Текст книги "Доживем до января (сборник) (СИ)"

Автор книги: Николай Грошев

Соавторы: Сергей Долгов,Василий Скородумов,Никита Мищенко,Владимир Савчук,Татьяна Никишина,Василий Бора,Анастасия Исенбаева,Владислав Чирин,Виктор Стрелков,Виталий Бутко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

* * *

Я шел и шел, а конца было не видно. Казалось, что идти можно бесконечно долго и так затеряться в бесконечности. Но нет, где-то впереди показалась точка белого света. Я ускорил шаги и минут чрез пятнадцать вышел на свет, ослепивший меня, когда я снял ПНВ. Я убрал в походный ранец респиратор, и теперь вдыхал свежий воздух. Оставалась только одна проблема – путь перегораживала решетка. Она была ржавой, поэтому я с ней возился недолго, все тем же походным ломиком пробив брешь. Я вылез из трубы в каком-то овраге, вероятно, недалеко от Припяти. Овраг был окружен лесом с обеих сторон. Взобравшись по крутому склону, я осмотрелся. Раньше здесь, кажется, протекала речка, со временем пересохшая, и вполне вероятно, что труба служила не для сброса отходов, а для каких-то других целей, но мне это было без разницы, главное – что она помогла мне пройти Радар, чье излучение невидимой границей отделяло южную Зону от северной. Теперь я был за барьером. Я начал углубляться в лес. В отличие от Рыжего, здесь не было «жгучего пуха», зато между деревьями можно было заметить «трамплины» и «электры». Кроме них ничего, вроде бы, не было. Я прошел где-то десять километров перед тем, как лес расступился. Вдалеке показались первые дома Припяти. До города энергетиков тоже надо было дойти. Я понял, что теперь начался главный этап моего похода.

* * *

Полоса заснеженной земли, что отделяла меня от Припяти, в оранжевых лучах предзакатного солнца выглядела столь безмятежно, что казалось, будто я не в Зоне. Но стоит приглядеться, прислушаться – и замечаешь, что по ходу движения закручивает падающий снег в торнадо «карусель», рядом с ней витает марево «трамплина», а вот в бинокль видна «жарка», почему-то не реагирующая на падающий снег…

Я встал на ноги и увидел, как вдалеке прыгает снорк, будто высматривающий что-то за короткие мгновения полета, где-то у самой Припяти лает стая слепых псов. Я решил идти к ЧАЭС окольным путем, по льду реки. Теперь следовало лишь спуститься к ней.

До берега я дошел минут за двадцать и теперь стоял перед ледяной гладью, пробуя ступить на лед. Тот был твердым. На самом деле, ему было от чего затвердеть, сейчас редкий для Зоны мороз. Наконец я встал на лед реки и пошел по нему, отдаляясь от берега. А солнце тем временем уже почти скрылось за горизонтом. Я ускорил шаг. Где-то сзади раздался вой. Я обернулся. За мной бежала свора слепых собак. Те были еще далеко, а я уже зарядил в подствольник гранату – на крайний случай. Как только стая приблизилась, я взял одну из собак в прицел и выстрелил. Та упала и больше не вставала. Когда из-за поворота реки выпрыгнул снорк и псевдогигант, то я понял, что здесь что-то не так. Мои опасения подтвердились, как только я увидел замыкающих – четверых зомби, кто в солдатском, кто в сталкерском облачении. Тут дело явно не обошлось без контролера. Я, выругавшись, бросился бежать с максимальной скоростью, на которую был способен в данный момент, по пути отстреливаясь от слепых собак. Те поддавались легко, а вот снорк, нагонявший меня – это уже проблема. Я теперь перевел огонь на него, и когда тот опускался, стрелял в воздух на опережение. Вскоре, снорк приземлился рядом со мной, в ярости болтал оборванным шлангом противогаза. Я, отпрыгнув, высадил в него с полмагазина патронов из «АЕК». Ноги твари подкосились. Снорк, с трудом удерживаясь на ногах, из последних сил рубанул воздух лапой, пытаясь достать меня, но попал по бронепластинам на торсе защитного костюма. От такого удара я упал на лед, но для мутанта все было кончено – я выпустил в снорка остаток магазина, окончательно выбив из твари жизнь. А вот от псевдогиганта отделаться будет сложнее. Тут лучше попытаться удрать, что, в принципе, тоже проблематично. Я снова побежал, на ходу перезаряжая магазин и оборачиваясь. И тут я понял, в чем мое спасение. Под многотонной тушей монстра лед трещал, но тот перемещался быстро, потому не проваливался. Тут решение напрашивалось само собой. Я вскинул оружие и выстрелил из подствольника. Граната, описав дугу, рванула на пути у псевдогиганта, а тот, проигнорировав взрыв, ступил прямо на место, пораженное боеприпасом. Фонтан брызг, поднятый псевдогигантом, мгновенно замер и осыпался на землю маленьким локальным градом. Я бросился бежать, понимая, что рано или поздно монстр выберется. Но пока тяжеловес бултыхался с беспомощным видом в проруби, то и дело хватаясь за лед, обламывая его. Прямо-таки псевдоморж получился какой-то.

