Текст книги "Сафари для покойника"

Автор книги: Никита Воронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Глава пятая

Единственный способ, которым я могу

побудить вас что-либо сделать, —

это дать вам то, чего вы хотите.

Дейл Карнеги

Виноградову приснился хромой цыган. В принципе, ничего плохого этот цыган не делал – подошел, попросил о чем-то, продемонстрировал расположившееся неподалеку многочисленное семейство… И исчез в закоулках сознания.

А до этого снилась картина. Якобы дарит ему лично Михаил Шемякин веселенький пейзаж: радуга, тучки, лужок, не просохший еще после августовского дождя. И вроде как благодарит художника Владимир Александрович, но стесняется попросить автограф на обороте – может, не принято теперь? Может, ценители и так, по манере письма руку мастера распознают?

Словом, программа для одной ночи вполне насыщенная…

Виноградов собрался с силами и открыл глаза.

Снизу противно тянуло утренним заморозком, не помогали ни слой пенопласта под матерчатым полом, ни спальный мешок.

Ныли – спина и ребра. Кожа в паху и на пятках чесалась, напоминал о себе пробудившийся заблаговременно мочевой пузырь.

Наступивший день угадывался через тонкую ткань палатки.

Захотелось сложиться калачиком в тесной пуховой утробе «спальника» и сделать вид, что тебя здесь нет.

Где-то внизу, за колодцем, всхрапнула лошадь, и, как будто дождавшись команды, Владимир Александрович потянул себя наружу. Выполз из мешка. Без шума и по возможности не толкаясь напялил на себя то, что опрометчиво снял перед отходом ко сну: одежда впитала ночной холод и казалась чужой.

– Сорри…

Датчанин отреагировал на извинения Виноградова нечленораздельным бормотаньем, заворочался и пристроил себя поудобнее.

За матерчатым синтетическим пологом начиналась чужая земля.

– Салам!

– Ага… привет…

Молодой человек в грязноватом комбинезоне и модных кроссовках заваривал на костре чай. Сидя на корточках, он внимательно следил за поведением высыпанной в котелок заварки, не обращая внимания на бесцветную, но пахучую струйку дыма.

Автомат его мирно прилег в отдалении и не нарушал благообразия окружающего пейзажа… Вообще все это казалось очень несерьезным и больше всего напоминало туристический привал студентов-электротехников.

Почти сутки ожидания… Утренний холод, дневное безделье. Горы вокруг, шум реки за поросшим какой-то поганью скальным уступом. Туман. Облака, облепившие склоны…

Действительно, р-ром-мантично: палатки, консервы, запах костра! Шашлык из протухшей конины, закупленной в ближнем селе за безумные деньги.

Под аккомпанемент невеселых мыслей Владимир Александрович облегчился. Постоял, почему-то вздохнул и привел амуницию в порядок.

– Эй, ыды чай пыт!

– Рахмат… Чох саол. – Виноградов не знал, как на языке парня будут звучать слова благодарности, поэтому на всякий случай весь свой узбекско-азербайджанский запас восточной лексики и использовал.

Парень зубасто расхохотался:

– Давай налывай!

Он говорил по-русски, но так, как отслужившие первые полгода срочной службы новобранцы из национальных окраин бывшего СССР. Звали парня Иса, и в группе обеспечения ему отводилась роль вечного часового и прислуги «за все».

Мелкими глотками, стараясь не обжечь губы о край эмалированной кружки, Владимир Александрович начал прихлебывать горький до оскомины напиток.

– Вкусно. Спасибо, Иса!

Парень, довольный, поцокал языком.

Минутами позже со стороны реки, перекрывая ее привычные уху шумы, послышался зудящий звук. Постепенно он перерос в непрерывный стрекот пропеллера, и над кромкой скалы на мгновение показался брюхастый силуэт патрульного вертолета.

Трудяга-«пограничник» мелькнул в поле зрения и умчался далее, по предписанному маршруту вдоль линии, разделявшей на всех картах – от школьной до топографической – сопредельные государства. Здесь и во времена империи творилось невесть что – а теперь, когда не то что патронов, еды солдатам не хватало, охрана рубежей сводилась к дежурным облетам дважды в сутки да редким, отчаянным вылазкам одичавших от скуки и анаши лейтенантов с соседних застав.

