Текст книги "Темные властелины на дороге не валяются (СИ)"

Автор книги: Ника Ракитина

Соавторы: Наталия Медянская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Глава 4

– Дармоеды! Олухи! – орал я на несчастных «эльфийских принцев», топая ногами и плюясь ядовитой слюной. Потом содрал с ноги ботфорт и запустил в них для полноты картины. Бабушка Беладонна оценила бы мою верность традициям.

Йожин с Федей переглянулись.

– А мы че… – загундосил гном. – Кто ж знал, куда ее выкинет. Мы тут репетировали, а она на почти крайнем почти севере… Рояль така скотина, нет бы трамваем поехала. Патриаршие, масло, Аннушка…

– Дармоеды, олухи, идиоты, – перечислял я уже чуть тише, загибая стройные пальцы. – Имбецилы, олигофрены, кретины, дебилы…

– Ваше Темнейшество, – робко прервал меня Федор, – а «дебил» как пишется: через «е» или через «и»?

– Розенталя почитай, балбес! – я стукнул свернутой в трубку орочьей газетой по склоненной кудрявой голове и с подозрением спросил. – А кстати? Почему это ты интересуешься?

– Я записываю, – покаянно засопел Федя. – Мы, гномы, завсегда подходим к делу основательно.

– Гномы? – я еще раз треснул его газетой промеж ушей. – Какие гномы? Ты эльфийский принц как его там!

– И-у-э-о-ми-э-ле-ней, – по слогам прочел Федя, послюнив пальцы и пролистав несколько страниц вышеупомянутой книжицы.

– Вот! А что это такое, кстати?

– Ни най, – пара слезинок скатилась на твердый выбритый подбородок моего визави.

– Спокойно, Федор! – я ободряюще хлопнул гнома газетой по плечу, словно возводя его в дворянство. – Сейчас мы с этой гинеко… тьфу, генеалогией разберемся.

И бодрым щелчком призвал золотую тарелку с наливным яблоком. Стоило им появиться в воздухе, скромный и не отсвечивающий Йожин проявил небывалую, воистину эльфийскую прыть. Он подпрыгнул, насадил яблоко на вставшие дыбом волосы, цопнул и сунул в рот.

– Выплюнь! – с тревогой глядя в выпученные глаза друга, завопил Федя. – Чужое брать нехорошо!

И стукнул Йожина по спине. Чего-чего, а силы добродушному гному было не занимать. И.о. второго эльфийского принца пролетел через залу и долбанулся о колонну, снеся ее начисто. Недохомяченное яблоко выпало и покатилось в угол.

Город Сархаш, Приграничье. Правый поворот к четвертой звезде.

– На колени, смертный! – прохрипел Смит, едва не задувая свечку. – И молись!

– О чем? – не понял Рысь.

– Чтобы ОН тебя не услышал!

И сам, согнувшись, несколько раз тюкнулся лбом о каменный пол.

– Да кто он?

– О черном акыне слыхал?

– Ну, э… – менестрель растерянно пожал плечами.

– Так вот, – эльф стал загибать толстые пальцы, уронив добычу. – Черный альпинист… подводит жертву к краю и сбрасывает в пропасть. Черный спелеолог… подводит жертву к краю и сбрасывает в пропасть. Черный архитектор подводит к краю и… сбрасывает в канализационный колодец.

– А черный акын?

– А он поет!

– Кто, кто меня звал?! – сиплый, гулкий голосище заставил Смита подпрыгнуть, а Рыся – бухнуться на колени.

– Ну вот, накликал!

– Кхе-кхе, – послышалось снизу, и менестрелю в первую минуту показалось, что в кладовую вперся упитанный кот. Но свечка Смита спланировала ниже, осветив кряжистого парня с окладистой черной бородой, росточком Скайрысю по колено. Одет незнакомец был в пыльный скафандр без шлема и без сапог. Ноги его украшали трогательные полосатые носочки домашней вязки. Борода была нечесаной, две здоровые вороные с проседью косы свисали с головы за ушами. К спине вместо баллонов на широком ремне крепились набор барабанчиков и лютня с двумя грифами.

