Текст книги "Близкие и любимые"

Автор книги: Никола Марш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

     Джед много размышлял, воскрешая в памяти события последних недель и с разных точек зрения анализируя все слова и поступки Эйми. Он пытался разобраться, что она испытывает к нему: обычное уважение или нечто большее.

     Временами она была раскованна и дружелюбна, но иногда, как во время их воскресной прогулки, выглядела напряженной и вела себя неприветливо, смотрела на него так, словно хотела разорвать в клочья. И поскольку перемены в ее настроении происходили стремительно и беспричинно, он тревожился об Эйми не меньше, чем о сыне.

     Он старался забыть ее в течение долгих пяти лет, встречаясь с непохожими на нее женщинами, погружаясь с головой в работу, убеждая себя, что у него не было иного выхода, чем оставить Эйми. В итоге ничто не сработало.

     Предстоящий вечер Джед решил сделать решающим. Ждать больше не было никаких сил.

     Эйми целый день пребывала в отличном настроении, шутила и смеялась. Даже тоскливое ожидание в очереди к аттракциону «Бешеная мышка» в Луна-парке не омрачило ее благодушия.

     – Это безумие! – воскликнул Джед. – Тоби настаивает, чтобы я прокатился с ним на его любимом аттракционе.

     – Так вот почему он поручил мне не спускать с тебя глаз! Видимо, надеется, что потом, когда мы спустимся на землю, я расскажу ему во всех подробностях, как ты метался на виражах и истошным криком звал на помощь.

     – Милый ребенок не отличается верой в мужество собственного отца, не так ли?

     – Брось! Ты прекрасно знаешь, что это не так, – в желании быть убедительной Эйми на один короткий миг в невольном порыве положила ладонь на его плечо.

     – Должен признаться, Тоби дал мне точно такое же задание относительно тебя, – Джед разразился искренним смехом и обхватил Эйми за плечи. В этот миг он был готов поставить все свое немалое состояние на то, что она не вырвется из его объятий.

     – Самонадеянный паренек! Интересно, в кого это он такой уродился? – После секундного замешательства Эйми присоединилась к его смеху.

     – Да, сегодня вечером твоей Марш придется нелегко. Этот энергичный молодой человек уморит кого угодно.

     – Не бойся за нее! Она умеет с ним справляться. Если бы не Марш, не знаю, как бы мне удалось после гибели моих родителей управляться дома и в кондитерской. Несладко быть матерью-одиночкой.

     Последняя фраза Эйми, прозвучавшая неприкрытым обвинением, больно кольнула Джеда. Даже теперь, когда Джед, казалось бы, все для себя решил, он, будучи неспособным распутать клубок неурядиц, созданных отношениями с собственным отцом, продолжал сомневаться, сможет ли стать настоящей опорой для растущего мальчика.

     – Но ты справилась, – вскользь отметил Джед, прогнав ненужные в этот вечер мысли.

     – Да, мы справились. Но в последние месяцы мне бы вряд ли удалось без Марш поддерживать работу кондитерской. А для нее это был отличный шанс овладеть профессией. И надо сказать, она заметно прибавила как профессионал. А как друг просто незаменима, – продолжая нахваливать свою помощницу, Эйми ловко выскользнула из его объятий.

     – Ты скромничаешь. А кто встает ежедневно в четыре утра? Кто все время, пока Тоби был в больнице, ни свет ни заря выкладывал на витрину свежую выпечку, а после мчался опекать больного ребенка? Ты знаешь, у тебя несомненные задатки праведника!

     Она застенчиво переминалась с ноги на ногу, сконфуженная его похвалами.

     – По-моему, ты внес не меньший вклад в выздоровление Тоби, – признала в ответ Эйми, воодушевленная великодушием Джеда, и принялась загибать пальцы, перечисляя его заслуги. – Ты претерпел все пытки шприцами и иголками и сдал костный мозг. Уже этого вполне достаточно, чтобы с утра до вечера петь тебе дифирамбы. Но ты еще вдобавок чудесно преобразил комнату Тоби к его возращению. А теперь не устаешь играть с ним, каждый вечер читаешь ему сказки на ночь. Ты всегда рядом с ним! – Эйми как бы в раздумье закусила нижнюю губу. – Так что твой нимб не бледнее моего.