Я постепенно отрывался от преследования, оставляя за собой контролера и медлительных зомби. Вместе с этим и ушла головная боль, которая долбила мозг во время стычки – вероятно, мутант-псионик и меня пытался подчинить, да расстояние не позволило.

Я продолжал бежать по припорошенному льду, а солнце тем временем уже полностью зашло…

* * *

«Монолитовцы» не могли обнаружить меня на реке, это факт, поэтому, выйдя на берег в пригороде Припяти, я со всей осторожностью осмотрел окрестности в тепловизер, дабы не быть замеченным на подходах к главной цели. «Монолитовцев» нигде не было, да и вряд ли сектанты дежурили в городе и слышали стрельбу – на их месте я бы и не подумал, что найдется какой-то сталкер, в Новогоднюю ночь решивший прогуляться к центру Зоны, а потому и не был бы начеку.

Я вошел в Припять, которая встретила меня холодным взглядом черных провалов окон. Было очень темно. Я посмотрел на часы в КПК – половина девятого. Я быстро преодолел прибрежную часть покинутого города и углубился в район пятиэтажек. Было страшно. Особенно – если смотреть внутрь распахнутых подъездов. Их мрак затягивал, словно черная дыра, высасывал все человеческое, оставляя только страх… Я мотнул головой, отгоняя неприятное ощущение. ЧАЭС была совсем близко, а потому пси-влияние, расходящееся от нее, было тут мощнее. Я шел, пересекая улицу, как вдруг меня на секунду ослепила картина – город, в домах горит свет, по дороге проезжают редкие автомобили. Видение пропало, я ошарашенный, побрел дальше. Через пару минут перед глазами снова встало видение, то же самое: улица, по которой я шел, только живая, с людьми, с автомобилями, с теплыми желтыми окнами… Я схватился за голову. Что же это? Какой-то извращенный садизм. Опять видение – еще более четкое и долгое. Я упал на колени, схватившись за голову. Закрыл глаза. Открыл. Люди, Свет… Я встал и бросился по улице – никто не обращал на меня внимание. Я бежал, по пути расталкивая всех, кто попадался на пути. Быстрее, быстрее… Опять тьма… Я бежал по тьме, по мертвой Припяти. Черные провалы окон, пустынные потрескавшиеся дороги.

Череда смены фаз становилась реже – все более длинные видения живого города посещали меня… Я видел живых людей, их лица, вполне реальные, я мог оттолкнуть любого из них, и те в свою очередь начинали недоуменно озираться, я видел номера автомобилей и сами машины – в основном «Запорожцы», «Жигули» и прочие советские марки. Снова тьма… Потрескавшийся асфальт, обветшалые дома…

Вот и АЭС. Я увидел ее вдалеке, вынырнув из-за угла дома на главной улице. Живую. Работающую АЭС. Увидел и направился к ней…

* * *

Станцию я достиг в «живой фазе», поэтому мне не мешал ни аномалии, ни «монолитовцы», ни мутанты. Я вошел во внутренний двор, по прежнему никем не замечаемый, и направился к входу.

