Текст книги "Сафари для покойника"

Автор книги: Никита Воронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

С тех пор как Профессор окончательно и бесповоротно бросил пить, у приходящих к нему обязательно возникала проблема: что нести с собой? Раньше все просто было – коньяк, винишко красное… А теперь? Денег за консультации со своих Профессор не брал, что создавало дополнительные трудности.

В этот раз Виноградов принес шикарный, немыслимой свежести торт – говорят, сладкое, а в особенности шоколад и суфле, стимулирует мозговую активность. Правда, жена, увидевшая, с чем собирается из дому Владимир Александрович, выразила некоторые сомнения по поводу того, куда направляется супруг, – но ограничилась только просьбой «передать ей привет» и по возможности предохраняться.

Профессор был умный, высокий и толстый. Точнее, даже не то чтобы толстый, а так, рыхловатый, подобно большинству кабинетных работников. Он носил дорогие очки, много курил и представлял собой интеллектуальное крыло виноградовских друзей и приятелей – в отличие от Мишки Мануса, представлявшего крыло силовое. Прозвище свое и репутацию Профессор оберегал и жестоко обиделся, прочитав у известного московского писателя-детективщика о своем «тезке», мозговом центре преступного мира столицы.

Настоящий Профессор преступников не консультировал. Принципиально! И не потому, что служил в милиции, – сам по себе этот факт никогда и никого от предательства не останавливал. Тем более что звание он имел невысокое, и соответствующий оклад составлял далеко не самую главную статью доходной части его бюджета.

Нет, просто Профессор не любил жуликов. А также воров. И бандитов! Не любил, и мог себе это позволить.

Блестящий аналитик с двумя высшими образованиями – юридическим и техническим, – он вызывал вполне естественную неприязнь коллег и начальства. Но терпели… Потому что хотя бы изредка требовалось отчитываться перед Москвой и главком о чем-то более значимом, чем пьяный «бытовик», зарубивший жену, или кладовщица, списавшая «налево» казенный телевизор.

Тогда, подымив пару дней над компьютером, сделав пару звонков и ударив по сердцу очередной цистерной кофеина, Профессор выдавал на-гора полновесную раскладку по очередной группе – в зависимости от социального заказа и личных пристрастий руководителя это могла быть повязанная с мэрией компания контрабандистов-«медников» или вооруженная банда, разграбившая перед Днем милиции базу снабжения Ювелирторга.

Распечатывал он и рекомендации, как лучше эту информацию реализовать, – но отклика обычно не находил, и все заканчивалось громко и топорно: кого-то хватали, кто-то что-то успевал отправить неизвестно куда, адвокаты оказывались расторопнее оперов, выпущенный из поля зрения свидетель всплывал неожиданно где-нибудь в Финском заливе.

Профессор вздыхал, забивал свежими данными еще пару файлов и до следующего аврала целиком предавался любимому делу: созданию общей концепции безопасного бизнеса. И если теория была понятна только самому автору, то практическое применение некоторых ее аспектов неплохо кормило. Консультирование западных и восточных бизнесменов, правовая поддержка крупнейших сыскных и охранных структур, аналитические справки о надежности предполагаемых партнеров… Сейчас в одной из типографий готовилась к выходу в свет четырехсотстраничная в глянцевом переплете книга «Что не стоит делать в России» – совместный труд Профессора и, в качестве популяризатора, самого Владимира Александровича.

Наибольший доход Профессору приносили рекомендации по использованию недостатков существующего законодательства. Кстати, его неоднократно пытались сманить в департамент на 2-ю Советскую, но Профессор отказывался – вежливо и категорично. Он знал в той системе очень многих, и мнения о них был не самого высокого.

– Вот! – Повинуясь нажатию клавиш, принтер зажурчал и выдал на четверть за полненный шрифтом листок. – Имеются три фигуранта по кличке Полковник. Но все, как я понимаю, не те…

– Дай-ка…

Пока Виноградов изучал распечатку, его собеседник извлек из коробки солидных размеров ломоть даже, а не кусок торта, скептически оглядел его и почти целиком сунул в рот. Запив термоядерно крепким кофе, поинтересовался:

– Коньяком не пропитан?

