого террористы величают шахом шахов, султаном султанов, царем царей. Настоящее имя главаря «Черного альянса» мне, к сожалению, пока неизвестно.

Сказанное Смирновым произвело впечатление, обычно именуемое журналистами «эффектом разорвавшейся бомбы». Сразу в нескольких концах зала послышались возмущенные протестующие возгласы.

– Этого не может быть! – задыхаясь от приступа аллергического кашля, выкрикнул бывший резидент ЦРУ по Восточной Европе Алан Гарринс. – Он мой хороший товарищ, и я не позволю марать его честное имя! Николас погиб смертью героя во время пересечения ливийско-тунисской границы. Мистер Смирнов, сказанное вами – ложь и клевета!

– Сэр, вы можете каким-то образом подтвердить достоверность своей информации? – пытаясь соблюсти некий нейтралитет, поинтересовался Джордж Гоу.

– Мистер Гарринс, вы прекрасно знаете о том, что Николас Боллз не погиб на пустынной дороге, перевернувшись в машине, потерявшей управление, – с чуть заметной улыбкой ироничного сожаления Алексей Юрьевич покачал головой. – В том «Шевроле» сгорел совсем другой человек. Николасу Боллзу нужно было как-то обставить свое исчезновение, и он задействовал вариант с автокатастрофой. На исламистов из «Аль-Каиды» он работал с конца восьмидесятых. Откуда такая информация? От наших информаторов из арабских стран. Если бы он не инсценировал свою гибель, его устранили бы по приказу из Лэнгли – там узнали об измене Боллза и уже решали вопрос, как от него избавиться. Ну а его самостоятельный уход устроил всех, и поэтому Боллза официально решили считать героем, погибшим при исполнении опасного задания.

– Ложь! Ложь! Ложь! – уже без особого запала, с некоторым даже унынием повторил Гарринс.

– Хорошо… – Смирнов усмехнулся. – Я лично был на месте автокатастрофы в тот момент, когда тунисские пограничники и пожарные осматривали только что потушенную машину. В кабине был всего один человек, собою довольно тщедушный, ростом около пяти с половиной футов, тогда как Боллз был телосложения весьма крупного, при более чем шести футах роста. И последнее. Среди тех, кто в этот момент, кроме меня, проезжал мимо и остановился, чтобы посмотреть на последствия автокатастрофы, был и хозяин небольшой тунисской автомастерской Михаэль Фогельман, настоящее имя которого – Альфред Кённель. Вам это ни о чем не говорит?

Зал вновь притих, ошарашенный столь неожиданными откровениями. Стушевавшийся Гарринс, что-то бурча под нос, медленно опустился на место. Поблагодарив за внимание, Смирнов также спустился в зал. Приободрившийся Джордж Гоу объявил пленарное заседание продолженным и предоставил слово очередному выступающему.

Слушая монотонный, усыпляющий спич кого-то из натовцев, Стас несколько раз потянулся, пару раз зевнул и, наконец, пробормотал на ухо Гурову:

– Лева, у меня уже и задница затекла от сидения и уши болят от этой пустопорожней болтовни. Может, пойду курну?

– Да, пошли, немного постоим на улице… – к удивлению Стаса, согласно кивнул тот. – Самому тутошняя болтология осточертела по самое не могу.

Глава 5

Пригнувшись, они на цыпочках покинули зал и, облегченно вздохнув, прошли через малолюдный холл на широкую площадку гостиничного крыльца, с пристроенным сбоку длинным пологим пандусом. На всякий случай покуривая в рукав – а вдруг у англичан курение перед входом в гостиницу считается признаком дурного тона? – Стас разглагольствовал на темы здешней погоды и вполне имеющей место быть женственности английских леди.

– …Не, ты знаешь, мне всегда думалось, что в Англии живут все такие замороченные, затянутые в корсеты, замороженные, как перележалый минтай, – философствовал он. – А пригляделся… Оказывается, все путем – прямо как у нас. Только что язык другой.

Слушая приятеля, Лев рассеянно смотрел на проходивших мимо постояльцев отеля, на подъезжающие и отъезжающие авто, на чопорного швейцара в форменной ливрее, важно высящегося у входной двери. Курить ему не хотелось – он уже забыл, когда держал в зубах сигарету. Собственная хроническая забывчивость по части приобретения табачных изделий и воспитательные замечания Марии, не очень жаловавшей табачные ароматы, постепенно свою роль сыграли. Теперь Гуров если и дымил, то только в какие-то пиковые моменты, когда даже его весьма и весьма крепкие нервы начинали пошаливать.

