Текст книги "Корабельная сторона"

Автор книги: Николай Поливин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Когда Соколиный Глаз и Мститель, нагруженные провизией, подошли к «Аладину», их остановил грозный окрик:

– Стой! Кто идет? Стрелять буду! – и полуметровая стрела угрожающе повела металлическим жалом в сторону дерзких пришельцев.

Мститель попятился. Но Соколиный Глаз, гордо отставив правую ногу в сторону и подбоченясь, презрительно бросил:

– Соколиный Глаз и Мститель Черного моря не боятся ничьих угроз! Но сейчас они стоят на тропе дружбы и оставлять ее до поры не намерены. Мы пришли к Меткой Руке выкурить трубку мира!..

Стрела опустилась.

– Меткая Рука всегда рад Соколиному Глазу и его брату – Мстителю! Проходите к огню в моем вигваме. На вертеле жарится только что подстреленный бизон, а в кувшине играет веселящий напиток!..

– Смотри, как чешет, прямо как по писаному! – восхитился Мститель Черного моря. – Вот это память!.. А как книга-то называется?

– «Последний из могикан». Саньке мать подарила на день рождения. А сочинил ее писатель Фенимор Купер. – Кимка сделал ударение на последнем слоге, и Санька, обладавший не только прекрасной памятью, но и великолепным слухом, поморщившись, поправил приятеля:

– К ý пер, а не Куп é р.

– Пусть Куп é р, – согласился Кимка, – только это не по-русски, а по-американски... Ну, да ладно. Ты вот что, Куп é р, спускай поскорей веревку, то есть легкость, провизию примешь!

– Айн момент!

Старый, но еще крепкий легкость, с шишкой на конце, просвистел в воздухе. Санька бросил его, как ковбои лассо. И если бы Соколиный Глаз не увернулся, петля захлестнула бы его.

– Эй ты, красуля, – взревел вождь краснокожих, – за такие штучки карточку попросить могу!

Однако на Саньку эта угроза совершенно не подействовала. С Кимкой он мерился силами не раз и не два, и все у них выходило вничью, так что пугаться ему было нечего. Впрочем, Соколиный Глаз тоже военных действий открывать не собирался. Вместе с Сенькой он хлопотал возле мешка с провизией, помогая опутывать «пудовик» морскими петлями и узлами.

– Вира! – наконец скомандовал Сенька.

– Есть, вира! – Мешок поплыл вверх.

– Как на военном корабле, – одобрил Кимка, подкручивая воображаемые усы. Он изображал из себя бывалого капитана – глядите, мол, и мы не лыком шиты! – Боцман, свистать всех наверх! По местам стоять, с якоря сниматься! – подал он отвальную команду. И, сунув в рот милицейский свисток, издал такую отчаянную трель, что дружки зажали ладонями уши.

– Вот это дал! Чуть барабанные перепонки не вышиб, – похвалил Санька.

– Наверное, в Гамбурге было слышно, – добавил уважительно Сенька, – до сих пор в ушах горох перекатывается. – И он затряс головой.

Похвалы для Соколиного Глаза – как суконка для медяшки: чем их больше, тем больше сияние. Санька попробовал взять реванш:

– Предлагаю провести стрелковые занятия, – сказал он, – будем бить из лука по мишеням. Кто «за»?

– Дело стоящее, – поддержал Сенька. – Толковые луки найдутся?

– Запросто. – Санька приволок три богатырских лука и три колчана стрел.

Сенька почтительно осмотрел полуметровую оперенную стрелу, потрогал пальцем кончик металлического наконечника – острый ли? – и изрек:

– Экстра-класс, аллюр три креста! – Оттянул тетиву: – Упругая!

– Любую фанеру, как бумагу, просаживает на двадцать шагов, – заверил Санька.

– А петухов? – сострил Сенька.

– Запросто, – рассмеялся Санька, – и сразу в суп!

– Я же не нарочно, – начал оправдываться Кимка, – и потом... с первой же получки обещаю купить пожарничихе не петуха, а даже страуса. А что, – ухватился Кимка за столь блистательную идею, – и куплю!

– Тогда уж лучше крокодила, – съехидничал Сенька.

– Почему крокодила? – обиделся Кимка.

– Забот меньше и прокормить легче.

– Легче? – подыграл Санька.

– Ага. Крокодил – животное непривередливое. Для него и непослушные мальчишки – лакомство...