– Нет, я же знаю, – оторвался от текста Владимир Александрович. – Тебе же нельзя!

– Всякие недоразумения случаются, – с некоторой примесью сожаления вздохнул Профессор. – Ну что?

– Да, конечно. Все не то! Или возраст, или…

– Вспомни еще раз, что Следков о нем сказал.

Владимир Александрович наморщил лоб и притих, вспоминая. Папе он позвонил сам на следующий день – хотелось избавиться от «непонятки» или во всяком случае получить дополнительную информацию. В сущности, Виноградов нутром, инстинктивно почувствовав опасность, предпочитал любое, пусть даже опрометчивое действие пассивному ожиданию. Иногда это здорово выручало, иногда – наоборот.

Саша предложение встретиться воспринял без удивления, выкроил для приятеля получасовое «окошко», и вскоре после обеда майор уже садился на углу Свечного и Лиговки в Папину машину. На особые прелюдии Виноградов времени не тратил, справедливо полагая, что если захочет хозяин «Заслона» чего-нибудь не сказать, то хоть ты Кашпировского приглашай – не поможет. Оставалось полагаться на Папину порядочность и собственное умение чувствовать, когда собеседник врет.

Следкову, однако, скрывать оказалось нечего – вопросам о Полковнике он не удивился, сразу же подтвердив опасения Владимира Александровича: да, по пути с презентации тот дважды сводил разговор к персоне Виноградова – кто такой, чем живет… Это не то чтобы не понравилось, но как-то не пришлось по душе и вообще в принципе не склонному обсуждать своих приятелей Папе. Поэтому он и ограничился тем, что сообщил: мент, мол, правильный, с понятиями, пару раз помогал. Халтурит, мол, по мелочи – но без криминала.

– А насчет милиции-то зачем сказал?

– Ну это я обязан… Сам понимаешь, если знал, что с ментом идет базар, и не предупредил – могут и предъявить!

– Логично. А он что – имеет право? Тебе?

Выяснилось, что Следков этого самого Полковника знает не близко. Якобы появился тот в Питере около полугода назад, с полномочиями то ли от мятежного кавказского президента, то ли, наоборот, от российски ориентированной оппозиции. Последнее, кстати, вероятнее, потому что жил он легально, ни от кого не скрываясь, крутил какие-то денежные «темы» с оружием и нефтепроводами, скупил пару фирм с репутацией и теперь контролировал долю в туристическом бизнесе города. Безопасность Полковника обеспечивали на контрактной основе бойцы из «Заслона», которым, в сущности, было все равно, чье тело охранять, – лишь бы клиент вовремя оплачивал услуги и не забывал про надбавку за риск. Собственно, этим и ограничивалось знакомство Полковника и Папы – подписанием договора за «заслонные» услуги, ежемесячной передачей «черной верхушки», выходящей за рамки указанной по бумагам суммы, а также случайными встречами на мероприятиях, подобных вчерашнему.

– А фамилия? И прочее?

Следков без проблем сообщил и это, а также по памяти и оставшемуся со времен службы в органах профессиональному навыку – год и место рождения. Присовокупив, что «чурка – он и есть чурка, хоть душманская, хоть наша…».

– Как же ты с ним работаешь? Ты же, я помню, рассказывал, что еще с Афгана их только через прицел воспринимаешь?

– А при чем тут это? Бизнес есть бизнес!

– Почему он Полковником называется?

Следков презрительно, на правах человека, заслужившего офицерские звезды под пулями, ответил:

– Говорит, ему звание присвоено. Вроде от госбезопасности… Или, может, Паша Мерседес по пьянке? Хотя, скорее всего, они там, у себя в горах, друг дружке погоны навешивают: за трех баранов – сержанта, за мешок валюты – генерала.