Неожиданно он заметил какого-то человека в синей рабочей спецовке, который свернул за угол отеля. В принципе, ничего особенного в этом не было. Мало ли куда и зачем направился обычный лондонский работяга, так сказать, пролетарий постиндустриальной эпохи?.. Но интуиция опера со стажем вновь властно явила себя, и Лев, прервав на полуслове разошедшегося приятеля, негромко произнес:

– Стас, подожди об англичанках. Ты заметил мужика в слесарной робе? Свернул вон туда за угол… Что-то он мне не понравился. Шкурой чую, что-то здесь нечисто. Пойти бы глянуть, что там за «кильдим» английского фасона…

– А-а-а!.. – закивал Крячко, кидая окурок в урну. – Пошли проверим.

Они спустились по пандусу, тянущемуся вдоль фасада отеля, свернули за угол и, пройдя через раскрытые железные ворота в хозяйственный двор, увидели какую-то аварийную «летучку», подле которой хлопотали около десятка человек в рабочих спецовках самых разных оттенков кожи – и европейцы, и африканцы, и азиаты. Судя по инструментарию и обрезкам труб, которые упаковывали в фургон, это были водопроводчики. Вероятнее всего, еще утром случилась какая-то мелкая авария в подвале здания, и ремонтная бригада до сего момента занималась восстановлением водоснабжения отеля. Заметив невдалеке пару гостиничных секьюрити, Гуров подошел к ним и, показав гостевой билет участника саммита, спросил о том, что именно чинили водопроводчики.

Смерив недоуменным взглядом этого непонятного любопытствующего, изъясняющегося на ломаном английском, тем не менее секьюрити, воспитанные в духе истинных денди, ответили, что «накрылась медным тазом» одна из узловых задвижек, которую и пришлось менять. Да заодно и часть магистрали, которую подпортила злодейка-коррозия. Однако это, как поняли оба денди, только разожгло неумеренное любопытство гостя английской столицы.

– Простите, а когда именно начались ремонтные работы и где конкретно произошла авария? – дотошно продолжал допытываться он.

Переглянувшись – послал же бог такого зануду! – денди, немного понапрягав память, припомнили, что ремонтные работы начались аккурат в десять утра по лондонскому времени. А где именно?.. Да бог его ведает где. Где-то под зданием… Кто вызвал бригаду? Вроде бы менеджер, отвечающий за материальную часть отеля.

Окинув обоих секьюрити почему-то осуждающе-ироничным взглядом – его содержание в переводе не нуждалось, – гость столицы и его приятель направились к входу в подвал. Однако этот демарш удивил не одних лишь денди. Отчего-то это вызвало и несколько нервозную реакцию старшего ремонтной бригады – пышноусого то ли турка, то ли иорданца.

– Сэр, сэр, там нельзя, – заговорил он, загораживая операм дорогу. – Там пролиться много вода, там можно утони в грязь. Мы уже закончить и уезжай. Мы приносить большой извинений за этот беспорядок. Скоро там все быть хорошо.

Отойдя назад, опера остановились, глядя, как бригадир ремонтников запирает дверь подвала.

– Что-то тут и в самом деле непонятное… Какая-то муть, блин! – сердито проворчал Стас, наблюдая за тем, как ремонтники проворно, может быть даже несколько поспешно, загружаются в фургон своей «летучки».

Загудел мотор, машина покатила прочь с хозяйственного двора. Гуров не отрываясь глядел на отъезжающую машину. В последний миг он поймал взгляд бригадира, сидевшего в кабине рядом с шофером. Не понять того, что он выражает, не смог бы только начисто лишенный воображения. Усатый посмотрел на Льва с удовлетворенностью карманника, который едва не попался на краже, но удачно успел убрать руку, да еще и ухитрившись прихватить ею кошелек.

Это решило все. Гуров решительно зашагал к вестибюлю гостиницы.

– Лева, ты собираешься всю тамошнюю ораву вытурить на улицу? – догадавшись о его намерениях, на ходу спросил Станислав. – Или даже всю гостиницу?

