Текст книги "Армагеддон. Книга 1"

Автор книги: Ник Перумов

Соавторы: Аллан Коул
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 4

Старый Чёрт попал в серьёзную передрягу.

Вокруг корабля да и с самим судном творилось что-то неладное. А эти мягкокожие все как один дрыхнут! Неужели они ничего не чувствуют? Ничего не видят, не слышат, не осязают той паутины, в которую попал корабль?

Ледяная, холодная как смерть паутина. Настолько холодная, что даже он, Старый Чёрт, и то испугался. Нет, он не бросил работу и продолжал гнать корабль вперед сквозь пустоту космоса.

Что? Словно что-то окликнуло его. Или кто-то… Далёкий-далёкий зов.

Чушь!

Опять глюки!

А затем…

Что?!

Что это?!

Голос призрака смерти? Вой и ругань малой моторной бригады гоблинов? Дрожащие голоса перепуганных штурманов: «Ракета!»

Так, спокойно… Принять вправо… Может быть, удастся уйти… Нет, поздно! Слишком поздно! Гром разрази!.. Да ведь на борту – гражданские!

Напрягая все силы, надрывая тело и душу, Старый Чёрт начал закладывать лайнер на борт, вписываясь в крутой противоракетный вираж, доступный, пожалуй, лишь самому маневренному боевому истребителю.

Старый Чёрт ревел от боли, проклинал себя и весь мир, понимая, что все потеряно, но всё равно отчаянно пытался спасти этих ненавистных, презираемых им мягкокожих. Перепуганные гномы, гоблины и домовые заметались в панике по раздираемому центробежной силой и инерцией кораблю… В этот момент ракета настигла цель.

Сотни тысяч голодных привидений, измученных жгучим, неудовлетворённым желанием, сорвались с боеголовки и бросились вперёд, пожирая колдовские и магические силы, что защищали корабль и питали его энергией.

Затем в борт лайнера вонзилась сама боеголовка. Раздался взрыв, и огненная волна прокатилась по палубам и отсекам, сметая переборки и перекрытия…

* * *

Билли спал. Он спал, но сны его вдруг стали мрачными и беспокойными.

Ледяная волна неумолимой жестокости окатила его, и Билли, в ужасе проснувшись, резко сел в кровати.

Что-то страшное неслось на него, на дедушку с бабушкой, на весь корабль, угрожая безжалостно уничтожить всё вокруг. Какой-то чудовищный зверь неумолимо приближался к лайнеру, мерно двигая огромными челюстями.

Врождённые, пусть даже пока не осознанные способности взяли своё: Билли, не понимая, что делает, взмахнул руками и произнёс защитное заклинание.

Первое в его жизни заклинание!

Первое, но мощное и удачно исполненное.

Затем мгновение тишины и – оглушительный удар, вслед за которым взрывная волна и пламя, словно в замедленной съёмке, стали взламывать палубы лайнера, вспарывать его корпус, перетряхивать и корёжить переборки.

Закрыв глаза, Билли крикнул:

– Люпе!

* * *

Взрыв расколол лайнер на три части.

Ледяные когти впились в сердце Старого Чёрта. Чёрная кровь залила ему глаза… Спасения нет. Всё кончено. Боль и отчаяние отодвинули на задний план даже мысли об опасности, угрожающей ему самому. Бедняга Старый Чёрт. Ничегошеньки не удалось ему сделать, чтобы спасти свой корабль. Слишком сильным оказалось боевое заклинание ракеты.

Если бы у него было в запасе хоть одно мгновение, он непременно пожаловался бы управляющему духу. Ведь это просто нетерпимо! Это слишком!

Во-первых, кто – разрази его гром! – отвечал за проклятого призрака смерти? Ведь всем известно, что эта братия абсолютно лишена какого-либо чувства ответственности. Эту компанию нужно всегда держать под присмотром. Ведь призраки смерти сами ни за что не вступят в переговоры с противником до наступления дня Страшного суда.

