Текст книги "100 великих кораблей"

Автор книги: Никита Кузнецов

Соавторы: Борис Соломонов,Андрей Золотарев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Галеон «Голден Хайнд»

В 1493 г., через год после открытия Колумбом Нового Света, папа римский «узаконил» раздел мира между Испанией и Португалией. Еще через год эти страны в городе Тордесильясе подписали «окончательный» договор о разграничении мира и, в частности вновь открытых земель. Но другие государства – особенно Англия и Франция – согласиться с этим никак не могли. Французский король даже сказал: «Пусть мне покажут тот пункт в завещании Адама, в силу которого Новый Свет должен быть разделен между моими братьями, королями Испании и Португали, а я должен быть лишен своей доли наследства». И французские пираты, и корсары вышли на «большую морскую дорогу», начав охоту за судами конкурентов. Вскоре за французами последовали англичане, чье противостояние с испанцами носило не только корыстный, но и религиозный характер.

«Голден Хайнд»

Среди «джентльменов удачи» всех времен самым выдающимся по праву считается Френсис Дрейк. Он участвовал во многих дальних плаваниях, отличился во время успешного рейда в Центральную Америку и к середине 1570 х гг. пользовался репутацией не только храброго человека, но и умелого командира и очень опытного моряка. Тем временем отношения между Англией и Испанией стали откровенно враждебными, многие видные английские политики считали войну неизбежной. В результате был разработан план посылки небольшой флотилии для удара по заморским владениям Испании. Дрейк, назначенный руководителем готовящегося предприятия, получил тайную аудиенцию у королевы Елизаветы, которая полностью поддержала замысел нападения на испанские колонии и даже выделила изрядную по тем временам сумму денег. 15 ноября 1577 г. ближе к вечеру Дрейк во главе флотилии из пяти кораблей тихо и незаметно вышел в море из Плимута. Под его командой находились флагманский «Пеликан» («Pelican»), «Элизабет», «Мэриголд», «Суон» и совсем маленькая пинасса «Кристофер». Их экипажи насчитывали 164 человека.

«Пеликан», построенный в Альдебурге, Саффолк, и спущенный на воду незадолго до экспедиции – в 1576 г., представлял собой сравнительно небольшой галеон, набор которого был сделан из лучшего дуба, также из прочных пород дерева делалась и обшивка. Согласно сохранившимся изображениям он имел следующие размерения: водоизмещение – около 150 т, длина – 21,3 м, ширина по миделю – 5,8 м. Корабль имел три мачты, и встречающиеся на некоторых старинных гравюрах изображения, где присутствует четвертая мачта (бонавентур-мачта, или бонавентура), ошибочны. Фок– и грот-мачта несли прямые паруса в два яруса, бизань-мачта – косой, так называемый латинский. Под бушпритом ставился еще один прямой парус – блинд. Как и все галионы, «Пеликан» имел сравнительно невысокую носовую и очень высокую кормовую надстройку. На транцевой корме располагалось украшение, в полном соответствии с названием там изображался пеликан, кормящий птенцов.

Артиллерийское вооружение галеона состояло из 14 4 фунтовых пушек на главной палубе и четырех 2 фунтовых фальконетов в носу и корме; их дополняли четыре пушки совсем малого калибра, которые обычно в общем подсчете не учитываются, а потому «Пеликан» считался 18 пушечным кораблем.

Начало экспедиции оказалось неудачным – из-за сильного встречного ветра пришлось возвращаться в море. Вторично в поход отправились 13 декабря, на сей раз вполне успешно. К Рождеству корабли достигли Могадара в Марокко. Там случился любопытный эпизод: марокканцы захватили моряка Джона Фрея в плен. Местный султан, узнав о том, что ему в руки попал подданный враждующей с Португалией страны, не только освободил пленника, но и отослал его назад с богатыми подарками для Дрейка. Поскольку флотилия уже ушла дальше, султан распорядился отправить Фрея на родину на зашедшем в эти воды английском судне. А Дрейк, захватывая встреченные испанские и португальские суда, продолжал плавание. С пленниками он обращался гуманно – забрав с судов нужное, их отпускали. С собой англичане забрали только опытного португальского навигатора Нуньеша да Сильву. Забегая вперед, отметим: впоследствии Дрейк утверждал, что не пролил кровь ни одного испанца (разумеется, о погибших в боях речи не шло). Зато все, что могло дать полезную информацию, забирали – книги по навигации, карты, астролябии, компасы.

