Текст книги "Панельный ямб. Книга 1"

Автор книги: Николай Гиливеря

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Когда мы стояли неприлично близко друг к другу, я сказал ей; Сказал на одном дыхании, что моя подруга влюблена в нее и хочет её. Она постаралась состроить удивление и смущение, но я знал, что она лжет. Она играла. Но мне было наплевать.

М. начала кокетничать говоря в стиле: «Она что, прям хочет меня? Она что, прям и поцеловать меня хочет?» На всё я мотал головой утвердительно, а сам следил за её пухлыми губами. Тут неожиданно она вытащила из моего рта сигарету, начав целовать меня; Неожиданно впилась в меня, запустив язык в мой рот. Я потерял бдительность и стал жертвой. Хотя если подумать, этого только я и жаждал – сексуального сближения. Мы ещё долго разрывали друг друга губами, я уже давно словил эрекцию, и эта стерва посмела нежно поглаживать мой penis, да так, что я чуть не закончил в собственные трусы.

Вот вам личное наблюдение: М. возбуждалась на противопоставленных пороках. Ей нужен был постоянный бунт с искрой. За неделю такого общения я достиг больших успехов. Чем больше я говорил про свою подругу, тем больше она лезла ко мне в трусы. Мы начали с петтинга друг другу на балконе, а закончилось тем, что она брала в рот, пока я читал ей стихи собственного сочинения.

В какой-то момент мотивация в виде одной lesbuhi пропала (к слову они действительно начали встречаться), но мы не переставали видеться. Для получения желаемого разрушительного кайфа, я придумал крайнюю меру: сказал, что влюбился в одного парня, и что он учится у нас.

Да, дорогие присяжные, на что не пойдешь ради дикой ebli. Интерес снова возрос. Когда она узнала кто это – то сразу же схватила меня за din-don. Мы заперлись в комнате её бабушки и viebaly друг друга до полубессознательного состояния. Дальше уже она стала связной, начав налаживать общение с тем поцом (я, кстати, знал, что он гей, так как он входил в список друзей моей подруги). К моему сожалению, он был заинтересован, и мне предстояло свидание с ним. Я продолжал играть роль gomoseka. Ситуация становилась всё страннее.

Голубок отвёл меня в кино, прихватив при этом своих взрослых друзей натуралов. Представил он меня просто как друга.

Пока шел фильм, он гладил моё бедро. Я молился, чтобы он не трогал меня между ног. Пришлось отыгрывать роль скромного gomoseka, который стесняется своих чувств, но только ради будущего пересказа М., пока та будет полировать мои balls.

У нас четверых сложились странные отношения. М. trahalas’ со мной и подругой, товарищ gey хотел меня, но trahalsya с подругой, я trahalsya с М. и подругой, подруга trahalas’ с товарищем geem и со мной. И каждый не знал про другого, клянусь. Это был глухой телефон, с которого я дико угорал!

Должен признаться, мне все-таки пришлось поцеловать этого парня, да. Я вошел в роль, заигрался, был романтичный вечер. Многие нормальные люди (под словом «нормальные» я имею ввиду gomoфobov) услышав это – начнут плеваться, называя меня больным. Хорошо, пожалуйста. Зато знайте, что я получил взамен? Я получил двухчасовую eblyu с М. сразу в три дырки в последовательностях, которые определял сам по наитию. После того гейского свидания она позволяла делать с собой все, что я только захочу. После подробностей, которые я ей предоставил, она готова была отдаваться сутки напролёт. Больное общество сумасшедших малолеток, взращенное на фанфиках! Извиняюсь, вырвалось.

Так долго не могло продолжаться. Очень быстро начал уставать от всей этой лжи. Я начал игнорировать pedika, хоть нечаянно уже и влюбил его в себя. Плевать. Из-за этого М. очень быстро потеряла ко мне интерес, найдя потом мнимый повод для нашего расставания.

