Текст книги "В опиумном кольце"

Автор книги: Ник Кварри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Вы хотите сказать, что Карл – наркоман?

– Еще бы! Это сплошной комок нервов, только героином и держится. Я думала, все это знают. Да он и сам не делает из этого секрета.

Вот уже третий наркоман в этом деле. Смит, Пауэрс, Даноу... Мои подозрения, что дело Смита связано с «Опиумным кольцом», начали перерастать в уверенность.

– Для меня это новость.

– Карл даже острил на эту тему. Но бедной Оливии не до шуток. Поэтому-то она так не весела. Покойному Стю не удалось ничего добиться от нее... Не удастся и вам!

– Я и не собирался!

– Нет? Тогда попробуйте со мной!

Прежде, чем я успел запротестовать, она уселась ко мне на колени и крепко обняла меня за шею. В этот момент открылась дверь.

Рут Оверман подняла голову и ледяным взором посмотрела на мужа, не пытаясь снять рук с моей шеи. Я сидел с идиотским видом и старался смотреть в пространство. Второй раз уже Оверман застает меня в такой ситуации... Но теперь уже со своей женой. Вряд ли он поверит, что и это – недоразумение. Но на его лице не появилось ни тени гнева, ни даже удивления. Он только пробормотал:

– Извините... Я не знал... – Потом повторил: – Извините, – и исчез.

Женщина, сидящая на моих коленях, волновала меня, как 50 килограммов глины. Я снова обрел голос:

– Ну, теперь он пошел за охотничьим ружьем!

– Он? – презрительно произнесла Рут. – Кого он интересует? – И снова предприняла попытку атаковать мои губы.

Я вырвался, встал и осторожно поставил ее на ноги.

– Что ты испугался? Брось, дурачок! Сейчас я исправлю твое настроение, – сказала она, еще теснее прижимаясь ко мне.

– Нет, уж лучше я пропущу это блюдо. У меня для этого слишком слабый желудок.

Она залепила мне такую пощечину, что у меня загорелась щека.

– С Лоудером вы так же обращались, когда он дал вам отставку?

– Это не играет никакой роли!

– Кто его убил?

Ее лицо приняло отсутствующее выражение.

– Пожалуйста, когда будете выходить, не хлопайте очень дверью.

Я вышел из павильона и добрел до полосы прибоя. Несколько минут я стоял и с наслаждением вдыхал чистую прохладу морского воздуха. Оливии Даноу нигде не было видно. Я вернулся в патио. Большинство публики сидело на подушках в кружке, в центре которого Ингрид Вэнс и Карл Даноу в сопровождении музыкантов пели отрывки из будущего ревю. Они пели так слаженно, словно репетировали всю жизнь. Элли Оверман сидел между своим тестем и Джуджем Киприано, Оливии Даноу не было.

Я вошел в дом, отыскал телефон и позвонил в бар Джука. Сэнди подошла, и я назвал ей номер телефона, по которому я нахожусь. Повесив трубку, я стал ждать. Минут через десять Сэнди позвонила из телефона-автомата.

– Мне надо скорее назад в бар, – сказала она. – Сегодня пропасть народу.

– Ничего нового про Кенни Шеда?

– Новости есть, но неприятные. Он уехал на несколько недель и временно передал свои дела другому.

– Но может быть Парк обратится к этому другому? Надо же ему где-то пополнять запасы зелья!

– Необязательно. Один знакомый, приехавший из Атлантик-Сити, рассказал, что с месяц назад у него был разговор с Парком. Пауэрс будто бы серьезно говорил, что так дальше продолжаться не может. Он собирался лечь в больницу и попытаться вылечиться. Кто-то порекомендовал ему одно нелегальное заведение, где этим занимаются.

