Текст книги "Святой: русский йогурт"

Автор книги: Ник Демин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Поляк рвал на себе волосы. Содержимое машины застраховали на мизерную сумму. К властям обращаться было рискованно. Покупатели давили на Спыхальского, требуя оплаченный товар.

Неделю Бокун мотался по трассе, собирая по крупицам сведения об исчезнувшей машине. Он беседовал с хамоватыми буфетчицами придорожных кафешек, обхаживал неприступных королев бензоколонок, пил с ночными сторожами автостоянок. Круг поисков сужался. Нужен был трейлер «Скания» с венгерскими номерами и нарисованной на стене контейнера девушкой, жующей бисквит. По яркой, приметной картине и запоминали машину.

Бокун установил, что транспорт пересек рубеж Смоленской области. Далее фуры никто не видел.

Упорства Анатолию было не занимать. Он землю носом рыл, пока не нащупал ниточку, которая привела его к четырем отморозкам, промышлявшим грабежом на дорогах.

Завсегдатаи дешевых столовок вполголоса судачили о бесчинствах банды Бормана, державшего в страхе всю округу. Бандит, по слухам, был уволен из милиции за взяточничество, но старые связи сохранил, отстегивая бывшим сослуживцам долю из награбленного. Правда, опять же по слухам, этот самый Борман предпочитал трясти частников и автобусы с челноками.

Догадки подкреплялись фактами. Замухрышка-дедок, сшивавшийся у придорожного кафе, сообщил Бокуну о своем счастье. Подвыпившие парни в порыве щедрости дали ему на опохмелку ополовиненную бутыль заморской водки, которой у них хоть залейся.

Из котомки, болтающейся за плечами, дед достал бутылку матового стекла с голубыми буквами. По отсутствию фабричной маркировки на донышке сосуда Бокун определил – водка «левая», из пропавшей партии.

Похитителей Анатолий ловил, что называется, на живца. Приманкой был он сам и одолженная у Спыхальского иномарка. Рассчитал точно. Крутую тачку, приткнувшуюся на пустынной стоянке среди леса, налетчики обойти своим вниманием никак не могли.

Слишком легкой и лакомой добычей казался «Форд» с копошащимся под капотом одиноким водителем.

Смеркалось. Из бежевой «девятки», въехавшей на асфальтовый пятачок, окруженный лесом, вышли четверо. Бокун уже взял на примету «жигуль», мотавшийся мимо него в третий раз. На этот раз машина с потушенными фарами, будто крадучись, пробралась по едва приметной колее со стороны леса.

– Заглох? – Немолодой, за сорок, мужчина в джинсовой рубашке с закатанными рукавами делано улыбнулся. Карман его брюк оттягивал тяжелый предмет, по очертаниям, которого можно было угадать оружие.

– Аккумулятор, что л", подсел. Остановился перекусить и никак не могу завестись, – ответил широкой улыбкой Бокун. – Вот, мужики, неудача!..

Четверка переглянулась и разразилась лающим смехом.

– Да, братан, не повезло тебе, – скалился пожилой, блестя золотом фикс. – Мы за ремонт дорого берем, не разбашляешься!

Пронырливый пацан с обезьяньими ужимками направился к багажнику. В его руке тускло отсвечивала стальная полоса длинного, сантиметров на пятьдесят, тесака. Он дурашливо корчил рожи, повторяя, как заведенный, слова предводителя:

– Не разбашляешься, чувачок, не разбашляешься!

И вдруг придурошный малый, тихо взвизгнув, опустился на одно колено.

– У меня, падлы, валюта крепкая! – цедил Бокун, водя дулом короткоствольного автомата «скорпион», утолщенным цилиндром глушителя. Это безотказное оружие телохранителей и террористов Бокуну вручил поляк. – Пасть, щенок, захлопни! – рявкнул он на парня, вывшего голосом гиены, угодившей в капкан. – Все.., руки за голову.., мордами на землю… Ноги.., ноги шире раздвинуть…

Через десять минут стоянка опустела. Остался только «жигуль», подсыхающая лужица крови, натекшая из простреленной ноги налетчика, и гильза, укатившаяся в траву…

Найдя поляну поглуше, Бокун вытащил из «Форда», съехавшего с лесной дороги в заросли малинника, пленных. Туристским топориком он срубил сосенку толщиной с руку взрослого мужчины. Разделил ствол на три части, обтесал концы. Затем достал брезентовый футляр походного набора. Выбрал из него лопатку наподобие саперной и вкопал ею колья.

