Текст книги "Тайна Самбатиона"
Автор книги: Николай Дубровин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
И тут возникает одна очень любопытная подробность. Связана она с мотивом, побудившим скифов пуститься в их ближневосточные скитания, кроме уже озвученной Геродотом острой неприязни к киммерийцам.
Что это было, грабительский налет, завоевательный поход или переселение?
Переселение, как правило, вызывается двумя причинами: либо переизбытком народившегося населения, когда в связи с этим начинает ощущаться острая нехватка жизненных ресурсов, и когда какая-то часть народа уходит на новые земли, но какая-то остается на старых ; либо когда на переселенцев обрушивается какая-то внешняя угроза (обычно таких же переселенцев, но только сильнее).
Однако, по археологическим данным Азово-Каспийское междуморье после ухода скифов на Ближний Восток просто опустело: исчезают могильники, следы поселений не сменяемые никакой другой культурой. Эта земля фактически обезлюдила.
Наиболее разумное объяснение – изменение климата, приведшее к длительным засухам, частичному опустыниванию и понижению уровня Каспийского моря. Скифы поднимаются с обжитых территорий и по западному берегу Каспийского моря устремляются на юг.
Но уж не скифу пугать еврея рассказами о засухе и пустыне. Израильским изгнанникам могло показаться, что скифы описывают новую землю обетованную, которую даже не надо завоевывать – оттуда просто все ушли. И «таинственная земля Арзареф, в которой никогда не жили люди», вполне может быть обезлюдевшим Азово-Каспийским междуморьем.
Очевидно, что в этом случае ассирийские пленники шли туда тем же путем, что и скифы в Ассирию (руководствуясь их рассказами, только в другую сторону) – по западному побережью Каспия.
ДЕРБЕНТСКИЙ ПРОХОД
Мысль о том, что таинственной землей Арсареф может быть Азово-Каспийское междуморье или, как его более привычно называют, Предкавказье – равнинные территории Северного Кавказа, неизбежно возвращала нас к вопросу о «железных воротах» Александра Македонского и ко всей этой сопутствующей истории с Гогом и Магогом.
Где же они находились? Греко-римские классики, рассказывавшие миру об Александре, об этих воротах вроде как вообще не упоминали. А Иосиф Флавий в своей «Иудейской войне», с другой стороны, пишет о существовании Каспийского прохода, который царь Александр сделал неприступным посредством железных ворот. Откуда это он взял – Бог весть. Но используемая идиома «Каспийский проход» сразу отсылала к Плинию и Страбону, которые в своих описаниях армянского похода Нерона много и охотно писали о Кавказском и Каспийском проходах, причем даже призывали их не путать. И, таким образом, эти ворота должны, по идее, находиться где-то в Закавказье.
Но тот же Флавий дальше указывает, что ныне господствует над ними царь Гирканский, а это вроде бы переносит их поиски на противоположный берег Каспийского моря.
Необходимо так же учитывать, что еще в 17 веке представления о географии Каспия были примерно такие, как изображено на этом рисунке из Амстердамского атласа Балу. В связи с этим, мне кажется, что попытка вести сколько-нибудь аргументированную дискуссию о том, что именно имели в виду древние авторы, описывающие владения гирканского царя, представляется несколько избыточной.
Версий относительно этих ворот, на самом деле, выдвинуто несколько. Если не рассматривать глубоко экзотические, то основных – три.
Одна (ее в основном придерживаются поклонники «гирканской гипотезы») помещает их близ древнеперсидского города Рага, другая – под Самарканд (здесь аппелируют к авторитету крупнейшего лингвиста В. Томсена, впервые высказавшему это предположение) и, наконец, наиболее распространенная считает железными воротами Александра Македонского Дербентский проход.
Очень может быть, что все эти версии в чем-то правильны. Идея защитить рубежи новой стремительно растущей империи в местах возможного прорыва конницы северных кочевников какими-то укреплениями, в общем-то, лежит на поверхности.