Во-вторых, конкретно этот призрак (чьё имя уважающий себя моторный бес не может произнести, не осквернив свои уста) действительно хотел убивать. Жаждал смерти пассажирам и команде корабля всей своей бездушной душой: кто и зачем так подогрел его?!

Нет, что-то здесь не сходится, успел подумать Старый Чёрт.

Раздался новый взрыв: это ударная волна добралась до критически напряжённой зоны предварительного плазмогенератора, работавшего в режиме движения со сверхсветовой скоростью. Перегретая материя, находящаяся в состоянии, промежуточном между полем и веществом, обрушилась испепеляющей волной на бесплотный экипаж лайнера.

Первым погиб Тоб, находившийся ближе всех к критической зоне.

Лишь на тысячные доли секунды пережили его остальные. Старый Чёрт презирал их точно так же, как и мягкокожих. Но от этого ему не было менее больно. Его долгом, его обязанностью было защищать их всех – презираемых или нет, но находящихся на борту корабля.

Едва заметная светлая искорка мелькнула в черноте, окутавшей душу моторного беса. Оказывается, один из мягкокожих уцелел.

Кто? И как ему это удалось?

* * *

Билли и сам не мог ответить на этот вопрос. В голове ребёнка не укладывалось, что он один остался в живых после взрыва. Что уж говорить о каком-то рациональном объяснении случившегося?

Он смутно припоминал свои последние действия в каюте. Словно щит, выставил он перед собой руки – навстречу выдавившей дверь огненной волне. И прежде чем вал пламени настиг его, мальчишка, управляемый не разумом, но желанием жить, инстинктом самосохранения, подсознательным порывом создал в мозгу комплекс образов, мыслей, слов…

Затем он побежал. Побежал сквозь огненный ураган взрыва. Побежал прочь, далеко-далеко. Он бежал, бежал, бежал…

Бежал, пока не оказался – целый и невредимый – неведомо где, но на безопасном расстоянии от дожигаемого огненной вспышкой лайнера.

* * *

Старый Чёрт был вышвырнут из моторного отсека корабля.

Перед этим он последним, безнадёжным усилием попытался спасти хоть что-то, хоть кого-то. Понимая, что все потеряно, он все же выждал подходящий момент, когда взрывная волна докатилась до самых генераторов плазмы, а затем бросил в недра двигателей заклинание реверса. Мгновенно остывшие до абсолютного нуля топки стали поглощать, втягивать в себя энергию взрыва. Но было уже поздно. Корабль был разрушен, люди погибли от ударной волны, проникающей радиации или от попадания в безвоздушное пространство, а бесплотных членов команды стёрла из бытия волна перегретой плазмы от взорвавшихся генераторов.

Старый Чёрт пытался спасти хоть кого-то, и его заклинание смогло сохранить одну жизнь. Его собственную.

Он не хотел жить. Стыд, обжигающий и горький, наполнял его душу. Корабль, пассажиры, экипаж – всё погибло, всё уничтожено, ничего не удалось сохранить.

Будь его воля, он, без сомнения, выбрал бы смерть в огненном облаке. Смерть в один миг с остальными членами экипажа и червеобразными гуманоидами.

Но судьба распорядилась иначе! Последнее заклинание спасло моторному бесу жизнь – даже против его воли.

Грамотно, чётко составленное заклинание сработало автоматически, уже без контроля и поправок. Образовавшимся при встрече двух волн вихрем моторного беса вслед за Билли вышвырнуло из корабля в открытый космос. Языки пламени лизнули красную чешую бесовской кожи, но Старый Чёрт не обратил внимания на боль.

Его внимание, его чувства были поглощены ужасным видением.

Галлюцинация?

Реальность?

Сказать наверняка он бы не мог… но ему показалось… что где-то неподалёку… совсем рядом, но почему-то в иной вселенной мелькнуло что-то огромное, пугающее… Эта тень, это существо простиралось… О Мать-Судьба, оно простиралось дальше самого далёкого далёка… Оно было всем, было во всём и одновременно – ничем и ни в чём… Оно было… Словно великая тьма разверзлась перед Старым Чёртом. Никогда раньше за всю его долгую бурную жизнь Старому Чёрту не доводилось встречаться или даже слышать о создании такой невероятной силы и могущества. А теперь оно оказалось рядом, рукой подать… Нет, пожалуйста, не надо так близко… Моторный бес вдруг отчётливо понял, что этому существу, этой силе ничего не стоит разорвать его на куски одним мимолётным взглядом чудовищных глаз. Старый Чёрт успел подумать: «Ну нет, с меня хватит!»