     – В таком случае могу ли я просить о вознаграждении? – с очевидным подтекстом прошептал Джед, уверенный, что она разделяет его желание. Блестящие губы Эйми чуть приоткрылись, и она невольно качнулась в его сторону.

     – Ваши билеты? – громкий голос служащего Луна-парка заставил их отшатнуться друг от друга.

     – Билеты у него, – ответила Эйми и не спеша миновала турникет, одарив контролера обезоруживающей улыбкой.

     Джед довольно долго копался в кармане в поисках билетов, размышляя, как его угораздило склонять Эйми к первому за все время с его приезда поцелую в очереди на карусель, то есть на глазах целой толпы. И все бы ничего, если бы поцелуй состоялся. А так ни то ни се!

     Эйми давно не отдыхала. Сознание ее было, как никогда, ясно, а душа приятно томилась в ожидании чудес!

     Прикосновения Джеда отдавались электрическими разрядами по всему телу. Проникновенные его взгляды достигали самых глубин, заставляя млеть ее от предвкушения грядущего наслаждения. Неудавшийся поцелуй напоминал о себе сбившимся дыханием и слабостью в ногах. Эйми упивалась этой давно забытой слабостью и неотразимым очарованием своего спутника, который тоже был явно сам не свой от накативших на него чувств.

     Она знала, что позднее будет неминуемо упрекать себя за этот эмоциональный порыв в сторону Джеда. Но что делать, если ее неудержимо влекло к этому человеку, волновало все, что его касалось: и старые тайны, которые пять лет назад разрушили их союз и до сих пор во многом мешали им соединиться; и непредсказуемость; и неподражаемая манера шутить. Забыв обо всех прошлых обидах, они радовались друг другу, словно охмелев от неожиданной свежести их отношений, возрождение которых оба считали несбыточной мечтой.

     – Здесь потрясающе! – воскликнул Джед на лету, рванув сквозь толпу гуляющих к освободившейся скамейке.

     – Да. Обожаю жить на побережье. Пляж, разноперая публика, лучшие заведения Мельбурна, и все это рядом с домом, – Эйми жестом экскурсовода обвела тротуары с уличными музыкантами, нескончаемую толпу на Акланд-стрит и всемирно известный Мельбурнский театр, премьеры которого она старалась не пропускать.

     – А знаешь, что мне больше всего в тебе нравится? – спросил Джед, устроившись поудобнее на скамейке и повернувшись всем корпусом к Эйми.

     – Что? – тут же отозвалась та.

     – Мне нравится, что даже после всех потрясений и переживаний ты по-прежнему безумно любишь жизнь, – он сжал ее руки в своих ладонях. – Гибель родителей, болезнь Тоби, наша... разлука.

     Они невольно потянулись друг к другу, и их губы не могли не встретиться, жарко и исступленно. Они растворились в поцелуе, как сахар в горячем шоколаде, белое в черном, сладкое в горьком, нежное в диком... Любое сожаление было бы лукавством.  Сначала  порывистый  и жадный, их поцелуй с каждой секундой становился крепче. Как если бы не было пяти последних лет.

     Джед помнился первым и посмотрел на нее восхищенным взглядом.

     – В такие ночи мне всегда хочется совершать что-то безумное, – как бы извиняясь, произнес он. Затем устремил взгляд к морю, зыбкая поверхность которого искрилась бликами много численных огней пришвартованных яхт.

     – В какие ночи? – робко спросила Эйми после долгой паузы, в течение которой украдкой изучала его профиль, скользя влюбленным взглядом по безупречным чертам родного лица.

     – В ночи, наполненные музыкой и весельем. Ночи, пьянящие огнями и звуками.

     – Пьянящие... – тихо повторила она.

     – Прогуляемся по пирсу? – внезапно предложил Джед.