– А-а, – рассмеялся Соколиный Глаз, – а я думал...

– Мальчики, а не закусить ли нам, пока нас самих не слопали? – предложил Сенька. – Кто «за», поднимите руки. Я голосую двумя.

Вверх взлетело еще четыре руки. Санька с Кимкой почувствовали, что они голодны, как никогда.

Расстелив несколько газет на верхней палубе, вывалили на них все свои запасы. Сенька с Кимкой начали с хлеба и сала. Они ели удивительно вкусно, азартно и в то же время весело. Глядя на них, решил приобщиться к «хохлацкой еде» и Санька. До сих пор от одного вида сала его начинало тошнить. А тут вдруг, что называется, слюнки потекли...

Куснул – понравилось. Куснул еще:

– Сила!

– А ты с лучком, с лучком! – посоветовал Кимка. – Еще вкуснее. Держи луковицу!..

Санька последовал дружескому совету. Ничего – не умер, лишь слезы из глаз потекли...

«Жаль, мама не видит, – с грустью подумал он, – вот бы порадовалась!» Покончив со шпиком, принялись за колбасу. Санька с Кимкой явно стали сдавать, зато Сенечка только-только начал разворачиваться.

– Ешьте, майки не лопнут, – сострил он, – потом... от еды не похудеешь. Лучше переесть, чем недоспать, лучше переспать, чем недоесть...

Пример Гамбурга подействовал на друзей ободряюще. Они поднатужились и благополучно покончили с колбасой...

Завершив трапезу, около получаса валялись на палубе – приходили в себя. Потом стали готовиться к стрелковым состязаниям. Подновили мелом круги на мишенях, приладили фанерные цели к рубке.

– А денек, – охнул Санька, – как на заказ!

– Тропинки Козларога! – щегольнул Кимка знанием географии.

– Козерога, – поправил Сенька, – ах ты, ученик-мученик!

– Почти ударник! – изрек Санька.

– Па-а-дума-ешь, ака-де-ми-ки! Па-а-смотрим, кто из нас на деле чего стоит! – и Кимка первым подошел к боевой позиции, обозначенной меловой черточкой. Пробормотав себе под нос: «Ветер, ветер, не чуди, стрела в десятку попади», а может быть, что-нибудь другое, Соколиный Глаз тщательно прицелился и отпустил тетиву. Стрела с мягким жужжанием полетела в цель. Раз!

– Единица! Единица! – закричал Санька. – Теперь я!.. Учись, Соколиный Глаз, как сердце врага пронзают на деле!

Помусолив палец, поднял его, определяя направление и силу ветра.

– Понятно, целить надо на два пальца правее «яблочка»...

Запела Санькина стрела. Все трое бросились к мишени.

– Десятка!.. «Яблочко»!.. Поздравляю! – Гамбург от души пожал Саньке руку. Победитель церемонно поклонился:

– На том стоим!

– Покрепче, чем из самопала! – восхищался Кимка, рассматривая двадцатимиллиметровую фанеру, пробитую насквозь.

– Экстра-класс! – изрек Сенька. – Амба-карамба-якорь на дне!.. Тут я пас. С таким снайпером тягаться не берусь... Зато я ножом могу!

– Ха, удивил! – Соколиный Глаз упер руки в бока: – Да ножом пырнуть всякий дурак сможет!..

– А вот и не всякий! – вскипел Мститель. – Я за пятнадцать шагов!.. У кого есть нож?

– Сейчас принесу. – Санька нырнул в носовой отсек. Когда он поднялся на верхнюю палубу с кухонным тесаком в руке, Кимка с Сенькой чуть не умерли от смеха.

– Этой «машиной» только дрова колоть, – сквозь слезы выдохнул Сенька.

– Или вместо якоря бросать! – проржал Кимка. – Ох, Меткая Рука, ну и отмочил!..

Санька нахмурился:

– Ничего смешного не вижу. Нож как нож!.. А у вас и такого нет...

– У нас? У меня? – возмутился Соколиный Глаз. – А это что?! – и он выхватил из-за пояса стилет, сорвал клеенку, и... мальчишки ойкнули от восторга:

– Вот так штука!

Сенька, осмотрев стилет со всех сторон, задумчиво промолвил:

– Софроновский... Как он к тебе попал?

– На свалке нашел.

– А Пятка на меня грешил. – Сенька положил стилет на ладонь ручкой вперед и, отсчитав от мишени пятнадцать шагов, занял боевую позицию.