Несмотря на различные проблемы, сопровождавшие практически любое дальнее плавание в то время, англичане добрались до бухты Сан-Хулиан. А там разыгралась трагедия, напомнившая о мятеже во время плавания Магеллана: в попытке мятежа обвинили одного из капитанов, Томаса Доути. Состоялся суд, Доути признали виновным и, по свидетельству одного из участников плавания, ему было предложено на выбор: казнь на месте; оставление в Патагонии, отправка в Англию для суда Тайным советом королевы. Доути выбрал казнь и был обезглавлен.

В путь к Магелланову проливу отправились только три корабля: пинаса стала ненужной, а «Суон» после перегрузки с него всех полезных предметов сожгли, такая же судьба постигла и взятый с собой испанский приз. Причем «Пеликан» по решению Дрейка был переименован в «Голден Хайнд» («Golden Hind», в переводе – «Золотую лань»). Вероятно, это было сделано в честь одного из организаторов экспедиции, лорда-канцлера Кристофера Хаттона, на гербе которого была изображена лань. Дрейк также заимствовал и фамильный девиз Хаттона «Cassis Tutis Sima Virtus» (в вольном переводе с латыни «Храбрость – лучшая защита»).

22 августа корабли вошли в Магелланов пролив, успешно преодолели его и 6 сентября вышли в Тихий океан. Но уже 7 го числа началась сильнейшая буря, разметавшая корабли и погубившая «Мэриголд». Капитан Винтер на «Элизабет», потеряв Дрейка, решил вернуться в Англию. Шторм продолжался целых 52 дня! Когда погода улучшилась, англичане поняли, что их отбросило на восток и отнесло к югу – так Дрейк и его спутники по воле случая открыли пролив, в наши дни именуемый проливом Дрейка. Стало понятно, что Огненная Земля —, не выступ Южного материка, как считалось в то время, а архипелаг, за которым простирается открытое море.

«Голден Хайнд» повернула на север, и начался самый невероятный пиратский рейд в истории. Причем сперва все складывалось неудачно: в случайной стычке с индейцами погибли люди, сам Дрейк был ранен. Но он не разрешил обстрелять индейцев из пушек, так как пришел к выводу: на англичан напали, приняв их за испанцев… Поскольку на корабле не имелось врача, лечением раненых занялся сам Дрейк, и ему удалось спасти почти всех пострадавших. В начале декабря галеон вошел в гавань Вальпараисо, где его приняли за испанский корабль. Это позволило захватить первый приз и взять неплохую добычу. А вот поиски пропавших товарищей результата не дали, поэтому путь вдоль американского берега «Золотой лани» пришлось продолжить в одиночестве. Появления англичан в считавшихся совершенно безопасными водах испанцы не ожидали, поэтому вели себя беспечно и оказать сопротивление при нападениях не могли. Поскольку Дрейк отпускал пленных, то испанцы вскоре узнали, с кем они имеют дело. Но легче им от этого не стало, их немногочисленные хорошо вооруженные корабли встретить «Голден Хайнд» не сумели, а прочие сами становились легкой добычей.

Количество захваченных ценностей стремительно росло, особенно богатым оказался груз на «отловленном» 1 марта 1579 г. галеоне «Какафуэго»: по словам испанцев, его стоимость составляла 400 000 песо. В чем Дрейку не повезло, так это в попытках выручить попавших в плен к испанцам товарищей – Джона Оксенгема и его спутников, первых англичан, добравшихся до Тихого океана. Даже угрозы начать казни пленных испанцев и массовое уничтожение судов и населенных пунктов не помогли. К тому же Дрейк зверствовать все равно не стал.

Плавание на север продолжалось, теперь уже с чисто исследовательскими целями. Достигнув 48 й параллели (так далеко еще не забирался никто из европейцев), англичане повернули на юг, сделав остановку в районе современного Сан-Франциско. Там индейцы приняли Дрейка с большим почтением, и даже возвели его в ранг местного вождя. Затем «Голден Хайнд» направилась к Марианским островам. В отличие от Магеллана, Дрейк знал, что его ожидает, и неплохо подготовился к переходу через океан. В октябре экспедиция достигла Филиппин, а в начале декабря подошла к Моллукским островам. Местный правитель, узнав о появлении врагов испанцев и португальцев, принял англичан как лучших друзей. Шла активная взаимовыгодная торговля, на «Голден Хайнд» погрузили много пряностей.

