Текст книги "Флотоводцы"

Автор книги: Николай Копылов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

«Битва славная… Ура, Нахимов!»

В конце 40-х – начале 50-х гг. XIX века начал назревать новый конфликт на Ближнем Востоке, поводом к которому явился спор католического и православного духовенства о «палестинских святынях».

Речь шла о том, какой из церквей принадлежит право владеть ключами от Вифлеемского храма и других христианских святынь Палестины – в то время провинции Османской империи. В 1850 г. православный патриарх Иерусалимский Кирилл обратился к турецким властям за разрешением на починку главного купола храма Святого Гроба Господня. Одновременно с этим католическая миссия подняла вопрос о правах католического духовенства, выдвинув требование восстановить католическую серебряную звезду, снятую со Святых Яслей и передать им ключ от главных ворот Вифлеемской церкви. Поначалу европейская общественность не уделяла большого внимания этому спору, который продолжался в течение 1850–1852 гг.

Инициатором обострения конфликта выступила Франция, где в ходе революции 1848–1849 гг. к власти пришел Луи Наполеон – племянник Наполеона Бонапарта, провозгласивший себя в 1852 г. императором французов под именем Наполеон III. Он решил использовать этот конфликт для укрепления своего положения внутри страны, заручившись поддержкой влиятельного французского духовенства. Кроме того, в своей внешней политике он стремился восстановить былое могущество наполеоновской Франции начала XIX в. Новый французский император стремился к небольшой победоносной войне с целью укрепления своего международного престижа. С этого времени русско-французские отношения начали портиться, а Николай I отказался признать Наполеона III законным монархом.

Николай I, со своей стороны, рассчитывал использовать этот конфликт для решительного наступления на Османскую империю, ошибочно полагая, что ни Англия, ни Франция не предпримут решительных действий в ее защиту. Однако Англия увидела в распространении российского влияния на Ближнем Востоке угрозу Британской Индии и вступила в антирусский союз с Францией.

В феврале 1853 г. в Константинополь со специальной миссией прибыл А. С. Меншиков – правнук знаменитого сподвижника Петра I. Целью его визита было добиться от турецкого султана восстановления всех прежних прав и привилегий православной общины. Однако его миссия закончилась провалом, что привело к полному разрыву дипломатических отношений между Россией и Османской империей. Усиливая нажим на Османскую империю, в июне русская армия под командованием М. Д. Горчакова оккупировала Дунайские княжества. В октябре турецкий султан объявил России войну.

18 ноября 1853 г. в Синопской бухте на южном побережье Черного моря произошло последнее крупное сражение в истории парусного флота.

Турецкая эскадра Осман-паши вышла из Константинополя для десантной операции в районе Сухум-кале и сделала остановку в Синопской бухте. Русский Черноморский флот имел задачу воспрепятствовать активным действиям противника. Эскадра под командованием вице-адмирала П. С. Нахимова в составе трех линкоров во время крейсерского дежурства обнаружила турецкую эскадру и заблокировала ее в бухте. Была затребована помощь из Севастополя. Замысел командира эскадры, державшего флаг на «Императрице Марии», состоял в том, чтобы как можно быстрее ввести свои корабли на Синопский рейд и с коротких дистанций всеми силами артиллерии обрушиться на противника. В приказе Нахимова говорилось: «Все предварительные наставления при переменившихся обстоятельствах могут затруднить командира, знающего свое дело, и потому я предоставляю каждому совершенно независимо действовать по усмотрению своему, но непременно исполнить свой долг».

Синопское сражение. И. Айвазовский

К моменту битвы в составе русской эскадры было 6 линкоров и 2 фрегата, а в составе турецкой – 7 фрегатов, 3 корвета, 2 пароход-фрегата, 2 брига, 2 транспорта.

Русские имели 720 орудий, а турки – 510.

