Текст книги "Обжора Триктик (СИ)"

Автор книги: Ник Вом

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

   – Дичь! Сама! Вместо каши! – обрадовались кашушуи.

   –Свернуть голову! – предложил, осмотрев пленницу, Вал-Дук.

   – Ощипать! – добавил Лук-Бук.

   – И съесть! – закончили оба.

   Они жадно посматривали на птицу, но она была слишком велика для них. Неожиданно Крама превратилась в белое перо с красными отметинами. Налетевший ветерок подхватил перо и понес прочь. Стражники бросились за ним. Пока происходила погоня, Фахрам провел остальных в купольную залу дворца. Тяжело дыша, преследователи ни с чем вернулись обратно. Перо улетело.

   –Вас провели, – раздался за спиной знакомый голос.

   Они обернулись и увидели Мас-Гака.

   – Воды! – потребовал он. – Срочно!

   – Нету! Пустыня! – развели руками стражники.

   – Достать! – топнул ногой Мас-Гак.

   – Ночью! – поднял указательный палец Вал-Дук.

   – Кружка! – подхватил Лук-Бук.

   Кашушуи направились к остатку дерева Урап и спрятались за ним.

   17. В ПОИСКАХ РАЗГАДКИ.

   Хранитель Фахрам привел спутников во дворец на закате. В лучах заходящего солнца прозрачный купол горел багровым огнем, и отсветы падали на стены и лица пришедших.

   – Тревожно, – сказала нимфа, озираясь по сторонам, – словно над нами нависла беда.

   – И у меня такое чувство, – пробормотал Баракмо.

   Птица Крама вспорхнула к потолку.

   – Нельзя через купол покинуть дворец? – присматриваясь, спросила она.

   – Исключено, – заверил хранитель. – Купол не имеет отверстия.

   – Это и смущает, – произнесла Крама.

   – Кому принадлежит дворец? – спросил любопытный Баракмо. – И кто построил его?

   – Это давняя история, – заметил Фахрам. – В незапамятные времена в Волшебной стране появился чародей по имени Баладор, а может, его звали Валагор, точно сказать не могу.

   – Валанор, – поправила Крама.

   – Он построил дворец и научился управлять солнечными лучами в нем, – продолжал хранитель. – Этот искусник использовал умение, чтобы творить добро, и край процветал. Когда Валанор состарился, к нему явился колдун Курридот и подчинил правителя своей власти.

   – Это был не Курридот, а злой волшебник по имени Зыффар, – уточнила красно-белая птица.

   – Замок пришел в запустение, его занесло песком, – закончил Фахрам.

   – Долгое время я проспала в золоченой клетке, – сказала Крама, – но твой рассказ неполон.

   – Как это связано с найденным мною зеркальцем, осколком Баракмо и тем куском, что достался от Шапама? – не поняла Ламале-Лемпа.

   – Это предстоит узнать, – подал голос Баракмо.

   – Какое отношение имеет ягода фулг к кускам чудесного стекла? – добавила нимфа.

   Дева достала фиолетово-черную ягоду, положила на соединенные друг с другом осколки и стала всматриваться в них.

   – Никого не вижу, кроме себя, – прошептала она, невольно любуясь собственным отражением.

   Закат сменился сумраком, а за ним явилась ночь. Стало темно, и лишь звезды мерцали высоко в небе.

   – Поздно уже, – зевая, проговорила Ламале-Лемпа, – спать давайте.

   Она устроилась у стенки и уснула. Баракмо и Балил затеяли долгий спор, строя предположения.

   – С утра пораньше, взлечу на купол и осмотрю его, – пообещала птица Крама.

   Человек-кузнечик достал из кармана Чу и оставил у входного отверстия сторожить дворец.

   – Если кашушуи вернутся сюда, скажи им что-нибудь подобающее, – наказал он.

   Время шло, наступила глухая полночь. Крошечный человечек, убаюканный тишиной, клевал носом, пока не уснул окончательно. А еще позже к входному лазу подкрались две фигуры. Это были кашушуи Вал-Дук и Лук-Бук. Они пробрались в купольную залу, и унесли оловянную кружку. Оказавшись за пределами дворца, похитители направились под дерево Урап, к пославшему их Мас-Гаку.