В какой-то момент вся правда вылилась наружу. Каждый узнал про третьего и все мы дружно рассорились. Только я и подруга нашли быстрый способ примирения; Мы встретились для разговора; Вместе пришли к выводу, что у нас такая природа – быть blyadyami. Отсмеявшись и обсудив все эти хитросплетения, где теперь виднелась вся картина целиком – мы расстались добрыми товарищами, пообещав больше никогда о подобном не утаивать. И хоть главным зачинщиком считаюсь я, мне pohui, я очень рад, что всё закончилось хэппи-эндом. Ещё я был рад, что теперь могу хоть какое-то время пожить спокойно без интрижек.

Телефон завибрировал. 11 часов ночи. Huli кому надо? Звонит Е. Говорит, что хочет поотвисать, и что у него есть прикольное der’mo. Чтобы вы знали, дорогие присяжные, Е. – мой кореш, а в придачу барыжит запрещенкой. Этот не тот кореш в классическом понимании. Мы не так, чтобы близки. Я даже не знаю, где он живёт и все такое. Он никогда не рассказывал мне о своём детстве, никогда не говорил, есть ли у него родители. Это просто chelik со странностями.

Познакомились мы при странных обстоятельствах. Как-то я стоял в подъезде у Р. Мы просто болтали о всяком. Домой я не собирался заходить, его батя опять ужрался, буяня на всё и всех.

В очередной раз домофонная дверь запищала. Некто зашедший начал кататься на лифте. Нам это точно стало понятно, так как никто из него не выходил, но лифт продолжал гонять, останавливаясь на разных этажах. Нам стало до usrahki интересно; мы точно знали, что на этаже Р. лифт рано или поздно тоже остановится, так как проглядывалась некая логика остановок. Сначала девятый, затем второй; седьмой-третий, дальше восьмой. И вот, наконец, дверь открылась на шестом этаже Р.

В кабине стоял молодой парень (хотя внешность у него непонятная), у которого в ноздрю была воткнута купюра. Когда он увидел нас, то не струхнул, а просто произнёс: «Да вот пацаны, катаюсь туда-сюда, нюхаю и мне ahuenno!» А после нажал очередной этаж. Мы с Р. были слегка в шоке. Мы дико орали в голос, не совсем понимая, что здесь происходит. Ну как, понимали, конечно, но подобная дичь случается не так часто лично с вами. Согласитесь. Я хотел на том и забить, но Р. решил doebatsya до парня.

На следующем круге Р. смог уломать его выйти и побазарить. Парень сказал, что он частично под кристаллами и частично под транками. Затем, не сбавляя темпа разговора, он начал втирать про то, как он со своей сожительницей подсыпает её дочке кристаллы в лимонад. Он сказал, что приучает девчушку быть спокойной и довольной к жизни. Мы смеялись, но понимали с Р., что это полное, не смешное der’mo. В каком-то смысле – трагичное. Но что мы можем сделать? Ещё Е. рассказал о занимаемой им должности государственного служащего. И я ему почему-то верю.

Пора было двигать домой, Е. мне был сначала не очень симпатичен. Но я смекнул, что через него можно доставать запрещёнку. Мы обменялись номерами, и так он стал моим дилером, а затем и досуговым другом.

Как выяснилось при дальнейших встречах – у меня и Е. много общего. Мы оба считали, что живем в выдуманном иллюзорном обществ, а раз одни навязали эти иллюзии, то почему нельзя жить по своим? Это вполне логичный и честный аргумент. Как и Е., я любил наркотики за то, что можно просто отвиснуть. Мы не сидели на игле; Мы не занимались варкой govna; Мы оба любили шабить всё, что жглось, и глотать колёса различных свойств.

Сначала мы встречались только по делам. Я забирал товар, кидал ему на карту деньги и мы расходились. Со временем завязывались более продолжительные беседы. И вот теперь мы имеем то, что имеем.

