Текст книги "Моё небесное счастье (СИ)"
Автор книги: Николь Рейш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Аннотация
После долгой и серьезной болезни Эмили умирает и попадает в Эдем. Но на пути к нему на ее долю выпадают серьезные испытания. Лишь мысль о том, что в Раю они с Кайлом наконец-то смогут быть вместе, дает ей силы двигаться дальше и проходить через все преграды.
Пока Ангел осваивает свою человеческую жизнь, а затем проживает ее снова лежа на больничной койке, Эмили находится в Эдеме и ждет, когда он вернется домой.
Моё небесное счастье
Глава 1
Июль 2009 года
Глава 2
Апрель 2010 года
Глава 3
Ноябрь 2020 года
Глава 4
Май 2010 года
Глава 5
Сентябрь 2012 года
Глава 6
Глава 7
Глава 8
ОНА
Мое небесное счастье
В этом городе нет тебя,
Этот город как будто простужен,
Лишь немая слепая тоска
Знает, как ты мне сильно нужен.
Я по улицам этим брожу,
С отрешенным невидящим взглядом,
В своих мыслях тебя нахожу,
Ты во мне, и другого не надо.
Угасает короткий день,
Он был прожит мной без тебя,
В этом городе твоя тень,
Исходящая от меня.
Татьяна Яцишина
Глава 1
За окном сгущаются сумерки, подобно темным чернилам небо затягивается такими же темными тучами. Уже пару месяцев я не вижу ничего кроме этих четырех стен и скудного куска неба, мелькающего в небольшом окне. Да мне уже ничего и не надо.
Как обыденно всемирно распространенное мнение о том, что время лечит. Мы уповаем на его лечебное действие, стискиваем зубы до боли и идем вперед. Кто-то из нас заматывает свое разбитое сердце изолентой и окунается по самую макушку в мир клубов, тусовок, алкоголя и чего покрепче. Другие уходят с головой в работу, завоевывая все мыслимые и немыслимые карьерные ступеньки. Третьи встречают мужчину, который подходит под общепринятые критерии идеального мужа, и вдруг их осеняет: А почему бы и нет? И надеясь на «стерпится, слюбится» создают с ним семью, изо дня в день, внушая себе мысль: Он ведь ничем не хуже.
Поверьте мне, он хуже. И до тех пор, пока на троне вашего разбитого сердца сидит мужчина, который уничтожил вас до основания, но по какой-то идиотской причине вы не можете его разлюбить, другой мужчина не станет лучше, каким-бы идеальным он не был.
Он всегда будет мистером «НЕ ТАК»:
Не так смеется или улыбается.
Не так обнимает и целует.
С ним не так приятно засыпать в обнимку, утыкаясь носом в теплую щеку.
Не так смотрит.
Не так говорит.
Он не так любит.
На прикроватном столике горит тускловатая лампа, освещая кусок моей кровати ровно на столько, чтобы я могла читать. Из старого блокнота с выписанными мною стихами того и гляди выпадут страницы, они и так держаться на честном слове, а от частого перелистывания стали еще более ветхими, чем были до этого.
– Папа сказал, ты хотела меня видеть, – ласково произнесла дочь, заглядывая во мрак моей комнаты. – Что-то случилось?
Моя дочь, Эдисон уже полгода живет в нашем доме. Чуть больше месяца назад она развелась со своим мужем, оставив ему все совместно нажитое имущество в обмен на единоличную опеку над ребенком. Ее супруг даже не сделал вид, что раздумывает над ее предложением, бесстыдник сразу же подписал все бумаги. Эдисон не горевала. Моя сильная девочка. Я так ей горжусь.
– Нет, милая. – При виде моей улыбки, ее лицо просветлело от облегчения.
Тихонечко впорхнув в комнату, дочь уселась в кресло около моей кровати и поджала под себя ноги, устраиваясь поудобнее.
– Мне просто хотелось поболтать с тобой.
Когда Эдисон была маленькой, она часто приходила на кухню и тихонечко сидела, наблюдая за тем, как я готовлю ужин. Мне нравилась эта небольшая традиция, она создавала уют в нашем доме.
