Текст книги "Память души"

Автор книги: Ника Остожева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

***

Весенний дождь смывает с улиц последние свидетельства, уступившей свои права, зимы. Он так близко, что я отчетливо ощущаю аромат одеколона, вижу, почти невидимые морщинки в уголках карих глаз, обрамленных густыми ресницами, пряди волос, своенравно упавшие на лоб. Он берется за полы моего черного вельветового жакета, улыбается на левую сторону, отчего на щеке отчетливо прорисовываются две глубокие морщинки, и спустя несколько мгновений произносит одно лишь слово – «холодно». Он медленно застегивает на мне пуговицу за пуговицей, его руки замирают чуть выше моего сердца, которое готово выпрыгнуть наружу. Я опускаю взгляд на его пальцы, мокрые от капель дождя, что нещадно хлещет нас своими розгами. Теперь мне видна гравировка, сделанная мелким шрифтом на серебряном кольце – это некий иероглиф, очень замысловатый, я пытаюсь рассмотреть его получше, но вдруг, словно бы очнувшись от кошмара, делаю глубокий вдох, устремив взгляд в небо. Тьма поглощает свет…

«Холодно» слышу я тихий голос дедушки. Я совсем маленькая в своем тулупе из оленьего меха, ему приходиться присесть на корточки, чтобы помочь мне поплотней затянуть пояс. Я скольжу взглядом по его доброму морщинистому лицу, вниз, к грубым рукам рабочего человека. Рисунок на тусклом затертом кольце мне совсем непонятен, возможно, это даже надпись, но я еще не умею читать. Провожу своим детским пальчиком по холодному серебру и вновь будто падаю в бездну. Тьма поглощает свет…

Я стою около школьной аспидной доски, она полностью исписана длинными формулами, описывающими законы гравитационного взаимодействия. «Холодно», ласково обращается ко мне учитель физики. Он подходит и заботливо застегивает самую верхнюю пуговку на моем стеганом жакете, которую я обычно оставляю раскрытой. Сквозь очки с толстыми линзами, преломляясь и создавая эффект радуги, исходит свет его карих глаз. Словно паутиной, они окутаны уже вполне заметными морщинками. Опускаю взгляд на его пальцы, которые от постоянного контакта с мелом приобрели несмываемый белесый оттенок. Кажется, это санскрит, мелькает в моей голове, когда я разглядываю гравировку на кольце. Тьма поглощает свет…

Я сижу на тонкой ветке дерева, непонятно, как она не обламывается подо мной. Откусываю кусок от зеленого, незрелого яблока. В нос бьет аромат лета, с губ стекают капельки кислого сока. Я смеюсь и смотрю на брата, который, вытянув руку за большим и даже слегка покрасневшим плодом, старается не упасть с дерева. Попытка ему удается, он доволен и горд. Волосы развеваются на ветру и прилипают к влажным от сока губам. «Холодно», с ноткой разочарования в голосе говорит он и придвигается ко мне. Он застегивает маленький, едва заметный крючочек на моей льняной накидке, не понимая, что эта деталь женского гардероба служит скорей для красоты, нежели для утепления. Он совсем юный. Вроде еще ребенок, но в детских чертах лица уже проступает мужественность. Голос тоже начинает меняться. Мальчишеский фальцет отступает, уступая дорогу бархатистому баритону. Я разглядываю странные закорючки на его кольце. Яркая вспышка, внезапно поглотившая пространство, ослепляет меня, и я оказываюсь в полной мгле. Тьма поглощает свет…

Меня окутывает тишина, нарушаемая лишь частым дыханием человека, находящегося рядом. Постепенно глаза привыкают к слабому освещению. Мы сидим на земляном полу в подвале. Я почти ничего не различаю в темноте, разве что его пылкий взгляд, который словно совершает акт любви с моим телом. Чувствую тепло его дыхания на своем лице, в животе появляется странное ощущение, похожее на щекотание крыльев тысячи бабочек. «Холодно», шепчет он едва слышно, и запахивает шелковый платок на моей груди. Отголоски тусклого света, доходящие до нас, освещают его руки. Я целую его ладонь, взгляд фокусируется на кольце с иероглифом. Беззвучно произношу какое-то слово, скользя губами по его коже, мокрой от слез, что капают из моих глаз. Тьма поглощает свет…

Я проснулась, лежа на холодном паркете спальни, уже залитой ярким светом полуденного солнца. Было сложно уцепиться взглядом хоть за что-нибудь, чтобы сфокусировать зрение. Спустя какое-то время я все же заставила себя подняться. Голова раскалывалась с неистовой силой, словно накануне я получила сотрясение мозга.

