Текст книги "Флотоводцы"

Автор книги: Николай Копылов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Сенявин Дмитрий Николаевич

Сражения и победы

Выдающийся русский флотоводец, адмирал. Зенит карьеры Сенявина – средиземноморская экспедиция 1805–1807 гг., предпринятая для противодействия наполеоновской Франции.

Д. Н. Сенявину удалось блокировать Дарданеллы и нанести поражение турецкому флоту в битве в этом проливе и в Афонском сражении.

Дворянский род Сенявиных восходит к началу российского флота. Дед знаменитого флотоводца Иван Акимович при Петре I служил боцманом, а затем достиг чина контр-адмирала. Такую же блестящую карьеру сделал его брат Наум Акимович, отличившийся в 1719 г. в бою со шведами близ о. Эзель. Отец же Дмитрия Николаевича Николай Иванович Сенявин в чине вице-адмирала в середине 1770-х занимал должность военного губернатора Кронштадта. Когда отпрыску минуло 10 лет, батюшка самолично отвез того в Морской корпус и после хмельного застолья с командиром учебного заведения напутствовал сына словами: «Прости, Митюха! Спущен корабль на воду, отдан Богу на руки. Пошел!» – и вмиг с глаз скрылся.

Учеба в корпусе и начало службы стали предметом описания в поздних воспоминаниях адмирала. Там, пускай в несколько идеализированной форме, передан морской быт «времен Очакова и покоренья Крыма», когда, если верить старику, «…люди были веселы, румяны, и пахло от них свежестью и здоровьем, – нонче же посмотрите на фрунт, – что увидите – бледность, желчь, унылость на глазах и один шаг до госпиталя и на кладбище». Приверженец суворовской «науки побеждать», адмирал уповал далее на «дух воина», позволяющий ему преодолевать любые препятствия. А по свидетельству его биографа, «Сенявин, скромный и кроткий нравом, строгий и взыскательный по службе, был любим как отец, уважаем как справедливый и праводушный начальник. Он знал совершенно важное искусство приобретать к себе любовь и употреблять оную единственно для общей пользы» (В. Броневский).

Службу гардемарином Сенявин начал в возрасте 14 лет, а в 1780 г. выдержал экзамен в чине мичмана. Тогда же он принял участие в первом своем дальнем плавании в Лиссабон для поддержки «вооруженного нейтралитета» Екатерины II в связи с войной североамериканских колоний за независимость. Однако большая часть морских походов Сенявина была связана с действиями в бассейнах Черного и Средиземного морей. В 1782 г. он переведен на корвет «Хотин», состоявшем в Азовском флоте. В качестве ближайшего помощника адмирала Мекензи участвует в строительстве новой военно-морской базы России Севастополя, где замечен генерал-губернатором Новороссии князем Потемкиным.

Русско-турецкая война, начавшаяся в 1787 г., способствовала стремительному росту карьеры. Сенявин блестяще проявил себя во время шторма 9-11 сентября 1787 г. и в сражении у о. Фидониси 3 июля 1788 г. О нем он удостоился чести лично сообщить императрице, после чего был назначен генерал-адъютантом при Потемкине в чине капитана 2 ранга. Осенью того же года он участвует в действиях по поддержке с моря осады Очакова, за что получает Георгия 4-й степени, а в 1791 г. в качестве командира корабля отличается в битве при Калиакрии, где, по словам начальника русской эскадры Ф. Ф. Ушакова, «оказал храбрость и мужество».

Вскоре после этой победы, однако, разыгрался шумный конфликт. По версии мемуаристов, Сенявин публично выражал недовольство излишней, по его мнению, осторожностью Ушакова. Последний обвинил его в саботаже, поскольку вместо «вполне здоровых матросов» он откомандировал на вновь построенные корабли в Херсон и Таганрог больных и необученных. Потемкин, поддерживая субординацию, лишил Сенявина звания генерал-адъютанта, снял с должности командира корабля и отправил его под арест. Конфликт разрешился благодаря великодушию Ушакова, который на примирительной встрече с Сенявиным «…со слезами на глазах обнял, поцеловал его и от чистого сердца простил ему все прошедшее». Довольный примирением, Потемкин в письме Ушакову предвещал Сенявину славную судьбу: «Он будет со временем отличный адмирал и даже, может быть, превзойдет самого тебя!»

