Текст книги "Обретенная (СИ)"

Автор книги: Ниизла Холлей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)

Ниизла Холлей
Обретенная

Часть первая

Все-таки пятница, это царица недели.

Я в отличном настроении возвращалась с работы. Ну, подумаешь, слякоть, зато снежок идет. Ну и что, что темнеет рано, зато как красивоооо! Заснеженная Москва, потрясающее зрелище!

А сейчас, я зайду в магазин. Куплю продукты и приготовлю винегрет, плов и утиные окорочка с курагой. А еще профитроли с заварным кремом и ореховые трубочки!

Ммм… Рот требовательно заполнился слюной.

Легко перебежала уже затихающую улочку у бизнес-центра, думая срезать дорогу на целых пятнадцать минут. Да, я могу гордиться собой. В моем возрасте, а мне за полтинник, я выгляжу на сорок лет максимум. Хоть ни в чем особенно себя не ограничивала, на диетах сроду не сидела, даже иногда курю, и позволяю себе бокал красного вина или темного нефильтрованного пива.

Думая о том, как завтра обрадуются моей стряпне, приехавшие в гости дети, едва не сбила группу мужчин, стоявшую метрах в двадцати от входа в парк. Потому как, поскользнувшись на припорошенной снегом замёрзшей луже, влетела прямо в середину сплоченного коллектива.

Упасть – не дала жесткая рука, с легкостью удержавшая мои немаленькие восемьдесят пять кило веса. Вторая рука фамильярно зарылась мне в волосы, следом к ней присоединился нос «спасителя», активно обнюхавший (!) меня, и блаженно заурчав(!), уткнувшийся в волосы.

Попыталась освободиться. Не получилось. Меня держали с непрошибаемостью железобетонного колодца. Еще раз дернулась, и едва не потеряла сознание, от безжалостно сжавших талию и плечи, рук. Оглушительно хрустнули ребра, отзываясь мелкой, тянущей болью.

Голем, держащий меня в адских объятиях, что-то зло проворчал у меня над ухом. То ли от боли, то ли от подступающего ощущения неотвратимой беды, я не смогла понять, на каком языке он изъясняется.

Неумолимая рука скользнула по плечам и шее, приподнимая и фиксируя в непоколебимый захват подбородок. Слегка встряхнула. Насколько я поняла угасающим от недостатка кислорода сознанием, от меня требовали открыть глаза.

Честно открыла. Ничего не видя, кроме плавающих цветных кругов.

За спиной раздался спокойный голос, который что-то приказал, судя по интонации.

Душащий захват ослабился, и я жадно и поверхностно задышала, игнорируя вспыхивающую боль в ребрах.

Круги перед глазами постепенно стали пропадать. И я, наконец-то встретилась глазами со странным мужиком.

Лучше бы этого не было. Потому, что мне в глаза смотрел Ад.

Представьте себе глаза, где в черноте плавает огненно-красный диск радужной оболочки, иссеченный звездчатым зрачком!

Обладатель столь экстремальных глаз, что-то для себя, видимо, решил. Потому что, не успела я сфокусировать зрение на других чертах его лица, как мои губы закрыли жадным, жестоким, болезненным поцелуем!

Я честно пыталась сопротивляться. Но, мои трепыхания, похоже, даже не заметили. Так, бетонная плита, не заметит придавленную ею, бьющуюся бабочку. Меня снова, рыкнув, сжал бетонный монолит. Теряя сознание от боли и нехватки воздуха, услышала все тот же спокойный, командный голос.

«Мамочки, как же мне плохо и больно!»

Тело словно все сначала поломали, а потом порвали на куски! Плавая в жарком мареве боли, я уже просто хотела смерти. Может быть, хоть она даст мне спасение от боли. Иногда становилось немного легче. Иногда боль еще и усиливалась, и тогда я просила, четко выговаривая слова:

– Пожалуйста! Кто бы вы ни были. Сжальтесь! Убейте меня! Я не могу больше терпеть.

Но никто не откликался.

А потом, неожиданно, мне стало легче. И я, вымотанная плаваньем в жаркой адской темноте, наконец-то, провалилась в спасительную, ласковую тьму.

Проснулась я сразу, но вот глаза, почему-то, не хотели открываться, голова была совершенно чугунная и тупо болела, тело вспыхивало в нескольких местах яркой острой болью.

Я, упрямо, снова и снова, пыталась заставить непослушные веки подняться.

Ура! Мне, наконец-то, это удалось.

Хм… Лучше бы не удалось!

Потому, что, открыв глаза, я снова встретилась взглядом с адскими глазами своего мучителя.

Стоп! Нет! Не мучителя! Глаза похожие, но это не он!

Этот смотрел на меня даже с некоторым сочувствием.

Попыталась пошевелиться, и чуть снова не потеряла сознание от прострелившей тело боли. С тихим стоном выдохнула.