Он не хотел смотреть, но не мог не видеть, как начинают поворачиваться гигантские глаза… Он всем телом ощущал каждое движение великана… всё ближе и ближе… Бежать? Но куда?..

Старый Чёрт потерял сознание.

* * *

А тренированное офицерское сознание Игоря оставалось, увы, абсолютно ясным.

Между пуском и попаданием пролегла на глазах утончающаяся тень – как между мыслью и действием. Поначалу ещё есть немало возможностей подать команду «Отмена», но с того момента, когда голос призрака смерти врывается в шлем со злорадно-бесстрастным: «Эх, командир!» – изменить уже ничего нельзя.

Отмена невозможна.

Финал один: конец всех концов, финал всех финалов.

В последний момент Игорь увидел всё, всё понял и осознал. Такого он не мог представить и в самом кошмарном сне. Он ясно различил каюты с мирными, ни в чём не повинными пассажирами. Одни спали, и это спасло их от предсмертного мгновения ужаса. Другие ещё не уснули и успели познать отчаяние неминуемого приближения конца. Игорь был готов поклясться, что слышал их крики, разносящиеся по изгибам, коридорам и силовым дугам гиперпространства. Хотя, разумеется, это было абсолютно невозможно.

Затем воображаемые – или реальные? – крики оборвались, погасла вспышка на экране, и в шлеме стало темно и тихо. Как в космической пустоте.

Молчание нарушал лишь издевательский хохот Чивайста, которому было абсолютно наплевать, что произошла трагическая, непоправимая ошибка. Чем больше угроблено мягкокожих, тем лучше чувствует себя воинственный призрак смерти. А если кому-то что-то не нравится, что ж, с Чивайста взятки гладки. Команда «Пуск» была дана, отмены не последовало, коррекцию произвёл он сам, – в такой ситуации никаких дополнительных запросов или указаний не требует ни один самый гуманно-идиотский устав.

– Прямое попадание, командир! – Чивайст захлёбывался от смеха. – Отличная работа. Жаль, если ошибочка вышла с тем, куда мы вмазали, а то бы светила нам такая премия – закачаешься!

В этот момент подшлемное пространство заполнил шквал торжествующих голосов из командного пункта крепости. Победные возгласы перекинулись с командного пункта на залы дежурной смены, на кубрики и каюты экипажа, на все помещения станции. «Бородино» торжествовало победу. С монитора ободряюще улыбался Игорю сам главный колдун крепости, пребывающий в полной уверенности, что в этот момент в космосе догорают осколки сбитого американского ударного крейсера, коварно подкрадывавшегося к русской станции.

Только сейчас Игорь осознал, что во всей космической крепости он – единственный (по крайней мере, из людей) знает, что случилась непоправимая трагедия.

Он сорвал шлем, мгновенно подхваченный и унесённый к потолку магнитным полем. Всё кончено, и всё ясно. Надежды, что всё случившееся окажется сном или галлюцинацией, – никакой.

Игорь невидящими глазами смотрел на панель управления пусковым пультом. Сердце бешено билось, тело колотила дрожь и скручивали судороги. Пот лил ручьём, словно тело пыталось смыть с себя грех души и разума.

Одна мысль молнией пронзала мозг офицера, повторяясь снова и снова.

Что я наделал? Что мы наделали?! Будь я проклят!

Часть вторая
ОХОТНИКИ

Глава 5

Будильник безжалостно задребезжал без двадцати семь. Антикварный будильник – дорогая механическая игрушка. «Чистая механика! Никакой электроники, никакой магии!» – нахваливал продавец.

