Текст книги "Обворожить графа"

Автор книги: Николь Берд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Она почувствовала, как горят ее щеки. Как он узнал? Не выдала ли она чем-нибудь себя? Должно быть, у нее был затравленный вид, потому что он покачал головой.

– Это не ваша вина; просто вы слишком благородная леди, чтобы притворяться другой. У вас восхитительный дар доставлять наслаждение и тело, которое полностью отдается наслаждению, что, уверяю вас, мне очень нравится. Меня радует, как вы откликаетесь на каждую ласку, моя дорогая. Но поверить, что вы и в самом деле женщина с улицы или даже куртизанка наивысшего класса, – нет, этого нельзя и вообразить.

Понимая, что попала в ловушку, она прикусила губу. Как она сможет объяснить свое притворство, доказать, если так очевидно, что он не верит этому маскараду? Он подумает, что она или сумасшедшая, или безнадежно распутная и чуждая всякой морали…

Он смотрел на нее своими все понимающими темными глазами, которые, казалось, всегда знали слишком многое, и она не могла ничего придумать.

– Меня зовут Лорен, – очень тихо призналась она. – Это правда.

Он кивнул и с серьезным видом сказал:

– Благодарю вас.

– Но я не могу сказать вам, почему… – У нее дрогнул голос. Она действительно не могла сказать ему. Кто поверил бы в такую запутанную историю?

Молчание затянулось, и она услышала, как лошади в стойлах бьют копытами о землю, а одно из крупных животных негромко заржало. Она не знала, что еще сказать, и от напряжения у нее заболело горло. Не выгонит ли он ее без всяких средств, необходимых, чтобы добраться до Лондона или вернуться в Йоркшир? Не застрянет ли она в этом городе, где никого не знает, без денег и без защиты? О Господи, она-то думала, что они поладили…

– Чтобы облегчить вам признание, – тихо сказал он, – я сообщу вам, что я уже поручил моему поверенному переслать обратно сквайру Харрису документы на имение, делающие его снова хозяином этого имения.

Лорен широко распахнула глаза.

– Вы знали! Как вы узнали? Он терпеливо объяснил:

– Вы приходите ко мне и просите небольшое имение на севере Англии, когда не прошло еще и двадцати четырех часов с тех пор, как я выиграл у сквайра в карточной игре права на имение, которое, должен вам сказать, не представляло для меня ни малейшего интереса. Однако я прекрасно знал, что этот человек слишком горд, чтобы принять его от меня, если бы я отказался от него. Даже если бы существовал способ отказаться от законного выигрыша… И выдумали, что я не увижу связи между этими двумя событиями?

Она покраснела.

– Конечно, мне следовало бы догадаться.

Снова наступило молчание, и в воздухе ощущалось что-то, чего она не могла понять.

– Какие отношения, – настороженно спросил он, – связывают вас со сквайром?

Она смотрела на него, но на этот раз не могла понять выражения его лица.

– Он – мой свекор.

– И ваш муж согласился позволить вам прийти в постель другого мужчины? – Он смотрел на нее потемневшими глазами.

– Нет-нет, как я вам говорила, я – вдова, – пыталась она объяснить.

– А-а… – медленно выдохнул граф, и напряжение в его голосе ослабло. – Так вы миссис Лорен Харрис и выдавали себя за миссис Смит, чтобы избежать скандала?

Она кивнула:

– Я надеялась, что никто не узнает, что я сделала, и моя семья там, в Йоркшире, не узнает об этом.

– Это можно понять, – согласился он. Его тон стал немного мягче, а в глазах появились насмешливые искорки. – Надеюсь, ваш опыт оказался не слишком болезненным или отвратительным для вас, выдавать себя за… э-э… куртизанку.

– Поскольку я разыгрывала этот маскарад с вами, и только с вами, – сказала она, вскинув голову, – вы должны сами судить, как я относилась к тому, что занималась любовью с мужчиной, который не был мне мужем!

Если он собирался осудить ее за ее поступок, он имел на это право, – без сомнения, она была виновата. Но он не мог сказать, что она распутничала с каким-нибудь другим мужчиной, подумала Лорен, которую рассердил тон этих вопросов. И если он считает ее слишком распущенной – ладно, пусть так и будет!

Она встала, отряхнула платье, пытаясь избавиться от соломинок, прилипших, когда она сидела на сене. Она повернулась, намереваясь вернуться в дом, но граф схватил ее за руку.

