Текст книги "Куратор (СИ)"

Автор книги: Никита Киров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 7

Да, в кабинете многое изменилось. При мне обстановка была достаточно спартанской, да и я редко здесь сидел – только если надо было прочитать почту или собрать короткое совещание.

В остальное время я был или на объектах, или в кабинетах сотрудников. Да и в ФСБ работал так же, меня там ноги кормили.

А у Игнашевича всё поменялось, ведь он заседал здесь всегда и управлять предпочитал отсюда.

Сменилась мебель. Вместо обычного конторского стоял большой чёрный стол из массива дерева, занимавший почти всё свободное пространство. На нём стоял письменный набор для руководителя, со здоровенными и не особо удобными принадлежностями, зато наверняка дорогущий.

Кресло – как у злодея в шпионских фильмах: с огромным подголовником и широкой спинкой, сзади даже не видно, кто там сидит. Но оно кожаное, а кожаные кресла летом я совсем не любил – прилипаешь и потеешь.

На стене висели какие-то африканские маски из чёрного дерева, украшения из разных экзотических мест, где он бывал в отпусках, фотографии самого Игнашевича на слоне, на верблюде и где-то на фоне гигантского арабского небоскрёба. На каждом фото он становился всё старше и толще, зато любовница каждый раз разная.

Под всем этим стояли стулья для подчинённых, кто приходил на планёрки, самые дешёвые и неудобные. Учитывая, что планёрки он любит долгие, сотрудникам не позавидуешь.

Из старого остался только портрет президента, но только потому, что под ним сейф. А из техники для работы был здоровенный моноблок, на котором горело окно ввода пароля, и новенький ноутбук в алюминиевом корпусе, про который говорили администраторы. Он закрыт.

Дальше, у самого окна, стоял ещё один небольшой столик, на котором был принтер, небольшой монитор и простенький системный блок с удалённым доступом к серверу видеонаблюдения. На монитор был приклеен розовый стикер с надписью «Не обновлять!!!»

Он уже положил вам сервер, парни? А я предупреждал.

Монитор работал, показывая камеры, но подключены не все. Это уязвимость, которую не исправили. Была и другая, более серьёзная – Игнашевич всегда требовал себе максимальных прав администратора на все свои учётные записи. Он считал себя человеком, который в этом разбирается.

Это очень небезопасно и по факту не нужно, но после меня это всё явно настроили для него, как и для его учётки видеонаблюдения. Но меня нет, и он в отсутствие Трофимова был в конторе самым главным.

Так что я подошёл к монитору, открыл меню, и первое, что меня там встретило, была табличка «Обновить систему?». Я по привычке это свернул. Так и не настроили, лентяи. Но это пригодится.

В видеонаблюдении я разбирался, камеры смотрел часто, поэтому у меня заняло не больше двух минут, чтобы почистить за собой следы на трёх камерах, где я мог засветиться, и удалить об этом записи в журнале.

Когда буду уходить, покажусь ещё на двух. Но… я просто нажму «Обновить систему», и начнут ставиться обновления, после которых сервер начнёт перезагружаться, и всё вырубится минут на десять.

Когда Илья будет смотреть, что случилось, то решит, что Игнашевич снова проказничает и игнорирует просьбы, а тот точно скажет, что ничего не делал, даже если и сам виноват.

Хвосты зачистил, теперь главное то, ради чего я здесь: сейф и записи на столе.

На столе много записок, стикеров, что-то он пишет в ежедневнике, что-то на подвернувшихся листочках бумаги. Что-то из этого может пригодиться. Анализировать было некогда, пока только собрать, вот я и делал снимки.

Снимал не на студенческий айфон тёзки, а на свой телефон, который добыл из тайника на днях. Конечно, на моём телефоне камера похуже, но айфон же всё хранит удалённо. И не факт, что эта функция отключается до конца, а эти данные могут быть слишком важны, чтобы хранить их на забугорном сервере.