   – Сделано! – проговорил Вал-Дук.

   – Держи! – протянул украденное Лук-Бук.

   – Каши! – потребовал Мас-Гак.

   Кашушуи остановились у края каши и, набрав побольше, стали по каплям выжимать из нее воду в оловянную кружку.

   18. МАС-ГАК ДЕЙСТВУЕТ.

   Поутру, когда все спали, Крама поправила сбившийся набок кукурузный початок и направилась к входному отверстию, возле которого ее встретил Чу. Птица приветливо помахала ему крылом и выбралась наружу. Вокруг было тихо. Стараясь не угодить в лежавшую повсюду кашу, она вспорхнула вверх и уселась на макушку прозрачного купола. За ней неотрывно следил Мас-Гак. Оказавшись на куполе, Крама глянула вниз и увидела спавших друзей. Осмотрев крышу, птица собиралась слететь вниз, но тут первые лучи солнца коснулись купола, и его сердцевина сверкнула так, что глазам стало больно. Крама тронула место клювом и услышала звон.

   – Стекло, – удивилась птица.

   Она потянула стекло лапой, и оторвала.

   – Четвертый кусок зеркала, – поняла Крама.

   В образовавшуюся дыру она скинула драгоценную ношу внутрь на песочный пол, но сама протиснуться не смогла, щель оказалась узкой. Птица спорхнула с крыши и поспешила в замок, известить об открытии остальных. Тут она налетела на поджидавшего ее Мас-Гака. Подняв кружку, кашушуй вылил добытую из каши воду на кукурузный початок Крамы. Кукуруза поникла к земле, и из нее разом выпали все зерна. Птица остановилась, замерла, удивленно раскрыла глаза и остановилась перед человечком.

   –Не могу вспомнить, что делаю здесь, – пожаловалась она.

   –Иди за мной, – ухмыльнулся кашушуй.

   Он привел Краму под дерево Урап. Отдав распоряжение Вал-Дуку и Лук-Буку следить за дворцом, Мас-Гак взобрался на птицу и дернул ее за оставшийся без зерен початок.

   – Лети! – наказал он.

   Крама взвилась в небо и понесла человечка куда было указано, к громиле Триктику.

   Пролетая над Голубой страной, кашушуй дернул летунью за хвост, требуя снизиться. Когда птица зависла над троном Арбиндо, Мас-Гак толкнул короля в борщ головою.

   – Порядок! – крикнул кашушуй.

   Грубо подстегнув Краму, он понесся дальше. Вскоре показалась река. Человечек глянул и не узнал ее. Она замедлила течение и разбилась на мелкие рукава, по которым несла мутные компотные воды.

   – Ура Триктику! Слава обжоре! – прокричал Мас-Гак.

   Крама пересекла реку и оказалась в Фиолетовой стране во владениях короля Терала Двенадцатого. По одну сторону простиралось поле студня, по другую за каменистым нагорьем выглядывали фигурные башни Фиолетового дворца. Неожиданно Мас-Гак увидел разбегавшихся от дворца кашушуев. Они оборачивались на бегу и грозили кулаками.

   – Что? – спросил их человечек, спустившийся на птице пониже.

   – Поражение! Подмогу! Триктика! – закричали кашушуи.

   Мас-Гак ущипнул Краму и помчался к обжоре.

   19. БИТВА У ФИОЛЕТОВОГО ДВОРЦА.

   Пока нимфа Ламале-Лемпа пробиралась вместе со спутниками в занесенный песками дворец, великан Триктик укрощал великую реку. Опасаясь снова входить в ее быстрые воды, он стал перемешивать воду деревянной ложкой и поднял настоящую бурю.

   – Без феи надо вести себя надо тихо и осмотрительно, – заметила синебрюхая рыба Кудус. – Затаимся на дне, будто нас и нет вовсе. Глядишь, великан и уймется.