Артиллерийский бой начали турецкие корабли. Русские корабли сумели прорваться сквозь заградительный огонь противника, встали на якорь и открыли сокрушительный ответный огонь. Особенно эффективными оказались впервые примененные русскими 76 бомбических пушек, стрелявших не ядрами, а разрывными снарядами. В результате боя, продолжавшегося 4 часа, весь турецкий флот и все батареи из 26 орудий были уничтожены. Турецкий пароход «Таиф» под командованием А. Слейда, английского советника Осман-паши, спасся бегством. Турки потеряли убитыми и утонувшими свыше 3 тыс. чел., около 200 чел. попали в плен. Часть пленных, в основном раненых, свезли на берег, что вызвало благодарность турок. В результате сражения турки потеряли 10 боевых кораблей, 1 пароход, 2 транспорта; были потоплены также 2 торговых судна и шхуна.

В русском плену оказался и сам главнокомандующий – Осман-паша. Его, брошенного своими матросами, спасли с горящего флагмана русские моряки. Когда Нахимов спросил у Осман-паши, есть ли у него просьбы, тот ответил: «Чтобы спасти меня, ваши матросы рисковали жизнью. Прошу их достойно наградить». Кроме вице-адмирала, в плен попали и три командира кораблей. Русские потеряли 37 чел. убитыми и 235 ранеными. Победой в Синопской бухте русский флот получил полное господство в Черном море и сорвал планы высадки десанта турок на Кавказе.

За эту победу Нахимова удостоили звания вице-адмирала и ордена Святого Георгия 2-й степени.

Николай I написал в именном рескрипте: «Истреблением турецкой эскадры вы украсили летопись русского флота новою победою, которая навсегда останется памятной в морской истории»

Близко знавшие Нахимова не могли говорить впоследствии ни о Синопе, ни о Севастополе, не подчеркивая огромного значения личного влияния адмирала на свою команду, именно этим фактом объясняя его успех. Вот одно из подобных высказываний: «Синоп, поразивший Европу совершенством нашего флота, оправдал многолетний образовательный труд адмирала М. П. Лазарева и выставил блестящие военные дарования адмирала П. С. Нахимова, который, понимая черноморцев и силу своих кораблей, умел управлять ими. Нахимов был типом моряка-воина, личность вполне идеальная… Доброе, пылкое сердце, светлый, пытливый ум, необыкновенная скромность в заявлении своих заслуг. Он умел говорить с матросом по душе, называя каждого из них при объяснении другом, и был действительно для них другом. Преданность и любовь к нему матросов не знали границ. Всякий, кто был на севастопольских бастионах, помнит необыкновенный энтузиазм людей при ежедневных появлениях адмирала на батареях. Истомленные донельзя, матросы, а с ними и солдаты воскресали при виде своего любимца и с новой силой готовы были творить и творили чудеса. Это секрет, которым владели немногие, только избранники, и который составляет душу войны… Лазарев поставил его образцом для черноморцев».

Памятник адмиралу П. С. Нахимову в Севастополе

Оценивая Синопское сражение, вице-адмирал В. А. Корнилов писал: «Битва славная, выше Чесмы и Наварина… Ура, Нахимов! Лазарев радуется своему ученику!» Награды получили другие участники сражения, а разгром турецкого флота широко отмечала вся Россия. Но вице-адмирала не радовала награда: он становился непосредственным виновником грядущей войны. И его опасения вскоре сбылись.

Оборона Севастополя

Разгром турецкого флота явился поводом к вступлению в конфликт Англии и Франции, которые ввели свои эскадры в Черное море и высадили десант вблизи болгарского города Варна. В марте 1854 г. в Стамбуле был подписан наступательный военный договор Англии, Франции и Турции против России (в январе 1855 г. к коалиции присоединилось и Сардинское королевство). В апреле 1854 г. союзная эскадра бомбардировала Одессу, а в сентябре 1854 г. союзные войска высадились близ Евпатории. 8 сентября 1854 г. русская армия под командованием А. С. Меншикова потерпела поражение у реки Альма. Казалось, что путь на Севастополь открыт. В связи с возросшей угрозой захвата Севастополя русское командование приняло решение затопить большую часть Черноморского флота у входа в большую бухту города, чтобы воспрепятствовать входу туда вражеских кораблей. Однако сам город не сдался. Была открыта героическая страница Крымской войны – оборона Севастополя, продолжавшаяся 349 дней, до 28 августа 1855 г.