Я проверил, что ничего не сбил со своих мест. Теперь сейф. Снял портрет президента, увидел знакомую дверцу и панель с кнопками цифрового набора. Восемь знаков, вряд ли он оставил мой старый код. Попыток много, но при каждой ошибке он громко пищит, а через стену это могут услышать.

Сначала попробовал было ввести дату рождения Игнашевича, но подумал, вспомнил кое-что и ввёл другую. 05051949. Он же подхалим, и уже как-то ставил дату рождения Трофимова на другом сейфе, когда получил очередной втык, что ставит свою. И похвастался этим, за что получил ещё раз уже от самого Трофимова.

Открылось сразу.

Неплохо тут. Внутри лежали пачки денег: баксы, евро и рубли. Но их трогать не буду, хоть они бы мне не помешали. Что-что, а пропажу денег он заметит точно. Сразу поймёт, что у него в сейфе кто-то шарился, начнёт спрашивать. Может быть, даже сам меня вспомнит, как охранник и Илья, полезут остальные хвосты и будут вопросы к камерам. Это нежелательно.

Кроме денег, там ещё лежали распечатки почтовых сообщений с компьютера, несколько договоров, и всё это я снимал так быстро, как мог. Не особо тщательно, приоритет был скорости. Некоторые я вообще снимал на видео, чтобы потом выбрать нужное на стоп-кадрах.

Ещё был телефон, такой же, как у меня, выключенный, наверняка настроенный на быстрое удаление данных. Несколько сим-карт в пластиковом держателе, пара банковских карт на чужие имена, в том числе банков, которые у нас больше не работали.

И… твою дивизию! Не эту ли карточку мне тогда пихал Трофимов перед тем, как отдать приказ о ликвидации? Внешне та же самая, белая, с кнопочками и маленьким экраном. Холодный криптокошелёк, как он говорил. Ладно, это интересно, но без пин-кода или кодовой фразы бесполезно. Но я снял на телефон. Совпадение слишком сильное, чтобы его игнорировать.

Ну а в дальнем углу валялась флешка. Старенькая, потёртая, с потерянным колпачком и множеством царапин на зелёном пластике. С одной стороны выпуклые буквы гласили, что объём аж целых 512 мегабайт, а с другой кто-то осторожно выгравировал иголкой: «КАП».

Кузьмин Андрей Петрович, это же его приблуда, я помню, как он её купил в конце нулевых, и она была подцеплена к его ключам. Он же тоже старомодный, привязывается к старым вещам. Мог сохранять и то, что накопал по проекту, но в его квартире её не нашли, хотя я говорил следакам, что она должна быть.

Значит… Игнашевич помог избавиться от Петровича, а меня поставили на это место, чтобы я сопоставил все улики, которые мне подбросили, и обвинил покойного в измене. Ведь у меня же была репутация, и мне бы поверили. А я начал своё расследование, и от меня избавились.

Вот такие пироги. Но я с вами ещё поквитаюсь за всех, кого вы порешили, чтобы заработать на своём предательстве.

А почему не уничтожили флешку? Вариант у меня было два – Игнашевич понимал, что и он может стать неудобным, и тоже мог пытаться обезопасить себя. Вероятность низкая, ведь он хранит её на работе, ещё и с таким паролем.

Второй – хотели подставить кого-то ещё, но пока не подвернулось подходящего случая. Поэтому всё хранится так близко, под рукой.

Ладно, пора узнавать, что здесь находится ещё.

Осталось не так много времени, потому что Илья обедает быстро, он скоро придёт. Но глянуть компьютер бывшего зама стоит точно.

Сначала проверил принтер – ничего. Раньше там всегда торчала стопка распечатанных бумаг, Игнашевич обычно старомодно печатал все входящие письма и читал их с бумаги. Научился прятать в сейфе.

Теперь компьютеры.

Поднял клавиатуру на рабочем столе – под ней ничего. Я как-то делал ему втык, что нечего хранить там пароли, и он запомнил. Пароль у него, скорее всего, лёгкий, но всё же там должны быть буквы и цифры, а три неправильных попытки – заблокируется, и останутся будут следы. Он сообщит администраторам, что у него опять не работает, а те мгновенно увидят, почему заблокировалась учётная запись.

