Текст книги "Гибель Богов. Трилогия"

Автор книги: Ник Перумов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 104 страниц) [доступный отрывок для чтения: 37 страниц]

– Но, даже если Мечи Богов там ненастоящие, пробиваться к Источнику всё равно необходимо, – продолжил я. – И чем скорее, тем лучше, пока весть о нашем разведчике не достигла Обетованного.

– А этот твой Ракот – удержит остров? – в упор спросил Старый Хрофт.

– Если ничего особенного не случится – бесспорно, – как можно более уверенным голосом сказал я. – Если не явится сам Ямерт…

– А если явится? – впервые вступил в разговор Хаген.

Я пожал плечами:

– Если мы всё сделаем вовремя – он придёт сюда простым прохожим.

– Так что ж тогда сидим?! – стукнул кулаком по столешнице Отец Дружин.

– Дорога к Мимиру наглухо перекрыта, – объяснил я. – Нужно взламывать Стены Мира, и я не знаю иного способа, кроме Магии Обитателей Реки Времени.

И Хаген, и Хрофт разом вздрогнули.

– Я приберегал это… для Обетованного, – с некоторым трудом произнёс я. – Но раз так выходит…

– Должен существовать и другой путь, – покачал головой Владыка Асгарда. – Ведь я же не раз хаживал этой тропой!

– Пока отыщем его, можем потерять всё, – возразил Хрофту мой Ученик.

Наша мирная беседа, протекавшая так, будто за стенами и нет никакого сражения, прервалась на этом месте. Сперва под нашими ногами ощутимо вздрогнул пол – раз, другой, третий; доносившийся шум сражения многократно усилился, превратившись в оглушающий рёв; за окном что-то ослепительно полыхнуло, взметнулись клубы едкой каменной пыли, проникшей даже в мои покои, – на дворе крепости что-то горело и рушилось.

«Послание от вашего наиглавнейшего Мага», – сообщил Читающий. Я и не заметил, когда это он успел научиться иронизировать.

Мы вскочили и бросились к бойницам. Привет от Мерлина выглядел весьма впечатляюще: весь двор был залит пламенем, две башни обвалились; огненный клинок Мерлина прорвался через мои защитные заклятья, а я непозволительно отвлёкся, убаюканный долгим молчанием Главы Совета Поколения! Про себя я ещё раз возблагодарил судьбу за то, что все люди надежно укрыты в подземельях.

– А ты что – не заметил, когда Мерлин сотворил это заклинание? – несколько неприветливо осведомился я у Читающего.

«Нет. Если бы он использовал больше сил для своего чародейства – тогда конечно, тогда он не смог бы укрыть заклятье от меня», – пояснил он.

В самом деле, от Верховного Мага мы могли ожидать нечто более существенное, чем огонь да взрывы, например, сотворение провала в ткани Реальности, куда и рухнул бы весь остров…

Итак, Мерлин покончил с бездействием. Не значит ли это, что он сумел выяснить нечто насчет Неназываемого, о котором, казалось, все позабыли в горячке боя?

Я попросил Читающего проверить наши с Ракотом Сторожевые заклятья, отправленные к самым дальним рубежам Упорядоченного, сам сконцентрировав внимание на Авалоне. Становилось ясно, что сейчас покидать остров мне никак нельзя, а это значило – идти к Источнику предстоит Старому Хрофту и моему Ученику.

Хаген порывался броситься вниз, распоряжаться тушением пожаров, я насилу уговорил его остаться. Слуги Ракота должны были позаботиться об этом; и действительно, не прошло и минуты, как полчища пузатых шестиногих созданий засуетились, снуя от берега к пожарам и обратно, набирая воды в чрезвычайно раздувавшееся при этом брюхо и выплевывая её на огонь длинными и сильными струями. Их высыпало так много, что не устоял даже пламень зачарованного Острова, он отступал, шипя и швыряясь головнями.

– Ну, долго ещё будем медлить? – тяжело взглянул на меня Старый Хрофт.