Несмотря на героизм и мужество защитников города, лишения и голод англо-французской армии (зима 1854–1855 гг. выдалась очень суровой, а ноябрьский шторм разметал на рейде Балаклавы союзный флот, уничтожив несколько судов с запасами вооружения, зимнего обмундирования и продовольствия), изменить общую ситуацию – деблокировать город или действенно помочь ему было невозможно.

В марте 1855 г. Николай I пожаловал Нахимова в адмиралы. В мае доблестного флотоводца наградили пожизненной арендой, но Павел Степанович досадовал: «На что мне она? Лучше бы мне бомб прислали».

Оборона Севастополя

Вот что писал Е. В. Тарле: «Нахимов в своих приказах писал, что Севастополь будет освобожден, но в действительности не имел никаких надежд. Для себя же лично он решил вопрос уже давно и решил твердо: он погибает вместе с Севастополем. «Если кто-либо из моряков, утомленный тревожной жизнью на бастионах, заболев и выбившись из сил, просился хоть на время на отдых, Нахимов осыпал его упреками: «Как-с! Вы хотите-с уйти с вашего поста? Вы должны умирать здесь, вы часовой-с, вам смены нет-с и не будет! Мы все здесь умрем; помните, что вы черноморский моряк-с и что вы защищаете родной ваш город! Мы неприятелю отдадим одни наши трупы и развалины, нам отсюда уходить нельзя-с! Я уже выбрал себе могилу, моя могила уже готова-с! Я лягу подле моего начальника Михаила Петровича Лазарева, а Корнилов и Истомин уже там лежат: они свой долг исполнили, надо и нам его исполнить!» Когда начальник одного из бастионов при посещении его части адмиралом доложил ему, что англичане заложили батарею, которая будет поражать бастион в тыл, Нахимов отвечал: «Ну, что ж такое! Не беспокойтесь, мы все здесь останемся».

Фатальное пророчество не преминуло сбыться. 28 июня (10 июля) 1855 года во время объезда передовых укреплений на Малаховом кургане П. С. Нахимов погиб. Офицеры пытались уберечь своего командующего, уговаривая его уйти с кургана, который в тот день обстреливался особенно интенсивно.

«Не всякая пуля в лоб, – ответил им Нахимов и в ту же секунду был смертельно ранен пулей, попавшей именно в лоб»

Вот свидетельство одного из допущенных к одру умирающего адмирала, изложенное Тарле: «Войдя в комнату, где лежал адмирал, я нашел у него докторов, тех же, что оставил ночью, и прусского лейб-медика, приехавшего посмотреть на действие своего лекарства. Усов и барон Крюднер снимали портрет; больной дышал и по временам открывал глаза; но около 11 часов дыхание сделалось вдруг сильнее; в комнате воцарилось молчание. Доктора подошли к кровати. «Вот наступает смерть», – громко и внятно сказал Соколов, вероятно, не зная, что около меня сидел его племянник П. В. Воеводский… Последние минуты Павла Степановича оканчивались! Больной потянулся первый раз, и дыхание сделалось реже… После нескольких вздохов он снова вытянулся и медленно вздохнул… Умирающий сделал еще конвульсивное движение, еще вздохнул три раза, и никто из присутствующих не заметил его последнего вздоха. Но прошло несколько тяжких мгновений, все взялись за часы, и, когда Соколов громко проговорил: «Скончался», – было 11 часов 7 минут… Герой Наварина, Синопа и Севастополя, этот рыцарь без страха и укоризны, окончил свое славное поприще».