– Он так и не появился, да? – С тягучей печалью в глазах спросила дочка, сжимая мою холодную ладонь. Я отрицательно покачала головой, не в силах подтвердить вслух, то, что Кайл ко мне не приходит.
Совсем недавно, когда мне стало совсем худо и боль невозможно было стерпеть, я отвлекла себя тем, что рассказала дочери историю своей любви. Она не сразу мне поверила. Ей, наверное, показалось, что я несу предсмертный бред, но когда я попросила ее принести мне старую шкатулку из комнаты для шитья, в которой я хранила фотографии из квартиры Кайла, Эдисон потеряла дар речи. Она своими глазами видела Кайла, стоящего в тени деревьев. Такого же молодого, как и на фотографиях в ее руках.
– Вы такие красивые… – шептала Эдисон, водя пальцами по цветной фотографии.
Я вспоминала чувства, которые испытывала рядом со своим ангелом и моя боль отступала. Единственное лекарство – воспоминания, давали мне силы держаться. Но вчера я узнала, что бороться мне больше не за что.
– О, родная моя, – я силилась улыбаться, чтобы сдержать подступившие к глазам слезы, но мои губы задрожали, стирая подобие улыбки с моего старого лица. – Он больше не придет.
Дочь подалась вперед, беря мои руки в свои. Они такие нежные и теплы, мои же холоднее льда и постоянно дрожат.
– Мамочка, не говори так. Он придет, вот увидишь. Главное дождись.
Ее большие глаза горели надеждой, которая во мне давным-давно угасла.
Я бы ждала его бесконечную вечность, лишь бы только была надежда на то, что он ко мне придет. Но этого не случится.
Где же тот счастливый конец, о котором так любят писать в книгах? Или я по какой-то причине его не достойна?
– Кайл не придет, – выдохнула я. – Я виделась с его братом, он сказал… Кайл теперь человек, Эдисон. Он пришел за мной, спустя столько лет… но от меня уже ничего не осталось.
– Как же так? – Ее большие глаза распахнулись подобно двум колодцам. Прежде я не видела дочь такой взволнованной. – Он теперь человек? Но почему так поздно, мама?
– Он спешил, как мог, но время нельзя опередить.
Эдисон плюхнулась на пол около кровати, прижимаясь губами к моим ладоням. Утешая мое безутешное горе. Я заплакала. Бесполезно скрывать слезы, которые рано или поздно вырвутся наружу.
Я не все ей рассказала. Да ей и не стоит всего знать. Вчера ночью в моей комнате появился Лий. Младший брат Кайла пришел не для того, чтобы сообщить мне об успехах своего брата. Он появился здесь для того, чтобы скачать мне то, о чем я и так догадывалась.
Говорят, человек чувствует приближение смерти. Так вот, это правда. Я чувствую, как костлявая дышит мне в спину, шепча по ночам: «Мы скоро увидимся».
– Эдисон, – позвала я. – Я знаю, что однажды он придет. – Я потянулась к прикроватному столику, вытащила из верхнего ящика пухлый небесно-голубой конверт и протянула его дочери. – Меня может не быть здесь…
– Не быть здесь? – перебила меня дочка, округляя глаза. – А где же ты будешь, мама?
– Ты знаешь, милая. – Она побелела. – Отдай его Кайлу.
Нахмурившись, Эдисон уже собиралась возразить, но вдруг ее плечи поникли, глаза погасли, словно кто-то щелкнул выключатель, и она кротко кивнула, соглашаясь выполнить мою просьбу.
Июль 2009 года
Мне постоянно плохо. Я уже и забыла, когда в последний раз чувствовала себя самой собой: легкой, счастливой, беззаботной...
Эта авария отняла у меня не только родителей, она отняла меня у меня. Несмотря на то, что я выжила, внутри меня что-то сломалось, и я больше не могу быть прежней.
Родители Эстер забрали меня к себе. Мама заранее позаботилась обо мне, в случае если с ними что-то случится. Опека надомной перешла в руки Миссис Брит.
Если, что-то случится...
Как быстро одно «если» стирается, превращаясь из события, которое возможно произойдет, а возможно нет, в то, что уже произошло и разрушило твою жизнь вплоть до основания.