Происходило это так… Впрочем, охота на контрабандистов на южном нашем нынешнем пограничье – особая тема, еще ждущая своего Ландлэма или Кивинова.

– Сегодня! – многозначительно поднял брови Иса и махнул в сторону реки.

– Точно? – переспросил Виноградов. Странно, вечером еще информации не было. – Ну и ладушки…

Иса с достоинством кивнул.

– Вы здесь будете? Нас ждать?

Иса кивнул еще раз: согласно утвержденному плану, он и основная часть обитателей палаточного городка оставались на месте до возвращения группы.

– Проводники пришли?

Вместо ответа собеседник протянул котелок:

– Давай! Налывай…

Виноградов отказался – у него в кружке еще плескался остывающий чай. Куда уж яснее! Мальчишка дал ему понять, что дальнейшие расспросы просто не слишком уместны.

Помолчали. Потом одновременно повернулись на шум осыпавшихся камушков – в полуметре от костра неизвестно откуда возник Кондор. Он стоял совсем близко – на расстоянии прыжка, нарочито расслабленный, похожий в своем камуфляже на дикую кошку.

Владимир Александрович почему-то подумал, что борода у этого горца вовсе не черная, а скорее рыжеватая, усыпанная частыми проблесками давно не мытой седины.

Иса встал и поклонился, сложив на груди руки. Виноградов тоже кивнул, но остался незамеченным – Кондор прошел мимо костра и исчез за палаткой…

Временная база оживала.

Засуетилась обслуга из местных, откуда-то потянуло свежими лепешками. Негромко подал голос транзистор – передавали европейскую танцевальную музыку.

Прятаться было незачем, наоборот… Что геологу скрывать? Мало ли бродит по здешним горам экспедиций! И потом, когда те, кому положено, переберутся за речку – оставшиеся будут поддерживать иллюзию жизни, палить костры, шумно праздновать наступление каждого нового дня. И чего-то долбить, сверлить, скалывать молоточками.

Геологи, одно слово… Или – кто мы там, по «легенде»? Топографы? Астрофизики? Плевать, какая разница! Это ненадолго, – отмахнулся от лишних мыслей Владимир Александрович.

Прикинув по датам, он в очередной раз высчитал, что до возвращения круизного теплохода в Лимассол остается всего два с половиной дня. А потом? Потом забеспокоится Татьяна – а если она не забеспокоится, что-то сразу же заподозрят люди Полковника… Значит, подумают они, баба что-то про мужа знает? Примут меры, выйдут на Наумыча, на последний с ним разговор – и все! Страховка лопнула, эквилибрист – в лепешку…

Протяжно застонала расстегиваемая «молния», и в образовавшейся щели оранжевой, соседней с виноградовской палатки показались сначала макушка, а затем и собственно физиономия ее обладателя.

– С добрым утром, Генрикас!

– Хэллоу, Пронин… – Литовец на четвереньках выбрался наружу, сел на матерчатый порог, почесался и зевнул. Затем вытащил вслед за собой шнурованные ботинки и кряхтя обулся.

– Кошмары не мучили? Привет с того света никто не передавал?

– Пошел бы ты…

Иса, только что вернувшийся к костру, невозмутимо заваривал новую порцию чая.

– Присоединяйся, покойник! – Постоянно обыгрывая эту тему, Владимир Александрович подтрунивал скорее не над собеседником, а над собственной наивностью и тем дурацким положением, в котором оказался некоторое время назад.

Тогда, на следующее утро после «расстрела» бедолаги литовца, он уже успел расположиться со своим внушительных размеров вещевым мешком в утробе опустившегося на спортивной площадке вертолета. Провожать его никто не вышел – с Полковником все было обговорено заранее, а остальным болтаться среди отъезжающих просто-напросто не полагалось. Собственно, Виноградов и не расстраивался – значительно больше, чем прощальные поцелуи, его интересовало содержимое полученного на складе вместо горячего завтрака «приданого». Помимо сухого пайка, на ощупь, внутри угадывалось множество теплых вещей, обувка, какие-то плоские емкости и коробки: рассмотреть Кондор ничего не дал, просто сунул в руки завязанный мешок и отправил майора восвояси.