Целые сутки, днем и ночью, вокруг гроба толпились матросы, целуя руки адмирала, сменяя друг друга, возвращаясь к гробу сразу же, как только получалась возможность уйти с бастионов. Письмо одной из сестер милосердия восстанавливает перед нами шок от смерти Нахимова. «Во второй комнате стоял его гроб золотой парчи, вокруг много подушек с орденами, в головах три адмиральских флага сгруппированы, а сам он был покрыт тем простреленным и изорванным флагом, который развевался на его корабле в день Синопской битвы. По загорелым щекам моряков, которые стояли на часах, текли слезы. Да и с тех пор я не видела ни одного моряка, который бы не сказал, что с радостью лег бы за него».

Похороны Нахимова запомнились очевидцам навсегда. «Никогда я не буду в силах передать тебе этого глубоко грустного впечатления. Море с грозным и многочисленным флотом наших врагов. Горы с нашими бастионами, где Нахимов бывал беспрестанно, ободряя еще более примером, чем словом. И горы с их батареями, с которых так беспощадно они громят Севастополь и с которых они и теперь могли стрелять прямо в процессию; но они были так любезны, что во все это время не было ни одного выстрела. Представь же себе этот огромный вид, и над всем этим, а особливо над морем, мрачные, тяжелые тучи; только кой-где вверху блистало светлое облако. Заунывная музыка, грустный перезвон колоколов, печально-торжественное пение… Так хоронили моряки своего Синопского героя, так хоронил Севастополь своего неустрашимого защитника».

Смерть Нахимова предопределила сдачу города. После двухдневной массированной бомбардировки 28 августа 1855 г. французские войска генерала Мак-Магона при поддержке английских и сардинских частей начали решительный штурм Малахова кургана, который закончился взятием господствовавшей над городом высоты. Причем судьбу Малахова кургана решило упорство Мак-Магона, который в ответ на приказание главнокомандующего Пелисье отойти ответил: «Я остаюсь здесь». Из 18 пошедших на штурм французских генералов были убиты 5, а 11 ранены. В ночь на 9 сентября 1855 г. русские войска, взорвав склады и укрепления и разведя за собой понтонный мост, в полном боевом порядке отошли на Северную сторону Севастополя. Через два дня были затоплены остатки Черноморского флота.

Фрагменты панорамы «Оборона Севастополя 1854–1855 гг.»

В годы Великой Отечественной войны, когда жизнь заставила обратиться к боевым традициям прошлого, указом Президиума Верховного Совета СССР от 3 марта 1944 г. были учреждены орден Нахимова двух степеней и медаль Нахимова для награждения достойных моряков.

Вишняков Я. В.,

к. и.н., МГИМО (У)

Корнилов Владимир Алексеевич

Сражения и победы

Знаменитый флотоводец, вице-адмирал российского флота, герой и начальник обороны Севастополя в Крымской войне.

Корнилов погиб при первой бомбардировке, но с защитниками города русской славы остался его короткий эмоциональный приказ: «Мы защищаем Севастополь. О сдаче не может быть и речи. Отступления не будет. Кто прикажет отступать, того колите».

Старинная русская дворянская фамилия Корниловы принадлежит к числу тех, что не отличились богатством или родством с августейшими особами, но прославились своей верной службой Родине. Отец будущего адмирала в молодости тоже был военным моряком. 29-летний Алексей Михайлович Корнилов, флота лейтенант, был удостоен высшей офицерской награды – ордена Св. Георгия 4-й степени «За мужественные подвиги и храбрость, оказанные 13 августа 1789 года во время сражения галерного Российского флота со Шведским».

Вскоре после своего увольнения с флота отец будущего адмирала был назначен гражданским губернатором в Иркутск, а затем переведен на аналогичную должность в Тобольск. Завершил же он свою службу сенатором, тайным советником. Его второй сын – Владимир Алексеевич Корнилов – появился на свет 1 февраля 1806 года. Идя по стопам отца, Корнилов-младший в 1821 г. поступил в Морской кадетский корпус.