Однако я всё ещё колебался. Мне страшно не хотелось пускать в ход свой последний резерв, Драконов Времени. Смутное чувство подсказывало мне, что настанет миг, когда только они смогут спасти меня и всех моих последователей… И тогда я решился на тот шаг, который так долго оттягивал, все долгие века моей жизни.

Колдун может увеличить свои силы, создав нечто вроде материального воплощения той оси, вокруг которой вращается Мир при сотворении этим волшебником своих заклинаний. Но тогда он становится и куда более уязвимым – разрушив эту «ось», можно стереть саму память о дерзком Маге. И всё же иного выхода я не видел. После завершения магического действа я мог бы разрушить сделанное, но на это потребовалось бы никак не меньше недели непрерывного плетения сложнейших заклинаний, чтобы не совершить невольное самоубийство, исчезнув вместе с воплощением собственной силы.

Когда за Хрофтом и Хагеном закрылась дверь, я глубоко вздохнул и приступил к колдовству, отрешившись на время от всего происходящего в этом мире, ничего не видя и не чувствуя. И последней мыслью перед погружением в транс было: что, если, очнувшись, я увижу вокруг себя моих милейших сородичей во главе с Мерлином?

Не стану описывать совершённое мной чародейство, скажу лишь, что много сил оно у меня не отняло, да и времени тоже – как и всё то, от чего потом очень трудно избавиться.

Когда я пришёл в себя и увидел отвесно уходящую в пол колонну, сотканную из извивов ярко-рыжих огненных языков, по спине прошла невольная дрожь. «Что же ты наделал, – прошептал я, – ты сам соорудил себе эшафот…» Но отступать было поздно, и, отбросив малодушные мысли, я принялся за работу.

Но прежде чем уйти в густую сеть заклятий Проникновения, я связался с Ракотом.

Моя мысль настигла его в самой гуще схватки. Окружив себя барьером могучих чар, Падший Маг руководил боем, и я невольно удивился, как он ухитряется сразу видеть все сражение, молниеносно отзываясь на малейшее изменение обстановки.

«Пока ещё держимся, – сообщил он, но в голосе его прозвучали и тревожные нотки. – Стрела Мерлина наделала немало бед, но теперь Читающий настороже, второго удара я не пропущу. Нас постепенно теснят, но тут всё идёт по плану. Они уже выдыхаются».

Он бодрился, говоря со мной, однако, когда перед моим мысленным взором развернулась вся панорама грандиозной битвы, я понял, что дела наши скверны.

Сотни, тысячи кораблей и летающих лодок наших противников были потоплены, сожжены, разбиты когтями драконов, утащены на дно исполинскими спрутами, тела погибших воинов Замка волны грудами выбрасывали на берег – и всё же враги шаг за шагом приближались к бастионам острова. Место убитых тотчас занимали другие, чары моих сородичей возбуждали в сражавшихся за них существах безотчётную храбрость и ложное чувство собственной неуязвимости, и те бросались прямо на противостоящих им слуг Ракота, которые сражались куда более умело, но их порой просто погребала под собой лавина врагов, и всё чаще и чаще или кто-то из крылатых Детей Тьмы бессильно рушился вниз кровавой изуродованной грудой, или издыхающий в агонии кракен высоко вздымал израненные, иссечённые щупальца над поверхностью моря, навек погружаясь в пучину…

Пока Ракот не прибег ни к одному из моих Охранных заклятий – враги ещё не подошли достаточно близко, ещё не все линии их кажущегося несметным войска вступили в дело, – но Падшему Магу нужно было продержаться ещё, подготовленный нами ответный удар должен был оказаться решающим, на второй у нас уже не хватило бы ни сил, ни времени.

Я колебался, видя, что стараниями Ракота линии врагов уже изрядно отдалились друг от друга: слуги Падшего Мага теснили в одну сторону людей, в другую – гомункулусов и чудовищ. Ракот готовил прорыв в самом центре неприятельского строя, с тем чтобы дать мне возможность привести в действие магию. Однако мне очень не хотелось объявить всем своим врагам, что я создал наконец свой собственный амулет и теперь появилась та точка, метя в которую, они рано или поздно разнесут клочья моего сознания по самым дальним уголкам Сущего.

