Текст книги "В опасной паутине. Книга первая (СИ)"

Автор книги: Ника Иванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Ника Иванова
В ОПАСНОЙ ПАУТИНЕ

Пролог

За пять лет до начала основных событий.

Обветшалая комната старого заброшенного дома хранила молчание человека, стоявшего у высокого окна и со злостью смотревшего в ночные небеса. Луна, мерцая где-то в неизведанных далях, как будто нахально насмехалась над ним, намекая, что даже идеальные планы могут полететь в тартарары из-за незначительной мелочи и нельзя мнить себя самым умным на этой земле. А человек упрямо твердил себе, что он не может сегодня проиграть, слишком много крови было пролито, слишком много раз была пересечена черта закона, слишком много потрачено сил, да и цель в этот раз так близка, что кажется достаточно лишь протянуть руку, чтобы ухватить, сжать, сломать. Но упрямый пленник, который сейчас находился в руках умельцев-менталистов в подвале этого заброшенного дома, молчал, храня свои тайны. Сколько лет он гонялся за ним, следил, надеясь выйти на след последнего, кто отделял его от трона огромной Империи. Как же давно мечта взять в свои руки власть в этой стране и указать всем, где их место, не давала спокойно спать ночами. При наличии огромного состояния и кучи связей он так и не смог найти одного единственного человека, точнее, человечка. Маленького, тщедушного и слабого, но способного своим существованием разрушить всё, что строилось годами.

Когда старая дверь скрипнула, впуская высокого смуглого мужчину средних лет, с орлиным профилем и тёмными глазами, в которых, казалось, навечно поселилась южная ночь, тот, кому принадлежала его жизнь, повернулся с надеждой в голубых холодных глазах.

− Ты знаешь, что я хочу услышать, − прозвучал в гулкой тишине звенящий от напряжения голос.

− Простите, мой господин, но мы просчитались, − ответил покаянно вошедший, склоняя голову в знак признания своей вины.

− Что ты хочешь сказать мне? Кирилл до сих пор молчит?

− Он мёртв.

− Эти бараны перестарались? – не сдерживая больше бушующий ураган эмоций, рявкнул мужчина и, сделав пару стремительных шагов, оказался так близко к подручному, что тот кожей почувствовал кипящую от гнева Силу и заметил, как на кончиках тонких жилистых пальцев начали появляться искры.

− Они в этом не виновны. Он сам выжег свой мозг, когда они принялись его взламывать. Он был Повелителем разума, самым сильным менталистом Империи, если не всей Европы. Видимо, сработала его собственная закладка. Даже трое паладинов не смогли ничего сделать, чтобы предотвратить гибель.

− Значит, мы не продвинулись к цели ни на шаг, − процедил сквозь зубы высокий крепкий мужчина, обжигая холодным взглядом убийцу, поклявшегося служить ему до смерти. Усилием воли он погасил всплеск дара.

− К сожалению. Что прикажете делать с телом? Его нельзя оставлять здесь, к тому же на его теле заметны следы пыток. Следователям Имперского Корпуса не составит труда понять, что случилось с Советником Государя.

− Инсценируйте нападение на машину. Тело должно сгореть без следа. Для всех мой старый друг Кирилл погиб в результате покушения врагов. Тем более, что оно было бы не первым, а врагов у него было немерено, − мужчина решительными шагами направился на выход, бросив напоследок своему псу: − Дом сжечь! Следов не должно остаться!

Глава первая

Тени. Они метались вокруг, звали к себе. И сквозь этот серый призрачный круговорот я вновь видел её глаза. Той молоденькой запуганной девушки с чёрными, как ночь глазами, которая не по своей воле стала шахидкой. У неё отняли того, кого она любила и дали неправильную цель. Обманули, воспользовались горем. Не она первая, не она последняя, но я так и не смог забыть ни её, ни мерцающий силуэт того, кто просил за неё. Я почти успел. Почти спас и её, и себя. Ещё несколько минут, и взрывчатка была бы обезврежена, но… Пуля оказалась быстрее моих пальцев. Я так и не понял, как она, эта хрупкая испуганная девушка, смогла меня вытолкнуть из пустого, к счастью, автобуса. Но мне это мало помогло. Я был слишком близко, и яростно взревевший огонь не пощадил меня.