– Нет-нет, миссис Харрис, Лорен, дорогая моя девочка, я не это собирался предложить.

Его голос прозвучал так тихо и нежно, так не похоже на тон, каким он говорил раньше, что именно это, а не его рука, удержало ее от попытки выдернуть свою руку.

– Что? – удивленно посмотрела она на него. Ее имя, услышанное из его губ, взволновало ее так же сильно, как волновали его прикосновения к ее обнаженной коже, к ее волосам или… другим частям ее тела…

Он взял ее за подбородок и, наклонившись, поцеловал ее в губы, сначала осторожно, затем более уверенно. Вопреки страсти, всегда так быстро вспыхивавшей между ними, она стала сопротивляться. Неужели он думал, что она так быстро забудет его высокомерное обращение с ней? Но ее кровь вскипала так же мгновенно, как и у него, – да, может быть, и она…

Он обнял ее, и она обхватила руками его шею. Их тела сливались, словно они были одним существом. Его поцелуи становились все более требовательными и страстными, он прижал ее спиной к столбу, поддерживавшему верхнюю надстройку конюшни. Она почти не замечала этого, поглощенная ощущением его сильного мускулистого тела, прижимавшегося к ней, и беспокоилась, как бы конюхи не заметили их…

Словно вызванный ее мыслями, конюх, возвращавшийся с пастбища, насвистывая, приближался к конюшне.

Граф отстранился от нее, и Лорен глубоко вздохнула – так, как будто кто-то нарушил ее сон.

– Проклятие! – выругался граф. – Неужели нам нет покоя ни в доме, ни вне его?

Она могла бы повторить это. Выпрямившись, она взяла Саттона под руку и, не говоря ни слова, они пошли обратно к дому.

– Я полагаю, что будет лучше, если на некоторое время вы останетесь, миссис Смит, – произнес он. – Пусть пока это будет нашей тайной.

– Я тоже так думаю, – сказала она, радуясь, что не придется краснеть перед двумя другими обитателями охотничьего домика.

Когда они вошли в дом, Картер все еще сидел в гостиной над разложенными перед ним картами. Графини нигде не было видно, очевидно, она по-прежнему находилась наверху в спальне. У Лорен мелькнула мысль удалиться в другую спальню, но, к сожалению, они не могли вот так просто исчезнуть средь бела дня. Она не была настолько бесстыдной, чтобы так вести себя в присутствии других людей.

Она заметила, как граф, словно читая ее мысли, взглянул на нее.

– Чума на оба мои дома, – проворчал он себе под нос, без угрызений совести искажая великого поэта.

Она заставила себя улыбнуться.

– Раз уж мы не можем продолжить… наши занятия, то, извините меня, я пойду в кабинет и немного поработаю над бумагами, – тихо сказал он ей.

– Конечно. – Она поняла его и кивнула. Ей тоже было трудно отказаться от его объятий. Она подошла к небольшой полке с книгами, выбрала книгу с поэмами входившего в моду поэта Вордсворта и, подойдя к окну, села и стала читать.

Несмотря на желание углубиться в леса и погулять по полянам, описываемым поэтом, в этот день она не могла сосредоточиться на страницах книги. Она слышала, как Картер шлепал картами по столу, не говоря уж о далеко не мелодичных звуках, которые он издавал, напевая что-то.

Она посмотрела на него и встретила его взгляд.

– Вы что-то сказали?

– Нет, – ответила она. – Но раз уж вы спросили… когда вы играете, вы выигрываете?

Он усмехнулся.

– И так и так, полагаю. Поскольку я играю один, то кто еще может стать победителем?

Она засмеялась.

– Неплохой способ определить его. Он зевнул.

– Никаких претензий к вашему обществу, миссис Смит, но, по-моему, в деревне ужасно скучно.

Она невольно усмехнулась.

– Так зачем вы приехали?

– О, графиня пожелала следовать за моим братом; она, как я думаю, не отказалась от попытки вновь заполучить его.

Это было уже не так забавно, но Лорен только кивнула. Картер с пониманием посмотрел на нее.

– Не расстраивайтесь, если его привязанность скоро кончится. Я хочу сказать, что вы кажетесь личностью намного более достойной, чем его предыдущие любовницы, но его увлечение юбками бывает коротким и быстро кончается, простите мне это предупреждение. Я делаю это с наилучшими намерениями, как вы понимаете. – Он смотрел на нее с некоторой тревогой, как будто боялся, что она обидится.

