Текст книги "Судьба цивилизации. Путь Разума"

Автор книги: Никита Моисеев

1. На пороге

В предыдущих главах, излагая ряд фрагментов истории цивилизации, я предложил эскиз того процесса самоорганизации, который привел человечество в современное состояние. Как мы видели, он не был прямой дорогой, не был подобен спокойному течению реки, а прерывался порогами, когда эффективность старых механизмов, поддерживавших развитие человечества, исчерпывалась. Тогда наступали сумерки, и перед новым рассветом людям приходилось находить новые формы жизни и платить огромную цену за то, чтобы научиться жить в новых условиях. До сих пор это им удавалось.

 
Вот и теперь мы переживаем эпоху сумерек, но в отличие от прошлого теперь у нас есть знания и вера – вера в то, что эти знания могут нам помочь встретить новый рассвет. А может быть, и не допустить кризиса, во всяком случае глобального.
Но и здесь не все просто. Для того, чтобы эти знания, которые приобрело человечество за последние сотни лет, общество могло использовать во благо, а не во вред, мы должны быть способны преодолеть “аксиоматику прошлого” – те убеждения, ту систему взглядов, то мировосприятие, на которых основывались до последнего времени наши действия, базировалось развитие общества.
Я убежден, что в рамках современных “цивилизационных парадигм”, опираясь на существующую систему “общечеловеческих ценностей”, постепенно утвердившуюся в сознании миллиардов людей за последние 10-12 тысяч лет, преодолеть надвигающийся общепланетарный кризис не удастся. Голоцен начался с катастрофы неолитической революции и такой же по масштабам революцией наша эпоха может и закончиться. Только теперь борьба за ресурс будет вестись не каменными топорами, и трудно надеяться, что человечество сможет ее пережить! Если она действительно произойдет.
И в то же время я убежден, что у человечества хватит мудрости для того, чтобы разработать необходимую стратегию жизни общества, нормы его поведения и идеалы, к которым он должен стремиться. Но очень боюсь, что это будет уже поздно и человечеству не удастся избежать вселенской катастрофы. У него просто может не хватить времени.
* * *
Идеология покорения Природы и неисчерпаемости ее ресурсов, которая получила свое достаточно законченное выражение еще в XVII веке в высказываниях Френсиса Бэкона, находила все новые и новые подтверждения своей эффективности в европейской практике позднего Возрождения, и особенно эпохи Просвещения. Успехи науки, научно-технической революции создавали представление о все возрастающем могуществе цивилизации, о том, что человеку становятся не только постепенно доступными “абсолютные знания”, но и реализуемыми самые смелые предположения о его будущем. И эта парадигма “абсолютного могущества” до сих пор оказывает решающее влияние на миропонимание и образ действия планетарного сообщества, несмотря на всю пагубность такого видения мира, которую нам демонстрировала Природа.
Однако первые предупреждения об опасностях тотальной реализации принципов “покорения”, и особенно такого бездумного использования природных возможностей, которое утвердилось в сознании людей и в их практике, прозвучали еще в конце XVIII века, когда пастор англиканской церкви Мальтус обратил внимание на несоответствие темпов роста населения и производства продуктов питания. Однако это предупреждение не упало на благодатную почву. И тому было много причин.
Прежде всего была явно провокационна сама форма рассуждений уважаемого священнослужителя, вызвавшая негодование левых, а впоследствии и марксистов, ставших непримиримыми противниками мальтузианства. В знаменитом сочинении Мальтуса есть примерно следующие слова (цитирую по памяти): “Что делать просвещенным классам в их стремлении обеспечить общее благополучие, если низшие классы будут и впредь размножаться, как кролики?” И несмотря на то, что в произведении Мальтуса прозвучала вполне трезвая мысль о том, что потребности людей должны быть согласованы с реальной возможностью Природы их обеспечить, благодаря форме изложения этой мысли термин “мальтузианство” стал восприниматься почти как ругательство.
Кроме того, Мальтус предсказал быстрое отставание количества производимой сельскохозяйственной продукции от возрастающих потребностей в пище растущего населения. Такой прогноз оказался ошибочным: еще около 200 лет производство пищи на душу населения продолжало расти. Этот процесс удельного роста остановился только в начале 80-х годов нынешнего столетия. Тем не менее мальтузианство, работы Мальтуса и его последователей зародили сомнение в том, что развитие европейской цивилизации на основе идей классического рационализма и принципа “покорения Природы”, рожденных эпохой Просвещения, идет по правильному пути. И в этом огромная заслуга англиканского пастора. Мы обязаны отдать ему должное.