Дальнейшее плавание едва не закончилось катастрофой – 9 января 1580 г. галеон наскочил на риф. Ему чудом удалось спастись, чтобы разгрузить корабль, пришлось выкинуть за борт восемь пушек и часть груза гвоздики. На Яве прекрасно принятые местным султаном англичане пополнили запасы продовольствия, и «Голден Хайнд» взяла курс на родину. Дрейку очень повезло как с погодой, так и с попутными ветрами. В Плимут «скитальцы» вошли 26 сентября, завершив второе в истории кругосветное плавание.

Плавание Дрейка принесло огромные прибыли королеве Елизавете I и всем пайщикам, вложившим средства в организацию экспедиции. Способности ее командира получили свою оценку 4 апреля 1581 г., когда на палубе «Голден Хайнд» королева возвела Френсиса Дрейка в рыцарское достоинство. Также она распорядилась сохранять галеон, и его действительно сберегали много десятилетий. Но во второй половине следующего столетия корабль пришел в полную негодность и был разобран.

В 1973 г. в Англии в соответствии с сохранившимися сведениями о корабле Дрейка была построена копия «Золотой лани». Спустя 400 лет после знаменитого плавания новый галеон повторил поход великого пирата. «Голден Хайнд»-II преодолела 225 000 км. С 1996 г. корабль-копия находится на вечной стоянке в лондонском районе Саутварк и служит музеем. Но это не единственная существующая ныне реплика – еще одна «Голден Хайнд» с 1963 г. стоит в гавани города Бриксхэм в Девоншире.

Галеон «Ривендж»

Когда в 1588 г. испанский флот, известный как Непобедимая армада, начал свое движение к берегам Англии, над страной нависла смертельная опасность. Дело в том, что сухопутные войска испанского короля Филиппа II существенно превосходили армию Елизаветы I и в случае успешной высадки на английской земле вполне могли рассчитывать на победу. Особую опасность представлял религиозный фанатизм испанского короля и многих его подданных. Над Англией нависла мрачная тень инквизиции.

Требовалось не допустить высадку испанских войск, и выполнить эту задачу должен был английский флот. Он в то время состоял всего из трех десятков королевских кораблей и множества вооруженных торговых судов. Основной силой являлись крупные галеоны, на которых держали флаги замечательные моряки Чарльз Говард, Мартин Фробишер, Джон Хокинс. Естественно, не остался в стороне и сэр Френсис Дрейк – уже не пиратский капитан, а заслуженный адмирал, выбравший в качестве флагмана своей Плимутской эскадры галеон «Ривендж».

Модель галеона «Ривендж»

Корабль со столь грозным названием (англ. Revenge, «Месть») был построен на Королевской верфи в Дептфорде мастером-корабелом Метью Бакером, на воду корабль спустили в 1577 г. Английский флот пополнила крупная по тем временам боевая единица, имевшая водоизмещение около 500 т, длину 43 м при отношении длины к ширине 3,5: 1, четыре мачты (фок-, грот-,бизань– и бонавентур-мачта), мощное вооружение из 46 орудий. Из этого числа 20 наиболее мощных бронзовых пушек располагались на артиллерийской палубе, а еще 26 различного типа и калибра – на верхней палубе и в надстройках. Как и все галеоны, «Ривендж» имел высокую корму, а вот носовые надстройки у английских галеонов этого времени старались делать заметно меньшей, чем у испанских представителей этого класса. Вообще, по сравнению с «испанцами» корабли английской постройки отличались лучшей маневренностью и могли ходить круче к ветру.

Первые выстрелы прозвучали 31 июля, когда началось сражение у Плимута. Корабли Дрейка приняли самое активное участие в бою, сам адмирал на «Ривендже» сражался храбро и умело. Англичане избегали абордажных схваток с большими кораблями противника, нанося тому потери огнем артиллерии. Первой удачей английского флота стал сильный взрыв, серьезно повредивший большой испанский галеон «Сан Сальвадор». Затем произошло еще одно неприятное для Армады событие: два корабля столкнулись, причем галеон «Нуэстра Сеньора дель Росарио» получил повреждения рангоута и не смог держаться в боевом порядке. Помощи ему не оказали, зато Дрейк сразу вспомнил свою пиратскую молодость. «Ривендж» бросил предписанное место и, покинув строй, ринулся на столь ценный приз. Испанцы сдались, а сэру Френсису впоследствии предъявили обвинение в нарушении приказа. Но суд его оправдал, причем адмиралу и морякам «Ривенджа» присудили немалые суммы в счет захваченной на «Росарио» добычи.