Он обладал большими способностями, учился довольно легко, а для того чтобы окончить Морской корпус, ему потребовалось всего два года. Выпускные экзамены по всем специальным и общим предметам сдал на отлично, по иностранным языкам (английскому, французскому и немецкому) получил оценки хорошо и очень хорошо. В выпускном списке из 86 человек, составленном по результатам обучения и поведения в корпусе, унтер-офицер Корнилов состоял девятым. В начале февраля 1823 г. он вышел из корпуса мичманом. Ему было 17 лет.

Один из корпусных преподавателей Д. И. Завалишин рассказывал: «Однажды докладывают мне, что приехал ко мне сенатор Корнилов. Первый визит со стороны такого значительного лица к такому молодому офицеру, как я, не мог не показаться мне странным. Но вот входит ко мне человек с двумя звездами, рекомендуется, затем переходит к предмету своего посещения. Он сказал мне, что у него есть сын в корпусе и что по расписанию ему досталось экзаменоваться у меня в гардемарины. «Что же вам угодно?» – спросил я. «А вот, видите ли, – отвечал он, – сын у меня мальчик способный, но немножко резов, поэтому я и решаюсь попросить вас быть к нему поснисходительнее, если он по рассеянности что-нибудь не так будет отвечать». «Плохую же услугу, – сказал я ему на это, – оказали вы вашему сыну, и я оказал бы ему сам по себе снисхождение, но теперь после вашей просьбы обязан буду быть еще особенно строгим, чтобы не допустить ни у него, ни у других мысли о возможности влияния какой-нибудь протекции и просьбы». «Ах, боже мой, – сказал он, вскочив с кресла, – так сделайте одолжение, забудьте, что я вам говорил что-нибудь». «Вы знаете, – отвечал я, – что это невозможно, и поэтому самое лучшее, что вы можете сделать, это рассказать все сыну вашему, чтобы и он понял, что ему не только нечего надеяться на снисхождение, но он еще, наверное, должен ожидать большей строгости, посоветуйте ему лучше приготовиться».

«Старик ушел от меня в большом смущении, но это послужило в пользу сыну. Он, как говорится, засел вплотную, день и ночь, и выдержал экзамен хорошо. Это и был впоследствии прославившийся под Севастополем адмирал Корнилов»

В начале 1825 г. Корнилов был прикомандирован к элитному Гвардейскому экипажу. Но вскоре после зачисления молодой офицер был уволен оттуда «за недостаточной для фронта бодростью». Береговая служба, где невозможно было проявить свои способности, лицемерие сослуживцев, лесть и стремление выслужиться, тяготили молодого офицера. Корнилов откровенно пренебрегал своими обязанностями, выказывал показное равнодушие службе, дерзил начальству, а большую часть времени проводил на балах, в театрах и шумных пирушках.

Портрет В. Корнилова. Художник Карл Брюллов. 1835 г.

Но уже в апреле 1826 г. Корнилов-младший вновь оказался на флотской службе. Его назначили на новый 74-пушечный парусный линейный корабль «Азов», командиром которого был в то время капитан 1 ранга Михаил Петрович Лазарев (1788–1851), будущий адмирал, известный не только как реформатор флота, но и как наставник молодых офицеров. Именно этот корабль стал настоящей школой для трех будущих адмиралов, составивших славу русского флота. На «Азове» вместе с Корниловым служили лейтенант Нахимов и гардемарин Истомин. Они вместе на этом корабле приняли свое боевое крещение в знаменитом наваринском сражении, а будущие их судьбы оказались настолько тесно связаны друг с другом, что даже погибли они вместе, защищая Севастополь, базу русского флота, а могилы их находятся рядом с их учителем – в адмиральской усыпальнице Владимирского собора этого города.