Оставалось надеяться, что все подойдет по размеру…

Вернулся в кабину пилот, с ним еще кто-то – видеть их Виноградов не мог, только слышал щелчок плексигласовой дверцы и скрип пружин под двумя устраивающимися поудобнее задницами. Кашлянув, заработал двигатель, постепенно переходя от размеренного ворчания к реву.

В открытом проеме, на фоне еще не проснувшегося лагеря, возникла фигура – безликий обитатель «обезьянника» с головой, упакованной в черный платок. Сначала под ноги Владимиру Александровичу глухо упали два неотличимых от его собственного вещмешка, потом кто-то подал увесистый ящик. Чтобы не отдавили пальцы, Виноградов вынужден был помочь – торопливо вскочил, подхватил металлическую ручку…

Последним, когда вертолет уже готов был оторваться от земли, внутрь запрыгнул сам «замотанный» – Виноградов не то чтобы удивился, но не сразу принял это к сведению. Не выбрасывать же его, право? Значит, так положено.

Некоторое время они оба смотрели сквозь не закрытый еще после взлета проем: промелькнул, удаляясь, лагерь… стены с мохнатой опушкой колючей проволоки и зубцами вышек, горы… и – море! Почти сразу оно заслонило обзор – до горизонта, поигрывая бликами пробудившегося солнца.

Сосед Виноградова шумно сдвинул дверцу на место, зафиксировал замок. Снял с головы черный кокон – и, не сдерживаясь, прыснул мальчишеским смехом в кулак; действительно, глядя на физиономию Владимира Александровича, тысячи клоунов со всего мира написали бы заявления на уход с работы по полной профессиональной непригодности.

– Не понял? – поинтересовался на конец майор.

Литовец, тот самый клиент-неудачник, которого на глазах всего многонационального коллектива «привел в исполнение» звероподобный палач – так вот, этот самый литовец сидел сейчас, развалившись, на виноградовском вещмешке и от души веселился.

– Да-а-а…

– Все в порядке, – отсмеялся наконец «покойник». – Вижу, что Полковник не предупредил! Не обижайтесь…

– Да мне-то на что обижаться? – пожал плечами Владимир Александрович. – Шутники, мать вашу!

– Нет, я серьезно думал, что вы в курсе.

– А ты сам думаешь – в курсе полностью? – ответил вопросом Виноградов. – Уверен?

– Ну… – замешкался литовец. Он говорил вообще без акцента, поэтому вполне мог сойти за соотечественника. Собственно, родились они оба еще при едином Союзе. – Вряд ли! Они здесь все на конспирации помешаны.

– Вот именно! – назидательно поднял палец Владимир Александрович. – То-то…

Это прозвучало не совсем понятно, но несколько восстановило пошатнувшийся статус «инструктора». В голове у Виноградова теснилось, наползая друг на друга и норовя пролезть без очереди, такое множество вопросов, что факт оживления приговоренного к смерти вынужден был скромно уступить приоритеты.

Однако пришлось прикусить язык – каждый вопрос мог выдать полную беспомощность и непозволительную для солидного партнера неосведомленность. Поэтому пришлось ограничиться нейтральным, но своевременным:

– Все равно – поздравляю! С днем рождения, так сказать.

…Теперь они сидели рядышком у костра.

– Сегодня пойдем, говорят.

– Точно? Кто сказал? – Хуже нет ждать и догонять, особенно с непривычки.

– Серьезный человек сказал! Надежный. – Виноградов показал взглядом на Ису.

Литовец понял:

– Может, врет? Или путает твой человек?

– Нет, как можно! Я ему, как себе, верю.

– Зачэм путат? – не выдержал беспардонной лести горец. – Зачэм гаварыш? Проводник пышлы, дорога чистый!