Смит судорожно хлопнул гламурными ушами:

– Мы никого не звали… э… уважаемый.

– Ноль-пятый. Неужели и это забыли? А когда-то мое имя гремело. Ой-ей как гремело. Я входил в Черный совет, распахивая дверь ногой.

– Он входил, – подтвердил Смит.

– Простите, я еще никого тут не знаю, – сказал Рысь и поскользнулся на колбасе. Его похлопали по щекам справа и слева – одинаково сильно. И встревоженный эльф поводил свечкой перед мутным взором:

– Рефлексы вроде работают.

– Вы правы, коллега, – Ноль-пятый что-то с хрустом раскусил. – Вообще-то я вам благодарен за вызов, парни. Никак не получалось войти в замкнутый контур без пароля.

– Не стоит, – отозвался Смит торопливо. – Оказывать помощь ближнему – наш святой долг. Я Смит, просто Смит, – он вытер о штаны и протянул Ноль-пятому ладонь. А он – Скайрысь Айрастидиэль.

– Эльф? Королевского роду, что ли? – черный акын дернул носом-уточкой. – Имя без пол-литры не выговоришь.

Смит покривился:

– Ты на уши его посмотри. Ну разве может потомок королевского рода обладать такими ушами?

– Хм, – не только посмотрев, но и пощупав, согласился Ноль-Пятый. – Действительно. Совсем я в подземельях одичал.

И прищурил крупный карий глаз:

– Ребяты, вы мне пивка не нальете? А я вам за то спою грустную историю моей судьбы.

– Давай лучше прозой, – отрезал Смит, покосившись на темные балки, подпирающие низкий потолок. Черный акын утер скупую слезу:

– Эх! Темнейший с тобой! Наливай!

Опростав полубочку, рыгнув и утершись, черный акын поерзал на второй бочке, еще непочатой, и горестно подпер обвисшие щеки кулаками.

– Как сказал твой любезный друг, Айрасти-как-тебя-там, я врывался в черный совет, открывая дверь с ноги. В тот роковой день произошло то же самое. Я распахнул дверь в святая святых совета, двинув пористой подошвой шнурованного ботинка. И тут же залег, пережидая летящие в нее колюще-режущие предметы, лазерные лучи, файерболы и пару-тройку миниатюрных эмоциональных гранат. И в самом деле, – Ноль-Пятый почесал подбородок, – чего так переживать, если совет обсуждал всего-то понижения налога на добавленную стоимость плодово-выгодных культур в условиях почти крайнего почти севера.

Полюбовался вытянутым лицом Скайрыся.

– Вот и я говорю: ерунда и скука смертная. Когда я нес им поистине эпохальное известие о нападении на нашу галактику «комбайнеров». Три флота Светлый суверен прислал в этот раз, между прочим, – Ноль-пятый приосанился. – «Жатка», «Молотилка» и «Веялка». Пять простых дредноутов, пятнадцать боевых, двадцать десантных транспортов на гравитационных матрасах и канонерская лодка «Дневная ваза», флагман, движутся в нашу сторону! И все это я советникам сообщаю, даже тарелку с наливным яблоком включил для наглядности, а там прогноз погоды, ну не свинство ли?

Смит кивнул: свинство. И припал ко второй полубочке с пивом.

– В общем, пока я все это им объяснял и показывал, «комбайнеры» уже высаживали десант штурмовиков в ключевые точки империи. А их флагман повис в пяти километрах над нашей столицей.

– А как ты понял, что в пяти?

– Приборы показали, – Ноль-пятый постучал себя кулаком по груди в области сердца и даже как будто вырос. – И я осознал: за державу обидно! Ведь если не я, то кто!.. спасет меня, страну и планету? Я взлетел на вершину Темнейшей башни, сбив с лифта ограничители, проверил координаты, уточнил разброс и, – он сделал эффектную паузу, воздевая длань, – послал наверх свой несравненный голос. Кхе-кхе…

– А дальше? – Рысь круглыми глазами смотрел на рассказчика.

– Обломки «Ночной вазы» в пяти километрах в окружности собирали.

– А замок?

– А над замком сработала противометеоритная защита. Но Темный властелин обиделся. Ох, как он обиделся! – Ноль-пятый затрясся. И повернулся к Смиту: – П-плесни-ка еще п-пивка.