– Вот именно! – коротко обронил тот. – На роже этого бригадира было буквально написано: ну, будет вам сейчас!

– А если мы ошибаемся? – с сомнением снова спросил Крячко. – Ты представляешь, какой поднимется визг?

– Ничего… Повизжат и перестанут, – отмахнулся Гуров. – Мы с тобой опера, а не юнкоры из «Пионерской зорьки». Надо срочно эвакуировать всех, кто есть в гостинице. И первым делом нужно разыскать здешнего завхоза. Ну, менеджера по материальной части.

Подойдя к швейцару, все так же важно позиционирующему себя у входа, Лев коротко поинтересовался:

– Сэр, где сейчас ваш менеджер-хозяйственник?

Поморгав, тот поправил фуражку и недоуменно ответил, что мистер Лэнчинг изволил куда-то отбыть еще утром и до сих пор почему-то не появлялся. Опера переглянулись – это подтверждало их худшие опасения.

– Сэр, есть подозрение, что здание отеля заминировано, – деловито заговорил Гуров. – Необходимо срочно эвакуировать постояльцев и вызвать полицию. Здесь есть пожарная сигнализация? Срочно включите, поскольку взрыв может произойти с минуты на минуту.

Заметив, что швейцар мнется, не решаясь поднять тревогу, Лев сердито прикрикнул уже безо всяких церемоний:

– Быстро выполняй, что тебе было сказано! Живо!

Тот, сразу же растеряв всю свою значительность и монументальность, опрометью кинулся в вестибюль и, откинув прозрачную пластмассовую крышку контактора, нажал на красную кнопку. Тут же на всех этажах раздались тревожные звонки, и механический голос методично стал уведомлять находящихся в здании о том, что произошел пожар и всем необходимо срочно выйти на улицу.

Тем временем Гуров и Крячко, буквально ворвавшись в конференц-зал, с ходу перебили очередного докладчика, ошарашив «почтеннейшую публику» шокирующим известием о том, что здание, вполне возможно, заминировано. Многие тут же вскочили с мест и ринулись на улицу. Кто-то, восприняв это как дурную шутку, недовольно бурчал о том, что «опять эти русские надумали устроить суматоху». Теперь уже выдумав некую террористическую угрозу.

– Не «эти русские», а здешние раздолбаи-охранники, которые не ловят мышей, а из-за их разгильдяйства могут погибнуть люди! Все на улицу! – жестко обрубил Лев неуместные в данной ситуации пререкания.

Они со Стасом вышли из конференц-зала последними. Перед ними оттуда почти выбежал Джордж Гоу, пытающийся на ходу разгадать загадочное русское слово razdolbai. В холле и вестибюле творилось настоящее светопреставление. Шумная, многоголосая толпа постояльцев отеля, иные из которых были едва одеты, спешно покидала здание. По лестницам вниз бежали переполошенные, испуганные люди. Некоторые из них несли на руках и вели за собой детей. Подошедший к операм Алексей Юрьевич строго поинтересовался:

– Парни, вы точно уверены, что под гостиницей бомба? Если тревога окажется ложной, нас с вами съедят. Представляете?

– Представляем… – Гуров безнадежно махнул рукой. – Но сейчас мы наблюдали за какими-то подозрительными ремонтниками-водопроводчиками. Какого хрена именно сейчас им понадобилось ковыряться в подвале – непонятно. Кстати, тутошнего завхоза нет с самого утра. Швейцар сказал, что он куда-то смылся и очей не кажет. Не дай бог, и в самом деле мина; тогда всем, кто в здании, полный кирдык.

– Ну, если так, то вы тогда, конечно, правы, – Смирнов одобрительно кивнул. – Ладно, если тревога и окажется ложной, как-нибудь переживем. Покудахтают – и заткнутся.

Когда из здания выбежали последние из тех, кто там находился, перед отелем образовалась довольно большая, шумливая толпа, встревоженно взирающая на свое временное пристанище. Многие так и не поняли, что вообще происходит. В толпе ходили самые невероятные слухи. Некоторые теребили швейцара, требуя от него отчета о том, что же случилось на самом деле. Тот что-то объяснял и досадливо отмахивался. Увидев Льва и Стаса, указал на них какому-то важному джентльмену, судя по всему, хозяину гостиницы.

– Господа, что происходит? Кто посмел поднять эту нелепую пожарную тревогу? Ведь ничего же не горит! – недовольно заговорил тот, подойдя к операм.