Развить успех хитроумные европейцы не успели – проснулся клиент. Основной… Тот самый, из-за которого всех их и занесло невесть куда, – и потащит еще дальше, по ставшей привычной дороге в чистилище…

Вертолет – это вовсе не многоместный какой-нибудь аэробус с мягким салоном и пакетиками для блевания. Мини-бара и стюардессы тоже не наблюдалось. Поэтому всю дорогу до места назначения Виноградов и Генрикас, как представился его попутчик, практически не общались. И не то чтобы им нечего было сказать друг другу – отнюдь… Просто шум стоял такой несусветный, что приходилось орать, перекрикивая упрятанные в двигатель лошадиные силы, – а много ли полезной информации почерпнешь из отрывочных воплей?

Тем не менее они успели проникнуться обоюдной симпатией… Это случается часто с людьми, вынужденными в силу обстоятельств коротать время бок о бок в тесной, грохочущей железной коробке, смотреть в один и тот же иллюминатор, при каждом движении задевать соседа и на обед довольствоваться стандартным неприкосновенным запасом. Причем, что достаточно важно, это состояние продолжается не дольше того момента, когда на смену нормальным реакциям приходит бич моряков и полярников – психологическая несовместимость.

Покидали они приземлившийся борт уже не поодиночке, а спаянным совместными часами в воздухе коллективом.

– Вылезаем?

– А чего нам бояться?

И как только шум и вибрация снизились до разумных пределов, интернациональный дуэт лихо щелкнул фиксаторами замка. Дверца отползла в сторону…

В образовавшемся проеме возникла мрачная бородатая рожа Кондора. Не говоря ни слова, он перевел взгляд с литовца на русского – Виноградов поежился, но преодолел в себе страх. Генрикас же закусил губу и нервно дернулся.

Бородач молча подтянул к себе один из вещмешков, с желтым капроновым шнуром у горловины, поставил его на землю и протянул руки за следующим.

Сообразив, что от него требуется, Владимир Александрович сноровисто подал один за другим остальные два мешка, потом ящик. Литовец пытался помочь, но у него получалось плохо. Когда внутри оставались только пассажиры, Кондор еще раз обшарил глазами «салон», подхватил свое имущество, развернулся и зашагал от вертолета. Не дожидаясь команды, спутники спрыгнули на грунтовую площадку, подхватили вещи – не только полученные на складе, но и довольно тяжелый ящик.

Ящик был неудобный, большой, без какой-либо маркировки. Это не радовало, но все равно на помощь никто не торопился. Вообще, вокруг оказалось довольно пустынно: такие же, как вокруг «обезьянника», горы, только воздух значительно холоднее и суше. Тропа, по которой исчез из виду Кондор, плохо подходила для переноски крупногабаритных грузов – начинаясь от крохотного, послужившего точкой посадки естественного пятачка, она норовила скинуть с себя непрошеных ходоков.

– Я не знал, что он тоже…

– Вот видишь! – искушенно констатировал Владимир Александрович. – Здесь у каждого – своя роль.

– Да я – ничего! – Все-таки в глазах спутника Виноградов был «инструктором», человеком совсем иного уровня, чем сам он, простой клиент.

Это несколько компенсировало неловкость первых мгновений сегодняшней встречи.

– Слушай, а негра… а негра ты тоже понарошку? – отдышавшись во время очередной смены рук, поинтересовался Владимир Александрович.

– Нет! – поднял на Виноградова глаза, полные жалости к самому себе, собеседник. – Я не хотел…

– Верю! – Меньше всего сейчас Владимиру Александровичу хотелось, чтобы литовец решил, что «инструктор» над ним издевается.

Они по-прежнему были одни – преодолели ложбину, подъем и теперь огибали бурый от лишайника каменный выступ.

– Куда мы идем-то? – спохватился Генрикас.

– А хрен его… – Виноградову тожехотелось бы знать, где запропастился их провожатый. Позади было метров триста, а сколько еще такого удовольствия предстояло?

– Сволочь все-таки этот… бородатый!

– Да, – поспешил согласиться литовец. Между спутниками снова восстанавливалась тонкая ниточка взаимного доверия. – Гад! Животное… Козел вонючий.

Высказались – и немного полегчало.

– Да пошел бы он… – Виноградов поставил свой край ящика на тропу, скинул мешок: – Я не нанятый. Отдохнем?

– Ка-айф! – Генрикас моментально последовал его примеру.

Возник и растаял в том месте, которое они покинули, настойчивый рев вертолета.