   Перепуганные рыбы и раки попрятались среди камней и водорослей, зарывшись в спасительный ил с головой, и замерли. Возможно, все было бы, как говорила рыба Кудус, если бы к исходу дня воды реки не начали превращаться в компот. Триктик без устали ворочал ложкой и добился своего. Сначала великая река замедлила стремительный бег, затем водоросли стали мягкими, словно вареными, и сладкими на вкус, после чего вода окрасилась в красный цвет и стала непригодной для обитания. Почувствовав, что задыхаются, речные жители покинули потаенные места на дне и, шевеля хвостами, плавниками и клешнями, поспешили на восток, в Фиолетовую страну.

   – Может быть, там найдется тихая заводь, до которой не дотянулась ложка великана, – стонали беглецы.

   Последними в липком компотном вареве остались два рака и рыба Кудус. С трудом перебирая клешнями, они волокли под бока синебрюхую рыбу. Ее глаза были выпучены, рот широко раскрыт. Кудус тяжело ворочала губами, но разобрать, что она говорила, было нельзя. Возможно, рыба признавалась в ошибке. До наступления ночи обитатели реки покинули обжитое место. К утру река обмелела и разбилась на ряд мелких рукавов. Триктик перестал перемешивать воды и, положив ложку на плечо, перешел ставшую неопасной реку вброд. Едва он оказался на другом берегу, почувствовал сильный голод. Под боком раскинулось поле студня.

   – Ступайте в Фиолетовый дворец, – сказал Триктик кашушуям, – присоедините к моим владениям, а короля приведите сюда. Только обойдитесь без хулиганских выходок и грубости, я буду с ним беседовать. Он мне сказки станет на ночь рассказывать. Ступайте, освобождайте страну, заболтался я с вами, – глотая слюну, пробормотал обжора.

   – И освободим! Ох, освободим! – недобро усмехнулись кашушуи.

   Они поспешили к Фиолетовому дворцу, а великан залез в холодец и, отбросив в сторону ложку, руками принялся запихивать студень в рот. Пока обжора насыщался, дюжина человечков в черных косынках бежала по каменистому нагорью к решетчатым воротам замка.

   – Набег! – закричал стоявший на башне одинокий стражник, завидев приближавшихся кашушуев.

   Услышав его крик, Терал Двенадцатый убрал плод стор под трон, надел корону и, завернувшись в мантию, поднялся на дворцовую стену.

   – Не набег, а нашествие, – поправил его величество, подсчитав количество нападавших. – Дадим отпор, – вздохнул он, – одевайте меня.

   Одинокий стражник отставил в сторону алебарду и вместе с перепуганным Баральчей стал облачать повелителя Фиолетовой страны в доспехи. Боевое снаряжение подданными-оружейниками было сработано добротно, но совсем не пропускало воздуха, и пока стражник привинчивал шлем, Баральча положил на голую макушку короля влажную тряпку от перегрева. Ступни ног его величество предпочел оставить босыми: Терала мучили мозоли, а в дворцовых покоях не нашлось обуви, способной избавить от страданий. Когда наряд был готов, Баральча подвязал к голым пяткам Терала золотые шпоры. Будучи по натуре человеком мирным, его величество не взял с собой оружия и отправился на бой с пустыми руками. Баральча подал знак одинокому стражнику, ворота распахнулись и выпустили блистающего короля. Он так сверкал на солнце, что нападавшие вынуждены были прикрыть глаза руками. Окружив Терала Двенадцатого, человечки попытались бить, пинать, толкать, лягать, щипать и кусать его, но ничего из этого не вышло. Кашушуи лишь отбили кулаки, обломали зубы и ногти о прочную броню королевских доспехов. Баральча и одинокий стражник с башни руководили ходом сражения.

   – Ваше величество, сделайте три шага в сторону, чтобы отразить нападение! – встряхивая лохматыми волосами кричал Баральча.

   – Держите шлем крепче перчатками, не то украдут, а другого во всем королевстве больше не сыщешь, – просил стражник.