Выпил. Обтер с губ пену. Перестал дрожать.

– Во-первых, никто на нас не нападал. Это пифии, заразы такие, бракованную оптику мне подсунули, с пауками. Ладно, свой гарем заложниц, потерянный вместе с «Вазой», владыка мне простил, даже был доволен. Ладно, компенсацию за станцию лет через пятьсот ударного труда я бы выплатил тоже, даже скорее – если с премиальными. Но вот Ноль-Пятнадцатого он мне простить не смог. Да и я себе… Он был лучший, лучший среди нас! Настоящий герой!

С балок посыпалась труха. Смит со Скайрысем втянули головы в плечи. Но, должно быть, сила голоса была утеряна акыном безвозвратно. Он вздохнул, бросил пустую кружку и вгрызся в колбасу.

Какое-то время в погребе царило перемежаемое чавканьем траурное молчание.

– А кто… ну кто он был, этот пятнадцатый ноль? – нарушил его первым Рысь.

– Ноль-пятнадцатый. Лучший полевой агент. Конечно, не вампо-демочка, но все равно лучший. Ихор, Харик, Хоша… – перечислял черный акын, сведя пальцы у груди и горестно глядя на потолок. По небритым щекам бежали слезы. – Он же Шниперсон Сара Патрикеевна. Профессионал боевых искусств, мастер перевоплощения…

– Он что, совсем умер? – сглотнул менестрель.

– Лучше бы совсем.

Ноль-пятый сжал кулаки.

– Очнувшись от глубокой комы при падении «Вазы», он вообразил себя светлым паладином, защитником невинных и угнетенных. Подобрал плазменное ружье, завернулся в белую простыню и отправился причинять добро и справедливость. В Трибале сорвал конференцию эльфов «Маразм и оргазм в условиях природного долголетия». В Р’инбе лазал по заброшенному магоубежищу, простукивая стены и крича: «Где у вас тут аварийный выход»? И это были еще цветочки.

– А ягодки?

– В Дабке, – поник главою черный акын. – Хоша влез в песочницу, отобрал у ребенка совочек. И с воплем: «Всех порешу, один останусь!» – кинулся брать штурмом орочий детский сад. А поскольку виновным за его подвиги признали меня, пришлось уходить в подполье. А вы почему здесь?

– У Лютого загул по Рапсодии, – Смит толстым пальцем указал на потолок. – Как бы весь Сархаш не снесли.

– «Красавчег» здесь? – оживился Ноль-пятый.

– И две эльфийские принцессы, – предупредил ушастый сурово.

– Перепою. Переору! – агент с чувством раздавил пивную кружку. – Да если я поднесу Темнейшему Топинамбура, да на золотом блюде с рюшками… Он мне даже Хошу простит!

– Стоять! – завизжал Смит не хуже акына. – Ты нам обязан желание!

– Ну? – спросил Ноль-пятый сурово.

– План гномьей канализации.

И перед спутниками появился план. В воздухе повис сложный узор светящихся нитей, шевелясь и помаргивая от сквозняка. Эльф ухватил нить за кончик и стал сматывать на кулак, пока не получился золотой клубок. Рысь осторожно потыкал его пальцем, получив разряд статического электричества.

– Спасибо, браток, – произнес Смит с искренним чувством, но черного акына рядом уже не было.

– И мы смываемся! – подхватывая сумки, заорал эльф и пинком отправил Рыся в дыру, открывшуюся в стене. Не ожидавший такого свинства менестрель пролетел вперед и съехал в наклонный колодец, обжигая трением штаны на заду и ладони, которыми безуспешно старался затормозить. При этом он орал так, что даже охрип. А заткнулся, клацнув челюстями, когда свалился с невысокого порожка на пол и на секунду лишился дыхания. Еще и упитанный эльф, съехав следом, больно врезался Рысю в спину.

– Ноги в руки! Живей! Живей! – орал Смит, как рабовладелец на раба. – Сейчас начнется!

И началось. Пол под попой Рыся ощутимо вздрогнул.

– Жопу оторвал и побег!

– К-куда?