Вдобавок рядом, за стеной, томились в ожидании Хаген и Хрофт; а несколькими этажами ниже в надёжно запертой и запечатанной чародейством камере ждала Сигрлинн.

Из замешательства меня вывел Читающий.

Там, за самыми дальними рядами напиравшего на нас войска, появились новые участники сегодняшней Большой Игры. Дальние.

Однако подсознательно я всё же ожидал их в гости и потому не слишком удивился; они готовились столько тысячелетий, оставаясь непонятными, холодными, равнодушными и ни во что не вмешивающимися столпами, готовились – но, как выяснилось только сейчас, вовсе не бездействовали.

Куда больше поразило меня другое.

К тылам армии Магов Замка приближался большой флот прекрасных крутобоких кораблей, длинных, с высокими резными носами, очень походившими на наших собственных «драконов», только несравненно изящнее. Изукрашенные жемчугом, агатом и серебром, с сотканными из тумана парусами на единственной мачте, они казались обретшими плоть прекрасными миражами.

Я не мог ошибиться – это шли эльфы.

Вот уж с кем я бы хотел сражаться в последнюю очередь! Не потому, конечно же, что они могли оказаться самыми сильными и страшными противниками; магия их слыла могучей, но – это всего лишь малая часть необъятного океана Колдовских Энергий. С ними я бы справился легко, тем более что для Магов не существовало никакого закона, запрещающего убийство Бессмертных. Но всю свою долгую жизнь я преклонялся перед их мудростью, перед созданными их руками и разумом прекрасными творениями, их города снились мне каждую ночь – увидев раз, их уже не позабудет никто. Давно, очень давно ушли на одним им ведомые пути Старшие Дети Творца; их крепости скрыла непроницаемая и для Смертного, и для Бессмертного завеса. Разумеется, истинный Маг, приди ему в голову такая мысль, смог бы проложить себе дорогу силой, невзирая ни на какие преграды, но… Напасть на Перворождённых значило объявить войну самому Обетованному.

Но почему, во имя всего святого, почему они оказались заодно с Дальними? Неужели народ великих искусников и мастеров оказался пленён холодной и жестокой мудростью тех, кто никогда не ведал ни единого живого чувства? Я вспомнил и просьбу умиравшего эльфа к Фроди и Гудмунду – добраться до монастыря Дальних в долине Бруневагар… Я пренебрёг тогда этим известием, не стал разбираться, в чем тут дело и откуда взялся такой странный союз, – и вот теперь эльфийская армия спешила к месту боя. Момент был рассчитан идеально: они словно предчувствовали, на каком рубеже воинство Магов встретит отпор всей мощи моего колдовства. Неужели Дальние предложили Перворождённым поделиться с ними своей властью над Миром, рассчитывая каким-то образом добиться её? «Ракот! – мысленно крикнул я. – Ты видишь?..»

Он не видел, конечно же; прорыв начался, последние, тщательно сберегаемые полки устремились в сражение, над морем замерцала видимая лишь мне и Восставшему жемчужно-огненная черта. Я отбросил сомнения – нужно использовать все новые возможности, дарованные моим новосотворённым символом.

Отряды призраков и духов, посланные в бой Ракотом, врезались в уже измотанные сражением ряды воинов Замка. Из воды, собравшись с силами, метнули длинные щупальца к кораблям спруты и кракены, в борта и днища судов вонзили грозные бивни левиафаны; густая сеть молний оплела ещё сохранявшие боевой порядок летающие лодки, изрыгнули последние запасы огня драконы.

На остальных участках нас уже почти прижали к бастионам, но в самом центре вражеского строя образовался разрыв; полчища монстров качнулись ещё ближе к острову. Смертные же, напротив, попятились.

Неприятельские воины заступили за жемчужную черту, проведённую над морскими волнами.

