Текст книги "Тайна Самбатиона"
Автор книги: Николай Дубровин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
Наконец Гуссейн повернулся ко мне. Значит так – сказал он – сейчас мы поедем ужинать.
– Мы еще не обедали! День ясный! Какой ужин?! – я начинал раздражаться.
– Чего ты нервничаешь – философски заметил Гуссейн – все это все равно затянется до ужина. Так вот, там будет его брат, а у этого брата к тебе будет интересное предложение.
– Гуссейн, вкрадчиво поинтересовался я, скажи честно, зачем нам его брат?
– Я хочу есть, честно ответил Гуссейн.
Но сразу поесть у него не получилось. По дороге из аэропорта я вытребовал себе короткую экскурсию в эрзурумскую крепость и заезд к мечети Чифте Минарели. Гидом был Энвер. Гуссейн с оскорблено-скучающим видом шел сзади (он был в Эрзуруме до этого раз двадцать).
Наконец, потешив любопытство, мы добрались до маленького уютного кафе. Таинственный брат был уже там. Энвер быстро ввел его в курс дела.
– Вы хотите снимать кино на библейские темы?! Зачем вам эти пропавшие евреи?! Кому они интересны?! Здесь рядом Арарат, а там Ноев Ковчег! Вам невероятно повезло, я как раз занимаюсь организацией экскурсий к его останкам. Отправляемся через два дня!
Я затравленно посмотрел на Гуссейна. Он наслаждался. Выкручиваться приходилось самому. Я отказывался, а брат настаивал. Он предлагал дисконт, уходил, возвращался, предлагал очень большой дисконт. Сулил комфорт и безопасность. Возникало ощущение, что он уже готов отнести меня туда на руках. Я продолжал отказываться. Наконец брат ушел (причем его последнюю фразу Гуссейн и Энвер переводить отказались), а мы приступили к своему, к тому времени уже и не такому раннему, ужину.
Ближе к чаю брат появился снова, выложив передо мной несколько небольших черных камней. Это – окаменевшее дерево, куски ковчега – глумливо улыбаясь, объяснил Гуссейн – еще немного и он принесет его сюда целиком, можно будет никуда и не ходить. Но видя, что этот последний решающий аргумент тоже не подействовал, брат, наконец, свернул свою предпринимательскую активность и присел за наш столик. Он оказался замечательным рассказчиком и до глубокого вечера развлекал нас всякими смешными историями о своих походах на Арарат.
Следующим утром (безбожно рано, на мой взгляд) мы выехали в сторону озера Ван. Вокруг лежало Армянское нагорье, вдалеке на северо-востоке угадывался Арарат.
На трассе полно иранских грузовиков. Останавливаемся на заправку в Тутаке и получаем в качестве бонуса чай. На выезде из городка пересекаем какую-то маленькую речку. Гуссейн просит Энвера остановиться.
– Ну вот, говорит он, обращаясь ко мне.
– Что вот?!
– Твои истоки!
Первая мысль – «издевается». Потом начинает доходить. – Это что, Евфрат?!
– Практически. Это Мурат, одна из двух рек, которые сливаясь под Газиантепом образуют Евфрат. То есть, если ты ищешь истоки, то они здесь.
«…..И проникли они через теснины у истоков реки Ефрат».
Теснины у моста, честно говоря, не впечатляли. Но пропетляв около часа по окрестностям, мы нашли виды вполне достойные библейских сказаний.
В любом случае, мы уже на землях Урарту. Где-то в этих местах в провинции Уазаун отсиживался царь Урарту Руса I после своего бесславного похода на киммерийцев.
В 722 году до новой эры, в год когда после трехлетней осады пала Самария, столица Северного царства Израиля, и последние из северных колен были угнаны в ассирийский плен, на северных границах Урарту появились доселе неведомые кочевые племена.
Войско Урарту выступило в поход и потерпело сокрушительное поражение. Погибли несколько военоначальников царя, а сам он еле спасся. В стране вспыхнул мятеж. Расправившись с мятежниками Руса I вернулся в столицу. Начинался манейский конфликт с Ассирией, за который он заплатит своей жизнью.