– Туда-а!

Смит швырнул под ноги золотой клубок, и тот покатился вдоль длинного низкого тоннеля, подпрыгивая в такт дрожанию пола. Над клубком, кое-как освещая дорогу, парила Смитова свечка.

– Что это?.. – выдохнул Рысь набегу.

– Акын! Два! Двигайся… или нам конец!

– Я о клубке… ваще-то…

Бежать они долго. Пока толчки не прекратились, а клубок, размотавшись окончательно, золотой нитью не улегся на ровном, без единой трещинки полу.

– Говорю же: гномы строили, – Смит затрещал ушами, выбивая из них цементную пыль. Рысь согнулся, держась за бок, тяжело, с присвистом дыша. Эльф вытянул из сумки щетку и стал приводить в порядок одежду. – А это УНОГ – универсальный навигатор ограниченного действия. Знатная штука. Ноль-пятому он сейчас без надобности. Эх, такая легенда померла…

Рысь обрушился на пол, продолжая хватать ртом воздух, что, лежа на животе, выходило с трудом.

– Почему… померла? – хрипло спросил он.

– Потому что без поддержки пошел на Топинамбура. Переоценил свои силы, значит. А для героя важна команда.

Менестрель сплюнул серой от пыли, колючей слюной. Челюсть до сих пор болела. Да вообще у него болело все, что могло болеть.

Глава 5

Такси и Студень Родниковый.

Но приключения – на то и приключения, чтобы никогда не оставлять героя в покое. В тоннеле, который Рысь со Смитом только что пробежали, что-то воссияло, хлопнуло горячим влажным воздухом, задувая несчастную свечку, и рядом с местом, где упали парни, замерло транспортное средство, похожее на лодку карусели. Или – капсулу для погружения в виртуальный мир, с нежностью подумалось Скайрысю. Вот только крышки у капсулы не было. А за парой рычагов сидел саблезубый дяденька самого угрюмого вида. Он покосился на беглецов исподлобья, облизнув клычки раздвоенным зеленым языком, и вполне мирно буркнул:

– Такси брать будете?

Смит посерел, что было видно даже в полутьме подземелья, изрядно разбавленной влажными болотными огнями и столбами света, падающими из воздуховодов.

– А это кто?

– Орк я… – мужик повел широченными плечами, едва не раздавив свою капсулу. Скайрысь подумал, что именно таким орка и представлял, разве что клыки у него должны были быть помельче, язык обыкновенный, розовый. Ну и дубина в руках.

– Хе-хе, – голосом киношного хулигана произнес орк. – Не веришь.

– Ну… э… – выдавил Скайрысь, отступая, запнулся за Смита, и они оба упали, причем уши эльфа захлопали, как парашюты.

– А я на дантиста коплю, между прочим. Ты представляешь, как мне с этим ходить? – орк потыкал в свою саблезубость и нахмурился так, что кожа на лбу пошла носорожьими бороздами. – Хотел бы я посмотреть на ту скотину, что меня таким сделала! Я бы ему самому клыки эти в рот вставил и уж полюбовался бы, как он с любимой девушкой целуется!

Тут Скайрыся отпустило. Если у человека… тьфу, орка есть любимая девушка – может, он вообще не станет странников убивать. Ну, или убьет не больно, чтобы притащить любимой их шкуры. Неповрежденными.

– А ей лысая шкура понравится? – дрожащим голосом произнес он вслух.

Орк заржал. Затрясся вместе со своей повозкой, заходил ходуном, полетели пыль и мелкие камешки. Рысь заслонился рукой.

– Не, мужик, – поддернув ногтем большого пальца верхнюю губу, выдохнул водила. – Я, конечно, обдеру тебя, как липку, но шкура твоя мне без надобности. У меня своя есть.

– О колбасе ему не говори… – хрипло зашептал Смит в спину менестрелю. – И слезь ты уже с меня!!!

– Нет ничего у меня. Я только после казни, – жалобным голосом профессионального нищего пробормотал Скайрысь. – Мне еще на лютню теперь собирать нужно, во.

И выпростал из свертка разбитый инструмент.