Мне хотелось бы посмотреть со стороны, как придирчивому художнику на собственное создание, как действуют мои заклинания, так долго подготавливаемые и возводимые вокруг острова, но пришлось вновь обратиться к магии – усиливать новообретенной мощью давно устроенные ловушки, и поэтому в памяти остались лишь отрывочные картины: лопающееся небо, неистовый ледяной ветер, хлынувший с раскрывшихся высот; колючие копья звёздного света, яростные и безжалостные, что впились в смешавшиеся толпы; чёрные воронки вихрей, куда более могучих, чем посланные на меня Магами Замка; на далёкой Внутренней Луне поднялась лобастая голова Лунного Зверя, он заворчал, отгоняя нечто мелкое, докучливо вьющееся подле него – и поток убийственного дыхания, промчавшись через открытые мной коридоры, достиг окрестностей Хединсея, изливаясь на ряды наших врагов…

Я не знал, сколько прошло времени.

А потом, выглянув наконец наружу – мне хотелось взглянуть на всё собственными, человеческими глазами, а не магическим всеохватным зрением, – я увидел, что, хотя разрушительный ураган не пощадил и нашей крепости, разметав несколько башен, от сонмища монстров Замка почти ничего не осталось. Втянутые в бой все, без остатка, благодаря стойкости Ракота и его армии, они угодили в самый центр чудовищной магической атаки, обрушенной настолько внезапно и с таких разных направлений, что пославшие этих чудовищ в бой Волшебники моего Поколения оказались бессильны защитить их.

Однако я не нарушил Закон Древних – Смертные уцелели. Потрясённые и напуганные, они торопились спасти свои жизни, и никакие чары не могли заставить их повернуть назад. Воспрявшие духом воины Ракота преследовали их по пятам, и Падшему Магу пришлось изрядно потрудиться, чтобы вернуть своих не в меру распалившихся слуг.

– Вот это удар, Хедин! – ворвался в двери Старый Хрофт. – Я такого никогда ещё не видел! Они бегут, бегут, как жалкие крысы от паводка!

– Погоди, – устало ответил я. – Все мои сородичи целехоньки, да ещё и Дальние на подходе… Позови Хагена, пожалуйста…

Я с трудом удерживался на ногах – необоримая слабость накатила подобно морскому приливу, как и всегда после большой волшбы. Но сейчас пришло время отправлять к Кипящей Купели Хагена и Хрофта, а я чувствовал, что Дальние Силы вкупе с Перворождёнными эльфами обойдутся мне недёшево. Я не предвидел их вмешательства, и поэтому у Хединсея остался только один слой магической защиты – на случай прихода сюда самих Богов.

Появился мой Ученик, он казался несколько потрясённым после того, как увидел весь грандиозный катаклизм; но, услышав, что настало время идти, собрался с силами, и спустя мгновение передо мной вновь стоял прежний Железный Тан, как звали его когда-то по всему побережью Восточного Хьёрварда.

– Нам нужен подлинный амулет, – объяснил я им. – Не связывайтесь с Мимиром, не пытайтесь вытащить те мечи из горы – я убеждён, что там ловушка. Надеюсь, что смогу продержать Врата открытыми для вас, хотя и не совсем уверен – это все же Источник Миров, а не какая-то там захудалая Ледяная Бездна.

– Ну, у меня найдётся, о чём потолковать со Старым Ётуном, если это действительно он, – заметил Отец Дружин. – Полагаю, на несколько минут я его отвлеку.

Хаген молча кивнул – не любил тратить слова попусту, когда всё и так ясно.

Мы встали в круг подле огненного столпа, Читающий забубнил у меня в сознании, диктуя сложные пассажи заклятий, что скрывали дорогу в Мир Источника. За его словами следовали мои собственные заклинания, я мог гордиться собой – вряд ли кто ещё из моего Поколения, включая и самого Мерлина, смог бы так быстро отыскать вход в наглухо запечатанный Богами Мир.

Едва я сотворил последнюю необходимую колдовскую связку и Старый Хрофт с моим Учеником исчезли, как Мерлин вновь напомнил о себе. И на сей раз удар с Авалона вполне мог потягаться по мощи с достопамятным его Мечом, которым он едва не прикончил нас с Ракотом на Дне Миров – тогда бы нам точно настал конец, не разруби Хаген Диском Ямерта заклинательный камень Мерлина.