Это было не смешно. И очень походило на правду, как и все, что узнал от Папы Владимир Александрович…

Теперь, излагая содержание разговора Профессору, Виноградов еще раз анализировал мимику, жесты, интонации Саши Следкова:

– Нет, все… Кажется, ничего не забыл.

– Ладно, исходим из того, что приятель твой не врет. Или думает искренне, что не врет… Я попробую навести справки, но не сегодня. Скажем, к среде. Подъезжай к концу дня, я на месте буду. Устроит?

– Наверное, – пожал плечами Владимир Александрович. – Ты особо-то не заморачивайся!

Честно говоря, он по-прежнему не знал, что ответить на вполне закономерно повторенный вопрос – а зачем, собственно? На кой, простите, ляд? Может, Виноградов просто понравился новому знакомому и тот хочет предложить майору необременительный приработок? Вообще, какую такую ужасную пакость может учинить измотанному борьбой за существование менту господин, вращающийся в высших сферах! Даже в качестве объекта вербовки Владимир Александрович давным-давно интереса не представлял.

Но Профессор больше ни о чем не спрашивал. Как добротная ЭВМ, он уже занялся анализом вариантов, просчетом простейших и многоходовых комбинаций – и даже сам Виноградов был для него не персонифицирован, а лишь представлял собой важный, но не решающий фактор в игровом пространстве.

Глянув в подернувшиеся влажноватой пленкой глаза Профессора, Владимир Александрович понял, что его дальнейшее присутствие в кабинете по меньшей мере бессмысленно. В тишине опустевшего милицейского этажа Виноградову послышалось, что под шевелюрой хозяина раздается отчетливое электрическое потрескивание.

– А-а-у-у! – помахал он в воздухе пальцем.

– Что еще? – Профессор включил, так сказать, «ближний свет» и принял к сведению посторонний объект.

– Ухожу! Распечатай только по Батенину справку.

– Забирай. – Как правило, виноградовский собеседник свою продукцию навынос не давал, но сейчас ему требовалось одиночество. Причем побыстрее. – Здесь все, потом порви.

Несколькими точными движениями пальцев он выискал нужный блок, вывел его на экран, отметил и выдал на принтер.

– Всего доброго! До среды.

– Ага, приветик…

Уже в дверях Виноградов услышал рассеянное:

– Будь осторожен…

– Попробую! – Владимир Александрович обернулся даже, не зная, как реагировать на подобное проявление эмоций, но Профессор уже с головой ушел в компьютер – так, что только макушка отсвечивала.

…В троллейбусе, да еще после зимних сюрпризов питерского метрополитена, читать из-за давки если и удавалось, то только некрупного формата книжки. Газеты просматривать из-за их величины и необходимости некоторого простора для перелистывания было затруднительно. Что же касается конфиденциальных документов, то их изучение неизбежно сопровождалось бы естественным любопытством широких масс прилегающих пассажиров.

Поэтому справку о покойнике Виноградов смог прочитать только дома – да и то не сразу, потому что добрался до Веселого Поселка в момент, когда семья усаживалась за стол. Покончив с ужином и отправив детей к телевизору, он поинтересовался:

– Кто звонил?

– Много. Человек пять! Я говорила, что будешь к девяти.

– Просили передать что-нибудь?

– Нет, обещали, что перезвонят. Не представлялись, только какой-то Евгений Наумович… Пожилой.

– Да? А он чего? – удивился Виноградов. Это был второй, если не первый раз, когда Наумыч связывался с ним по домашнему телефону.

– Не знаю. Я не спрашивала, но…

– Ладно, Бог с ним! Кому надо – дозвонятся.

Дома было, как всегда, тепло и уютно.

Татьяна добавила чаю. Поговорили о школьных делах дочерей, о том, что сегодня вечером по кабельному, прикинули расходы к праздникам.

– Устал?

– Да, есть немного.

Они жили вместе шестнадцатый год, и у Виноградова с женой давно уже установилось взаимное понимание – не испорченное еще обоюдной скукой, характерной для тысяч и тысяч окружающих семей со стажем.