Когда Е. позвонил, первым желанием было просто слиться. Уже поздно и pizdecki лениво. Но желание проветриться все же превозобладало. Когда я спросил, где мы встретимся, этот наркоша ответил, что уже стоит возле моего подъезда. Отлично. Говорю маме, что пойду прогуляться по аллеи, она не против, а даже если и да, то ничего не может с этим поделать. Я уже слишком большой ребёнок….

Е. встретил меня с улыбкой. Он такой же одинокий, как и я. И это главное наше сходство, которое немного да роднит.

Сразу покидаем пределы моего проживания. Первое правило для асоциальных mudakov: если делаешь какую-то huynyu, не делай её там, где живешь. Поэтому первым делом сваливаем на несколько кварталов в сторону.

Темно. Люди почти не встречаются. В этом городе в это время можно встретить только определенные сегменты, такие как: алкоголики, бомжи, наркоманы, подростки-хулиганы. Иногда попадаются персонажи, что идут на ночную смену, или людей с питомцами, но это не считается. Ночью город наполнен всеми теми, кого не заметишь в толпе среди обычных работяг.

Я вроде полукровки, да и Е. тоже. Мы прилично выглядим, никого не трогаем. Умеем вполне культурно разговаривать, но в тоже время наши физиономии отлично вписываются в ночную среду, среди всех этих dolboebov, среди шакалов – мы свои.

На пути к лавке на детской площадке, Е. достает пластмассовую упаковку из-под витаминов. Откручивает крышку и глотает пилюлю. Упаковка перебрасывается в мои ладони – глотаю сразу три. Глаза Е. бешено смотрят на меня, но губы его не произносят ни слова. Мы садимся. Закуриваем. Ждём прихода молча.

Странно, я даже не поинтересовался, что это за der’mo. Каждый раз ведь приносит разное. Ну да hui с ним. До сих пор молчим. Втыкаю перед собой. Понимаю, что сигарета давно не дымит. Во рту окурок. Поворачиваю голову быстрее, чем кадр успевает смениться, он тянется, как лизун, образовывая эффект размытости. Прикол. Хочу что-то сказать Е., вроде как спросить, вставило ли его? Но я не чувствую рта. Только подумал, а Е. уже отвечает. Слышу его приглушенно. Моё лицо то наливается кровью, то вся кровь уходит и чувство, что вот ещё чуть-чуть, и я упаду в обморок. Всё повторяется. Через неопределённое время стабилизируюсь. Меня мажет, слышу голоса. Вроде уже день. Мы с Е. пляшем, схватившись за руки. Какой-то churban что-то нам говорит, но мы просто убегаем. Мысли отделились от тела. Не то, чтобы даже отделились. Всё что я думаю – делается, но настолько беззаботно, что даже не замечаешь этого.

Фон меняется, ноги несут нас в непонятном направлении. Очень много приходится мельтешить, огибать. Очень много магазинов, зданий, заборов, бордюров, фонарей, лавок, детских площадок. Мне приходит в голову мысль о том, что я пытаюсь разрушить себя, да, так и есть. Я хочу разрушить себя, но не в состоянии сам поставить эту точку. Но силы и мысли копятся, а значит, что им нужен выход, да. Появляется желание разрушить, если не себя, то хотя бы окружение; Хочется снести всё на своём пути. Разбить, уничтожить, сравнять с землёй. Если Мир избавится от человека – это ещё ничего не решит. Человек – организм биологического характера, он умрёт и удобрит собою почву. Самое страшное это то, что останется после человека, а именно: дома, магазины, заводы, скамейки, мусор, пластик.

В этот момент начинаю ненавидеть уже не самих людей, а всё, что мы сделали для себя любимых. Злость во мне вскипает. Только стоило дать намёк, и вот мои ноги несутся к ближайшему пивному магазину. Он закрыт до определённого часа. Да и hui бы с ним! Я начинаю рыскать поблизости, в надежде найти что-то тяжелое. Благо с этим нет проблем. Куча мусора разного свойства разбросано повсюду. Нахожу бетонный огрызок, который в силах поднять. Е. пытается остановить меня, но слишком поздно.