Именно поэтому она и купила эту экстравагантную штуковину. Как часы такая рухлядь практически бесполезна. Механизм убегал за сутки на час вперёд, заставляя хозяйку проделывать в уме сложные математические вычисления каждый раз, когда было нужно заводить будильник.

В ответ на дребезжание ржавеющего звонка послышался сонный голос:

– Да, да, да… ещё немного… чуть-чуть… сейчас встану…

Одеяло было немедленно натянуто поверх копны золотых волос, разбросанных по подушке. Рядом с женщиной на широкой кровати никого не было. Уже давно. Много лет.

Вновь задребезжал будильник. Не зазвонил, а именно задребезжал, издавая звуки, способные (если верить всё той же рекламе) «пробудить мертвых и поднять их из могил, словно зовом труб Страшного суда».

У владелицы будильника Тани Лоусон была возможность убедиться, что рекламные агенты и проспекты иногда говорят правду, одну лишь правду и ничего, кроме правды. В случае с будильником именно так и получилось.

– Чёрт побери! Подъём, тётка! – убеждала себя не желающая просыпаться женщина. – Вставай, вставай… А какой всё-таки был сон… вот бы досмотреть. Да и вставать вовсе не так обяза…

Словно почувствовав опасность бунта, будильник заскрежетал в третий раз. Таня смирилась и с мыслью: «Долг зовёт» – отбросила одеяло. Ей предстояло спасать планеты и цивилизации, расследовать преступления межпланетной мафии, а также предстать перед глазами зловредного начальства. Начальства, зловредного уже одним тем, что оно не скрывало своих чувств в отношении опаздывающих на службу офицеров полиции Объединённых Планет.

Таня протянула руку и нащупала на столике пульт дистанционного управления некоторыми электронными устройствами её квартиры. Одна из кнопок пульта была отмечена полоской бумаги с надписью: «Утро». Буквы были написаны от руки, а бумажка прикреплена к пульту прозрачной клейкой лентой. В комнате послышалось лёгкое жужжание, и ставни на окнах распахнулись. Серый предрассветный свет вполз в комнату, смешиваясь со светом, который отбрасывали лампы.

Да-да, это были настоящие старинные лампы, и их жёлтый тёплый свет давали раскалённые металлические нити, находящиеся под напряжением в вакуумных колбах. А энергией эти лампы питало старое доброе электричество. Всё как в глубокой древности, если не считать того, что в подвале дома тихо-мирно работал силовой генератор, чью энергию специальные преобразователи превращали в электричество. И генератор, и преобразователи были до отказа напичканы всякими сверхъестественными штучками, но в самой квартире их не было. Таня любила эти старомодные лампы – и всё тут. Она ни разу не пожалела о потраченных на них деньгах, причём весьма и весьма немалых.

Ещё Таня предпочитала с утра поплотнее позавтракать, и с нажатием первой кнопки на пульте электронная кухня приступила к работе. Кофе был насыпан в кофеварку, кофеварка включена в сеть; бекон лег на разогретую сковородку, яйца взбиты и вылиты сверху; в тостере подрумянивались кусочки хлеба. И здесь, на кухне, все аппараты и агрегаты были электронными и механическими – без какого бы то ни было элемента магии. Плотно завтракать Таня научилась, исходя из многолетнего собственного опыта. Порой завтрак оказывался первым и последним до глубокой ночи приёмом пищи за целый день. Когда в штабе полиции Объединённых Планет случался аврал, рабочая смена преизрядно растягивалась во времени.

К зависти коллег, как женщин, так и мужчин, Таня, обладая зверским аппетитом, могла есть, что хотела и сколько хотела, без каких-либо опасений за свою фигуру. Годы не меняли её внешности. Стройность, выносливость, скорость, сила и огромный жизненный тонус были её неотъемлемыми качествами. Разумеется, всё это давалось Тане не без изнурительных регулярных тренировок. Например, на одной из стен в её квартире висела пара фехтовальных шпаг, а под ними – набор перчаток для импровизированного боксёрского поединка.