– Улетел… Знаешь, все это из-за той

беленькой сучки.

– Я видел, – кивнул Владимир Александрович. Главное, не мешать человеку говорить о наболевшем. Тогда он спокойно «сольет» и то, что интересует тебя. – Нечего ей было жопой вертеть туда-сюда!

– Вот-вот, именно! – Больше всего сейчас парнишка нуждался в понимании. Таких легко вербовать на компромате, и агенты из них выходят надежные, совестливые. – Тем более я спьяну и не соображал ничего.

– Да все по-честному было. Черный, наверное, первый завелся?

– Да… по-моему. Не помню! Говорю же – напился, дурак.

В этот момент оба не услышали даже – почувствовали присутствие кого-то третьего. Осторожно повернув голову, Виноградов увидел вышедшего из-за поворота Кондора. Бородач, видимо, успел оставить где-то вещи и вернулся за припозднившимися спутниками налегке. Судя по тому, что времени прошло немного, это «где-то» располагалось неподалеку и представляло собой конечную точку похода… Не слишком приятно что-либо делать, когда на тебя смотрят. Тем более если смотрят с презрением и почти неприкрытой ненавистью. Владимир Александрович встал, помог подняться с ящика Генрикасу:

– Мы дальше не потащим. Надоело!

Кондор секунду еще по инерции глядел

исподлобья, потом, не меняясь в лице, шагнул к ящику. Виноградов непроизвольно отпрыгнул за собственный вещмешок и приготовился к худшему. Вопреки ожиданиям бородатый схватился за ручку и потянул на себя – с другой стороны ящик поднял покрывшийся потом литовец.

Так и пошли – до соплей довольный собой майор с личными вещами, невозмутимо-презрительный Кондор и паренек, переживший уже один расстрел.

Оставшийся путь преодолели в молчании – Генрикас даже не отдал Владимиру Александровичу свой тюк с имуществом, благо идти было немного – метров сто пятьдесят – двести.

– Приплыли! – Первую реплику подал все же Виноградов.

Так они появились на промежуточной базе перед границей…

Клиент совершенно не вписывался в окружающую обстановку. Это стало ясно сразу же – и не только Владимиру Александровичу.

– Хм! – сказал литовец, прежде чем затащить вещмешок в отведенную ему палатку.

– Хм-м!.. – согласился с ним Виноградов. Но выбирать в данной ситуации не приходилось.

* * *

Переход на ту сторону прошел как-то совсем незаметно. Быстренько подхватили заранее приготовленные вещи, помахали на прощание Исе… И минут через десять уже выбирались на противоположный берег.

Занятый сосредоточенными прыжками с камня на камень, Виноградов не сразу осознал, что находится уже на родной территории: сзади журчала по броду вода, а перед глазами круто вверх удалялась обтянутая джинсами задница клиента.

– О-о-ш-ш!

Владимир Александрович обернулся и выслушал злобное, переходящее в матерную ругань шипение Генрикаса – парню не удалось удержать равновесие, и он все-таки оступился. Теперь, замочившись почти до пояса, литовец спешил выкарабкаться из ледяного потока. Виноградов протянул руку…

Торжественность момента оказалась смазанной.

После некоторой технической заминки двинулись дальше, обусловленным ранее походным порядком: проводник, бородатый Кондор, клиент в своей идиотской куртке с капюшоном, майор и сменивший подштанники литовец. Замыкал колонну второй проводник, помоложе и тоже из местных.

«Шестеро… Шестеро смелых!» – подумал Виноградов и вспомнил народную мудрость: самые мужественные люди те, кто ни черта не знает… По суровым законам логики, и он, и его спутники были обречены на то, чтобы остаться в дураках, – но каждый надеялся обмануть судьбу. Кроме, пожалуй, клиента…

– А ю о'кей? – поинтересовался Владимир Александрович.

Клиент улыбнулся застенчивой улыбкой недобитого интеллигента и кивнул. Молча. Он вообще почти не разговаривал – ни в лагере, ни сейчас, по дороге: на вопросы реагировал, но в основном жестами, показывая, что понял и согласен. Или не согласен – чего практически Не случалось. Услышав вчера произнесенное Владимиром Александровичем по-английски приветствие, этот плюгавый очкарик ограничился вежливым «хэллоу» и намеком на любопытство, мелькнувшим в глазах, – впрочем, оно сразу же уступило место равнодушной отстраненности.