   Битва была в разгаре, когда кашушуй Сам-Гук додумался до необычного маневра. Упав на истоптанную ногами землю, он в облаке пыли проворно подполз к его величеству сзади и, хищно щелкнув зубами, попытался схватить его за голую пятку. При этом Сам-Гук угодил губой на шпору и оказался пойманным как на рыболовный крючок. Сам-Гук взвыл от боли и, оставив кусок губы на шпоре, бросился бежать прочь. Ряды нападавших дрогнули и смешались. Остальные кашушуи побежали следом, считая на ходу полученные синяки, ссадины и ушибы.

   – Победа! – обнялись на башне Баральча и стражник.

   Его величество поднял вверх тяжелую перчатку и погрозил им железным пальцем.

   – Нельзя радоваться неудачам других, – глухо сказал он из-под забрала, возвращаясь во дворец. – Теперь к нам пожалует сам великан, надо готовиться к встрече с ним. Снимите с головы тряпку, она высохла, – сказал он.

   Пока происходила схватка, Триктик уплетал расползавшийся под руками холодец.

   – Бейтесь, беспокойные кашушуи, сражайтесь изо всех сил, – приговаривал он, – а еще лучше приручите народ Волшебной страны без всяких ссор и скандалов. Я вас догоню, приду на помощь... чуть позже, – бормотал он, отправляя в рот все новые порции студня.

   Глаза великана закрывались, ему хотелось спать, а он все жевал и жевал. Когда над головой обжоры появился Мас-Гак верхом на красно-белой птице, Триктик лежал на спине посреди холодцового поля и, держась за живот, громко стонал.

   – Объелся! – зло проговорил Мас-Гак.

   20. ЧЕТЫРЕ В ОДНОМ.

   Солнечный луч упал на щеку спящей нимфы и разбудил ее. Ламале-Лемпа потянулась, встала и растолкала остальных.

   – Что случилось? – спросонья захлопал глазами Баракмо.

   –Солнечные лучи проникают к нам сквозь купол, – указала рукою дева.

   – Где птица Крама? – спросил Балил у Чу.

   Крошечный человечек начал жестикулировать, указывая крохотным пальчиком на купол.

   – Улетела на крышу? – уточнил человек-кузнечик. – Давайте позовем ее.

   – Птица Крама! – хором закричали все, кроме Чу. – Отзовись!

   Но птица не отвечала.

   – Куда она подевалась? – обеспокоенно спросил Баракмо.

   – Появится, ведь воды, которая могла бы ей навредить, здесь нет, – успокоила нимфа, складывая вместе три осколка зеркала.

   Она направила их на отверстие в куполе. Солнечный луч отразился от стекла.

   – Осторожнее, фея, – вскричал Балил, – неизвестно, к чему приведут твои опыты. Лучше воздержаться от них.

   Дева отмахнулась от него. Она была захвачена лихорадкой открытия. Достав черно-фиолетовую ягоду фулг, Ламале-Лемпа протянула ее Баракмо.

   – Держи! – попросила она.

   Нимфа поймала один из свободно проходивших сквозь отверстие в куполе лучей и направила его на ягоду. Свет отразился от нее и помчался по зале, освещая всех сиянием.

   – Еще немного, – заволновалась дева, – и я научусь управлять лучами.

   Но радость оказалась преждевременной. Солнечный свет отказывался повиноваться ей.

   – Что такое три зеркала и черно-фиолетовая ягода? – произнес вслух человек-кузнечик. – Это лишь три в одном. Недостает четвертого.

   – Где его взять? – озадачился Баракмо. – Была бы рядом птица Крама она что-нибудь придумала.

   – Куда она подевалась? – вспомнила Ламале-Лемпа. – Пошли ее искать.

   Она шагнула к выходу, под ногой что-то хрустнуло. Нимфа наклонилась и подняла еще один зеркальный обломок.

   -Вчера его здесь не было, – удивилась она.

   Дева приставила четвертый кусок стекла к трем другим, и они сошлись в единое целое.

   –Недостающий осколок зеркала! – обрадовалась Ламале-Лемпа.

   – Четыре в одном! – вскричал Балил.

   Поймав солнечный луч зеркалом, составленным из четырех осколков, нимфа направила его на ягоду фулг. Солнечный луч отразился от нее и ушел за пределы дворца.

   – Он послушен мне! – радостно воскликнула дева.