Я повесил трубку. В моем мозгу словно складывалась детская мозаика. Парк Пауэрс оставил свой отель в тот самый день, когда был убит Лоудер. С тех пор о нем никто ничего не слышал. Пауэрс сказал Лоретте Смит, что в момент убийства Лоудера вместе со Смитом находился совершенно в другом месте. Если Пауэрс проходит курс лечения от наркомании, то вряд ли в это время читает газеты. Этим и объясняется то, что он позвонил Лоретте Смит только через несколько дней. Он ничего не знал о происшествии. В больнице наркоману в первые дни ни до чего нет дела, кроме собственных страданий.

Оставалось выяснить, где же он находится. И тут я вспомнил, что Харрис Смит тоже пытался пройти курс лечения, правда, безуспешно. Если в день убийства они были где-то вместе...

Я снял трубку и набрал номер телефона подруги Лоретты, у которой та теперь жила. Мне повезло: Лоретта помнила адрес частной больницы, где ее муж безуспешно пытался избавиться от своего порока. Больница была нелегальной и находилась в Нью-Джерси. Она спросила с надеждой в голосе:

– Вы нашли что-нибудь? Неужели Смита...

– Думаю, что нет. Пока все указывает на то, что убийство на него свалили. Но это еще придется доказать.

– Если бы вы только сумели это сделать! – проговорила она с чувством. – Мой сын... С ним все хуже и хуже. Я говорила с ним по телефону: тетя сказала, что он почти ничего не ест. Он худеет катастрофически, и местный врач не знает, чем помочь ему. Прошу вас, попытайтесь...

– Я попытаюсь.

Когда я выходил из дома, меня окликнула Оливия Даноу.

– Простите, вы идете в город?

Я кивнул.

– Вас не затруднит захватить меня и моего отца? Люди, которые привезли нас, пробудут здесь еще несколько часов. А отцу надо завтра рано утром быть в конторе. Ему пора возвращаться.

– Буду рад.

Оливия поспешила в дом и скоро вернулась вместе с отцом. Я представился. Киприано одарил меня улыбкой.

– Очень любезно с вашей стороны, – сказал он, грузно усаживаясь на заднее сидение.

Я взял Оливию под руку, чтобы помочь ей сесть в машину. К моему удивлению, она резко отшатнулась. И тотчас же извинилась:

– Я совершенно не переношу, когда люди ко мне прикасаются. Простите, пожалуйста.

Я подождал, пока она усядется рядом с отцом, хлопнул за ней дверь и уселся за руль. Когда мы тронулись, Оливия обратилась ко мне:

– Судя по тому, как вы рано уезжаете, вы решили не вкладывать деньги в ревю.

– Даже если бы и хотел, то не мог бы.

Я объяснил, кто я такой и зачем приехал. Помолчав, она спросила:

– Кто же тогда убил Лоудера, если пианист ни при чем? И почему?

– Если я правильно осведомлен, Лоудер был большим любителем женского пола...

– Это верно, – ответила она. – Он был самого высокого мнения о своей наружности. Это был самый настоящий сатир. И весьма неразборчивый. – Она запнулась и добавила: – Он и мне делал авансы, когда Карл находился в турне. Это лишний раз доказывает его неспособность разбираться в женщинах.

– Но Оливия, – сказал ее отец с мягким упреком. – Зачем ты постоянно себя принижаешь? Ты прекрасно знаешь, что очаровательна...

– Вы не находите, судья, что такой человек был готовым кандидатом в покойники? – спросил я.

– Сладострастие часто связано с насилием. У меня богатый опыт наблюдений в этой области.

– Но с другой стороны, это могло быть гангстерским убийством. Лоудер был связан с преступным миром. Вы слышали об этом?

– Нет, – ответил Киприано. – Я лично никогда с Лоудером не встречался. Но если это гангстерское убийство, то мало шансов, чтобы преступник был пойман. Вот почему я являюсь противником смертной казни. Случайные убийцы, совершающие преступления под влиянием сильного душевного потрясения, как правило, попадаются и бывают осуждены. В отличие от профессиональных убийц.

– Я знавал некоторых, которые в конце концов получали по заслугам.

– Некоторые – да, – согласился он. – Но, к сожалению, далеко не все.

Шоссе было темным и, если не считать моей машины и еще одной, ехавшей позади, совершенно пустынным.