* * *

Как только я вошел внутрь, фаза сменилась. Защелкал дозиметр. Я осматривал открывшийся моему взору коридор. На стене был план – почти не пострадавший за более чем двадцать лет. Удивительно. Я определи по нему, куда идти и направился вглубь станции. В покои Монолита – в саркофаг. Снова смена фазы – в коридоре – никого. Радиации нет, счетчик молчал. Я бросился к четвертому блоку с удвоенной энергией. Все было как-то легко, будто меня ждали.

Я достиг цели через несколько минут, выйдя на балкон, опоясывающий зал энергоблока. Реактор работал исправно, ярко светили лампы. Смена фазы – и тьма. Зал превратился в развалины, но был идеально чист. На стенах были непонятные пятна, но после того, как я пригляделся, я понял, что это мусор, вероятно, размазанный по стенам выбросами. А в центре расположился Он. Монолит. Похожий на то, как его описывают в сталкерских байках. Параллелепипед, но не черный. Вернее, лишь отчасти. По его поверхности медленно, как улитки, переползали пятна, цветом как протуберанцы на Солнце, и медленно скапливающиеся в верхней части Монолита. Я спустился к камню. Ничего не происходило. Я прикоснулся к холодной и гладкой поверхности и медленно проговорил:

– Я хочу, чтобы ничего этого не было, не было Зоны, не было аварии на ЧАЭС, хочу чтоб жизнь моя, в конце концов, сложилась по-человечески, чтобы была семья…

Я закончил говорить, и посмотрел на Монолит. Оранжевые пятна наконец покрыли его.

* * *

Грянул выброс. Перед тем, как сознание покинуло меня, я услышал голос… Без эмоций, монотонный и жуткий: «Ты услышал мой зов, глупец. Я вел тебя, и ты пришел. Влейся в меня!..»

ЭПИЛОГ

Два месяца спустя…

Бармен стоял у стойки, и занимался тем, что и надлежало нормальному бармену – протирал стаканы. К нему подошел человек. Это был сталкер.

– Здорово, Норыч. Как всегда?

Человек кивнул. Бармен плеснул в стакан сто грамм «Казаков». Сталкер залпом выпил.

– Как в Припяти дела?

– Да вроде как всегда.

– А от сталкеров что слышно?

– Ах, да, точно! Поговаривают, что в Припяти сумасшедший какой-то завелся. Его никто не трогает – ни мутанты, ни «монолитовцы» даже. Аномалии все обходит, но будто, не знаю, в другом мире живет. Те, кто подходили, поговаривают, что в упор он их не видит, но так себя ведет, будто люди вокруг, жизнь кипит. В магазины бывшие ходит, в иногда «Энергетик» забредает. Говорят, постоянно с кем-то тепло так разговаривает, будто семья рядом.

– Одет-то хоть как?

– Да потрепанный такой, форма на «долговскую» похожа. Говорят, ничего не ест никогда. Прямо призрак какой-то.

Бармену вспомнился ушедший куда-то два месяца назад сталкер Кедр. Странно это так было. Взял и рванул куда-то прямо в Новый год. После того, как он ушел, выбросы мощнее стали, будто Зона получила дополнительную силу…

– Интересно… – Бармен оставил Норыча в покое, А сам вернулся к извечному занятию. Он протирал стаканы и думал. Ему казалось, будто еще тогда, перед уходом, Кедр пытался ему сказать что-то для того очень важное, но что, Бармен вспомнить не мог. Он так и не вспомнил этого никогда. Как не вспомнили и преследуемые этим же странным чувством молодой ученый Антон Остапенко и сталкеры Ковыль, Маятник и Гриб.