Ночь выдалась лунной. Бледный молочный свет освещал притихший лес. Лица пленных с дико вытаращенными глазами и ртами, заклеенными скотчем, отливали синюшной бледностью животного страха.

Троих Бокун, посадив на корточки, привязал к вкопанным кольям. Четвертого, фиксатого главаря банды, оглушил ударом черенка лопатки по затылку. Все эти действия Бокун проделал, не произнося ни слова.

Затем вернулся к машине. Зажег ближний свет.

– Смотрите внимательно, ребятки! – Он вязал тугим узлом заведенные за спину руки потерявшего сознание главаря. – До утра вам предстоит кое-что вспомнить, – Бокун подтягивал ноги бандита к уже связанным рукам. – Я задам один вопрос, и если не получу ответа, то у этого пикника будет долгое продолжение.

Выгнутого коромыслом фиксатого он подтащил к холмику, вокруг которого расположились пленные члены банды. В желтом свете фар холмик ожил.

Приподняв фиксатого за шиворот, Бокун швырнул его лицом в муравейник. Конусообразный холм, расколовшись надвое, принял жертву.

Этой ночью Анатолий не спал, позволив себе вздремнуть минут двадцать лишь под утро. Он периодически выходил из машины, пинками закатывал в растревоженный муравейник полуживого главаря банды.

На рассвете Бокун прекратил пытку. Лица у главаря не было. Разъяренные насекомые объели мягкие ткани: губы, веки, щеки. Стряхивая веточкой кипящую муравьиную массу, Бокун обнажил то, что осталось – испещренную кровоточащими язвами маску, на которой человеческими оставались только выпученные под лохмотьями век глаза.

Фиксатый астматически дышал, и вместе с розовой слюной из его рта выкатывались комки набившихся в глотку муравьев.

– Мне, ребятки, нужны груз, машина и водитель… – Бокун внимательно осмотрел парализованную кошмаром изуверской пытки троицу. – Я думаю, ваш предводитель нам больше не нужен…

Лезвие подобранного на стоянке тесака чиркнуло по кадыку фиксатого. Кровь из раскрывшейся раны хлестала, как из разбитой бутылки, и в густой липкой жидкости, пролившейся на землю, барахтались рассерженные людьми насекомые.

Бокун не ошибся. Трейлер действительно был на совести этой четверки. Уставший водитель, разомлевший от летней жары, прикемарил, оставив незакрытым стекло дверцы.

– Мы не хотели шоферюгу убивать… Думали по кабине пошуровать. Деньги, телик переносной взять.

На кой нам фура. Водила резвый попался… – шлепал губами немеющий от страха парень. – Брызнул Борману в морду газом.., ну, баллончиком газовым… А тот не сдержался. Шарахнул финягой водилу. Вот сюда, – он тыкал пальцем, перепачканным запекшейся кровью, в выемку под кадыком. – Мы пломбы сорвали и охренели! Полная фура водяры…

Добычу налетчики спрятали в заброшенном колхозном амбаре. Пустой трейлер загнали в глубокий капонир, оставшийся после военных учений. Машину замаскировали ветками. В том же лесу похоронили зарезанного венгра.

Все подробности нападения бандиты изложили Бокуну как на исповеди. Каждый из кожи лез, чтобы добавить какой-либо штрих и тем самым заслужить снисхождение у молчаливого человека с металлическим отливом в глазах.

Принимать найденный груз примчался Спыхальский. Поляк радостно потирал руки, тискал Бокуна в объятиях:

– Вспаняле, курва, праца! На петкэ, – от радости он позабыл русский. – Алеж ты роспердолив тых нуйкув! Попач, наробили в гати.

Налетчики, гроза трассы, вкалывали что ишаки, перенося ящики из амбара в пригнанный новый трейлер.

– Анджей, – перегрузка завершалась, и Бокун все чаще поглядывал в сторону мокрых от пота похитителей, – с ними что делать будем?

– Невем, – пожал плечами поляк.

– Не знаешь? – переспросил Бокун, нехорошо усмехаясь. – Чистоплюй?! – Его ладонь нежно поглаживала ребристую поверхность глушителя «скорпиона»…

Сожженные «Жигули» с тремя обуглившимися трупами осенью нашел настырный грибник, забравшийся в лесную глухомань. Судмедэкспертиза определила: трое мужчин были убиты выстрелами в затылок с близкого расстояния.