Разогнавшись – мои руки бросают этот булыжник в стекло. В тишине, где ещё нет жужжащих машин, раздаётся оглушающий крик стекла. Какая-то часть осколков летит в меня, большая же часть падает на плитку. Blyat`!

Вдруг понимаю, что ужасно мучает жажда, я безумно хочу пить. Организм принимает сигнал, ноги начинают сбивать с края рамы оставшиеся опасные осколки. Забравшись, я слышу, как орёт охранная сигнализация, но мне глубоко pohui. Доносится неразборчивый ор Е., который стоит по ту сторону, пытаясь меня вразумить.

Без какой-либо спешки, выбираю в холодильнике лимонад, а затем умудряюсь прихватить еще пачку сигарет. Вылезаю наружу тем же путем, что и залез. Е. в ahue, он бьет меня по щекам. Начинаем ссориться, я пытаюсь ему объяснить свой поступок; Пытаюсь сказать ему, что я взял попить не только себе, но и ЕМУ. Он не ценит моего жеста. Наши крики прерывает звук полицейской сирены. Даже в таком состоянии понимаю, что нужно срочно s`ebivat`.

Ускользнуть в кусты не получается, слишком поздно. Легавые нас сразу засекают. Не теряя времени, ныряем внутрь квартала. Чтобы угнаться за нами – им придется бросить машину. Blyat`! На хвосте двое достаточно резво бегут. С каких пор в полиции не жирная старая перхоть?! Самое ужасное, что и звук машины с сиреной тоже слышен. Возникает следующий вопрос: когда это легаши начали ездить большой компанией? Попахивает pizdecom. Не смотря на всю эту патовую ситуацию – я смеюсь, как чёрт. Не знаю почему, но погоня кажется очень весёлым занятием.

Выбежав на главную улицу – перебегаем дорогу. Горизонт подсказывает единственный путь к спасению, граница леса. Нужно бежать в джунгли, там проще раствориться. На улице начинает светать. Хоть бы легаши не разобрали наших лиц. Не знаю как Е., но я не привлекался по уголовке ни разу. И не собираюсь. Blyat`! Ebuchie наркоманы. Ненавижу свою дыхалку. Такой молодой, а уже изрядно подтрепался здоровьем. Радует только то, что обернувшись, я вижу, как и закон подустал. Шансы появляются.

Ныряем в скверы, чтобы полностью понизить преимущество тачки с мигалками. Проходит ещё время и нам удаётся добежать до границы леса. Ныряем в самую гущу. За спиной слышно, как остановилась машина, и уже свежая и отдохнувшая пара ног начинает нас преследовать. Тут поможет только sranoe чудо, которого не существует.

Не сговариваясь, разделяемся в противоположные стороны, начинаем теряться в лесу. Здесь, среди природы, так странно находиться, что я подсаживаюсь на новую измену. Теперь создаётся впечатление, будто за мной гонится не только человеческое дитя в погонах, но и призрачные тени. Хотя за что? Подождите. Эй вы, pizdyuki, я же наоборот за вас. Я прям как те самые немцы, которые были против фашистского режима, которые пытались вести свою маленькую войну против человека с лобковой стрижкой усов и чёлкой, как у поклонника эмо-кора. Но даже такого сознательного немца люди до сих пор не признают. Вот так вот. Дурачок в стране – горе логике.

Ковыляю из последних сил. Ещё немного и я просто начну блевать, в лучшем случае не сдохну. Мои глаза цепляются за упавшее дерево, да ещё с подкопом. Аллилуйя! Но чудом я это все равно не назову. Просто совпадение. В последнем припадке падаю в углубление. Начинается самый ад – отдышаться. Меня колотит, тело разрывает агония. Нельзя сильно шуметь, а то всё зря. Собирайся, mudak, ну же!