Потом огонь вновь сменяется ночью. Она приходит не спеша, неся с собой успокоение от тоски, от боли, от одиночества. Я помню миг, когда машина, ведомая моей рукой, слетела с моста. Помню дикий визг того, кто убил мою семью. Он умер первым. Я помню, как наблюдал сквозь пелену безумной боли за языками пламени, лизавшими машину, проникавшими внутрь, чтобы забрать меня, окутать своим жаром, своей яростью. Миг, когда всё заволокло огнём, я помню наиболее отчётливо. Может быть, потому, что тогда я умер?

Я ушёл в огне, я вернулся в огне. Вокруг снова была ночь, но не тёмная и бархатная, а тревожная, кричащая чужой болью и тоской. Я открыл глаза и увидел его. Дед. Он тряс меня и плакал. Плакал от радости, что его единственный внук жив. А я смотрел на него и не мог понять, кто он и где я нахожусь. Я умер, и я был жив. А потом было долгое беспамятство и снова глаза Деда. Он всегда был для меня именно Дедом. Я снова увидел его глаза, но в них больше не было надежды. Он знал, что его внук умер. Он знал, что я не он. Не тот маленький девятилетний мальчик, которого он без памяти любил, лелеял и изо всех сил пытался защитить. Но Дед выстоял. И я вместе с ним. Рука об руку, плечом к плечу. Если бы не Дед, быть может, я сошёл бы с ума.

− Просыпайся, Кот. Они идут за тобой, − услышал я голос того, кого уже давно не было среди живых. Вздрогнув, словно меня окатили ледяным дождём, открыл глаза. Никого. Сон. Один и тот же сон. Я видел его однажды, перед тем, как Дед погиб.

− Дед, − прошептал я с тоской в тишину яркого весеннего утра. Мне жутко не хватало его. Прислушался к мерному дыханию мальчишек, спящих на соседних койках, с улыбками на губах и мечтательным выражением на лицах досматривающих свои ещё детские сны.

Я встал, натянул спортивные штаны и майку, которые всегда аккуратно были сложены на стуле у моей кровати и отправился на крышу. Свежий утренний ветерок приятно щекотал кожу, заставляя быстрее шевелить конечностями. Я зажмурился от удовольствия и потянулся. Площадка, где когда-то, ещё в древние времена, лет этак четыреста назад, была колокольня старого монастыря, радовала прекрасным пейзажем раскинувшегося вокруг города, который только-только начал просыпаться. Суздаль – город мастеров и старинных памятников зодчества. Он был совсем не таким, каким я помнил его по школьной экскурсии. Неудивительно, потому что этот Суздаль я не видел никогда, ибо впервые попал сюда семь лет назад, когда Дед спрятал меня в приюте для детей-сирот. Главное здесь слово – попал. В буквальном смысле из огня да в полымя. Дед называл меня «Крещённый огнём». Трижды. В первый раз я был искалечен, во второй раз я умер, в третий – родился заново. Этот мир почти такой же как мой родной, где была Царская Россия и Советский Союз, и совсем другой, потому что здесь был Великий Прорыв, изменивший его кардинально и заставивший пойти в своём развитии совсем другой дорогой. Я даже точно знаю, когда это случилось. В 1645 году, во времена начала царствования Алексея Михайловича Романова. Время, когда в мир пришла Сила. Не магия, а именно Сила, наполнившая собой кровь избранных, давшая возможность людям повелевать стихиями.