В середине прошлого века Иван Одоевский произнес знаменитую фразу: “Рационализм нас подвел к вратам истины, но не ему будет суждено их открыть”. В конце XIX века в русской философии и культуре родилось течение, получившее название русского космизма, размышлявшее о необходимости поиска иных путей развития общечеловеческой цивилизации, отличных от стандартов, устанавливавшихся в прошлом веке западноевропейской цивилизацией. Однако до поры до времени эти идеи оставались практически не замеченными не только интеллигенцией, но и научной общественностью.
Наконец, в 1904 году прозвучали эпохальные слова Вернадского о том, что человечество становится основной геологообразующей силой планеты и человечеству однажды придется взять на себя ответственность за дальнейшее развитие не только общества, но и Природы! Эти высказывания положили начало учению о ноосфере как о таком состоянии биосферы, в котором Разум человечества становится определяющим фактором ее развития. Можно по-разному относиться к этим идеям, но уже в предвоенные годы многие естествоиспытатели и философы (Тейяр де Шарден, Леруа и многие другие) выражали озабоченность характером развития нашей цивилизации и высказывали те или иные суждения о возможности изменения ее русла.
В послевоенные годы, после того как были взорваны атомные бомбы над Хиросимой и Нагасаки, проблемы обеспечения будущего развития человечества начинают обсуждаться все более и более интенсивно в широких кругах интеллектуалов.
В 1972 году в Венеции состоялся конгресс, созванный ЮНЕСКО. Он был посвящен глобальным проблемам современности. Автор этой работы был тоже одним из докладчиков. Центральным событием этого конгресса был знаменитый доклад Римского клуба “Пределы роста”. Его делал один из авторов проекта, молодой американский профессор Д. Медоуз. Используя методы системной динамики Форрестера, Медоуз и его коллеги построили достаточно примитивную компьютерную модель, расчеты с помощью которой наглядно демонстрировали неизбежность катастрофы нынешнего этапа развития общества, если мировое сообщество будет продолжать следовать современным тенденциям развития.
В своем докладе я высказал несколько критических замечаний к сообщению Римского клуба. Я полагал полезной эту работу, но не стал бы придавать ей научного значения – это лишь весьма наглядная демонстрация того тупика, к которому приведет современный путь развития мирового сообщества. Я говорил о том, что ситуация действительно очень серьезная и общество нуждается в разработке основ научной стратегии своего развития. Но для этого нужен соответствующий инструментарий, и прежде всего необходима вычислительная система, способная имитировать функционирование биосферы. И примитивных моделей типа тех, которые основываются на форрестеровской системной динамике, недостаточно! Это лишь учебная демонстрация, не больше. К сожалению, тогда мое предложение не встретило поддержки ни в нашей стране, ни за рубежом. Я думаю, что четверть века тому назад научная общественность не была еще готова к проектам такого масштаба и сложности.
Тем не менее мой проект был поддержан тогдашним вице-президентом АН СССР в области наук о Земле академиком Сидоренко, и мы получили необходимое финансирование. Работа началась! К концу семидесятых годов первая подобная система была создана в Вычислительном центре АН СССР. Об этом я много раз уже рассказывал. Сейчас, насколько мне известно, в разных странах существует, по меньшей мере, около десятка подобных систем. И многие из них более совершенны, чем та, с помощью которой мы провели исследование возможных последствий крупномасштабной ядерной войны в начале 80-х годов.
Во всяком случае, слово СТРАТЕГИЯ было произнесено именно тогда, на конференции в Венеции в 1972 году, хотя ожидаемого мной отклика это слово в ту пору не получило. Да и сейчас оно трактуется чересчур примитивно, хотя и произносится.
 

5.2. Термин «sustainable development»

Итак, надвигающаяся опасность глобального экологического кризиса стала очевидной еще в начале 70-х годов. Скорее даже не кризиса, а неизбежного общепланетарного неблагополучия. Но сильным мира сего потребовалось еще целых два десятилетия, чтобы осознать, что речь идет не о досужих вымыслах ученых мужей, а о некотором природном процессе, грозящем не благополучию отдельных стран, а обществу в целом. И самое главное в том, что именно политикам предстоит принять определенные решения, от которых будет зависеть судьба цивилизации. И что политики в еще большей степени, чем ученые, несут ответственность за будущность общепланетарного сообщества.

