Текст книги "Конан и карусель богов"

Автор книги: Ник Перумов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

И один лишь Сигурд бестрепетно шагнул вперед.

– Конан, ты ли это, во имя когтей Шайтана и глотки Одина! Как…

– Слушай меня, старый морж, и не перебивай. Я уже не вернусь. Вас доставят обратно на восток, до самых островов. Я пришел сказать вам последнее прощай. Береги людей, они славные рубаки. Надеюсь, ты будешь им хорошим капитаном. Прощайте все!

– Прощай, Амра! – отозвался хор голосов, и видение тотчас померкло.

– А теперь нам и вправду пора спешить, – с некоторой озабоченностью сказал горбун. – Первая часть обещанного мной выполнена, что же до второй… скажи мне, как ты себя чувствуешь, Конан?

Киммериец помедлил, прислушиваясь к своим ощущениям. С ним и впрямь творилось что-то странное; по телу пробегали теплые волны, поуменьшившиеся с годами мускулы вновь вздувались, образовавшая кое-где складки кожа вновь натягивалась; Конан ощупал свое лицо и убедился, что глубокие морщины, избороздившие лоб и щеки, исчезают бесследно; суставы вновь обретали былую кошачью гибкость. Горбун откровенно наблюдал за ним.

– Смотри-ка, даже седина пропадает! – заметил он не без самодовольства, как гордый своей работой мастер. – Тебе вновь двадцать пять, Конан! Я не стал убирать только шрамы. – По-моему, они тебе к лицу.

Киммериец глубоко вздохнул и расправил плечи. Ощущение было таким, словно он сбросил давно давивший на него тяжелый груз, который он таскал на себе столь долго, что свыкся с ним, как будто даже перестал замечать – и лишь избавившись, понял наконец, насколько велика была эта привычная тяжесть…

– Я держу данное слово… – заметил горбун.

– Я тоже исполню свое, – ответил Конан, с наслаждением потягиваясь. – И что же, мне теперь… можно начать жизнь заново?

– Ты получил вторую молодость как аванс, – ответил горбун. – Но, если ты справишься с поручением, аванс станет твоей собственностью. А уж начинать ли тебе жизнь заново… или, скажем, вернуться в Аквилонию… будет видно.

– Что мне делать в Аквилонии, я же передал престол сыну? – удивился Конан. Горбун в ответ лишь с загадочным видом пожал плечами.

– Дай мне руку, – обратился он к киммерийцу. Конан протянул горбуну ладонь; так, держась за руки, точно дети, они сделали три шага вперед… и тут мир, наконец, перестал безумствовать и принял нормальные очертания.

Они стояли на узкой, полузаросшей проселочной дороге. С обеих сторон ее окружали непроходимые джунгли; исполины древесного царства смыкали кроны над их головами; ничего особенного, обычные джунгли – быть может, в Кхитае, а, может, в Вендии или в Черных Королевствах Юга…

– Мы с тобой стоим на дороге к замку некроманта, – деловито заговорил горбун. – Отсюда до него три дня пути. Иди туда, – он указал рукой на восток, где над горизонтом медленно поднимался алый солнечный диск. – К полудню доберешься до поляны с источником. Там тебя буду ждать… Белит и остальные. Возьми этот пергамент, – горбун протянул Конану свернутый в трубку свиток. – Все, что тебе нужно знать, – в нем. Когда задание будет выполнено, я сам тебя найду. Прощай! – горбун повернулся спиной к киммерийцу, ловко перепрыгнул через глубокую и широкую канаву и тотчас исчез в зарослях.

Делать было нечего, и Конан двинулся в указанном направлении. Дорога оказалась сухой, идти было одно удовольствие, тело наполняли вновь обретенные силы… и киммериец на краткий миг перестал заглядывать в будущее, предоставив, как встарь, Судьбе решать за него. Он не чувствовал ни голода, ни жажды. Даже данный горбуном свиток не слишком заинтересовал его. Так замечательно было просто идти рассветным лесом, слушая его вечную песнь Пробуждения, дышать полной грудью, разрази Кром, попросту жить!