На сей раз Читающий предупредил нас вовремя, кое-что успел сделать Ракот, но я, будучи скован творимым заклятьем Перемещения, не смог по-настоящему противостоять удару Верховного Мага, и бед он наделал немало: рушились скалы и бастионы, пылал гранит, растекаясь пышущими жаром реками; счастье ещё, что огонь не добрался до подземных каверн, где укрывались люди.

Терпение мое лопнуло; ненависть скручивала тугие спирали силы, я слишком долго терпел и откладывал возмездие!

Признаюсь, я потерял самообладание после пропущенного от Мерлина удара; и, вызвав в сознании образ Авалона, я ударил по нему со всей силой, на которую только был способен. Над островом стремительно сгустилось тёмное облако, быстро принявшее форму длинного чёрного копья, наконечник его тускло мерцал неярким звёздным светом.

Я никогда ещё не использовал это оружие, сочетая воедино частицы Магии Лунного Зверя и Великой Арфы Ночи; те же самые звёздочки, что когда-то сослужили мне хорошую службу против Макрана и Эстери (кстати, уж пора бы и им появиться на сцене – что-то слишком долго выбираются…), теперь сложились в копейное древко, пронзающее зрение Лунного Зверя облеклось плотью и стало наконечником. Придав оружию стремительный разгон обычным колдовством всех Магов, я наделил его и особой пробивающей силой, позаимствовав её в Магии Медленной Воды, чьи капли способны протачивать себе дорогу даже в толще скал; я лишь сжал эту способность во времени.

Чёрное древко исчезло, растянувшись сквозь Миры до самого Зачарованного Острова; мой взор следовал за ним, я видел, как вдребезги разлетелся первый слой магической защиты Мерлина, как треснул и раскололся блистающий воздушный щит, поднятый над Авалоном, как рванулся навстречу мне частично разрушенный замок Мерлина и как потом всё исчезло в бездонном провале Вечной Ночи…

Верховный Маг, конечно же, уцелел – я не льстил себе, – но теперь ему придётся повозиться, чтобы добраться до своего Заклинательного Мрамора; я выиграл немного драгоценного времени.

Некогда было даже перевести дух; я поспешил переговорить с Ракотом. Падший Маг казался очень довольным, он словно позабыл и о Молодых Богах, и о подступающих Дальних; он упивался своей победой, его взор пылал диким торжеством – ему удалось хотя бы немного отомстить!

Войска Магов бежали, мои сородичи не смогли остановить их, но сами не покинули поле боя; вдалеке на воздушных волнах покачивалась их большая серебристая ладья, охраняемая целой сворой грифонов и летучих змей.

– Я намерен встряхнуть их, – выпалил Ракот.

– Погоди! Что станем делать с Дальними?

– С Дальними? Но я думал, это по твоей части – чистая магия, ничего больше; займись ими, эльфов я беру на себя!

– Нет, погоди. Я не хочу связываться с Перворождёнными, с ними я никогда не враждовал – нужно попробовать договориться.

Ракот скривился, но спорить не стал – поражение и последующие муки всё же не прошли бесследно, он начал прислушиваться к советам других.

– Я попытаюсь потолковать сперва с нашими родственничками, – сказал я. – Быть может, случившееся их несколько отрезвит.

– Стоит ли терять время? – пожал плечами Ракот. – А ты разве не собираешься следить за…

– Чем меньше внимания будем обращать на… тот предмет, тем лучше, – поспешил остановить я его. Не хватало ещё, чтобы хозяева Обетованного отправились к Мимиру лично наводить там порядок.

– Хорошо, тогда я пригляжу за Дальними, – пообещал Ракот. – Смотри только, чтобы тебя наше Поколение не обмануло!

Я надвинул на лоб Эритовый Обруч и потянулся мыслью к серебристой ладье.

Все они собрались там: и Шендар, и Макран, и Эстери, и все прочие, даже Фелосте. Они мрачно стояли посреди роскошно убранной залы под верхней палубой и смотрели на небольшую живую модель Хединсейского Замка, помещавшуюся в середине на низком столе. Модель была неплоха, отражая всё вплоть до последнего языка пламени.

Маги разом повернулись ко мне.