Неожиданно я заметил в зеркало, что расстояние между нами и второй машиной начало сокращаться, хотя я ехал со скоростью больше ста. Видимо, тот, другой, очень торопился. Это был черный «бьюик». Когда он выехал на левую сторону шоссе, я немного сбавил скорость, чтобы пропустить его. Мы поравнялись, и я посмотрел в его сторону. В «бьюике» сидело трое мужчин: двое спереди и один сзади. Когда мы проезжали под фонарем, я узнал всех троих.

На заднем сидении сидел денди с револьвером в руке. Автомобилем управлял Тедди – молодой боксер с разбитым лицом, рядом с ним сидел верзила по кличке Лошадиная морда.

Глава 11

Я рывком нажал педаль газа, скорчился на сиденье и крикнул Оливии и ее отцу:

– Ложитесь!

В момент, когда раздались выстрелы, «форд» рванулся вперед. Раздался звон разбитого стекла. Пуля просвистела у меня над головой и вылетела в соседнее окно.

Я выпрямился – и вовремя. Еще немного, и мы врезались бы в телефонную мачту у края дороги. Мне еле удалось выровнять машину.

– Лежите, не поднимаясь! – прокричал я.

Педаль газа была выжата до предела, спидометр показывал сто сорок, но дальше стрелка не двигалась. Ветер выл по сторонам, фары буравили темноту. Я брал виражи, не сбавляя скорости. Нервы были предельно напряжены. Я так крепко сжимал руль, что костяшки пальцев побелели. Каждую секунду я бросал взгляд в зеркальце заднего обзора. Их первая попытка оказалась неудачной. Но во второй раз счастье может мне изменить. Больше всего меня заботила винтовка, из которой была выпущена пуля. Стоит им приблизиться – и они спокойно пробьют мне покрышки и заставят остановиться. А тогда соотношение сил будет один к трем. Располагая винтовкой, они могут целиться в меня совершенно спокойно, и шансов выжить у меня будет столько же, сколько у карпа на раскаленной сковороде.

Если мне не удастся удрать от гангстеров... Я посмотрел по сторонам. Сворачивать было некуда: по обе стороны от шоссе поднимались крутые, заросшие травой откосы.

Но увеличивать расстояние между «фордом» и «бьюиком» мне удавалось не более тридцати секунд. Потом оно стало сокращаться. Я попытался еще глубже вдавить акселератор, но стрелка спидометра никак не хотела двигаться выше 140. «Бьюик» неумолимо приближался. Такими темпами им понадобится совсем немного времени, чтобы догнать меня.

Я ослабил ногу на педали газа, «форд» сбавил скорость. Стрелка спидометра медленно поползла вниз. Изо всех сил ухватившись за руль, я уперся в спинку сидения, сбросил ногу с педали газа и нажал на тормоз. «Форд» пошел юзом, его затрясло, запахло горящей резиной. Водитель «бьюика» не успел среагировать и промчался мимо. Раздался револьверный выстрел. При такой скорости денди, конечно, не мог прицелиться. Все же он попал в ветровое стекло, и на нем появилась маленькая дырочка, окруженная паутинкой трещин. «Бьюик» затормозил в нескольких метрах впереди нас в то время, как «форд» юзом несло к самому краю пропасти.

– Лежите! – крикнул я своим спутникам, сняв ногу со сцепления. Мотор работал на полных оборотах. Я вытащил из кобуры свой «магнум». «Бьюик» развернулся и помчался на нас.

Взяв револьвер обеими руками, я уперся локтем о нижний край левого окна, наклонился вперед и тщательно прицелился в левое переднее колесо «бьюика».

Я нажимал на спуск так быстро, как только мог. «Магнум» грохотал, и отдача отбрасывала его каждый раз назад. Второй выстрел раздался, когда первый еще гремел в моих ушах. Последовал третий, четвертый, пятый...

Покрышка лопнула. «Бьюик» швырнуло к середине дороги. Водитель отчаянно рванул руль, пытаясь удержать машину. Какой-то момент она балансировала на двух колесах, потом шлепнулась на все четыре и метрах в пятнадцати от меня со всей силы врезалась в боковой откос.

