Текст книги "Содержание серебра (СИ)"

Автор книги: Николай Чернов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

– Танк он железный, а ты человек. У тебя сегодня проходной двор, Виталька приходил, да ты с ним встретился, потом поштальён. Сосед вроде не шепелявит, а букву ша невпопад вставляет и произносит глухо. На лекциях про говоры что-то такое про белорусов говорили. Так! Да что за день такой сегодня!

– А вы откуда Витальку знаете, он же не Луковский?

– Мы с его дедом в Точмашевском гараже работали, я шоферил, а он там завхозом был, так Витальку родители на лето к деду отправляли. Он тут с местными дитями и бегал.

– А дед тут, что ли, жил?

– Ну да, в шестом дому, который заброшенный, – сосед махнул рукой вдоль улицы, – Помер он, уже лет пять как.

– Странно, Виталька ничего не говорил про деда.

Говорить не говорил, а дом мой нашел сразу, даже уточняющих вопросов не задавал. Мог бы тогда насторожиться. Не нужно расслабляться, боец.

Дядя Саша пожал плечами.

– Шо там за бумага-то?

Я открыл нижнюю тугую из-за слоев краски жестяную же крышку и небольшой, в половину тетрадного, лист выпал мне в руку. Так, что тут у нас? Повестка. В Дружину. В Центральный отдел. На завтра в 9-00. Еще не хватало.

Сосед не дождался меня у лавочки и подошел сам, прищурился пытаясь разобрать написанное на листке.

– Во как! Повестка тебе. Обратно в танковые войска штоль? – уставился на меня.

Не, дядь Саш, в Дружину.

– Ты сидел штоль? Не порисованный вроде.

– Упаси Бог. Мож по прописке? Завтра схожу, узнаю.

Сосед ничего не сказал, повел бровями и пошел к себе, что-то бормоча.

Многовато событий для одного дня. Надо освежить легенду, хотя, что там освежать – говорить правду, просто не уточнять, что Егерь. Военник скажу у родителей оставил, паспорт настоящий, срочную служил обычным рядовым. Сверхсрочную якобы проходил младшим сержантом. Даже в военкомате по бумагам я рядовой-мотострелок, затем присвоено звание младшего сержанта. Расхождение с военником вроде на лицо, но в военкомате мне лишних вопросов не зададут, отличие в одной добавочной литере, кто не в курсе – не поймет.

Зачем пришел в Форт? Денег заработать, охранникам здесь хорошо платят, после армии работа профильная. Собственно, так оно и было. Опять же некоторая романтика – Форт в Городе северной территорией считается. И бандитским местом. За длинным рублем и северной романтикой, короче. Почему в Дружину или Патруль не завербовался? Ну, решил осмотреться, например. Но планирую.

Вернулся к почтовому ящику, закрыл нижнюю крышку, открыл дверь и зашел в ограду. Время детское, часов шесть. Подошел к кострищу, огражденному кирпичами, подул на пепел – есть еще красные угли под низом. Поставлю чайник. И картошки, наверно, спеку в костре, хотя нет, лучше сварю, а потом поджарю с луком, в погребе, в литровой банке еще подсолнечное масло оставалось. Дома положил пачки сахара в шкаф, туда же хлеб. Переоделся. Спустился в погреб, достал остатки масла и четыре средних картофелины, на кухне взял сковородку. Подбросил щепок из дровника, раздул костер. Пойду готовить.

Съел картошку, намазал из сковородки остатки картошки с маслом на хлеб, вкусно, слов нет. Тренировку сегодня проманкирую, вернее совсем пропущу, много мыслей, не дадут нормально потренироваться. Сразу на боковую. Завтра денек может быть еще более веселым.

Глава 3

Проснулся без трех минут пять, рывком – только что спал и уже на ногах. Бодрый, свежий, словно уже пару часов не сплю. В теле легкость и сила. «Ничего, с возрастом это проходит», – вспомнились слова Сереги-электрика. Но, пока нет и тридцати, можно и расслабиться. Оделся, залпом сделал три длинных глотка из двухлитровой банки, вода откровенно не лезла, но, потом больше часа не пить, так что лучше уж сейчас. В сенях зашнуровал белые кроссовки, вытащил из сапога крейсерский нож и сунул в самодельные ножны на ремне. На крыльце потянулся, зевнул, аж чуть рот не порвал. Так-так-так, тело проснулось, а мозги еще не соображают толком. Огляделся, соломинки и щепочки, расставленные у ворот и дверей сараев и бани на месте, паутина, что вчера была, тоже на месте, даже прибавилось. С поленницы схватил «контрольное» полено, уже порядком расщепленное, ничего, удобнее будет наделать лучин для растопки. Вышел на улицу, простеньким ключом замкнул ограду и легкой рысью побежал по тропинке между двумя участками – прямиком к стене. Тропинка петляла между кучами мусора и еще низкими зарослями конопли и полыни, хорошо дождя дня четыре не было, сухо.