Я даже представить себе не могу, каким шоком для людей стал тот миг, когда стали открываться порталы. Именно, что порталы. Их было много, больших и маленьких, и просто огромных. Если бы они просто открылись, возможно, что ничего страшного не случилось бы, но… В каждом переломном моменте истории есть своё «но». В моём мире, или моей реальности, кому как больше по вкусу, есть теория о том, что миров множество и иногда они соприкасаются. Так вот Великий Прорыв как раз и явился неоспоримым доказательством этой теории. Два мира соприкоснулись, позволив таинственной и непостижимой ткани мироздания прорваться, впустив на Землю существ, которые едва не привели к гибели всё живое.

Элементали. Прорвавшись сквозь порталы, эти живые воплощения стихий неистово продолжили сражаться друг с другом до смерти, сметая всё, что оказывалось у них на пути. Прекрасное и в то же время ужасающее зрелище. Те из очевидцев, кто сумел не только увидеть вблизи это действо, но и остаться в живых, описывали эту битву, как буйство и неистовство живых стихий. Молитвы священников не помогли ни остановить элементалей, ни закрыть порталы. Люди гибли, города и селения стирались с лица земли. Правители стран мобилизовали армии, но ничего не помогало: ни оружие, ни пушки, ни молитвы. Против подобного люди были почти бессильны.

Царь Алексей Михайлович в последней попытке спасти свой народ обратил свой взор в сторону тех, кто долгие годы был вынужден скрываться. Он вспомнил о волхвах. И его решение было верным. Нет, конечно, они не могли соревноваться в мощи с чистой стихией, но этим хранителям древних знаний удалось сдержать движение яростно дерущихся и гибнущих созданий неизвестного мира. Может причиной этого было то, что их верования близки к природе, к самой жизни. Волхвы выиграли время, позволив дождаться Чуда. Настоящего Чуда. Сквозь так и остававшиеся открытыми порталы в этот мир, вслед за элементалями, проникли другие существа, более сильные и могущественные. На страницах старинных летописей они изображены в виде великанов в золотых одеждах, с мечами в руках и золотыми крыльями за спиной. Лично мне они чем-то напомнили Архангелов. Многие из них, сражаясь с элементалями, погибли, но остановили страшную, самоубийственную битву.

Пришедшие золотокрылые воины именовали себя Стражами. Сделав благое дело, они не покинули израненную землю сразу же, как только пал последний противник. Они, каким-то чудесным образом, обратились одновременно ко всем, кто остался в живых. Из их речи стало известно, что сквозь порталы в этот мир пришла Сила, которую вернуть обратно не получится ни за какие коврижки. Она пришла навсегда. Стражи поведали, что скоро появится множество разумных, которые с рождения будут иметь дар повелевать ею. Перед своим уходом Стражи поделились своими знаниями, своим опытом, подарив людям шанс выжить в преобразившемся мире. Но и оставили предупреждение ─ Сила может быть как великим даром, так и проклятием.

Мир элементалей был прекрасен и в нём жили чудесные создания. Сила царила в нём безраздельно, помогая совершенствоваться и жить в мире. Но однажды кому-то захотелось иметь этой силы ещё больше, и это стало первым шагом к саморазрушению. Элементали, жившие эмоциями и воплощавшие собой могущественные стихии сошли с ума, потеряв разум. Они начали войну на уничтожение, абсолютно бессмысленную и жестокую. В конце концов, они не только разрушили свой собственный мир, где бушующая искажённая Сила, наполненная эманациями смерти, изменила не только разумных существ, но также флору и фауну. Самое страшное было в том, что они не заметили, как прорвали ткань реальности, переместились и начали уничтожать уже другой мир. Для них убить и напитаться Силой стало единственной целью.

Рассказанная Стражами печальная история должна была стать предупреждением для будущих обладателей Силы. Не она должна править разумом, а твёрдый разум должен владеть ею. Одарённые обязаны ради собственного блага научиться контролировать свои желания и эмоции, иначе рано или поздно Земля повторит судьбу мира элементалей. Контроль, самодисциплина и чистый разум – главные постулаты для всех одарённых с тех давних пор.