– Командуй! – сказал он Кимке.

– Внимание, – напыжился счастливый обладатель стилета, – приготовиться!.. Пли!

Сенька резко взмахнул рукой, и стилет полетел к цели.

Дзинь! – клинок по рукоятку ушел в фанеру.

– Знаменито сработано! – Кимка аж присвистнул. – Точность, как в аптеке на весах!

– А ну, дай я попробую, – встряхнул золотистым чубчиком Санька.

– Сначала я, – отрезал Кимка.

– Почему ты?

– Потому что потому, дом в дыму, дымы в дому!

Санька надул губы:

– Если твой стилет, так ты и задаешься, да?

– Хватит, петухи, – развел Сенька наскакивающих друг на друга дружков. – Без обиды, бросим монету. Орел или решка?

– Орел, – буркнул Санька. Монета взлетела вверх.

– Орел, – объявил Гамбург.

– Жилда на правду вышла, – Санька, успокоенный, приступил к метанию. Но из всех его стараний -ничего не вышло. Стилет ударялся в фанеру или плашмя, или рукояткой.

Кимке не повезло тоже. Как он ни пыжился, как ни изловчался – ни одного попадания в цель.

– Ежедневная тренировка нужна, – пояснил Сенька. – Поначалу и у меня не получалось... Давайте поупражняемся.

Когда упражнения со стилетом надоели, мальчишки стали играть в потерпевших кораблекрушение. Они излазали все баржонки, только на «Марата» взобраться не решились – а вдруг там Степка Могила и днем отсиживается!..

Сколотив из обломков топчанов плот, часа два катались по Воложке. Незаметно подкрался вечер. Едва солнце зацепилось за гребни островерхих бугров, похожих на шапки кочевников, как храбрость у мальчишек начала убывать с поразительной быстротой. Вдруг ни с того ни с сего командирские приказы стали отдаваться приглушенными голосами. Глаза ребят помимо их воли начали косить в сторону «Марата».

Первым не выдержал Кимка:

– Пора на «Аладина», – угрюмо буркнул он. – Как бы не напороться на этого.

Урляев даже не рискнул назвать бандита по имени.

Перспектива подобной встречи не улыбалась даже Меткой Руке, о Мстителе же и говорить не приходилось. У того, что называется, давным давно язык прилип к гортани. Боязливо поглядывая в сторону Степкиного логова, мальчишки бодрой рысцой затрусили к своему «линкору». На «Аладине» они себя почувствовали почти в безопасности.

Расстелив курточки на главной палубе возле самого фальшборта, ребята затаились.

Вечерний воздух густел. Все предметы вокруг стали менять свои привычные очертания. Лезвия чакана распухли и укоротились. Ветлы, закруглившись, стали походить на шары, потом шары приплюснулись и превратились в гигантских ежей...

Усилилось стрекотание кузнечиков, заквакали, забулькали болотные соловьи – лягушки.

– Н-да, – шепотом протянул Санька, – скорее бы уж ночь кончалась!

– Тсс! – побледнел Кимка. – Спугнем «дичь» и... ничего не узнаем!..

– «Не узнаем, не узнаем!» – передразнил Сенька. – Придавят, как котят, и пикнуть не успеем...

«Плохи наши дела, – подумал Санька, – и зачем только я удрал из дому!..»

Темнота стала черной и вязкой, как смола. Где-то по соседству заухал филин.

– Не к добру это, – дрожащим голосом произнес Кимка.

Чирикнул скворец.

– Что за наваждение! Откуда ему взяться в столь поздний час?

Под чьими-то тяжелыми ногами жалобно захрустел чакан. Кимка пополз к трюму.

– Куда? – цыкнул Сенька. – Дезертируешь!

– Не-е... Я... за... салом... проголодался чего-то...

– Так мы его съели.

В это время сиплый басок спросил:

– Ты, Могила?

– Я, Чемоданыч.

– Один.

– Один?

– А Яшка?

– Возле Ленки хороводится. Следит, чтобы к энкаведешникам не пошла...

– Не пойдет, – отрубил бас.

– Кто это? – спросил Санька. Хотя он все еще трусил, но не так, чтобы ничего не соображать. Разведчик, таящийся в сердце каждого мальчишки, уже дал о себе знать.