Ближе к стене местность понижалась, в неглубоких котловинах стоял туман. Здесь тропинка становилась почти неразличимой, похоже, кроме меня ей никто не пользовался. Начались разрозненные кусты молодого ивняка, через пару лет его снова вырубят, стоит только стать толщиной хотя бы в руку. Вот вроде куст покрепче и стволик удачно раздваивается – установил в развилку "контрольное" полено. Выбежал из-за ивняка и вот она стена метрах в ста, вдоль накатана дорога – смены патрулей, ремонтники, гимназисты, все обслуживающие и несущие службу пользуются. На автомате отметил, что стена, скорее, в ста двадцати-ста тридцати метрах. Этот участок стены считается спокойным, расстояние между стационарными будками на стене почти по полкилометра, ночью, правда, патрульные ходят. Раз в двадцать минут. Слева стена поворачивает, поэтому поста не видно, а справа, метрах в двухстах пятидесяти, торчит неподвижный силуэт в окне будки. Я пробегаю до пересечения с дорогой, ведущей к штаб-квартире Патруля, потом обратно, так три раза по восемьсот тридцать метров туда и столько же обратно, итого около пяти километров. Гарнизонные привыкли к моим почти каждодневным пробежкам и внимания не обращают. Если бежать дальше, будет Пентагон, но близко не подойдешь – Братья организовали что-то вроде небольшого полигона и обнесли колючкой. КВБМ (курс вождения боевых машин) у нас вел старый танкист дядя Володя, даже в разговорах между собой мы его так и называли, так он говорил: "У любого нормального человека вид колючки без противотанкового заграждения вызывает бурную радость и умиление". Хотя в Форте это не актуально, нет тут танков.

Поворот влево стена здесь делает не просто так, из кладки выступает часть большого ромбовидного металлического сооружения, ржавого и смятого, где-то я видел что-то похожее. Так это, похоже, элеватор был, зернохранилище. Еще в детстве, помню, ездили к родственникам в деревню, недалеко от Города, там похожий был, я еще тогда у отца спрашивал, что это такое. Вообще, сразу видно, что стену делали быстро, часто используя уже готовые здания, просто монтируя перемычки между ними. В районе Луково это не так бросается в глаза, а в городской застройке сплошь и рядом. Крайний километр пробежал с ускорением, это, конечно, не то, что с полной выкладкой, даже не с боевой, но хоть что-то. Нет, однозначно, надо на месяцок на Базу, пока лето не кончилось. А толку? Все, уволился. Хотя, даже сам для себя не решил – почему. Отдельных причин, вроде, много, а стоило оно того? Тогда казалось, что стоило, а теперь уже и не скажу точно. Ну, не сошлись с новым куратором, да, неудачно провел выход в Туманный. Начальство смотрело косо, но моей вины там было не много, если вообще была. Может, написать рапорт и не предложили бы, но я решил не проверять и ушел сам. Остался бы, наверное, уже капитаном был бы. Да ну и фиг с ним, не звания для. Только сейчас понял, что не жалею.

Дыхание восстановилось почти сразу, стоило только перейти на легкий бег. Блин, чуть куст не пропустил, быстро извлек нож и метнул в "контроль". И попал, и нож вошел почти идеально под 90 градусов, но движение получилось составным – отдельно извлек, отдельно метнул, а нужно единое движение, безразрывное. На бегу подхватил полено левой рукой, слитным движением левой рукой полено подмышку, правой, одновременно, нож в ножны. Не успел расстроиться по поводу хреновой плавности движений, как буквально налетел на сигаретный запах. Между крайними кустами и большой кучей строительного мусора едва различался легкий дымок. Кого могло принести в такое время? Странно все это. За ивняком, на наиболее открытом месте, демонстративно спиной ко мне, расслабленно курил Дрон. Он же Павел Дронин.