Широким волчьим шагом Конан добрался до поляны с источником задолго до полудня. Там еще никого не было, но его это не слишком встревожило появятся в полдень, горбун же говорил… Конан отчего-то не испытывал сейчас никакого желания гадать, кем мог быть этот горбун, кто послал его, что за великие Иерархии, о которых он толковал… Все разъяснится само собой когда-нибудь, ну а не разъяснится – горевать не станем.

У родника, в тени отыскался удобный плоский камень, на коем Конан и устроился. Теперь можно было взглянуть и на пергамент.

Желтоватый свиток сам собой развернулся у него в руках. Сухим, деловитым языком в нем было сказано буквально следующее:

“Ворота. Створки из каменного дуба, усиленные восемью запирающими заклинаниями. Таран не поможет. Охрана: четверо демонов в обличии четырехруких гигантов. Рост: десять футов пять дюймов. Оружие: копья десятилоктевые, заговоренные – возвращаются в руку бросившего. Прорыв через ворота не рекомендуется. Стены: высота сорок пять футов. Камень старый, выщербленный. Подъем возможен. Охрана верхних парапетов – парные караулы, совершающие обходы вдоль всего периметра. Эти караулы: ученики некроманта низшей степени посвящения. Люди. Оружие: заклятья. Не допускать долгого боя! Иначе зачаруют”.

Далее в пергаменте следовал подробный план замка, с указанием всех внутренних постов, всех потайных переходов, в том числе и особо секретного коридора, ведущего из личных покоев некроманта.

– Да с таким чертежом здесь бы управился самый последний из последних аренджунских воров! – не удержавшись, вслух подумал Конан. – И зачем им понадобился именно я?

Прежде чем он успел найти ответ на этот риторический вопрос, кусты слева от родника затрещали, их ветви раздвинулись, и взору Конана предстал отряд его подруг в полном составе; посланец Крома вновь замыкал шествие.

Шедшая впереди Белит первой заметила Конана – и замерла с открытым от удивления ртом. Из-за ее плеча показалось лицо Карелы; Рыжий Ястреб опомнилась быстрее соперницы.

– Конан! Мой Конан! – взвизгнула она, с разбегу бросаясь к нему на шею. – Ты молод! Ты молод! Клянусь грудями Дэркето, ты никогда еще так потрясающе не выглядел!

– По какому это праву ты объявляешь его своим, рыжая шлюха! – раздался звенящий от ярости голос Белит. Сверкнула обнаженная сталь.

Конан успел выбить оружие из рук предводительницы пиратов лишь в самый последний момент; однако на Карелу уже готовы были броситься разом и Раина, и Валерия, и Испарана.

– Ну-ка, девочки, давайте договоримся, – загремел Конан, и вернувшаяся мощь его голоса заставила затрепетать даже неустрашимую Белит. – Я сейчас ничей, понятно? Если хотите, установите очередность, бросьте жребий, в конце концов… Мне надо столько вам рассказать, а вы вместо того, чтобы слушать, затеваете глупые бабьи споры!..

Воительницы несколько присмирели, лишь Карела с Белит по-прежнему обменивались яростными взглядами.

– Что с тобой случилось, Конан? – шагнул вперед посланец Крома. – Чье чародейство вернуло тебе силу и облик молодости? Мне такое не под силу. Как тебе удалось уцелеть?.. Ты ведь…

– Ну да, я должен был погибнуть, – перебил посланца Конан. – Пасть от честного меча и вступить под кровлю чертогов нашего Отца… Да, так все и случилось бы, но… – и он, как мог, поведал спутникам обо всем, что с ним приключилось. Посланец Крома слушал его, выпучив глаза и яростно теребя многострадальный ус. Он то и дело порывался что-то возразить – и всякий раз Конан повелительным жестом заставлял его умолкнуть.

Когда Конан закончил, на время воцарилось мертвенное молчание. Посланец Крома опустил голову, словно в тягостном раздумьи.

– Так что выбора у нас, в общем-то, нет, – закончил Конан. – Либо мы пройдем эту дорогу до конца, либо… но об этом не хочется и думать.

– Ради того, чтобы вырваться из Серых Земель, можно перебить всех до единого некромантов на свете, – кровожадно бросила Белит.