Следуя за урартским царем, из Тутака через Пантос и Эркис часа за три мы добрались до Вана. Современная трасса и городская застройка безусловно смазывали картинку, но даже мы (в первую очередь, конечно, я, Гуссейн с Энвером видели это не один раз) были впечатлены мощью древней цитадели. И можно представить какое впечатление она производила на неизбалованную публику в начале 8-го века до новой эры.
Одним из обязательных пунктов моего маршрута, кроме самой крепости, был еще и Ванский музей. Гуссейн и Энвер это мероприятие саботировали.
–Он не очень большой, напутствовал меня Гуссейн, думаю полутора часов тебе должно хватить, помни, что сегодня мы еще должны добраться до Битлиса.
Я, конечно, знал, что экспозиция Ванского музея создавалась, так сказать, по остаточному принципу, из того что не заметили или не удосужились прихватить французские, русские и британские археологи. Так что археология Урарту представлена значительно полнее в Лувре, Эрмитаже и Британском музее, чем в ее древней столице.
Но, с другой стороны, я и не собирался совершать каких-то сногсшибательных археологических открытий. По большому счету, конкретную цель этого путешествия четко сформулировать было довольно сложно, что-то типа «посмотреть на месте, может что-то и прояснится…». И теперь здесь, у Ванской скалы, я пытался найти возможную связь Урарту с судьбой пропавших колен Израиля.
Даже при нынешней весьма запущенной ситуации с «учением об исчезновении колен Израилевых» находящийся к югу отсюда район озера Умрия имеет несколько большую плотность вероятности как потенциальное место расселения колен. Есть предположение, что Халах из 4-й книги Царств – это ассирийская провинция Халахху, располагавшаяся на северо-восток от Ниневии по направлению к озеру Умрия.
Недалеко от этого озера и Хархар (который из «городов мидийских»), но главный аргумент – библейская Книга Товита.
Как водится, она дошла до нас в нескольких вариантах, и какой из них ближе к оригиналу не очень ясно, кроме того, в ней находят некоторые хронологические и событийные несоответствия, но, в целом, все соглашаются, что ее автор, похоже, из потомков ассирийских изгнанников Салмансара и Саргона.
Причем, текст книги, повествующий что племянник ее автора ведал « всею счетною частью царства царя ассирийского Сахердана и всем его домоправлением» удивительно согласуется со сведениями из ассирийских глиняных табличек того периода. Упоминающиеся на них характерные еврейские фамилии на -яху и -яу (Ахияху, Недавьяху и пр.) свидетельствуют, что часть изгнанников, осевшая в метрополии, была принята в ассирийскую армию, а некоторые дослужились до достаточно высоких постов царского колесничего, царского телохранителя и даже главного ревизора царских счетов. Это, без сомнения, придает Книге Товита соответствующую достоверность.
Так вот, упоминаемые в этой книге израильтяне обитали в окрестностях и по обеим берегам озера Умрия от ассирийской Ниневии до персидского Раги, а именно эти места были главным направлением экспансии Урарту в начале 8-го века до новой эры, особенно в царствие Салмансара.
Похоже, Салмансар V вообще не отличался особым полководческим гением. Его активность была сосредоточена в основном на западе империи, где он без особых успехов вел затяжную позиционную войну с Тиром. А в это время на востоке, в районе озера Умрия, все больше местных царей переходят под патронаж давнего врага Ассирии – Урарту. Тут еще, понадеявшись на союз с Египтом, вышло из повиновения и Северное Израильское царство.
В общем, империя в опасности, а Салмансар три года топчется под стенами Самарии, где, в конце концов, и был придушен от досады своим родным братцем, ставшим таким образом новым царем Ассирии, Саргоном II.
Очень быстро разобравшись с Израилем, Саргон кинулся наводить порядок на востоке империи. Мы знаем всю эту историю исключительно из ассирийских анналов Саргона II, поэтому тут не исключена некоторая предвзятость.