На третий день после битвы Стражи ушли, закрыв за собой порталы, но предупредив, что открытые единожды врата – закрыть навечно невозможно. Их слова оказались пророческими. Время от времени порталы открываются, впуская мутировавших существ, получивших имя ─ отродья. Они безжалостны и неразумны. Они алчут только крови и новых жертв. Благодаря тому, что на месте открытия порталов остались выжженные до состояния чёрного стекла круги, места эти на примете. Каждое из них, даже самое крохотное, отмечено на картах. Все, на чьих землях есть такие отметины, обязаны по закону их охранять.

Существует даже специальный орден, обязанностью которого является охрана порталов и истребление отродий. Я даже не поверил своим глазам, когда впервые в книгах прочёл упоминание о том, что орден Хранителей не появился из ниоткуда, а преобразовался из Священной Инквизиции. Из уроков истории знакомый с тем, что собой представляла эта организация и её милосерднейшие представители, я с трудом мог вообразить, обычно отнюдь не жалуясь на фантазию, как святые отцы-иезуиты ломали собственное мышление, превращаясь в тех, за кем столетиями гонялись. И как по мне, то истребление иномирских чудовищ более почётная миссия, чем убийства невинных по большей части женщин и инакомыслящих. Орден Хранителей не подчинялся официально ни одному из властителей, будучи полностью самостоятельным. Он даже не является политической организацией. Их миссия ─ это защита и только защита. Орден спонсировали все государства без исключения, а взамен мобильные бригады хранителей мотались по всему миру. Их работа была и есть поистине опасной и трудной, поэтому туда идут не только те, кто считает это своим призванием, но и те, кто хочет искупить какое-то особое прегрешение. Из Ордена Хранителей нет возврата, ибо давшие клятву крови не могут предать, не умерев жуткой смертью. Жестоко, быть может, но я понимал, что тому, кто решался дать такую клятву, можно было без оглядки доверить свою спину.

Тогда, в 1645 году, обычный мир превратился в мечту фантастов и фантазёров, мальчишек и девчонок, бредящих о том, чтобы «попасть». Я давно уже не бредил и не мечтал. Я давно вырос и был мужчиной за тридцать, прошедшим и огонь, и воду, и медные трубы, многих и многое потерявшим. Я не мечтал ни о чём, кроме покоя, а получил всё: шанс прожить жизнь заново, здоровое юное тело, загадочное и туманное будущее и обещание Деда, что когда-нибудь стану Великим, если осилю свой Путь. Там, на далёкой и навсегда потерянной моей Земле, у меня не осталось никого, кто мог бы удержать на белом свете Константина Александровича Велесова, капитана армейской разведки с позывным «Велес», внука и сына кадровых военных, проживших свою жизнь с честью.

Медленный вдох и такой же медленный выдох, свежий утренний воздух ворвался в лёгкие, наполняя кровь кислородом, заставляя её бежать быстрее по венам. Каждое утро начиналось у меня с привычной разминки. Так было забавно наблюдать за выражением лица Деда, когда девятилетний мальчик с сосредоточенным видом начинал делать непривычные движения, ещё неуклюжие и неуверенные из-за неподготовленного слабого тела, но обещающие в будущем сделать из мальчика опасного мужа. Дед знал кто я, как прожил свою прежнюю жизнь, каких дел наворотил и какие грехи искупил. Пока я валялся в беспамятстве, моё сознание было открыто, словно книга. Бери да читай. И он прочёл да задумался. Именно тогда моя жизнь висела на волоске, полностью находясь в его руках. И Дед сделал свой выбор. Да, в теле его внука была чужая душа, но в венах текла такая же кровь, как и у него, а значит, что-то да осталось и от родной кровинки. Что-то, что навсегда остаётся с телом. Крохотный кусочек души с памятью, умениями и привязанностями. Я не думаю, что моё уважение и любовь к этому неординарному человеку появилась только благодаря частице во мне его внука. Нет. Он заслужил его. Он, как и ещё несколько человек, стали новой семьёй для меня в этом мире, который так напоминал мне о том, другом, привычном с рождения, но и был одновременно совершенно другим, чужим и непонятным.