Глава V

Сперва они падали, проносясь по гигантским извивам исполинской прозрачной раковины, по бесконечному лабиринту с хрустальными скруглёнными стенами – точнее, это их зрение и осязание, тщась донести до сознания совершенно чуждые обычному человеческому разуму вещи, изменяли истинный облик окружающего их. Старый Хрофт, наверное, кое-что видел, потому что даже на лету тряс головой, отплевывался и неразборчиво бранился.

Они были внутри амулета Ямерта. Заклятья Хедина, усиленные огненной колонной, в которой ныне билось сердце её создателя, открыли им дорогу в мир поразительных сил, причудливых существ, сновавших по переходам хрустального лабиринта. Некоторые из них оставались безразличны к Хагену и Хрофту, другие, напротив, самоотверженно бросались на незваных гостей – и тогда в дело вступали либо Золотой Меч, либо Диск Ямерта – Отец Дружин и Хаген не тратили время на рукопашную. Однако их мечи никого не убивали, тёмная кровь не пятнала прозрачные стены – жители Амулета просто исчезали, рассыпаясь тонкими золотистыми искрами. Очевидно, они присматривали за туго сплетенными заклятьями, решил Хаген, то есть в свою очередь были не чем иным, как особым образом оживлёнными частицами силы Молодых Богов, приставленными хранить их главную тайну.

Этим путём уже прошёл посланец Хедина, зверёк из Света и Тьмы, – значит, пройдут и они, успокаивал себя хединсейский тан.

Безумный полёт внезапно кончился, что-то мягкое подхватило Хагена под мышки, задержав падение, и он обнаружил себя стоящим на пыльной дороге, обсаженной могучими дубами, а впереди, под полыхающим зарницами небом, высилась Клинковая Гора. Воздух казался удивительно свежим и чистым, Старый Хрофт с шумом вдохнул его полной грудью, и на суровом его лице появилось странно-мечтательное выражение.

– Воздух Асгарда, – объяснил он, заметив взгляд Хагена. – Только здесь и остался… Думаю, что Мимир окажется тем самым, кому я когда-то оставлял в залог свой правый глаз.

Они зашагали по выкрошившимся плитам, не забывая следить за змеящимися тут и там чёрными трещинами. Шустрые ящерки сновали от одной щели до другой, внимательно поглядывая на путников рубиновыми глазками.

Странное дело, но Хаген, очутившись здесь, испытал необъяснимое облегчение – впервые за много лет он, идя на бой, отвечал только за себя. Хрофт беззаботно болтал – только теперь Ученик Хедина впервые задумался, насколько же сильно сказалось пережитое Хрофтом, что его речь перестала отличаться от разговоров самых неотёсанных и грубых батраков Хьёрварда?

Однако этот чисто умозрительный вопрос Хагена занимал недолго – в небе открылся Глаз. Прямо посередине небосвода медленно нарисовался огромный чёрный зрачок, настоящий бездонный провал, окружённый изумрудно-зелёной радужкой; белок в разных направлениях пересекали кровяные жилки. Глаз не имел ни век, ни ресниц; поворочавшись, зрачок вперился в застывших на долю секунды путников.

В следующий миг Хаген уже лежал ничком у корня дуба, закрытый от страшного Ока густой зелёной кроной. Рядом шумно сопел Хрофт.

– Ты знаешь, что это? – шёпотом спросил спутника Хаген, совершенно забывший в ту минуту, что обращается к Древнему Богу.

– Знаю. – Старый Хрофт скрипнул зубами. – Это Око Ямбрена, Повелителя Ветров. Он ещё в старину любил подобные забавы…

– И что станем делать? – поинтересовался Ученик Хедина.

– От Ока нашей с тобой нехитрой магией не прикроешься, – пожал плечами Отец Дружин. – Надо выходить, и будь что будет. Веки вечные мы тут всё равно не пролежим.

Они поднялись, как можно более спокойным шагом вышли из-под прикрытия. Глаз в небесах чуть заметно шелохнулся.

Гадая про себя, сколько им дадут пройти на этот раз, Хаген сделал первые десять шагов – ничего не случилось. За ними наблюдали, но пока не препятствовали.

– Что они ждут, – процедил сквозь зубы Хаген, – если нас уже заметили?