Книги за борт

Опытнейший моряк Лазарев быстро понял, что из избалованного столичной жизнью молодого мичмана может выйти прекрасный офицер, и обходился с ним особенно пристрастно, что воспринималось Корниловым как необоснованные придирки. Однажды Лазарев прямо спросил Корнилова, желает ли он продолжать службу на флоте. Получив утвердительный ответ, Михаил Петрович высказал ему свой взгляд на обязанности морского офицера, а затем, по словам самого Корнилова, любившего рассказывать об этом эпизоде, самолично выбросил за борт все книги молодого офицера, составлявшие в основном фривольные французские романы, и заменил их книгами по морскому делу из своей собственной библиотеки.

Русская эскадра на севастопольском рейде. И. Айвазовский

М. П. Лазарев не ошибся. Место петербургского повесы занял серьезный, ответственный морской офицер. В наваринском сражении мичман Корнилов, командуя тремя орудиями нижнего дека, по словам Лазарева, «был одним из самых деятельных, расторопных и исполнительных офицеров», за что был награжден орденом Св. Анны 4-й ст., французским орденом Св. Людовика, английским орденом Бани и греческим орденом Св. Спасителя. В 1828 г. Корнилов был произведен в лейтенанты.

После завершения военных действий в Средиземноморье Корнилов вернулся служить на Балтику, но затем Лазарев, ставший начальником штаба Черноморского флота, вызвал запомнившегося ему офицера в Севастополь. В 1833 г. Россия, вмешавшись в урегулирование египетско-турецких отношений, сумела навязать Османской империи выгодный для себя Ункиар-Искелессийский договор. В связи с этим была организована Босфорская экспедиция, в которой лейтенант Корнилов на корабле «Память Евстафия» выполнял поручение Лазарева по военно-географическому обследованию района Босфора и отлично с ним справился. По окончании миссии он был награжден орденом Святого Владимира 4-й степени и турецким золотым знаком отличия.

Служба Корнилова шла своим чередом. Он командовал бригом «Фемистокл», корветом «Орест», фрегатом «Флора». 1 января 1838 г. Корнилов был назначен командиром строящегося линейного корабля «Двенадцать Апостолов». По заведенному Лазаревым порядку командир корабля обязан был лично следить за его строительством. По инициативе Корнилова корабль «Двенадцать Апостолов» впервые в русском флоте был вооружен новым оружием – 68-фунтовыми бомбическими орудиями. Корнилов разработал и издал ряд приказов, распоряжений и инструкций, касающихся всех сторон организации службы на корабле. Лазарев дал высокую оценку экипажу корабля «Двенадцать Апостолов», а разработанный Корниловым распорядок службы был введен Лазаревым на всех кораблях Черноморского флота:

«Решительно можно сказать, что другой подобный корабль едва ли в каком другом флоте есть».

В 1846 г. Корнилов был командирован в Англию, где изучал состояние ВМС, а также наблюдал за строительством новых паровых кораблей для Черноморского флота, а с 1849 г. стал исполнять обязанности начальника штаба эскадры Лазарева, принимая участие в строительстве кораблей, выходя в плавания, готовя планы действия эскадры и разрабатывая задачи для каждого корабля.

Корнилов придерживался передовых взглядов на развитие военно-морских сил, выступал за скорейшую замену парусных кораблей паровыми, за внедрение новой артиллерии, написал ряд руководств и наставлений, участвовал в разработке нового Морского устава. После смерти Лазарева в руках Корнилова сосредоточилась фактически вся власть в управлении Черноморским флотом. В 1852 г. Владимир Алексеевич был произведен в вице-адмиралы и получил звание генерал-адъютанта. Ожидая дальнейшего обострения обстановки на южных рубежах России, он предпринимал энергичные меры по строительству новых судов в Николаеве, расширению доков и адмиралтейства в Севастополе, пополнению артиллерийских арсеналов. Но времени, чтобы укрепить крымские берега, ему не хватило – события развивались слишком быстро. «Спор о палестинских святынях» стремительно перерастал в войну. После неблагоприятного результата миссии А. С. Меншикова в Константинополе, в которой принимал участие и Корнилов, война России с англо-франко-турецкой коалицией стала неизбежной. События в Синопе ускорили развязку.