Почтовая марка с изображением Сенявина Д. Н.

С этим соглашался и его адресат. Позднее Сенявин участвовал в средиземноморской экспедиции 1798–1800 гг. под началом Ф. Ф. Ушакова. За взятие о. Св. Мавры, где располагалась крепость с французским гарнизоном, он получил Анну 2-й степени.

Зенит карьеры Сенявина – средиземноморская экспедиция 1805–1807 гг., предпринятая для противодействия наполеоновской Франции в связи с организацией действий третьей коалиции (союзниками России выступали Англия и Австрия, затем к ним присоединилась Пруссия). Сенявина в то время служил флотским начальником в Ревеле. Выбор его в качестве главнокомандующего всех сил России в бассейне Средиземного моря (по этому случаю он срочно произведен в вице-адмиралы), очевидно, был продиктован его прежним боевым опытом.

Афонское сражение 19 июня 1807 года. Художник А. Боголюбов

Путь эскадры из шести кораблей Балтийского флота, отправленной в сентябре 1805 г., лежал из Кронштадта на о. Корфу, где располагалась военная база России на Средиземноморье. Корфу был главным из семи Ионических островов. Некогда они принадлежали Венецианской республике, а после ее ликвидации в результате первого итальянского похода Наполеона отошли Франции. В ходе средиземноморской экспедиции во главе с Ф. Ф. Ушаковым французы были изгнаны. Над островами, получившими статус республики с собственной конституцией, был установлен номинальный суверенитет союзной Турции, но под покровительством России. На протяжении 1804–1806 гг. русское военное присутствие в регионе быстро наращивалось, и ко времени прибытия Сенявина здесь находились 10 линейных кораблей, 4 корвета, 7 вспомогательных судов, 12 канонерских лодок, 1200 стволов артиллерии, 8000 человек в составе корабельных экипажей и 15 000 морской пехоты.

Д. Н. Сенявин на памятнике «Тысячелетие России»

Между тем, пока эскадра Сенявина находилась в пути, военно-политическая ситуация на европейском континенте резко поменялась. После разгрома под Аустерлицем Пруссия и Австрия пошли на мир с Наполеоном. Третья коалиция рассыпалась. Согласно Прессбургскому трактату, подписанному 14 (26) октября 1805 г., к Франции, в частности, должны были отойти бывшие владения венецианцев, в самом конце XVIII столетия, после побед Суворова и Ушакова, доставшиеся Австрии, – Западная Истрия, Далмация и Бока Которская. В тот же день опечаленный Александр I подписал рескрипт о возвращении в черноморские порты всех русских кораблей и воинских отрядов, находившихся в Средиземноморье. Однако связь в то время не располагала к скоропалительным решениям. Этот документ достиг Сенявина только в марте 1806-го, когда мнение императора уже переменилось, – с января он настаивал на необходимости противодействовать продвижению Франции вглубь Балканского полуострова.

Форпостом противостояния Франции на Адриатике становится Которский залив. Жители Котора и других прибрежных коммун отказались сдаться на милость французов. Они обратились за помощью к черногорскому митрополиту Петру I Негошу, который провел «збор» старейшин, постановивший послать им тысячу воинов. Специального представителя Александра I, опытного дипломата С. А. Санковского, просили принять черногорцев в подданство или хотя бы под покровительство России.