Раньше других победил свой страх Сенька. Во-первых, он был на целый год старше своих приятелей, во-вторых, трудная самостоятельная жизнь давно уже научила его не терять головы в самом опасном положении. Глядя на друзей, ободрился и Кимка.

– Так кто же эти двое? – спросил он у Сеньки.

– Могила и какой-то Чемодан Чемоданович... Голос будто знакомый... а точно вспомнить не могу... Однако хватит болтать – сюда движутся!

Действительно, бандиты, продолжая обсуждать свои преступные планы, подходили к «Аладину». Вот они остановились как раз напротив наших смельчаков.

– Так, берлога, говоришь, надежна? Никто не тревожил? – прогудел незнакомец.

– Никто, – почтительно ответил Степка, – если не считать проклятого пацанья. Целый день тут крутились, в моряков играли. Хотел турнуть Их, да отступился...

– И правильно сделал, – одобрил Степкин собеседник. – С перепугу растрезвонили бы кому не след... А нам афиша как попу гармонь на похоронах!

«Проклятое пацанье» лежали ни живы ни мертвы. Они внутренне ликовали, благословляя свою прозорливость, удержавшую их от лазания на «Марата». Уж в своем логове Степка не постеснялся бы с ними разделаться! А Чемодан Чемоданович продолжал:

– Ох уж и попрыгают теперь энкаведисты, особенно их апостол – Подзоров!

Санька похолодел: речь шла об его отце! Что ему угрожает? Может, враги задумали на него покушение? Как им помешать? Как?

Бандиты замолчали.

– А ты уверен, что там не сорвется? – наконец многозначительно спросил Степка, когда игра в молчанку ему надоела. – Откровенно говоря, твоя затея мне не нравится... Политикой она припахивает. А за такие дела – шлепок полагается. А мне житуха еще не надоела.

– Не робей, воробей, бог не выдаст – свинья не съест! Дело верное, сам минировал. Яньке останется лишь крутнуть машинку... А плата такая, что и во сне тебе не снилась!.. Золотом.

– А Янька не сдрейфит?

– Не рискнет ослушаться. Знает: за такое горло перерву!

– А что, если комсомолочка уже побывала у чекистов?

– И что? Она толком ничего не знает. Одни дога-дочки. Но довольно болтать, еще накаркаешь беду!

– А если она не того, как ты говоришь, – продолжал свое Степка, – так умнее без мокрого дела отвалить. Пусть живет на радость папе с мамой.

– Не твоего ума дело! Сказано – пришить, значит, пришьешь, и точка!

Притаившиеся мальчишки страшились перевести дыхание. А сердца их колотились с такой силой, что казалось, вот-вот выпрыгнут из груди.

«Лишь бы благополучно выбраться из этой переделки, – дал себе клятву Санька, – ни в какую Одессу не поеду. Буду теперь вести себя так, как и должно воспитанному мальчику. Пропади пропадом все путешествия и приключения!»

Примерно те же мысли одолевали и Кимку с Сенькой.

У Соколиного Глаза вдруг ужасно зачесалось между лопатками. А Меткой Руке ни с того ни с сего захотелось чихнуть. Ребята заерзали. Железный кулак Мстителя ткнулся сначала в бок Соколиному Глазу, потом – Меткой Руке. Мальчишки снова замерли. Кимка, чтобы отвлечься от чесания, решил на ощупь изучить устройство карманного фонарика. Санька тоже прикладывал все силы к тому, чтобы подавить в себе позывы к чиханию, но безуспешно. Едва Чемодан Чемоданович повторил ржавым голосом приказ о том, что Ленку надо «пришить», Санька чихнул. А Кимка – то ли с испугу, то ли от неожиданности – нажал кнопку фонарика. Яркий луч света, скользнув по фальшборту, впился бандитам в лицо.

– А-а! – взревел Могила. – Нас подслушивают!..

Незнакомец, оказавшийся на поверку Софроном Пяткой, сунул руку в карман пиджака:

– Засада!

– Убьют! Бежим! – заорали в один голос Соколиный Глаз и Меткая Рука, устремляясь на четвереньках к спасительному носовому люку.

– Мальчишки! – определил по голосам Степка. – Ну, теперь-то они у меня попляшут!

Сенька, и на сей раз не поддавшийся панике, мягко, по-кошачьи скользнул к носовому отсеку. Кимка и Санька уже дрожали в своем «штабе». Сенька захлопнул над головой стальную крышку и закрепил ее изнутри тремя болтами. Едва он успел– это сделать, Как по палубе затопали окованные железом каблуки.