Меня дико клинит. Лес давит своей густотой. Здесь будто снова ночь. Меня трясёт от страха, но не из-за легашей. Так хочется встать и продолжить бежать, пока мышцы не забьются окончательно, пока дыхалка не выхаркнется на асфальт, или землю, но пока нельзя. Пытаюсь вернуть себе контроль. Вслушиваюсь. Ноги «ковбойчика» топчутся где-то рядом. Он меня потерял. Начинаю слышать звуки рации, как легаш пытается связаться со своими, но тут лес, детка, hui что ловит. Потоптавшись на месте без какого-либо результата, звук погонов начинает удаляться.

Ещё с час лежу в яме. Жутко холодно, замёрз. Голова потихоньку проясняется. Не так, чтобы уж очень проясняется. Будто тяжелое похмелье застряло в одной секунде пробуждения. Когда ты просыпаешься в замыленном объективе своих мыслей. Пока пытаюсь согреть руки, растирая их друг о друга, замечаю, что покрыт мелкими порезами. Интересно, как там Е.? Надеюсь, его не повязали. Этот pizdyuk может слить меня. Не удивительно, стрёмно ловить уголовку, когда ты ничего плохого не делал. Просто балдел от таблов, а твоему другу приспичило попить.

Чем больше отпускает от колёс, тем больше меня трясет от пережитого. Выглянуло солнце, я немного согрелся. Брожу по лесу, в страхе выйти из своей защиты. Вдруг легаши стерегут нас? За таких как мы – премия. Я их не виню, у каждого свой путь, своя дорога. Без какой-либо социальной и общественной роли – не было бы и противолежащего значения. Это факт, аксиома работает в обе стороны. Если бы не было преступников, всяких gonyukov, то и легаши были не нужны обществу. Сотни тысяч людей лишились бы работы. А значит, что определенный процент этих людей начал бы нарушать закон, так как не смог найти работу для пропитания.

Начинаю с опаской продираться к выходу окольными путями. Кажется, что иду в верном направлении, но когда выбираюсь из леса, понимаю, что очень сильно скосил вправо, и теперь до дома pizdovat` добрых два часа. Я как-то говорил, что в этом городе можно добраться за сорок минут куда угодно и откуда угодно. Походу я нашел исключительный случай. Делать нечего.

Пока иду всё также нервно озираясь, проверяю телефон. Тридцать пропущенных звонков от матери. Мне pizdec. Сразу же перезваниваю. Она кричит на меня, очень сильно. Я бы сказал, у нее даже истерика, но не такая сильная, как могла бы. Благо за все свои годы я косячил множество раз. В основном забывал позвонить и предупредить, что я буду ночевать не дома. Поэтому до инфаркта у моей любимейшей матушки не дошло, но нервы она потрепала изрядно. Сразу извиняюсь. На ходу сочиняю историю, как выпил немного лишнего, а затем уснул у друга на кухне. Такого больше не повторится. Приду часа через три, хочу еще поспать. Да. Целую. Отключаю звонок.

Люди с интересом смотрят на меня. Не удивительно. Sopliak в порезах, в грязной одежде, идёт прихрамывая. Кстати. Ощупываю карманы. Позаимствованная пачка сигарет на месте, только сплюснулась. Открываю. Палочки смешно выглядят. Теперь они похожи на самокрутки. Закуриваю. Курить на сушняк ещё то удовольствие, а что поделать. Пока есть время нужно сразу получить ответ на главный вопрос. Снова достаю мобильный, набираю номер. На том конце получаю короткий ответ Е.: «Успел. Ближайшую неделю не контачимся.» Хорошая новость. Интересно, мы не будем «контачиться» из соображений безопасности, или Е. серьезно погнал на меня? Славно уже то, что мы не у легашей в отделении.