Еще ничего не зная об этих событиях, Сенявин демонстрирует проницательность, инициативу и решительность. Он направил в Которский залив три корабля под командой капитана 1 ранга Г. Г. Белли и 140 человек морской пехоты. Этот визит воодушевил бокезцев и черногорцев, отряд которых, возглавляемый Петром I, вырос до 7000 человек. Над которскими коммунами и крепостями взвился российский стяг. В марте того же года в Боку Которскую прибыл второй отряд кораблей под командованием генерал-майора Мусина-Пушкина, а затем и большая часть эскадры во главе с Сенявиным. Он был растроган восторженным приемом местных жителей и аттестовал Которский залив как очень удобное место для морского базирования. Сенявин разработал план полного изгнания французов из Далмации и при поддержке бокезцев и черногорцев предпринял наступление на Дубровник, занятый войсками Наполеона в мае. Главнокомандующий проявил исключительное понимание обычаев черногорцев, включая отрезание голов пленникам, и в ответ на претензии французского генерала Лористона с издевкой писал: «По воинским правилам оставляют они жизнь только тем, кои, не вступая в бой, отдаются добровольно в плен, что многие из ваших солдат, взятых ими, могут засвидетельствовать»

Тем временем царь пытался добиться соглашения с Францией за столом переговоров, и эскадра Сенявина перешла к оборонительной тактике.

Следует отдать должное главнокомандующему, в очередной раз проявившему дальновидность и готовность взять на себя ответственность, когда он отказался эвакуировать Котор после извещения о договоре, подписанном в Париже посланцем Александра I П. Я. Урби. И действительно, он не был утвержден императором как ущемляющий интересы России.

Во второй половине 1806 г. усилилось влияние Франции на правительство Османской империи, что привело к началу очередной русско-турецкой войны. Русский план начала кампании предусматривал создание с помощью черногорцев, восставших сербов Белградского пашалыка сплошной линии фронта от Адриатики до Дуная для молниеносного принуждения Порты к миру и восстановлению с нею союза, направленного против Франции. Эскадра Сенявина прежде всего должна была совместно с английским флотом и при поддержке Черноморского флота нанести удар по Константинополю. По многим причинам, и в том числе из-за расхождений с Лондоном во взглядах на планируемый «новый порядок» в Балканском регионе и Восточном Средиземноморье, этот план не был реализован. Тем не менее Сенявину удалось блокировать Дарданеллы и нанести поражение турецкому флоту в битве в этом проливе 10 (22) – 11 (23) мая и в Афонском сражении 19 июня (1 июля) 1807 г. Однако после заключения Тильзитского мира все вооруженные силы России на Средиземном море были эвакуированы.

По возвращении эскадры на родину из-за сильного шторма корабли Сенявина зашли в Лиссабон. Португалию к тому моменту «освободили» англичане. Россия же примирилась с их врагом. Не желая воевать на стороне наполеоновской Франции, Сенявин добился соглашения о передаче его эскадры «на хранение английскому правительству» (моряки смогли вернуться на родину раньше – в 1809 г.), что продемонстрировало дипломатическое искусство адмирала, поскольку обострение конфликта между Петербургом и Лондоном было на руку лишь Наполеону. И все же этот эпизод стал поводом царской опалы (так что декабристы даже подумывали о вхождении Сенявина в революционное правительство), которая сменилась на милость лишь при следующем императоре. Подготовку к новой русско-турецкой войне адмирал встретил в должности командующего Балтийским флотом, хотя надеялся встать во главе черноморской группировки. А последним плаванием адмирала стали проводы в 1827 г. отряда кораблей, отправляющихся для действий в Средиземном море и принявших затем участие в Наваринском бое, до Портсмута, бывшего места «хранения» его эскадры.

Белов М. В.,

д. и.н., зав. кафедрой зарубежной истории

Нижегородского государственного университета

Нахимов Павел Степанович

Сражения и победы

Российский адмирал, герой обороны Севастополя 1854–1855 гг., занимающий среди замечательных русских флотоводцев исключительное место как один из самых ярких представителей школы русского военного искусства. Нахимов видел в службе на флоте единственный смысл и цель своей жизни.

Будущий адмирал родился в имении Городок Смоленской губернии в семье небогатого дворянина, отставного майора Степана Михайловича Нахимова. Пятеро мальчиков из одиннадцати родившихся в семье детей стали военными моряками, а младший брат Павла – Сергей окончил службу вице-адмиралом и стал директором Морского кадетского корпуса, в котором в юности обучались все пять братьев. Но превзошел всех своей военно-морской славой именно Павел, зачисленный в это учебное заведение в 1815 г.