Вряд ли сегодня планетарное сообщество способно принять какие-либо кардинальные решения. Более того, на современном этапе гражданское общество, а следовательно и политики, еще просто не доросли до них.

Может быть, время для таких решений еще не настало? Тем не менее уже сегодня должны быть – необходимо должны быть – широко опубликованы некоторые, достаточно общие, но в целом полезные декларации, фиксирующие неблагополучие и обращающие внимание мировой общественности на необходимость поиска коллективных действий и общепланетарной стратегии развития. И очень важно, чтобы такие призывы прозвучали из уст ведущих политиков, а не ученых. И такой форум политиков, посвященный глобальным экологическим проблемам, однажды состоялся!

В 1992 году в Рио-де-Жанейро на уровне глав правительств был созван Международный экологический конгресс.

Его созыв знаменателен сам по себе. Это был важный шаг к общему пересмотру основ нашей цивилизации, к рождению будущей общепланетарной стратегии развития. И его ожидала вся научная общественность, все те, кто занимался энвайроментальными проблемами.

Такой конгресс, по мнению автора, был не только необходим, но и уже основательно запоздал. Однако конгресс не оправдал ожиданий ученых: он не смог подняться на достаточно высокий научный уровень. И, что еще более важно, он не рискнул взглянуть правде в глаза: представления современных политиков еще оказались скованными традиционными трафаретами. Отказаться от них не позволили сделать и чисто меркантильные и политические интересы представителей наиболее развитых стран, прежде всего США, главного ресурсопотребителя и загрязнителя планеты, страны, для которой изменение современных цивилизационных парадигм было бы особенно тяжелым.

Вместо этого был продекларирован принцип “sustainable development”, утверждающий недопустимость неограниченного и бесконтрольного использования ресурсов и загрязнения биосферы, что само по себе, конечно, следует приветствовать! Но ограничиться только подобной декларацией в современных условиях крайне недостаточно и опасно! Подобное завершение конгресса было проигрышным еще по одной причине: принцип “sustainable development” был подан в такой форме, что мировая общественность, если судить по многочисленным публикациям, восприняла задачу реализации этого принципа в качестве некоторой абсолютной панацеи – родилось представление о том, что человечество уже располагает рецептом преодоления экологического кризиса и ему известен выход на траекторию благополучного развития. И уровень эмоциональной напряженности общества, связанный с ухудшением экологической обстановки, заметно снизился. Что уже само по себе нежелательно.

Выражение “sustainable development” труднопереводимо на русский язык. Я бы его перевел как развитие, допустимое или согласованное с состоянием Природы и ее законами. Во всяком случае, его авторы (международная комиссия под руководством мадам Брутланд) имели в виду, как мне представляется, именно этот смысл. У нас в России его перевели как “устойчивое развитие”. Более того, появилась даже государственная концепция устойчивого развития. Такой перевод термина “sustainable development” мне представляется неким лингвистическим нонсенсом, ибо устойчивого развития просто не может быть – если есть развитие, то стабильности уже нет! Кроме того, произносить его без комментариев просто опасно: это может породить необоснованные иллюзии, что и произошло.

Несмотря на все сказанное, термин “устойчивое развитие” вошел не просто в обиход, но и в государственные документы. Я думаю, что сейчас уже нецелесообразно отказываться от словосочетания “устойчивое развитие” – к нему уже привыкли. Но самому термину следует придать смысл, отвечающий научному содержанию проблемы и реальным потребностям общества. И вернуться к его изначальному смыслу.

Замечу, что сам исходный термин “sustainable development” нуждается в комментариях. Несколько десятков лет тому назад у специалистов, занимающихся проблемами развития экосистем, появился термин “sustainability”, относящийся к развитию популяции, жизнедеятельность которой проходит в той или иной конкретной экосистеме (экологической нише). Он означал, что развитие популяции должно происходить так, чтобы не разрушить целостность вмещающей экосистемы, жизнедеятельность которой, в свою очередь, не угнетает функционирование изучаемой популяции. Примером нарушения условий sustainability является появление в экосистеме вида-монополиста. Это явление неизбежно ведет к деградации вмещающей экологической ниши и как следствие – к деградации самого вида.