Это, кстати, и возможное объяснение отсутствию упоминания о них у греко-римских классиков. Сооружение засек, стен или других укреплений на стратегически опасных перевалах было настолько обыденным, очевидным и частым делом для македонской армии, что они просто не удосужились об этом упомянуть.
Это подтверждает и более чем скромный гарнизон, оставленный для их охраны, согласно тому же Каллисфену (меньше тысячи человек, а из них только триста македонян).
А что потом эти ворота объявили «железными» и придали некую трансцендентную значимость их целостности…. Ну, так, честно говоря, не их первыми.
Но, в любом случае, это не дает ответа на главный вопрос – с какими именно из них связана судьба исчезнувших колен израилевых? Самаркандские врата приводили нас к среднеазиатской еврейской диаспоре, легенды о происхождении которой утверждают, что именно они и есть потомки исчезнувших колен. Дербентские – к горским евреям и евреям Закавказья, предания которых утверждают тоже самое. А врата около иранского Раги легко можно связать с популярной сегодня пуштуно-индийской версией исчезновения колен.
Тем не менее, Дербентские в этом «конкурсе», безусловно, лидируют. На их стороне и мусульманские предания о могучем полководце Зу-ль-Карнейне, который стеной из камней и расплавленного металла оградил обитаемый мир от распространяющих нечестие по земле Йаджуджа и Маджуджа, и многочисленные средневековые европейские источники.
Моя турецкая поездка как-то уже заложила традицию прохождения отдельных участков этого пути исхода исчезнувших колен своими ногами, поэтому я начинал склоняться к мысли о самостоятельной поездке в Дагестан, но тут судьба преподнесла неожиданный подарок.
Одним из первых мест моей работы в Москве, когда я только приехал сюда в самом начале 2000-го года, была межгосударственная телерадиокомпания «МИР», точнее проект ее Продюсерской группы под названием «Мировое радио», где я был сначала редактором, а потом руководителем информационной службы.
Главным достижением этого периода моей жизни стали многочисленные друзья – журналисты из разных стран постсоветского пространства, в то время ведущие телепрограммы «Вместе», многие из которых со мной и по сей день. Одним из них был обаятельнейший ведущий из Азербайджана Али Шарафетдин.
Мы вообще достаточно много пережили вместе, а когда руководство телекомпании неожиданно провело практически полную ротацию кадров и мы все оказались на улице, то какой-то период даже вели «совместное домашнее хозяйство». В том плане, что деньги на то, чтобы выпить еще как-то регулярно находились, а вот на то чтобы поесть – не всегда, и нам приходилось как-то «объединять усилия».
Потом Али то появлялся, то исчезал на несколько месяцев, но регулярно генерировал разнообразные идеи по скорейшему обогащению. Одной из них был пиар-проект «Каспий – центр многополярного мира».
Предполагалось, что он сможет заинтересовать руководство прикаспийских стран и национальные нефтедобывающие компании. Где-то за недельку мы набросали заявку проекта.
Там было все: солнце, море, белый пароход, крейсирующий вокруг всего Каспийского моря с заходом в порты Азербайджана, Ирана, Туркмении и Казахстана, этно-фестивали, пресс-конференции, конкурсы документальных фильмов и прочее. По-моему, Али добрался с ней чуть ли не до Калюжного, в то время специального представителя Президента России по Каспию, но как-то безрезультатно. Я решил, что это еще одна из бесчисленного множества мертворожденных заявок сценариев и проектов, пылящихся на жестком диске, и даже как-то не особенно вспоминал о ней.
Но где-то летом 2006 года раздался очередной звонок от Али и он неожиданно сообщил, что мы слишком рано похоронили проект и «пациент скорее жив, чем мертв». Правда, за прошедшее время он претерпел ряд трансформаций и превратился в Международный форум документалистов стран Каспийского региона, но с тем же названием: «Каспий – центр многополярного мира». А поскольку я вроде как «присутствовал при зачатии», то Али, от щедрот души, бронирует мне билет на самолет и номер в отеле.