Уже в 1818 году он был произведен в мичманы и определен служить на бриг «Феликс», совершив на нем свое первое заграничное плавание в Швецию и Данию.

«И уже тут, как отметил известный отечественный историк Е. В. Тарле, обнаружилась любопытная черта нахимовской натуры, сразу обратившая на себя внимание его товарищей, а потом сослуживцев и подчиненных. Эта черта, замеченная окружающими уже в пятнадцатилетием гардемарине, оставалась господствующей и в седеющем адмирале вплоть до того момента, когда французская пуля пробила ему голову».

В 1821 г. он был определен на службу на фрегат «Крейсер», командовал которым в то время капитан 2 ранга М. П. Лазарев – будущий известный адмирал и флотоводец, с 1833 по 1851 гг. командующий Черноморским флотом. Лазарев быстро оценил способности молодого и расторопного офицера и привязался к нему так, что с того времени они практически не расставались по службе. На этом же корабле Нахимов совершил кругосветное путешествие, по возвращении из которого в 1825 г. получил звание лейтенанта и орден Св. Владимира 4-й степени. Вскоре он был переведен служить на только что сошедший со стапелей корабль «Азов», командовал которым все тот же М. П. Лазарев, к тому времени уже капитан первого ранга. И именно на этом корабле, находясь в должности командующего его батареей, П. С. Нахимов принял свое боевое крещение.

Наваринский разгром

В 1821 г. против Османской империи восстала Греция. Героическая борьба греков привлекла внимание всей Европы, а общественное мнение европейских стран требовало от своих правительств оказать помощь восставшему греческому народу. Российский император Николай I рассчитывал использовать создавшееся положение для выгодного решения вопроса о проливах и укрепления позиций России на Балканах. В урегулировании греческого вопроса была заинтересована и Великобритания. Еще в 1823 г. английский премьер-министр Каннинг объявил греков воюющей страной. Такое заявление создавало реальные условия для усиления английского влияния на Балканах.

Николай I приложил усилия к тому, чтобы привлечь Великобританию к совместному урегулированию греческого вопроса. 23 марта 1826 г. в Петербурге был подписан русско-английский протокол о сотрудничестве в примирении Турции с восставшими греками. В случае отказа Османской империи от их посредничества Россия и Англия могли оказать на нее совместное давление. После этого русское правительство отправило Османской империи ноту ультимативного характера, с требованием выполнить обязательства по прежним договорам: по русско-турецким границам, а также в отношении внутренних прав Сербии, Молдавии и Валахии. К этой ноте присоединились Англия и Австрия. 25 сентября 1826 г. в Аккермане была подписана русско-турецкая конвенция, подтвердившая прежние обязательства Османской империи.

24 июня 1827 г. в Лондоне представители России, Англии и Франции заключили соглашение по греческому вопросу, в основу которого были положены условия петербургского протокола. Государства заявляли решимость бороться за предоставление Греции прав широкой автономии. Державы заявили о возможности применения к Османской империи «крайних мер» в случае отказа принять их посредничество в урегулировании этого конфликта.

Демарш трех держав был подкреплен разгромом 20 октября 1827 года соединенной англо-русско-французской эскадрой под общим командованием английского адмирала Э. Кодрингтона турецкого флота в Наваринской бухте. И именно в этом сражении особо отличился линейный корабль «Азов» и его командир М. П. Лазарев, который как отметил командующий русской эскадрой Л. П. Гейден, «управлял движениями «Азова» с хладнокровием, искусством и мужеством примерным». Его командир был произведен в контр-адмиралы, а сам «Азов» стал первым из судов русского флота, удостоенным георгиевского флага. Лейтенант Нахимов, получивший после сражения чин капитан-лейтенанта, был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени.

15 августа 1828 г. он принял под командование трофейный турецкий корвет, переименованный в «Наварин», сделав его образцовым кораблем эскадры. На нем Нахимов участвовал в блокаде Дарданелл, а 13 марта 1829 г. с эскадрой Лазарева вернулся в Кронштадт. За отличную службу он был награжден орденом Святой Анны 2-й степени.