Вообще, как заметил Виноградов, окружающий мир интересовал клиента мало. Только в той степени, в какой внешние факторы способны были повлиять на вынашиваемый им план.

Покойник… Еще один условно живой покойник в их милой компании. Этакий самоходный, монострелковый морг на полном самообслуживании! Все дружно шагают навстречу неизвестно чему, вместо того чтобы просто нажраться таблеток и тихо уснуть навсегда – с улыбкой и не стирая в кровь пятки многочасовым переходом.

Владимир Александрович так ведь и заявил тогда Полковнику:

– Я же старый, ленивый… Зачем мучиться?

– Это шанс, Виноградов! Е-дин-ственный! Неужели откажетесь?

И он, разумеется, согласился. Дело было уже на исходе ночи. Полковник, судя по всему, еще не ложился, а Владимира Александровича разбудили – во второй раз. Теперь телефонным звонком. Трубку, естественно, поднял привычный к неожиданностям Освальд:

– Йе? Шлюхаю, блин…

В ответ на его англо-русский коктейль на другом конце линии что-то сурово прошелестели, и Виноградов ощутил настойчивый тычок под ребра:

– Тебя! Бегом к Полковнику.

– Чего там такое еще?

– Не знаю! Давай топай… Вернешься – будь любезен, потише. А то как слон в посудной лавке.

Но больше в свою комнату Владимир Александрович не вернулся. Даже из вещей ничего забирать не пришлось.

– Вызывали?

– Да, заходите… Домой хочется? К жене, детям?

– А как вы думаете? – Что-то остроумнее придумать в пятом часу утра Виноградову не удалось.

– Тогда слушайте внимательно. – Полковник скептически посмотрел на заспанную физиономию собеседника: – Кофе налить?

– Пожалуй! – не стал возражать Владимир Александрович. – Если можно – покрепче. И без сахара…

Со слов хозяина ситуация складывалась следующая.

Жила-была в сытой стране Дании супружеская пара. Он – хирург, кардиолог, из очень хорошей семьи. Сам неплохо зарабатывает, да еще и наследство… Супруга – тоже врач, из семьи состоятельной и известной: дедушкин портрет в музее Сопротивления, папа чуть ли не четверть молочной промышленности страны контролирует… Чего еще надо? Приключений на задницу!

Потащились в Россию, волонтерами – по линии Красного Креста. И ладно бы в Питер, в Москву, у нас везде больных-голодных хватает! Так ведь нет… Приспичило на Кавказ. Он в госпитале остался, оперировать, а она повезла медикаменты по селам. В горы, где оппозиция контролирует.

– Погибла?

– Если бы только… Там оператор как раз оказался, то ли турок, то ли иранец – все почти заснял на пленку. И как ее насилуют, и как бензином обливают… Она живая еще горела!

– С-сволочи!

– Война, – пожал плечами Полковник. – Бывает… Тот парень, оператор, потом сюжет на Си-эн-эн продал или на Эй-би-си, я не помню точно.

Он разлил заварившийся кофе и продолжил рассказ.

В кадре случайно оказался сам Магаев. Нет, он не участвовал, как можно! Просто стоял рядом – и не мешал охране развлекаться… И в конце концов это кино увидел датчанин.

Он был врач, поэтому в психиатрическую клинику не попал. Но оказался мужчиной – и поэтому вышел в конце концов на Полковника. Сделал заказ – на голову Магаева. На собственноручную ликвидацию, ни больше ни меньше!

– А те, кто непосредственно?..

– Они его не интересовали! Звери, животные дикие.

– Логично. Хотя я бы их, пожалуй, тоже…

– Ну это-то было бы элементарно, – развел руки Полковник. – А вот Магаев…

Доктор хотел уничтожить этого человека сам. Лично! Последствия его не интересовали. Он все-таки немножечко сошел с ума, этот очкарик с лицом милосердного ангела… Поэтому контракт был составлен следующим образом. Датчанин отдает распоряжение, юридически оформленное и заверенное, о перечислении на указанный Полковником счет суммы, примерно равной полумиллиону долларов. Но получить эту сумму возможно только после официально подтвержденного факта гибели Магаева – причем неважно, останется ли доктор жив, иди деньги будут переданы уже после его смерти, в безусловном порядке…

– Интересный договорчик! А как на счет?..