Владимир Александрович любил возвращаться домой – с охоты, с дежурства, с войны… Это очень важно – когда есть куда и зачем возвращаться.

– Пригласи ребят. Посидите на кухне, а то давно уже…

Да, умная жена – подарок судьбы, Виноградов еще и подумать не успел, а Татьяна озвучила: преферанс – лучший отдых, когда не банный день и охота уже закрыта! Мужская отдушина.

– Давненько не писали пулечку.

– Давай отвлекись. – Она справедливо полагала, что жареную курицу семейный бюджет вытянет, но пусть уж лучше здесь Володя получит чего хочет, чем это предложит ему на стороне какая-нибудь отзывчивая дамочка.

– А если проиграюсь опять?

– А ты когда-нибудь выигрывал? – сделала удивленные глаза жена. Картежная невезучесть Виноградова в их кругу давно уже стала притчей во языцех, подтверждая известную поговорку.

– Ну зато мне в любви везет!

– Наверное, – пожала плечами Татьяна и принялась убирать со стола. С ужином несколько припозднились, ждали главу семейства, поэтому пора было готовить детей ко сну, а их вещи – к следующему гимназическому дню. – Газета под телевизором.

– Посмотрю обязательно. Но – потом! – Владимир Александрович вышел из кухни, прихватил по пути свою сумку и уселся за письменный стол под подаренной еще на свадьбу «керосиновой» лампой со стилизованным абажуром.

Собственно, справка по Батенину представляла собой нечто вроде листка по учету кадров, если бы таковые вела организованная преступность. Фамилия, имя, отчество, дата, год, место рождения, вместо партийности – кличка. О предыдущих «местах работы» достаточно скупо: время окончания Рязанского училища, перечень «горячих точек», награды и воинское звание при увольнении в запас. Личностные характеристики, по-бюрократски стандартные, но вполне совпадающие с субъективным мнением Владимира Александровича – Батя был человеком храбрым, инициативным, неплохо организовывал подчиненных бойцов, но портила ему и военную, и криминальную карьеру неуживчивость с руководством, излишняя самоуверенность и склонность к импульсивным авантюрам.

Отдельно указывались связи: в порядке подчиненности, а также по горизонтали, включая дружеские, любовные и партнерские, каковых в общей сложности составителям справки было известно чуть более дюжины. Виноградов знал, что в такого рода документах особой графой выделяют врагов или лиц, потенциально опасных для объекта, но относительно Бати подобной информации не имелось. Это вовсе не означало, что бывший десантник ни у кого не вызывал отрицательных эмоций, нет! Просто степень их не достигла той критической массы, когда ее можно использовать для ликвидации или причинения серьезных неприятностей. Возможно также, что Профессор мог чего-то не вычислить…

– Спокойной ночи, папа!

– Спокойной ночи. – Виноградов подождал, пока за младшей дочерью закроется дверь. Старшая уже который год считала соблюдение семейных традиций для себя не обязательным и сейчас уже валялась в кровати с немытыми ногами и плейером под подушкой.

Владимир Александрович отметил серьезные провалы в собственной педагогической деятельности и вернулся к справке.

Согласно выданному машиной документу Батя состоял в «теневом», неформальном структурном подразделении ассоциации «Заслон». То, что ребята Следкова наряду с лицензированной охраной и консультационно-правовой деятельностью решали проблемы на грани закона, на уровне «терок» и силовых, вплоть до стрельбы, разбирательств, в Питере не знал только тот, кто активно не хотел этого знать.

Плоть от плоти милицейского спецназа, «Заслон», по бандитским понятиям, не мог в полной мере партнерствовать с братвой за столом переговоров. По мнению некоторых ортодоксов криминального мира, даже «лохов разводить на долях было впадлу с ментами», что в переводе на общеупотребительный русский означало принципиальную невозможность для порядочных преступников совместно с сотрудниками органов внутренних дел, пусть даже бывшими, пусть даже с обоюдной выгодой, создавать для охраняемых бизнесменов такие ситуации, при которых эти бизнесмены вынуждены производить абсолютно внеплановые и по сути необоснованные выплаты… Уф-ф-ф! Все-таки в жаргоне есть определенная практическая прелесть.