Нахлынувшее радостное чувство моментально вытеснило, возникшее было, легкое беспокойство. С Дроном мы были друзьями, насколько вообще можно быть с ним другом. Когда я вышел на прогалину и подошел ближе, Дрон, не оборачиваясь, достал сигарету и протянул назад. Также, не оборачиваясь, чиркнул зажигалкой и дал прикурить. Я затянулся. С полгода не курил, кого с полгода, больше года прошло. Дрон, не спеша, повернулся и посмотрел своим обычным ничего не выражающим взглядом. Светлые волосы, светлые, почти бесцветные глаза, высокий, худощавый. Мимики – ноль, эмоций – ноль, как всегда. Но глаза чуть засветились, вижу, что тоже рад. Докурили одновременно, Дрон, как всегда, все рассчитал.

– Дрон, ты в курсе, что куратор в Форте? – окурок, рассыпая искры, упал в кучу битого кирпича.

– Он меня на тебя и навел, – свой Дрон вдавил каблуком поношенных берцев глубоко в землю.

Интересная картинка получается.

– Так ты не просто по мне соскучился, попутно решил еще и передать весточку с Базы?

В глазах Дрона что-то мелькнуло и на мгновение опустился уголок рта – это он почти смеется в голос.

– Да, Танк, соскучился, – голос без интонаций, единственно говорит как на длинном выдохе. Давно не виделись, отметил, что меня уже раздражает его некогда привычная манера держаться.

– Пошли ко мне, чаю попьем, – я махнул рукой в сторону огородов.

– Не, Танк, светиться мне не надо бы.

– Так ты совсем по делу? Не нравится мне такое начало, как будто не договаривает что-то.

Дрон кивнул и виновато посмотрел на меня, чего за ним не водилось никогда.

– Ты же не думал, что просто так легко уволился и ушел не куда-нибудь, а в Форт?

Блин! Блин! Блин! Невиданный аттракцион, материализация мысли, спешите-не пропустите.

– Соскочить реально? – я в упор посмотрел на Пашку. Тот, не глядя на меня, достал и протянул сложенную бумагу. Развернул. Вот жеж ничего себе. Мобилизационное предписание. Ха, звание указано – капитан.

– Прочитал? Дрон поджег предписание, бумага вспыхнула, но, обжигаясь, я продолжал ее держать и выпустил из рук только черный, рассыпающийся в пепел листок.

– Здесь же сегодня в двадцать четыре ноль-ноль, – Дрон достал из кармана добротной горки маленький целлофановый пакетик, сунул мне в руку и быстрым шагом ушел в сторону учебки Братства. Я раскрыл ладонь, в пакетике тускло поблескивали две звездочки.

Как добежал до дома, откровенно говоря, не помню. Странное ощущение. Сегодня только осознал, что не жалею об увольнении со службы, и сегодня же обрадовался возвращению на службу. Таки шизофрения? Да легко! Внезапная эйфория нехотя отступала, я положил пакетик со звездочками за умывальник, на промасленную тряпицу рядом со стволом. Переоделся в обычные джинсы и кожаную куртку, паспорт уже во внутреннем кармане, туда же сунул повестку, крейсерский опять за низкое голенище сапога. Глянул в зеркало умывальника. Нет. Не так. Неправильный настрой. Я в Дружину иду, плюс встреча с работодателем, тут настороже держаться надо, а не в облаках витать. Зачем я понадобился Дружине? Что хочет заказчик? Нехитрые, но правильные вопросы неумолимо перевели меня в привычное "боевое положение". Теперь в зеркале отражалась хоть и более хмурая морда лица, но, зато, более собранная. Другое дело. Закрыл дом, закрыл ограду и бодрым шагом направился в сторону Красного проспекта.

С Красного свернул так же, не доходя до церкви, обошел шлакоблочные развалины. Там, уже со скучающим видом, курил старый знакомый хмырь. Только одет кардинально отлично от прошлых встреч. Хороший костюм в неброскую полоску, выбрит до синевы, даже каким-то парфюмом несет от бойца. Это даже не приказчик или управляющий. На владельца пары-тройки магазинов на Южном тянет. Или ресторана там же. Часы и туфли соответствуют, прическа, галстука нет, но на шее цепь серебряная почти в палец. Франт направился навстречу, пиджак не застегнут, оружие или кобура не просматриваются. Двигается скованно, видно, что не привык к костюму.