– Если есть план, то дело вряд ли окажется сложным, – заметила Валерия.

– Если есть возможность получить столь подробный чертеж замка, нет нужды искать на стороне того, кто расправится с обитателями этой крепости, рассудительно молвила Раина. – Здесь что-то не то. Слишком уж просто, если план верный: ну а если он неправилен…

– Сидя здесь, мы все равно ничего не выясним, – сказала Испарана. Нужно отправляться к замку.

– А, по-моему, ничего этого делать как раз и не стоит, – вдруг вмешался посланец Крома. – Мы столкнулись с силами, о которых даже я, живший подле могучего Бога Киммерии, не знаю ровным счетом ничего. Мой повелитель должен узнать обо всем этом; думаю, нам следует подождать его высокого решения.

– А каким же образом мы узнаем об этом высоком решении? – с неприкрытой усмешкой произнесла Белит.

– Я немедленно отправлюсь в Чертоги Крома, – очень серьезно ответил посланец. – И, как только Он изречет свое Слово, я вернусь…

– Ну, это у тебя вряд ли получится, – насмешливо произнес знакомый голос горбуна. Все разом повернулись к нему.

– Видишь ли, в мои планы совершенно не входит ставить в известность твоего Крома, – задушевно сказал он, срывая какую-то травинку и завязывая узелком ее стебель. – Тебе лучше отправиться вместе с Конаном. Может, сподобишься хоть чем-то помочь… – ловкие пальцы затянули первый узел и взялись за второй.

Посланец Крома оказался не робкого десятка.

– Да кто ты такой, сожри тебя Сет?! – загремел он, вскидывая свою устрашающую секиру. – Откуда ты такой взялся? Отвечай, не то…

– Стоял бы ты спокойно, – лениво процедил горбун сквозь зубы, взмахивая при этом травинкой с завязанными узлами. – Отрезаю пути твои, отрезаю воздушные тропы, отрезаю дороги небес… ну и все прочее, чего там полагается, – неожиданно закончил он начатую торжественным распевом фразу.

Посланец Крома дернулся было, словно собираясь сорваться с места, но тотчас же и замер; руки его с отчаянной быстротой совершали какие-то пассы, но все было напрасно. Горбун наблюдал за попытками посланца с нескрываемой усмешкой.

Лицо слуги Крома побагровело, глаза расширились; губы все время шептали что-то… однако он не мог сдвинуться с места.

– Достаточно, я полагаю? – лениво спросил горбун. – Ты пойдешь туда, куда я укажу. Когда я сочту нужным, тебе, быть может, и разрешат вернуться обратно в чертоги твоего Крома. А пока – слушай, что тебе говорят, и не пытайся придумать на ходу что-то свое! Эта игра не для подобных тебе.

Весь в поту, посланец Крома прекратил бесплодные попытки; его мощная рука лишь бесцельно тискала топорище. Сделать он ничего не мог, несмотря на все свое могущество.

– А теперь идите! – приказал горбун. – Вас ждет теплая встреча в замке. Смотрите, не подведите меня – это ведь именно я уговорил моих хозяев вытащить вас всех из Серых Земель! Тебя, конечно, это не касается, – тотчас же, однако, поправился он, кивая в сторону посланца. – Идите, и без глупостей! Помните, я с вас не спускаю глаз.

С этими словами горбун попросту исчез, растворившись в воздухе, даже не дав себе труда отойти в джунгли, как было в прошлый раз.

– Ну и что ты теперь скажешь? – Конан тяжело взглянул на посланца Крома. Тот лишь витиевато выругался, словно был не высоким приближенным могучего Бога Киммерии, а подгулявшим портовым грузчиком.

– Он и впрямь отрезал мне все пути, – с неожиданной болью в голосе признался он. – Меня словно разом все силы покинули… Я ничего не мог сделать, даже пальцем пошевелить…

– Да, жуткий этот горбун… – потянула Белит; лицо предводительницы пиратов казалось необычайно серьезным. – С такими не шутят.