Из зеркала на меня смотрело чужое лицо – уставшее, осунувшееся, глаза украшали два припухших синеватых пятна, а неокрашенные корни волос, как я и ожидала, тронула седина.

Умывшись и выпив залпом стакан воды с лимонным соком, я включила ноутбук и занялась поисками. Все время с момента пробуждения я прокручивала в голове нечто, невнятно произнесенное мной во сне. К сожалению, сложить из этих обрывков слово мне не удавалось. Первой буквой точно была «П» – я отчетливо помнила ощущение вырывающегося из легких воздуха, что разжимает сомкнутые уста. В середине – сочетание «ДЖ». Оканчивалось оно гласной – скорее всего «А» или «О». Слово было длинным, не известным мне ранее. Санскрит, осенило меня! Стоя у обветшалой школьной доски, я думала о санскрите.

Солнце уже начало свой путь за неровный горизонт мегаполиса, когда наконец я добралась до сути.

• «Пуна» – опять, снова;

• «Джанма» – рождение.

«Пунарджанма», согласно трактату Нигханту, переводится как перерождение, переход души в новую телесную оболочку после смерти человека. В обозначении на санскрите я тут же узнала иероглиф, который видела во сне.

«За смертью – рождение», – запульсировали в ушах слова незнакомца, встреченного накануне в баре. Я впервые так отчетливо услышала их.

***

В тот момент я в полной мере осознала ценность такого технологического достижения, как Всемирная Сеть, позволяющего в кратчайшие сроки получить ответ практически на любой из интересующих вопросов, избавляя при этом от необходимости тратить дни и ночи на поиск обрывков информации в энциклопедиях. И все же, я в какой-то мере консерватор – обожаю печатные книги – тихий шелест страниц, запах типографской краски, ощущение тонких листов меж пальцев. В этом есть что-то магическое, ведь книга – первоисточник истины, наверное, именно такое восприятие заложено в нашем генетическом коде еще далекими предками. На ветхих страницах великие умы древности записывали свои открытия – наблюдения за звездами, физические законы, философские размышления. Держать старинное издание в руках – все равно что попасть в прошлое, воочию увидеть мир глазами предков, прикоснуться к истории.

Теперь электронные книги пришли на смену ветхим томам в твердых переплетах. Это бесспорно упрощает жизнь, но отнимает целую палитру чувств, доступную лишь при чтении первоисточника. Перелистывание страниц – особое таинство, колдовской ритуал, не сравнимый с нажатием на безжизненные пластиковые кнопки.

Погруженная в размышления, я наспех собралась и выбежала из дома, едва проснувшись ранним утром следующего дня. Мне было необходимо убедиться в том, что и так практически не оставляло сомнений…

– Проводите меня к нему!

Доктор Джессика Моррис, казалось, была ошеломлена, увидев меня в своем кабинете, но, к счастью, не стала возражать против моей просьбы.

– Пойдемте, мисс Картер.

– Родственников удалось разыскать? – нетерпеливо спросила я.

– Он словно с другой планеты сюда свалился, – озадаченно воскликнула она.

– Это бы все объяснило…

– Мне нужно кое-что обсудить с вами, мисс Картер. Получается, что больше не с кем.

– Конечно, я слушаю.

– Видите ли, у этого человека нет страховки. Мы больше не можем держать его в одноместной палате и обеспечивать круглосуточный уход. Оплачивать лечение некому, так что, думаю, скоро его переведут в общее отделение, а через какое-то время в бюджетный хоспис.

– Доктор Моррис, что же вы не сказали мне раньше?! Я оплачу все расходы.

– Энни, зачем вам это? Я всего лишь хотела предупредить вас о переводе, чтобы в следующий раз, придя навестить его, вы знали, в какое отделение обратиться.

– Мне не составит труда. Вышлите, пожалуйста, все счета на мой адрес, – с уверенностью сказала я.

– Странно все это, – задумчиво проговорила она, – но решать конечно вам.

Я не ответила. Ситуация и впрямь выглядела противоестественно.