     – Я не против, – Эйми поднялась со скамьи.

     Некоторое время они шли молча.

     – Скажи, – наконец произнесла она. – Почему ты меня поцеловал? Неужели только из-за пьянящей атмосферы ночи. Или есть другие причины?

     Джед повернулся к Эйми и бросил тяжелый взгляд на ее лицо. Приготовившись к худшему, Эйми напряженно ожидала его ответа.

     После долгих раздумий он резко бросил:

     – Есть.

     Она тщетно надеялась на продолжение. Джед замкнулся в себе, как и пять лет назад, трусливо избегая ее взгляда. Нет, он нисколько не изменился!

     – Ладно, хватит! Это пустая трата времени, – процедила Эйми, после чего резко развернулась и направилась в сторону берега.

     – Ты куда? Стой!

     Услышав этот испуганный возглас, Эйми ускорила шаг до бега. Скорее прочь от всех этих путаных объяснений, неизменно обрастающих осложнениями, с горечью думала она. Выслушивать очередное туманное откровение было выше ее сил. Эйми спешила спасти крупицы того светлого чувства, которое нежданно воскресло в ней. Весь этот волшебный вечер она купалась в эйфории, истосковавшись по сильным эмоциям, которых усиленно избегала в последние годы. Оставшись одна, Эйми пришла к неутешительному выводу: она любит Джеда, всегда любила и вряд ли сможет когда-либо разлюбить. Как жаль, что не в ее власти изменить прошлое!

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

     – Папа, ты когда-нибудь запускал змея? – спросил Тоби, с восхищением глядя на отца.

     – Нет, сынок. У меня в детстве никогда не было воздушного змея. Отец мне такие вещи не дарил. Но ты ведь мне покажешь, как это делается? Обещаю, что буду стараться.

     – Конечно!

     Джед с неподдельным интересом наблюдал, как Тоби расположил змея на траве, проверил все шнуры, потом, как опытный моряк, послюнявил указательный палец и с таинственным видом поднял его над головой.

     – Проверяю ветер. Это необходимо, чтобы правильно запустить змея, – важным тоном открыл Тоби отцу главный секрет мастера.

     – Мне очень повезло с учителем, – без тени иронии проговорил Джед, сердце которого распирало от гордости, нежности и умиления, когда он смотрел, как его хрупкий мальчик уверенными жестами запускал в небо змея. Ликование озарило лицо Тоби.

     Джеда поражал и одновременно пугал не по годам развитый интеллект сына. Он боялся разочаровать Тоби. Уже через несколько лет сыну понадобится помощь в алгебре, физике, тригонометрии. Профессиональный кулинар, Джед мог преподать ему лишь тонкости пассерования и бланширования, объяснить отличия соте от фрикасе. Он почувствовал, что придется сильно постараться, чтобы соответствовать собственному сыну.

     – Поможешь? Боюсь, что я один не справлюсь. – Тоби протянул отцу конец шнура, притворившись, что с трудом управляет змеем.

     – Конечно, – Джед взял шнур в руки, и Тоби принялся помогать ему.

     Воздушный змей реял высоко в небе. Свежий бриз с бухты стремительно гнал его, увлекая за собой Джеда и Тоби. Малыш крепко держался за отцовскую руку, поглядывая то на змея, то на отца. Джед наслаждался драгоценными минутами единения с сыном. Он лучше других знал, насколько редко встречаются такие доверительные отношения между отцом и сыном. И нет ничего ценнее душевной близости родных людей. Такие связи не сковывают, а окрыляют.

     Однако Джед хорошо представлял, какой груз ответственности он взял на себя, оставшись в Монреале, и иногда даже начинал сомневаться в правильности принятого решения. Вот и сейчас очередной приступ трусости отравлял ему радость общения с сыном.

     – Папа, я могу кое о чем тебя спросить?

     – Спрашивай, сынок.

     – Когда я окончательно поправлюсь, ты будешь по-прежнему играть со мной?