– А ну, тараканы, выползай на свет божий! – приказал Степка. – Найду – хуже будет!

Санька с Кимкой понемногу оттаивали от страха: выходит, Могила не знает, где они прячутся, и вряд ли догадается.

Сенька, прильнув глазом к щербинке в горловине люка, пытался рассмотреть, что же происходит на палубе. Степка носился по всему кораблю как угорелый.

– Фонарик засвети, – посоветовал Софрон.

Тьму вспорол узкий клинок света. Могила обшарил капитанскую каюту, заглянул в рубку, потом – в кормовой кубрик и, не обнаружив даже следов настырного пацанья, пришел в невероятную ярость.

– В форпике посмотри, – снова пробасил Софрон.

Санька с Кимкой, подвывая от страха, полезли под слани. Они решили, что теперь все кончено, что теперь им от бандитского ножа не уйти. Зато Сенька держался молодцом. Он быстро и четко орудовал гайками с ушками – барашками, подтягивая поплотнее плиту над головой.

Когда Степка, сыпля отборнейшие ругательства, ухватился за края крышки и потянул на себя, плита даже не шелохнулась.

– Нашел! Здесь они! – заорал бандит.

– Свяжи их и затолкай под слани, – посоветовал Чемодан Чемоданович, взбираясь на корабль.

– Да они закрылись изнутри. Откройте! – Степка замолотил по крышке подкованным каблуком. – Хуже будет!

– Цыц! Весь остров на ноги поднимешь! – осадил Софрон своего компаньона. – Сейчас мы их выкурим!

Теперь струхнул и Сенька: там, где грубая сила терпит поражение, торжествует сила ума. А то, что Чемодан Чемоданович – «тонкая штучка», Сенька уразумел давно.

Гамбург чиркнул спичкой, чтобы еще раз убедиться в неприступности крепости. А при столь скудном освещении что он мог увидеть? Согнувшихся в три погибели дружков?

– Дай фонарик, – попросил Сенька у Кимки.

Соколиный Глаз молча достал из бездонного кармана плоский четырехугольник карманного фонарика и протянул Сеньке. Вспыхнул свет. Гамбург внимательно ощупал лучом и стены и потолок. Он искал оружие для защиты. Наткнувшись на Санькин тесак, обрадовался: это как раз то, что может защитить. Следуя примеру товарища, вооружились луками и стрелами и Кимка с Санькой.

– Одолжи стилет, – попросил Сенька.

– Сейчас, – Кимка схватился за пояс, полез в карманы, обожженный внезапной догадкой, что стилет потерян. Но где? Ну конечно же там, на палубе, во время бегства. Не осознавая, что он делает, Кимка кинулся к выходу, бормоча:

– Сейчас я его найду! Он здесь неподалеку...

– Очумел? – прикрикнул на него Сенька: – На тот свет захотел? Так мы тебе не компаньоны! Сиди и не рыпайся, медуза каспийская!

Кимка подчинился. Подчинился безропотно, как молодой солдат подчиняется многоопытному генералу. Сам того не понимая, он сдал свои командирские полномочия другому мальчишке. Осознай он это, Кимка скорее бы дал себя сто раз расстрелять и повесить, чем вот так, без единого слова протеста, переместиться с первой роли на вторую.

Клинок Степкиного фонарика снова заметался по палубе. Могила искал подходящий рычаг, чтобы выколупнуть своих маленьких врагов из их убежища. Вдруг бандит радостно воскликнул:

– Вот ефто штуковина, вот ефто дяди Левина!

– Чему радуешься? – прошипел Софрон.

– Гля, что нашел!

Софрон взял в руки Степкину находку и хмыкнул:

– Мой стилет! Как он сюда попал? А-а... понимаю, Сенькина работа, как я и предполагал. Ну что ж, чем хуже, тем лучше, – изрек он афоризм собственного изделия. – Сгодится? – спросил он напарника.

– Угу. По руке.

– Значит, по Сеньке шапка? То бишь по Степке... – подбросил Софрон новую остроту.

Степка, засунув находку под ремень, снова налег на крышку люка. Но болты держали ее крепко.

– Зачем? – усмехнулся Чемодан Чемоданович.

– Хочу выковырнуть тараканье отродье!