Я плавно перетекал из одного положения в другое, чувствовал кожей, как тело наполняется энергией, которая очищает мой разум от всего ненужного, оставляя кристальную чистоту. Погруженный в транс, я слышал каждый звук в округе. Как просыпался приют, наполняясь знакомыми звуками, как где-то далеко застучал молот в кузне кого-то из умельцев, гулко звеня по округе, не хуже будильника. Мне было хорошо, но где-то на краешке сознания скреблась острыми коготками тревога, разбуженная то ли сном, то ли голосом приснившегося Деда. Но что могло грозить мне на территории приюта, опекаемого одним из влиятельнейших родов империи? Графский род Бутурлиных с честью пронёс сквозь века своё имя. Они поддерживали мастеровых, берегли древний город, понимали, что дети, пусть даже брошенные и осиротевшие, часть их будущего. Среди обитателей приюта было много потенциально сильных одарённых, не магов и чародеев, так привычных мне по сказкам да фантастическим историям родного мира, а именно одарённых, то есть − получивших дар. Много было и просто крепких ребят, способных пополнить ряды дружины самого графа и его наследников, или, в крайнем случае, дружины младших вассальных родов преданными воинами. Я лично не собирался вступать ни в чьи дружины, но многие из моих товарищей мечтали об этом, как о самой лучшей участи.

Через час я закончил упражнения и собрался было спускаться, когда на другом конце города раздался взрыв, заставивший зазвенеть стёкла. Бросившись к перилам, опоясывавшим площадку, я вгляделся в тревожную даль, туда, где начал подниматься в небо столб чёрного дыма. Вдалеке мелькали маленькие точки, но я сразу сообразил, что это, точнее − кто. Пилоты в МБК (мобильный боевой комплекс). Сверкающих точек было не меньше десятка. Насколько мне было известно, в той стороне находилась резиденция Бутурлиных. Там проживал близкий родственник главы рода, нынешний градоначальник Суздаля. Сомневаюсь, что взрыв сильно навредил резиденции, ведь она, как и все здания, принадлежащие членам аристократических родов, обеспечена надёжной артефактной защитой, чутко реагирующей на опасность. Наверняка особняк накрыл силовой купол ещё до того, как первый снаряд достиг определённой границы. «Хорошо, если это лишь одиночное нападение. А если попытка захватить город? Если снова передел земель с Шуваловыми? Они же вечно что-то делят между собой, − рассуждал я, рассматривая со своего наблюдательного пункта то, что происходило. Прислушавшись к крикам снизу, опустил глаза и приметил, как забегали по двору воспитатели, тоже правильно сообразив, что могут означать взрывы. − Вот именно, что взрывы».

За первым взрывом последовала череда последующих. На моей памяти боевых действий в городе ещё не было ни разу. К тому же били именно ракетами из стандартного комплекта МБК, а не силовыми техниками. При большом желании и средствах защиту резиденции могли бы расковырять один-два паладина. С трудом, но смогли бы. У Шуваловых, насколько мне известно, на службе была парочка таких, один огневик и один воздушник, обычно работавших в паре. Об этих парнях были наслышаны в городе, ибо Шуваловы иногда присылали их в Суздаль пошалить да подраться с охранниками Бутурлиных. Не выходя за рамки неписанных правил, естественно. Игры аристократов, чтоб их. Глава рода и главный наследник сами в таких делах не участвовали, хоть и имели ранг повелителя и паладина. Не барское это дело, как говорится, разбоем заниматься. Но что-то мне подсказывало, что шумят около резиденции отнюдь не Шуваловы.

Дымом заволокло уже весь горизонт, а это означало, что боевые действия перекинулись на близлежащие кварталы. Там жили богатые купцы и мастеровые, господа не бедствующие и дома у них тоже были оснащены артефактами защиты, но, естественно, не столь мощными, как у членов Родов. Значит, вскоре начнут гореть и дома обычных обывателей. А уж когда прибудет кавалерия Бутурлиных, чертям станет жарко. Значит, надо спускаться и помогать прятать приютовцев в подвалы старого монастыря, где давно созданы схроны.