Остальные воительницы дружно закивали головами, хотя слова Белит были произнесены лишь для того, чтобы сказать хоть что-нибудь; однако сейчас подругам Конана было просто страшно и они, позабыв на время о своей тяжбе, неосознанно тянулись друг к другу в поисках поддержки. Единство, пусть кажущееся, помогало.

Дорога оказалась не из трудных. Неширокий, но сухой и ровный проселок пролег, точно ущелье, между высоких зеленых стен тропического леса.

– Здесь не обошлось без магии, – мрачно проронил посланец Крома.

– Это еще почему? – удивилась Белит.

– В джунглях любая тропа зарастает за неделю, – пояснил за посланца Конан. – А тут нет никаких признаков того, что ее расчищают; да и грунт совсем другой, чем в южных лесах! Он скорее смахивает на аквилонский…

– Верно, – кивнул посланец. – Эту дорогу поддерживает волшебство… я ощущаю его присутствие… Мы направляемся к какому-то средоточию древних сил…

Что-то мне все это не слишком нравится, – неожиданно закончил он.

– Не нравится то дело, которое нам навязали, не нравится та сила, против которой нас бросили, или то и другое вместе? – осведомился Конан.

– И то, и другое, – ответил посланец. – Боюсь, нам предстоит встреча с не совсем обычным некромантом…

Шло время. Изредка переговариваясь, они шагали и шагали по удивительно приятной дороге, под неумолчный птичий щебет, провожаемые взорами бесчисленных ярких цветов.

– Что-то все это не слишком похоже на владения чародея, занимающегося столь неаппетитным волшебством, как некромантия, – покачал головой Конан.

Остальные даже не успели ответить ему. Дорога сделала внезапный и крутой поворот, выведя их на открытое место.

Валерия восхищенно вздохнула, Испарана сильно прищурилась, Карела прикусила губу, а Белит только сплюнула. Перед ними открылся изумительный вид: долина тихой неширокой речки, к руслу широкими террасами спускались сады; утопая в зелени, среди разноцветных, цветущих кустов стоял небольшой кокетливый замок розового мрамора. Он и впрямь был замком – имел ворота, башни, два бастиона, донжоны, контрфорсы у стен; но все это казалось не более чем детской игрушкой.

Дорога пересекала небольшую поляну и спускалась к реке, через которую был переброшен изящный арочный мост; за мостом проселок превращался в аккуратную садовую дорожку и вел прямиком к парадным воротам игрушечного замка. Стены его были совсем не высоки; из-за них виднелись кроны деревьев.

Все место казалось наполненным каким-то удивительным, радостным покоем, или, быть может, ожиданием чего-то чудесного, что вот-вот может появиться. Было в этом нечто от детских видений и снов, что приходят после рассказанной взрослыми сказки о добрых волшебниках…

– Кто бы тут ни жил, вкус у него неплохой, – процедила сквозь зубы Испарана. – Я, признаться, ожидала увидеть нечто черное, страшное и мерзкое…

– Нечего торчать здесь у всех на виду! – прикрикнул Конан на свой отряд, чуть ли не силой заталкивая воительниц под прикрытие лесных зарослей. В нем тоже зародилось сомнение – туда ли они попали? В пергаменте ничего не говорилось о реке. Киммерийцу вовсе не улыбалось преодолевать ее вброд, тем более, что в крепостных рвах маги частенько селили различных милых созданий, никогда не упускавших случая полакомиться человечиной. Поразмыслив, Конан принял самое простое решение.

– Ждем до вечера, – объявил он. – Стемнеет – пойдем напрямик, через мост. Я уже не мальчик – ползать по всяким лужам…

Его слова были встречены без возражений. Посланец же Крома, похоже, глубоко погрузился в свои размышления, ничуть не оспаривая право Конана распоряжаться и отдавать приказы.

Они устроились шагах в десяти от края леса. Конан установил череду дежурств, но и его подруги и он сам напрасно напрягали глаза – ни на стенах, ни подле замка, ни над ним не появилось ни одного живого существа.