Вся её квартира была набита допотопной электроникой, в основном в возрасте нескольких сотен лет. Кое-что относилось едва ли не к покрытому пылью времен двадцать первому веку. По крайней мере, в этом Таню уверяли торговцы антиквариатом и старьёвщики. Разумеется, такое чудачество обходилось недёшево. Ну и бог с ней, с дороговизной. Зато, обладая этими милыми вещицами, Таня чувствовала себя уютно, уверенно, комфортно и спокойно!

Разумеется, дело заключалось не только в удобстве и комфорте. Просто у Тани была граничащая с манией неприязнь ко всякого рода бесплотным, сверхъестественным созданиям. Квартиры её друзей, родственников, коллег по работе были полны нечисти, выполнявшей всю работу по дому. Домовые, гоблины, гномы, мирные духи и привидения – все они, запертые колдовством в разных машинах и устройствах, создавали стандарт жизни, освобождая человека от множества дел.

Таню Лоусон это не могло устроить. Она платила – и переплачивала – огромные деньги за немагические электронные и механические машины, затем доплачивала за инструкции по их ремонту и обслуживанию, стремясь к поставленной цели: не допускать в свой дом никакой нечисти. На работе она не могла противостоять нашествию магии. Штаб полиции был так напичкан, наводнён, пропитан всякого рода колдовством, что у Тани аж челюсти сводило. Что поделать: в полиции работали сильные маги и колдуны, и плоды их работы ощущались во всём.

Неприятие магии было Таниной странностью номер один. Странность номер два заключалась в том, что сама она была довольно сильной волшебницей. Наложить заклятие она могла почти так же быстро, как настоящий колдун, а ведь только колдунам, единственным из смертных, дано использовать мыслительные образы вместо произнесения магических формул и заклинаний. Случись Тане сойтись с колдуном в поединке, ему по крайней мере пришлось бы попотеть и использовать немалую долю своих тайных сил, чтобы одолеть её.

Хотя она носила титул магистра расследований, что соответствовало званию полковника в других подразделениях полиции Объединённых Планет, Таня Лоусон очень редко использовала в работе свои магические способности, да и то уступая просьбам коллег или нажиму начальства. Эти странности были её ахиллесовой пятой в противостоянии с непосредственным начальником – Гарри Купером. В эту брешь в её броне он и наносил свои колкие удары. Сам Купер носил звание генерал-майора, и единственной ближайшей целью его жизни было стать генерал-лейтенантом, вдвое увеличив количество звёзд на погонах.

Таня нахмурилась, вспомнив, как ей в последний раз пришлось противостоять Гарри в бесконечном и однообразном поединке.

Она вспомнила, как он рассердился, когда в очередной раз его беспроигрышные в иных случаях приёмы великосветского донжуана были парированы, а сам он отвергнут.

* * *

– Ну почему, почему… – ныл Гарри, – мы должны ссориться и спорить каждый раз, когда видим друг друга?

– Не пытайся меня разжалобить, – отрезала Таня. – Мы ругаемся и спорим только потому, что ты, как никто другой, должен знать, насколько я загружена. А вместо этого, стоит мне оказаться в пределах твоей досягаемости, ты обязательно скидываешь на меня какое-нибудь новое дело.

Это бесконечное, чисто рабочее противостояние изрядно усугублялось неуемной мужской энергией Гарри. Он неоднократно делал Тане недвусмысленные предложения, и столько же раз она вежливо, но твёрдо отказывала ему, прекрасно отдавая себе отчёт, что это его, мягко говоря, не порадует. Генерал Купер прослыл Казановой штаба полиции Объединённых Планет, известно было и то, что он ведёт скрупулёзный подсчёт своих побед на любовном фронте. Поэтому Таня знала, что, как бы вежливо она ни произнесла три заветные буквы: «Н…Е…Т», Гарри воспримет отказ болезненно и оскорбится до глубины души. Разделять работу и личные отношения он не желал принципиально, поэтому считал своим долгом в ответ на Танину несговорчивость привязываться к ней по каждому пустяку, по поводу и без повода, подчас действуя на грани фола и нарушения служебных инструкций. А в промежутках между серьёзными пакостями он оставался постоянным гвоздём в сапоге, неизлечимой головной болью, если не сказать – кнопкой в стуле, постоянно выискивая повод покритиковать упрямую подчинённую, придраться к ней.