Я бросил «магнум» на сидение, включил скорость и снова до отказа нажал на педаль газа. «Форд» рванулся вперед. В тот же момент Лошадиная морда выбрался из «бьюика» и прыгнул на середину шоссе. Он молниеносно вскинул винтовку к плечу и прицелился в меня.

Из револьвера еще можно промахнуться по мчавшейся машине, из винтовки – трудно. В ту долю секунды, что оставалась мне, я мог сделать только одно. И я, сжимая зубы, сделал это. Подумав о старике-стороже, я рванул машину вправо. Долговязый разгадал мое намерение.

Раскрыв рот, он попытался отпрыгнуть в сторону, но винтовку не бросал. Это-то и погубило его. Я просто не мог позволить себе проехать мимо, пока она была у него в руке. И я не изменил направления...

Раздался глухой удар. Тело длинного, подброшенное радиатором, описало дугу в воздухе и упало под колеса.

* * *

Километров через двадцать пять мы встретили пост дорожной полиции. Пока Джудж Киприано, его дочь и я пили кофе, пытаясь успокоиться, четверо полицейских на патрульной машине помчались к месту происшествия.

Они нашли обезображенный труп Лошадиной морды, но «бьюик» исчез. Двум остальным гангстерам удалось сменить колесо и смыться до прибытия полиции.

Поскольку у меня были авторитетные свидетели, особых осложнений не возникло. Полицейские запротоколировали показания и отпустили нас. Начальник поста высказал мнение, что нападение было совершено преступниками, стремившимися расправиться с судьей Киприано за его суровые приговоры и крестовый поход против гангстеризма. Я знал правду, но помалкивал. Надо было спешить в Нью-Джерси.

Оливия Даноу и ее отец направились домой на полицейской машине. Я же, на своем простреленном, но исправном «форде», поехал своим путем.

Итак, значит кто-то сообщил гангстерам, где они могут меня найти. Я знал, кто навел этих бандитов. Но с этой личностью я еще встречусь. А сейчас – в Нью-Джерси!

* * *

Заведение, в котором Харрис Смит безуспешно пытался избавиться от своего недуга, находилось на заброшенной полоске болотистого побережья Нью-Джерси, километрах в 50-ти от Манхэттена. Одиноко стоящий запущенный дом в викторианском стиле, украшенный круглой верандой и дюжиной декоративных башенок, мог бы послужить идеальной декорацией фильма о привидениях.

Когда я остановил машину, дверь отворилась. На веранду вышел высокий широкоплечий старик в синих рабочих брюках и трикотажной спортивной куртке. Пока я поднимался по широким ступеням, он стоял и смотрел на меня.

– Чему могу служить, мой друг? – спросил он.

– Вы руководите этим заведением?

– Руковожу? – он наморщил лоб и посмотрел на меня неуверенно. – Я здесь живу, если вы это имеете в виду.

– Я имею в виду, что вы получаете деньги с ваших постояльцев.

– Кто вы такой?

– Я не полицейский, так что можете успокоиться. Мне только нужно поговорить с одним из ваших гостей, с Парком Пауэрсом.

Он подумал.

– Я не знаю никого с таким именем.

– Наверное, приезжая сюда, они указывают фальшивые имена.

Он молчал.

– Он джазовый трубач. Его привез сюда другой музыкант, который сам пытался лечиться здесь, но неудачно. Смит, Харрис Смит.

– Такого я тоже не знаю.

– Он приехал к вам около двух недель назад, – я назвал день, когда был убит Лоудер. – Пауэрс остался, а Смит уехал.

Это вызвало в его мозгу какие-то воспоминания, но он быстро собрался и ничем больше не показал свою реакцию.

– Вы попали не по адресу, мой друг. Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Вы хотите, чтобы я обыскал весь дом, пока найду того, кто мне нужен? Или хотите, чтобы я известил полицию, что здесь находится нелегальная больница для лечения наркоманов?