– Он меня спасал! – скрипнул зубами Смит. Таксист поцокал:

– А, мужик. Уважаю! Ну, за так садитесь. Расплатитесь, когда разбогатеете.

– Может, мы лучше пешком?

– Сели, я сказал! – орк вытянул лапу, забрасывая их в повозку одного за другим. – Пристегнулись!

Рысь так старался пристегнуться неудобным ремнем, что придавил пряжкой палец и, воя от боли, пропустил начало поездки напрочь. Сперва их трясло и выколачивало, как коврики, но потом такси пошло плавно, словно во сне. Только счетчик щелкал на передней панели. Скайрысь клюнул носом раз, другой – и уснул, утонув лицом в мягком эльфийском ухе Смита. Левом.

Рысь проспал бы еще сладко и долго и кинулся в сеть рассказывать приятелям, какой сон с приключениями ему сегодня приснился – не растолкай его самым грубым образом Смит.

– Вставай, блин, уже! Вставай, говорю! Ты мне все ухо отлежал!!!

Менестрель заорал и вскочил. А потом уже проснулся. Орк-таксист не соврал. Собирая деньги на дантиста, он обобрал пассажиров, как липку, но шкуры им оставил – две пятнистые от грязи, лохматые набедренные повязки. А все остальное исчезло. Включая сумку, плащи, серебро Смита и колбасу. И даже обломки лютенки.

Эльф бегал, хлопая ушами, по сельской местности, где их высадил коварный орк. Потом этими же ушами прикрылся от почти отвесно падающих солнечных лучей и пригорюнился. А Скайрысь зевал, осматриваясь. Есть ему пока не хотело, пить тоже. А нужду он справил под каким-то деревом. Именно под каким-то: как городской житель, он бы еще смог отличить березу – она белая не только внизу от побелки. И клен – но последний только осенью.

Набедренная шкура воняла, тело чесалось. А в остальном… Пейзаж вокруг был тихий и мирный, можно сказать, идиллический. В траве стрекотали какие-то насекомые. Над цветами парили пчелы. Или шмели. В общем, парил кто-то. Впереди среди деревьев виднелась серая крыша какой-то постройки. И Рысь гордо указал пальцем:

– Там люди. Они нам помогут.

– Такой большой – и такой наивный, – пригорюнился эльф. – Ладно, давай подкрадемся. Может, яйцо удастся украсть из-под курицы. Если там куры есть.

– Благородный эльф не должен опускаться до воровства! – возмутился Рысь.

– Ага, только кушать хочется.

Смит присел, с головой исчезнув в некошеной траве. Та закачалась и пошла полосой там, где эльф сквозь нее сочился. Рысь с тяжелым вздохом встал на карачки и двинулся следом.

Добирались он до хутора долго. Шустрый эльф намного Рыся обогнал, и где теперь шастал, было непонятно. Сам же Рысь дополз до придорожного указателя: крученого деревянного столба, посеребренного дождями и временем, – и прислонился к его теплой поверхности спиной, отдыхая. Есть и пить хотелось все сильнее, аж крутило живот. Локти и колени он натер, изгваздал в мусоре и травяном соке. Голову припекало.

Что написано на табличке какими-то рунами – Рысь так и не смог прочитать. Это при том что любой уважающий себя попаданец сразу же умеет и читать, и писать на языке той страны, в которую попал. Ну не свинство ли? Или он, Рысь, не уважающий себя попаданец? Или страна ему попалась неправильная?

Бедняга вздохнул и облизал потрескавшиеся губы. Пить уже хотелось немилосердно. А все ползком, по траве… Пивка бы холодненького. Или хоть этого их верескового эля.

– Ползи осторожно… – прошептали у него над ухом. Рысь подпрыгнул и заорал от неожиданности. Лапища Смита мгновенно прикрыла ему рот. Менестрель задергался. Инстинкты требовали кусаться, воспитание – не брать в рот всякую гадость. Мало ли какие там бактерии. – Тихо!

Эльф выпустил спутника, убедившись, что тот больше не орет. И тяжело примостился рядом.

– Печа-аль… Я сижу, а она стоит. Я все сижу, а она стоит…

– Кто?

– Баба.