На этот раз он ей подложил основательную свинью.

Таня просто развела руками:

– Ну как, скажи на милость, я могу выкроить две недели ради какого-то семинара? Две недели, Гарри, две проклятые недели!

– Это семинар по повышению квалификации. Он посвящён развитию сверхъестественных способностей сотрудников нашего департамента, – сурово вещал Гарри. – Для сотрудника твоего уровня он станет ступенью на пути к посвящению в сертифицированные колдуны.

Неожиданно хлопнув кулаком по столу, он повысил голос:

– И хватит прогуливать назначенные мероприятия!

Таня – не та женщина, на которую производит впечатление мужской кулак, с грохотом обрушивающийся на стол, – сделала невинные глаза:

– Но это же чистое совпадение, Гарри. Я ничего не прогуливаю специально. Просто получается так, что именно в эти дни у меня происходит что-нибудь сверхважное, на меня сваливается какое-нибудь неотложное расследование… Так что я здесь абсолютно ни при чем.

Гарри с нескрываемым раздражением кивнул:

– Ладно, допустим. Так вот, последний раз предупреждаю: чтоб на этом семинаре ты была, кровь из носу! Вот только попробуй в следующий раз наплести что-нибудь про совпадения.

«Следующий раз» висел на носу. Таня нутром чувствовала это и прекрасно знала, что Гарри рассвирепеет, а ей придётся делать глупую физиономию и оправдываться. В конце концов, так бывало уже не раз, и скорее всего она опять постарается избежать лишних контактов с колдовскими делами. А потом, если по существу к тебе не к чему придраться, то ты можешь позволить себе иметь собственное мнение. Таня была стопроцентным профессионалом, лучшим следователем в департаменте, возглавляемом Купером. Все её сослуживцы знали, что, чем труднее выглядит очередное задание, тем с большим блеском Таня Лоусон справится с ним.

* * *

Утро шло своим чередом. Кофе, зарядка, завтрак, контрастный душ, ещё кофе… К косметике, занимавшей полочку в ванной, Таня не притронулась. Это для «особых случаев». В её шкафу, в глубине, за несколькими комплектами тёмно-зелёной формы, можно было отыскать несколько нормальных женских нарядов. Пара изящных платьев, кое-какие аксессуары, на «самые особые случаи» – вечерние туалеты. Но, говоря по правде, Таня уделяла своему гардеробу, да и внешности вообще, весьма мало внимания, словно считая все эти дамские штучки оскорблением своей индивидуальности. Ну, любит она полицейскую форму, и всё. А в свободное от службы время она одевалась во что придётся, словно спортсмен в перерыве между тренировками. Старые подруги (ещё со школьных времён) подшучивали над Таней, утверждая, что не стоит одеваться, как мужчина, если хочешь привлечь к себе внимание кого-нибудь из них. Таня улыбалась, а про себя вспоминала, как ночами в общежитии те самые подруги до хрипоты спорили о женщинах, которые «оценивают себя по количеству мужчин, которых им удастся собрать вокруг себя».

Таню Лоусон эти разговоры не интересовали. Мужчины? Это скучно. Ну не стоят они тех усилий, которые нужно приложить, чтобы преодолеть скуку. Нет, Таня вовсе не была синим чулком. Свою чашу любовных приключений она испила до дна ещё в молодости. Было у неё и серьёзное увлечение, трагический конец которого потряс её до глубины души. Теперь Таня была старше, мудрее и черствее, ритуалы ухаживаний и заигрываний только раздражали её. А кроме того, ей просто нравилось жить одной. Возвращаясь домой после долгого рабочего дня, она была уверена, что никто её не ждёт, не пристанет с расспросами, где она задержалась, и не сделает замечаний (пусть даже взглядом) по поводу её странных привычек.

Была у Тани и ещё одна заветная мечта, помогавшая ей идти по жизни, отказываясь от многих удовольствий. Таня Лоусон мечтала – нет, она была уверена, что когда-нибудь она возглавит полицию Объединённых Планет.