Вот для того, чтобы не задеть щепетильность бандитов, в системе ассоциации и родилась так называемая «ветеранская» группировка из бывших десантников и просто понюхавших пороху офицеров и демобилизованных солдат. Никто из них не запятнал себя ношением серых милицейских погон, поэтому представители многочисленных организованных преступных групп делали вид, что ничего не знают о том, что «ветераны» фактически представляют Следкова. С другой стороны, ассоциация почти с чистой совестью могла сказать, что среди ее сотрудников никто криминалом не занимается, – ни Батя, ни его товарищи по оружию в штате «Заслона» не числились.

Если верить справке, Батя-Батенин довольно быстро прошел славный трудовой путь от рядового вышибалы до руководителя спаянного коллектива в десяток бойцов. В этом году его «бригада» уже контролировала казино в центре города, несколько вино-водочных точек и на процентных с «приволжскими» и «тамаринскими» началах – сеть областных бензоколонок.

Учитывая отсутствие данных в разделе «Враги», серьезных проблем у Батенина ни с подопечными дельцами, ни с представителями сопредельных преступных группировок не отмечалось.

В самом конце, после столбика с данными родителей, дочери полутора лет от роду и жены, а также перечня официальных и неофициальных адресов и телефонов Батенина и используемых им автомобилей значилось: «Погиб: осенью тысяча девятьсот девяносто пятого года в автомобильной катастрофе за границей».

– Да-а! Что написано пером…

– Ты меня? – отозвалась из соседней комнаты жена.

– Нет, просто так… – Еще немного, и Владимир Александрович окончательно поверит, что там, на Кавказе, ему все пригрезилось. Может, оно и к лучшему?

– Иди сюда, скоро начнется. – Татьяна что-то зашивала перед телевизором, и Виноградов с опаской глянул на экран, ожидая увидеть там какую-нибудь очередную Мануэлу или Хосинту.

Однако, судя по титрам, ожидать следовало крутого боевика про полицию – не то Майами, не то Сан-Франциско.

– Сейчас приду! – Владимир Александрович кинулся было к холодильнику за вечерним бутербродом, но в спину ударила трель телефонного звонка. – Кого там?

– Тебя. – Трубка перекочевала из рук супруги к Виноградову.

Изобразив без труда крайнюю степень досады и получив в ответ сочувственную улыбку, глава семьи отозвался:

– Алле?

– Володенька? Это Евгений Наумович.

– Добрый вечер.

– Извини за поздний звонок… Не оторвал ни от чего?

– Нет, все в порядке. – Виноградов перехватил взгляд жены, пихнул пальцем сначала в экран, потом на себя – мол, расскажешь, в чем суть и кто кого убивает, – и извинился в трубку: – Секундочку, Евгений Наумович…

Вернувшись к столу, он прикрыл дверь, чтобы не мешать Татьяне погружаться в мир Голливуда вместе с ее рукоделием, и возобновил разговор:

– Да, теперь все! Чем могу?

– Видите ли, Володя… Хотелось бы побеседовать. Не по телефону.

Ничего удивительного в этой просьбе не было.

– Да, конечно. Проблемы?

– Не то чтобы, но… Может быть, даже – наоборот! – Уверенности в голосе собеседника, однако, было не много.

– Когда скажете?

– Ты свободен завтра? С утречка?

– Вообще-то… Желательно – после двенадцати. Терпит?

– Конечно! Какой разговор.

– Нет, если надо – я раньше… – Владимир Александрович несколько лукавил, но скорее из вежливости.

– Нет нет, нормально… К часу? Заодно и пообедаем?

– Великолепно! – В контору к Наумычу приходила уникальная повариха, за две сотни долларов плюс стоимость продуктов она так кормила хозяина, его персонал и особо избранных гостей, что одни только запахи могли привести в состояние экстаза простого смертного.

– Договорились! Значит, завтра в тринадцать… жду. Всего доброго.