– Наше сотрудничество закончено, здесь Ваше выходное пособие.

Хмырь достал из кармана и передал несколько монет. Я был в "охвате", автоматически взял переданное, но не полностью осознал сказанное. В этом состоянии легко бы мгновенно присел, кувыркнулся в любую сторону, но с логикой не все так гладко. Между тем, представитель бывшего работодателя просто развернулся и зашагал вглубь развалин, я синхронно с ним повернулся и вышел на Красный проспект. "Охват" своеобразная штука, видишь почти на сто восемьдесят градусов, ощущаешь на все триста шестьдесят, но не рефлексивное мышление чуть притормаживает, эмоции тоже где-то далеко. Принудительно вывел себя в обычное состояние, разжал ладонь – пять рублей серебром, очень неслабо. Новость, разумеется, скорее плохая, но вид серебра сам собой поднял настроение и я бодро зашагал через площадь Павших к Центральному отделению Дружины. Или новость не плохая, а очень даже хорошая? Хотя бы потому, что своевременная. Я снова на службе и что-то мне подсказывает, что свободного времени будет не много. Прошел мимо памятника, чуть дальше на каталке сидел калека, перед ним разложенные на клеенке ножи, на вид не плохие. Блин! Я иду в Дружину с ножом. Или у них есть камера хранения? Должна быть, по идее. Минут через пятнадцать узнаю точно. Стадион я обошел слева, всегда пялюсь на высоченные опоры осветителей, как оказываюсь в этих местах. Потом общаги Патруля, свернул на Кривую и вышел к воротам Центрального отделения Дружины.

Справа и слева от крыльца группками курили дружинники, на меня никто даже не глянул. Внутри, за бронированным стеклом, лицом в журнал скучал дежурный, я приложил повестку к стеклу, лейтенант монотонным голосом направил меня на второй этаж в двадцать шестой кабинет. Сразу за дежуркой арка металлоискателя и два бойца в бронниках с автоматами на проходе в левое крыло. Вход в левое крыло забран частой толстенной решеткой, оружейка или хранилище какое. Хотел уже спросить дежурного, но тут сам увидел с десяток деревянных ячеек по левой стене, по эту сторону арки. Положил крейсерский в ячейку, достал ключи из кармана и уставился на них. Дежурный из-за стекла повелительно махнул рукой – мол, клади туда же. Ячейку закрыл на маленький типовой ключ с биркой "4". Металлоискатель удалось пройти с первой попытки, хотя были опасения по поводу серебра.

Дверь в двадцать шестой кабинет, в отличие от других, была металлической, я тихонько постучал по окрашенной поверхности и заглянул внутрь кабинета, как раз полностью услышал слегка раздраженное "входите". Стол располагался справа от входа, хотя логичнее было расположить его слева, солнце светило мне прямо в глаза, в то время как стол хозяина кабинета был в тени полузадернутой шторы. При моем появлении молодой рыжеватый парень быстро убрал увесистую папку в правый ящик стола. Я так и представил, что в том же или нижнем ящике лежит ствол. Неплохо все подобранно – дверь в идеальном секторе, освещение от окна в глаза входящему, я бы тоже стол справа поставил. Стул для посетителя стоял, разумеется, напротив окна.

– Присаживайтесь.

Я положил повестку на стол рядом с табличкой "Старший дознаватель Кузьминок Г.А.", должность была выполнена типографским способом, фамилия и инициалы аккуратно дописаны ручкой. Присел на краешек стула, потом, с легким скрежетом, в два движения, переполз вместе со стулом ближе к правому краю стола, в тень от шторы. Кузьминок Г.А. недовольно покосился на мои маневры.

– Солнце сегодня яркое, – извиняющимся тоном почти пробасил я.

Дознаватель некоторое время покопался в верхнем левом ящике стола, хотя в итоге взял явно верхнюю жиденькую папку, причем на стол положил ее уже раскрытую, чтобы я не увидел, что написано на самой папке. "Рыжий, рыжий, конопатый" – сразу пронеслось в голове, парень выглядел зелено, но замашки у бойца матерые.

– Утесов Максим Александрович? – конопатый вопросительно уставился на меня.

– Да.

– Вы уже два года живете в Форте?

– Почти два, – закивал я.

– В Городе срочную службу проходили?