− Дядь Серёжа, что делать будем? – слетев по лестнице птицей, сходу крикнул я своему наставнику, помогавшему организовывать и направлять в подвал малышей. Они испуганными зверьками жались друг к дружке, но любопытными глазёнками стреляли вокруг, пытаясь понять, с чего же взрослые так всполошились. Дети!

− Беги в комнату за вещами. Мы переходим к плану Б, − скомандовал Сергей Никитич Воеводин, слуга рода Деда, приставленный им ко мне для охраны и наставлений. План Б – это плохо. Похоже, что заварушка на том конце города лишь отвлекающий манёвр.

− Полагаете, что за нами? Наёмники? Шуваловы не стали бы рисковать попасть под гнев императора, – задержался я, помогая ему. Мой «тревожный» рюкзак всегда собран, привычка осталась ещё с прошлой жизни, да и Дед советовал всегда держать его наготове.

− Я, дурень такой, полагал, что несколько дней у нас ещё есть. Маша на днях заметила слежку за собой. Может, ей и показалось, а может, кто-то опознал бывшую Видящую твоего деда. Шуваловы на город уже с десяток лет не нападали, ограничиваясь мелкими склоками для куражу. Знают, что Император не оценит, если испортят городские достопримечательности, − зло усмехнулся Воеводин. «Ну, да. После того, как клановая стычка между двумя родами снесла половину Казани, ещё предыдущий Император издал указ, запрещающий выяснять отношения в городах. А нынешнего так и вовсе бесят все эти клановые войны. Правильно, зачем нам враги внешние, если свои друг другу за кусок земли глотки перегрызут».

− Она сама где?

− Ждёт нас возле машины, − коротко бросил Воеводин, не вдаваясь в подробности, а его сердитый взгляд явно намекнул, чтобы я поторопился. Этот высокий жилистый мужчина всегда вызывал у меня уважение. Чем-то он мне напоминал одного из героев старой комедии, которую часто показывали по праздникам, Назара из «Свадьбы в Малиновке». Такие же смоляные волосы, острый взгляд, точёные мужественные черты лица, ямка на подбородке и пронзительный взгляд.

− А вы куда направляетесь? – пробегая в сторону своего корпуса, заметил я двоих подростков, мелкими перебежками пробирающихся в сторону ворот.

− Кот, а зачем всех в подвал гонят? Нас атаковать будут? – невинно хлопая ресницами и глядя на меня карими вишнями глаз, вопросил Стёпка. Ему, как и дружку его Ваське, было тринадцать. Самый непоседливый возраст. Парнишки были из группы, за которой я, как один из старших воспитанников, присматривал. Мог бы и догадаться, что эти две шельмы не усидят на месте.

− Может, и не будет никто нападать на приют, а может…

− А… − Васька махнул кудрявой головой в сторону ворот, и я тут же ухватил обоих за шиворот.

− Ага! Прям сейчас я вас и пустил, − пришлось возвращаться и тащить сорванцов к Воеводину, заметившему мой манёвр. – Мало того, что можете найти беду на свои тощие задницы, так ещё и малышей бросите без присмотра. Кто будет воспитателям помогать?

− Ты? – хихикнул неугомонный Стёпка. Мне осталось только головой покачать. Я встал перед мальчишками, поправил воротнички их легких курточек и вздохнул. Нелегко свою ответственность перекладывать на чужие плечи, да ещё и не окрепшие полностью. Видимо, мальчишки что-то почувствовали, присмирели и обеспокоенно уставились на меня.

− Думаешь, всё серьёзно? Нас могут зацепить? – перепуганными глазами посмотрел на меня Васька. Ему ли не знать, как могут при разборках аристократов погибнуть абсолютно непричастные люди. Он так родителей потерял и сам еле жив остался.