Мне всё равно становится страшно и боязно. А вдруг меня найдут и посадят? Вдруг где-то камеры сняли наши лица? Город маленький. Меня начинает потряхивать, но я сразу же беру себя в руки. Нельзя рассыпаться, случай пока на моей стороне.

Первым делом иду к Р. Ясное дело, приходится очень аккуратно пробираться по своему кварталу, можно наткнуться на любопытные глаза знакомых. Запрыгиваю в подъезд. Уже оттуда звоню Р. Первые три раза не берет. На четвёртый слышится заспанный голос. Снова повезло. Бартка дома. Говорю, дело срочно, пусти, друг. Ему ничего не остается, как открыть мне дверь. Родители уже на работе.

Р. начинает смеяться надо мной и спрашивать, почему я похож на бомжару, которого otpizdili. Обещаю рассказать ему все подробности за чаем. А пока мне нужно сделать много всего.

Первым делом принимаю душ. Кровь смывается, и я выгляжу уже не так плохо. Царапины небольшие, осколки нигде не застряли. Дальше сбриваю щетину, на всякий случай. Скорее от паранойи, что меня могли видеть и запомнить, нежели от уверенности в этом. Дальше, машинкой его отца, сбриваю немного отросшие волосы под единичку. Да мам, зашел в парикмахерскую по дороге, освежился. Без волос похож на уродского младенца. Да и pohui. Зато теперь точно успокаиваюсь. Выхожу в одних трусах, клянчу одежду, обещая не obsirat’sa в неё. Другое дело. Пью чай, делюсь прогулкой. Р. смеется, говоря, что когда-нибудь мне наступит pizdec. Скромно отвечаю, что больше подобного не повторится, так как удача не вечна. Благодарю Р., собираю свой грязный шмот в пакет и выхожу на улицу, где уже наступил полноправный день.

Ещё какое-то время обитаю на улице. Курю и сижу на лавке. Голова болит. Чувствую, что умираю – хочу спать. Захожу домой. Засыпаю.

Меня трясёт чья-то рука. Не успев открыть глаза, слышу чужой голос в коридоре. Мужской. По спине прокатывается холод. Неужели так быстро нашли?! Вскакиваю. У мамы вид спокойный, но сердитый. Она сообщает мне, что пришел В.И. Blyat`, неужели сегодня среда?

Здороваюсь с В.И. Он сразу начинает отрабатывать свою программу по поводу любого изменения в моём внешнем облике. Ничего не ускользает из-под его поля зрения. Каждую мелочь он просто обязан прокомментировать. Славно. Меня это успокаивает.

Проходим в комнату. Я показываю ему свой скетч. Там с десяток набросков фигуры, которые я сделал накануне. Это немного, но сейчас последнее лето перед последним курсом, поэтому В.И. особо не орёт и не давит на меня за то, что я так мало работаю.

Наши занятия давно мутировали во что-то иное. Мы больше философствуем, ведем дискуссии. Очень часто дело доходит до ожесточенного спора, где я за неимением опыта, все равно умудряюсь выкрутить всё так, чтобы оказываться правым. В.И. называет меня «адвокатом дьявола».

По традиции перебираемся на кухню. Расставляю фигуры на шахматной доске, завариваю кофе и достаю пирожные. Споры продолжаются параллельно партии. В.И. утверждает, что главное – победа. Я же утверждаю, что главное – опыт. Чем больше ты проигрываешь, тем больше ты учишься; Твой мозг откладывает все комбинации противника, занимается подсознательным анализом, что бы по итогу выработать уникальное мышление, не поддающееся формулам и уловкам тех умников, что учатся играть по книжкам. Для меня шахматы – это не игра в заученные комбинации, это способ мышления, где создаётся уникальность проводимых параллелей и умозаключений. Шахматные ходы должны быть как жизнь – непредсказуемыми, резкими; Местами опасные, но от этого еще более красивыми.

Выигрываю эту партию, но говорю, что эта победа не имеет никакого значения. Я не чувствую никакой радости.