Свечерело. Умолкли голоса дневных птах; речную долину затопил синеватый сумрак. И лишь тогда Конану и его спутницам, затаившимся в непроглядной тени под корнями какого-то лесного исполина, удалось заметить свет, мерцавший в узкой бойнице Привратной башни. Кто-то живой там все же был – если, конечно, этот свет не был простой уловкой для отпугивания трусливых воришек, тех, что дерзают забираться только в пустые дома…

– За мной! – одними губами приказал Конан и они, все семеро, быстро и бесшумно двинулись вперед. Спустились по склону долины, оставили позади деревянный мост и начали подниматься к воротам. Карела уже разматывала веревку с железным якорем – забросить за стену.

– Проклятье, клянусь Кромом, мне совершенно не хочется убивать хозяина этого славного местечка, – неожиданно для самого себя пробормотал Конан себе под нос. Он не раз бывал в логовищах колдунов и черных магов; там даже воздух, казалось, был пропитан злом. А здесь же… Среди роскошных, нарядных цветов тщательно ухоженного сада, среди серебристых листьев с густо-зеленым отливом, в голову отчего-то лезли совсем неподходящие и совершенно невоинственные мысли – о том, что неплохо бы и в самом деле повидать Аквилонию… посидеть за чашей вина в добропорядочном тарантийском кабачке… может быть, даже сплясать. “Кром, наверное, пришел бы в ярость, узнай он, что я могу так думать”, – устыдился было киммериец; однако ему потребовалось собрать в кулак всю свою волю, чтобы противостоять умиротворяющей магии этого места.

Им никто не препятствовал. Под прикрытием кустов они двинулись в обход замка, к тому месту, где от кольца внешних стен шла крытая галерея к внутренним постройкам.

– Что ты чувствуешь сейчас? – шепотом осведомился Конан у посланца Крома.

– Ничего, – с оттенком неуверенности в голосе отозвался тот. – Магия была в той дороге, что привела нас сюда – но здесь я не ощущаю ничего.

– А ты не мог бы заглянуть внутрь? Твои чары не способны на это?

– Увы, нет, – вздохнул посланец. – Этот горбун отрезал мне не только небесные пути и воздушные тропы. Он отрезал еще и целую область очень полезных заклинаний, так что я сейчас в лучшем случае могу пригодиться тебе как боец.

– Это уже немало, – желая подбодрить павшего духом, сказал Конан. Впрочем, мы пришли, если только я правильно разобрал этот чертеж. Карела!

Рыжего Ястреба не требовалось просить дважды. Свистнул брошенный якорь, железные крючья звонко ударились о камень, а в следующее мгновение Конан уже лез вверх. Он намеревался честно исполнить порученное.

Глава 5. РОЗОВЫЙ ДВОРЕЦ

Согласно плану горбуна, парапет должна была патрулировать стража однако Конан не услышал их шагов, даже прижавшись ухом к теплому камню. Никто им не препятствовал; на стену один за другим влезли все пятеро воительниц и посланец Крома – а вокруг по-прежнему царило полное безмолвие.

Двор небольшой крепости был залит мягким розоватым светом: на стенах горели многочисленные фонари, освещены были и многие окна в большом, трехэтажном доме, что стоял посреди крепостного двора, окруженный благоухающими зарослями.

– Ни собак, ни сторожей, ни этих самых черных магов… – прошептал посланцу Крома Конан. – Что-то здесь не так. Чует мое сердце, нас заманивают в ловушку!

– Отступать все равно уже поздно, – озираясь по сторонам, ответил тот, поудобнее перехватывая увесистый топор. – Нам вроде бы в эту галерею?

Украшенная тонкой резьбой с инкрустациями дверь из черного дерева тотчас же распахнулась от легкого касания руки. Их взорам открылась длинная галерея, освещенная гирляндами розоватых фонариков; в нишах застыли бронзовые статуи, между ними располагались резные каменные скамьи. Путь был открыт, но Конан не торопился – подобные чересчур легко открывавшиеся двери могли таить за порогом замаскированное смертоубийственное устройство: стоило сделать шаг внутрь и незадачливый вор получал арбалетную стрелу в упор, либо ему на голову рушилась тяжелая решетка с заостренными наконечниками, либо поворачивалась плита пола под ногами…

Киммериец осторожно протянул вперед свой меч. Ничего. Пошарил им вдоль порога, за ним, пытаясь отыскать потайную пружину… И вновь ничего не случилось.