– Зря. Наоборот, им надо помочь посидеть в железном «ящике» как можно дольше. Ну, суток пять-шесть... Если они за это время не подохнут с голода – их счастье. А подохнут – закон природы: «За что боролись, на то и напоролись». Тащи сюда якорь-цепь!.. Наваливай! – И Софрон, первым уцепив связку толстенных железных «бубликов», приволок их от брашпиля к люку, где забаррикадировались мальчишки.

Оценив по достоинству выдумку старого дружка, Степка захохотал во все горло.

– Чего регочешь? Помогай!..

Могила послушно присоединился к Софрону. Мальчишки тут лишь поняли весь ужас своего положения. Они попали в стальную мышеловку, из которой при всей их сообразительности выбраться будет трудно.

– Счастливо загорать, голубчики! – злорадно попрощался с пленниками Софрон. А Степка добавил:

– Кланяйтесь на том свете упокойным родственничкам!..

Преступники не спеша покинули корабль.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Бандиты давно уже оставили «Аладин», а мальчишки все еще сидели как замороженные, боясь пошевельнуться. Им не верилось, что опасность немедленной расправы миновала. Хотя они и понимали, что накрепко заперты в стальной мышеловке, всерьез это как-то не воспринимали.

Выберемся как-нибудь, рассуждали они, еды суток на трое хватит, вода тоже есть – полный чайник. Если ее экономно расходовать, как, скажем, во время кораблекрушения, то можно растянуть суток на пять. А уж за это время они что-нибудь да придумают, чтобы вырваться на свободу. Например, борта пропилят. А что, напильник у них есть!..

На душе стало веселее. Переглянувшись, они неожиданно расхохотались.

– А Степка-то со своим ломом, как лисица возле винограда: мол, съел бы, да зелен! Так ни с чем и убрался! – Санька изобразил в лицах кряхтящего от натуги Степку. Кимка с Сенькой снова закудахтали в приступе смеха.

– Степка-заклепка, дурья голова! – сочинил дразнилку Кимка.

Сенька чиркнул спичкой – тускло засветился старый рыбацкий фонарь «летучая мышь». Над столом забрезжил желтый круг, тени по углам сгустились. Стало грустно и страшно. Все беды-печали вдруг предстали перед ребятами в полную величину. Впервые реально увиделись и враги – не книжные, не кинодраматические злодеи, а настоящие, готовые наяву совершить опасные преступления – поднять на воздух завод и убить девушку. И об этом знают пока лишь они – три юных узника. Надо действовать, надо предотвратить подготовленное преступление. А для этого им предстоит прежде всего освободить самих себя. Но как?

Гамбург подвесил «летучую мышь» к потолку, зацепив ее крючком за поперечную стальную балку – по-морскому бимс. Бегло осмотрели стены и пришли к единодушному решению: выход возможен лишь через горловину люка.

– Что же будем делать? – спросил Санька, обращаясь скорее к самому себе, нежели к друзьям.

– А вот что, – вспомнил о своих командирских обязанностях Кимка, – во-первых, нам следует повстречаться с Санькиным отцом и рассказать ему о Степке и о Чемодан Чемодановиче.

Во-вторых, надо выследить бандитов и обезоружить их. Ну, а если они станут сопротивляться, – Соколиный Глаз от важности раздулся, как рассерженный индюк, – тогда... тогда мы их уничтожим, как класс, – ввернул он сравнение, позаимствованное у лектора-международника. – В-третьих же...

– В-третьих и в-десятых, – перебил Кимкино водолейство Сенька, – эти вопросы мы решим лишь при одном условии: если сумеем выбраться отсюда. – И он принялся откручивать гайки-барашки, удерживающие выходную крышку изнутри. Откинув ослабленные болты, попробовал приподнять крышку, упираясь в нее спиной – ничего не вышло. На помощь поспешили Кимка с Санькой – та же картина.

– Ломиком надо попробовать, ломиком! – подсказал Сенька.

Среди хлама, наваленного под топчанами, отыскался не то что «ломик», а добротный стальной лом. Поддели им крышку, дернули – ни с места.

– Разве осилишь!.. Пудов двадцать навалено, не меньше, – буркнул Сенька. – Итак, естественный вариант выхода отпадает, остается...

– Не-нор-маль-ный! – выпалил Кимка. – Так давайте искать его!

– «Искать и найти, отступить, но не сдаться!» – процитировал Санька слова одного из героев популярной детской книги.