Но сами системные администраторы однажды попадались кое на чём, нарушив инструкцию. Ну и я сам пусть далеко не так хорошо разбираюсь в компьютерах и доменах, но кое-чему научился, пока устраивал проверки.

Я открыл ноутбук, запоминая, как он лежит на столе. Вылезло окно запроса пароля, но учётная запись была не Игнашевича, а локального администратора, под которым настраивали компьютер. А такое должны были отключить для большей безопасности. Впрочем, для ноутбука Игнашевича могли сделать исключение в правилах по его настойчивой просьбе.

Старый пароль администратора я вспомнил, он в целом был хоть и сложный, но запоминающийся. Это длинная фраза «Раскольников зарубил старуху топором в Петербурге 19 века», латиницей, без пробелов, с чередующимися большими и малыми буквами и восклицательным знаком в конце.

Не подошло. Но у нас раньше была политика – менять пароли раз в месяц. Прошло два месяца, я просто добавил в конце двойку.

Подошло. Обленились вы без меня, ребята, не захотели сильно менять запомнившийся пароль, вот и меняют цифру на конце.

Так. Возможности входа в саму учётку Игнашевича и его почту у меня нет, но всего его рабочие файлы с моноблока должны были перетащить на рабочий стол пользователя, и вот в эту папку я мог зайти.

Первым делом флешка, хотя всё самое важное с неё наверняка уже подчистили, но для убедительности что-то должны были оставить. Дальше начал искать папки и файлы, которые Игнашевич сохранял себе на рабочем столе. Там такого компромата может и не быть, но всё равно найдётся что-нибудь полезное.

Попутно слушал через стенку, как финотдел пожирал купленные мною бургеры и смеялся над курьером, что пришёл не туда. Не зря я купил так много. Но съедят всё. Или надкусают.

Долго проверять документы было некогда – так что я просто выборочно открывал и снимал на телефон прямо с монитора. Эмоции отбросил, хотя понимал – это оно. Верный след.

Через несколько минут вышел, выключил и вернул всё как было. Положил бумажки и флешку на место, закрыл сейф, повесил портрет, чуть повернул, как было раньше.

Компьютер – это уже больше, чем я хотел, главная моя цель изначально – сейф и бумаги. А тут получилось плодотворно. Можно уходить, но перед этим я окинул взглядом кабинет – что ещё? У меня осталось примерно около минуты.

В корзине для бумаг была всего одна бумажка. Я аккуратно развернул её, посмотрел. Твою дивизию. Но это действительно интересно. Снял на телефон, аккуратно смял, положил на место и подошёл к окну.

Теперь нужно нажать на обновление видеосервера и двигать в сторону техотдела, ведь вечно занятый Илья обычно обедает прямо на рабочем месте. Сейчас было то же самое.

Я постучал, и он открыл. За его спиной располагались столы (на одном стоял закрытый пластиковый контейнер, где раньше был обед), подоконник, заваленный коробками от всякой техники, и шкаф, на котором лежали новые картриджи.

У шкафа стоял стол технического директора Гришкина, а на стене – ящик с кодовым замком, где хранился универсальный ключ доступа, ведь это Гришкин настраивал систему контроля управления доступом – СКУД, и выдавал всем пропуска на этаже.

Если бы не встретил админов в коридоре, пришлось бы лезть сюда, но я нашёл другой вариант, полегче. И хоть не пришлось лезть в кабинет Тимохина, отвечающего непосредственно за работу всех охранников, а он тоже чекист, хоть и молодой на фоне нас, даже 90-е не застал.

К нему подкопаться сложнее. Зато у него были все ключи, и он тоже любил кофе.

– Да случайно я ключ-карту вашу прихватил, – пояснил я, виновато улыбаясь, и протянул Илье ключ Игнашевича. – Выйти хотел, а там охранник мне так странно смотрит. Говорит: верни на место, а то полицию вызову.