Это было более чем подозрительно. Конану не раз приходилось бывать в подземных храмах, в тщательно охраняемых тюрьмах или сокровищницах, где частенько встречались подобные устройства; однако на сей раз, похоже, путь и впрямь был открыт.

Он медленно и осторожно шагнул через порог. Обутая в сандалию нога коснулась пола сперва одними кончиками пальцев; Конан весь превратился в слух – иногда можно услышать подозрительный скрип или шорох…

Однако все его предосторожности оказались излишними. Дверь в галерею действительно оказалась самой обыкновенной незапертой дверью, без всяких хитростей или ловушек. Вскоре весь отряд киммерийца, уже готовый к бою, крался вслед за ним мимо застывших по сторонам прекрасных изваяний – бывший король Аквилонии поневоле научился разбираться в скульптуре, и он готов бы поклясться, что подобного совершенства ему видеть еще не доводилось. Стройные молодые воины с открытыми и неустрашимыми взорами; прекрасные девушки; умудренные годами старцы – все они провожали киммерийца невидящими взорами, и он внезапно ощутил, что щеки его начинает заливать краска стыда. За что он взялся? Он, слывший добрым и справедливым королем, которого подданные еще при жизни прозвали “великим”?

Галерея кончилась еще одной парой створок, распахнувшихся так же легко, как и входные.

Киммериец и его спутники оказались в просторном помещении, с расписным потолком и громадными, распахнутыми навстречу ночи окнами. Казалось, они очутились в саду – повсюду прямо из пола росли невысокие кусты самых разнообразных форм, названий которых Конан не знал. По проложенному искусственному желобу журчал ручеек; где-то в ветвях негромко насвистывали невидимые птицы.

– Все точно, – шепнул Конан. – Зимний сад. В углу должна быть еще одна дверь. Там вроде бы обозначен пост, так что приготовились! За ним уже покой самого некроманта!

Когда от часовых тебя отделяет одна лишь двустворчатая дверь, причем стражники не подозревают о твоем приближении, самое лучшее – это брать их на испуг. Входить должно с самым что ни на есть естественным и непринужденным видом, словно ты имеешь полное право тут находиться и чрезвычайно оскорбишься их намерениями тебя куда-то не пропустить.

Конан со спутниками так и поступили. Двустворчатая дверь приоткрылась, и киммериец с деланно-равнодушным видом шагнул вперед, держа меч в опущенной правой руке. Сейчас раздастся грозный рык стражника… а там посмотрим.

Бывшего короля Аквилонии встретила мертвая тишина. Он очутился в небольшом коридорчике; посредине на полу стояла ваза изумительной работы из чуть светящегося бледно-алого камня, и кроме этой вазы в помещении больше ничего и никого не было.

– План замка что, неверен? – сквозь зубы осведомилась Белит.

– Выбора у нас все равно нет, – угрюмо проворчал киммериец. – До окончательной проверки осталось совсем немного. Эта дверь, – он махнул рукой, – должна быть последней. Откроем и посмотрим, что за ней.

Дверь подалась так же легко, как и остальные. Из щели потянуло теплом, незнакомыми манящими ароматами каких-то экзотических женских благовоний… В следующую секунду Конан и остальные ворвались внутрь.

Это и впрямь оказался покой некроманта. Его самый сокровенный покой, его спальня. И сам некромант тоже был там и, вместо того, чтобы, напрягая все силы своей магии, противостоять дерзкому вторжению, он самым невероятнейшим образом спал, ломая в сознании Конана все представления о тех, кто занимается этой профессией.

Посреди покоя был устроен небольшой мраморный бассейн, заполненный странной посверкивающей зеленоватой жидкостью, явно не водой, хотя и прозрачной. А в самом этом бассейне, точно на пуховой перине, мирно и безмятежно спала самая прекрасная девушка из всех, что когда-либо доводилось видеть Конану.

Обнаженное жемчужно-розоватое тело покоилось чуть ниже поверхности, оставляя на воздухе только лицо. Веки с длинными пушистыми ресницами были смежены; грудь мерно и медленно вздымалась. А от одного взгляда на линии безупречно вылепленных грудей и бедер у Конана тотчас застучало в висках.