     Джед вздрогнул от такой проницательности пятилетнего мальчика. Он долгое время полагал, что стоит только сделать Эйми предложение, и все проблемы моментально отпадут. Он почему-то нисколько не сомневался, что предложение будет с радостью принято. Его стратегия оказалась ошибочной. Отказ выбил почву из-под ног. У него теперь не было мало-мальски сносного плана на ближайшее будущее. А пускать такое важное дело на самотек тоже не хотелось.

     – Послушай. – Джед присел на одно колено и усадил Тоби на другое. Они вместе держались за шнур змея, почти соприкасаясь щеками. – Тоби, меня слишком долго не было рядом с тобой. Но теперь мы вместе, и я тебя никогда не оставлю. Я здесь не оттого, что ты болен, а потому, что ты прекрасный ребенок и я тебя бесконечно люблю... Ты мой ребенок, мой сын, а я твой отец. И мы будем жить – как это в сказках говорится? – долго и счастливо. Будем?

     – Будем! – Тоби упорно не хотел вставать с отцовского колена и даже крепко обхватил его за шею.

     Прямодушный вопрос Тоби полностью лишил Джеда возможности для отступления и не оставил времени на раздумье. Пора откровенно поговорить с Эйми. Джед не терял веры в ее любовь и великодушие.

     – Готовься обедать, Тоби.

     Эйми осторожно доставала из духовки жаркое из баранины, вдыхая насыщенный аромат сочного мяса с розмарином и чесноком, доносившийся от шипящей жаровни.

     – Хорошо, мама. Можно мне самые поджаристые кусочки?

     – Как скажешь, – с радостью ответила Эйми, с облегчением отмечая, что к сыну возвращается былой аппетит вместе с румянцем и энергией. Их визиты к доктору становились все реже и реже. Жизнь налаживалась.

     – У-у! Какое чудесное жаркое. А как изумительно пахнет! Произведение искусства, да и только! Такое жаркое надо выставлять где-нибудь в Лувре, – закатил глаза Джед, когда Эйми приподняла крышку жаровни. Он тут же вооружился большим ножом и вилкой и приступил к разделке мяса.

     – Да, избытком скромности ты не страдаешь, – улыбнулась Эйми. – Впрочем, ты прав, сам себя не похвалишь, никто не догадается. Но я с тобой полностью согласна, жаркое из баранины всегда было твоим коронным блюдом.

     Джед внимательно наблюдал за ней, ожидая какой-либо колкости. Но на этот раз пронесло!

     – Да, и не только ты так думаешь, – с легким бахвальством подметил он, обрадованный тем, что его опасения не оправдались. Эйми была сегодня на редкость доброжелательна.

     Самолюбие обоих изрядно пострадало от неудачного завершения ночной прогулки, и каждый из них опасался ненароком задеть другого за живое. Джед дал себе слово никогда больше не терять голову.

     – Обещай раскрыть свой секрет. Я собираюсь освоить приготовление горячих блюд. Возможно, когда-нибудь я превзойду даже самого Джеда Сандерсона.

     Джед изобразил на лице сомнение, чем вызвал у Эйми приступ хохота.

     – Ну, знаешь! Ресторанный бизнес – это не так просто, – серьезно и несколько свысока произнес Джед. – Ты сегодня в странном настроении, – добавил он, сосредоточившись на разделке мяса, пока она раскладывала по тарелкам тушеные овощи. – Скажи честно, ты дурачишь меня или просто так веселишься?

     Эйми с некоторых пор стала испытывать затруднения при общении с Джедом. Раньше, когда речь шла о спасении жизни Тоби, им удавалось, за исключением, может быть, нескольких досадных моментов, сохранять непринужденную дружескую атмосферу. У них было общее дело и на всякие мелочи времени просто не оставалось. Но теперь им все чаще приходилось оставаться вдвоем и говорить на отвлеченные темы. И нерешенные проблемы постоянно давали о себе знать. К тому же, чем осознаннее для Эйми становилось ее глубокое чувство к Джеду, тем труднее ей было сохранять былую простоту общения. И постепенно между ними выросла стена непонимания. Впрочем, Эйми считала, что это даже к лучшему. Всякие глупости реже лезут в голову.