Мальчики все еще храбрились, но на душе у них было темно и мрачно: а что, если они в самом деле выйдут отсюда только тогда, когда их отыщут? Враги к этому времени выполнят свои преступные планы и удерут на край света! Неужели они не успеют спасти Лену и не предотвратят взрыв на заводе?

– Идея родилась! – вдруг объявил Сенька.

– Выкладывай свою идею! – поощрил Кимка. – Если стоящая – к ордену представлю!

– Иллюминатор! – ткнул Сенька пальцем в борт.

– Иллюминатор? Но он же приварен!

– Попробуем высадить стекло, – охотно объяснил Гамбург.

– Вряд ли из этой затеи что-то выйдет, – упорствовал Кимка, – штормовая волна почище стукает по нему, а ничего, не лопается, даже царапин нет.

– А может, все-таки попробуем, – подал голос Сенька, – шансов на удачу мало, и все-таки...

– Что ж, попытка не пытка, – согласился Урляев, вручая Сеньке увесистый молоток.

– Начнем? – Сенька поплевал на ладони, чтобы рукоятка крепче держалась, и бухнул что было сил.

Яростный звон, и... молоток, вырвавшись из Сенькиной цепкой руки, просвистел над головами мальчишек, как крупнокалиберный снаряд. Подбежали к стеклу – ни одной царапины.

– Повторим? – упавшим голосом спросил Гамбург.

– Дохлое дело, – возразил Кимка. – Впрочем, валяй!

Сенька снова ударил по стеклу, и тот же плачевный результат. Сеньку сменил Кимка, Кимку – Санька. Измотавшись, прилегли кто где и уснули.

Фителек «летучей мыши», привернутый Сенькой из экономии, поморгал-поморгал и погас

Вокруг ни шороха, лишь тяжелые вздохи ребят да их неясное сонное бормотание.

Саньке снился удивительный сон. Будто они с отцом вдвоем едут на моторной лодке в дельту Волги, в заповедник. Могучая река в потоках солнца кажется великанской мостовой, выложенной драгоценными камнями. Камни-самоцветы сияют, всеми цветами радуги. Отец весел. Смеется.

«Пап, – говорит Санька, – а ты про Степку, знаешь?»

«Знаю», – отвечает старший Подзоров.

«А про Чемодан Чемодановича?»

«Тоже. Это бакланы».

Санька пытается возразить, он хочет отцу рассказать о подслушанном разговоре и не может. Не может потому, что он уже не мальчик, а пеликан.

Моторная лодка сворачивает в соседнюю речонку, а Саньку-пеликана несет на отмель, где угольно-черная стая бакланов азартно хлопает крыльями.

«Гуррай! Гуррай!» – хохочут ловкие птицы. Их растянутая цепочка смыкается все тесней и тесней.

«Выгоняют воблий косяк на отмель», – догадывается Санька. Ему тоже вдруг захотелось воблы. Он приближается к бакланам, но бакланий вожак злобно замахивается на него крыльями и кричит на своем языке:

«Вррраг! Вррраг!..»

«Да это же Степка, – узнает Санька-пеликан бакланьего вожака. – Сейчас я его утоплю, – решает он, – ведь я больше его и сильнее».

К Степке на помощь спешит еще один баклан. «Чемоданович, – узнает его Санька. – Ничего, я и с двумя управлюсь!..»

Доносится стук моторки, значит, отец рядом, значит, поможет.

Санька смело нападает на двух противников. Бакланы бьют его жесткими клювами в ребра, но почему-то не больно. Санька тоже наносит удары и... просыпается.

«Никак, утро?» Луч солнца, проникший в кубрик сквозь толщу иллюминатора, заставил Саньку зажмуриться. Сенька с Кимкой еще спали. Растолкал их.

– Подъем! Да вставайте же, засони! Утро же!

– Как утро? – удивился Кимка. – Ведь мы только-только...

– А так, – уточнил Сенька, заглянув в иллюминатор, – скоро уже полдень. – Неумытый, с черным хохолком на макушке, сейчас он как две капли воды походил на молодого селезня.

Санька фыркнул.

– Ты чего? – спросил «селезень»,

– Да так, сон смешной приснился.

– Твой что, вот мой, – перебил Кимка, сладко потягиваясь. – Ни за какие коврижки не поверите, но факт... Будто, – он хохотнул, – будто пожарничиха справляла свадьбу. И за кого бы, вы думали, она выходила замуж? – Кимка хитро прищурился. – А?