Этот, который не тот, что-то сказав на абсолютно незнакомом языке, слегка приподнял мою голову, и положил на губы прохладный кубик. Я не задумываясь, попыталась его прожевать, но кубик с тихим «хрум» растаял во рту, принося прохладную влагу и смывая боль.

Прошептала непослушными губами:

– Спасибо.

Самаритянин, с жуткими глазами, улыбнувшись, опустил мою бедную головушку на подушку, и ласково провел пальцами по щеке.

Теперь, когда боль уже не мешала мне, я наконец-то рассмотрела представителя странной расы. А то, что передо мной именно такой представитель – я не сомневалась.

Очень высокий. Широкоплечий. Гармонично сложенный. Светло-пепельная кожа. Черные, аккуратно подстриженные волосы. Правильно-рубленые, крупные черты лица. Большие, жуткие глаза.

Одет в светло-серый форменный комбинезон, с непонятными нашивками и значками.

И поведение такое…спокойно-милосердное. Он врач!

Врач, значит, больница. Больница, значит болезнь. А чем заболела я?

– Доктор, что со мной? – тихо шепчу я, пытаясь приподнять к нему единственную подвижную часть тела – голову.

Врач, теперь-то я точно знаю это, мгновенно подхватывает голову за затылок, и тепло улыбаясь, настойчиво укладывает ее на подушку, мягко что-то приговаривая.

Ясно. Со мной настолько хреново, что лишний раз нельзя делать никаких движений.

Пытаюсь себя осмотреть, ничего не получается. Я – на некоем подобии кушетки. Под горло укрыта белой простынкой, из-под которой тянутся к стене, усыпанной приборами, провода и трубки.

«Позитивненько… Что же со мной случилось? Блин! Как ни стараюсь, ничего кроме поцелуя, который почему-то хочется назвать смертельным, не помню! Странно это все! Вот, зачем, спрашивается, молодому мужику с такой брутальной внешностью, такая старая корова, как я? Зачем целоваться-обниматься полез? Он больной? Геронтофил? Маньяк?

И не спросишь! Я не знаю этого языка.

И глаза эти странные. Кожа серая. Уже как минимум, у двоих. Кто они?!?»

Врач, тем временем, что-то сказал мне, в завершение, прижав голову к подушке и сделав на этом акцент.

– Да, я поняла. Шевелиться нельзя. Я послушная, когда со мной хорошо обращаются.

Доктор снова улыбнулся, и вышел.

«Жеваный кот! Так что все-таки со мной?!»

* * *

Разведывательная бригада свободного поиска империи Ранатан

Командир бригады Алар ир, Крин

Сегодня мы, преследуя васпов, вошли в закрытую для всех государств, планетную систему. У нас просто не было выхода. Надеюсь, когда я буду писать объяснительную, по этому поводу, Совет Безопасности примет во внимание это обстоятельство. Васпы бы уничтожили всех обитателей планеты, заселив ее своими отродьями.

Но мы успели вовремя. Уничтожив всех, до единого. Особенно отличилось звено карателей, под предводительством Корхала Фрада. Корхал, просто уникальный воин, прирожденный боец. Одно плохо. Он очень жесток, упрям и всегда напролом идет к своей цели. Его боятся и уважают все в бригаде, а его десятка, так вообще боготворит.

После боя, когда были подведены все итоги, бойцы попросились слетать на планету. И я их понимаю. Нельзя отказать тем, кто спас этот мир от неминуемой смерти. А тут еще и тот факт, что это Закрытый мир. И никто не сможет похвастаться, что побывал в нем. Разрешение было дано. С условием, что все будет сделано скрытно. Наблюдающим, назначили врача Рича ир, Нолана.

Представляю, как оторвались бойцы. Все было отлично… Было бы…

Ребята прекрасно отдохнули, развлеклись, набрали памятных трофеев, на всю эскадру. Но вечером со мной связался Нолан и сообщил о том, что Фрад встретил свою илаи! Это не возможно! Но это так!

И Фрад не только встретил илаи, но едва не убил ее, наплевав на попытки врача и своей десятки остановить его.

И просто Обретшему никто не осмелится заступить дорогу к Слиянию с илаи. А Фраду, так вообще смерти подобно.

Старший каратель просто сгреб несчастную женщину в охапку, и, когда она потеряла сознание от недостатка кислорода и боли от сломанных ребер, угнал у жителя Закрытого мира, какой-то очень престижный аппарат для передвижения по поверхности, и умчался со своей добычей за границу города. Вздернутые ребята с трудом нашли своего Старшего, по вживленному маяку. И вовремя успели перебросить изломанное, располосованное и разорванное тело илаи на корабль.