Сергей Долгов
Оазис

1 Свет в конце туннеля

На Зону спустился кровавый непроглядный сумрак, сквозь пелену которого было сложно что-то рассмотреть. Вокруг царила пугающая мертвая тишина, что было совсем не свойственно для тех мест, где постоянно кто-то кого-то убивал, рвал на части или поливал свинцом. Неужели произошло чудо, и вездесущая Смерть покинула эти края? Возможно, кто-то бы так и подумал, случись ему окинуть взглядом ту спокойную умиротворяющую атмосферу, что царила вокруг – невысокие скинувшие листву деревья высились над серой землей, которая была покрыта белым ослепительно ярким снегом, искрившимся при свете полной луны. Одинокие, непонятно отчего возникшие сугробы образовывали небольшие холмики, и из далека казалось, будто сама земля на манер настоящего моря покрылась волнами, которые то вздымались, то опадали, разбрызгивая во все стороны капли воды – мерцающие искры света. Природа прекрасна, и она способна рисовать чудесные картины даже в таких ужасных местах, как Зона. И неважно, что еще всего пару дней назад здесь умирали люди, а земля, покрытая сейчас девственно чистым белым снегом, впитывала кровь. Искатели приключений наравне с ужаснейшими монстрами Зоны приходят и уходят, они вновь рождаются и гибнут, истинный же свидетель и творец всего происходящего – природа – всегда остается неизменной.

Царящую вокруг сказочную тишину нарушил сначала хруст снега, после чего послышался звук сломанной сухой ветки. Еле заметный непрозрачный черный силуэт медленно двигался в полутьме вдоль одиноких деревьев. На секунду он останавливался, будто сверяясь с неведомым маршрутом, после чего возобновлял свой путь. Разобрать, что это за существо, было практически невозможно – неведомому путнику каким-то невероятным образом удавалось сливаться с царящей вокруг непроглядной тьмой, будто он был всего лишь частью ее, неведомой бесплотной тенью, которой каждый раз удавалось ускользать от взора, как только кто-то пытался сфокусировать на ней свой взгляд.

Миновав два огромных старых дерева, силуэт замер, будто почувствовал что-то. Существо медленно согнулось, припав к земле, словно охотничий пес, пытающийся уловить запах своей жертвы. Послышался странный не то рык, не то клекот, и необычный путник, резко выпрямившись, бросился к ближайшему огромному дереву. Его движения были резкими и молниеносными – сомнений не оставалось, подобное поведение было за гранью человеческих возможностей. Обогнув дерево, неведомая тварь вновь замерла. Поведя в сторону длинной тонкой шеей, монстр запрокинул голову вверх и издал истошный холодящий душу вопль. Несколько одиноких воронов, до этого мирно дремавших на соседних деревьях, взметнулись вверх. Почти одновременно с криком твари прогремел выстрел, и с одной из толстых веток, располагавшихся почти над самой землей, полыхнул свет. Дробь, вылетевшая из обоих стволов обреза, попала монстру точно в голову, изуродовав податливую плоть и превратив ее в сплошное кровавое месиво.

Сталкер, не дожидаясь, пока поверженный противник прекратит биться на земле в предсмертных конвульсиях, поспешно спрыгнул с дерева и кинулся туда, откуда только что пришла тварь. На ходу переломив обрез и выкинув две пустые гильзы, мужчина трясущимися руками зарядил последний патрон. Перехватив ружье правой рукой, левой сталкер достал из кобуры пистолет. Судя по всему, больше оружия при нем не было.

Мужчина почти не разбирал дороги, прорываясь напролом сквозь деревья, ломая сухие ветки, будто костлявые руки Смерти, тянущиеся к нему. Риск угодить в аномалию был велик, но попадаться в лапы неизвестным тварям хотелось еще меньше. Пытаться скрыться было бессмысленно, судя по всему, преследователи обладали отменным чутьем и на порядок лучше ориентировались на местности. Шанс убедиться в этом не заставил себя долго ждать.

Стоило сталкеру в очередной раз подумать о призрачной надежде на спасение, как откуда-то справа, словно из-под земли, взметнулась очередная Тени – именно так прозвал про себя мужчина этих странных невиданных ранее тварей. Обитатели северной Зоны были явно не рады незваному гостю. Более того, они прилагали все усилия, чтобы наглядно доказать свою неприязнь одинокому искателю приключений, отважившемуся забрести на их территорию.

Тень тем временем не стала долго раздумывать над своей тактикой и, сделав огромный нечеловеческий прыжок, кинулась на бегущего сталкера. Вскидывая обрез, мужчина успел поспешно подумать, что будь оружие зажато в другой руке, то он был бы уже сто процентным трупом – пытаться остановить тварь, стреляя из девятимиллиметрового пистолета, было просто абсурдно.