   – Что с ним делать? – остудил ее пыл Балил. – Как его использовать?

   – Смотрите! – дева шевельнула волшебным стеклом в сторону груд каши.

   Отразившийся от фулг, луч коснулся ее, и под влиянием чудесного света каша забулькала. Затем на поверхности стали лопаться пузыри и с легким шипением каша испарилась. Следившие за дворцом кашушуи, увидев, что сделалось с Триктиковой стряпней, попятились.

   – Вражеские лазутчики! – высунула наружу голову Ламале-Лемпа. – Говорите, что здесь делаете, иначе хуже будет!

   – Не виноват! – поднимая руки вверх, пролепетал Лук-Бук.

   – Это Мас-Гак, – запинаясь, ответил Вал-Дук.

   – Он и сюда поспел? – удивился Балил. – Вот кто устраивал помехи. Где он?

   – Похитил, – пробубнил Лук-Бук.

   – Кого похитил? – не понял Баракмо.

   – Птицу, – выдавил Вал-Дук.

   – Ведите к нему! – потребовала нимфа.

   – Нету, – развел руками Лук-Бук.

   – У Триктика, – угрюмо пояснил Вал-Дук.

   – И она согласилась? – спросила дева. – Это из-за воды. Где она ее нашла?

   – В кружке, – ответил Лук-Бук.

   – Остатки, – добавил Вал-Дук.

   – Ступайте к обгорелому дереву и чтобы носа не высовывали, – топнула ногой Ламале-Лемпа. – Будете мешать, накажем.

   Пятясь задом, кашушуи отступили и бросились к дереву Урап.

   – Надо спасать птицу, – сказала нимфа.

   Ламале-Лемпа снова направила луч из купольной залы на кашу, чтобы очистить от нее дворцовые окрестности. Скоро каша исчезла повсеместно, и на ее месте остался голый песок.

   – Давайте пошлем чудесный луч к обжоре Триктику, – предложила нимфа.

   – Не навредим ли мы Краме? – засомневался человек-кузнечик. – Вдруг птица у него?

   21. ИСПОРТИВШАЯСЯ ПИЩА.

   Мас-Гак хлопал обжору по щекам, щипал и тормошил, но Триктик не отзывался. Он переваривал съеденное.

   – Бревно бесчувственное, – бранился кашушуй, тыкая ногой в необъятное брюхо великана. – Дрыхнет.

   Несмотря на усилия Мас-Гака, Триктик проснулся нескоро.

   – Плохо я спал ночью, – пожаловался он. – Кошмары мучили, сердце болело и в боку кололо.

   – Ешь меньше, – злобно проворчал кашушуй, – лопнешь.

   Мас-Гак растолковал великану, в чем заключалась провинность короля Терала и почему на него следует напасть.

   – Не умеете вы, кашушуи, ничего делать по-доброму. Вам бы только биться да драться, – широко зевнул обжора. – Учитесь у меня. Устрою из Фиолетового дворца рыбную запеканку. Наберу рыб, которые не успели уплыть, и от души накормлю ими короля Терала. Пусть ест, сколько захочет, и меня благодарит.

   Сопровождаемый Мас-Гаком, великан выбрался из холодца и, поддерживая необъятный живот, поплелся к Фиолетовому дворцу. Следом поспешили кашушуи, подхватив тяжелую деревянную ложку. Они приблизились к воротам.

   С башни на них тревожно смотрели одинокий стражник и Баральча. Внезапно в лица нападавшим ударил яркий солнечный свет и они зажмурились. Сияние повторилось. Казалось, солнце сошло с привычного места на небе, чтобы помешать Триктику в осуществлении замыслов. Пронзительный свет погас, и с поля студня потянуло затхлым запахом.

   – Что это? – принюхиваясь, спросил обжора.

   – Холодец испортился, – сказал Мас-Гак.

   – Как испортился? – оторопел великан. – А что я буду кушать?

   – Поголодай! Полезно! – пробормотал Мас-Гак.

   – Дайте большую ложку, – потребовал Триктик, опасаясь, что останется без еды.