– Так точно, – в горле слегка першило из-за игры голосом.

– Звание?

– Младший сержант.

Дознаватель что-то записал.

– Планируете задержаться в Форте?

– Да-да, планирую, – я опять закивал.

– Могу я взглянуть на Ваш военный билет? – конопатый уставился на меня, явно ждет реакции.

– Дак не с собой он у меня, – добродушно-заискивающе развел руками.

– В Форте?

– Неа, у родителей оставил, в Городе.

– Сверхсрочную служили?

– Так точно.

– Спортсмен?

– Да не особо.

– Вы в ежемесячных гарнизонных сводках, Вы в курсе?

– Ничего же вроде не нарушал же.

– Вас регулярно фиксируют вблизи Стены, сами понимаете, из Города, служили, – дознаватель развел руками. А сам внимательно оценивает реакцию.

– Да я чтобы форму не потерять бегаю, зима скоро, опять обозы охранять пойду, – басовитость голоса сохранять все труднее, зачем только начал, говорил бы своим.

– Для этого за Вами в юго-восточном арсенале числится СКС?

– Ну да, какой охранник без оружия.

– Можете идти, – конопатый подписал повестку, подвинул ко мне и стал что-то строчить на листке в папке.

–Всего доброго, – я подхватил повестку и выпятился из кабинета.

На проходной показал повестку, так же приложив к стеклу, забрал нож и ключи из ячейки. Ну и что это было? Проверили по сигналу гарнизонных? Почему сразу к дознавателю, участковый не справился бы? По факту, для себя, решил не суетиться, но на карандаш, похоже, меня взяли. Под невеселые мысли дошел до ближайшего спуска в "Кишку", собственно у того же памятника "Дружиннику, гимназисту и арматуре". У входа, как всегда, курили охранники Торгового союза, эти докурят, выйдет следующая смена. Вспомнилось, что были мысли попробовать устроиться на это хлебное место через Яна, но не решился лезть с таким вопросом. Так, это у нас "алхимический" спуск – вот она, вывеска "Алхимия – это стиль жизни". Еще рано, десяти нет, народу не много. Попетлял минут пять между лавками и киосками, так, здесь, за табачным. Вошел в лавку, владелец которой торговал алкоголем, название соответствующее – "Пьянофф".

– Здоров, Вадя, какую посоветуешь? – Вадим, тоже, как и дознаватель, был рыжеватый, но поменьше и почти не конопатый.

– Ты как всегда, за водовкой?

– За ней, родимой, – покупателей у Вадима было не много, потому как дешевой водки у него не водилось, как и паленой. До сих пор, по крайней мере.

– "Посольской" возьми, она помягче, ну или "Пшеничной", она подешевле. Зная, что меня ожидает вечером, я решил не мелочиться и взял три бутылки "Посольской".

– С пакетами, извини – напряг, могу только большой пятидесяти килограммовый дать.

– Давай, пригодится. Я попрощался с продавцом и задумался – по "Кишке" до Красного идти или подняться на площадь? Погода располагает, так что вернулся к тому же спуску и поднялся на площадь Павших. На площади по дешевке взял четыре пакетика китайских соленых орешков, бросил в пакет к водке. Пашка их любит, а пива на нашем рынке возьму.

Стоп, сала еще надо. На Луковском рынке я хорошее сало постоянно мониторю, месяца три уже не попадалось. На Колхозный зайти? Придется. Да и пива лучше взять привозного из Ключей, а это только на Торговом пятаке, что за стеной или у Яна, в других местах вероятность существенно меньше. Огурцов соленых или рыбы, да хоть банку шпрот в крайнем случае. Но лучше рыбы пожирнее. Благо до Колхозного рынка недалеко, правда крюк придется сделать почти до "Цапли". Но сначала в "Янус". К хозяину заходить не буду, у Вениамина спрошу про пиво.

Вениамин флегматично, впрочем, как всегда, потягивал что-то из кружки вприкуску с какой-то выпечкой.

– Утро доброе, Вениамин. Пиво ключевское есть?

– Доброе, есть, – приказчик чуть нагнулся со стула, протянул руку далеко вправо и выставил на прилавок помятую пятилитровую полиэтиленовую бутылку с синей крышкой.

– Последняя, – извиняющимся тоном доложил Вениамин.

– Сколько?