В изложении Саргона это выглядит, примерно, следующим образом. Мелкие, но вероломные манейские княжества льстиво и лживо изъявляли восторг и обожание ассирийскому владыке, правившем ими мудро и кротко. Но стоило ему слегка отвлечься, и они всей гурьбой переметнулись к нечестивому Русе, владыке злобного Урарту, давно сплетавшего паутину своих интриг. И армия Урарту вошла на внезапно обретенные территории.
Но могуч и грозен царь ассирийский. И кара за вероломство не заставила себя ждать. «Как лев из засады бросился я в атаку на эти страны». В общем все захватчики перебиты, местные царьки призваны к порядку ( кого отправили в ссылку, с кого живьем содрали кожу), а нечестивый Руса, последовательно потерявший честь, армию, жену, казну и святилище, собственноручно зарезался.
Теперь поставим себя на место израильских изгнанников, если они там, конечно, были (наиболее вероятные кандидаты – заиорданские колена и колена Ашера и Неффали, уведенные в плен за несколько лет до падения Самарии).
Еще свежи в памяти разрушение родных городов, позорный плен, изматывающий тысячемильный марш под бичами ассирийской стражи в неизвестность. Сколько стариков, женщин, детей осталось лежать на этом безнадежном пути?! Чужая земля, где приказано жить, чужие боги, в которых приказано верить. И вдруг – практически библейское чудо! У Русы не было там более надежных и преданных союзников, чем израильтяне. Но чудо было недолгим. Проклятый враг вновь собрал силы, армия Урарту откатывается на север. Почти наверняка большинство наших изгнанников уходили вместе с отступающим войском сюда к Вану и дальше «за теснины Евфрата». По крайней мере, у этой версии не меньше оснований для существования, чем у любой другой.
Гуссейн с Энвером уже с нетерпением ждали меня у нашего микроавтобуса, день заканчивался, а нам еще нужно было успеть в Битлис, на противоположный берег озера Ван.
На следующий день выезжаем рано, сегодня у нас самый большой перегон. Мы должны через Муш, Диярбакир и Мардин добраться до Шанли-Урфы. Почти 500 километров. С другой стороны разбивать маршрут на два дня вроде тоже нет смысла. Гуссейн и Энвером в один голос убеждают меня, что смотреть особо нечего. Красиво? Древние развалины? Так здесь кругом красиво и развалины, а дальше будет еще красивее.
Но, по-моему, они просто торопятся как можно быстрее проскочить Курдистан. В принципе, их можно понять, случись с нами что, а им потом отвечать. Оно им надо? К тому же этот маршрут целиком моя идея, легко можно было срезать километров сто, но мне приспичило посмотреть на Хавор. В конце концов, у нас тематическая экспедиция или как?!
Останавливаться до обеда не будем – продолжал упорствовать Гуссейн уже в машине – все и из окна прекрасно видно. Вяло пререкаясь, и сами почти не заметили, как добрались до Муша. Мы уже на западных границах Урарту эпохи Русы 1. Где то здесь в 722 году до новой эры в год разрушения Самарии появились неведомые ранее киммерийцы.
Истоки их появления в Малой Азии туманны. Геродот утверждает, что спасаясь от преследовавших их скифов они проникли сюда по восточному берегу Черного моря ( надо признать не самое удобное место для прохода конницы). Страбон – что через Босфор из Фракии, причем во времена Гомера или даже еще ранее. Кое-кто из современных авторов полагает, что скифы и киммерийцы вообще один народ, а их разделение – от лукавого.
В общем, киммерийско-скифское нашествие, роковым образом совпавшее по времени с гибелью Северного Израильского царства, дало жизнь ряду европейских гипотез исчезновения потерянных колен.
Наиболее радикальные из них выводят из потомков изгнанников финнов, шведов, швейцарцев, французов, валлийцев, голландцев, англосаксов и датчан (может, кого забыл). Но с доказательствами у них, признаться, тоже не густо. Главные аргументы – фонетическая тождественность ассирийского названия Дома Израильского – «Khumri» и киммерийцев – «Gimirri», и, конечно, совпадение рисунков с Черного обелиска и Бехистунской надписи.