Прогремел выстрел, но вместо привычной отдачи сталкер почувствовал, как обожгло правую ладонь, а острая пронзающая боль заставила невольно зажмурить глаза, из которых брызнули слезы. Подобного мужчине еще не приходилось испытывать. Казалось, будто у него в руке взорвалась граната. Он не до конца осознавал происходящее, все вокруг было словно в зыбком тумане. Сталкер помнил, как повернулся, выкидывая вперед левую руку со сжатым в ней пистолетом, как первый раз нажал на спусковой крючок, целясь в нечеткий размытый силуэт, и как впервые, за казалось бы прошедшую бездну времени, раздался предательский сухой щелчок, оповещающий о том, что в обойме закончились патроны. Все это произошло за какие-то доли секунды. А потом пришел страх – всеобъемлющее неконтролируемое чувство, которое захлестнуло сталкера полностью, овладев его чувствами, мыслями и сознанием. Неудачному искателю приключений казалось, что весь окружающий мир сжался до размера пылающих злобой огненно-красных глаз твари. Возможно, это был всего лишь бред, помутнение рассудка, игра воображения или еще что-то, но сталкеру было плевать на голос разума. Он буквально кожей чувствовал леденящий душу холод, исходящий от Тени, а еще он ощущал слабую, но усиливающуюся с каждой секундой головную боль. Это не было похоже на воздействие контролера, который буквально за секунду ломал волю человека, подавлял и сминал любые внутренние барьеры, вскрывая разум, словно нож консервную банку. Но мужчина отчетливо понимал, что ему все равно не выдержать, как вода медленно, но верно точит камень, так и этот монстр рано или поздно одержит над ним верх. И тогда сталкер сделал то, чего всегда боялся, запрещал себе даже думать об этом, но в глубине души знал, что это когда-нибудь произойдет, этим все и должно было закончиться – мужчина повернулся и побежал. Заложенный в каждом из нас природный инстинкт взял верх над разумом. Сталкер бежал, не оглядываясь, он даже не смотрел по сторонам.

«Пусть нападают сзади. Не хочу, чтобы их оскаленные пасти были последним, что я увижу в этой жизни» – пронеслось у него в голове.

Однако убежать удалось недалеко – уже через пару шагов мужчина почувствовал, как правую лодыжку пронзила острая боль. Беглец попытался удержать равновесие, но лишь беспомощно повалился в снег, выставив перед собой руки, чтобы смягчить удар. Подняться ему не удалось, вместо этого сталкер вдруг понял, что он катиться вниз с отвесного склона, безуспешно пытаясь затормозить падение. А внизу не было ни одиноких деревьев, ни кустов, ни даже земли. Там не было ничего, кроме ослепительно яркого режущего глаза света. И это было мало похоже на искрящийся снег…

Свет… он заливал все окружающее пространство. Был повсюду, и кроме него ничего не было. Даже маленького спасительного темного пятнышка, на котором мог бы отдохнуть истерзанный взгляд. Глаза горели, из них ручьем бежали слезы, но опустить веки, закрыться и погрузиться в спасительную темноту было нельзя… Потому что здесь не было ни век, ни рук, ничего кроме света. Все вокруг состояло из него. Все появилось благодаря ему. Все когда-нибудь вернется в него… Абсолют… истина… последняя черта…

2 Пробуждение от грез

Сталкер вскрикнул. Точнее, ему это показалось, потому что вместо душераздирающего вопля раздался хрип, плавно переходящий в стон. По горлу словно провели наждачной бумагой. Стоило мужчине только открыть глаза, как он тут же вздрогнул всем телом и вновь попытался закричать – по многострадальным органам зрения ударил яркий слепящий свет. Это походило на кошмар, которому никогда не суждено было закончиться…

– Чего кричишь, как ошалелый? Слышу я, слышу! Иду уже! Чай не девочка бегать туды-сюды кажный раз, как тебе пить захочется. Свалился на мою голову. Да еще и чумной какой-то. Как бы хворь какую не подхватить…