     Все ради сына! – самоотверженно думал каждый из них.

     – Вот это запах! – изумленно воскликнул Тоби, влетев в столовую. Эйми была чрезвычайно обрадована его своевременным появлением, что не преминуло отразиться на ее лице.

     – Позже договорим, – тихо произнес Джед, раскладывая мясные порции по тарелкам и щедро подливая соус, но сервировавшая стол Эйми сделала вид, что не расслышала его последней фразы.

     – Папа уже рассказал тебе новость? – спросил ее Тоби, отправив кусочек тушеной тыквы и маленькую картофелину в рот.

     Эйми моментально догадалась, о чем пойдет речь, хотя всегда была твердо уверена, что Джед не станет обсуждать столь важный вопрос с Тоби раньше, чем с ней.

     – Какую новость, детка? – уточнила Эйми максимально спокойным тоном. Она никак не ожидала от Джеда такой подлости! Ну почему она все время оказывается крайней?

     – Папа никуда не собирается уезжать! Правда, это замечательно? – раскрыл карты Тоби, вылавливая из соуса боб.

     – Да, это по-тря-са-ющая новость! – Эйми широко улыбнулась Тоби, затем пригвоздила Джеда взглядом, исполненным негодования и презрения.

     Джед бесхитростно улыбнулся в ответ.

     – Мой папа всегда будет рядом, это же круто! – Тоби не мог успокоиться и искренне полагал, что мама должна радоваться ничуть не меньше его. – Значит, мы, когда захотим, сможем ходить под парусом, кататься на роликах и запускать воздушных змеев!

     – Вынуждена немного тебя огорчить, дорогой. Не забывай, что ты уже большой и в следующем году пойдешь в школу, так что у тебя будет оставаться не слишком много свободного времени, – не могла сдержаться Эйми. При этом она прекрасно понимала, что ей следует радоваться: Джед принял это решение ради Тоби, причем не стал при этом манипулировать ее материнскими и женскими чувствами. Чего она не могла допустить, так это имитации семейного благополучия. «Все или ничего!» – такими категориями мыслила Эйми в вопросах любви и счастья.

     – Я помню про школу. Но ведь будут выходные и каникулы, – Тоби округлил глаза, удивленный и расстроенный ее строгим тоном.

     – Хорошо, – словно о чем-то своем проронила Эйми, бессмысленно двигая еду на тарелке.

     Джеду не составило труда догадаться о причине ее плохого настроения. Он перевел разговор с сыном на безопасные темы, участие Эйми в которых ограничивалось периодическими «угу» и «наверное».

     Обида, неуверенность и... ревность, банальная ревность, подозрение, что сын нуждается в Джеде больше, чем в ней, заставляли гнев разгораться с каждой минутой ее безмолвного присутствия при их оживленном «мужском» разговоре. Болезненное самолюбие подталкивало Эйми к заключению, что для Джеда общение с ней – всего лишь досадный компромисс, целью которого является возможность быть ближе к сыну.

     – Подавать десерт? – Эйми вскочила со стула, прогоняя прочь столь постыдные мысли.

     Нельзя жить с человеком, который тебя не любит. Это унизительно и безнравственно. Рано или поздно его потянет к другим женщинам, и что делать ей тогда? Закрывать на все глаза и терпеть? Нет уж, дудки! Надо как можно быстрее поставить все точки над «i». Иными словами, Эйми созрела для чистосердечного разговора. И чем раньше, тем лучше.

     – Мои любимые печеные яблочки в сиропе? – воскликнул Тоби и, получив положительный ответ, вскочил, чтобы помочь маме сервировать стол к чаю.

     – Разделяю твою радость, чемпион, – Джед тоже подошел к Эйми. – Что-то случилось? – тихо спросил он ее, помогая разложить десерт.

     – Справлюсь, – сухо отстранилась она.

     Джед внимательно следил за ней весь вечер, отмечая каждое изменение в ее настроении. Было очевидно, что Эйми не желает изображать счастливую семью.