– Они никогда не торопятся, – хрипло ответил Старый Хрофт. – По-моему, там просто развлекаются, они же так уверены в себе! Дали бы иначе нам здесь разгуливать…

Делать было нечего, и они скорым шагом направились по дороге в обход Горы – к долине, где из-под корней дуба бил Источник Мимира. Глаз, не отрываясь, следил за ними.

Первый раз им преградили путь у самого изгиба дороги, подле горного склона. Пять Ночных Всадниц волшебницы Сигрлинн. Одна – с Пламенной Чашей в руках.

Ученицы чародейки выследили двух из трёх её главных врагов.

Засада была устроена по всем правилам ловецкого искусства. Ничто не выдало присутствия грозных воительниц, и извергнутый Чашей поток огня наверняка оборвал бы жизненный путь Хагена, если бы не Владыка Асгарда. Именно он древним чутким инстинктом почувствовал опасность, но не сделал ни единого лишнего движения, которое могло бы насторожить засевших у них на дороге; в сознании Хагена тоже появилась смутная тень некоей угрозы, однако она не успела перерасти в нечто более осмысленное: Старый Хрофт одним движением сшиб его с ног и сам растянулся рядом. Брошенный рукой Древнего Бога, в кусты полетел увесистый обломок каменной плиты.

Там, где они только что находились, дорога вспыхнула злобным, ненасытным огнём; казалось, что извергнутое Чашей пламя способно было пожрать даже камни.

Хаген перекатился через плечо, рванулся вперёд-вверх, туда, где предательски вздрогнули ветви кустов, на ходу, вернее, на лету выхватывая из ножен Голубой Меч – Диск Ямерта был бесполезен до тех пор, пока Ученик Хедина не увидит противника в лицо.

Тяжёлое, закованное в прославленную сталь гномов тело хединсейского тана пробило зелёную завесу ветвей, сверкнул клинок, направляемый не разумом, не чувствами, но тем загадочным боевым инстинктом, что пробуждается порой в минуту крайней опасности. Рассечённое от плеча до поясницы тело Ночной Всадницы упало под ноги Хагену.

Старый Хрофт тоже не мешкал. Когда-то, давным-давно, его излюбленным оружием было копьё, но изукрашенное резьбой древко сломалось в страшной битве на Боргильдовом Поле, где Молодые Боги рассеяли рати старых хозяев этого Мира, и Отец Дружин с тех пор носил меч, не раз доказывая, что клинок в его руках столь же гибелен для врагов, как когда-то копье в руках Владыки Асгарда.

Хрофт с диким боевым рёвом бросился вслед за Хагеном – однако его Золотой Меч встретило кружение и сверкание трёх серебристых клинков, один только вид которых говорил о могучей магии, вложенной в это оружие, и не кем-нибудь – а одним из Молодых Богов.

Хагену достались лишь две противницы, но одна из них держала в руках невзрачную с виду Чашу: и тан тотчас вспомнил рассказ Гудмунда. Первым же своим выпадом он попытался дотянуться до носительницы страшного оружия, понимая, что уклониться от первого потока огня им удалось по чистой случайности; и если у Ночной Всадницы окажется хотя бы секунда, чтобы поднять Чашу, ему придёт конец.

Он намеренно не стал отбивать рухнувший поперек груди удар, понадеявшись на прочность доспехов; однако лезвие со скрежетом разрубило первый слой колец бахтерца, а сила удара отшвырнула тана на несколько шагов назад; вторая Ночная Всадница, та самая, что встретилась на пути Гудмунду, торжествующе подняла Чашу…

Отец Дружин не зря считался когда-то лучшим воином в пределах всего Упорядоченного. Золотой Меч отшвырнул со своего пути два из противостоящих ему клинков, Старый Хрофт бросился вперёд, крик, рвавшийся из его груди, уже не имел ничего общего с человеческим, однако Отец Дружин не успевал – не успевал дотянуться до Ночной Всадницы своим клинком, и тогда былой Владыка Асгарда с неожиданным проворством и гибкостью качнулся в сторону, заслонив собой хединсейского тана.