Он сладко причмокнул и взмахнул ушами. Добавил:

– У нее нож.

Менестрелю вообразилась жуткая маньячка, охотница за головами, ну, или хотя бы за ушами, эльфийскими. И навещать хутор мгновенно расхотелось. Рысь облизал потрескавшиеся губы:

– Где стоит?

– У колодца, во дворе.

Фантазия Скайрыся проделала резкий разворот от маньячилы к запотевшему ведру, полному студеной колодезной воды. Оставайся у менестреля сейчас одежда с рукавами, он бы закатал эти рукава, готовясь к рукопашной за это воображаемое ведро. За колодец! За всю воду в мире! А так он только распрямился, одергивая набедренную повязку, готовый повергнуть зло, в лице бабы с ножом, голыми руками.

Смит причмокнул и подтолкнул Рыся к полускрытым травой покосившимся воротам, готовый защищать ему спину.

Похоже, хозяева бросили хутор вечность назад. И он представлял собой жалкое зрелище. В этом Скайрысь убедился, приложившись глазом к щели между створками, а потом просунув туда и голову – чтобы увидеть больше. Дом был заколочен, сараи покосились и щерились темнотой дверных проемов, а во дворе трава была еще пышнее, чем снаружи. Еще бы – когда посреди двора стоял колодец. Крышка над ним прогнила и опала, ворот валялся в крапиве, через оплывшую скамейку для ведер тянулась, прячась в бурьяне, ржавая цепь. Но от колодца так приятно пахло водой, что Рысь сам не понял, как раздвинул створки могучими плечами.

А те воистину оказались могучи, потому как петли икнули, скрипнули, и створки с грохотом рухнули под Скайрыся. Менестреля на ногах удержал Смит. С трудом. Тот все рвался к воде. И они шаг за шагом приближались туда, где должна была стоять баба с ножом. Но сейчас она Скайрыся интересовала мало. Он должен был припасть к истокам. Вот незадача: ведра-то и не было.

– Жизнь – боль, – просипел он пересохшим ртом, обегая колодец едва ли не на четвереньках и раздвигая траву голыми руками. Крапива была кусачей, как ей и положено. Чертополох оставил в волосах менестреля много липких колючих шариков. Не было ведра!

Эльфу пить тоже хотелось. И пока Скайрысь бежал вокруг колодца по часовой стрелке, Смит двигался против. Они сошлись, вода и пламень, ну и все остальное, что было у классика. И больно стукнулись лбами.

– Ой! – вскричал менестрель.

– Да чтоб тебя, – поддержал Смит. И запрыгал на правой ноге, потирая лоб и торчащий из полосатого носка (на носки орк не покусился) большой палец левой ноги. Зато глаза Скайрыся озарились: не то вылетевшими оттуда искрами, не то неземным счастьем: его спутник умудрился споткнуться о горшок. А что такое горшок? Это такой предмет, в который можно что угодно положить. Например, воду.

Вот только как ее налить, если вода глубоко внизу, а у них при себе нет веревки?

Похоже, Смит подумал то же самое. Поскольку перестал держать себя за ногу, а зигзагами забегал по двору, аккуратно заглядывая в хозпостройки. Печально хлопнул ушами:

– Нет. Уже сгнило все.

– А где эта твоя? Маньячка. Может, у нее найдется веревочка?

– Между прочим, я все слышу, – донеслось до них глубокое контральто. Скайрысь поднял глаза. А «нефритовый жезл» поднялся сам, распирая чресла. – Я тут лед колю.

– Какой лед? – и глядя на вставшую спереди дыбом набедренную повязку, решил что лед был бы кстати.

– Холодный, – печально отозвалась красавица. Наблюдайся Смит поблизости – за «бабу» ему бы точно прилетело. И за бурное воображение менестреля до кучи. Кого может испугать небесное создание, пусть даже и с ножом? Светлая косища, перекинутая через плечико, шелковая, сверкающая белизной рубаха, широкий кожаный пояс с пряжечками, подчеркивающий все достоинства талии. Крутые бедра в обтягивающих черных брючках, тоже шелковых. И на всем этом ни соринки, ни пятнышка…

Рысь прижал указательный палец к губам, ощущая себя подле этой небесной девы грязным дикарем. Он вздрогнул и заслонил чресла скрещенными руками.