На обелиске, вытесанном из черного базальта по приказу ассирийского царя Салмансара III и установленном в Нимруде, древней столице Ассирии, около 825 года до новой эры, изображен коленопреклоненный израильский царь Иегу в некоем головном уборе. Этот головной убор отдаленно похож на шляпу царя саков с Бехистунской надписи, циклопическом сооружении, созданном по приказу персидского царя Дария в начале VI века до новой эры.
Вот он – крайний правый в цепочке пленных, представших перед царем. А саки, вроде как, одно из скифских племен. Ну, степень похожести, действительно, весьма условна. С таким же успехом можно сказать, что они оба в буденовках, но с такими обобщениями мы далеко уйдем.
Тем не менее, сторонники этой версии выдвинули даже предположение о расположении земли Арсареф. В их интерпретации название этой загадочной земли состоит из двух слов «Ар», что означает гору или город и «зереф», указывающий на реку Серет, приток Дуная. Таким образом, по этой гипотезе потерянные колена перебрались через Босфор и Балканы в долину Дуная, а затем расселились по Европе.
У европейской гипотезы есть еще несколько любопытных моментов, но к ним мы вернемся позже.
Энвер ехал достаточно быстро, и к средине дня мы уже были в Диярбакире. Слово свое они держали свято и остановились лишь один раз на заправку. Мне ничего не оставалось, как в отместку читать им с выражением распечатки из интернета, сделанные при подготовке к поездке.
– Среди курортов Турции Диярбакир по привлекательности труизма занимает особое место – скорбным голосом провозглашал я.
– Занимает – кратко соглашался Гуссейн.
– Ну? – настаивал я.
К счастью, Гуссейн, видимо, не знал самого распространенного ответа: «баранки гну!», а, может, и знал, но стеснялся. Поэтому до грубостей дело почти не дошло.
Лишь когда в своих перечислениях красот Диякабыра я добрался до ассирийской церкви Девы Марии, построенной в 3 -м веке новой эры, по моему, он все-таки пробурчал что-то вроде: «Вам пора определиться, Рабинович», но сразу сделал вид, что мне показалось.
В общем из всех обещанных красот Диярбакира я увидел лишь крепостную стену ( мельком), мост через Тигр (проездом), и ресторанчик сразу за мостом (вот его, как раз в подробностях). Ресторанчик, кстати, замечательный, рекомендую.
К семи часам вечера мы, наконец, добрались до главной цели нашего сегодняшнего дня реки Хабур, одного из претендентов на Хавор из 4-й книги Царств «и расселил их в Халане, Хаворе, на реке Гозан и городах мидийских».
У более экзотических версий локализации Хавора типа афганского Пешевара или аравийского Хайбара есть одно общее неявное допущение. Израильские пленные, видимо, так раздражали ассирийских владык, что те сгоряча выселили их за тысячу миль от самых дальних границ своей империи. В принципе, наверное, возможно, но мучает вопрос – зачем? Ведь это рождает массу сложностей, в том числе неизбежные в этом порыве накладные издержки. Никаких сколь-нибудь внятных объяснений я так и не нашел. Поэтому варианты, уводящие нас не сильно далеко от границ Ассирии, кажутся мне несколько более правдоподобными.
Но и в этом случае с ассирийским Хавором существует две версии. Первая, что речь идет о притоке Евфрата реке Хавор (нынешний Хабур, где мы, собственно находимся), берущем начало на юге Турции и впадающем в Евфрат на северо-востоке Сирии. Вдоль этой реки располагалась ассирийская провинция Гозан. Поэтому, предполагается, что в оригинале знаменитый фрагмент 4 -й книге Царств должен был звучать как «…в Халахе, Гозане на реке Хавор и городах мидийских», а в синоидальный перевод вкралась ошибка переписчика. Так, по крайней мере, считали авторы Еврейской Энциклопедии Брокгауза и Эфрона.