Мужчина не сразу осознал, что слышит нормальную, внятную человеческую речь. Лишь когда совсем рядом послышались шаркающие шаги, а на лоб кто-то заботливо положил смоченный холодной водой платок, сталкер наконец понял, что кошмар, кажется, закончился. Осторожно приподнявшись, он с интересом осмотрел окружающее его пространство, правда, сил хватило всего лишь на пару минут, после чего неудачный искатель приключений обессилено упал на подушку. Да-да, именно на подушку. Он находился в маленькой, тесной, но теплой и явно обитаемой, комнате. Предметы мебели были старыми и дешевыми, но видеть подобный уют в условиях Зоны приходилось нечасто. Мягкая кровать, на которой лежал сталкер, стояла в самом углу; чуть поодаль, у окна, располагался крепкий стол с парой стульев; напротив, у противоположной стены, находился шкаф, на полках которого помимо аккуратно сложенных вещей были замечены несколько книг. Сквозь дверной проем можно было разглядеть огромный, немного грубо сделанный трельяж – колоритный гость давно минувший советской эпохи. Собственно, уют комнате придавала не мебель, а те мелкие детали, на подобии выцветших занавесок, треснутой, но умело заклеенной вазы с высушенными цветами, стоящей на шкафу, и мягкого не раз штопанного, но все равно греющего душу пледа, которым был укрыт сталкер. Мужчине и вправду стало казаться, что он, наверное, сошел с ума. Тот странный ослепительный свет, который казался продолжением недавнего кошмара, на деле оказался лучами солнца, падающими через окно.

«Может, еще не все потеряно?» – усмехнулся сталкер своим невеселым мыслям.

– Чего глазами-то лупишь по сторонам? Али увидал что-то?

Мужчина с опаской поднял взгляд на старушку, сидящую на стуле рядом с кроватью. Бабушка, закутанная в шаль, с явным интересом разглядывала своего гостя и даже не думала отводить взгляда. Ее большие карие глаза были на удивление красивы и выразительны, они отражали солнечный свет, отчего казалось, будто в них пляшут безумные огоньки.

«Может, она и впрямь того… сумасшедшая? Нормальный человек так таращиться не будет. Да и неужели она не понимает, что мне это, по меньшей мере, неприятно?» – сталкер вновь попытался подняться, чтобы хоть как-то ускользнуть от изучающего взгляда старушки, но вместо этого гулко застонал, лишь только пошевелив правой рукой.

– Не дергайся, милок, лежи смирно, чай не в санатории, – старушка силой заставила сталкера положить голову на подушку, после чего вновь села на свое прежнее место. – Ох, и бледный же ты… Грешно, конечно, так говорить, но я уж думала ты так и преставишься, ни разу глаз-то и не открыв. Ты ж только и мог, что мычать что-то невразумительное да пить. Ну, еще порой кричал про свет какой-то там. Я вот и подумала, может твою душу черти туда… ну, в смысле к себе тащат. – Старушка быстро перекрестилась, повернувшись к висящей в углу иконе.

– Где я? – прохрипел сталкер, удивляясь собственному голосу. – И кто ты… вы такая?

– Ну, надо же! Впервые за кой-то веки воспитанный кавалер попался. К старой дряхлой старушке и на вы обращается, – странная собеседница засмеялась, и сталкеру было странно слышать ее звонкий смех. Будто перед мужчиной сидела не старушка, а молодая женщина, зачем-то устроившая подобный маскарад.

– Так вы не ответили на мой вопрос.

– Матреной меня соседки кличут, ну, а для молодой детворы, примерно твоего возраста, я вроде как баба Маша… – улыбнувшись, старушка вопросительно посмотрела на сталкера, – Ну а тебя мне как называть, а, хлопец?

– Эээ… – мужчина на секунду задумался, растерявшись и не зная, что и ответить на такой, казалось бы, простой вопрос. – Друзья зовут мня Художником, стало быть…

Договорить сталкер не успел – комнату опять наполнил заливистый хохот старушки. Перестав смеяться, странная собеседница поднялась, и не говоря ни слова, проследовала к столу. Наполнив кружку непонятным раствором из кувшина, она вернулась к кровати сталкера.