– Оставлю вас одних, но ненадолго, пациенту нужен полный покой.

Я от души поблагодарила ее и шагнула в уже знакомую комнату, с выкрашенными в бежевый цвет стенами. Молодой человек выглядел гораздо лучше – врачи постарались привести его внешний вид в приличное состояние – смыли грязь и кровавые разводы с кожи, обработали ссадины. Той самой старомодной рубашки, не подходящей по погоде, на нем теперь не было. Из-под одеяла виднелись обнаженные плечи, покрытые синевато-бордовыми гематомами, при виде которых у меня защемило сердце.

Присев рядом, я взяла его за руку – холодная и безжизненная. Иероглиф на кольце сам заглядывал мне в глаза. Я ничуть не удивилась. На пути сюда у меня почти не оставалось сомнений в том, что пророчество сбудется.

Я поднесла его бледную ладонь к губам, стараясь согреть своим теплом, вдохнуть частичку жизни. «Проснись», – прошептала я. На секунду, мне почудилось, что его пальцы слегка сжали мои, но это была лишь иллюзия. Порой нам так нестерпимо чего-то хочется, что мы начинаем выдавать желаемое за уже свершившийся факт.

– Мисс Картер, – услышала я тихий голос у себя за спиной.

Обернувшись, я заметила, что в дверях стоит доктор Моррис.

– Я не слышала, как вы вошли.

– Пойдемте, Энни, ему нужен покой. Не хотите выпить кофе? – предложила она.

– С удовольствием.

Мы сидели в ее кабинете и говорили о жизни, на посторонние темы, как близкие подруги. Мне было просто необходимо отвлечься от происходящего. Но сделать это оказалось сложней, чем я ожидала. Слова Джессики ненавязчиво звучали лишь задним фоном моих внутренних диалогов с собственным сознанием.

– У меня дочь сейчас заканчивает школу, готовится к поступлению в колледж, – она нежно улыбнулась. – Мечтает стать культурологом, работать в музее. Вчера мы вместе с ней изучали книгу по истории керамического искусства. До середины ночи. Очень хочется спать. Это уже пятая чашка за сегодня, – смеясь сказала Джессика.

Я едва заметно улыбнулась, вспомнив как любила в детстве лепить из глины. Случайно затронутая тема всколыхнула во мне желание ощутить холодную податливую массу в руках. Из всех многочисленных творческих и спортивных секций, которые я посещала по настоянию родителей, наибольший интерес во мне вызывала именно керамика. Преподавательница неоднократно говорила, что у меня есть способности.

– У нее сегодня экзамен, очень надеюсь, что сдаст. Пока никаких известий.

– Я уверена, что сдаст, – пробормотала я, утонув в воспоминаниях о занятиях в Доме детского творчества.

– Энни, посмотрите на меня, – заботливо произнесла Джессика и положила руку мне на плечо.

Путаясь в мыслях, я никак не могла вернуться в реальность, в эти больничные стены, пропитанные слезами и отчаянием.

– Вы уверенны, что с вами все хорошо? Вы такая отрешенная! Возможно эмоциональное потрясение дает о себе знать. Так бывает, что это происходит не сразу, – она замолчала. Казалось, в тот момент я была не с ней, а где-то далеко-далеко. – Энни! Я настаиваю на том, чтобы вы прошли обследование. Вы слышите меня?

– Я здорова, уверяю вас! Мне нужно идти, простите, что отняла у вас время.

– Я не в силах заставить вас, но, прошу, подумайте о моих словах!

– Спасибо вам, – бросила я вслед, выходя из кабинета.

***

Магазин товаров для творчества располагался в центральном районе города на одной из торговых улиц. Казалось, здесь есть все для человека, увлеченного искусством. Площадь зала была разбита на отсеки, посвященные различным видам рукоделия – бисероплетение, вязание, скрапбукинг, мыловарение, декупаж, валяние и необъятное множество других ремесел. Я прямиком направилась в отдел керамики.

Долго выбирать не пришлось, ведь ничего особенного мне и не требовалось. Я не планировала вновь возвращаться к своему хобби, мной руководило лишь необъяснимое желание прикоснуться к глине, почувствовать холод этого пластичного материала.