Так в сентябре 2006 года я оказался в Баку. По ряду причин на сам Форум я опоздал (о чем искренне жалею, там было представлено много интересных работ, в том числе моих близких друзей). Но прямо в аэропорту уговорил встретившего меня Али возвращаться в Москву не самолетом, а на автомобиле через Дагестан, Ставрополье, Калмыкию и Ростов-на-Дону, частично повторив, таким образом, возможный путь исчезнувших колен через Дербентский проход к Манычу.
Утром следующего дня на новой машине Али мы выехали в сторону Дербента. Дороги и границу описывать не буду, скажу лишь, что потерянным коленам, если они все-таки шли здесь, очень повезло, что административное устройство мира в те годы было несколько иным. В противном случае их бы никто и не искал. Все и так знали бы, что они до сих пор проходят таможенный контроль на азербайджано-российской границе.
По крайней мере, мы попали в Дербент уже сильно после обеда, поэтому на детальную экскурсию по городу времени почти не было. Бегло осмотрели расположенную на холме крепость Нарын-кала и остатки двух крепостных стен, идущих от нее к морю. Древний Дербент располагался как раз между этими стенами.
Вроде бы их построили в 5-ом веке новой эры персы. Ну они, не они – в любом случае, не Македонский. От его укреплений, если они и были, следов не осталось никаких. Но о самом Каспийском проходе античный мир знал задолго до Александра. По крайней мере, о нем уже упоминает в 6-ом веке до новой эры Гекатей Милетский.
Но для античности и раннего средневековья Европы вопрос о Каспийских вратах носил скорее абстрактно-теоретический характер. Насущную актуальность ему придали неожиданные гости, явившиеся ко двору Людовика IX в 1237 году.
Это были послы от знаменитого Горного Старца – владыки наводящих ужас асасинов, сообщавшие о новой беде с северо-востока. Мол объявилось там могучее неведомое племя, а их предводитель разослал во все стороны грозные посольства с устрашающими посланиями, что он посланец бога всевышнего и пришел для того чтобы усмирить и подчинить народы, восставшие против него.
Единственное спасение от новой напасти Горный Старец видел в немедленном союзе арабского Востока и католического Запада. Но Людовик IX не для того прозывался «Святым», чтобы заключать богопротивные союзы с басурманами.
Епископ Уинчестерский, осенив себя крестом, ответил за короля: «Предоставим собакам этим грызться между собой и полностью уничтожить друг друга. Когда же мы пойдем на оставшихся в живых врагов христовых, то уничтожим их и сметем с лица земли. И подчинится весь мир единой католической церкви…». Кое-кто, в том числе и Матвей Парижский, посчитал тогда этот ответ остроумным.
Тем более, была слабая надежда, что вдруг это вновь идет освобождать Иерусалим неуловимый Пресвитер Иоанн, а заключать союз с басурманами против христианнейшего монарха было и вовсе глупо.
Но какой-то нехороший осадок тревожности, видимо, остался. И для выяснения подробностей ЛюдовикIX и Папа Римский Иннокентий IV оправляют ко двору этого «посланца Всевышнего» своих послов.Вильгельм де Рубрук, со стороны Людовика, и Джиованни да Пиан дель Каприни, со стороны Папы, чтобы не было так страшно, отправляются вместе. Вдвоем ведь оно завсегда веселее. В общем, странствовали они долго, добрались до самого Каракорума, и де Рубрук на обратном пути таки проехал через Каспийские ворота и написал своему королю, что ворота действительно есть, точнее – были, потому что уже взломаны, но никаких Гогов с Магогами поблизости нет. А этот Чингисхан на Пресвитера Иоанна совсем не похож.