– Мы хорошо платим своим адвокатам! – отмел сомнения Виноградова собеседник. – Я же только общую идею контракта сказал, там такое множество всякой правовой белиберды… В общем, вариант абсолютно законный.

– Это колоссальная сумма, даже по их меркам.

– У него фактически нет наследников. Шум поднимать никто не станет.

Владимир Александрович не сомневался, что Полковник просчитал все варианты. А тот заговорил снова.

Сначала провели разведку. Потратили время, деньги… Пришлось отказаться от варианта работы под крышей федеральных сил – во-первых, из доктора никак не получался российский милиционер, а во-вторых, Магаев куда быстрее уничтожил бы очередную карательную экспедицию, чем хоть один спецназовец подкрался к нему на пулеметный выстрел.

– Он, Магомед, вообще хитрый очень. Осторожный! – прищурился Полковник.

– Вы знакомы? – почувствовал Вино градов.

– Мы на сестрах женаты, – помедлив, кивнул хозяин. – Соседи… Я его никогда не любил!

После такой откровенности оставалось только слушать дальше.

Клиент и Полковник договорились так: фирма обеспечивает доставку датчанина пред грозные очи Магаева. Пистолет, патроны… У него будет шанс – убить! Тогда Полковник получает деньги. Если первым отправится на тот свет клиент, миссию по доведению дела до конца принимает на себя фирма… и все равно в результате получает оговоренную сумму.

– Ловко придумано! – Что-то в схеме Виноградову не нравилось, было какое-то уязвимое звено. Но додумать мысль до конца не удалось.

– Клиент согласился. Он уже пятый день сидит на границе во временном лагере. Ждет…

– Чего ждет?

– Не чего, а – кого! Вас, господин Виноградов.

Полковник сделал эффектную паузу:

– Я хочу дать вам шанс. Шанс вернуться домой… Нужно всего-навсего сопроводить клиента на аудиенцию к моему родственнику. А потом – делайте что хотите!

– Вы шутите? – У Владимира Александровича перехватило горло. Захотелось плакать.

– Нет, я не шучу. Вы окажете услугу – и мы в расчете. За все причиненные вами неприятности.

– Да меня первый же боевик шлепнет! И клиента заодно.

– Вероятно… Но может быть, нет? – Очевидно, в колоде у Полковника имелись еще козыри.

– Я же русский! Русский офицер. Офицер ми-ли-ции… – попытался втолковать Полковнику и без того не нуждающееся в разъяснении Виноградов.

– А зачем об этом кричать на каждом углу? Да, ребята в горах не любят парней в погонах… И единственные русские, да и не только русские, которых терпит Магаев, – кто?

– Не знаю!

– Это пресса… Газетчики, телевизионщики. Понял, нет?

– Вы собираетесь отправить клиента под видом репортера?

– Умный каюй! Догадался. Он от датской газеты как будто, названия не помню… А ты тоже иностранец, переводчик – вон, документ уже готов.

Паспорт, большой и пестрый, с гербом далекой латиноамериканской республики тихо подмигивал Владимиру Александровичу его собственной, переклеенной не просохшим еще силиконом фотографией. Виноградов видел уже такую «липу» – года полтора назад этот бизнес считался очень выгодным, потенциальные эмигранты с охотой платили пять-шесть тысяч долларов за иллюзию свободного выезда из России на случай непредвиденных политических перемен. Потом, правда, были специальные разъяснения консульства.

– Вряд ли они смотрят питерское телевидение, – уловил виноградовские сомнения Полковник.

– А если все-таки?..

– Это ваш шанс, Владимир Александрович!

Виноградов задумался:

– Зачем я там нужен?

– А кого послать? Чтобы и готовить не надо было, чтобы по-английски мог изъясниться? Плюс – в газетном деле не новичок!