Оперативно-разыскные мероприятия, к которым привлекались и столичные сыщики, завершились следующим умозаключением: по совокупности всех данных, троица входила в группировку преступников, возглавляемую бывшим сотрудником правоохранительных органов капитаном Бормовым, известным под кличкой Борман. Тройное убийство – результат бандитских разборок. Жертвы списали на главаря, подав Бормова во всероссийский розыск. Кости же предводителя шайки догнивали на зловонном дне городского коллектора среди других нечистот.

* * *

Это не они нашли фирму. Это фирма нашла их…

Бокун знал, что у Спыхальского в Европе есть компаньон, человек, который организует контакты с фирмами в Венгрии, Бельгии, Франции и отвечает за груз до бывшей советской границы, но еще ни разу его не видел.

Немец, совладелец предприятия, Вольфганг Штеер, находился в Берлине. Хотя Бокуну казалось, что он вездесущ. Компаньон поляка мог позвонить в течение суток из Брюсселя и Амстердама, портового города Киль и под вечер с перехода на польско-германской границе. Работал Вольфганг по-немецки самозабвенно. Поляк, напротив, стал сдавать под напором возникших трудностей.

Бизнес хирел. Кто-то весьма могущественный вставлял палки в колеса фирме Спыхальского. Надежные клиенты «пробрасывали». Несколько партий товара по наводке конфисковали суровые товарищи из Управления по борьбе с экономическими преступлениями.

– Меня заказали! – утверждал распустивший нюни поляк, но объяснить внятно свои подозрения не мог.

Анджея точно подменили. Он начал бояться далеких переездов, самолетов, внезапного сердечного приступа. Спыхальский жил словно в осаде, разъезжая по Москве с места на место, путая следы. Поляк всерьез поверил, будто его собираются убрать.

И когда за два часа до отправления фирменного поезда Москва – Берлин Бокун выковырял из хозяйского «Форда» «жучка», Спыхальского охватил почти первобытный ужас.

– Они замочат нас прямо на вокзале! – вопил в исступлении Анджей, бегая по полупустой комнате. – Надо что-то делать, Толик! Я должен вырваться из этой проклятой страны. Должен, ты слышишь!

На поверку оказалось, что поляк даже не в состоянии купить себе приличную «крышу». Местные авторитеты заявили, что не собираются напрягаться из-за какого-то пшека. С фантастической скоростью Анджей остался без приятелей, фирмы и мечтал лишь о том, как бы добраться до Берлина.

– Штеер поможет! – говорил Спыхальский Бокуну, единственному, кто его не оставил. – Этот немец исключительная сволочь, но он мне обязан жизнью.

Спыхальский запил, и пил, не переставая, недели полторы. Пока Анатолию не удалось затолкать его в вагон и довезти до столицы объединенной Германии.

Штеер встречал гостей на вокзале. Одетый с неброской элегантностью немец произвел на Бокуна впечатление. В Вольфганге чувствовалась сила, которую дают деньги или знание чего-то очень важного. Он выглядел игроком, способным предугадать результат партии. Не то что деградировавший Спыхальский, блевавший всю дорогу. Поляк не сумел даже самостоятельно выйти из вагона. Тупо мычал и полез к Штееру со слюнявыми поцелуями, за что заработал тычок под дых от не терпевшего панибратства немца.

В резиденции Штеера, двухуровневой квартире в престижном берлинском районе Шарлоттенбург на Кайзердам, состоялась беседа с глазу на глаз. Беседа, открывавшая перед Бокуном новые, весьма заманчивые горизонты и одновременно рывшая могильную яму под ногами бывшего спецназовца. Выбор был за Бокуном.

Уставший от сумасшедшей нервотрепки с истеричным поляком, Анатолий отсыпался. В его распоряжении была кровать с шелковым бельем, мягчайшая пижама и наглухо зашторенные окна. Хозяин квартиры позволил усталому гостю сполна насладиться комфортом, а затем с места взял в карьер.

– Анджей сказал тебе, кем он был до восемьдесят девятого года? – Немец говорил с легким акцентом.

Они сидели вдвоем за огромным обеденным столом, занимавшим половину просторной гостиной.