Одевшись, Таня налила ещё чашку кофе и ткнула пальцем в очередную кнопку пульта дистанционного управления. Эта кнопка обозначалась приклеенной пластиковой буквой «Н», что соответствовало каналу новостей американской галактической информационной системы «Ньюснет».

Как и следовало ожидать, вместо привычного магического объёмного изображения посреди комнаты Таня использовала для просмотра новостей старомодный телевизор, висящий на стене гостиной. Сам телевизор и система антенн с преобразователями сигналов стоили Тане целое состояние. Спасибо тётушке Энн, по завещанию которой Таня могла тратить немалые суммы на подобные прихоти. Ведь всем известно, что служба в Межпланетной полиции вовсе не является блестящей карьерой с финансовой точки зрения. Но благослови господи душу старой феминистки Энн – тётушкиным «пунктиком» была свобода женщины удовлетворять свои самые необычные запросы.

В данном случае Таня была особо благодарна тётушке, ибо приобретение электронного телевизора позволило ей не нарушать свой главный жизненный принцип: «Ни единого сверхъестественного существа в доме!»

Экран телевизора залило красным. Ещё не понимая, что произошло, Таня с удивлением услышала голос известного, обычно бесстрастного и педантичного комментатора, на этот раз срывающийся на истерическое кликушество.

Информация обрушилась на Таню лавиной. Слова, слова, слова – тяжёлые, мрачные, больно бьющие, словно брошенные сильной рукой булыжники из деревенской мостовой. А в общем-то, что есть Америка? Деревня с мощёнными бетоном улицами, деревня с двадцатью миллиардами жителей да соседи-союзники – ещё примерно столько же. Все они живут в одной огромной галактической деревне.

Комментатор, видимо не в первый раз за утро, вещал:

– Русские наконец-то показали свою истинную сущность, своё нутро. И это нутро оказалось цвета крови!

Всё это шло на фоне рекламного ролика компании «Стар-Фан Инкорпорейтед», приглашающего на свадебный тур на борту «Холидея Первого». Мелькнули изящно смонтированные кадры весёлого времяпрепровождения в ходе круиза, романтическое чёрное небо со звёздами, интерьеры каюты первого класса и другие жизнеутверждающие виды.

– Факт остается фактом, друзья мои, – надрывался комментатор. – За всю тысячелетнюю историю холодной войны не было ещё инцидента столь жестокого, столь бессмысленного в своей жестокости. Сотни погибших, друзья мои. Сотни! И не будет им могилы в открытом космосе, чтобы мы могли прийти и поклониться тем, кто пал жертвой борьбы за дело свободы!

На этом месте изображение погибшего корабля уступило место на экране компьютерной анимации, схематично, но достаточно наглядно иллюстрирующей происшедшую трагедию. Вот круизный лайнер с эмблемой «Стар-Фан Инкорпорейтед» несётся по просторам Вселенной. Судя по условному изображению – со сверхсветовой скоростью. А вот – в противоположном углу, в зловещей дымке – мрачно вползает в кадр громада русской космической крепости, по экватору которой тянется надпись «Бородино».

– Невинные гражданские люди, – патетически продолжал комментатор. – Молодожёны, отправившиеся в свадебное путешествие, чтобы, вернувшись после медового месяца в космосе, начать новую жизнь. Новые, только-только родившиеся семьи. Американские семьи. Душа нашей нации, опора нашей системы, свободного рынка и демократии.

Нет, конечно, вы ещё услышите, друзья мои, голоса тех, кто будет говорить «нет». Эти люди всегда противоречат всему и всем, даже очевидным фактам. Но мы-то видим, что на протяжении всех веков истории русские стремились и стремятся уничтожить наше общество, нашу свободу, нашу – храни её господь – Америку. И пусть нам говорят, что это был несчастный случай, трагическая ошибка. Пусть приводят в доказательство тот факт, что на борту погибшего корабля были и граждане России. Но мы-то с вами знаем, как отличить правду от пропаганды. И все оправдания, друзья мои, это пропаганда. Русская пропаганда, я не боюсь утверждать это. Ведь это же русские – жалкие, подлые русские!