– Логично… А если я его сдам – с потрохами? Еще на первом же посту оппозиции? И сам – к своим…

– Думаете, отпустят? Вряд ли! Скорее шлепнут на всякий случай, как федерального шпиона. Тем более вы же представляете: один, в горах, на чужой территории… Та же смерть, только во времени растянутая.

Это прозвучало убедительно.

– Допустим… Допустим, ему удастся Магаева грохнуть! Ну доктору-то плевать, он уже на себе крест поставил. А я? Как я потом выберусь? Нет, те же яйца – вид сбоку…

В принципе, чисто теоретически, если придется идти вдвоем… Проводник не в счет, это вопрос решаемый!

– Где клиент?

Полковник выдвинул ящик стола, развернул карту:

– Вот здесь, кружком обозначено.

– А куда идти?

– Там покажут, – насмешливо посмотрел на Владимира Александровича собеседник. – Магаев на месте не сидит.

– Сколько нас будет?

– Не много! Столько, сколько понадобится для страховки от необдуманных поступков.

«Ладно, посмотрим. Там где-то должны быть погранзаставы, потом – мало ли что? Все-таки шанс! А здесь рано или поздно прикончат, или Борману отдадут для тренировок», – пронеслось в голове Владимира Александровича.

– Да, это – шанс! – угадав, подтвердил Полковник.

– Когда лететь?

– Через полтора часа, – вернул на место отогнутый манжет хозяин кабинета. – Вертолет уже на подходе.

– Если меня убьют… Что узнает семья?

– Любопытный вопрос! – улыбнулся Полковник. – Мы придумаем что-нибудь… не волнуйтесь.

Вот так и получилось, что очередной рассвет Владимир Александрович встречал не под храп огневого инструктора.

Трясясь бок о бок с несостоявшимся мертвецом в брюхе винтокрылого летательного аппарата, он все пытался представить себе предстоящую встречу с другим покойником – потенциальным. А в пилотской кабине буравил обугленными зрачками горизонт бородатый убийца Кондор. Тот самый страховочный вариант, о котором сказал Полковник…

– Ну наконец-то!

– Ох, бля-я… Слава Богу!

Судя по всему, намечался серьезный привал.

Все равно идти дальше стало практически невозможно – ни луны, ни звезд. Темнота… Такая темень бывает только в горах и на дне океана.

– Еще шаг – и сдохну. – Виноградов обрушился на какой-то каменный выступ и почти не почувствовал боли. Откинувшись назад, он уперся спиной в мягкую внутренность рюкзака и прикрыл глаза. Сил не оставалось даже на то, чтобы вытереть пот.

– Жить не хочется, – согласился литовец. – А им хоть бы что! Местные…

Проводники один за другим исчезали из поля зрения, чтобы через минуту появиться вновь – уже с охапкой то ли хвороста, то ли сухой травы. Кондор уже сноровисто запалил костер.

– Ну этот-то – не местный! – шевельнул подбородком Владимир Александрович. – Охота пуще неволи…

Клиент, видимо, тоже держался на грани – волосы слиплись, дыхание хриплое… Распластался, понимаешь, бесформенной кучей! Но, надо признать, в пути вел себя достойно – не чета ошалевшему от суровой реальности Генрикасу.

– О'кей? – выразил солидарность Владимир Александрович.

Доктор кивнул, не поднимая век.

– Хорошо стоят… – Внимание майора переключилось на три фигуры, обступившие в этот момент аккуратное пламя костра. – Эх, одной бы гранатой!

Нечто подобное произнес некогда, говорят, по адресу конкурента один из питерских криминальных авторитетов. Вскоре его самого расстреляли в упор на пороге квартиры…

Впрочем, все это оставалось пустым сотрясением воздуха. Из оружия у клиента имелся только фотоаппарат, а Виноградова вообще снабдили только блокнотом и ручкой. Вряд ли чем-то мог поучаствовать и литовец… Проводники же, в отличие от Исы, к автоматам относились трепетно – тот, что постарше, держал за потертый брезентовый ремень длинноствольный АК, у его молодого коллеги под мышкой болтался «кипарис» калибра девять миллиметров. Кондор тащил за спиной плоский футляр-сейф, пистолет в кобуре и огромный нож.