Струя огня ударила прямо в грудь Древнего Бога, пламенные змеи жадно обвились вокруг его груди, вцепились в руки, попытались пробраться в узкие прорези забрала…

С головы до ног окутанный пламенем, Старый Хрофт медленно поднял руки крестом; казалось невероятным, что он ещё может двигаться, все – и Хаген, и Ночные Всадницы – окаменели, на лице ведьмы с Пламенной Чашей отразилось сперва изумление, затем ужас, она попыталась двинуться – и не смогла, хотела отвести огненный поток от неподвижно застывшей мрачной фигуры Древнего Бога – и её оружие отказалось повиноваться, Хрофт, словно припав к кубку с драгоценным вином, пил и пил силу Огненной Чаши, не давая ведьме нацелить гибельный поток пламени на Хагена…

Мышцы тела, казалось, сейчас разорвутся от вложенного Хагеном в один-единственный бросок усилия. Он словно бы обрёл крылья; не касаясь земли, он одолел отделявшие его от Ночной Всадницы футы. Голубой Меч взлетел и рухнул.

Но то ли любимую Ученицу Сигрлинн хранили куда более мощные заклятья, чем всех остальных ведьм, то ли она сама хитрым молниеносным чародейством отвела глаза Хагену – однако Всадница осталась цела, и к ногам её упала лишь разрубленная надвое Чаша.

Не обращая более внимания ни на Хрофта, ни на Хагена, не проронив ни звука, ведьма подхватила две половинки Чаши и, метнувшись в сторону, исчезла в зарослях. Хаген остался один против четырех Ночных Всадниц, – один, потому что Старый Хрофт по-прежнему стоял замерев, более похожий сейчас на обугленный, изглоданный огнём комль старого дерева, нежели на живое существо.

Сталь, выкованная в разные века лучшими из лучших мастеров этого Мира, напоённая разнообразными чарами, со звоном столкнулась на крохотной зелёной прогалине под безумным, полыхающим беспорядочными зарницами небом.

Оказавшись в кольце, Хаген окружил себя сплошным сверкающим занавесом, сотканным из взмахов клинка. Голубой Меч рассекал воздух то спереди, то сбоку, то за спиной хединсейского тана, и лезвие вращалось с такой быстротой, что даже самый опытный глаз не смог бы проследить его движение. С какой бы стороны и как бы стремительно ни атаковали Хагена ведьмы, позабывшие в пылу схватки о Старом Хрофте (очевидно, сочтя его погибшим), все до единого их выпады натыкались на непробиваемую стену веерной защиты.

Раз, другой, третий лязгнули мечи, сшибаясь и разлетаясь; Хаген с трудом удерживался на ногах после каждого такого столкновения, он никогда не встречался с подобными противниками; каждая на голову превосходила всех прочих известных ему бойцов на мечах.

Хаген начинал этот поединок с холодной головой, он не дал чувствам волю и после того, как Старый Хрофт грудью заслонил его от неминуемой гибели, в груди тана клокотал яростный пожар, затушить который могла только кровь врагов, погасить уголья ненависти смогли бы лишь жалкие стоны ведьм под пытками – однако всему этому не было места в сознании Хагена, сражавшегося, точно страшная, бездушная боевая машина, и от этой холодной, нечеловеческой уверенности ведьмы явно почувствовали себя не в своей тарелке, несмотря на то что имели все преимущества. Они стали осторожничать, бросая друг на друга полные сомнений взгляды; однако град сыпавшихся на Хагена ударов не ослабевал – а вот силы хединсейского тана начинали таять.

Ведьмы, потерпев неудачу в первой схватке клинков, прибегли к колдовству, и, хотя Ученик Хедина без труда отразил их попытки усыпить его – точнее, даже не он сам, а его подсознание, – долго так продолжаться не могло. Хагену теперь пришлось думать о том, где взять силы для колдовского поединка, улавливая слабые отзвуки вызванного чужой волшбой вращения Мира. Поневоле внимание его ослабло, и мечи ведьм трижды со скрежетом резали кольца в его доспехе, огненная боль вспыхивала там, где вражеские клинки, не пробив кольчуги, оставляли тем не менее глубокие следы на теле.