     – Как вкусно! – Тоби с восторгом доедал свое любимое лакомство и в нетерпении ерзал на стуле, обдумывая, чем бы ему заняться после ужина. – Мам, а можно я дочитаю перед сном комиксы, которые начал утром?

     – Конечно, – с нежной улыбкой отозвалась Эйми. – Я к тебе через полчасика зайду, чтобы пожелать сладких снов.

     – А ты, пап, тоже зайдешь? – спросил Тоби, остановившись в дверях.

     – Ты сомневаешься? – рассмеялся Джед. Но на душе его скребли кошки. Он догадался, что сейчас его ждет крупный разговор, результат которого предсказать трудно, но пообещал себе сделать все от него зависящее, чтобы сломить сопротивление Эйми. Она должна наконец понять, что им будет хорошо вместе.

     – Отлично! – воскликнул Тоби и, довольный, отправился в свою комнату.

     Какое-то время они молча вслушивались в затихающие шаги сына. Эйми собиралась с мыслями, полагая, что именно ей следует начать разговор.

     – Как мило с твоей стороны было посвятить меня в свои планы, – иронично заметила она.

     – Эйми, пойми, этим утром Тоби совершенно неожиданно задал мне прямой вопрос. Он боялся, что после его выздоровления я снова исчезну. Я не имел права хитрить.

     – Значит, ты остаешься?

     – Я планирую переехать в Мельбурн.

     – И когда, интересно, ты собирался мне об этом сообщить?

     – Прекрати вести себя так воинственно! – резко оборвал ее Джед и, встав из-за стола, принялся загружать грязные тарелки и чашки в посудомоечную машину.

     – Как ты смеешь так со мной разговаривать! – возмутилась Эйми.

     – Извини, если я повысил тон, но ты будто специально меня заводишь. Можно подумать, что Тоби – твоя собственность. Он, между прочим, и мой сын тоже. Я не слепой и прекрасно все вижу. Тебя раздражает, что мы с ним сблизились. Разве не так? – энергично тряхнув головой, Джед развернулся лицом к Эйми.

     – Что за чушь ты тут городишь? – попыталась протестовать Эйми, но румянец стыда, обильно заливший ее щеки, показывал, что он попал в точку и она осознала свою вину. – Я боюсь лишь того, что тебя надолго не хватит, а ребенку потом придется страдать.

     – Как пришлось страдать тебе? – несмотря на нотки сочувствия и сожаления в голосе Джеда, он не мог ранить ее сильнее, чем этим напоминанием о своем уходе пять лет назад.

     Проклиная себя за многословность, Эйми надменно подняла голову и дерзко посмотрела на Джеда.

     – Мы не сможем строить будущее, если прошлое всегда будет вставать между нами, – мягко прошептал он и обвил ее лицо своими ладонями прежде, чем она успела увернуться. – Я прошу тебя дать мне возможность объясниться, оправдаться перед тобой. Ты ошибаешься, если думаешь, что все настолько безнадежно в наших с тобой отношениях.

     Джед нежно провел кончиками пальцев по ее губам.

     Эйми понимала, что если не остановит его сейчас, то потом уже будет поздно. Имеет ли она право рисковать и переживет ли второй разрыв?

     Неизвестно, сколько времени они простояли так, глядя друг другу в глаза. Он – твердо и настойчиво, она – тревожно и неуверенно. Неожиданно раздавшийся резкий сигнал мобильного телефона заставил их обоих вздрогнуть.

     Раздосадованный Джед поспешил ответить. К удивлению Эйми, разговор был коротким, немногословным и явно неприятным для Джеда. Его реплики, чаще сводившиеся к междометиям, не позволяли ей понять содержание разговора. Они лишь напомнили ей обо всех похожих телефонных звонках, свидетельницей которых она была когда-то, обо всех его свято хранимых секретах. Эйми охватило отчаяние. А ведь еще минуту назад она серьезно думала о возможности их общего будущего.