Я не разговаривала больше месяца. Просто не мола заставить себя произнести хоть слово. Но даже это со временем перестало помогать, когда доктор снял меня с успокоительных таблеток. И я снова упала на дно колодца, из которого так отчаянно старалась выбраться.
Все что мне остается это ходить по клубам, пить алкоголь, растворяться в громкой музыке и чужих мужских руках. Это помогает мне продержаться, по крайней мере, до утра. И спасает от чувства опустошения, которое приходит ко мне вместе с заходом солнца.
– Еще один бокал, пожалуйста! – Наклонившись через барную стойку, я дернула Хью за рукав его черной футболки. Парень оторвался от разговора с новеньким барменом и недовольно на меня посмотрел.
Сегодня в баре как-то необычайно много народу, хотя обычно сюда заглядывают лишь завсегдатаи парни и несколько девчонок из общежития через дорогу. Именно поэтому мы с Эстер и выбрали «Бар Талина», за его тихую обстановку и возможность напиться до отказа ног без лишних зрителей.
Эстер и Томас отмечают какую-то очередную совместную дату, чтобы не нарушить традицию. Так что сегодня я напиваюсь в одиночку.
– Эмс, – его и без того узкие глазки превратились в две черные полоски, обрамленные густыми ресницами. – Мне кажется, тебе уже хватит.
– Вот именно, – лукаво промурлыкала я, пробегая пальцами по его руке, от запястья до локтя и обратно. – Ключевое слово здесь «кажется». Так что будь зайкой, наполни мой бокал.
Хью недовольно покачал головой, нырнул под стойку и через мгновение снова появился напротив меня, сжимая в руках бутылку текилы.
– Я думаю, что сегодня вы выпили достаточно алкоголя. – Позади меня послышался приятный, бархатный и очень настойчивый голос. Хью удивленно посмотрел на меня, а потом на того, кто стоит за моей спиной.
– Хью, не случай всяких выскочек, – я смерила друга недовольным взглядом, мысленно посылая незнакомого выскочку куда подальше, чтобы тот не лез, куда его не просят. – Рука, бутылка, стакан. Понял мою установку? – Парень понимающе кивнул. – Тогда действуй.
– Кажется, я довольно понятно выразился. – Голос незнакомца холодным ножом разрезал воздух. – С нее хватит.
– Да кто ты такой? – Взорвалась я, оборачиваясь лицом к нахалу, возомнившему себя пупом земли. Он стоял в шаге от меня, спрятав руки в передние карманы темных джинс, нежно-голубая рубашка, плотно облегала его тело, показывая, что под ней скрывается подобие Аполлона. Парень настолько сногсшибательно красив, что на мгновение я просто забыла, как разговаривать, дышать и двигаться.
– Тот, кому небезразлично, что такая прекрасная девушка травит себя алкоголем.
– И что ты мне предлагаешь? – С сомнением спросила я, все еще отходя от небольшого шока.
– Ну не знаю, – парень рассеяно пожал плечами. – Я наблюдаю затем, как ты погружаешься в ночь и от этого мне страшно, – он смотрел на меня в упор, не моргая и не дыша. Голос звучал как сталь, царапая меня по коже. – А я привык уничтожать причины, вызывающие во мне столь ничтожные чувства.
От этих слов я вся похолодела. Должно быть это ужасное зрелище, я пьяна и растрепанная, стою как каменная с глазами на пол лица и клокочущим в груди сердцем. А напротив меня непринужденно стоит греческий бог во всем своем обличие.
Как кто-то столь прекрасный и теплый на вид может быть невыносимо холодным внутри?
– Как ты можешь судить? – Сдавленно спросила я, борясь со слезами. От алкогольного опьянения не осталось и следа. – Ты же совершенно не знаешь меня...
– Я сейчас смотрю на тебя, и мне кажется, что я знаю тебя лучше, чем ты можешь себе представить.
Внутри меня нарастала истерика, я сильно закусила губу и во рту появился стальной привкус крови. Его светло-карие глаза гипнотизировали меня, окуная в прошлое. Я уже видела где-то этот взгляд, точеное лицо... Я слышала этот голос...