− Не знаю. Но всё в жизни может быть. В схроне безопасно. Запоры и защита должна выдержать, а там помощь придёт. Бутурлины не дадут своих подопечных в обиду. Вы только воспитателям помогите. Сами же знаете, какая малышня неугомонная да непоседливая.

− А ты, Кот? – забеспокоился Стёпка.

− Меня не будет с вами, парни. Я должен уехать, меня учёба ждёт в другом городе.

− Почему раньше не сказал? – услышал я обиженное сопение.

− Костя! Поторопись! – Воеводин решил напомнить мне, чтобы не мешкал, не время было читать долгие нотации.

− Не успел. Не обижайтесь. Так я могу на вас положиться?

− Да! – твёрдо ответил Стёпка под утвердительный кивок Васьки. Я потрепал их по вихрастым головёнкам и подтолкнул к дверям подвала.

− Бегите!

− Удачи, Кот! – обернулся напоследок Васька, одарив меня улыбкой, на которую я смог лишь благодарно махнуть рукой, подозревая в душе, что вряд ли когда ещё увижу их снова.

Я стрелой влетел в свою комнату, мигом вытащил из шкафа приготовленный заранее рюкзак и небольшой свёрток, о содержимом которого не знал никто, кроме Воеводина да его Маши. Стянул свою тренировочную форму, быстро переоделся в плотные штаны цвета хаки, натянул зелёную футболку, поверх набросил удлинённую ветровку с капюшоном. В таком наряде среди молодой листвы можно раствориться не хуже, чем если бы на мне был камуфляж. Достал из шкафа высокие ботинки, натянул, сноровисто зашнуровал и огляделся вокруг. Вроде ничего не забыл. Не сказать, что это место стало моим домом, я скорее считал приют временным убежищем. У меня ведь, как у любого нормального попаданца была своя Великая Тайна и Главная Цель. Как шутил один герой из популярного фэнтези – нормальный герой обязательно должен спасти мир, завести гарем, жениться на принцессе и выполнить свой долг. К чертям всех принцесс и гаремы! Моя первейшая цель – просто выжить! Впихнув свёрток в рюкзак и плотно его застегнув, подхватил вещи и устремился к выходу. Возле дверей столкнулся с Воеводиным, который осмотрел меня быстрым взглядом с головы до ног, одобряюще кивнул и, ухватив за руку, вместо выхода потащил в сторону кабинета директора приюта.

Я удивился, но промолчал. А дальше всё было как в шпионских боевиках. Потайная дверь, коридор, уводящий неизвестно куда и… свет в конце тоннеля. Хотя, чему было удивляться-то? В каждом добропорядочном монастыре древней постройки просто обязательно должен был быть хоть один подземный ход. Можно было ожидать влажных каменных сводов с паутиной и неприятным запахом, вот только не там, где мы торопливо проходили. Здесь явно поработал одарённый, владевший силой земли, укрепив всё надёжно и на века. Крепкие своды, гладкие сухие стены, никаких пауков с их кружевами и других жителей старых подземелий. Похоже, Дед знал, куда меня прятал. На выходе нас ждала Маша, Мария Николаевна, тётя Маша, нервно прохаживаясь возле старого на вид и совершенно обычного неприметного автомобиля. Только я сильно сомневался, что Воеводин выбрал для нашего бегства старую колымагу. Так и вышло. Мой наставник замаскировал выход из подземелья, сел за руль и завёл мотор. Его мерный урчащий рокот вызвал у меня улыбку. Форсированный движок. Модели местного автопрома, как бы мне ни было обидно, были намного лучше знакомых мне с детства, впрочем, как любому парню, известных марок моего прежнего мира, потому как в производстве использовались как технические, так и магические разработки. Бензину машинки однозначно жрали меньше, так как работали ещё и на накопителях, которые не изнашивались.

− Дядя Сергей, а ребятня не пострадает? – задал я беспокоивший меня вопрос.

− Надеюсь, что нет. Стены крепкие, защита надёжная, − ответил Воеводин, не отрывая глаз от дороги. Машина неслась переулками, срезая путь к выезду из города. За годы, что я находился здесь, мой наставник изучил город вдоль и поперёк.