Лорен подняла бровь, но сохраняла серьезность.

– Я не убиваю посланцев за предупреждение, сэр. Он усмехнулся.

– Это хорошо. И мне никогда не хотелось оказаться одним из тех греков, которые бежали всю дорогу, а затем падали замертво, передав послание, – надеюсь, я не исказил фактов истории, как вы думаете? – Он вопросительно взглянул на нее, и она рассмеялась.

– А вы большой любитель шуток? – спросила она.

– Конечно, – ответил он. – Почему бы и не пошутить? Моему брату принадлежат титул и львиная доля денег, потому что ему повезло, он родился раньше, чем я. Наш отец тоже был вторым сыном, но его старший брат умер, и он получил и то и другое, деньги и возможность наслаждаться жизнью. Мы с Маркусом оба унаследовали некоторые слабости нашего родителя, хотя я унаследовал любовь к развлечениям в большей степени, чем брат. У Маркуса есть сознание своей ответственности.

– Хорошее качество, – отметила Лорен, заинтересованная оценкой графа его братом, хотя и надеялась, что их не застанут в момент разбора характера графа.

– Если не доводить его до крайности, – пожаловался Картер. – Мужчина должен время от времени заниматься игрой.

Это правда, согласилась в душе Лорен, глядя на свои колени и думая о любовных отношениях, возникших между ней и графом. Вот это была самая лучшая игра!

– Почему же вы считаете, что ваш брат вряд ли остепенится? – спросила она, возвращаясь к началу разговора. – Конечно, он женится, на женщине своего класса, разумеется, в свое время. Я хочу сказать, что ему будет нужен наследник.

– Не знаю, – осторожно ответил Картер. – Он грозится предоставить решение этой мерзкой задачи мне, что уж совсем мне не подходит. Я больше люблю играть, а не платить, как говорится. Но если он не хочет, то это связано с его матерью, если вы не знаете. Видите ли, она оставила его, когда ему было, всего пять лет.

– Оставила? – изумилась Лорен. Если они оба были Саттоны, но лишь наполовину братья, значит, у них были разные матери, но она предполагала, что мать графа, должно быть, умерла, вероятно, при родах, как умирали слишком многие женщины. – Что это значит – «оставила»?

– Сбежала с другим мужчиной, и старый граф получил развод парламентским актом, вот такое дело. Тогда ходило много сплетен. Так что, видите, бедняга Маркус вообще не доверяет женщинам.

– Ах, я понимаю, – сказала она, удивляясь, что он не вышвырнул ее за дверь, когда возник первый признак сомнения в том, кто она и какое положение занимает в обществе.

– К тому же с нашим отцом было нелегко жить. Думаю, даже Маркус сказал бы вам это. Он оставался тираном, этот старый деспот, до конца своих дней. – При воспоминании об отце Картер покачал головой.

– У вас обоих, должно быть, было тяжелое детство, – проговорила Лорен. А она-то думала, что богатство и титул давали им все, в чем они нуждались. Как человек может ошибаться!

Он пожал плечами:

– Другим бывало и хуже. Мы выросли с няньками, и воспитателями, и всем прочим. Моя родная мать была очень милой, но так боялась старого графа, что не могла уговорить его, когда он сердился. Это Маркус вступался за меня, если я действительно плохо вел себя и наш отец хотел меня выпороть.

Лорен поежилась.

– О, каким он был добрым!

– И я так бы сказал. – Картер невесело рассмеялся, но в его глазах была печаль. – Он действительно был хорошим братом. Я бы хотел, чтобы он был счастлив. – Внезапно он взглянул на нее и, видимо, смутился, что выдает свои истинные чувства. – Не очень-то он будет мне благодарен за мое вмешательство или болтовню, знаете ли.

– Конечно, нет, – улыбнулась она. – У меня на губах печать.

Он отложил карты и, поклонившись ей, вышел из гостиной. Лорен посмотрела в книгу, но вместо красот природы, описываемых поэтом, она видела в воображении двух братьев с их старым и слишком строгим отцом и робкую женщину, которая была матерью младшему из мальчиков и мачехой старшему, росшему с сознанием, что его родная мать уехала навсегда, не думая, о брошенном ею сыне.