Самое неприятное было в том, что помимо всех напастей, обрушившихся на бедную женщину, было то, что во время обряда слияния, перешедший в боевую форму карианин, обретающий илаи, связывает свою энергетику с энергетикой женщины. Даже коренные карианки иногда не выживают после этого. А тут, представительница чужой, неведомой расы.

На фоне связанной энергетики, у землянки началось перерождение организма. Она стала стремительно молодеть. Но чего это ей стоило. Она металась в бреду три декады, несмотря на то, что ею занимался лучший врач Империи, использовались последние достижения в медицине. Прибор, отмечающий болевой порог, давно ушел в черную область, говорящую о запредельной боли. Порой ее боль становилась настолько невыносимой, по сравнению к привычно невыносимой, что она тихо шептала что-то.

Ксенобиолог перевел ее слова. А я, специально заставил весь экипаж просмотреть кадры, где женщина мечется на постели, шепча:

– Пожалуйста! Кто бы вы ни были. Сжальтесь! Убейте меня! Я не могу больше терпеть.

После этого все экипажи пяти кораблей, ходили, стыдясь взглянуть друг другу в глаза.

Главный виновник этого уже не узнал. Он погиб, когда шла первая декада болезни бесхозной, теперь уже илаи, выбросив весь свой десяток в спасательной капсуле из шаттла, и протаранив и аннигилировав с собой, считавшуюся неуязвимой, Базу васпов.

Передо мной стояла задача, у которой не было решения.

Илаи не бывают без супруга. Если муж погибает, заботу о ней берет на себя клан. Клан же находит женщине нового мужа. Потому, что женщины – богатство, которое берегут и лелеют. А илаи – это больше, чем богатство.

Но у Корхала Фрада не было клана. Мальчишкой, он приполз в Школу Воинов. Окровавленный. Исхудавший, как скелет. Ему было тогда шесть лет. Никто не знал, откуда он. Кто его родители, где его клан. К окончанию Школы, Корхал стал непобедимым бойцом. Его боялись и уважали. И таковым он был все девятьсот семьдесят лет своей жизни, отданной на благо безопасности Империи.

Что делать с илаи, после смерти Корхала Фрада, я не знал. И Закон тоже ничего не объяснял по этому поводу. Потому, что таких случаев просто не было за всю историю Империи. Я взял на себя ответственность, запросив у Императора и Совета Безопасности Империи, протокол, по которому мне расписывают, что делать с ничьей илаи. И немалыми деньгами, которые теперь тоже принадлежат ей.

Совет и Император, должны приказать мне, – убить илаи, или выдать ее замуж, и за кого.

Сегодня Рид ир, Нолан доложил мне, что илаи пришла в сознание.

Значит, скоро я должен буду определить ее статус.

А пока, надо пойти познакомиться с новой подопечной.

Стоп. А как мы будем общаться?

Снова вызываю ир, Нолана. И ставлю перед ним задачу закачать илаи знание, как минимум, пяти языков. Врач сразу взорвался. Называя меня и всех военных палачами, измывающимися над беззащитной больной женщиной. Но я был непреклонен. Потому, что знание языков может помочь женщине остаться в живых. Рид, подумав согласился. Но все равно ворчал, что он врач, что только начал налаживать с больной контакт, а ему опять придется причинять боль илаи. С ворчанием, доктор удалился к своей питомице.

Снова Рид пришел ко мне только через пять дней. Уставший и злой. Его питомица перенесла внедрение информационного блока очень болезненно. Да, теперь он объяснил, зачем причинял боль. Но ей легче от этого не стало. Она начала панически бояться любой процедуры, на подсознательном уровне. Она не сопротивлялась. Просто, внутреннее сжималась, и готовилась к «пыткам». Общаться она тоже не отказывалась. Я думаю, потому, что считала, что если она откажется что-либо делать, мы ее все равно заставим, только перед этим основательно поиздевавшись. А пришел врач просить у меня разрешение на выгуливание самки и на кормление ее в общей столовой, вместе с офицерским составом. Я дал разрешение и на то и на другое. Предупредив доктора, чтобы послезавтра он привел ее ко мне для опроса.

Выслушав очередную гневную тираду Рида о бессердечности военных, неумолимо подтвердил время опроса.

Врач ушел, а я почему-то не мог найти места. В результате, пошел смотреть на первый контакт илаи с экипажем.

Так получилось, что я фактически встретил доктора и его подопечную на подходе к столовой. Заранее предупрежденный экипаж, не делал никаких попыток близко подойти к занимательной паре.

Мда. Действительно, занимательная.

Яркий образец чистокровного карианина вел, держа за руку, выше локтя, осторожно осматривающегося изможденного ребенка, со странными, светло-зелеными глазами, золотисто-пепельными волосами и изящной фигуркой, едва достающего ему до груди. Она была, как минимум на полторы головы ниже наших самочек. Не делала никаких попыток вырваться, шарахнуться, поистерить. Интересно, а Рид узнал, сколько ей лет было до того, как после слияния она стала молодеть? Надо ее об этом спросить. Заодно узнаю реакцию на незнакомого мужчину.