Я взяла коробку со стенда – «Глина натуральная голубая, 300 грамм» – то, что нужно, и уже собиралась пойти на кассу, чтобы оплатить покупку, как вдруг услышала звук бьющегося стекла. От неожиданности я вскрикнула и отпрянула назад. Возле меня висела карта мира, заключенная в раму. Паутина трещин расползлась по прозрачной поверхности, осколки лежали у меня под ногами.

От неожиданного испуга сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Пульс стучал в ушах так громко, будто кто-то кувалдой ударял по барабанной перепонке. Сквозь этот шум слышалось оханье немногочисленных покупателей. Тут же подбежала девушка – консультант, принося извинения.

– Вы можете не оплачивать покупку, все, что вы выберете – будет за счет магазина! А еще подарим вам золотую скидочную карту на последующие приобретения! – взволнованно тараторила она. – Как вы себя чувствуете? Я сейчас принесу перекись!

Быстро выпалив эти бессвязные, не имевшие для меня ни малейшего значения фразы, она скрылась из поля зрения. Перекись? Какая еще, к черту, перекись?! Спустя мгновение девушка вернулась с прозрачным пузырьком в руках.

– Давайте я обработаю! У меня и пластырь есть! – возбужденно произнесла она, демонстрируя полоску пластыря, видимо в подтверждение своих слов.

Я решительно не понимала, чего она от меня хочет, и смотрела на нее, как на марсианина, чей язык не воспринимается моим ухом.

Наконец она взяла меня за руку, и я увидела рану на внешней стороне ладони, из которой стекала струйка крови, капая на пол с кончиков пальцев. От этого зрелища потемнело в глазах.

Услужливая работница заботливо обрабатывала порез, приговаривая, что все в порядке и рана неглубокая, я же старалась, насколько было возможно, отвлечься от увиденного.

– Что это? – спросила я, кивая в сторону разбившейся рамы. Карта за стеклом была странной – вместо наименований стран и городов на ней были подписаны чьи-то имена и фамилии.

– О, это «карта мастеров», как мы ее называем. Такие здесь в каждом отделе висят. На ней отмечены авторы, прославившиеся в том виде творчества, которому посвящена секция.

– Значит здесь представлены скульпторы?

– Верно! – радостно ответила она. – Бернини, Донателло, Микеланджело – самые известные широкой публике мастера подписаны на итальянском «сапожке». Но не только эта страна славится гениями, в мире много талантов, творивших в разные времена. Вот, основные деятели здесь и представлены.

– Ясно, – коротко ответила я. У меня не было желания слушать лекцию о величайших скульпторах мира. – А что произошло?

– А что произошло? – эхом переспросила девушка.

– Со стеклом…

– Я не знаю, правда, – испуганно ответила она, опустив глаза в пол. – Здесь рядом не было других покупателей, только вы… Сейчас охрана просматривает запись с камеры наблюдения.

Я разглядывала трещины, разделившие стекло на фигурки произвольной формы. Все линии сходились в одной точке, расположенной где-то в районе восточной Европы. Я приблизилась на пару шагов, инстинктивно желая прочесть, чье имя написано в эпицентре. На территории Польши было несколько наименований, но одно из них четко выделялось среди прочих – стекло откололось ровно в том месте, где было подписано имя.

– Я просмотрел запись, – произнес вдруг запыхавшийся мужской голос у меня за спиной – оно само разбилось, никакого внешнего воздействия!

– Волшебство какое-то, – удивленно пробормотала девушка.

И хотя эти люди находились на расстоянии вытянутой руки от меня, их голоса, казалось, звучали где-то далеко, словно едва уловимо пробивались из параллельной Вселенной. Единственным, на чем теперь сосредотачивалось мое внимание, было прочитанное на карте имя – Вальтер Геренс.

***

«Бойся своих желаний, ибо они имеют обыкновение сбываться.»22
  Михаил Булгаков «Мастер и Маргарита».


[Закрыть] Все в нашем мире – энергия. Человеческая душа – мельчайшая частица этой энергии. А ее источник – и есть Божественное начало. Наши мысли – это тоже энергетический импульс. Покинув сознание, они попадают в пространство и спустя время обретают форму, становятся осязаемой материей. За ними стоило бы следить более тщательно, чем мы следим за внешностью, часами крутясь около зеркала, выискивая мельчайшие изъяны.