У Лорен защемило сердце от жалости к нему. Осталось ли что-нибудь от того мальчика в этом искушенном любовнике, которого она знала и в то же время не знала? Он мог быть нежным, а через минуту холодным. Возможно, она никогда по-настоящему не узнает его. Он, вероятно, отошлет ее прочь, прежде чем откроет ей свою душу, и, вероятно, они никогда не будут до конца честными друг с другом… и она ничего не сможет поделать, чтобы изменить расстановку сил на игровом поле…

Она подошла к шкафчику, в который Картер убрал карты, и зачем-то вынула колоду. Она перебирала карты и вглядывалась в их нарисованные лица. Дама и валет, тройка и шестерка. Всем разная цена, совсем как в жизни.

Теперь Маркус знал то, о чем он все время подозревал: она не была дамой полусвета, но она не была и аристократкой, не принадлежала к тому кругу общества, к которому принадлежал он. Они никогда не окажутся на одном игровом поле, и она не может и мечтать, что станет ему равной. Она оставалась той же, какой была вначале. Она не должна терять здравый смысл, какими бы покоряющими ни были его любовные ласки, какими бы страстными ни были его поцелуи, и даже как бы она ни надеялась, что он способен кого-то любить… Она должна иметь мужество помнить об этом. Она не может рисковать и оставить здесь свое сердце.

* * *

Когда пришло время переодеваться к обеду, Лорен решила, что хорошо бы сначала проведать графиню.

Она застала ее сидящей в постели с книгой в руках, которую ей снизу принесла одна из горничных.

– Вы все еще нездоровы? – спросила ее Лорен.

– Не в лучшей форме, – сказала графиня. – Посмотрите на меня. Вот, круги под глазами. Бледная кожа. Да я просто ужасно выгляжу! Я не выйду из комнаты, пока не стану снова tres belle.

– Я вижу, – сказала Лорен, хотя на самом деле не видела. Графиня всегда оставалась потрясающе привлекательной женщиной. – Я могу чем-нибудь помочь?

– Merci, нет, ma petite, – сказала, улыбнувшись ей, графиня. – Вы уже спасли мне жизнь. Слуги принесут мне сюда поднос с едой.

С помощью одной из горничных Лорен переоделась к обеду и спустилась в гостиную. Ей предстояло обедать с двумя джентльменами.

– Насколько я понимаю, сегодня вы одна представляете женскую половину человечества, – сказал граф. Он оделся в элегантный костюм не для того, чтобы обедать в одиночестве.

Она удивленно посмотрела на него из-под опущенных ресниц и попыталась думать только об обеде и других прозаических вещах.

– Да, графиня… не в таком хорошем состоянии, как обычно.

– Можете быть откровенной. Она мне уже передала, – с усмешкой сообщил им Картер, – что ждет, когда к ней вернется ее обычная красота.

Лорен постаралась сдержать улыбку.

– Графиня – леди, отличающаяся необычайным простодушием. И это, конечно, делает ей честь.

– Не сомневаюсь, – согласился граф. – Уверен, сегодня нам будет недоставать ее реплик за обедом. Однако мы должны постараться не соскучиться и без нее. – Его темные глаза блеснули, когда он предложил руку Лорен. Они прошли в столовую, где насладились еще одним прекрасным обедом.

На этот раз она не беспокоилась о правилах этикета; Картер обладал неиссякаемым запасом смешных историй, и когда он рассказывал анекдотичные случаи из их детства или юности, когда еще был жив их отец, старый граф, Лорен слушала с особым интересом. Она заметила, что он никогда не упоминал о матери своего брата. Казалось, некоторые темы были запретными, даже для непочтительного младшего брата.

Она оставила их одних за бутылкой вина, но они почти сразу же присоединились к ней в гостиной и стали играть в глупые детские игры, что для Лорен было намного приятнее, чем заставлявшие ее волноваться игры в карты. Правда, Маркус обыгрывал их во всем, даже в бирюльки, но она предпочитала этот проигрыш унизительному поражению в висте.

Когда граф взял ее руки, чтобы показать, как надо балансировать в игре длинными соломинками, она почувствовала, как дрожь пробежала по ее телу, и подумала, будут ли они делить постель этой ночью. Она старалась не показывать, как ее тело откликается на его малейшее прикосновение. Но когда она посмотрела на него, она ощутила и в нем такое же желание.