   Кашушуи протянули деревянную ложку, и он начал ковырять ею в земле. Сколько великан ни ворочал почву, сколько ни перемешивал глину с черноземом, нового кушанья не вышло.

   – Отчего ложка не желает больше превращать землю в пищу? – растерялся Триктик.

   Он поднес ложку к глазам и заметил, что та стала трухлявой. Великан воткнул ее в землю, она треснула и рассыпалась.

   – Чудо-ложка испортилась, – испугался обжора. – Больше не смогу приготовить новой пищи, а старая не годится. Скоро в Волшебной стране наступит голод.

   – Где птица? – спохватился Мас-Гак.

   – Нигде нет, – отозвался Гуп-Так.

   – Пропала, – заявил Сам-Гук.

   – Пора назад, – сказал Мас-Гак.

   – К Урапу, – подхватил Гуп-Так.

   – Новая ложка, – произнес Мас-Гак.

   – Верно, – обрадовался великан, – то, что нужно. Чего ждете? – добавил он. – Полезайте на меня, возвращаемся.

   Усадив человечков на плечо, Триктик, тряся брюхом, направился к обращенной в компот реке. Компот прокис, и на мутной поверхности появились вереницы пузырей. Перешагнув обмелевшую реку, громила двинулся в Голубую страну. Везде, где он ни проходил, изготовленная им пища испортилась. Кисельное болото покрылось тиной и ряской, море борща скисло. Раскидывая ногами гнилую капусту, обжора пробирался по колено в вязкой жиже, пока не выбрался на твердую почву. Ему захотелось есть, но тяжелый запах отпугивал Триктика от лежавшей под ногами пищи.

   – Придется закусить кашей, – бормотал великан, торопясь в Желтую страну. – Она хоть и постная, но удобоваримая.

   Когда Триктик добрался до занесенного в песках замка, он не увидел и следа каши.

   – Куда она подевалась? – испуганно спросил обжора. – Не испарилась ли?

   – Фея! Ее работа! – ответил Мас-Гак.

   – Я добрый, но могу и рассердиться, – гулко топнул ногой великан.

   22. ТРИКТИК ОСТАЕТСЯ БЕЗ ЛОЖКИ.

   Когда голова Крамы высохла от вылитой на нее кружки воды, птица встрепенулась и, встряхнув кукурузным початком, почувствовала, что наваждение развеивается. Крама глянула на Триктика и Мас-Гака и содрогнулась.

   – Что я делаю в подобной компании? – испугалась птица. – Пора немедленно покинуть их.

   Она взмахнула крыльями и полетела прочь от поля студня. Путь ее лежал на север, в Желтую страну, где Крама собиралась встретиться с друзьями. Пролетая над Волшебной страной, она видела происходившие внизу перемены, но не знала, чему их приписать. После случившегося с ней несчастья она забыла, что нашла четвертый, последний кусок волшебного зеркала. Птица достигла заброшенного дворца, опустилась на прозрачную крышу и, просунув голову в отверстие, крикнула:

   – А вот и я!

   – Крама объявилась! – обрадовались постояльцы дворца.

   – Лети к нам, птица, – попросила Ламале-Лемпа.

   Крама спустилась вниз и скрылась во входном отверстии. Она попала в объятия друзей.

   – Тебе удалось бежать от великана? – спросила нимфа.

   – Не время говорить об этом, – сконфуженно ответила птица. – Триктик узнал о вас и скоро явится сюда.

   – Нисколько не боимся его, – отозвалась Ламале-Лемпа. – У нас имеются подвластные чудесные лучи.

   – Как удалось подчинить их? – удивилась Крама.

   – Нимфа нашла четвертый осколок зеркала, – сказал Баракмо.

   – Он свалился с крыши, – добавил Фахрам.

   – Вспомнила, – проговорила птица, – это я его скинула.

   Дева расположила куски зеркала и ягоду фулг, чтобы луч от них приходился на дерево Урап. Черно-фиолетовую ягоду взялся держать у входа крошка Чу. Узнав о пропаже оловянной кружки из купольной залы, малыш понял свой промах, из-за которого Крама угодила в ловушку, и желал исправиться.