Уже позднее комиссией, которую возглавляла тогдашний премьер-министр Норвегии г-жа Брутланд, был предложен термин “sustainable development”. Вероятно, по аналогии с биологическим термином.

Я думаю, что этот термин, а тем более его русский перевод как “устойчивое развитие” возник у политиков, в виде своеобразного компромисса между научным пониманием современной реальности и стремлением политических лидеров предложить перспективы более оптимистические, чем они представляются ученым, но зато более удобные для большого бизнеса. И необходимые тем, кто реально правит миром и для кого смертельно опасны любые планетарные нестабильности. Я уж не говорю о кардинальных перестройках! Особенно социального порядка.

Поэтому на заседании Высшего экологического совета Российской Федерации, а затем и на специальных слушаниях в Думе, состоявшихся 1 июня 1995 года и посвященных проблемам устойчивого развития, я выступил с публичной критикой государственной концепции устойчивого развития и предложил свое толкование этого термина, некоторые фрагменты которого и будут даны ниже.

По существу, мое понимание этой проблемы уже изложено в предыдущих главах и является следствием логики развития природного явления, которое называется “становлением человечества”, или антропогенезом. Реализацию принципа “sustainable development” я предлагаю рассматривать как некоторый предварительный этап выработки стратегии, обеспечивающей возможность сохранения человечества. Если угодно, как некоторый тайм-аут на то время, пока человечество сможет сформировать программу достаточно кардинальных изменений планетарного образа существования и обеспечить общее согласие по этому вопросу.

Но необходимо четко представлять, что этот принцип не является “путевкой в жизнь”.

5.3. Две крайние точки зрения

Для того, чтобы вложить в термин “устойчивое развитие” смысл, отвечающий современным потребностям человечества, надо представить себе перспективу взаимоотношений Природы и общества, очищенную от любых иллюзий как сверхоптимизма, высказываемого апологетами рыночной экономики, так и необоснованного алармизма, лишающего человека энергии и стремления к поиску. Не менее важно понять, к чему имеет смысл стремиться! Избегать иллюзий и оценить возможности человечества реализовать желаемые цели (которые еще предстоит сформулировать). Это важнейший и необходимейший предмет дискуссий. Цели нельзя придумать: это синтез стремлений людей и знаний о реальных возможностях. Может быть, следует сказать иначе: цели – это стремления и чаяния людей, пропущенные сквозь критицизм научной мысли. Но все это нам еще предстоит осознать.

О возможных путях развития планетарного общества, о желаемом будущем сегодня высказано уже много разных суждений, носящих, как правило, утопический характер. Среди них есть две крайние точки зрения, требующие комментария. Согласно одной, перспектива человечества – его автотрофность, т.е. независимость от Природы, на основе искусственного кругооборота веществ и создаваемой человеком второй природы. В России эту точку зрения активно пропагандировал К.Э. Циолковский, ею интересовался и В.И. Вернадский, хотя говорил о ней гораздо осторожнее. И особенно много ею занимались те, кто думал о путешествиях в космосе и жизни на других планетах. Ею продолжают заниматься и сегодня. Например в Аризоне, где сооружена “искусственная биосфера” и проводятся весьма важные эксперименты. Занимаются идеей автотрофности и в Красноярске, в институте биофизики, хотя из-за общего кризиса российской экономики эти дорогостоящие исследования постепенно сворачиваются.

Замечу, что такие занятия могут иметь вполне определенный практический смысл, но не для поиска альтернативы жизни человека в биосфере, а для целей космических полетов, которые никак не связаны с реализацией идеи автотрофности человечества, а являются практической необходимостью.

Однако, по моему глубокому убеждению, идея автотрофности как желаемого будущего человечества лежит вне науки: человек порожден биосферой, является ее составной частью и во всяком случае в обозримом будущем жизнь человечества – не отдельных людей в космических кораблях или на космических станциях, а человечества как биологического вида homo sapiens – вне земной биосферы представляется бессмысленной и вредной утопией.

Если человечество хочет сохранить себя на Земле, то прежде всего надо думать о дне сегодняшнем, о ближайшем будущем и стремиться преодолеть те реальные трудности, которые неизбежны в нашей земной жизни.