Вероятно, это было причиной, заставившей графа заявить, что пора идти спать, когда часы еще не пробили и десяти.

– Ты ложишься спать с курами? – удивился его брат.

– Деревенское время, – холодно заметил граф. – Пока ты находишься в деревне, ты должен вести себя как местные жители.

– Я знаю, здесь не засиживаются допоздна, как в Лондоне, но серьезно, Маркус, зачем впадать в крайности? – проворчал Картер. – Это я сплю на походной кровати, если ты помнишь, и рядом нет никого, кто скрасил бы мое одиночество.

– Мне жаль тебя, – ответил брат, усмехаясь.

– О, я вижу, – огрызнулся Картер. – Ладно, я заберу с собой в постель остатки портвейна!

Лорен, не вступая в спор, сдержанно попрощалась, но когда она поднималась по лестнице, у нее стало легче на сердце. Она зашла в другую спальню посмотреть, как там графиня, нота лежала в постели с книгой, и можно было надеяться, что ночь пройдет спокойно.

Переодевшись ко сну, Лорен проскользнула через коридор в спальню графа, где он ждал ее, однако у него было непроницаемое выражение лица.

Он сидел в халате в глубоком кресле рядом с камином. В комнате было тепло, и царил приятный полумрак.

– Вы сегодня прекрасно выглядите, – тихо сказал он. Она подошла к нему настолько близко, что он дотянулся до нее и привлек к себе.

Его сильные руки успокаивающе действовали на нее. Он легко приподнял ее и посадил к себе на колени, и теперь они сидели вдвоем в этом широком кресле. Она обняла его за шею, прижалась к нему и, раздвинув ворот халата, приложила ладони к его груди, поглаживая покрывавшие ее легкие темные волоски.

– Вы меня дразните, – прошептал он, когда ее пальцы коснулись его соска.

– Ни в коем случае. – Она поцеловала местечко, которого осторожно касалась ее рука.

Казалось, прошло сто лет с тех пор, как они были вместе, хотя это было всего лишь несколько ночей назад. Ее тело требовало прикосновения его теплой кожи с чистым мужским запахом. Неожиданно он приподнял ее рубашку, и Лорен подняла руки, чтобы он смог снять ее через голову и отшвырнуть в сторону. Больше всего ей хотелось, чтобы он прижал ее к себе, и их тела, соприкоснувшись, слились в единое целое.

Он подхватил ее за ягодицы и приподнял. Она же запустила пальцы в его густые темные волосы и притянула его голову к своей груди. Он прижался лицом к ее груди, нашел ее соски и вбирал в губы то один, то другой с такой же жадной страстью, какую возбуждал в ней.

Они порывисто ласкали друг друга, желание все сильнее овладевало ими, она хотела почувствовать его внутри себя. Обнимая его за шею, она все настойчивее прижималась к нему…

– Сейчас же, – шептала она, – сейчас же, – показывая, что не может ждать.

Как-то незаметно они соскользнули с кресла на ковер из медвежьей шкуры, и толстый теплый мех ласкал ее обнаженное тело. Но она замечала это только краем своего сознания, ибо все ее мысли были заняты ощущением быстрого уверенного рывка, которым он вошел в нее, движением его рук, продолжавших ласкать чувственные места ее тела, и она задыхалась и стонала, испытывая радость. Она изогнулась, подхватывая его ритм, их тела сливались, и росло наслаждение друг другом, переходившее в глубокое удовлетворение.

И когда он дотронулся до самых чувствительных точек ее тела, что всегда доводило ее до экстаза, безграничная радость овладела ею, и она словно поднялась ввысь. Выгибаясь, она сбросила бы его с себя, если бы не его искусство и настойчиво сохраняемый им ритм.

Они словно взбирались к самой высокой точке небосвода, на его все участившиеся удары она отвечала ему, встречая синхронно каждый удар, точно попадая в такт каждого движения. И ничто не могло помешать ей, разрушить золотой ореол ее экстаза, объединившего их, словно это, был дар самой судьбы. Ее разум давно умолк. Оставались только чувство, только прикосновение, только эмоция, только чистое ощущение, только радость… И когда он достиг оргазма, она позволила себе тоже взлететь в небеса, и радость оставалась с ней. Он слегка коснулся ее, нежно и властно, и она подумала, что могла бы умереть от блаженства… Они услышали женский крик.