– Ничего себе, – пробурчал сисадмин и достал из кармана гостевую ключ-карту, посмотрел на неё. – Хорошо, что Игнашевич этого не видел.

– Злой?

– Не то слово.

* * *

Лифт спустился на первый этаж, но я вышел не сразу, а присмотрелся. И правильно сделал. Охранник этого не заметил, у него была посетительница.

Камеры уже погасли, но у охранника вместо камер на компьютере был открыт почтовый клиент. Там было письмо, и я уже понимал, что это за письмо.

Утром Игнашевич получил одно письмо от Трофимова, который по привычке распечатал, прочитал и переслал охране.

Там был снимок девушки в деловом костюме. У Трофимова была приписка: «Про неё мы с тобой говорили». Это письмо Игнашевич переслал охране с пометкой: «Ни в коем случае не пускать, ни под каким соусом. Если не уходит, вызвать ГБР или полицию, и выгнать».

После чего смял лист и бросил в корзину. И там я его увидел.

И вот эта девушка с фото прямо сейчас стояла за стойкой, улыбаясь охраннику.

– Так у меня собеседование! – мило щебетала посетительница.

Это была она, та девушка, что я видел в кофейне в кофейне. Да, и это её лицо было на фото, которое рассматривал охранник, наклонившись к монитору вплотную. Это настолько серьёзное дело, что он даже выключил своё видео про заработок.

Вот такие пироги. Мне стало интересно, что происходит, но вмешиваться я не стал. В голове уже сложилась логическая цепочка, почему она не должна меня здесь видеть.

– У меня собеседование на седьмом этаже, фирма «Альянс», – весело говорила девушка. – В бухгалтерию, к Логиновой. Вы ей сообщите, пожалуйста.

– Уходите, – сквозь зубы проговорил охранник. – Никаких собеседований сегодня нет.

– Позвоните, пожалуйста, может быть, она забыла…

– Уходите, – повторил охранник злым голосом.

Я заметил, как он судорожно давит кнопку вызова группы быстрого реагирования под столом, будто перед ним была не девушка, а как минимум пять крепких, накачанных, бородатых парней, которые вот-вот на него кинутся.

Она всё пыталась его уговорить, улыбаться, строить из себя наивную расстроенную девочку. Но мне пока светиться перед ней нельзя. В любом другом месте, только не здесь.

Я достроил цепочку: она была в кафе, где искала последнего свидетеля моей смерти, того пацана-кассира. Она внимательно посмотрела на меня, когда уходила, вполне возможно, что знала, что я говорил с тёзкой за несколько часов до смерти, или, что более вероятно, кого киллеры сбили на машине, когда уходили.

И если встреча в кафе могло сойти за чистую случайность, то встреча здесь – уже совсем другое.

Она будто шла по моим следам. Вернее – по следам отставного полковника Давыдова, а не студента Толика.

Через стеклянную дверь видно, что снаружи остановился чёрный джип. Оттуда вскоре вышли три человека – как раз из тех, кого набирали в моё время. Все трое высокие, крепкие, уверенные в себе.

Это группа реагирования фирмы «Альянс», возможно, последнее, что в ней ещё работает так, как надо.

Три крепких мужика с удивлением посмотрели на охранника бизнес-центра с видом: и ради этого ты нас вызвал?

А тот показал на неё:

– Не хочет уходить. Нужно вывести.

– Да я сама уйду, – пробурчала она, убирая тёмные очки в сумку. – Злые вы.

Я подождал какое-то время, чтобы она точно свалила, и после вышел, разминувшись с охранником, перед этим положив карту на стойку. Больше я сюда в качестве курьера не заявлюсь.

Разве что для собеседования через какое-то время. Или ещё как-нибудь.

* * *

Пока шёл, думал об этой девушке, вызвав её приметы в памяти. Она пытается выглядеть студенткой, но ей примерно двадцать пять или чуть старше. Занимается спортом, судя по фигуре, и, возможно, контактными единоборствами. Вполне себе приятная внешность.