Толпа тут же притихла, прислушиваясь к его словам.

– Сэр, мы – оперативные сотрудники российской милиции. Это то же самое, что и ваша полиция, только гораздо ответственнее! – показав свою «корочку», гордо объявил Гуров. – И наша задача – спасение жизни людей. Независимо от того, кто они – русские, англичане или эскимосы. Мы имеем весьма серьезные подозрения, что под видом ремонтников здесь орудовали террористы, заложившие под здание взрывное устройство. Сейчас сюда прибудет полиция. Необходимо проверить подвал отеля. Ведь никто же не видел, что они там делали, эти «ремонтники».

Хозяин, несколько поумерив пыл, хмуро поинтересовался:

– Почему никто не видел? Там наверняка были наши секьюрити. Они должны были отследить ситуацию. Кстати, где они?

– Сэр, – поднявшись на крыльцо, скисшие денди неприязненно взирали на оперов, – эти два русских паникера еще там, у входа в подвал, допекали нас своими расспросами. Бригада рабочих была вызвана мистером Лэнчингом в связи с протечкой в задвижке и трубах. Старший из слесарей предъявил нам лицензию на проведение ремонтных работ. Никаких мин и бомб они не переносили – это мы бы сразу же заметили. Поэтому мы уверены, что эти двое подняли ложную тревогу.

Побагровевший от негодования хозяин отеля сердито объявил, что, если тревога и в самом деле оказалась ложной, он через суд взыщет с русских паникеров астрономическую неустойку.

– Ну, если кто-то считает, что мои помощники не правы, то он может вернуться в здание. А мы на всякий случай все же подождем здесь, – во всеуслышание спокойно ответил Алексей Юрьевич.

В этот момент в конце улицы показались полицейские автомобили. Видимо, чтобы продемонстрировать свою мощь и неустрашимость стопроцентного янки, на крыльцо поднялся рослый негр в майке цветов американского флага, с анаболически раздутыми шарами бицепсов. Играя впечатляющим рельефом мышц, он поднял руку и с презрительной миной показал операм «фак», выставив средний палец, а затем, горделиво шагая по цветной облицовочной плитке, выстилающей площадку перед входом в вестибюль, направился к двери. Следом потянулись и оба денди. Толпа, наблюдая за ними, вновь притихла.

Но в следующее же мгновение внезапно дрогнули мостовая и стены здания, с грохотом и выплеском из выбитых окон первого и второго этажа струй огня и дыма внутри здания тяжело ахнул взрыв. Негр и секьюрити, отброшенные взрывной волной, покатились по ступенькам вниз. От отеля, который все же устоял, во все стороны поплыло бурое облако пыли и дыма. Уловив странный для города запах прелого сена, Гуров сразу же понял: фосген! Террористы установили комбинированное взрывное устройство – помимо взрывчатки, они задействовали и емкость с отравляющим газом. Скорее всего, они раздобыли его на каком-нибудь гражданском химкомбинате, где это смертельно опасное отравляющее вещество служит полуфабрикатом в производстве синтетических волокон и красителей.

– Всем отойти назад! Всем отойти назад! – закричал он. – Здесь фосген! Опасно для жизни!

Его слова на более понятном английском тут же повторил Алексей Юрьевич. Толпа поспешно отхлынула назад, а Лев и Стас, поняв друг друга без слов, набрали в легкие воздуха и ринулись вверх по ступенькам, все еще окутанным клубами дыма и пыли. Подхватив тяжеленную тушу культуриста, который никак не мог прийти в себя после столь неожиданного кульбита, Лев потащил его на другую сторону улицы. Подбежавшие «бобби» поспешили подстраховать его и Стаса, волочившего за воротник обоих секьюрити, хотя и поджарых, но тем не менее весьма увесистых.

Хозяин отеля, как видно, начисто забыв о каких-либо претензиях к «русским паникерам», стоял посреди улицы, с мученической гримасой выпучив глаза и прижимая стиснутые руки к груди. В этот момент он был похож на окуня, который, погнавшись за мальком, вдруг сам нос к носу столкнулся с огромной щукой.