– Вы не сделаете этого!

– Сделаю, если вы будете молчать.

– Они меня арестуют, – сказал он жалобным тоном.

– А за что? Я не делаю ничего плохого, я просто помогаю людям избавиться от ужасного недуга. По крайней мере пытаюсь.

– Разумеется, совершенно бескорыстно?

Он вздохнул.

– Если бы они обратились в официальную больницу, то сразу бы попали на учет в полицию. И полиция заперла бы их в камеры и представила возможность бушевать, не давая в самый мучительный период никаких успокаивающих средств. Чего же плохого я делаю?

– Ничего такого, во что я стал бы вмешиваться. Но только при условии, что вы мне поможете.

Он опять вздохнул.

– Они никогда не говорят настоящих фамилий. Наверное боятся, что я смогу их потом шантажировать. Знаете, в некоторых заведениях так делают. Но я – никогда!

– Весьма похвально. Но вы догадываетесь, кого я ищу?

– Думаю, что да, – кивнул он. – Я знаю его под другой фамилией. И другого музыканта, который его привез. Вы говорите, Харрис Смит?.. Я не мог видеть его фамилию пару дней тому назад?

– Да. И фамилия Парка Пауэрса – тоже. Где он?

Он вошел в дом, я последовал за ним.

– Учтите, я не уверен, что это тот самый человек. – Мы вошли в неопрятную гостиную со старомодной мебелью и пузатой печкой, сохранившейся, вероятно, еще со времен Гражданской войны. – Мне приходилось на этой неделе пару раз запирать его в подвальном помещении. Но сейчас ему лучше, я перевел его на второй этаж. И даже двери не запираю. Видите, как много я успел достичь?

Я последовал за ним по скрипучей лестнице, покрытой потертой ковровой дорожкой. Он постучал в одну из дверей. Ответа не последовало.

– Мистер Браун?

По-прежнему никакого ответа. Старик нажал на ручку и открыл дверь. Комната без окон была размером с уборную. Кровать, стул и лампа под потолком составляли всю обстановку. Ни шкафа, ни стола. Открытый чемодан на полу заменял и то, и другое.

Худой негр в пижаме лежал на кровати. Его лицо цвета имбиря было измождено. Он крепко сжимал веки, скрюченные пальцы бегали по куртке пижамы, дергали и мяли ткань. Мышцы лица мучительно застыли, как наросты на коре дерева. Он тихо скулил сквозь сжатые зубы. Мне и раньше приходилось видеть людей, проходящих курс лечения от наркотиков и никогда это зрелище не оставляло меня спокойным.

– Пауэрс! – сказал я резко.

Его глаза слегка приоткрылись. Он тупо смотрел в пространство.

– Вы Парк Пауэрс, не так ли?

Он видел, что я нахожусь рядом с ним, но это его нисколько не интересовало. Он полностью замкнулся в другом мире, где не было ничего, кроме страдания.

– Меня прислала к вам Лоретта Смит.

Губы Парка шевельнулись. Спустя некоторое время ему удалось разжать стиснутые зубы. Он сказал:

– Я знал... Это была ошибка... звонить Лоретте...

Итак, это был Пауэрс. Я кивнул старику на дверь. Он озабоченно переводил взгляд то на больного, то на меня. Потом все-таки вышел и затворил за собой дверь.

– Пауэрс, почему вы сказали Лоретте, что Харрис не мог убить Лоудера?

Глаза его снова были закрыты, но стонать он перестал.

– Пауэрс!

– Смит был здесь... – выдохнул он, не открывая глаз.

– Он привез меня... в этот вечер... побыл немного... потому что я боялся.

– Когда он уехал?

– В два часа ночи.

– Вы уверены?

– Да... Он хотел остаться, пока я усну... Но я не мог уснуть, все время смотрел на часы... Ему самому чертовски нужен был шприц, но зелье его осталось дома. Я еще посмотрел на часы, когда он ушел... Ровно в два... Я читал в газетах, что Лоудер был убит в три... Исключено...