То, что она явилась сюда, может быть совпадением, но такой вариант лучше не рассматривать, а подготовиться к другому, серьёзнее.

Сейчас нельзя было исключать влияние зарубежных разведок и их завербованных агентов. Они тоже могли заинтересоваться тем, что произошло с проектом, о котором они наверняка наслышаны.

Но мог быть кто-то из наших. Трофимов же оказался в курсе, но остановил её достаточно мягко, как бы между делом.

Думаю, что ФСБ много кого отправляла разобраться, почему начались такие странности в важном проекте, и почему сразу двое кураторов безопасности погибли, оказавшись предателями. И помимо официальных следователей, могли отправить кого-нибудь под прикрытием. Там разные подразделения, и если у Трофимова есть подвязки в одной службе, это не значит, что другая не будет вести своё расследование.

И всё же, у него влияния и нужных знакомств много. Если это действует ФСБ, то понятно, почему Трофимов принял меры – сообщил кто-то из его друзей. Недостаточно влиятельный, чтобы остановить расследование, но способный его саботировать.

И при этом Трофимов просто преградил ей дорогу, но не рискнул действовать серьёзнее. Ведь это уже могло грозить последствиями, с которыми он бы не справился.

Далеко не факт, что та девушка – сотрудница органов. Возможно, кто-то отправил её с целью чего-нибудь выведать, а сам наблюдал. Могут быть и другие, кто внедряется.

Если это так, значит, рано или поздно девушка или кто-то из их группы может сходить ко мне в общежитие, чтобы под каким-нибудь поводом выяснить, что я обо всём это знаю.

Но всё равно, это не делает её саму и её группу прикрытия, если она есть, моими союзниками. Да, они могут хотеть разобраться, они могут делать свою работу на совесть, они могут знать о проекте и гореть желанием его очистить от врага.

Вот только кто гарантирует, что итоги этого расследования не уйдут Трофимову и его покровителям? Стараются как лучше, а выходит как обычно.

Кстати, можно же проверить, насколько они надёжны. Могу что-нибудь слить, осторожно. Что-нибудь такое, что не выведет к моему новому телу. Что-нибудь вроде того, что накопал Петрович? У меня были его зацепки.

Кстати… Петрович, Петрович… хм. В голове начала прокручиваться ещё одна идея.

Призрак человека, о котором все думают, что он мёртв. Его фантом, который знает слишком много.

И этот человек – не я. Не старый я и не новый.

Просто использовать то, что мог знать только Петрович, чтобы в принципе не было никаких связей со мной. Якобы у Петровича были союзники, о которых Трофимов не знает. И он будет думать в ту сторону.

Хм… Я подумаю.

* * *

Теперь пора изучать то, что успел накопать. Но одно я мог сказать точно: Игнашевич – предатель на сто процентов.

Это было не просто обвинение из-за того, что он мне не нравился. Там были конкретные доказательства, которые надо обработать.

Пока же вернулся в общагу и положил уже ненужную термосумку курьера на место.

– Уже вернулся? – спросил Миша, поднимая голову.

Кажется, он как лежал в той же позе с телефоном, когда я уходил, так и лежит.

– Тяжеловато пока работать, – сказал я. – Ещё охранник бургер сожрал.

– Жиза, – с сочувствием произнёс Миша. – Вечно с ними какие-то приключения. Нет бы просто впустить человека, надо повыделываться. Стараешься, стараешься…

– Ты-то стараешься? – подколол Саша, сидевший за столом всё с той же приставкой в руках. – Тебя тогда взяли на подработку, а ты ушёл на обед и больше туда не вернулся. Даже не предупредил.

– А чего они? – Миша махнул рукой. – Они мне совсем другое обещали.

– Пофиг, – сказал Саша. – Ты ушёл, а потом все говорят, что зумеры ненадёжные, работать не хотят.