Орден Нахимова I степени

Вот что говорит об этих первых блистательных шагах Нахимова близко наблюдавший его моряк-современник: «В Наваринском сражении он получил за храбрость георгиевский крест и чин капитан-лейтенанта. Во время сражения мы все любовались «Азовом» и его отчетливыми маневрами, когда он подходил к неприятелю на пистолетный выстрел. Вскоре после сражения я видел Нахимова командиром призового корвета «Наварин», вооруженного им в Мальте со всевозможной морской роскошью и щегольством, на удивление англичан, знатоков морского дела. В глазах наших… он был труженик неутомимый.

«Никакой жизни, помимо морской службы, он не знал и знать не хотел и просто отказывался признавать для себя возможность существования не на военном корабле или не в военном порту. За недосугом и за слишком большой поглощенностью морскими интересами он забыл влюбиться, забыл жениться. Он был фанатиком морского дела, по единодушным отзывам очевидцев и наблюдателей»

«Я твердо помню общий тогда голос, что Павел Степанович служит 24 часа в сутки»

Никогда товарищи не упрекали его в желании выслужиться, а веровали в его призвание и преданность самому делу. Подчиненные его всегда видели, что он работает больше их, а потому исполняли тяжелую работу без ропота и с уверенностью, что следует им или в чем можно сделать облегчение, командиром не будет забыто».

Флотоводец

31 декабря 1831 г. Нахимова назначили командиром построенного на Охтенской верфи фрегата «Паллада». Он наблюдал за постройкой, внося усовершенствования, пока фрегат, вошедший в строй в мае 1833 г., не стал показательным. Так, например, 17 августа 1833 г., в плохую видимость, моряк заметил Дагерортский маяк, дал сигнал, что эскадра идет к опасности, и спас большинство кораблей от гибели. На нем он служил под начальством замечательного русского флотоводца, первооткрывателя Антарктиды Ф. Ф. Беллинсгаузена.

В 1834 г. по ходатайству Лазарева, тогда уже главного командира Черноморского флота, Нахимова перевели в Севастополь. В 1836 г. он получил командование над построенным под его же надзором кораблем «Силистрия». На этом линкоре прошли одиннадцать лет его дальнейшей службы. Отдавая все силы работе с экипажем, внушая подчиненным любовь к морскому делу, Павел Степанович сделал «Силистрию» образцовым кораблем, а свое имя популярным на Черноморском флоте, заслужив славу блестящего моряка и отца своих матросов. В 1837 г. он был произведен в капитаны первого ранга. Его корабль участвовал в 1840 г. в десантных операциях при занятии Туапсе и Псезуапе, оказывал помощь Головинскому форту при отражении нападения горцев в 1844 г.

Однажды во время учений корабль черноморской эскадры «Адрианополь», подойдя вплотную к «Силистрии», сделал такой неудачный маневр, что столкновение двух судов стало неизбежным. Видя это, Нахимов приказал: «С крюселя долой» – и быстро отослал матросов в безопасное место за грот-мачту. Сам же он остался на юте один, несмотря на настоятельные просьбы старшего офицера сойти вниз. Врезавшись, «Адрианополь» осыпал осколками Павла Степановича, но по счастливой случайности он не пострадал. Когда вечером один из офицеров спросил его, почему он отказался сойти с юта, Нахимов ответил: «Такие случаи представляются редко, и командир должен ими пользоваться; надо, чтобы команда видела присутствие духа в своем начальнике. Быть может, мне придется с нею идти в сражение, и тогда это отзовется и принесет несомненную пользу».