Вторая основана на книге пророка Иезеекиля, где он рассказывает, что «И пришел я к переселенным в Тел-Авив, живущим при реке Ховаре, и остановился там, где они жили, и провел среди них семь дней в изумлении» (Иез. 3.15). Известно, что депортированные Навуходоносором иудеи построили несколько поселений около Ниппура, на берегу канала Кебар в центральной Вавилонии: Тель-Мелах, Тель-Харса и, в том числе, Тель-Авив. Там, собственно, пророк Иезеекиль и жил. Этот факт и определенное созвучие в названиях Ховар и Кебар дали основание для очевидного обобщения. Но, во-первых, все это было через полторы сотни лет после ассирийского изгнания северных колен, и откуда могли взяться израильтяне на берегах канала Кебар не очень ясно. А, во-вторых, по крайней мере, на мой взгляд, контекст этой главы книги Иезеекиля предполагает, что великий пророк для общения с ними куда-то шел, причем довольно далеко. Возможно, как раз, что на реку Ховар в провинции Гозан. Тель-Авив же в переводе с иврита означает «холм весны». А холмов в Ассирии, признаться, было много и не только около канала Кебар.
С самой же рекой Гозан, если мы не допускаем и мысли об описках в синоидальном переводе, сложнее всего. Слишком много претендентов. Так, в книге Беньямина из Туделлы он столько раз упоминает ее в разных местах, что Гозаном может быть любая река Передней и Центральной Азии, ну разве что кроме самих Тигра и Евфрата.
Хабур пересекаем в километрах 2-3-х сразу за Кызыл-Тепе. В районе трассы река напоминает большую лужу, кругом какие-то склады и цеха, вдали угадываются фруктовые сады, гладкая равнина с горами на горизонте. Гуссейн после целого дня дороги и пререканий смотрит уже как-то нехорошо. Действительно, глядя на невыразимо унылую картинку за окном, сложно объяснить, что мне здесь понадобилось. Заикнуться о том, что бы поездить по окрестностям и поискать живописные виды, не решаюсь. Около моста к реке не подойти, да, в общем, и незачем. Понятно одно, если эти колена сюда добрались, то до верховий Евфрата уже совсем не далеко. Возможно, что их и расселили-то где-то здесь. Во времена Салмансара и Саргона II это и были как раз северные рубежи Ассирийской империи.
Прямое как стрела бесконечное двухполосное шоссе, Энвер уже не едет, а практически низко летит, но все равно, в Шанли-Урфу или просто Урфу, как ее здесь называют, мы приехали глубоко затемно и сразу отправились в гостиницу, отложив знакомство с городом на завтра.
С чего надо начинать утро в Урфе? С одной стороны вроде бы однозначно с посещения пещеры, где родился праотец Авраам. Однако, есть большие сомнения в том, что это именно та пещера. Но мусульмане уверены, что Урфа и есть тот самый Ур Халдейский. По крайней мере, вся требуемая историческая инфраструктура наличествует. Пещера, дворец Нимрода и прочее, не придерешься.
Но меня Урфа интересовала в первую очередь по другой причине. После Первого крестового похода здесь было основано христианское княжество Эдесса. Просуществовало оно не долго, собственно, его падение и стало поводом ко Второму крестовому походу. Но вместе с вестью о падении Эдессы, которую принес только что избранному Папе Римскому Евгению III епископ из сирийской Кабалы, он же сообщил первые слухи о царстве Пресвитера Иоанна, будоражившие Европу следующие почти 500 лет.