− Не волнуйся, родной, твой дед никогда бы не выбрал это место, если бы не был уверен, что другие не пострадают, − тётя Маша повернулась, согрела меня своим медовым взглядом, протянула тонкую руку и погладила мой кулак. Я даже не заметил, что сжал пальцы до побелевших костяшек.

− Ваши бы слова да богу в уши, − проворчал я, откидывая голову на спинку сидения.

Не мог не переживать за детвору, за воспитателей, за друзей, оставшихся там. Да, были у меня друзья здесь. На целую пропасть лет младше, неопытнее, но были. То ли тело ребёнка брало своё, толкая меня на шалости, то ли просто в душе каждого взрослого и вправду живёт ребёнок. Вероятно, дерзкий мальчишка, которым я был в детстве, не умер и перебрался в другую жизнь вместе со мной. Сам не заметил, как стал подбивать сверстников на проказы, благо по старой памяти знал их бесчисленное множество, и я говорю вовсе не о банальной кнопке на стуле учителя. И интереснее всего было пакостить по старинке, без помощи Силы, по остаточным следам которой можно было вычислить шутника. Нет, мы действовали более тонко, пробираясь в комнаты преподавателей по верёвке, втихую зашивая штанины, подвешивая стукалочки на окна, укрепляя вёдра с подкрашенной водой над дверями. Это если вспомнить самое безобидное из нашего арсенала, для тех, кто был всем приютовцам симпатичен, и над которыми просто хотелось подшутить. Попробуй, найди шутника, если следов-то нет, а на наших мордахах ничего не написано. Хотя… Воеводин, конечно, всё знал. И не раз я получал по загривку, если временами переходил черту между безобидной шуткой и злой шалостью. У меня были причины. Я никогда не пытался играть в Робин Гуда, просто всегда не любил подлецов, а парочка таких в приюте была, когда я там появился.

Людишки без стыда да совести, зато с загребущими руками, всегда и в любом из миров найдут где пригреться, прикормиться и получить власть над теми, кто защититься не может. И именно им мы и устраивали «весёлую» жизнь, пока не выжили, не заставили смотаться вместе с пожитками. Наверное поэтому Воеводин, намылив мне и друзьям шею, директору нас ни разу не сдал. А я чувствовал себя… живым. Иногда, когда я задумывался над тем, почему для меня так естественно вести себя временами как подросток, то списывал странности своего поведения на Деда. С его-то способностями подкорректировать моё поведение, немного ослабив гайки и сместив вектора, не было непосильной задачей. Он был одним из немногих в мире, кто обладал даром менталиста, да и ранг имел соответствующий – Повелитель Разума, выше был только Вершитель, но это ещё более редкий зверь. За всю историю мира после Прорыва их число остаётся неизменно. Вершителей всегда девять.

− Твою же мать, − прорвался скрежет зубов Воеводина в омут моих воспоминаний, заставив закрутить головой в поисках того, по чьей вине наставник изволил материться при жене. Далеко позади машины мелькнули несколько блестящих точек, заставив и моё сердце биться заполошно. Троица пилотов в МБК приближалась к нам на высокой скорости, сверкая на солнце металлом доспеха. Плохо.

− Дядя Сергей, давайте я пересяду за руль, а вы нас прикроете? – предложил я Воеводину.

− Пока будем возиться, потеряем время, − ответил он, сжимая руль до побелевших пальцев. ─ Да и далековато они ещё для меня. Нам бы до жилья ближайшего добраться, а там вас спрятать можно. Вот тогда я покажу им, как ты там говоришь часто? Кузькину мать?

− Прятаться не буду, − упрямо взбрыкнул я, показывая наставнику своё отношение к его гениальному плану. Да, я пока только ранг Воителя имею, зато стреляю отлично. И чтобы подтвердить свою точку зрения, мигом полез в рюкзак, выволакивая на свет божий тот самый свёрток, что извлёк из шкафа.