– До свидания!

Прежде чем присоединиться к Татьяне, Владимир Александрович еще раз просмотрел профессорскую справку, неторопливо разорвал ее на бесчисленное множество бумажных кусочков и зажал в кулак. Посидев так – с тревожным ощущением чего-то непонятно холодного и близкого, он прошел в туалет, бросил то, что осталось от документа, в унитаз и спустил воду.

* * *

Помимо всего прочего, Владимир Александрович учился в университете. Юридический факультет на базе высшего образования, очно-заочное отделение… Студенческие страдания Виноградова начались еще в незапамятные времена, когда заработка милицейского капитана и нескольких удачных халтур вполне хватало не только на жизнь, но и на роскошь в виде платного обучения. Начальство не возражало, Татьяна в очередной раз вычеркнула из списка покупок недосягаемую лисью шубу – и он поступил! Потом было жалко бросать, родители помогли материально, и худо-бедно теперь Владимир Александрович почти вплотную приблизился к заветному дипломному финишу.

Требования были, особенно ко взрослым дядям и тетям, достаточно либеральные, хотя, конечно, пожестче, чем в учебных заведениях МВД. Поэтому те, кто считал, что для получения «корочек» юриста достаточно просто внести в кассу определенную сумму, отсеялись в самом начале.

Иногда, конечно, везло…

– Тебе что осталось?

– Финансовое право, курсовик по гражданскому процессу и этот вот… спецкурс.

– А у меня последний.

– Завидую!

Так уж получалось, что из-за командировок или какого-нибудь очередного городского аврала Виноградов половину экзаменов сдавал по рапортам, индивидуально – или до, или после срока. Были в этом свои плюсы, свои минусы, но в двоечниках Владимир Александрович не числился.

На этот раз сессию с ним почти одновременно досрочно сдавала симпатичная брюнетка лет двадцати, с улыбчивыми глазами и огромным животом.

– О! Звонок… – сообщил Виноградов и тут же понял, что сморозил глупость. Коридор утонул в металлическом дребезжании, и не услышать его было в принципе невозможно.

– Спасибо, – вежливо поблагодарила однокашница за информацию, когда звонок прекратился.

Из аудитории на волю выкатился густой поток волосатых, по-детски раскованных и очень неплохо одетых студентов дневного отделения. Это был второй курс, на юристов они походили куда меньше, чем на школьников.

– Ну тьфу-тьфу-тьфу…

– Пошли…

Виноградов и будущая мама предстали перед собравшимся уже было направиться на кафедру преподавателем. Собственно, об этом симпатичном бородаче оба знали только имя, отчество и что ведет он какой-то замысловатый специальный курс, который в практической работе никогда понадобиться не может и введен лишь для общего развития подрастающей молодежи.

– Виталий Аронович!

– Товарищ профессор!

– Я не профессор, – отказался от не законного повышения в звании бородач. – Чем могу служить?

Представились – сначала однокашница, потом и сам Виноградов.

– Зачет?

– Так точно! – бодро отрапортовал Владимир Александрович.

Преподаватель зачем-то переложил из руки в руку дерматиновую папку, посмотрел сначала на стриженую макушку Владимира Александровича, потом на живот его спутницы:

– Та-ак… О чем же вас спросить?

– А вы нас ни о чем не спрашивайте, Виталий Аронович! Ей рожать через неделю, а я двенадцать лет в милиции проработал… – ударил на жалость Виноградов.

Он вдруг сообразил, что бородач просто-напросто хочет в туалет. Времени мало, а впереди еще целый академический час…

– Хоть что-нибудь по предмету знаете?

– На уровне… представления. В общем и целом.

– Давайте зачетки, – махнул рукой преподаватель.

Возвращающиеся на места с перемены студенты-«дневники» завистливо зашелестели: у них бородач имел репутацию зверя.

Проставив где положено автографы, автор спецкурса направился к выходу и уже в коридоре окликнул счастливую парочку:

– Вы все-таки почитайте то, что я на лекциях рекомендовал! Так, для себя…

– Обязательно! Спасибо.