Интеллектуальная элита Европы впала в беспокойство. Тот же Матвей Парижский в своей «Великой Хронике» еще некоторое время пытался выдать этих «тартар» («выходцев из преисподней», как их тут же обозвали) за все те же исчезнувшие колена: «Полагают, что эти тартары, одно упоминание которых омерзительно, происходят от десяти колен, которые последовали, отвергнув закон Моисея, за золотыми тельцами [и] которых сначала Александр Македонский пытался заточить среди крутых Каспийских гор смоляными камнями». Но вскоре и сам начал сомневаться, поскольку не говорят они на еврейском языке и не знают закона Моисеева.
Выдвинутая же им потом гипотеза, что это все-таки они, но в идолопоклонстве своем уже окончательно утратившие и речь и облик человеческий, видимо, показалась окружающим не очень убедительной.
Из Дербента в Махачкалу едем этим самым Каспийским проходом – 3-х километровой береговой полосой протянувшейся почти на 100 километров. Али ведет машину в доминирующей здесь манере, то есть по встречке. Но за окном явно не Англия. Фронтир империи. Мысли непроизвольно перескакивают сначала на Блока с его «Скифами», а потом и на скифов, как таковых.
На самом деле библейская картина мира больших сомнений в национальной принадлежности народа Гога из земли Магог не оставляла. Как в плане этногенеза Гога, князя Роша, Мешеха и Тувала, и брата его Магога от Иафета, сына Ноя, так и в месте обитания их на Армянском нагорье в Закавказье.
Иосиф Флавий, так тот однозначно причислял к их потомкам скифов. Согласно пророчеству Иезеекиля, в конце времен они должны быть побеждены в последней битве под Иерусалимом.
В плане нашей истории здесь особенно любопытны некоторые разногласия между Иезеекилем и все тем же Таргумом Псевдо-Ионатана, впервые поведавшем миру о Самбатионе.
Если великий пророк предвидит последнюю битву с Гогом и Магогом уже после возвращения исчезнувших колен в Иерусалим, то Таргум утверждает, что разгром полчищ нечистивцев будет предшествовать возвращению Израиля, таким образом как-то связывая эти два события. Учитывая, что перевод Псевдо-Ионатана был создан значительно позже пророчества Иезеекиля, можно допустить, что это не столько перевод, сколько редакция с учетом новых геополитических реалий.
Утром выезжаем из Махачкалы через Сулак в Кизляр, а оттуда в Нефтекумск. Мы уже в Кума-Манычской впадине, рассматриваемой советской географией в качестве условной границы между Европой и Азией. На этом настаивает и установленный в Нефтекумске обелиск.
В километрах трех от города река Кума. Вместе с Манычем она составляет ту водную систему, которая по моим предположениям, и была легендарным Самбатионом.
Подъезжаем к берегу. Зрелище не впечатляет. Али кричит, что будет требовать неустойку. Ему обещали Самбатион, величественный поток песка и камней, а не эту лужу. Да, на Самбатион как-то, действительно, не тянет. Хотя, честно говоря, мы приехали немного не в сезон, вот где-то на три тысячи лет пораньше бы.
Кума-Манычская впадина неоднократно становилась морским проливом, соединяющим Каспийское и Черное моря. На протяжении плейстоцена это происходило несколько раз.
Около 15 тысяч лет назад в период, как его любят называть геологи, «раннехвалынской трансгрессии Каспия» ширина пролива достигала почти 40 километров. Правда, абсолютное большинство специалистов убеждены, что тогда это было в последний раз, и потом пролив исчез. Но мы на 40 километров, в общем-то, и не претендуем. Нам достаточно, как там у Эльдада Данита – «полета стрелы», то есть ну максимум метров 300. А с точной датировкой таких ничтожных величин у геологии, как и у любой другой науки, несколько похуже.
Начинаются всякие допущения, поиск косвенных доказательств, в общем, неоднозначности и амбивалентности. Понятно одно, вряд ли этот пролив исчез в одночасье. Видимо, он с годами как-то уменьшался от 40-километрового величия до нынешнего прискорбного состояния.