– Кто ты? – Тихо просила я, подступая ближе, всматриваясь в лицо парня. Он вызывает во мне чувства, которые я испытываю лишь тогда, когда вспоминаю гибель родителей. Страх, боль, отчаяние, бессилие… все это в нем одном, как в том злосчастном дне аварии. И мне как тогда, хочется упасть на колени и выть, пока не потеряю сознание. Или не умру.
Незнакомец молчит, игриво смотря мне в глаза. Я подошла так близко и теперь слышу его учащенное дыхание.
Словно на большом экране кинотеатра в его глазах отражается то, что я уже видела когда-то: безграничное и пасмурное небо, кто-то держит меня на руках, убаюкивая, как младенца. Я помню, как хотела почувствовать хоть что-то, боль во всем теле просто сломала меня. Но с каждым движением ручной колыбели мне становилось легче, боль утихала, возвращались чувства. В поле моего зрения иногда появлялись теплые карие глаза, наполненные непролитыми слезами и губы шепчущие: «Боже, Эмили, я так тебя люблю…».
Я тебя люблю.
Губы шептали это так искренни, с отчаянием, как попавшие в беду люди произносят слова молитвы.
– Это был ты. – Утвердительно сказала я, ожидая какой-нибудь реакции парня, которая подтвердит мои догадки, но выражение его лица не изменилось. – Ты был на месте аварии.
– Какой аварии? – Четко очерченная бровь причудливо изогнулась, придавая лицу парня чарующий вид. Его забава выводила меня из себя, отодвигая назад просящиеся наружу слезы.
– Почти два месяца назад мои родители погибли в аварии, мне чудом удалось спастись, но ты ведь это и так знаешь, да? – Мой голос практически срывался на крик, и люди в баре уже начали оглядываться на нас, заинтересовавшись происходящим. – Я вспомнила тебя.
И тут он улыбнулся мне. Так ярко, просто ослепительно, удивив распаленную меня такой реакцией.
Я ждала, что он покрутит пальцем у виска, скажет что я «ку-ку» и, рассмеявшись, уйдет восвояси, но он делает то, чего я меньше всего ожидаю:
– Да, ты права, – его голос с холодного меняется на бархатно-мягкий. – Это был я.
Глава 2
Через два месяца после того разговора с дочерью меня не стало. Умирала я долго и мучительно, хотя молила Бога о том, чтобы однажды ночью я просто уснула и больше никогда не разомкнула век. Но и тут он не пошел мне на уступки.
Я чувствовала, как жизнь покидала мое тело. Легкие горели огнем, панически требуя воздуха. Эдисон кричала в объятиях отца. Последним, что я увидела, было каменное лицо Алекса, лишенное всяких чувств и красок. Он словно и человеком не был, лишь пустой оболочкой, которую засасывало в черную дыру. Я была той самой черной дырой, которая убивала его душу.
Любовь не поддается логике или объяснениям. Она идеализирует человека, в которого вы влюблены, притупляя образы других, она ограничивает огромный мир до одного человека и всего, что с ним связано.
Я любила. И пусть моя любовь была лишь фантомная, она давала мне силы жить и в какой-то степени радоваться жизни. Я была любима двумя мужчинами. Первый оберегал мою душу и давал силы жить, второй согревал мое тело, скрашивая бесконечную череду дней, которые я проживала в надежде на то, что тот первый рано или поздно ко мне вернется.
На вашем пути могут попадаться замечательные мужчины, но смотря на них, вы будете искать черты того, кто навсегда завоевал ваше сердце. Вы будите сравнивать глаза, смех, поцелуи, прикосновения. Все то, что когда-то до костей въелось в ваше тело и теперь очень сложно от этого избавиться.
Жизнь терла меня словно наждачной бумагой по тонкой коже, снимая слой за слоем мою прошлую жизнь. Но Кайл всегда в ней оставался. Он сидит так глубоко во мне, что никакая (даже потусторонняя) сила не сможет нас разделить надвое. Так было всегда, даже тогда когда я шла к алтарю, в белом платье к совершенно другому мужчине.
Я научилась заменять любовь уважением, нежностью, преданностью и верой в лучшее.
Алекс принял это. Его любви нам с лихвой хватило на обоих.
Не было никакого яркого, манящего света или призрака близкого человека, который звал бы меня куда-то. Ничего из того, что нам рассказывали о загробной жизни. Мне было дико больно, а потом я просто исчезла.