Вениамин на мгновение замешкался, потом, улыбаясь, затараторил:

– Забирай так, босс сказал, что важная информация от тебя бывает, так забирай.

– Хозяину привет передавай и спасибо от меня.

Что это Ян такой добрый? Странно это. Сунул бутылку в пакет и направился на Колхозный рынок.

Ручка пакета резала ладонь. На рынке критически осмотрел несколько банок огурцов, пока не выбрал трехлитровую с мелкими. Как их, умное название же есть. Корнишоны. Сала соленого, хорошего, сколько ни искал, не нашел. В одном месте толстое, видно, что старое. В другом на вид, вроде, нормальное, отрезал пластик, не жуется, подошва. Взял копченого. Не очень хорошее, но водка без сала – деньги на ветер. С рыбой тоже засада. Попались жирные сазаны, но я их не люблю, щуки сушеные пресноваты для водки. Если только к пиву взять, так кости по темноте выбирать та еще радость, а в двенадцать темно будет. Зато попалась вяленая баранина, нарезанная ленточками. Соленовата, но к пиву самое то. Пяток луковиц еще взял.

Я носился с закусью и пытался сосредоточить на этом все свои мысли. Жизнь моя круто менялась и размышления об этом только создадут лишний нервозный фон. Нынче у меня важное событие, очередное воинское звание. Остальное подождет. Так, чуть не забыл, взял десяток одноразовых тарелок, столько же маленьких пластиковых стаканчиков и вилок до кучи. Часа два по рынку проходил, по ощущениям.

Уже подходя к дому, понял, что иду излишне быстрым шагом, руки оттягивают два пакета, жарко. Около ворот остановился, взял оба пакета в левую руку, открыл замок и вошел в ограду. На автомате проверил все "сторожки" в ограде, все на месте вроде. Зашел в дом, бросил пакеты на стол и присел на табуретку. Глянул на часы – тридцать пять минут третьего уже. Нормально, что планировал к этому времени, то сделал, но расслабляться рано. До вечера еще далеко, надо бы продукты в погреб спустить, там прохладно. В досках крышки погреба был выдолблен паз под железную ручку, закрепленную двумя скобами из гвоздей. Ручка как широкая буква "л", только с двумя хвостиками, поддел пальцами и потянул на себя. Погреб неглубокий, выпрямиться нельзя, присел на корточки, нащупал стакан с огарком свечи и зажег одноразовой зажигалкой. Колыхающаяся сфера тусклого света выхватила из темноты дощатые стены и деревянную же этажерку, или вернее трехъярусные полати, покрашенные рыжей половой краской. На средней полке стояли две трехлитровые банки квашеной капусты, большая эмалированная чашка с клюквой и, сберегаемая для особого случая, двухлитровая банка соленых груздей. Внизу, на досках, стоял ящик с картошкой, накрытый листом железа. Ведра два осталось, до осени не хватит, придется покупать. Я снял крышку со старого потемневшего оцинкованного бака и переложил в него продукты – чтобы мыши не погрызли. В освободившийся пакет набрал картошки, почти полведра, туда же затолкал банку груздей, сверху насыпал купленные луковицы. Пакет пока поставил на верхнюю полку, рядом с трехлитровой банкой самогонки. Сами полати стояли на постаменте из двух рядов кирпичей, это место приспособил для заначки. Аккуратно вытащив кирпич верхнего ряда, извлек целлофановый пакет с пухлой пачкой денег. Российские рубли. Мы нынче разбогатели – доллары, серебро, самое время потратить рубли. У серьезных людей не котируются, так, для повседневных расчетов по хозяйству. В тайнике еще осталась жестяная коробка из под чая с монетами. Вылез из погреба, стряхнул паутину с головы, посмотрелся в зеркало умывальника – вроде чистый. Выгреб деньги из кармана куртки – мало, добавил пачку из заначки и сунул обратно в карман. Добегу до соседей. Только тарелку захвачу.

Сосед сидел на лавочке и курил самокрутку. Самосадом несло за версту, они его по капусте садят, вредителей отпугивать. Тоже надо посадить, мож курну когда, да и капуста целее будет.

– Здравствуйте, дядь Саш.

– Привет, танкист, шо, в Дружину-то ходил?

– Ходил, дядь Саш, по прописке вызывали. – Говорит "шо", как украинец, может, украинцы тоже говорят "поштальен" или белорусы шокают? Да кто его знает. В Приграничье, как и в самой России, люди так перемешались, все на четверть украинцы, на пятую татары и на седьмую белорусы. Или мордва. Или якуты.