Я скинул кроссовки, лёг на койку и достал купленный по дороге эспандер, а то пальцы всё же слабоваты. А свободной рукой начал листать фотки на экране смартфона.

– Нормальный телефон взял? – засмеялся Миша, поглядев на меня. – Андроид, а не свой айфон.

– Мне нужны оба, – произнёс я.

Так, какие конкретно доказательства могут использоваться, что Игнашевич предатель и всегда им был?

Самое первое – неожиданная покупка квартир в Москве и Петербурге. Об этом были документы на компьютеры. Одна в июне, другая в мае, за три дня до моей смерти. Выписано на чужое имя, но это мелочи.

На какие шиши? Учитывая, что зарплата у Игнашевича хоть и высокая по нашим меркам, но не настолько, чтобы покупать жильё за десятки миллионов. Хм… а за бугор свалить ему не предлагали? Ну, значит, точно расходный материал. Донести бы это до него, и он сам начнёт рыть против бывших друзей и подельников.

Плюс куплена машина, внедорожник «Мерседес», он делал скан доверенности. Учитывая, сколько стоят «мерсы», покупка получается тоже очень дорогая. Не по карману.

Дальше. Из того, что накопал в сейфе: какие-то подряды с мутными лицами, наверняка фирмами-однодневками. Выписки счетов, но все забугорные. В них надо разбираться, но что-то можно подшить к делу. Возможно, всё связано с предательством, возможно, он ведёт свой бизнес с левыми подрядчиками, чтобы украсть побольше.

Ещё был приказ, где он был исполнителем, о том, что расформирован отдел с ребятами, занимающимися дронами. Подпись Трофимова, но составил Игнашевич, и все трое уволены. Увольняли и других, в основном тех, кто работал со мной и, возможно, как-то высказывался обо всём.

Их зачищают, но хотя бы без убийств и сроков. Просто уволили. Также были рапорты в фирму «Иглис», где служба безопасности «Альянса» указывала работающих там людей, не прошедших повторную проверку. Среди них были инженеры и программисты с большим опытом. Якобы, они ненадёжные, надо брать других.

В чём смысл? Украли, что можно, теперь вставляют палки в колёса проекту, пока в других странах разворачивают свои аналоги? Но ведь «Щит» – это нечто большее, чем просто дрон-носитель перехватчиков с машинным обучением и системой «свой-чужой».

Это сложная и комплексная система управления, реагирующая на любые угрозы, но она ещё на раннем этапе. Её возможности могут быть намного больше. И я полагал, что проекту дадут время подрасти ещё прежде чем уничтожать.

В любом случае, Игнашевич был в доле и получал гору бабла.

Кроме этого, в бумажках и стикерах, валявшихся повсюду, были телефонные номера, которые мне предстояло пробить.

Номеров было много, у некоторых были имена-отчества или названия контор. Что-то может пригодиться.

Остальные записи и записки от руки пока мало что говорили, но я приобщу их к делу. Могут быть совпадения. Да и многие записи на первый взгляд не имели смысла, вроде «М. приедет 21» или «Позвонить Косте насчёт Т.». Это потом, кто знает, вдруг, сойдётся, когда начнёшь сводить всё воедино.

И было ещё одно серьёзное доказательство – фото ксерокопии паспорта, очень плохого качества.

Но лицо я узнал. Тот киллер, что бросился на меня с ножом, которому я сломал руку.

Для чего это – неизвестно. Имя, скорее всего, фальшивое, возможно, делали на него пропуск.

Не помешало бы теперь изъять тот ноутбук. Сегодня была разведка, но для серьёзного расследования надо изучить его не десять минут, а целиком, сколько нужно.

Но цель на сегодня я ставил простую: убедиться, что он враг и почему, причём твёрдо, наверняка. Этого я добился в полной мере и поработал хорошо, много чего узнал. Дальше строим планы исходя из этого.

И кошелёк увидел с криптовалютой. А кто у нас владеет криптой? Воронцов всё говорил о крупных переводах в крипте, и он постоянно ныл, что не сможет потратить их в той деревне.