Убедив постояльцев отеля отойти еще дальше, несколько полицейских в противогазах – им уже сообщили о наличии фосгена в облаке газов, разбросанных взрывом, – натянули специальную заградительную ленту и, убедившись, что несущие стены не пострадали, вошли внутрь здания. Вскоре стало известно, что взрывом снизу был проломлен пол конференц-зала. Судя по всему, целью террористов и были участники саммита. Поскольку террористы, вероятнее всего, отель в целом разрушать не планировали, они установили кумулятивный заряд средней мощности, дополнив его химическим зарядом. Если бы не вовремя предпринятая срочная эвакуация, все, кто уцелел от взрыва, гарантированно умерли бы от отравляющего газа.

К хозяину гостиницы, все еще с мукой и скорбью взирающему на свое пострадавшее достояние, приблизился один из натовцев – председатель оргкомитета саммита, и что-то заговорил с проникновенностью и состраданием во взгляде. Но собственником отеля он явно понят не был. Внезапно вскипев, тот, вращая глазами и размахивая руками, выпалил не очень длинный, но чрезвычайно выразительный спич, который можно было понять и без слов: «Да пропади вы пропадом с вашим саммитом! Из-за вас я понес огромнейшие убытки. Постояльцев теперь ко мне не заманишь и медовым калачом. А сам отель, даже если его и не прикажут снести, больше двух звезд не получит. И вообще, шли бы вы отсюда боком, мелкими шагами! О горе мне! О несчастье мне!..»

К операм, как к главным свидетелям и очевидцам подготовки теракта, полицейские, по выражению Стаса, пристали «как банный лист к ж…», весь груз своего профессионального любопытства взвалив исключительно на них. Оба денди все еще пребывали в меланхолически-депрессивном состоянии, усугубленном некоторой долей БОВ, втянутого ими в легкие, и разговорить их не удавалось даже специально вызванным психологам. Переводчиком на общественных началах в ходе расспросов, уточнений и выяснений выступил Алексей Юрьевич.

Составив кучу протоколов и несколько фотороботов – кого-то лучше успел запомнить Гуров, кого-то – Крячко, – полицейские (уж тут им в оперативности отказать было трудно) моментально разослали ориентировки на террористов во все уголки Соединенного Королевства. Узнав, что русские коллеги запомнили и номер автофургона «бригады слесарей», полицейские тут же объявили его в розыск. Однако прок от этого был невелик. Брошенную машину очень скоро нашел наряд дорожной полиции в нескольких милях от Лондона, в чащобе лесопарковой зоны. Сами «слесари-водопроводчики» исчезли бесследно, как сквозь землю провалились. Объявленные лондонскими «бобби» местные аналоги российских планов «Перехвата», наподобие «Вулкан-икс» и «Сирена-игрек», как и в далекой России, никаких результатов не дали – не только в этот, но и во все последующие дни.

Когда полицейские наконец-то насытили свою информационную жажду и опера с их подопечным смогли вернуться к «Британскому содружеству», их встретил Джордж Гоу с выражением безграничной печали на лице. В руке он нес пачку каких-то листов, которые раздавал появлявшимся у отеля участникам саммита и их представителям. Взяв лист, распечатанный на цветном принтере, Смирнов прочел его, тут же переводя на русский:

– «…Уважаемые леди и джентльмены! Вынуждены вам сообщить, что по ряду причин, не зависящих от организаторов саммита «Разведчики мира – за спасение планеты и демократических ценностей», мы вынуждены объявить данный форум досрочно завершенным. К сожалению, спонсоры данного мероприятия, имеющего важнейшее международное значение, по невыясненным причинам прекратили выделение грантов, и поэтому финансирование отбытия участников саммита к местам их проживания мы произвести не в состоянии. Надеемся, что данное досадное обстоятельство не повлекло для вас непредвиденных осложнений и трудностей. Также надеемся на ваше понимание и выражаем уверенность в том, что вы и в дальнейшем останетесь приверженцами западных демократических ценностей. Желаем успехов!»

Выслушав прочитанное, Лев и Станислав разразились гомерическим хохотом, поражаясь наивно-хитрозадой подоплеке этого уведомления. В переводе на обычный, житейский язык оно означало, что оплачивать гостиницу и обратный путь теперь придется самим участникам «шпионского форума». Рассмеялся и Алексей Юрьевич.