Обстановка, стиль разговора напоминали официальную встречу представителей, готовящихся заключить военный союз.

– Нет! – Бокун покачал головой.

– Работал в СБ. Польская служба безопасности, что-то вроде вашего КГБ. Я тогда служил в штази, и мы неплохо ладили друг с другом.

– Это правда, что ты ему обязан жизнью?

– До сих пор удивляюсь, как он на это решился. Из ГДР в одну африканскую республику, где после очередного военного переворота сменился президент, должны были переправить оружие. В Москве об этом ничего не знали. Штази не всегда спрашивала разрешения у «большого брата» на подобного рода операции. Неожиданно для всех черномазый генерал сошел с ума, и там началась настоящая мясорубка. Вот тогда и всплыла история с автоматами, и в КГБ решили наказать нас за нарушение субординации. А проще говоря, лишний раз напомнить, кто настоящий хозяин.

Наказать немецкую спецслужбу КГБ поручил польской тайной полиции, заодно надеясь проверить лояльность Варшавы. И поляки успешно провалили экзамен по всем пунктам. Организаторов подпольной продажи оружия заранее предупредили о готовящемся покушении, причем предупредили сами «эсбэки». Я так и не узнал, почему Спыхальский рискнул сыграть против Москвы. Может, он выполнял чей-то приказ, может, убоялся, что его подставят. Но Анджей отыскал меня и рассказал, что русские планируют в Германии на ближайший месяц несколько несчастных случаев. А потом резко ухудшилась ситуация в самой Польше, и нас оставили в покое. На какое-то время после военного переворота я потерял Анджея из виду.

– А как вы начали заниматься алкогольным бизнесом? – осторожно спросил Бокун.

– Самостоятельно. У меня было немного денег и кое-какие знакомства в Бельгии и Западной Германии. Спыхальский часто ездил в Москву. Мы встретились, и до последнего времени все шло замечательно.

Оказалось, что заниматься бизнесом гораздо легче и прибыльнее, чем выслеживать врагов социализма. Но в нашем мире, Анатолий, мелкой рыбешке выжить практически невозможно! – Вольфганг смотрел на русского гостя немигающим взглядом, в голосе появился металл. – Нас схватил за хвост хищник покрупнее, чем какая-либо шайка гангстеров.

– Кто? – с хрипотцой спросил Бокун, подавшись вперед.

Штеер встал, подошел к встроенному в стену бару и достал обычную жестяную банку. Таких банок с прохладительными напитками, пивом, водкой на земле миллиарды. Из них можно строить пирамиды. Вся современная цивилизация утоляет жажду из алюминиевых сосудов, и в послеперестроечной России они не в диковинку.

– Это дерьмо называется «Стар-дринк», – Вольфганг положил банку на бок. Подтолкнул ее к собеседнику, и она покатилась по поверхности стола.

Все, что услышал Анатолий в тот вечер, не выходило у него из головы до самой Москвы.

Еще в конце семидесятых штази заинтересовалась деятельностью крупной западной фирмы, выпускающей прохладительные напитки, чьи филиалы с недавнего времени появились в ГДР. «Стар-дринк» привлекала внимание тайной полиции не столько популярностью среди молодежи, сколько возможными связями с иностранными разведками. По крайней мере, Штеер сумел добыть неоспоримые доказательства сотрудничества дирекции расположенных в Германии заводов с американской разведкой. В своем докладе он серьезно говорил о сотнях грузовых автомобилей «Стар-дринк», развозящих готовую продукцию по стране и оборудованных специальными радарами. Вольфганг писал о фактах промышленного шпионажа и о многом другом. Начальство приписало доклад богатому воображению офицера и посоветовало оставить фирму в покое. Тот сделал вид, что отступил, а сам продолжал «копать», вытаскивая на поверхность все новые куски мозаики. Это превратилось в своего рода хобби. Штеер не подозревал, насколько опасно его увлечение. А когда понял, поспешил залечь на дно.

В одном из журналов тридцатых годов Штеер прочитал любопытную историю о том, откуда появилась звезда на красном фоне – символ «Стар-дринк».

Основатель компании долго не мог придумать название для своего напитка. Секретная формула «эликсира», найденная им при довольно странных обстоятельствах, сначала рассматривалась как формула бальзама. Но это лекарство признали безнадежным и собирались запретить. Тогда господин Остин додумался разбавлять его подслащенной водой.