Наши желания, мечты, страхи – орудие, с помощью которого мы можем управлять этим миром. Именно они проецируют то, что в результате становится окружающей действительностью. Я стремилась к разгадке тайны – и получила ответ на свой вопрос. Вот только, что мне было делать с этой информацией? Она породила множество новых тем для размышлений, еще сильней запутав ситуацию. «В тот самый миг, когда я нашел верные ответы, переменились все вопросы.»33
  Пауло Коэльо «Мактуб».


[Закрыть]

С экрана ноутбука на меня смотрел своим пронзительным взглядом тот самый человек – случайно встреченный в парке мужчина. Он же – образ из моих снов. Я узнала его по глазам, по неуловимым уникальным чертам лица. На старинной черно-белой фотографии он был моложе, и качество снимка оставляло желать лучшего, но все же это был он. Вальтер.

Поистине судьбоносное стечение обстоятельств! Ведь если бы не ремонтные работы на Ричмонд-стрит, я не оказалась бы в то самое время в том самом месте. И готовая вот-вот предстать во всей красе перед моим взором истина так и осталась бы тайной. Ничто не происходит случайно, любое совпадение, незначительная на первый взгляд деталь – все это частицы общего паззла Вселенной, на котором проложена извилистая тропа нашей жизни, полная крутых подъемов и головокружительных спусков.

Подробно изучив биографию скульптора, я узнала, что родился он в бедной семье в деревушке под названием Вышкув, расположившейся на территории Царства Польского – так называлась в XIX веке область современной Республики, присоединенная к Российской Империи в 1815 году по результатам Венского Конгресса. По окончании школы парнишка перебрался в Варшаву, гонясь за мечтой стать великим скульптором. Первое время он жил в нищете, не имея ни денег, ни крыши над головой, но талант проявил себя и вскоре Вальтара приняли в академию искусств. Он сразу же стал лучшим студентом на потоке, поразил профессионализмом как учащихся, так и преподавателей. На последнем курсе судьба свела его с великим мастером своего дела – Томашем Ригером. Он раскрыл талант молодого дарования и помог юноше крепко встать на ноги, но к несчастью вскоре скончался. Со временем Вальтер возглавил художественную школу, принадлежавшую его покровителю, но был не только директором, а также прекрасным педагогом.

Он оставил после себя огромное творческое наследие в виде десятков памятников, скульптур и статуэток по всей Европе. Но на 34 году жизни бесследно исчез. Дверь кабинета обнаружили незапертой, личные вещи лежали на своих местах. Мастер словно испарился с лица земли. Единственная подсказка, которую удалось раздобыть людям, тогда связанным с ним – потрепанный конверт из США, штат Иллинойс, Чикаго. Имени отправителя было не разобрать, судя по всему бумага сильно промокла. Самого письма в конверте не было, так же как и получателя на своем рабочем месте.

Я до середины ночи просидела за компьютером, изучая подробности жизни скульптора. К несчастью, так мало информации о нем сохранилось до наших дней! Время текло размеренно, не отклоняясь от прямой стези, с каждым мигом приближая рассвет нового дня. Для меня же все часы этого мира остановили свой непрерывный ход.

Я всегда обладала гипертрофированным воображением, способностью визуализировать образы, оживлять в фантазиях свои мечты, проигрывать ситуации настолько правдоподобно, что не отличить от реальности. Читая книги, я будто смотрю цветное кино с голливудским спецэффектами последнего поколения. Но то, что я испытала, пролистывая обнародованные факты из биографии Вальтера Геренса, сжатые лишь в десятки сухих строк, не было похоже на бурю фантазии и искусную игру клеток мозга. Я вспоминала ускользнувшие от автора детали и подробности происходящего. Мне казалось, что я наблюдаю со стороны, откуда-то из-за приоткрытой двери, за самым сакральным из действий – моментом создания шедевра.

Он одет в старые, потертые брюки песочного цвета, ткань загрубела, испачканная глиной, и застыла складками. Поношенная хлопчатобумажная рубашка, скорей бытового назначения, нежели парадного – выцветший и истощенный материал заляпан разводами масла, местами порван. Пуговицы расстегнуты до груди, на которой поблескивает цепочка с серебряным крестом. Рукава небрежно закатаны по локоть, а руки тем временем – творят историю.