Но открывшееся нам зрелище было, честно говоря, и для меня несколько обескураживающе-неожиданным. Эти рассуждения о последствиях раннехвалынской трансгрессии хороши в московском кабинете. Я то ведь был на Западном Маныче в районе Веселовского водохранилища, там это вполне серьезная река, существенно пошире Дона. А здесь, на мостике через Куму, мир, данный нам в ощущениях, сурово вопрошал меня: «И это, по-твоему, Самбатион? Что ты несешь?!».
Сознание начало юлить. «Но ведь это вообще не Маныч! Восточный Маныч севернее, километрах в 70-ти отсюда, где Чограйское водохранилище!». Дело было за малым: уговорить Али подъехать туда на его крайне низко сидящей новенькой «Мазде», а словосочетание «проезжая дорога» носило в этих краях устойчивый отпечаток гиперболы.
Али сопротивлялся отчаянно, но, в конце концов, сдался. Километрах в тридцати от Нефтекумска мы сворачиваем с буденновской трассы и ежеминутно сверяясь с картой, пытаемся добраться до Чограйского водохранилища и Восточного Маныча.
Наиболее поздняя возможная дата существования пролива между Каспийским и Азовским морями выдвинута в работах советского палеографа Сергея Ковалевского. По его предположениям, он существовал еще в VI веке до новой эры и окончательно исчез незадолго до походов Александра Македонского.
В своей аргументации Ковалевский опирается, в первую очередь, на Страбона, утверждавшего, что «Ясон, вместе с фессалийцем Арменом, доходил во время плавания в Колхиду до Каспийского моря» и на кипучую деятельность, развернутую великим царем по его поиску.
«Отсюда он послал Гераклида, сына Аргея, с кораблестроителями в Гирканию. Он велел ему рубить лес на гирканских горах и строить военные корабли с палубами и без палуб по эллинскому образцу. Ему очень хотелось узнать, с каким морем соединяется море Каспийское, называемое и Гирканским» (Арриан).
После внезапной смерти Александра Македонского, поисками пролива занимался один из его приемников Селевк Никатор, отправивший в плавание по Каспию некоего Партокла. Скорее всего, этот Партокл и обнаружил, что пролива между Каспием и Метиотидой уже нет или то, что есть проливом уже как-то не называется. По крайней мере, от того же Страбона известно, что Селевк Никатор вроде бы озаботился строительством судоходного канала по Кума-Манычской впадине, но, за другими делами, в этом начинании не преуспел.
Через какое-то время мы выкатились на берег Чограйского водохранилища. По форме оно напоминает вытянутый треугольник с плотиной в основании, из под которой вытекает временами пересыхающий Восточный Маныч.
Мы были ближе к вершине этого треугольника, но ни о какой поездке к плотине не могло быть и речи. Перед самым берегом нам таки попался особенно зловредный камень с громким скрежетом, процарапавший по днищу. И теперь на лице Али явственно читалось, что он искренне жалеет не только о том, что поехал со мной, а что вообще познакомился.
Но приехали, в общем-то, не зря. Необходимый оптимизм, изрядно пошатнувшийся Кумой, Чограйское водохранилище все-таки вернуло. Развернувшись, мы вернулись на трассу и двинулись в сторону Буденновска.
Буденновск, он же средневековый Маджар, первый хазарский город на нашем пути. Здесь мы вступаем в наиболее скандально-емкую часть нашей истории.
"Необыкновенным явлением в средние века был народ хазарский. Окруженный племенами дикими и кочующими, он имел все преимущества стран образованных – устроенное правление, обширную цветущую торговлю и постоянное войско. Когда величайшее безначалие, фанатизм и глубокое невежество оспаривали друг у друга владычество над Западной Европой, держава хазарская славилась правосудием и веротерпимостью, и гонимые за веру стекались в нее отовсюду. Как светлый метеор, ярко блистала она на мрачном горизонте Европы и погасла, не оставив никаких следов своего существования" (Известный российский ученый – востоковед В.В. Григорьев, 1834 г.).