– Ничего, парни, – ободряюще объявил он, – скоро будем дома. Денег хватит и на билеты, и на подарки своим домашним. Я и предполагал что-то подобное, поэтому кое-какой резерв с собой захватил. Ну что, едем к нашему «Меридиану», перекусим в той харчевне да будем укладывать вещи? Ближе к вечеру – на «Ватерлоо», там – в поезд, и – прости-прощай, страна туманов…

– Которых, кстати, мы еще ни разу не видели, – с долей ерничества заметил Крячко.

Когда они направлялись от станции метро к своей гостинице, Смирнов, случайно задев плечом встречного прохожего, оглянулся, чтобы извиниться, и удивленно замер, глядя на незнакомца. Тот, как видно, был удивлен не меньше.

– Алексей Юрьевич? – незнакомец недоуменно развел руками. – Здравия желаю! Какими судьбами?! Вот так встреча!

– Гришка, ты? – Смирнов дружелюбно улыбнулся. – Здравствуй, крестник! Мы здесь по делам. Сегодня уже уезжаем. А ты?

– А я здесь живу! – с некоторой горделивостью сообщил тот. – Занимаюсь бизнесом – у меня свой магазин. А вы в Лондон когда приехали?

– Да уже несколько дней тут околачиваемся. Я участвую в саммите с условным названием «Отставные шпионы – против терроризма». Кстати, мы тут уже успели и в прессе, и на ТВ засветиться.

– Что вы говорите?! – Григорий досадливо вздохнул. – Я с этим своим бизнесом свободной минуты не имею. Когда читать газеты, когда сидеть у телика? Я вон болею за «Челси», а последних матчей ни одного так и не увидел. Сейчас-то вот бегу заключать договор на поставки оптовых партий товара.

– Ну, давай, удачи тебе… – Алексей Юрьевич чуть пожал плечами. – Был рад тебя увидеть.

– Знаете… А черт бы с ним, с этим договором! – на мгновение задумавшись, Григорий ухарски махнул рукой. – Давайте закатимся в какое-нибудь приличное заведение? Посидим по-нашему, по-русски… Я угощаю! Англичане уже осточертели. Того гляди родной язык забуду. Жена – англичанка, так со своими пацанами только и «спикаю» – по-русски оба ни бельмеса. Кстати, здесь в пяти минутах ходьбы есть неплохой ресторан, я там частенько обедаю. Ну как, идем?

– Что, парни? Давайте уважим земляка… – Алексей Юрьевич посмотрел на оперов. – Это – Григорий Мохнатов, сын моего друга детства и заодно мой крестник. Именно крестник. Когда он родился, крещение детей у нас, как вы помните, всемерно порицалось – за это можно было даже вылететь с работы. И вот, представьте себе, офицер ГРУ и сотрудник закрытого московского НИИ – мы с его батей вместе кончали МГУ – тайком едут в Подмосковье крестить мальца. Комедия! Вадима, его отца, не стало, когда вот он еще в школу ходил. Потом Гришка закончил Плехановку и свалил за бугор. И вот такая встреча… А это, Гриша, мои сопровождающие, опера московского главка…

Представив Гурова и Крячко, Смирнов обнял Мохнатова за плечо, и они, обсуждая какие-то ведомые только им темы, пошли к виднеющемуся у перекрестка дому с вывеской, украшающей первый этаж, на которой значилось, что это ресторан «Каймановы острова». Шагая следом, опера, переглянувшись, безмолвно пришли к общему мнению, что этот Гришка им обоим чем-то очень не понравился. Хотя Мохнатов и держался абсолютно адекватно – шутил, чему-то непринужденно смеялся, временами с ностальгической грустью вспоминал былое, – приятели внутренне чувствовали: эта встреча не случайна.

Подыгрывая ему и Алексею Юрьевичу, судя по всему, чрезвычайно обрадованному и растроганному встречей с крестником, Лев и Станислав улыбались шуткам Григория, иногда даже вставляли несколько слов, но внутренне были настороже – они постоянно ждали какого-то подвоха. Мохнатов нес в себе какую-то непонятную угрозу, но чего именно от него можно было ожидать, опера понять никак не могли. Гуров предположил, что крестник Смирнова мог быть сотрудником натовской контрразведки, в частности, той же британской МИ-5, и его целью является организация какой-нибудь «подставы», чтобы потом, шантажируя своего крестного, получить от него секретные сведения, не утратившие срока давности. Стас, с которым он шепотком поделился своими подозрениями, с ним согласился полностью.