   Красно-белая птица не ошиблась. Едва над заброшенным замком взошло солнце, вдалеке заклубилась столбом пыль и послышался топот. Это шел Триктик. Не обнаружив каши, обжора, по совету Мас-Гака, обошел дворец стороной и направился к дереву Урап. Здесь его поджидали оставленные в песках Лук-Бук и Вал-Дук. Они рассказали великану о солнечном луче, уничтожившем кашу.

   – Опасная штука, – поежился Триктик. – Что скажете, кашушуи?

   Человечки молчали, история произвела на них впечатление. Великан ухватился за остаток горелого ствола, поднатужился и с треском сломал дерево у основания.

   – Подходящий материал для новой ложки, – тяжело отдуваясь, бросил Триктик.

   Кашушуи забегали вдоль поваленного ствола, и работа закипела. Вскоре новая ложка была готова. Она оказалась столь тяжелой, что человечки не смогли поднять ее. Даже великану пришлось приложить усилие, что бы опустить ее на плечо.

   – Сироп! – с хрустом втыкая огромную ложку в песок, гаркнул Триктик. – Залью дворец липким сиропом от пола до купола. Нимфа и ее спутники будут плавать в сиропе. Когда придет охота, буду доставать их, поболтать о том о сем. Как видите, я прост, общителен и не признаю никаких чинов и отличий. Отныне все в Волшебной стране будут жить по моему разумению и прославлять обжору Триктика.

   Он налег на ложку, собираясь перемешать лежащий под ногами песок, но Чу подал сигнал, нимфа поймала солнечный свет из отверстия в куполе четырьмя соединенными в единое целое осколками зеркала и направила на черно-фиолетовую ягоду. Пронзив фулг, луч лег на деревянную ложку.

   – Спасите! – закрываясь от нестерпимого сияния, завопил великан.

   Ложка вспыхнула ярким светом и исчезла, улетучившись со струйкой дыма.

   23. ПОБЕДА.

   Лишившись новой ложки, Триктик пришел в ярость. Его добродушие сменилось бешенством.

   – Так вы ответили на добро, которое я сделал для Волшебной страны! – заорал он и, сжав пудовые кулаки, затопал к заброшенному дворцу.

   Седой ежик на макушке вздыбился, маленькие глазки сузились в метавшие злые искры щелочки.

   – Попомните меня! Проучу!– ревел обжора, приближаясь к замку.

   Следом, расположившись полукругом, настороженно подходили кашушуи. Добравшись до входа, великан сунулся в него, но едва не застрял.

   – Выходи, нимфа! – потребовал Триктик. – Не трону тебя. Будешь заправлять мне салфетку перед едой и желать хорошего аппетита.

   Из купольной залы не доносилось ни звука.

   – Затаились, – бросил Гуп-Так.

   –На купол, – попросил великана Мас-Гак.

   Триктик поднял кашушуя на крышу, и тот добрался до отверстия в куполе. Мас-Гак прильнул к нему и стал высматривать, что делается внизу.

   Обжора, убедившись, что выманить врагов не удастся, уперся ладонями в стену и стал ее раскачивать. Замок был построен из прочного, но легкого материала фласт-фосса. Он зашатался из стороны в сторону, но не упал. Мас-Гака подбрасывало на куполе как щепку, но он, воспользовавшись поднятым шумом, размотал с пояса веревку, привязал к концу железный крюк и стал опускать его вниз.

   – Триктик оказался опаснее, чем мы думали, – глядя на сотрясавшиеся стены, сказал Балил. – Необходимо покинуть замок пока он не развалился и не придавил нас.

   – Что посоветует птица Крама? – спросила нимфа.

   – Она снова куда-то пропала, – отозвался Баракмо.

   Великан удвоил усилия. Лицо его побагровело, жилы на руках вздулись и посинели.

   – Что придумали, – рычал Триктик, – оставить меня без еды!

   – Скорее, нимфа, – попросили Баракмо и Фахрам, – иначе будет поздно.

   Мас-Гак подцепил крюком Балила и потащил вверх.

   – Пора! – крикнула дева.