Совершенно верно, никаких следов, одно неудобство. О Хазарии неохотно говорят в России, до недавнего времени безжалостно вымарывав любые упоминания о ней из учебников истории и публицистики. Причины далеко не очевидны, и попытки разобраться в них неизбежно скатываются в какую-то подсознательно-мистическую область (почитайте того же Байгушева).
В постперестроечные годы тема вроде как активизировалась, но все больше в ключе Гумилева о паразитах, химерах и досадном зигзаге истории. Видимая польза только одна – подарила стране новый праздник, 3 июля – день Победы князя Святослава над иудейской Хазарией.
О Хазарии неохотно говорят и в Израиле, но тут по причинам более прозаическим. Артур Кеслер со своим «Тринадцатым коленом» и гипотезой, что большинство евреев-ашкенази потомки хазар, надо сказать, таки плеснул водички на арабскую мельницу. Замечательно – сказали арабы – потомки хазар? Ну и езжайте в свое Поволжье! Сюда чего приперлись?!
В общем, возник редкий пример консенсуса по нужде. Объединенными усилиями была сформулирована примерно следующая версия, что «ну был Великий Хазарский Иудейский Каганат, был, хотя какой он иудейский? Евреев там было мало, а какие были так и те из прозелитов, власть они получили ненадолго и то, вероятнее всего, коварством, интригами или деньгами. Попаразитировали немного на шее тюркского народа, а как Святослав пришел, так сразу и бежать. А что там пишет царь Иосиф, так, во-первых, мало ли что он пишет, а во– вторых, кто его видел этого Иосифа, почти наверняка, подделка».
В разных пересказах этой версии, конечно, есть нюансы, но они, честно говоря, незначительны.
Истоки появления евреев в Хазарии сомнений в общем-то не вызывают – беженцы из вавилонской диаспоры в V – VII веках новой эры после гонений зороастрийцев и восстания маздакитов, слегка разбавленные византийскими евреями, бежавшими сюда во времена императора Константина.
У версии же, что хазары как-то связаны с потерянными коленами, по большому счету, есть всего лишь два апологета, это все тот же Эльдад Данит и небезызвестная Татьяна Горячева со своей «Невидимой Хазарией». Вот она убеждена, что как пришло сюда почти три тысячи лет назад колено Дана, так все эти три тысячи лет и пьет кровь из Матушки-Руси.
Почему она решила, что это колено Дана, сказать не могу. Я, честно признаться, «Невидимую Хазарию» «ниасилил» и не потому, что «многа букаф». Внутри восстал Огюст Конт с его "принципом церебральной гигиены". Подозреваю, что в основу ее концепции положена определенная поэтика. Колено Дана имело несчастье нести на своем знамени изображение змеи – Аспида, в литературных украшательствах синодального перевода. А образ этого аспида настолько совпал с ее представлениями о сущности Хазарии, что другие претенденты, видимо, и не рассматривались.
Я, в общем, тоже далек от мысли утверждать, что где-то в районе Маныча в период античности долгое время существовало еврейское государство. И уж, тем более, что оно продержалось там полторы тысячи лет, дав начало существовавшему в тех местах в 7-10 веках новой эры Великому Иудейскому Хазарскому Каганату.
Это практически невероятно. Слишком много многочисленных народов и племен прошли за эти века через Предкавказье, а изгнанников из Северного Израильского царства, повторюсь, по моему мнению, было все-таки очень немного. Крайне незначительные размеры самого Израиля, предельная возможность участка земли прокормить какое-то максимальное число людей при античном способе ведения сельского хозяйства, война, плен, скитания, новая война, неизбежные голод и эпидемии.
Тем более, что в этот Арзареф отправились, видимо, далеко не все исчезнувшие колена (Талмуд утверждает, что за Самбатионом была лишь треть изгнанников). Не думаю, что их было больше нескольких десятков тысяч человек – по современным меркам население небольшого городка.