Трофимов тоже предлагал мне аппаратный кошелёк, скорее всего, тот самый, что достался Игнашевичу. А он человек старомодный, где-то может хранить кодовые слова для восстановления. На работе не было, но могут быть другие сейфы, более надёжные, подальше от Трофимова.

И там может храниться ключ или пароль от этого богатства. Без этого тот кошелёк – бесполезный пластик, даже после его утери всё можно будет восстановить. Если заполучу ключ или парольную фразу от его кошелька – он будет у меня в руках. Более того – смогу проверить, сколько у него есть денег и на что он их тратил.

Уверен, что квартиры и тачка связаны как раз именно с этим. И это реально, ведь ключи сложные, он должен быть где-то записан, причём не в компьютере, откуда его могут выкрасть. Хотя может и на компе, Игнашевич слишком мало времени посвящает информационной безопасности.

Этим вопросом стоит заняться и разобраться, но так, чтобы он меня не отследил. Правда, это были уж совсем новые технические штучки, у меня даже голова начала болеть, когда я начал об этом думать.

Нужен надёжный техник, которого можно подключить.

Но мне нужна не просто слежка за средствами Игнашевича.

Надо не просто понимать, что у него есть и на что он это тратит. Нужно в нужный момент перехватить это и избавить его от лишних денег – подгадать случай, выполнить комбинацию, чтобы он решил, что это его хозяева его кинули.

И что он предал впустую.

Есть люди, которые обвиняют Иуду в том, что он предал Христа. А есть и другие, которые обвиняли Иуду в том, что он предал слишком дёшево.

Вот Игнашевич как раз из таких, и за свои тридцать сребреников трясётся. Надо бы с этим поработать…

В желудке очень громко заворчало. Ну да, я же почти не ел сегодня. В те дни, что был у бабушки Толика, привык питаться хорошо – не парой шоколадок с печенюшками, а чем-нибудь серьёзным. Сейчас бы съел сковородку жареной картошки с салом, что солил дед.

Едва подумал об этом, как есть захотелось ещё сильнее. И правда, может, картошки пожарить? Впрочем, у меня припасов никаких не было, а объедать никого я не хотел. Схожу, куплю что надо.

Я вышел, вспоминая, где должен быть ближайший магазин. Но на самом выходе налетел на рыжеволосую девушку в юбке и блузке.

– Ой! – воскликнула она. – Всё выпало.

Её сумка лежала на земле, помады, карандаши и блокнот разлетелись во все стороны. Я нагнулся, помогая ей собрать вещи. Ну прямо как по учебнику, неожиданно столкнуться и завязать контакт. Ну или как сделал я, когда подсунул сисадмину левую карту.

Правда, действовала она грубовато, как по учебнику для первокурсников. Но, с другой стороны, она думала, что перед ней молодой двадцатилетний пацан, который ничего не поймёт.

– Вы же Анатолий? – тем временем спросила она. – А я к вам как раз иду.

– Ого, – я сделал вид, что удивился.

– Да, я как раз хотела поговорить по поводу… по поводу той аварии, – рыжая девушка поправила волосы. – Я Катя, журналистка, заходила тогда к вам в больницу, но вы уже выписались. Сможете помочь? Если вам несложно.

В кафе она была в тёмных очках, сейчас смотрела ясными глазами. Надела парик, сменила одежду, использовала макияж другого цвета и даже другие духи.

Обычный двадцатилетний парень, глядящий на вырез её блузки, даже не понял бы, что уже видел её сегодня. Даже голос будто стал другой интонации.

Как я и предполагал – она вышла на меня сама. Значит, идёт по следам убитого чекиста, не зная, что он жив и сам работает.

Да, из тебя такая же журналистка, как из меня студент, но ставлю плюс за старания.

– Интервью? – сделал я удивлённое лицо, будто сбит с толку. – Ну давайте попробуем.

Попробуем выяснить, что ей надо, и разузнать о ней побольше, ничего не открывая о себе.