– Дядь Саш, масла не продадите?

– Иди у старухи спроси, она этим заведует.

Теть Тоня резала лук в сенках.

– За маслом или за сметаной?

– Масла бы грамм двести-триста, – я состроил просительное выражение лица. – И сметаны столько же. Хозяйка приоткрыла дверь в дом:

– Ира, слазь в погреб, достань масла, начатый кусочек! И сметаны в литровой банке.

Через минуту дверь открылась, высунулась рука и передала теть Тоне эмалированную чашку, накрытую фарфоровой тарелкой, потом банку сметаны. Видно, что кусок желтого масла был слеплен вручную в колобок и приплюснут сверху, по форме получилось что-то вроде ковриги хлеба. Оставшаяся половина весила с килограмм, хозяйка ножом отхватила приличный кусочек и положила на захваченную мною тарелку.

– Сколько? Рублями возьмете?

– Давай рублей семьсот. За масло.

Кусок был приличный, на семьсот рублей однозначно вытянет, а то и больше. И сметаны в банке больше половины.

– Тысяча за все, – резюмировала хозяйка.

– Спасибо, теть Тонь, – я отсчитал десять сотенных и положил на стол.

– До свидания.

– Забегай.

Ну вот, вроде все, что хотел – купил. Масло для картошки и сметану для груздей. Только подумал и слюнки потекли. Вечером, все вечером, а пока покемарить пару часиков.

Пока дремал, на автомате каждые пятнадцать минут приоткрывал глаза и смотрел на будильник, только часа через полтора срубился, как провалился в омут и очнулся почти в девять вечера. Самое оно. Вовремя, похоже, проснулся, голова не болит, хотя, немного заспался. В голове после сна легко, никаких тревожных мыслей, как бывает. Наверное, еще не проснулся толком.

Достал из погреба продукты, взял из шкафа ножик поменьше и уселся чистить картошку. На крупных клубнях уже появились проростки, однообразное занятие быстро затянуло, поэтому сам не заметил, как начистил почти полный полуведерный таз, аж вода подошла к краям. Методично разрезал каждую картофелину на две части, слил воду и пересыпал содержимое в большой котелок. Сонливость постепенно отступила и я перестал автоматически фиксировать каждое действие, готовка слилась в один непрерывный процесс. На все ушло два часа, в одиннадцать я понял, что до поляны один свои разносолы я не донесу, надо приглашать Дрона в дом. Подозреваю, что будет он не один, ну, с таким расчетом и наготовлено, на трех-четырех человек. Да, пока не забыл – сбегал в заброшенный сарай, где хранил лед под старой соломой, надолбил в ведро и поставил в него банку самогонки и бутылки с водкой.

На улице даже не сумерки, почти ночь. Немного попетляв по знакомой тропинке, я вышел на условленную поляну. В тени ивняка стояли двое – Дрон и знакомый силуэт с саблей, куратор, значит, тоже решил поприсутствовать. И тут меня торкнуло и я разволновался. Куратор первым протянул руку, поздоровались. Оба гостя улыбались, посторонний человек счел бы улыбку Дрона более чем скупой, а куратора – ухмылкой, волчьей ухмылкой, такое уж у него лицо – хищное, да еще характерный шрам в виде креста. Но, я видел, что они рады.

– Прошу в расположение, так сказать, – я указал рукой в сторону своего дома. Куратор коротко кивнул и последовал за мной. Улица была пустынна и мы без помех прошли в дом.

Честно говоря, что было после стакана водки "с горкой", и слов куратора:

– Товарищи офицеры, нашего полку прибыло! – помню смутно. Водку пришлось пить не залпом, звездочки аккуратно выложил изо рта на принесенные куратором погоны. Вновь нахлынула утренняя эйфория, усиленная алкоголем, радостью встречи и гордостью, что куратор тоже пришел поздравить и обмыть звание, хотя, наверняка, рисковал. Умом я понимал, что есть у него серьезный разговор ко мне, но все было оставлено "на потом". Мы пили, закусывали, курили, вспоминали жизнь на Базе. Дрон рассказывал последние новости. Постепенно я поймал себя на том, что снова чувствую себя частью подразделения – Танк и Дрон. А значит, скоро поступит боевая задача.