Ездим по Буденновску в поисках какой-нибудь харчевни. Когда-то по этим улицам ходил мой прадедушка. Что он хотел здесь найти? По мне, местные городские пейзажи больше всего напоминают иллюстрации к тезису о нарушенной цельности мира. Но вряд ли он приехал сюда именно за этим. К чему? В этом плане Буденновск совсем не одинок. В любом случае, сегодня я вряд ли обогащусь какими-то подробностями. Сюда надо приезжать специально, на несколько дней, посмотреть развалины, порыться в архивах. Может, что и найдется. Но Али к этому явно не расположен. В полемическом задоре, уговаривая его на этот автопробег, я наобещал ему базу отдыха на левом берегу Дона в Ростове, шашлыки, раки, пиво и прочие сорок бочек удовольствий, и теперь он рвется к обещанному. Препятствия и отсрочки его раздражают.
Ночевать решили в Ипатово. Это в 200-х километрах от Буденновска. Когда то, в 90-м году, я бывал в этих краях. Нет, не в поисках пропавших колен. Нам (я еще работал в биологии) тогда подвернулась небольшая хоздоговорная работенка, и мы отбирали пробы сточных вод ипатовских предприятий на гено-токсический анализ. С тех пор я сохранил необычайно теплые воспоминания о тамошней гостинице. В те годы уровень ее комфорта как-то разительно не соответствовал статусу провинциального городка и ожидаемым невзгодам.
Утром по элистинской трассе отправляемся в сторону Дивного. Чуть не доезжая его, мы должны свернуть с трассы и двинуться вдоль озера Маныч-Гудило через кусочек Калмыкии на Сальск. Карта утверждает, что дорога есть. Али, судя по всему, не верит. Но, пока едем. Недалеко от станицы Манычская, выходим на берег озера. Ну, вот он, мой Самбатион. Попробуем еще раз суммировать доказательства.
Известные описания Самбатиона крайне скудны и, в общем-то, противоречивы. Если согласно Талмуду, бурная река, несущая всю неделю песок и камни в субботу просто успокаивается, то Иосиф Флавий утверждает, что в субботу она не только успокаивается, а пересыхает, но уже на следующий день течет как ни в чем ни бывало: Водообильная и довольно быстро несущаяся во время течения, река ровно шесть дней в неделю иссякает от самого источника и представляет глазам зрителя сухое русло; в каждый же седьмой день воды ее снова текут, точно не было никакого перерыва. Такой порядок течения река сохраняет в точности, вследствие чего она и названа Субботней рекой по имени священного седьмого дня, празднуемого иудеями.
У Эльдада Данита подробностей немного больше: Потомки нашего великого учителя Моисея живут близ реки по имени Сабатион. Река эта обнимает пространство трехмесячной ходьбы в длину и ширину.Ширина реки Сабатиона двести двадцать локтей, или расстояние выстрела из лука. Река наполнена песком и камнями, и шум ее слышен очень далеко. Грохот ее камней подобен сильным раскатам грома, шуму морских волн и бурного ветра; ночью же грохот этот слышен на расстоянии полудня пути. Вода, песок и камни в реке находятся в движении всего неделю, а в субботу, начиная с кануна ее до кануна следующего дня, все это покоится….. Там множество источников, стекающихся в одно озеро, откуда берут воду для орошения земли, и в том озере разводятся всевозможные роды рыб, а в окрестности его всевозможные роды чистых птиц…. В этой реке есть места, где она не шире шестидесяти локтей…. .
Из этих описаний можно заключить, что это довольно большая водная система неравномерной ширины (от 60-ти до 220-ти локтей), возможно включающая в себя и озеро, с бурным переменчивым течением, порождающим огромные волны, с гулом и грохотом бьющиеся о берега. Этот грохот и цвет воды заставляют предполагать, что поток несет песок и огромные камни. Иногда она успокаивается (или вовсе пересыхает), но вскорости все повторяется вновь. Гул и грохот, порождаемый рекой, далеко разносится по окрестностям. Это, так сказать, в теории. А на практике?