В «Хрониках» епископа Отона Фрейзингенского (1145 год) описаны рассказанные этим сирийским священником слухи, наводнившие всю Мидию и Сирию, что несколько лет назад откуда-то далеко с востока, из тех краев, что за Персией и Арменией, пришло огромное христианское войско, наголову разбившее объединенные мидянские, персидские и ассирийские армии и захватившее их столицу Экбатану. Командовал этой непобедимой армией царь и священник по имени Иоанн, принадлежащий к несторианской церкви, и ведущий свой род от древних волхвов, упоминаемых в Евангелии. Он якобы собирался идти дальше прямиком на Иерусалим, но не смог переправиться через Тигр из-за нехватки лодок. Так и не сумев построить себе лодок и плотов в нужном количестве, его могучее войско отправилось верх по Тигру далеко на север. Кто-то сказал этому Иоанну, что в тех краях зимой Тигр замерзает и его можно перейти по льду. Много лет он со своей армией сидел в верховьях Тигра в ожидании подходящих морозов, схоронив за это время большую часть войска. Но морозов не случилось, и когда ему, наконец, надоело изображать из себя пародию на Ноя, он отправился обратно в свое царство, пообещав, правда, обязательно вернуться.
Лет через пятьдесят после этого, Пресвитер Иоанн вновь напомнил о себе, прислав базилевсу Константинопольскому письмо. В этом письме среди описания множества чудес и диковин, имеющихся в его владениях, он упомянул, что есть в его стране каменная река, текущая с высоких гор, а за этой рекой живут 10 колен Иудейских, которые хотя и воображают, что имеют своего царя, однако подчинены Иоанну, и платят ему подать.
Версий относительно и самого Иоанна-Пресвитера, и его письма выдвигалось множество. В том числе, что он вымышленный персонаж большой PR-кампании, проводимой в те годы орденом цистерцианцев и лично Бернаром Клервоским, для организации броска на Восток. Возможно. Но, в любом случае, этот Пресвитер нам еще понадобится в наших рассуждениях, и позже мы к нему вернемся.
Побродив по городу, ближе к вечеру мы с Гуссейном вернулись в гостиницу. Энвер, который должен был навести среди своих знакомых справки относительно местных курдских евреев, грозивших уже превратиться в некую идею-фикс, задерживался. Наконец он появился. В пределах досягаемости курдских евреев не оказалось. Вроде бы был один, но сейчас он в отъезде, и должен появиться лишь через пару дней. Гуссейн, уже искренне волнующийся за сроки нашего возвращения на съемочную площадку, начал давить рационализмом.
– Что ты хочешь от него узнать? Когда он в последний раз видел царя Саргона? Или где он был во время штурма Самарии? Зачем реально он тебе нужен? Почему ты думаешь, что он знает хоть какие-нибудь легенды? Или хотя бы знаком с теми, кто их знает? Если я попрошу рассказать тебя, ну, например, легенды ростовских евреев, ты мне их много расскажешь? Если ты ищешь вечного жида, ты не туда приехал. Это не к нам, это в Армению!
– Во времена вечного жида здесь все было Арменией! – огрызнулся я. Но по существу вопроса возразить было нечего. Мы действительно рисковали опоздать к началу съемок, а это было чревато уже серьезными неприятностями. Причем не столько даже для меня, сколько для Гуссейна, а он уж точно был ни в чем не виноват.
В качестве компромисса наметили план на оставшиеся два дня. Утром выезжаем в Антакью, там ночуем, полдня на разграбление города и вдоль моря в Сиде. Энвер, при условии, что в Антакье мы не будем к нему приставать и обойдемся без машины или хотя бы без его услуг, обещал за ночь постараться довести нас до места.
Утром выезжаем по дороге в Газиантеп. Мы уже на территории древних хеттских княжеств. Их расцвет пришелся на начало IX-го – конец VIII веков до новой эры. Наемники – хетты, согласно 1 и 2 Книгам Царств служили в израильской армии, а хеттянки украшали собой гарем царя Соломона. Но к интересующему нас периоду гибели Северного царства большинство хеттских княжеств пало под ударами Ассирии.
Каркамыш, мимо развалин которого мы проезжаем сейчас, был разрушен все тем же Саргоном II в 717 году до новой эры, другие чуть ранее. Так что, теоретически, Саргон мог выселить израильских пленников и куда-нибудь в эти края.