Ровно через год открылась первая фабрика по выпуску «Стар-дринк» – звездного напитка, названного в честь рождественской звезды: спасительная идея с водой посетила аптекаря Остина именно на Рождество…

Штееру пришлось признаться, что более бредовой истории он еще не слышал. Вольфганг не поленился и проверил эмблему «Стар-дринк» по специальному словарю символов. Красное знамя, фашистская свастика, пятиконечная звезда – они оказались слишком близкими, чтобы быть только случайным совпадением.

– Человек, который придумал что-то подобное, должен был принадлежать к тайной организации, – объяснял Бокуну немец. – До того, как стать аптекарем в Красных песках, Остин пятнадцать лет прожил в Бостоне и являлся членом масонской ложи. Никто не знает, почему он бросил все и скрылся в маленьком городке. Тайной осталась и сама смерть господина Остина. Известно только, что до последней минуты он сохранял ясность ума.

В Америке свирепствовал сухой закон. Вдоль границ стояли полицейские кордоны. Тяжелобольной, прикованный к кровати, Остин организовал на одном из своих предприятий подпольный цех по производству виски. Дело оказалось настолько выгодным, что уже в 1930 году половину всех доходов «Стар-дринк» давали бутлегерские операции. Для успешной конкуренции с уголовным миром фирма создала целую армию посредников и обеспечивала их надежной защитой в лице отъявленных головорезов.

А в это время с рекламных щитов, с обложек журналов, из радиоприемников неслось:

– Если вас замучила жажда… Если хотите изменить свою жизнь к лучшему… Если вы решили стать стопроцентным американцем… Пейте! Пейте! Пейте!

Пейте «Стар-дринк»!

После 1936 года обороты фирмы возросли в несколько тысяч раз, и не последнюю роль в этом сыграли деньги, заработанные в годы сухого закона. Запущенный однажды господином Остином механизм продолжал работать безупречно.

С падением Берлинской стены начался дележ праздничного пирога. Но «Стар-дринк» на правах крупного хищника потребовала все и сразу. Заветный напиток для многих людей в Восточной Европе стал символом свободы.

Слишком пристальное внимание Штеера к фирме не осталось незамеченным. Ему была уготована участь десятка других «советских» немцев, бесследно исчезнувших на просторах единой Германии. Чтобы оградить себя от несчастного случая, Вольфганг пошел ва-банк и вытащил на свет увесистую папку с компроматом. Копия досье на «Стар-дринк» была отправлена в штаб-квартиру фирмы в Вене. На какое-то время Штеера оставили в покое.

– Нам предлагают выбор: работать на фирму или подписать себе смертный приговор, – говорил Штеер. – Девять испуганных директоров по всей Европе, в один день разорвавших с нами контракты, – довольно веские аргументы. Я не хочу больше рисковать.

«Стар-дринк» понадобились наши связи в России. Ну так пусть она ими подавится!

Он замолчал.

– Что фирма ищет в России? – спросил Бокун.

– Как всегда – деньги. «Стар-дринк» собирается наложить лапу на поставку в бывший Союз нелегального алкоголя. Я их понимаю: миллионы, миллиарды, а главное – власть!

Тут Вольфганг вплотную придвинулся к Анатолию.

– Есть одно «но»… – прошептал немец. – Им нужен человек, который расчистит площадку для большого старта.

– Я?! – У Бокуна перехватило дыхание. – Почему я?

– Для «Стар-дринк» ты самая подходящая кандидатура. Русский, воевал…

Анатолий удивленно посмотрел на Штеера.

– Да-да, – улыбнулся тот. – Они знают и о «Красной Горке», и обо всем остальном.

– Но откуда? – Толик никак не мог прийти в себя. – Почему не ты, не Спыхальский?

– Не знаю. Наверное, из-за нашего страха. Когда человек боится, он годен разве что выполнять приказы.

– А я не боюсь?

– Ты? – Вольфганг отстраненно смотрел сквозь собеседника. – Нет. Необратимые изменения в нервной системе. Кажется, так. И хватит об этом. Твоя кандидатура оптимальна для наших новых хозяев…

Австрийский девятимиллиметровый пистолет «глок-17» под патрон «парабеллум» был упакован в серый пластиковый футляр с принадлежностями для обслуживания оружия.

Пронести на территорию госпиталя ствол было невозможно. С началом войны в «Бурденко» усилили меры безопасности, боясь террористических акций и операций возмездия чеченских боевиков, по слухам, засылавших в Москву группы мстителей-диверсантов.