Но это вовсе не означает, что не следует изучать искусственные кругообороты веществ, создавать “искусственные биосферы” и ставить с ними эксперименты, подобно тому, как это делают ученые в Аризоне и Красноярске. Но ориентировать будущее человека на реализацию автотрофности – это значит следовать очередной трагической утопии. Вообще же, я думаю, что технического решения надвигающегося экологического кризиса нет! Крайне важны, конечно, многие технические и технологические новшества. Без них нам не обойтись. Диалектика нашей жизни такова: из-за развития технических новшеств мы оказались на краю пропасти, но без них мы не сможем перекинуть мост в будущее и отойти от края пропасти – в этом противоречивость антропогенеза, которую я постарался проследить в предыдущих разделах работы. Техническое развитие абсолютно необходимо, но его недостаточно: иной должна стать цивилизация, иным – духовный мир человека, его потребности, его ментальность. Решение проблем приходится искать в самом человеке, в изменении его индивидуальности и того общества, которое создается этими индивидуальностями. И история антропогенеза нам дает убедительные примеры возможностей подобных трансформаций. Которые, правда, до сего времени происходили стихийно. Теперь пришло время, когда в этот процесс должен вмешаться Коллективный Разум человечества.

Другая крайняя точка зрения в проблемах преодоления экологического кризиса предполагает возможным ограничиться охраной Природы и считает необходимым, чтобы человек, подобно другим живым видам, вписывался в естественные биосферные циклы. То есть жил бы по законам “дикой” Природы, которые определяют жизнедеятельность остальных биологических видов.

Это тоже утопия, и она не менее (если не более) опасна, чем первая. Что касается природоохранной деятельности, то слов нет – она необходима! Но не следует путать необходимые условия с достаточными. Однако самое главное еще не в этом. Человек, как и любой другой вид, активно вмешивается в процессы, приводящие к эволюции биосферы, меняет структуру биогеохимических циклов, т.е. способов трансформации и использования энергии: в этом и состоит его жизнедеятельность и, если угодно, “смысл” его существования. Можно говорить лишь о возможности его условного равновесия с остальными естественными процессами. Но и это, во всяком случае в обозримом будущем, – невыполнимо. Значит, нужен “третий путь”!

На грани 60-х и 70-х годов во время одного из посещений Вычислительного центра Николай Владимирович Тимофеев-Ресовский меня спросил: “Не могли бы Вы подсчитать, какое количество людей должно жить на Земле, чтобы человечество, при современных потребностях и технологии, могло вписаться в естественные циклы биосферы?”

Обложившись литературой и статистическими данными, я попробовал провести, как мне казалось, необходимые расчеты и столкнулся с огромной неопределенностью имеющейся информации. Но ответ у меня получился, причем очень странный: что-то от 200 до 800 миллионов человек (с учетом неопределенностей). Я себе не поверил и отложил работу в сторону.

Месяца через три Николай Владимирович позвонил мне из Обнинска и спросил: не забыл ли я его вопроса? Я честно признался в том, что с работой не справился, и назвал те цифры, которые у меня получились. Он рассмеялся и сказал: “Все правильно, господин академик (как известно, Тимофеев-Ресовский никогда не был членом Академии и с иронией подчеркивал это в разговорах с людьми моложе его по возрасту и научному рейтингу, особенно с членами Академии, а я в ту пору уже около 10 лет был ее членом-корреспондентом), только расчеты здесь ни к чему. В нашем энергопотреблении только 10% или около этого дают источники возобновимой энергии, т.е. энергии, источником которой в той или иной форме является Солнце. Все остальное – запасы былых биосфер. Значит, чтобы жить в равновесии с Природой, жителей Земли не должно быть больше 500 миллионов!”

Вот так! Если следовать заветам ревнителей Природы, то надо либо в 10 раз сократить население планеты, либо в 10 раз уменьшить наши потребности. Стоит ли говорить, что и то и другое сейчас – невозможно! Те простые соображения, которые были изложены в этом параграфе, показывают, сколь сложны и противоречивы проблемы, стоящие сегодня перед человечеством – проблемы “направляемого антропогенеза”. Но именно он и будет очередной ступенькой той лестницы эволюции человечества, которую я назвал однажды “восхождением к Разуму”. Если она состоится!