Однако при всем при том девушка эта казалась напрочь лишенной всякой чувственности, о которой прямо-таки кричали фигуры пяти воительниц. Она казалась невинной, как весеннее утро; и казалось, что скорбь или боль еще ни разу не касались этого лица своими безжалостными когтями…

Несколько мгновений все молча смотрели. Затем пятеро женщин, как по команде, перевели взгляды на Конана… и тотчас же, словно разом поняв все, творившееся в тот миг у него на душе, дружно и молча ринулись вперед, к бассейну, на бегу занося клинки.

– Стойте! – заорал Конан нечеловеческим голосом, но его лишившихся рассудка от ревности подруг не остановила бы и сотня тяжеловооруженных панцирников.

В бассейне что-то слабо плеснуло. Девушка приподнялась, держась одной рукой за бортик, глядя по сторонам широко раскрытыми недоумевающими глазами. Ей оставалось жить не более секунды, и Конан уже ничем не мог помочь ей пять сверкающих клинков ударили разом, но в последний миг девушка успела нырнуть. На поверхности остались лишь роскошные светлые волосы, не пожелавшие следовать за хозяйкой…

Мечи воительниц с размаху врезались в воду – и отскочили со звоном, словно жидкость эта обладала прочностью самых лучших доспехов. Белит, с перекошенным от ярости лицом, ринулась в бассейн сама – но лишь болезненно охнула, ударившись о невидимую преграду. Казалось, бассейн затянуло невидимым слоем прочного льда.

Железо мечей еще несколько раз ударило в незримый барьер, прежде чем Конану и посланцу Крома удалось оттащить разъяренных, как фурии, воительниц от бассейна.

– Ты сошел с ума! – срываясь на визг, закричала Испарана. – Из-за этой твари с белесыми волосишками ты погубишь и себя и нас! Почему ты предупредил ее? Зачем, зачем ты это сделал!! ? – она отбросила меч, голос пресекся яростным рыданием, более похожим на вой смертельно раненной или лишившейся щенят волчицы.

– Ты взялся убить некроманта и залогом стали не только твоя жизнь, но все наши, – мрачно взглянула Валерия. – А теперь все погибло… Ты и впрямь стал стариком, Конан – лишаешься рассудка при виде нетронутых девочек! Вот подожди, доберись до нее теперь!

Не отвечая, Конан склонился над бассейном… и невольно вздрогнул, потому что бассейн был пуст.

– Для чего вы ворвались ко мне в столь неподходящий час? – вдруг прозвучал нежный переливчатый голос, чистый, точно журчание горного родника. Все невольно подняли глаза – отгораживавшие угол покоя жемчужно-алые драпировки раздвинулись и оттуда появилась исчезнувшая из бассейна светловолосая девушка, уже облаченная в подобие розовой хламиды. Безоружная, она медленно приближалась. Казалось, что она идет, не касаясь пола – на ее одеянии не колыхнулась ни одна складка. Большие миндалевидные глаза такого же, как и у Конана, ярко-синего цвета, скользили по угрюмым лицам воительниц и остолбеневшим – Конана и слуги Крома.

Не дойдя нескольких шагов до живописно замершей группы, девушка остановилась.

– Для чего вы пришли ночью и пытались поразить меня своим оружием? – в ее голосе не слышалось ни злости, ни даже раздражения. – Наверное, вы что-то не так поняли. Разве я сделала что-нибудь плохое кому-то из вас?

Прежде, чем Конан успел остановить ее, Карела прыгнула вперед бешеной пантерой. Кривая сабля вспорола воздух серебристой молнией; удар был нацелен прямо в грудь хозяйки розового дворца.

Клинок со звоном отлетел от незримой преграды. Рыжий Ястреб звучно выругалась.

– Сестра, твое оружие не может причинить мне вреда, разве ты не знаешь об этом? – удивленно обратилась к ней девушка. – Почему ты стараешься убить меня – даже зная, что это невозможно?