Прекрасно проявил себя «Ривендж» и в бою 3 августа, когда его артиллеристы смогли нанести повреждения кораблю «Эль Гран Грифон». А затем случилось главное сражение всей кампании: когда испанские боевые порядки были расстроены ночной атакой брандеров у Кале, настал черед английских пушек. В сражении у Гравелина именно Дрейк на «Ривендже» возглавил атаку английских кораблей на Армаду. «Ривендж» вел борьбу отчаянно, его артиллеристы в сражении у Гравелина расстреляли почти весь боезапас. Судя по письмам Дрейка, к ночи он смертельно устал, надо полагать, что и остальной личный состав валился с ног. Но главное было сделано: хотя испанцы избежали больших потерь в кораблях, их моральный дух оказался сломлен. Больше не помышляя о вторжении в Англию, они теперь стремились только добраться до родных портов.

«Ривенджу» довелось участвовать еще в нескольких известных кампаниях. Под флагом Дрейка он действовал в составе Английской армады во время не слишком удачного похода к берегам Пиренейского полуострова в 1589 г., а в качестве флагмана Мартина Фробишера во время охоты на испанский «серебряный флот» – в следующем году.

В начале 1591 г. командование «Ривенджем» принял еще один заметный персонаж елизаветинской эпохи – Ричард Гренвилл. Это был опытный моряк, не раз пересекавший океан и участвовавший в сражениях с Великой армадой. Он отличался жестким характером и был подвержен приступам ярости. В том же году «Ривендж» вошел в состав эскадры, которая под командованием лорда Томаса Говарда отправилась в Атлантику на перехват испанских караванов. Главной целью Говарда считался захват «серебряного флота», доставлявшего из Америки в Испанию огромные ценности – золото, серебро, драгоценные камни, всевозможные дорогостоящие товары. В случае успеха англичане рассчитывали решить сразу две задачи: во-первых, нанести и без того ослабленной долгими войнами и неудачной финансовой политикой экономике Испании серьезный удар, а во-вторых, получить немалую прибыль.

Испанцы, справедливо опасавшиеся нападения на столь ценный караван, выслали ему навстречу большие силы под командованием адмирала (точнее, лейтенант-генерала) Алонсо де Базана. Утром 31 августа им удалось застать эскадру Говарда врасплох, когда многие английские моряки занимались заготовкой различных припасов и набирали пресную воду на острове Флорес (ныне – Флориш), входящем в Азорский архипелаг. Пришлось срочно забирать с острова людей и уходить в море. Предпоследним шел флагманский «Дифайнс», последним – «Ривендж». Флагману повезло и он смог прорваться в море, а вот Гренвилла испанцам удалось отрезать. Вполне возможно, что это произошло вовсе не случайно, и Гренвилл сознательно решил задержать врага и дать остальным кораблям возможность уйти. Действительно, за ними в погоню устремилось лишь несколько кораблей, остальные атаковали легкую добычу.

Несмотря на подавляющее превосходство противника в силах англичане приняли бой. Первый же залп с «Ривенджа» нанес серьезные потери большому 840 тонному галеону «Сан Фелиппе», на котором был тяжело ранен капитан. Однако невзирая на огонь испанцы смогли подойти вплотную и попытались взять врага на абордаж. Но на палубу «англичанина» удалось перебраться лишь десятку солдат, после чего корабли разошлись. Семерых абордажников англичане убили, но троим удалось спастись, перебравшись на другой подошедший испанский корабль, ведь в бой один за другим вступали все новые корабли де Базана. Но ожесточенное сопротивление «Ривенджа» продолжалось; его артиллерия действовала очень удачно и нанесла тяжелейшие повреждения двум галеонам, каждый из которых не уступал «англичанину» в размерах. За четыре часа – примерно с 19:00 до 23:00 – на «Ривендже» вышло из строя более 100 человек, включая самого Гренвилла (в конце боя он был ранен в голову). Потери испанцев оказались намного большими: только убитых у них насчитывалось более 100. Один из поврежденных галеонов затонул вскоре после полуночи, второй пришлось оставить на следующий день. Еще два избитых английскими ядрами корабля покинули место боя и ушли ремонтироваться.

Но и «Ривендж» находился в критическом положении: он лишился мачт, имел большие течи, часть пушек была подбита, а порох почти полностью израсходован. Гренвилл, уже теряя сознание, приказал взорвать корабль, но заменивший его первый лейтенант предпочел вступить с испанцами в переговоры. Он согласился сдать корабль в обмен на обещание сохранить жизнь уцелевшим. Гренвилл же, не приходя в сознание, умер на борту испанского флагмана, он так и не узнал о капитуляции.