     – Важный звонок? – спросила Эйми, когда он закончил разговор.

     – Да. Мне надо ехать.

     – Куда? – воскликнула она, не скрывая разочарования. Она обессилено села на краешек стула, от острого ощущения дежавю у нее потемнело в глазах.

     – Брисбен, затем Сидней. Меня не будет несколько дней, – скупо ответил Джед. Прежде, когда Эйми спрашивала, куда он собирается, Джед никогда не снисходил до прямого ответа, предпочитая оставлять ее в неведении.

     – А как же Тоби?

     Это был самый болезненный для него вопрос.

     – Я обязательно поднимусь к нему попрощаться. Но мне во что бы то ни стало нужно срочно ехать.

     – Бизнес? – настаивала Эйми. Она нуждалась в объяснениях, ей не хотелось вновь увязнуть в трясине мучительных подозрений.

     – В каком-то смысле.

     Она не сомневалась, что он ответит именно так.

     – С кем ты должен встретиться? – Эйми прекрасно знала, какое впечатление на мужчину производит такой допрос, но в отличие от Джеда ей нечего было терять.

     – Эйми, ты должна мне доверять.

     – С какой стати? – Эйми впервые за последнее время оигутила уверенность. Отчасти она даже порадовалась такому стечению обстоятельств. Эйми закрыла глаза на мгновение и глубоко вздохнула. – Хочешь, чтобы я тебе доверяла? Ты смеешься надо мной? Ты слишком долго злоупотреблял моим доверием, чтобы теперь на него рассчитывать.

     Она удобно расположилась на стуле, приготовившись к долгому разговору.

     – Я давно собирался тебе все объяснить, но не готов сделать это прямо сейчас, – невразумительно пробормотал Джед, избегая смотреть на Эйми. – Я пойду.

     – Старая история! А впрочем, мне все равно. Уходи, уезжай, улетай, – сарказм и усталость говорили вместо нее. – Ты ничего мне не должен объяснять, кроме одного. В какие игры ты с нами играешь? – процедила Эйми.

     – Не могу. Не сейчас. Потерпи еще немного. Я потом тебе все объясню.

     – Это просто издевательство какое-то! – Она рывком встала со стула, так что тот, сильно качнувшись назад, чуть не упал на пол. Почему это происходит с ней, ведь она зареклась раз и навсегда зависеть от кого бы то ни было. Предательские слезы подступали к глазам. Но ей нельзя плакать. Он не должен быть свидетелем ее слабости.

     – Почему ты не хочешь немного подождать? – негромко произнес Джед.

     Но Эйми уже не слушала его.

     – Ты упрекаешь меня в собственническом отношении к ребенку, – нервно произнесла она, – хотя я просто беспокоюсь за него, просишь дать тебе шанс, убеждаешь забыть прошлое ради нашего общего будущего, обещаешь сыну быть всегда рядом, хочешь, чтобы я верила тебе. У меня нет оснований думать, что ты снова не обманешь, и делать то, о чем ты так настойчиво просишь. И, знаешь, по-моему, ты не способен воплотить все эти намерения в жизнь. Ты – мошенник, лжец.

     – Я когда-нибудь все тебе объясню, – глухим голосом повторил Джед, до глубины души задетый ее последним обвинением.

     – Да что ты? Не стоит! Поезжай. Поступай как знаешь, – Эйми жестом отгородилась от него.

     – Ты несправедлива ко мне. Я докажу тебе это, – с по-детски обиженным лицом Джед быстро приблизился к ней, поцеловал в губы и выскочил из столовой.

     Абсурд произошедшего совершенно выбил Эйми из сил, и она, рухнув на ближайший стул, усталым взглядом уставилась в окно, где догорал закат.

     Она окончательно уверилась в том, что не существует таких доказательств, которые могли бы убедить ее в надежности Джеда. Нежданный звонок, невнятный разговор, путаные отговорки, а затем исчезновение на несколько дней. Она знала этот сценарий наизусть. О каком втором шансе могла идти речь? Мольбы и поцелуи здесь бессильны.