Он сидит на столе в позе «по-турецки», зажав между губами штихель. Его руки, словно пальцы композитора, скользящие по клавишам фортепьяно, очерчивают образ будущего шедевра в еще бесформенном сгустке глины. Он сосредоточен на работе настолько, будто душа его находится не здесь – в этой самой комнате, а где-то в иных тонких мирах, где черпает вдохновение, окутанная сиянием вечных истин. Я завороженно наблюдаю за ним, боясь, не то что пошевелиться, но даже вобрать полной грудью холодный воздух, пропитанный землистым запахом глины. Мой загипнотизированный взгляд прикован к нему, в душе, искрами взмывая ввысь, в небеса, горит пламя восхищения к этому человеку – великому и бесконечно прекрасному.

За окном смеркается, солнце плавно уходит за горизонт, разливаясь по небу всей палитрой красок. В мастерской горят свечи, огонь создает уют. Лицо Вальтера озарено теплым мягким светом и отражается в оконном стекле, как в зеркале. Я вижу его глаза, такие живые, наполненные энергией, хранящей в себе все тайны этого мира. Его губы то приоткрываются, то вновь смыкаются, будто шепчут слова молитвы, обращенные к куску безжизненного материала, которому вскоре суждено стать величайшим произведением искусства.

Я закрываю глаза, дыхание учащается, делаю глубокий вдох, уже не опасаясь быть замеченной, мне начинает казаться, что его руки касаются моего сердца, блуждают по закоулкам души, и я растворяюсь в этих прикосновениях, в испепеляющем взгляде, ощущаю себя песчинкой во власти стихии. Нет, не ты являешься частью Вселенной, напротив, Вселенная – и есть ты. Все бесконечное пространство космоса нашло приют в твоей душе, и бьет неиссякаемым ключом наружу сквозь бездонные карие глаза.

Я решила, не откладывая, записаться на прием к доктору Уилсону, в надежде, что он разъяснит мне этот феномен. Утром следующего дня я уже нервно ерзала в широком кожаном кресле его кабинета, рассказывая обо всех невероятных событиях, что произошли со мной за последние дни.

– Что ты думаешь о совпадениях? – он зовет меня на «ты», так проще установить доверительный контакт.

– Неслучайные случайности, – усмехнулась я, и, помолчав, продолжила. – Думаю, в них скрыто нечто очень важное.

– А что, если я скажу тебе, что мой коллега и лучший друг, с которым меня свела жизнь еще в годы учебы в медицинском колледже – доктор Стивенсон – как раз специалист по регрессивному гипнозу?

– Я не разбираюсь в терминах, простите. Мне ни о чем не говорит это понятие.

Он снисходительно улыбнулся, и начал объяснять, глядя мне прямо в глаза.

– Это особый метод путешествия по шкале времени, регрессия в прошлые воплощения души.

– Пунарджанма? – твердо, с уверенностью в голосе, сама себе удивляясь, произнесла я.

– Да, именно. Очень древний термин, скорее религиозный, нежели научный. Смотрю, ты уже знакома с этим феноменом?

– Можно и так сказать. Признаться честно, вы удивили меня, доктор Уилсон. Идя сюда, я была уверена, что вы найдете всему рациональное объяснение и поможете выбросить из головы всю эту ересь, – с досадой, кусая губы, выпалила я.

– Ты заметила, что я не дал своей оценки методу регрессии и вообще теории реинкарнации? Я лишь предоставил тему для размышлений. Решать только тебе.

– Я как раз хотела бы получить наставление, а не идею «для подумать».

– Я могу лишь предложить, а не принять решение за тебя.

– Я никогда не верила в подобные вещи, но сейчас мне кажется, что почва уходит из-под ног, что мир выворачивается наизнанку, все догмы и постулаты рушатся, как дома при землетрясении.

– Выговорись, тебе сейчас это необходимо. Главная задача психотерапии в том, чтобы дать человеку возможность выплеснуть эмоции, ведь именно их «застой» провоцирует стресс, неврозы и другие расстройства.

– В мою привычную размеренную жизнь вдруг вторглось нечто, чего я не могу объяснить. Я чувствую, как меняется мир вокруг, меняюсь я сама. Сидеть, сложа руки, это уж точно худшее из решений. Господи, а ведь я сейчас могла бы беззаботно валяться на пляже и пить вино, – с горечью сожаления проговорила я.

– Ну это еще успеется, – с доброй улыбкой ответил доктор Уилсон.