– Ты хочешь знать?! Ты хочешь знать?! – Карела затряслась в припадке ярости. – Так вот знай, красотка, нам щедро заплатили за твою жизнь – мы должны были отнять у тебя твою, чтобы нам вернули наши!

Несколько мгновений девушка пристально вглядывалась в лицо Карелы, чуть прищурясь, словно перед ней оказалась книга с очень мелкими буквами; а потом вдруг понимающе кивнула головой.

– Да, вас вытащили из Серых Земель… тебя, тебя, и тебя тоже… всех вас, сестры… А вы, братья? Позвольте мне взглянуть на вас…

– Нечего тебе на них бесстыжие свои зенки пялить! – взвизгнула Карела, и девушка в розовой накидке вновь обернулась к ней.

– Почему? – последовал недоуменный вопрос.

– Будто не понимаешь! – фыркнула Рыжий Ястреб…

– Не понимаю, – улыбнулась хозяйка. – Надеюсь, ты объяснишь мне этот обычай… чуть позже, когда несколько успокоишься. А теперь я все же взгляну!

Киммериец смущенно кашлянул. Ему, прошедшему все, горевшему, тонувшему, сражавшемуся в бессчетных битвах, любившему самых прекрасных женщин Старого Света, сделалось отчего-то очень неловко под пристальным взором этих ясных синих глаз. И это невинное, очаровательное существо он собирался убить бесчестным ударом! Да, в его жизни случалось всякое, в свое время он служил и наемником, он врывался в числе первых в обреченные города и потом его там еще долго помнили, но все же…

– Ты живой! – объявила девушка. – Ты живой, но чары изменили твое тело… Мне кажется, я узнаю их… А ты, брат, – она перевела взор на посланца Крома, – ты ведь тоже не из мира живых… но и не из Серых Земель… а, ясно, ты, наверное, из свиты кого-то из правящих народами младших богов… Кром Киммерийский, я не ошиблась?

– Нет, – только и смог выдавить из себя посланец.

– Тогда кто же послал вас сюда?.. Впрочем, я уже догадываюсь. Горбун, не так ли? – лицо девушки потемнело, в громадных глазах появилась тень пережитой когда-то боли. – Он зачаровал вас, он пообещал вам спасение и жизни в обмен на мою смерть, он ведь прекрасно знал, что я не могу пасть от руки Бессмертного… И вы явились сюда! – теперь в голосе хозяйки звучала неприкрытая горечь. – Еще несколько душ встали в темный строй, – девушка отвернулась от них и, казалось, разговаривала сейчас сама с собой.

– Но кто же ты, хозяйка? – наконец смог выдавить из себя Конан.

– Кто я? – девушка чуть улыбнулась. – Вряд ли тебе будет дано понять это, смертный Конан из Киммерии. Скажу лишь, что в свое время я ответила “нет” тому, кто послал тебя сюда… а горбун не умеет прощать обиды. И для того, чтобы отомстить, он и нанял вас… хотя, точнее будет сказать, принудил… Он рассчитал все – только тот меч, что ты держишь в руке, киммериец, смог бы причинить мне вред, меч из ядовитой кости мерзкого порождения темных мировых бездн… – она содрогнулась. – Тогда я оказалась бы в полной власти этого горбуна…

– Но все-таки, кто ты? – Конан вновь повторил свой вопрос.

– Да, прости меня, я отвлеклась, – девушка одарила Конана мягкой извинительной улыбкой, вызвав шей яростное шипение всех пяти воительниц. – У меня много имен. Но в той части твоего мира, где меня знали и где мы находимся сейчас, я известна была под прозванием Гуаньлинь.

Имя это, судя по всему, ничего не говорило ни Кареле, ни Белит, ни даже Раине, хотя та и прослужила много лет в свите могущественной волшебницы. Посланец же Крома заметно вздрогнул, и лицо его залилось густой краской стыда.

Конану же понадобилось некоторое время, чтобы припомнить – где-то в Кхитае кое-кто действительно поклонялся прекрасной и девственной богине счастья, добра, милосердия и достоинства; однако в ту пору киммерийца куда больше занимали могучие кровожадные Боги тьмы: с ними он сражался насмерть, и ему не оставалось места для милосердия.