В километрах пятидесяти за Газиантепом поворачиваем на юг к Антакьи, она же знаменитая Антинохия, а рядом Дафна Антиохийская, между прочим, одно из трех мест изгнания северных колен согласно Иерусалимскому Талмуду : «В три изгнания ушли израильтяне – одно за реку Самбатион, одно в Дафну Антиохийскую и одно, когда покрыло их облако» (И.Т., трактат Сангедрин).
Долгие поездки располагают к размышлениям. Хорошо, плодотворно общался я сам с собой, допустим, ты отвергаешь все эти японские, китайские и американские версии за их очевидную с твоей точки зрения нелепость. Афгано-индийскую ты, скрепя сердцем, не исключаешь, но аппелируешь к Талмуду , что пропавшие колена ушли все-таки не в одно, а в три изгнания. Поэтому есть пуштунская гипотеза и Бог с ней, мы, так сказать, не об этом. Но как быть с Эльдадом Данитом и его Эфиопией? С посланцем Всевышнего, как он сам себя называл, принесшим измученной гонениями диаспоре благую весть о могучем царстве четырех колен в далекой земле Куш и о живущих рядом с ними за рекой Самбатион прямых потомках самого Моисея?
На самом деле, с Эльдадом Данитом тоже не все так гладко. Великий Рамбам Маймонид, например, просто не верил в его существование. Великий Раши, с другой стороны, верил. Но дело даже не в этом. Убежденность, что Земля Куш из рассказа Эльдада Данита именно Эфиопия основывается исключительно на распространенности этого названия в античных источниках для обозначения Эфиопии.
Попытки более детальной локализации географических привязок в его рассказе приводят в абсолютном большинстве случаев к неизбежной путанице и скандалам. Причем существенная часть спорящих тяготеет к Закавказью, Колхиде и юго-западному побережью Каспия. Попробуем внести и свою лепту.
По утверждению Эльдада даниты не были угнаны в Ассирийский плен, а покинули библейский Израиль гораздо раньше, сразу после раскола державы Давида, еще во времена Иеровоама, пытавшегося уговорить их напасть на братскую Иудею.
Быстро осознав, что с этим новым царем каши не сваришь, даниты, обдумывая маршрут своего исхода, обсуждали варианты Египта и земель амовитянской и идумейской, но следуя заветам Господа отвергли их. Нетрудно заметить, что Земли Амовитянская(4) и Идумейская (5) вкупе с тем же Египтом (7)полукольцом охватывают Израиль с юго-запада до юго-востока, как бы исключая южное направление эмиграции. А если учесть еще и заповедь «не возвращайтесь этим путем», то в число запретных земель попадает и весь Синайский полуостров (6), делая путь в Эфиопию уж слишком замысловатым.
В момент обсуждения маршрута«Господь ниспослал им благую мысль: они поднялись и отправились к реке Киссон (3) и, путешествуя на верблюдах, после нескольких привалов достигли страны Куш».
Эта эльдадовская цитата ставит перед нами сразу несколько вопросов, и первый «откуда смотреть?». Даниты обретали в двух местах библейского Израиля: на территории, доставшейся им по жребию в момент распределения земель между коленами (2), и на «крайнем» севере, в землях колена Неффалима, где они захватили и отстроили город Дан (1).
Эльдад умалчивает о том, где Иеровоам взывал к войне с Иудеей: в Дане, где он установил золотого тельца, вроде бы символичней, на юге – тактически разумней (земли колена Дана непосредственно граничили с землями колена Иуды). Не знаем мы, и где проходил совет колена, на котором им низошла «благая мысль».
Река Киссон протекает как раз где-то посредине между ними. Путь через реку Киссон на юг от Дана (который город), таким образом, легко укладывается в эфиопскую теорию. Но маршрут от родовых земель колена через реку Киссон ведет на север, в направлении диаметрально противоположном Эфиопии.
Другой вопрос – проблема расстояния. Теоретически, от Израиля до Закавказья, расстояние между которыми около 1000 миль, можно добраться за «несколько привалов». До Эфиопии минимум в три раза дальше, и для этого нужны очень быстрые верблюды.