И все-таки «Месть» смогла напоследок отомстить испанцам. Из-за повреждения многих кораблей в бою и необходимости буксировать сильно пострадавший трофей, они потеряли много времени и не успели укрыться в гавани, когда налетел сильнейший шторм. В результате флот короля Филиппа II понес серьезные потери, а «Ривендж» вместе с находившимися на борту людьми (немного англичан и испанская призовая команда) погиб у берега острова Тершейра. Впоследствии испанцы смогли поднять большую часть его орудий.

Героический бой «Ривенджа» нашел отражение в литературе: уже вскоре после боя появился написанный родственником Гренвилла, известным мореплавателем и талантливым сочинителем, сэром Уолтером Рейли, антииспанский памфлет, посвященный событиям у острова Флорес. Наиболее же известным произведением считается поэма А. Теннисона «The Revenge: A Ballad of the Fleet», очень популярная в Британии в XIX в.

Кобуксон – корабль-черепаха

В конце 1591 г. правитель Японии Тоётоми Хидэёси принял окончательное решение начать завоевание Кореи. Более того, он намеревался в дальнейшем захватить Китай. Хидэёси собрал огромную, хорошо подготовленную армию, которая в начале апреля начала вторжение. В боях проявились многочисленные недостатки корейских войск, бездарность командующих, плохая выучка солдат. Один за другим пали Пусан, Сеул, Пхеньян. Казалось, еще несколько переходов, – и самураи выйдут к границе с Китаем.

Ситуация кардинально изменилась, когда в ход боевых действий вмешался корейский флот. Сперва он держался пассивно, и во время вторжения японцы не встретили ни одного вражеского корабля. Но после того, как командование принял талантливый флотоводец Ли Сун Син, на море начались масштабные сражения. Надо сказать, что если на суше японцы имели действительно грозную армию, то на море они полностью поменялись с корейцами ролями. После искоренения пиратства (благодаря усилиям все того же Хидэёси) в стране почти не осталось людей, имевших представление о морской войне. Постройка кораблей была организована плохо, не имелось и по-настоящему опытных и талантливых командиров.

В Корее традиции военного кораблестроения восходят к глубокой древности. Отменное качество построенных там кораблей и судов подтверждается любопытным фактом. В 1281 г. знаменитый тайфун «Камикадзе» («Ветер богов») почти полностью истребил флот, собранный в завоеванных странах по приказу монгольского правителя Хубилая. При этом китайские эскадры понесли ужасающие потери, а корейцы смогли куда более успешно противостоять разгулу стихии, и значительной части их флота удалось спастись. И к временам Имджинской войны – так в Корее называют борьбу с японским вторжением (другое ее название – Семилетняя война, хотя для европейцев это понятие относится к баталиям середины XVIII в., Дальний Восток не затрагивавшим) – в составе морских сил оказались поистине удивительные корабли. Известный историк и знаток Дальнего Востока С. Тёрнбул так описывал легендарные корабли-черепахи:

Реплика Кобуксона (Корабль-черепаха), выставленная в военном музее в Сеуле

«Корейские суда, в противоположность японским, были настоящими военными кораблями, большими, быстрыми и, если верить корейским историкам, опередившими свое время лет на триста. Ибо целый ряд авторитетных исследователей упорно утверждают, что адмирал Ли командовал по крайней мере одним, а возможно, и несколькими броненосцами! То были так называемые корабли-черепахи, гордость корейского флота. То, что такой необычный корабль, или корабли, существовали, нет сомнения; не совсем ясно только, был ли это единственный флагман или тип военного корабля. Последнее более вероятно, поскольку единственный корабль, даже такой необычной конструкции, едва ли мог действовать достаточно эффективно. Поэтому мы можем предположить, что у корейцев было несколько таких кораблей-черепах, имевших, как следует из их названия, форму черепашьего панциря. По сохранившимся описаниям можно восстановить внешний вид подобного судна. Оно было около 30 м в длину и 10 м. в ширину, приводилось в движение посредством паруса и весел. На носу оно имело резную драконью голову, а панцирь черепахи представлял собой округлую дощатую крышу, полностью закрывавшую палубу, что затрудняло действие вражеской абордажной команды, а также давало защиту пушкарям, чьи пушки выглядывали из портов по обоим бортам судна. Мы уже говорили, что корейцам не было знакомо огнестрельное оружие того типа, который использовали японцы, то есть аркебузы. Но порох им был прекрасно известен, а корейская огневая мощь существовала в форме пушек. Пушки, которыми оснащались корабли-черепахи, были около метра длиной, стреляли они картечью или дротиками с железными наконечниками. По вражеским кораблям могли также выпускать горящие стрелы, а бомбы, подобные тем, которые использовались монголами при вторжении в Японию, по-видимому, метались из катапульт. Учитывая, что на каждом корабле имелось до сорока и более пушек, они действительно были хорошо вооружены, однако более всего корабли-черепахи примечательны своей броней. Когда корабль вступал в бой, мачта убиралась под палубу; после обстрела противника флот, очевидно, шел на сближение и пытался взять его на абордаж. Для защиты от вражеских абордажных команд «панцирь» был усеян железными шипами, спрятанными под пучками соломы. Некоторые описания идут еще дальше, утверждая, что «панцирь» был обшит железными листами. Это трудно проверить, но, вне зависимости от наличия железных пластин, корабль-черепаха превосходил все, что имелось тогда у японцев, так же, как и боевая тактика адмирала Ли превосходила японскую. Эта тактика включала использование дымовой завесы – сернистый дым, который «подобно туману» извергался из пасти драконьей головы, и построение в кильватерную колонну. Когда корейский флот приближался к противнику, левое крыло ложилось в бейдевинд, позволяя правому выдвинуться вперед: таким образом построение, что перед этим походило на обращенную назад широкую стрелу, превращалось в кильватерную колонну».

Интересное описание кобуксона оставил племянник адмирала Ли: «Появился еще один вид боевого корабля. Такого же размера, что и паноксон, он имел полностью закрытую сверху палубу, по краям которой оставались открытыми только узкие проходы. Крышу утыкали многочисленные железные шипы, поэтому по ней невозможно было ходить. На носу корабля стояла пушка, другая пушка стояла на корме. На каждом борту имелось по шесть пушечных портов. За свою внешность корабль получил прозвище "черепаха". В сражении шипы на крыше маскировались соломенными матами».

Исходя из названия класса кораблей «паноксон», информация о которых сохранилась, и были сделаны выводы о размерениях кобуксонов. А вот о применении бронирования прийти к единому мнению исследователи не сумели. Одни, ссылаясь на старинные летописи, утверждали о наличии и «броневой защиты», предохранявшей корабли-черепахи от стрел, пуль и даже от пушечного огня. Другие считают, что речь идет именно о металлических шипах, не позволявших брать кобуксоны на абордаж.

Используя техническое превосходство своих кораблей, умелое маневрирование, прекрасное знание прибрежных вод страны и патриотический настрой моряков и воинов (корейцы быстро поняли, что несут им завоеватели), Ли Сун Син одержал немало блестящих побед на море. Правда, первые из них – у Окпхо и в проливе Кёсан – обошлись без применения кобуксонов. Но уже у Норянчжина в конце мая эти страшные «черепахи» одним своим видом привели японцев в замешательство. После очередных неудач японцы попросту бросили много кораблей и судов, сняв экипажи на сушу. Недалеко от Пусана корейцы практически без сопротивления только за один день уничтожили до 100 «супостатов». Появилась возможность полностью отрезать армию вторжения от Японии и уничтожить ее. Но распри между корейским и китайским командованием (китайские войска пришли на помощь соседям), откровенная грызня среди корейской знати и придворные интриги не позволили сделать этого.

Было заключено перемирие, а Ли Сун Син по оговору попал в тюрьму. Но когда в 1597 г. боевые действия возобновились, корейский флот под командованием Вон Гюна потерпел сокрушительное поражение, сам Вон Гюн погиб. Срочно выпущенный на свободу адмирал Ли смог собрать оставшиеся корабли и нанес японцам два тяжелых поражения, но в сражении у Норянчжина погиб. Однако это уже не могло повлиять на ход войны: после смерти в 1598 г. Тоётоми Хидэёси боевые действия прекратились и был заключен мир.

Корейские историки склонны заметно преувеличивать роль кобуксонов в морских сражениях Имджинской войны. Немногочисленные представители этого класса явно не могли обеспечить решающий перевес над огромными японскими «армадами», но вклад в победу они действительно внесли немалый. Неудивительно, что в Стране утренней свежести неоднократно строили различные модели и реплики корабля-черепахи. Некоторые из них в настоящее время экспонируются в музеях или установлены в качестве памятников.