– Ну, наверное, за своего мужа, – не очень уверенно сказал Сенька.

– Как бы не так, – возразил Кимка. – За петуха! За того самого, которого мы съели...

Сон был настолько неожидан и нелеп, что Санька с Сенькой онемели. Они сидели с открытыми ртами и обалдело хлопали глазами. Но вот Санька неуверенно хихикнул. И тут, словно по команде, все трое скорчились в приступе хохота. Они булькали, квакали, кудахтали не менее получаса, пока, обессилевшие, не свалились кто под стол, кто на топчан.

Опомнившись, снова приуныли. Им даже завтракать расхотелось.

– «Искать и не сдаваться! – вяло напомнил Санька, – найти и победить!»

– Надо искать лазейку, – опять-таки первым обрел мужество Гамбург. – Надо простукать все листы обшивки. Не может быть, чтобы «Аладина» списали на корабельное кладбище за здорово живешь. Я знаю, на старых кораблях корпус до того изнашивается, ткни его пальцем – и дыра готова... Осматривать будем по секторам. Каждый выбирает участок по душе.

– Чур, мое днище! – И Кимка победно поглядел на друзей: уж если где листы железа и протерты, то конечно же в днище.

– А я обследую борта, – заявил Гамбург. – Тебе, Саня, достаются водонепроницаемые переборки.

Вооружившись молотками и напильниками, принялись шкрябать и выстукивать каждый сантиметр темницы. Кимка вскоре обнаружил «подозрительный» лист, но, чтобы прорубить его, мальчикам пришлось бы потратить не день и не два, а целую неделю.

Тут провозишься до нового года, – вздохнул Санька. Он заканчивал осмотр носовой переборки.

– Ну, положим, не до нового года, – возразил для порядка Кимка, – а дня три потребуется наверняка.

Помолчали.

– Братцы, а что, если нам «рыцарский» турнир устроить за круглым столом? – намекнул Санька на завтрак.

– Я «за». – Сенька поднял кверху правую руку.

– Присоединяюсь, – важно изрек Кимка.

Ели молча и вяло, хотя и были голодны.

– В нашем распоряжении остаются считанные часы, – сказал Санька, снова принимаясь за работу.

Его примеру последовал Сенька. Кимка же прилип к иллюминатору. За стеклом покачивались камышины.

– Ни одной живой души!

Сдвинув топчан, Санька отодрал лист картона, прикрывающий водонепроницаемую переборку, и глазам своим не поверил: перед ним на уровне груди прикрепленная к фланцу шестью болтами сияла огромная заглушка.

– Ре-бя, – почти шепотом произнес Санька, – я, кажется, нашел... Нашел! Ей-ей, нашел! – заорал в полный голос, когда чуткие пальцы его ощупали болты и гайки, удерживающие стальной круг заглушки.

– Точно! – присоединились к нему Сенька и Кимка, еще не полностью поверив в реальность скорого освобождения.

– А куда эта лазейка нас выведет? – осторожно спросил Кимка Саньку, когда тот, вооружившись разводным ключом, начал орудовать у заглушки.

– Куда? В мазутный бункер.

– А вдруг он с мазутом? – поосторожничал и Сенька.

– Порожний. Я в него лазал, гарантирую. – И Санька победно посмотрел на друзей, как бы говоря: «Ну, бродяги, признавайтесь, кто вас выручил из беды?»

Кимка и Сенька облегченно вздохнули.

– Если говорить начистоту, то я в такую удачу почти не верил, – сознался Гамбург.

– Ха! А вы думаете, я не боялся? – неожиданно даже для самого себя сознался Соколиный Глаз. – У меня до сих пор мороз по коже разгуливает. А ты, Сань?

Меткой Руке хотелось малость пофасонить, сказать товарищам по несчастью, что он ни капельки не трусил, но не смог. Вместо этого он сказал:

– Мне и сейчас еще не по себе... Успеем ли!

– Успеем! – Сенька профессионально ощупал заржавевшие болты. – Керосин у нас есть. Сейчас мы их подмажем, и закрутятся как миленькие!

Обильно полив гайки керосином, попросил:

– Разводной ключ!

Санька подал, тот самый, что Кимка отыскал на заводской свалке.

– Пойдет?

– Годится.

Началась война с гайками.

Первая контргайка пошла на удивление легко. Зато основная гайка никаким усилиям не поддавалась. На шишковатом лбу Сеньки выступили градины пота.