Отсюда до Манхэттена было минут 50 на машине.

– Но он мог бы к тому времени успеть в «Пинк Пэд».

– Нет, невозможно, – измученно прошептал Пауэрс.

– Он не пошел в кабаре Лоудера, он направился прямо домой, чтобы сделать себе укол. Послушай, друг, если пришло время сделать укол, никуда не пойдешь, не сделав этого...

Он начал дрожать всем телом, обхватив себя за плечи руками, но унять дрожи не смог.

– Смити пошел прямо домой, – его голос вибрировал.

– Я звонил ему в половине четвертого, он был дома...

– Зачем вы звонили?

– Просто так, чтобы поговорить... Я ужасно нуждался в шприце... Лекарство, которое дали здесь, не помогло. Я боялся и не знал, что будет со мной, если я не получу укола. Боялся сойти с ума... покончить с собой... хотел, чтобы меня успокоили...

– И он был дома в половине четвертого?

Теоретически все же возможно, что Смит убил Лоудера, а потом прибежал домой. Но это было маловероятно.

– Да, – простонал Пауэрс. – Он был дома... Он сказал, чтобы я не волновался... если будет чересчур плохо, отсюда можно уйти... потом кто-то постучался к нему в дверь и он пошел открывать.

Я подождал немного и спросил:

– А потом?

– Ничего... Я слышал, что с ним кто-то говорит... Потом трубку повесили...

– Смит не попрощался с вами и ничего не сказал?

– Нет... – Его зубы начали издавать дробь, как на телеграфном ключе. Я поднял с поля грязное, армейское одеяло и укрыл его до подбородка. Но он продолжал дрожать, как при жестоком приступе малярии.

– Что он сказал, прежде чем повесить трубку?

Он ответил сквозь сжатые зубы:

– Я не мог понять. Смити казался рассерженным... или испуганным...

– Кто был человек, который пришел к Смиту? Вы не слышали его имени?

– Вроде... да... я не могу вспомнить... мне кажется... имя начиналось на "С" или "Л"...

Я чуть не подскочил.

– Следж? Может быть, Следж? – Я повторил раздельно: – Лейтенант Отто Следж?

– Следж? Да, так... Больше ничего не знаю.

– Но вы сможете подтвердить это под присягой?

В первый раз он широко открыл глаза.

– Нет! Сумасшествие было уже звонить Лоретте... Но Смит был моим другом... из белых... Я никогда не думал... что можно стать таким сентиментальным... только потому, что ты цветной... но он мертв... Ему не поможешь... Я не могу позволить себе неприятностей с полицией...

– Но жена Смита не мертва, – возразил я. – И его сын тоже...

Но Пауэрс уже вновь был вне себя. Потребность в наркотике снова стала терзать его. Тело конвульсивно изгибалось под одеялом, слышались животные звуки. Прижавшись лицом к матрасу, он запустил в него зубы.

Я сошел вниз и сказал старику, что Пауэрсу надо дать какое-нибудь успокоительное. Потом сел в машину и поехал в Манхэттен.

Харрис Смит никуда не исчезал, и лейтенант Следж не искал его три дня. Смит был найден Следжем через полчаса после убийства. Раньше, чем Ларри Флинт прибыл в «Пинк Пэд» и застал там Следжа, допрашивающего Честера Мэссея.

Кроме того, во время ареста именно Следж мог подсунуть Смиту бриллиантовую булавку, принадлежащую Лоудеру. И в течение трех дней он держал Смита где-то взаперти.

Все правильно. Он пытал Смита, чтобы вынудить его признаться в убийстве и при этом даже пальцем его не тронул. Такому наркоману, как Смит, требовалось несколько уколов в день, чтобы владеть своими пятью чувствами. Следжу всего-то и надо было лишить Смита проклятого зелья до тех пор, пока тот не согласился дать любые показания. Он подписал признание и получил успокоение – раз и навсегда.

Но знать – еще не значит доказать. Уже почти все кусочки мозаики были на местах. И я, кажется, знал, где найти недостающие. У Ингрид Вэнс!