Как будто бы упав в обморок, а потом, резко очнувшись, я оказалась на кладбище. Тела своего я не чувствовала, как и всего остального: тепла, воздуха, ветра, сердца, жизни.
Слух стал лучше, зрение острее, обоняние усилилось. Вот вроде бы я есть, но одновременно меня нет. Странное и совершенно не передаваемое чувство, я нигде и повсюду одновременно.
В толпе людей с ног до головы одетых в черное я распознала своих друзей и знакомых. Они размеренно и не спеша двигались вглубь кладбища, я последовала за ними. Кто-то из присутствующих сжимал цветы, кто-то носовые платки.
Я знала, для чего они все тут собрались. Мои похороны.
Меня тянуло к собственному телу как магнитом, и на секунду, всего лишь на одно мгновение у меня внутри поселилась надежда на то, что я смогу попасть внутрь и завоевать свое тело заново. Но подойдя к гробу и коснувшись собственной мертвой руки – я прошла сквозь нее. Больше ничего не произошло, лишь магнит ослаб и уже практически не притягивал.
Я не хочу наблюдать за всем этим. Слушать речи людей, которым при жизни было плевать на меня, смотреть на убитые горем лица родных и знать, что никак не смогу их утешить. Отскочив от гроба, я рванула туда, где по логике должен находиться выход и на всей скорости налетела на мужчину, проходя сквозь него. Меня словно водой холодной облили. Там где когда-то было сердце, что-то болезненно сжалось и меня согнуло пополам. Я жадно хватала ртом воздух, пытаясь отдышаться, но, как и сердца легких у меня тоже больше не было. Боль не проходила, а миллиардами ножей кромсала меня изнутри, прижимая к земле.
– Что за черт? – Вырвалось у меня, и я принялась лихорадочно оборачиваться по сторонам, ища глазами мужчину, чью боль я переняла.
Я нашла его моментально, и узнала сразу же, даже не видя лица. Его образ навеки высечен в моей памяти. Кайл.
Он стоял чуть поодаль остальных, сжимая в руках мои любимые цветы. Мне показалось, что я чувствую их аромат, но на самом деле я ничего не чувствовала. И даже не двигалась.
Ари подошла и обняла его за плечи, только сейчас я заметила, насколько сильно она изменилась. Хотя всем казалось, что она будет вечно молодой.
– Наша Эмили, Кайл... – Причитала Ариадна, обнимая Кайла. – Ее больше нет.
Мне хотелось развернуться и убежать куда-нибудь на Аляску, но я не могла. Это как когда ты наблюдаешь за огромадным торнадо, сметающим все на своем пути. Он движется к тебе, а ты стоишь и не можешь сдвинутся с места завороженный прекрасным ужасом, который ураган несет вместе с собой. Кайл всегда был похож на торнадо. Он сносил все, что мешало ему добраться до меня, врывался в мою жизнь и переворачивал ее с ног на голову. Возможно, отчасти именно за это я и любила его.
Священник произнес короткую речь, зачитав строчки из Библии, а потом слово взял Алекс.
Я зла на своего мужа. Внутри меня бурлит такая сильная обида, что даже его горькие слезы не могут это изменить. Я столько лет, шла с ним бок о бок, растила наших детей и старалась быть Алексу хорошей, заботливой женой… И что он сделал взамен? Бросил меня одну, умирающую и слабую. Приходил ко мне два раза в день, а потом, сославшись на какие-то дела, убегал из дома. Как последний трус. Я не знаю, чем обоснованы его поступки, возможно ему было невыносимо видеть меня такой. Но если он не видит, как я умираю, это не значит, что я останусь жива.
Стоя на пороге смерти, я часто оглядывалась на свое прошлое. Как же я была глупа. Оттолкнула любовь всей своей жизни, чтобы провести жизнь в мыслях о ней. Как жаль, что нельзя вернуться в прошлое и исправить все свои ошибки. Возможно, Кайлу удалось бы намного раньше стать человеком, и сейчас здесь стояли бы наши дети. Но прошлого не вернуть.