– Да мы читали! – по женской привычке к избыточному вранью присовокупила однокашница.

– Не стыдно? Сама будешь ребенка учить не обманывать… – укорил Виноградов, но в ответ получил только небрежный поворот головы.

– Да ладно… Ты все? Куда сейчас?

– Хотел в деканат, но… – В конце концов, от добра добра не ищут, наглеть не стоило и пытаться поймать еще кого-нибудь с кафедры было бы неприлично. – Ты на колесах?

– Ага. Рвану – на Гражданку, домой.

– До Комсомольской улицы подбросишь? Или до метро?

– Нет проблем!

Внизу, на парковке, она втиснула в узкое пространство между сиденьем и рулем сначала себя, потом живот. Пристроилась поудобнее, завела машину:

– Сейчас поедем.

Салон был под стать автомобилю – такой же новый, ухоженный, чистенький. Марку Виноградов снаружи не разглядел, но это явно было нечто импортное и страшно дорогое: папа будущего ребенка трудился участковым инспектором в звании старшего лейтенанта, недавно приватизировал квартиру напротив Петропавловки и, судя по всему, оказывал услуги жилищной мафии, расселявшей коммуналки в центре города.

Впрочем, не исключено, что коллега просто экономил на еде, питье и ходил только в форме, отказывал семье во всем из любви к заграничным автомобилестроителям…

– Не тяжело тебе за рулем… последнее время?

– Мне сейчас все тяжело, – хмыкнула однокашница. – Не пешком же ходить!

– Тоже верно, – согласился Виноградов, подумав, что, к сожалению, перед большинством соотечественниц проблема выбора не стоит. Они никогда не столкнутся с трудностями управления автомобилем на девятом месяце беременности. Причем не из-за отсутствия в стране беременных, а из-за ощутимого дефицита индивидуальных легковых транспортных средств.

…Почти точно в назначенное время Владимир Александрович уже мыл руки в офисе на Комсомольской.

– Мы вдвоем?

– Дамы поели. – Евгений Наумович имел в виду сотрудниц бухгалтерии. – Водители тоже… Гостей не ожидается! Вы пьешь?

– Нет, воздержусь. Сегодня еще надо по делам, в пару местечек. – Виноградов придумал это с ходу, без особой цели, но не ошибся:

– Хорошо! Тогда вон – сок в графине.

Евгений Наумович не настаивал даже формально, и это указывало на предстоящий обоим серьезный разговор.

Салат был из морепродуктов, с лимончиком и какими-то экзотическими добавками.

– Изумительно!

– Положи еще, не стесняйся – тут не в ресторане.

За едой говорили только о пустяках.

После пиалы с ухой и украшенной сложным гарниром каспийской осетрины Виноградов сообразил, что сегодня четверг, рыбный день.

Чем дольше Евгений Наумович выдерживал заполненную чепухой и гастрономическими изысками паузу, тем явственнее давала о себе знать затаившаяся где-то под сердцем гостя тревога – тревога человека, побывавшего в своей жизни и дичью, и хищником.

Вопросительно звякнул телефон. За стенкой, в соседней, «девичьей», комнате подняли трубку и почти сразу же положили на место.

– Я проста не тревожить, пока обедаем. Без крайней необходимости. – Хозяин откинулся в кресле, вытянул из пачки сигарету и, прикрыв от удовольствия глаза, исполнил первую затяжку. – Там параллельный, в бухгалтерии…

Виноградов не курил уже вторую пятилетку, и для него обед закончился. Переставив свою и Наумыча посуду на жостовский поднос, он прикрыл образовавшуюся конструкцию белой салфеткой и счел развлекательную часть визита исчерпанной:

– Зачем вызывали-то? Слушаю.

Прямой вопрос требовал, по идее, прямого ответа. Так, во всяком случае, полагал недоучившийся юрист Виноградов.

– Володенька, голубчик… Помнишь, ты мне про того парня рассказывал, которого… который чуть тебя на Кавказе не убил?

– Помню.