– На вот, выпей, – старушка поднесла кружку к губам мужчины, пресекая его попытки на самостоятельность. – Пей, пей давай и без разговоров!

Художник сделал один большой глоток, проглатывая тягучую коричневую жидкость, один только отвратный запах которой выворачивал наизнанку. Сталкеру казалось, что стоит ему выпить эту дрянь и его тут же вырвет, но ощущения оказались несколько иными – по пищеводу будто прошел столп огня.

– Воды, – прохрипел мужчина, закрывая рот ладонью и тем самым мешая старушке влить в него оставшийся «целебный отвар».

– Ан нет, милок, ты уж будь добр потерпи. По ночному лесу ползать да с различными тамошними тварями чуть ли не голыми руками драться, так ты горазд, а как лечиться, так тут ты сразу на попятную. Не для того тебя баба Маша в чувство приводила, чтобы ты у нее от воспаления легких или еще какой проказы издох.

Сталкер понял, что спорить с этой, с позволения сказать, бабушкой – божьим одуванчиком бесполезно, однако и засиживаться у нее не стоило. Чего доброго еще залечит до смерти. Он лучше доберется до знакомых мест и там отваляется пару деньков, приводя себя в чувство старыми добрыми сталкерскими способами – правильное сочетание энного количества беленькой в купе с лечебными свойствами некоторых артефактов способно поставить на ноги любого, даже самого тяжелобольного искателя приключений.

– Где я нахожусь? – наконец смог спросить Художник, когда действие целебного отвара немного поутихло, и он вновь смог нормально говорить.

– В поселке ты. Он у нас не шибко большой, однако в последнее время сюда все чаще путники навроде тебя заглядывают, – старушка усмехнулась, смерив сталкера лукавым взглядом. – Я это о том, что места вокруг опасные, вот иногда и забредают к нам еле живые путники, а кого-то и мужики наши местные в лесу находят. Как тебя, например. Иных удается на ноги поставить, ну а кто уж совсем плох, так извиняйте. Видно, на роду у них так написано.

– Подожди, я не совсем понимаю, – Художник встряхнул головой, будто пытаясь прийти в себя и собраться с мыслями. – Поселок? Здесь, в Зоне?

– А мне откуда знать в зоне аль нет. Но те, кто выживают, чаще всего наши места именно так и кличут. Но мне все одно, деревня она и есть деревня.

– Погоди, ну а Чернобыль-то отсюда далеко? Чернобыльская атомная электростанция?

– Это та, чьи трубы облака сквозь пронзают, что ли? Да не шибко. Однако, мне все одно, я чай не молодуха, чтобы бегать на эти ваши електо…тьфу ты язык сломаешь! Это вон пусть наши деревенские пустобрехи, ежели им делать нечего, ходют, а мне теперь лишь бы помереть спокойно. Я свое уже отбегала.

Художник осторожно сел на кровати, не отводя вопросительного взгляда от странной старушки. Могло ли так случиться, чтобы в северной зоне отчуждения и впрямь уцелел поселок с мирными жителями, которые даже не слышали о Зоне и ужасах, которые происходили здесь в последнее время? Неужели ни разу сюда не забредали монстры на манер кровососа или еще какой твари похуже? Исключено. Да и не могли люди оставаться в неведенье, когда сюда, если верить бабкиным словам, все же приходили одинокие сталкеры. А как же связь с внешним миром? Ведь не могли же жители этой деревушки не предпринимать попыток выбраться за пределы их мирной территории! Да хотя бы в город или к родственникам в соседний поселок! Нет, это больше походило на фантастику…

«Или на бред, который является результатом работы воспаленного мозга. – промелькнуло в голове у Художника. – Вот только осталось понять, кто из нас двоих – я или милая, но от этого еще более странная старушка – все же сошел с ума»

– Ты говорила, меня нашли, – произнес сталкер, собравшись с мыслями, – Где и когда?