Северный берег озера крут, южный пологий и сильно затоплялся во время большой воды. Громадная гладь озера посреди степи производила величественное впечатление. В прошлом озеро вызывало удивление и некоторый страх местных жителей, о нем сложилось много легенд…..
Сильные ветры, господствующие в этих местах, поднимают на озере огромные волны, которые с шумом бьются о берега. Гул их разносится далеко по окрестностям. Вой ветра над крутыми берегами, в многочисленных балках и оврагах дополняет эту гудящую гамму звуков, что и дало название озеру -Гудило. Гул, напоминающий крик отдаленной толпы, можно слышать в той или иной части озера и в тихую погоду….
Размеры озера в прежнее время испытывали значительные колебания. В отдельные годы озеро высыхало почти полностью. По сухому и гладкому дну в 1926 году ездили автомобили. В многоводные годы, наоборот, длина и глубина озера резко увеличивалась….
Быстрые передвижения воды под действием сгона и нагона её ветром, периодические колебания уровня и площади озера производили, видимо, впечатление на местных жителей, и у них сложилось широко известное поверье, что на дне озера имеются большие пучины, время от времени поглощающие воду, отчего и происходит подводный гул. По легендам, вода озера уходила подземным путем в Каспийское море….
В озере не было постоянного течения воды. Только в годы исключительно большого половодья или очень сильных восточных нагонных ветров часть воды озера Маныч-Гудило могла переливаться в русло Большого Егорлыка и Западного Маныча. В свою очередь в многоводные годы Егорлык мог иногда питать озеро. Местные жители в таких случаях говорили: «Вода Егорлыка идет в гору»….
Периодические изменения в направлении течения воды в районе Манычской впадины характерны не только для этих рек, но и для десятка других более мелких, достигающих Манычской впадины. В многоводные годы они стекают и на запад и на восток, в маловодные же годы они текут только в каком-либо одном направлении, а в сухие годы образуют бессточные водоемы….
Ну, ведь, действительно, похоже же!
Али, как настоящий журналист отправляется интервьюировать немногочисленное наличествующее на берегу местное население. Мол, куда дели обещанный гул? Население на контакт идет, но с гулом помочь не может. Давно, говорят, не было. Вот раньше, как рассказывают, и в тихую погоду и, особенно в ветреную. Гудело, так гудело. А сейчас, какой гул?! Пособия не выпросишь!
На самом деле, с гулом тоже более-менее все понятно: В 30-х и 50-х годах 20-го века на Маныческой системе шли активные работы по обводнению и водорегулированию, была создана система шлюзов и каскад водохранилищ, и масштаб описываемых ниже явлений существенно уменьшился.
«Надо снимать кино» – пожевывая случайно подвернувшуюся травинку, наконец, выдает Али.
Господи! Сколько раз за эти годы я слышал от него эту фразу?!
– А деньги? – так же привычно отвечаю я
– А твои евреи не дадут? – искренне удивляется Али.
Мои евреи не дадут. Им этот Самбатион не очень актуален. Поиск исчезнувших колен, честно говоря, и никогда не был-то особо академичен, но сегодня в Израиле, на мой взгляд, он и вовсе плавно смещается в чистую буффонаду. Вслед за эфиопскими фалашами, уже почти официально признанными потомками исчезнувших колен, в очереди стоят индокитайские Бней-Менаше (потомки колена Менаше) и перуанские индейцы, последние утверждают, что они вообще прямые потомки Моисея. С одной стороны их можно понять, ну хотят в Израиль, там по-любому лучше, чем в джунглях. И, в конце концов, никому нельзя запретить принять иудаизм, пройти гиюр и чтить Талмуд. Да, и Израилю какая-никакая польза – все не арабы. Но, с другой стороны, причем здесь исчезнувшие колена и Бней Моше? А ведь за малым не доказывают, что были перенесены туда в облаке. Естественно, большая часть Израиля потешается. А сама идея поиска пропавших северных колен переживает которую уже профанацию.