Рогожин встретился с Анатолием вне территории госпиталя. Подъехавшая заляпанная грязью машина просигналила длинным и двумя короткими гудками.

Бокун, сидевший за рулем, приветственно помахал рукой…

Там, в салоне «Ауди», отделанном по классу «люкс», он и вручил пистолет.

– Получай цацку! – Анатолий извлек футляр из «бардачка».

Рогожин отщелкнул замки, желая убедиться в соответствии дара его ожиданиям.

Ствольная коробка «австрийца», выполненная из высокопрочного полимерного материала, была клеймена фирменной маркировкой: у мушки большая буква Г латинского алфавита и цифра «семнадцать», далее проштампована надпись «Австрия» и номер калибра «Ч9х19».

– Возьми обойму. – Бокун передал съемный механизм емкостью семнадцать патронов, уже вставленных в обойму.

Дмитрий попробовал пистолет на вес:

– Легкий.

– Ага! – Анатолий уверенно вел «Ауди», лавируя в потоке машин. – Разбирается в момент. Достаточно иметь при себе «штапик» или шпильку. Мушка со светящейся точкой, целик тоже. Ход спускового крючка мягкий, как ты любишь.

– Помнишь мои пристрастия? – удивился Рогожин, щелкая предохранителем.

– На стрельбищах бок о бок лежали.

– Сколько? – Дмитрий любовался пистолетом. – Мне, наверное, такая игрушка не по карману.

– «Макаров» китайский подешевле будет, – тоном торговца, продающего фрукты, протянул Анатолий. – Можно к «ТТ» примериться.

– Не тяни. Сколько?

– Офицерской зарплаты не хватит. Дим, давай я тебе авиационную пушку вдую. У меня «кусок», прапорщик знакомый мается. Пушку спер, когда часть расформировывали, а покупателя найти не может.

Спрятал в сараюшке у тещи на даче. Куры дерьмом ее маскируют. Задешево отдает.

– Издеваешься?! – Дмитрий вновь приоткрыл крышку футляра.

Профессиональная тяга к классному оружию брала верх над выдержкой.

– Подкалываю! – барственным тоном сказал Анатолий. – Прячь в штаны свой «шпалер», – он употребил термин налетчиков двадцатых годов, – и не вспоминай о «капусте». Все проплачено. Кассовый аппарат монету заглотнул. Мы же кореша! – Бокун повернул голову к Рогожину, подкрепив сказанное широкой улыбкой.

– Если не понадобится, верну, – пообещал Дмитрий.

– Товар возврату не подлежит. Храни у себя как именное оружие от Бокуна Анатолия, несостоявшегося генерала и закадычного дружка…

Сумку с оружием Рогожин сдал в камеру хранения Ленинградского вокзала.

Зачем он раздобыл пистолет? Без него Рогожин чувствовал себя голым младенцем, намеревающимся проползти через заросли крапивы. Не умрешь, но обожжешься до волдырей.

Городок, который он собирался навестить и там провести собственное расследование преступления, якобы совершенного недотепой Сергеем, мог стать западней для него. Подставлять голову в петлю с тупой покорностью Дмитрий не хотел.

Рогожин не был ни священником, ни политруком, ни школьным учителем. Он, офицер частей специального назначения, носил кличку Святой, но был обучен пользоваться для достижения избранной цели не словом и убеждением, а иным аргументом – оружием.

Дмитрий купил билет на электричку, блок сигарет про запас. Прогулялся, быстро устав от людской толчеи и пожалев, что не принял приглашение Бокуна посидеть до поезда в каком-нибудь уютном кафе, повспоминать былое.

Анатолий, высадив Рогожина у Ярославского вокзала, умчался, по его выражению, «ковать деньгу».

Время тянулось, и, только войдя в вагон, Дмитрий ощутил, что оно сдвинулось с мертвой точки.

Попутчики – мужчина и две женщины, все с синюшными физиономиями – сооружали дорожное застолье: выложили на кусок газеты жареную курицу, облепленную крошками хлеба. Мужчина поставил перед каждой женщиной пластмассовый стограммовый стаканчик, запечатанный фольгой. Самая нетерпеливая ногтем поддела блестящую упаковку, принюхалась и расплылась в улыбке:

– Русский йогурт!..