Павел Степанович прекрасно знал: как прочность здания зависит от фундамента, так и сила флота зиждется на матросе. «Пора нам перестать считать себя помещиками, – замечал он по этому поводу, – а матросов крепостными людьми. Матрос есть главный двигатель на военном корабле, а мы только пружины, которые на него действуют. Матрос управляет парусами, он же наводит орудия на неприятеля; матрос бросится на абордаж, если понадобится; все сделает матрос, ежели мы, начальники, не будем эгоистами, ежели мы не будем смотреть на службу как на средство удовлетворения своего честолюбия, а на подчиненных как на ступени собственного возвышения. Вот кого нам надо возвышать, учить, возбуждать в них смелость, геройство, ежели мы не себялюбцы, а действительно слуги отечества. Вы помните Трафальгарское сражение? Какой там был маневр? Вздор! Весь маневр Нельсона состоял в том, что он знал слабость неприятеля и свою собственную силу и не терял времени, вступая в бой. Слава Нельсона заключается в том, что он постиг дух народной гордости своих подчиненных и одним простым сигналом возбудил запальчивый энтузиазм в простолюдинах, которые были воспитаны им и его предшественниками».

Лазарев безгранично доверял своему ученику. В 1845 г. Нахимов был произведен в контр-адмиралы, и Лазарев сделал его командиром 1-й бригады 4-й флотской дивизии. Моральное влияние Нахимова на весь Черноморский флот было в эти годы так огромно, что могло сравниться с влиянием самого Лазарева. Он дни и ночи отдавал службе, то выходя в море, то стоя на Графской пристани в Севастополе, зорко осматривая все входящие в гавань и выходящие из гавани суда. По единодушным записям очевидцев и современников, от него не ускользала любая мелочь, а его замечаний и выговоров боялись все, начиная с матросов и кончая адмиралами. Только с морем была связана вся его жизнь. Даже денег у него не было, поскольку каждый лишний рубль он отдавал матросам и их семьям, а лишними рублями у него назывались те, которые оставались после оплаты квартиры в Севастополе и расходов на стол, своим «разнообразием» не очень отличавшийся от боцманского.

В. Ф. Тимм (1820–1895). Адмирал П. С. Нахимов на бастионе

Е. В. Тарле отмечал: «Когда он, начальник порта, адмирал, командир больших эскадр, выходил на Графскую пристань в Севастополе, там происходили любопытные сцены, одну из которых со слов очевидца, князя Путятина, передает лейтенант П. П. Белавенец. Утром Нахимов приходит на пристань. Там, сняв шапки, уже ожидают адмирала старики, отставные матросы, женщины и дети – все обитатели Южной бухты из севастопольской матросской слободки. Увидев своего любимца, эта ватага мигом, безбоязненно, но с глубочайшим почтением окружает его, и, перебивая друг друга, все разом обращаются к нему с просьбами… «Постойте, постойте-с, – говорит адмирал, – всем разом можно только ура кричать, а не просьбы высказывать. Я ничего не пойму-с. Старик, надень шапку и говори, что тебе надо».

Старый матрос на деревянной ноге и с костылями в руке привел с собой двух маленьких девочек, своих внучек, и прошамкал, что он с малютками одинок, хата его продырявилась, а починить некому. Нахимов обращается к адъютанту: «…Прислать к Позднякову двух плотников, пусть они ему помогают». Старик, которого Нахимов вдруг назвал по фамилии, спрашивает: «А вы, наш милостивец, разве меня помните?» – «Как не помнить лучшего маляра и плясуна на корабле «Три Святителя»… «А тебе что надо?» – обращается Нахимов к старухе. Оказывается, она, вдова мастера из рабочего экипажа, голодает. «Дать ей пять рублей!» – «Денег нет, Павел Степанович!» – отвечает адъютант, заведовавший деньгами, бельем и всем хозяйством Нахимова. «Как денег нет? Отчего нет-с?» – «Да все уже прожиты и розданы!» – «Ну, дайте пока из своих». Но у адъютанта тоже нет таких денег. Пять рублей, да еще в провинции были тогда очень крупной суммой. Тогда Нахимов обращается к мичманам и офицерам, подошедшим к окружающей его толпе: «Господа, дайте мне кто-нибудь взаймы пять рублей!» И старуха получает ассигнованную ей сумму».

Карта-схема Синопского сражения. 18 ноября 1853 г.

«Нахимов брал в долг в счет своего жалованья за будущий месяц и раздавал направо и налево. Этой его манерой иногда и злоупотребляли. Но, по воззрениям Нахимова, всякий матрос уже в силу своего звания имел право на его кошелек»