Плечи бывшего ангела дрогнули и, не удержавшись, я ринулась к нему. Каждая мускула на его лице превратилась в камень, а прекрасные глаза наполнились слезинками, которые время от времени скатывались по его щекам. Мне так хочется прикоснуться к его лицу, смахнуть слезы и пробежаться пальцами по четко-очерченным, пухлым губам, но я боюсь прикоснуться.
– Мой милый, – прошептала я, хотя мои слова все равно ни кто не услышит. Кайл опустил глаза, пряча от посторонних свои горькие слезы. – Я так мечтала, чтобы у нас с тобой был другой конец. Но если так суждено, то пусть. Только ты живи. Я буду молиться о том, чтобы где-то, там впереди тебя ждала прекрасная женщина, которая будет любить и бороться за тебя гораздо отважнее меня.
Раньше мне всегда казалось, что, не смотря ни на что, нас с Кайлом связывала тонкая серебряная нить, которая вела нас по разным дорогам, но всегда в одном направлении. А сейчас, здесь я чувствую, что ее перерезали. И никакие силы не помогут нам быть вместе. Кажется, в этот раз я действительно навсегда его потеряла.
И не успела я додумать свою мысль, как меня ослепил резкий, яркий свет и я перестала ощущать свое тело.
Апрель 2010 года
На днях мне исполнилось восемнадцать. Если бы в моей жизни не появился Кайл, наверное, я не смогла бы отпраздновать эту замечательную дату. Скорее всего, я бы оказалась рядом с родителями спустя несколько месяцев после их смерти. Мне неприятно об этом думать, но это правда. Жизнь, которой я жила первое время после аварии не вела ни к чему хорошему и я сгубила бы не только свою судьбу, но и Эстер. А она не заслуживает такого.
Я безмерно благодарна Эстер и ее семье за то, что приютили меня и помогли встать на ноги. Этот год был слишком тяжелым и без поддержки близких людей я бы определенно не справилась. Грустно покидать дом, где тебе всегда рады, но надо двигаться вперед.
– Эй, красавица, – засмотревшись на свое уже бывшее жилище, я не заметила, как рядом оказался Кайл. В его руках была здоровенная картонная коробка доверху наполненная моими вещами. Если быть предельно откровенной, я до последнего не хотела брать эти вещи с собой. В новую жизнь надо вступать без печального груза прошлого, но я не осмелилась бросить вещи, напоминающие мне о родителях, в чужом доме.
Кто бы мог подумать, что растрепанность, пот и пыль может придать кому-то столько сексуальности. Но сейчас Кайл еще более привлекательнее, чем обычно.
– Когда у тебя такое печально лицо, создается впечатление, что ты боишься и вот-вот передумаешь.
Ангел улыбается, когда целует меня в щеку, но в глазах таится тревога. Мы нашли себе квартиру практически в центре города, она не большая, но очень уютная. А самое главное, что мой университет расположен всего в двух кварталах от дома.
Карен уговорила нас подождать, не съезжаться до тех пор, пока мне не стукнет восемнадцать. Я даже не спорила с ней, ведь моя мама попросила бы меня о том же, а для меня забота Миссис Брит очень много значит.
– А может это ты передумал жить со мной? – Шутливо отозвалась я, обвивая руки вокруг его талии, прижимаясь грудью к широкой и влажной спине. Как же замечательно он пахнет… – Готовить я не умею, да и хозяйка из меня ужасная.
– Ты для меня лучшее, что может быть на свете.
– Кайл, когда ты говоришь такие слова, – встав на носочки, я уткнулась носом в его шею. Кайл расслабился в моих объятиях, чуть-чуть запрокинув голову назад. – Мне хочется плакать.
– Тогда ты будешь плакать постоянно. – Рассмеялся парень, разрывая нашу близость и поворачиваясь ко мне лицом. Его руки были свободными, надо же, я и не заметила, как коробка с вещами оказалась на земле. – Потому что я намерен говорить тебе подобные слова всю оставшуюся жизнь.
– И чем же я тебя заслужила?
Он приблизился ко мне, обнимая за талию, мои руки повисли на его плечах. Между нашими лицами так мало расстояния, но мне хочется быть гораздо ближе. Раствориться друг в друге и больше никогда не существовать по отдельности. Только как одно целое и никак иначе.