Евгений Наумович славился тем, что всегда мог найти в разговоре формулировку, не задевающую собеседника. Поигрывая интонацией, он продолжил:

– Как его, говоришь, фамилия?

Продемонстрировав паузой явственное нежелание углубляться в тему, Виноградов тем не менее выцедил:

– Батенин.

– По кличке Батя… – уведомил самого себя Евгений Наумович и поинтересовался: – А ты уверен?

– Нет! – почти сразу же отреагировал Виноградов.

– М-да-а… Что же, это естественно, – непонятно за что не то пожалел, не то похвалил хозяин. – Может, выпьешь все-таки?

– Для храбрости?

– Ну что ты! – рассмеялся Евгений Наумович. – Скажешь тоже. Герой Кавказа, боевой майор… Говорят, на тебя представление за последний «заезд» подготовили – орден, кажется.

– Серьезно? – против воли порозовел Виноградов.

– Точно! Тут из ваших кадров ко мне с просьбой обращались – не важно кто, – так я поинтересовался, попросил взять на контроль, чтоб не замылили.

– Спасибо. – Владимир Александрович не сомневался, что все услышанное правда, такие вопросы на уровне главка хозяин решал запросто. Он, собственно, и помог в свое время с восстановлением в органах, но… Майор с трудом преодолел неприличное желание поинтересоваться, о каком конкретно ордене идет речь, но сдержал себя – все равно Наумыч, человек сугубо штатский, ничего в правительственных наградах не понимал. – С меня стакан. Огромный!

– Ла-адно! Ты, кстати, в каких «горячих точках» бывал?

– Да во всех практически…

– По службе?

– Где-то по службе, а где-то… Вы же знаете, я рассказывал. – Действительно, Евгений Наумович был в курсе многих наиболее причудливых изгибов жизненного пути Виноградова,

– Да уж. – Хозяин кивнул. – Везде стреляют… Как помнишь, Вишневский писал: «Такое время – страшно за собак!»

Владимир Александрович вежливо улыбнулся в очередной раз – и промолчал. Собеседнику ничего не оставалось, кроме того, чтобы продолжить:

– Отдохнуть не хочешь? Съездить, развеяться?

– В баню? – нарочито невпопад поинтересовался гость.

– Нет, подальше… В теплые края.

– Так я вроде только что вернулся? Горы, юг, море недалеко… Загар только не очень хороший, если в бронежилете. Зато бесплатно да еще командировочные давали!

– Ты на Кипре был? – не обращая внимания на игривый тон Виноградова, продолжил Евгений Наумович.

– Не был, – честно признался майор.

– Хочешь?

– Ну-у… наверное. Лучше, конечно, в Испанию или, скажем, куда-нибудь в Таиланд, но…

– Есть возможность поехать на Кипр. Это тоже неплохо.

– Наумыч! Я же грамотный, газеты читаю… Знаю, что по сравнению с другими местами дешево там, но даже если один билет туда-обратно…

– Платить ничего не надо. Тебе заплатят!

Окончание фразы повисло в насупленной тишине.

– Надеюсь, – попытался перевести разговор в режим легкомысленного трепа Виноградов, – речь идет не о том, что я понравился какому-нибудь легкомысленному педику?

– Нет, – покачал головой Евгений Наумович.

– Давайте по порядку! – сдался Виноградов. В любом случае хотя бы из благодарности за шикарный обед выслушать хозяина стоило.

– Видишь ли, Володя… Помнишь, я много раз говорил тебе, что бесплатного сыра не бывает?

– Только в мышеловке, – кивнул Виноградов.

– Да-а… – Хозяин шевельнул пальцем только что раздавленный в пепельнице окурок, вздохнул и достал из пачки новую сигарету. Продолжил: – Я предлагаю тебе нечто, у самого меня вызывающее определенные сомнения. Более того, я даже не вижу причин, по которым ты мог бы согласиться!

– А зачем тогда предлагать? – Евгений Наумович явно пребывал в затруднении, и гость уже даже немного жалел его.

– Просили…