И вот, когда всё будет сделано и сказано, друзья мои… Когда закончится расследование… Я уверен, что будут обнаружены страшные факты и документы, доказывающие, что русские пошли на убийство своих соотечественников, чтобы иметь оправдание убийству наших сограждан…

На экране ракета соприкоснулась с кораблём, и изображение скрылось за красно-оранжевыми сполохами. Сквозь грохот синтезированного компьютером взрыва вновь пробился голос комментатора:

– Мы имеем дело с ужасными чудовищами, друзья мои, с монстрами, с исчадиями ада. И нечего скрывать это друг от друга. Нам скрывать нечего. Я уже не раз говорил это во время сегодняшней трансляции: русские – игрушки в руках Сатаны, его послушные марионетки. Они понимают лишь один язык – язык силы. Или вы раздавите, растопчете их, или они приставят вам нож к горлу…

Программы корпорации «Ньюснет» не зря считались лучшими в своём жанре. Видеоряд, фонограмма, монтаж, интонация комментариев – всё работало на то, чтобы вызвать у потребителя информации нужные эмоции, ассоциации, отношения. Даже Таня, прямо скажем – не самый легко внушаемый зритель, несколько минут не могла прийти в себя и ощущала лишь ужас и ненависть, сочившиеся сквозь экран и динамики её антикварного телевизора. Затем профессионализм взял верх, и мозг следователя Межпланетной полиции начал просеивать поток информации с целью выделения крупиц реальных фактов из океана эмоций, комментариев и домыслов. Итак, пассажирское судно – туристский лайнер – сбито в нейтральном пространстве Пограничной Зоны. На борту судна – молодожёны, совершавшие свадебное путешествие. В основном молодёжь… Прямое попадание, что почти исключает версию о случайном отклонении ракеты с курса… Погибли все пассажиры и члены экипажа, за исключением одного ребёнка и моторного беса корабля… Никаких опровержений со стороны русских… Руководство приносит извинения в связи с трагической ошибкой и выражает соболезнования родным и близким погибших.

Профильтровав ушат ужаса, вылитый на неё телекомментатором, Таня пришла к выводу, что полиции Объединённых Планет придётся взять на себя расследование инцидента. Уже с профессиональным интересом она следила за очередным повтором на экране графической компьютерной схемы происшествия. Вновь мелькнул схематический разрез лайнера, затем – мрачный силуэт, обозначающий русскую космическую крепость. Ярко-оранжевая линия пересекла экран, соединив крепость и американский корабль, условно обозначив траекторию ракеты. Затем условный, но от этого не кажущийся игрушечным взрыв потряс экран и залил его багровым пламенем.

– И какого чёрта было нужно этим русским?! – в сердцах воскликнула Таня Лоусон.

Если режиссёрам из «Ньюснет» удалось вывести из равновесия Таню, то они могли поставить себе высший балл за отлично сделанную работу. Умножив её чувства и эмоции на два, а то и на три, можно было представить реакцию обычного человека, того самого «среднего американца».

То, как отреагировала на трагическое сообщение страна, нельзя назвать иначе как общенациональной истерикой.

Разумеется, первые симптомы истерии были показаны телевидением немедленно по окончании повтора официального сообщения. На экране замелькали зарёванные лица родственников и друзей погибших, сжатые кулаки, рты, широко раскрытые в призыве к отмщению, – так реагировали на случившееся «люди на улицах». Разумеется, тут же появились эксперты по «русскому вопросу» и узкие специалисты по «коварству русских». Люди в костюмах – политики и учёные – сокрушённо кивали головами и мрачно вздыхали, всем видом давая понять: «Мы ведь предупреждали, что этим кончится». Затем по экрану пронёсся табун газетных заголовков и фрагментов из выпусков новостей других компаний. Дикторы и ведущие в один голос выли: «Трагедия в космосе», «Русские – убийцы молодости и любви», мелькнуло и первое (видимо, пробное) высказывание из серии «Американцы требуют самого решительного ответа».