Ну вот, наконец, и Антакья. С утра Энвер остается прохлаждаться в гостинице, а мы с Гуссейном, забрав ключи от машины, отправляемся по окрестностям.
Прежде всего, конечно, в Дафну Антиохийскую, сегодня это городок Харбие. Античных памятников, и уж особенно интересующего нас периода VIII – VII века до новой эры там не осталось, кто говорит – все до основания разрушено многочисленными землетрясениями, кто – что растаскали на новое строительство в последующие века. Средневековых крепостей в окрестностях Антакьи действительно множество, так что может и растаскали, хотя напирать на дефицит камня в окружении сплошных скал тоже как-то неубедительно.
Хотя, опять-таки, а что я хотел? Найти камень, на котором сидел Навуходоносор в ожидании вестей от начальника своих телохранителей, которого он послал командовать штурмом и разрушением Иерусалима? Сам владыка Вавилона в ненавистный ему великий город войти так и не решился.
Немного покружив по округе, возвращаемся к горе Силпиус, на вершине которой остатки крепостной цитадели древней Антиохии, столь долго и безуспешно осаждаемой крестоносцами во время Второго Крестового похода.
Кругом множество пещер. В какой-то из них по мусульманским преданиям укрыт Ковчег Завета, что будет вновь явлен миру с приходом скрытого имама Махди.
Предлагаю Гуссейну немножко поискать Ковчег, а потом с чистой совестью уже можно и обратно. Но Гуссейн как-то не радуется. Последние пару часов он вообще все чаще демонстративно смотрит на часы, и все чаще раздаются телефонные звонки со съемочной площадки. Нам действительно пора возвращаться.
Заезжаем за Энвером и, наскоро пообедав, отправляемся в сторону Анталии.
На окрестных горах вдоль дороги угадываются какие-то древние развалины. Безусловно, попытка их связать с судьбой израильских изгнанников вряд ли останется безнаказанной. Но само это обилие древних крепостей разных эпох подчеркивает один довольно важный момент.
На самом деле сказать, что наши изгнанники были уведены в Дафну Антиохийскую – это, по большому счету, вообще ничего не сказать. Они больше никуда и не могли быть уведены.
Здесь пролегала единственная доступная дорога для хоть мало-мальски большого войска, ведущая на восток и на север от Земли Обетованной. Именно поэтому по ней все и шли: и ассирийцы, и скифы, и Навуходоносор, и крестоносцы, и арабы, и прочие. На западе было море, а на востоке – Сирийская пустыня, место для пеших и конных переходов абсолютно неприспособленное.
Поэтому сюда должны были быть уведены все: и заиорданские колена, и Ашер с Неффали, и жители захваченной Самарии. Вот куда они потом делись?
В этом перечне шедших через Антиохию особенно интересны скифы. Как минимум потому, что они ближе всех к интересующему нас периоду.
Первые сведения о них появились где-то в 670-х годах до новой эры, через 50 лет после окончательного разгрома Северного царства.
По Геродоту, скифы, преследуя изгнанных ими из Северного Причерноморья киммерийцев, сбились с пути и вместо того, чтобы идти вдоль западного побережья Кавказа, где шли киммерийцы, двинулись по Каспийскому побережью и поэтому оказались не в Малой Азии, куда удалились киммерийцы, а в Передней Азии в бассейне Аракса севернее озера Урмии.
А уже оттуда, вступая в периодические союзы то с Ассирией, то с Мидией, то с Ванским царством, то с манейскими царьками, то еще с кем-нибудь, они за 70 лет распространили свое влияние практически до Египта.
Как раз где-то в тех краях, по которым мы проехали, между Ваном и Антиохией, они, по словам пророка Иеремии, создали свое царство Ашкеназ. Почти наверняка они контактировали и с нашими изгнанниками. Очевидно, что скифам позарез были нужны выделанные кожи, ткани, металл, зерно – в общем, все то, что может дать оседлый земледелец вольному кочевнику. Безусловно начались связи, разговоры, жалобы на жизнь.