– И чем же я тебя заслужила? – Из-за широкой улыбки на лице моего любимого появились обворожительные ямочки. Небольшая изюминка, придающая прекрасному лицу еще больше миловидности.
– Тем, что родилась на этот свет.
Глава 3
Через полтора года после нашего расставания мне приснился Кайл. Я до сих пор не знаю, был ли это просто сон или мой ангел все же нарушил свое обещание, никогда меня не тревожить, и пробрался в мои мысли. Да в прочем это и не важно, важно было то, что он мне сказал.
Я очень сильно по нему тосковала (не только тогда, а всегда, в общем). Доходило до того, что я посреди ночи выбиралась из постели, запиралась в ванной комнате и рыдала навзрыд, так же сильно, как матери оплакивают свое погибшее дитя. Что-то съедало мое сердце изнутри, пережевывая снова и снова, вонзаясь острыми зубами раз за разом все глубже и глубже. Кайл не появлялся, как бы сильно я не молила его об этом. Но однажды, он мне приснился.
Мягкий, как туман.
Неуловимый, словно воздух.
Родной, будто бы внутри него билось мое сердце.
– Мне так тебя не хватает, – проскулила я, сжимая в кулак его черную рубашку. Теплая ладонь Кайла запуталась в моих пшеничных волосах, играя с ними как с шелком.
– Я будто бы умираю…
– Ш-ш, – я почувствовала, как он прикоснулся мягкими губами к моему виску. От этого до абсурда обычного действия, я практически задохнулась. Ноги превратились в вату, и мое тело осело на пол. – Каждый раз, когда тебе становится тоскливо просто закрой глаза и подумай обо мне. Даже если меня не будет рядом, ты все равно будешь чувствовать мое присутствие, прикосновения. Ты будешь чувствовать мою любовь.
С той ночи я всегда так делала. Может это самовнушение или еще какая-нибудь непонятная сила, но я, в самом деле, его чувствовала.
Повсюду люди. От трехлетних детей до практически разваливающихся стариков.
Они одеты во все белое. Сектанты что ли? Вот только этого мне хватало. С похорон в секту, что может быть забавнее?
Все куда-то спешат и толкаются. Меня уносит их потоком, словно течением реки. Я сопротивляюсь, распихивая всех локтями, озираясь по сторонам в поисках выхода, но его нет.
Я словно попала в огромный, человеческий муравейник.
Мы движемся по улице, вдоль зданий, которые просто «уходят» в небо. Сколько же там этажей?
В метре от нас я вижу небольшой переулок, мне только бы добраться до него, вырваться из общего потока и уж тогда я разберусь, что делать дальше.
Я пробиваюсь что есть силы, кого-то двигаю локтями, кому-то прохожусь по босым ногам. Люди чертыхаются, и кричат мне в спину свои негодующие возгласы, но мне не до них. Лишь бы выбраться отсюда. Осталось совсем чуть-чуть. Сделав последний рывок, я вырываюсь из толпы и падаю коленями на асфальт. Я замерла в ожидании волны боли, но ее не было. Поднявшись, я осмотрела свои совершенно целые колени, ни одной царапинки. Ну, хоть какие-то плюсы в смерти есть. Нельзя умереть дважды.
Ведь так?
Впереди по переулку шел какой-то парень в белой майке и таких же белых штанах, очень напоминающих пижаму. Пройди он в таком виде по нашему городу, в лучшем случае его бы забрала полиция, а в худшем – психушка. Парень радостно насвистывал, напоминая мне кое о чем.
Есть что-то знакомое в его походке, осанке, поведении и черной копне волос...
– Дани? – Не веря своим глазам пробормала я, а затем чуть громче крикнула, окликая парня: – Даниэль?
Мне до потери чувств хотелось, чтобы это был он. В этом месте (я не знаю город это или какой-то мир) я, как никогда прежде почувствовала всю силу безнадежного одиночества. Серые стены домов, лишенные красок улицы, однотипная одежда, больше напоминающая тюремную робу, в совокупности все это угнетало, расщепляя на миллиарды песчинок. Одному лишь Богу известно, сколько времени мне придется здесь пробыть. Но... Если ЭТО Рай, то я ужасно разочарована.