   Поймав зеркалом луч света из дырки в куполе, она направила его на фулг. Пронзив ягоду, луч покинул входное отверстие и коснулся обжоры. Яркая вспышка, словно пламя, осветила могучую фигуру великана. Пухлые щеки Триктика обмякли, мясистые уши сморщились, брюхо опало, а сам он согнулся. Попятившиеся кашушуи увидели, что обжора стремительно худеет. Скоро он стал тощим как длинная жердь, от него остались кожа да кости.

   – Караул! – завопил, ощупывая себя, Триктик.

   Он бросился прочь, и вскоре от него остались лишь огромные следы на песке.

   – Попался, кузнечик! – прошипел с купола Мас-Гак.

   – Нет! – впервые во всю силу голоса крикнул выглянувший из кармана Балила Чу.

   Раздался нарастающий шум, и дворец рухнул. Он оказался легким, и под обломками никто не погиб, но, когда нимфа с друзьями выбралась наружу, выяснилось, что четыре волшебных осколка разбились вдребезги.

   – Не горюй, нимфа, – обнимая своего спасителя крошку Чу, сказал Балил, – Держи.

   И он протянул деве черно-фиолетовую ягоду фулг.

   24. ЗАВЕРШЕНИЕ ИСТОРИИ.

   Великан Триктик потерпел поражение, но скоро радость победителей сменилась унынием. Несмотря на избавление Желтой страны от изготовленной обжорой каши, остальные части Волшебной страны остались под воздействием творения его рук. Западный край был покрыт прокисшим борщом, воду в реке по-прежнему заменял компот, а восточный берег занимал студень. У Ламале-Лемпы и ее спутников уже не было чудесных осколков зеркала, и они не могли уничтожить солнечным лучом пищу, сделанную Триктиком. Кашушуи подстрекаемые уцелевшим Мас-Гаком поначалу выкрикивать угрозы в адрес врагов, но когда крошка Чу раскрыл рот, притихли и предпочли удалиться вглубь Желтой страны. Рот маленький человечек открыл не для того, чтобы вызвать бурю, а потому, что увидел в небе птицу Краму. Она летала к человеку-дому Шапаму.

   – Знаю, как избавить Волшебную страну от испортившейся еды, – проговорила Крама, опускаясь на землю.

   – Расскажи! – закричали все.

   – Волшебник Шапам просил сообщить это нимфе Ламале-Лемпе, – сказала птица.

   – Согласна, – кивнула нимфа, узнав суть дела. – Давайте прощаться, мне надо покинуть вас, – сказала Ламале-Лемпа. – Я многое поняла за время, проведенное с вами, и во многом переменилась. Живите в мире и согласии.

   Она уселась на красно-белую птицу и улетела.

   – Пора и нам уходить, – произнес человек-кузнечик. – Мы с Чу и Баракмо отправимся в Голубую страну и будем жить при дворе короля Арбиндо. Пойдем с нами, Фахрам.

   – Я привык к одиночеству, а потому пустынная Желтая страна подходит мне как нельзя лучше, – ответил хранитель.

   – Тогда прощай, – помахали руками друзья.

   Крама отнесла нимфу к реке и опустилась на берег. Ламале-Лемпа достала ягоду фулг и вошла в русло из компота.

   – Настала пора вернуться туда, откуда я появилась, – сказала дева.

   Подняв ягоду над головой, она забросила ее на середину реки и опустилась следом на дно. Вода вспенилась, забурлила и сомкнулась над нею. Прошло несколько мгновений. Бег реки стал стремительнее. Она набирала силу на глазах. Вскоре река стала такою, какой была до появления Триктика. Компот пропал из нее, и на покрытое водорослями илистое дно вернулись рыбы, раки и даже синебрюхая рыбина Кудус, но никто из них нимфу реки больше не встретил. Прокисший борщ и кисельное болото исчезли из Волшебной страны, и лишь поле студня на краю Фиолетовой страны напоминало о великане Триктике и его деревянной ложке. Птица Крама вернулась к чародею Шапаму и гостила у него, пока не заснула на этот раз окончательно, ведь запретный перстень с золотым кольцом, который она неосмотрительно сняла с пальца волшебника Зуррикапа, перестал существовать еще раньше.