– Это все он… Подлый Бересклетник! – красавица затрепетала ресничками. Из правого глаза выкатилась слезинка и поползла по нежной, словно испанский персик, щечке. – Вот, и рукав разрезала.

Дева вскинула руку с ножом, показывая разошедшийся до локтя пышный рукав:

– Он чудовище! Вот теперь и колю лед, чтобы успокоиться.

Она чмыхнула и вытерла нос рукавом свободной руки. «Нефритовый жезл» Скайрыся стал медленно опадать на шесть часов.

– У тебя веревка есть?

– В сумке посмотри… – косатая носком сапога указала на заросли бурьяна. Смит оказался проворнее. Прыгнул котом на цыпленка и через минуту терзал и разбрасывал содержимое дамской косметички, отбрасывая вещи, на его взгляд, ненужные, и откладывая полезные. И при этом беспрестанно работал челюстями, поглощая печенье с изюмками и запивая лимонадом из баклажки.

Рысь попытался настоять на честной дележке, но Смит зыркнул на него не хуже Топинамбура из вчерашней таверны. И менестрель, опасаясь за сохранность конечностей, отступил.

Девушка к терзанию сумки отнеслась равнодушно. Поигрывала ножом, словно пыталась пронзить себе грудь там, где сердце, но вовремя останавливалась. Льда у нее, кстати, больше не было. Тот несчастный кусочек, который еще не растаял, эльф запихнул себе в рот еще прежде печенек и лимонада.

– О, веревочка! – наконец воскликнул он и стал, как фокусник платочки из цилиндра, тянуть из сумки разодранную на кусочки и связанную простыню. Подергал, оценивая самодельную веревку на прочность. Прикинул длину и стал привязывать к ней горшок.

– Опускай давай, – приказал Скайрысю.

Тот уперся грудью в сруб и стал вытравливать веревку: аккуратно, чтобы хрупкий, и без того местами дырявый горшок не тюкался о стенки колодца. Тихий плюх подсказал, что горшок достиг уровня воды. Рысь подергал веревку, горшок накренился, и вода полилась внутрь. Смит, встав на бревно сруба, как на приступочку, шумно хлопал ушами и громко сопел, мешая Рысю сосредоточиться.

– Тяни бережнее. Нет, быстрее! Она журчит! Она выливается!

Рысь отпихнул эльфа локтем и подналег. Еще ничто и никогда он не тащил так быстро, даже ладони обжигало. Но вот горшок наверху. И можно к нему припасть!

Припал не только Рысь, но и эльф, и дева. Вода тонкими струйками била из дырок горшка во все стороны, и любой мог приложиться к живительной влаге. И присосаться тоже.

– Уфф!

Вода внезапно закончилась.

– Надо ведро поискать. А то так провозимся, – Рысь кинул плотоядный взор на… крошки печенья, думая, что уж тут-то он Смита опередит. Девушка взмахнула ножом:

– У меня там было. Складное.

Эльф настойчиво отодвинул от себя ее руку.

– Кончай им махать уже. Мы не насильники какие. Вон, в сумку его убери. И вообще, держишь ты его как-то странно.

Красавица заморгала и за всхлипывала. Рысь отвернулся. Все его эстетическое чувство противилось глядеть, как она еще раз станет вытирать нос. Рукавом. Бе-е-е…

– И ничего не странно. Я так лед колю. Всегда! А он…

– Давай знакомиться, и ты нам все расскажешь. Смит, просто Смит, лучший из эльфийского рода.

За спиной у Скайрыся раздалось молодецкое чмоканье: это наглый ушастый целовал девушке руку.

– Принц? – в голосе красавицы зазвенели какие-то новые интонации.

– Лучше. Намного лучше. Я – Сархашский Висельник.

В томном «О-о», которое девица издала, казалось, можно было утонуть. Зависть тюкнула Рыся в сердце. Он обернулся.

– А я – Серинна Фе Калло. Писатель, – ее рука дернулась, уходя за спину, и нож располовинил подлетевшего слишком близко шершня. Смит уважительно поднял большой палец.