Свист стих. Парень замер и медленно повернулся ко мне лицом. Это он, Даниэль Уорнер, собственной персоной. Интуиция меня не подвела.
– Эмили? – Сделав шаг вперед, Дани прищурился, всматриваясь в мое лицо, цепляясь за знакомые черты.
– Привет, – я ринулась к нему, шлепая босыми ногами по колючему, шершавому асфальту, бросаясь Даниэлю на шею. – Поверить не могу, что это и правда ты. Столько лет прошло...
– Бэмби, – Даниэль обнял меня в ответ, уткнувшись носом в мою шею. – Как же я рад тебя видеть. Жаль, конечно, что ты померла, – съехидничал парень, отрывая меня от земли. – Но я чертовски рад, что каким-то образом ты меня здесь нашла.
– Я тоже рада. – Я разомкнула объятия, отступая от Дани. – Кстати, где мы?
– В междумирье.
– Между что? – Переспросила я.
– Междумирье. – Даниэль взял меня за руку и повел куда-то вдоль переулка. – Мир между Раем и Адом. Сюда попадают души перед тем, как их распределят.
– То есть, здесь решают кому дорога в Ад, а кому в Рай?
– Так точно, красавица. – Усмехнулся парень. – А еще здесь обитают такие как я. Ангелы и падшие ангелы, которых угораздило окочуриться.
– Но, почему здесь? – От удивления я замерла на месте, Даниэль не сразу заметил мой ступор, успел сделать пару шагов до тех пор, пока наши руки не расцепились. – Есть же Рай? Почему ты не там?
– Все-то тебе надо объяснять... – Дани забавно покачал головой, улыбаясь своей «змеиной» улыбкой и схватив за руку, потащил за собой.
Я закатила глаза, потому что отчасти уже и забыла, что из себя представляет Даниэль Уорнер.
– Я не знаю, разобью ли я своим рассказом, твои розовые очки, Бэмби, – мы прошли мимо двух душ, сидевших на корточках, прислонившись спиной к кирпичной стене и уставившись в одну точку.
Души (женская и мужская) на фоне тех, что я видела ранее, выглядели весьма ужасающе: рваная одежда, всклокоченные волосы, подобие тела покрыто зелеными пятнами. Вот что значит гнилые души.
– У ангелов нет души. Мы есть то, что мы есть, а именно: бездушные, бессмертные создания, созданные для сохранения порядка и равновесия между мирами. Когда наша телесная оболочка превращается в прах, мы перемещаемся сюда.
Кайл никогда не упоминал об этом. Даже словом не обмолвился о том, что у ангелов нет души. Скажи мне об этом он, я бы не знала, как отреагировать. Конечно, это не имеет значения, но отсутствие души, это как-то странно. Разве нет?!
Мы вышли на просторную, безлюдную улицу.
– Странно, здесь нет ни одной души. Все словно... вымерли... – Осматриваясь по сторонам, проговорила я, сжимая большую ладонь Дани.
Он, расхохотался во весь голос, сгибаясь пополам:
– Вымерли? – Сквозь смех, говорил Дани, вытирая выступившие слезы. – Да правда что ли, Эмс?
– Ой. – Спохватилась я, понимая, какую глупость сморозила. Но реакция Даниэля, рассмешила и меня саму. – Я тупица.
– Да, умеешь ты рассмешить.
Мы подошли к одному из тысячи точно таких же зданий, около входа, на стене прикреплена небольшая золотая табличка с изображением «ангельской метки».
– Что это означает? – Спросила я, ткнув пальцем в табличку.
– А, это... – Даниэль приложил ладонь к металлической пластине на двери, раздался щелчок и она открылась. Дани отступил в сторону, пропуская меня внутрь, а затем зашел следом. – Все дома на этой улице принадлежат бывшим ангелам.
– Дани, – по моей спине побежали мурашки. – А кто живет на остальных улицах? Тут же полным-полно небоскребов.
– Все те, кто дожидается решения суда...
– И как долго приходится ждать? – Если бы у меня было сердце, сейчас оно наверняка бы перестало биться.
– В этом месте нет временных рамок. Сегодня было вчера и будет завтра и послезавтра и после послезавтра и еще миллиарды лет вперед.