– Ну ты и болтун. Устала я уже языком-то ворочить, чай не молодуха какая. Сашка Филатов тебя нашел. В лесу, уж не знаю, какого лешего он там делал, да только припер тебя на своем горбу ко мне. Говорит, мол, выхаживай. А я что, помирать тебя брошу? На кой мне грех в конце жизни на душу брать. Вот и нянчусь с тобой уже третий день как с дитем малым. А у меня что, дел других нету? – старушка вопросительно уставилась на Художника, будто тот вправду мог ответить что-то разумное.

В соседней комнате хлопнула дверь, и за считанные секунды помещение наполнилось холодным воздухом, который заставил сталкера непроизвольно поежиться и чуть ли не с головой забраться под теплый плед. В дверном проеме мелькнул силуэт, но, к удивлению Художника, человек входить не стал, задержавшись у двери. Раздался сухой кашель. Он прозвучал немного громче, чем то было необходимо – таким своеобразным образом гость извещал о своем приходе и пытался привлечь внимание хозяйки.

Сталкер не без интереса отметил, как за эти короткие несколько секунд на лице старушки сменилась целая гамма эмоций – от легкого раздражения, до растерянности и даже испуга. Сейчас же добродушной хозяйке удалось взять себя в руки, но легкое беспокойство, отражающееся в бегающих глазах, скрыть было тяжело.

Баба Маша поспешно вскочила со стула и кинулась к столу, по пути расплескав половину содержимого кружки, которое она так и не успела влить в сталкера. Убрав немногочисленную посуду, она наспех накинула на себя какую-то старую шубу и, повязав голову платком, кинулась в прихожую, не обращая внимания на пораженного сталкера, провожающего ее удивленным взглядом. Гость, тактично ожидающий, когда на него обратят внимание, наверное, был удивлен поведением старушки, по крайне мере, судя по их диалогу, он всячески пытался задержать и расспросить о чем-то хозяйку дома. Разобрать, о чем именно шла речь, Художник не смог, ему удалось услышать лишь ставший привычным веский аргумент бабы Маши: «Чай не молодуха какая!» После чего хлопнула дверь, и в доме воцарилась относительная тишина.

Однако томиться долгим одиночеством Художнику не пришлось – уже через секунду порог комнаты переступил человек, очевидно, тот самый, который пытался поговорить о чем-то со старушкой. При ближайшем рассмотрении вошедший оказался немолодым мужчиной одетым совсем не по канонам Зоны – в старую телогрейку, валенки и выгоревшую лисью шапку. Гость медленно прошелся по комнате, осматриваясь так, как будто очутился здесь впервые. Он ненадолго задержался у стола, изучая содержимое той самой кружки, из которой баба Маша поила Художника. Неодобрительно покачав головой и поставив кружку на место, мужчина, наконец, повернулся лицом к лежащему в кровати сталкеру и подошел достаточно близко, чтобы тот сумел хорошо его рассмотреть.

– Ну, здравствуй, что ли, – произнес гость, не без интереса наблюдающий за тем, как сталкер меняется в лице.

Художник поспешно вскочил с кровати, делая шаг навстречу мужчине, но не рассчитал свои силы и оступился. Его ноги подкосились и он бы, наверное, упал, если бы не гость, который бережно подхватил сталкера под руки.

– Здравствуй, Филин, – Художник обнял мужчину. В его глазах блеснули слезы. – А я ведь думал…

– Я тоже брат… я тоже…

Филин осторожно усадил сталкера на кровать, сам же сел рядом на стуле. Около минуты оба мужчины молча разглядывали друг друга, будто пытались вспомнить и сравнить сидящего перед собой человека с мысленным образом, что казалось навсегда останется запечатлен лишь в их памяти.

– Ты изменился, – наконец произнес Филин, нарушая царящую тишину.

– В Зоне время пролетает с такой скоростью, что ты даже не замечаешь, как дни сменяются неделями, а потом и месяцами. Тебе ли этого не знать?

– Да, но кажется совсем недавно…

– Два года… ровна два года назад ты отправился в свой абсурдный рейд! – последние слова Художник произнес не со злобой, а скорее с давней обидой, которая, казалось бы, уже прошла, но теперь, когда появился шанс выговориться, она навалилась с прежней силой.