Напрямик подхожу к ним:

– Мирного неба, эла. Командир бригады Алар ир, Крин. Могу я узнать ваше имя и ваш возраст, до омоложения после слияния? – спокойным, доброжелательным тоном, спросил я у сжавшейся внутренне самочки, несмотря на возмущенно-осуждающие взгляды и мимику врача.

– Здравствуйте, эл командир. Меня зовут Валерия. Когда меня забрали с Земли, мне было пятьдесят три года.

В коридоре наступила мертвая тишина. Мы с офицерами ошалело смотрели на подопечную. Пятьдесят три года! ЕЙ! ВСЕГО! ПЯТЬДЕСЯТ ТРИ! Ей еще, как минимум пятьдесят лет надо находиться в ограниченном круге общения, чтобы не сломалась психика! Она не просто ребенок! Она младенец! Одна! После слияния! И стала илаи! И спокойно позволяет дотрагиваться к себе, и доброжелательно общается!

Эла вопросительно покосилась на Рида. Потом на меня:

– Простите, я вас оскорбила своим ответом?

Я, с трудом овладев эмоциями, произнес:

– Нет, ребенок. Не оскорбила. Это мы все должны быть наказаны за то, что не создали тебе комфортный, ограниченный круг общения. Оправданием может служить только то, что нам был неизвестен твой возраст и вообще – твой вид. Я немедленно доложу Императору и Совету Безопасности, что ты еще младенец, хоть и ставший, по роковому стечению обстоятельств, илаи нашего лучшего бойца, героически погибшего во славу Империи.

По мере того, как я все это говорил, глаза детеныша раскрывались все шире. Она была удивлена, но не шокирована.

– Если пятьдесят три года для вас младенец, то во сколько наступает совершеннолетие? – поинтересовалась она.

– В двести двадцать лет, – удивленно ответил я.

– Я уже говорил тебе об этом, помнишь? – влез Рид.

Самочка смутилась:

– Нет… Простите… У нас на Земле люди живут максимум до семидесяти лет. Я уже находилась на пороге старости. – добила она нас.

Вот это да! Как быстротечна их жизнь! Но! Теперь она стала наполовину карианкой! И ее жизненный цикл удлинился в сотни раз. О чем и поведал поникшей илаи. После чего распорядился идти за мной в столовую. Потому как в коридоре начали скапливаться любознательные члены экипажа.

Пройдя в столовую, приказал приписать илаи к моему столику и обеспечить во время ее еды минимальный состав обедающих.

Чувствуя ее нервозность, Рид мягко погладил ребенка по волосам, осторожно лизнув скулу… Успокаивает, как малыша… Надо узнать, откуда врач знает, как общаться с детенышем. Скорее всего, у него есть младшая сестра, или племянница…

Илаи сразу успокоилась, на всякий случай, пододвинувшись поближе к врачу, которого, судя по всему, считала своим ближним кругом общения и защитником.

Помолчав, илаи, все же задала мучающий ее вопрос:

– Эл командир. А я могу вернуться назад, домой, на Землю?

Я с жалостью взглянул на нее:

– Нет, малыш. Мы возвращаемся в нашу галактику. И твоим домом отныне будет система звезды Кариан. О Земле забудь. Навсегда. Это Закрытый мир. Если тебя утешит, то мы спасли вашу планету от истребления васпами, насекомоподобными, невероятно агрессивными существами. И ты можешь считать свое похищение, оплатой за жизнь на этой планете.

Боль, появившаяся в глазах ребенка, заставила зло скрипнуть зубами Рида.

– Но, что я буду делать у вас? Ели тот, кого можно было считать мужем, погиб? Я ведь ничего не умею! Мне негде жить. Нечем зарабатывать на еду, на жильё. Я – бесполезна!

Крупные слезы потекли по лицу илаи, сделав его настолько уязвимым и беззащитным, что, наверное, даже наагат бы расчувствовался.

Старательно сдерживая порыв своей животной ипостаси защитить и успокоить младенца, пояснил:

– Ты сейчас на довольствии нашей эскадры, как илаи Корхала Фрада, героя. Твой муж был довольно состоятельным, и поскольку он не входил ни в один клан, ты наследуешь его состояние и дом. НО! Пока Император не выберет для тебя нового мужа, ты будешь находиться под покровительством Рида и меня.

– Я не хочу снова замуж! Пожалуйста! Не надо! Я вас очень прошу! – взмолился испуганный ребенок.

Как я ее понимаю! Такая короткая жизнь, отведенная ее виду на их планете. Неестественная связь с карианином в боевой ипостаси. Отсутствие клана и родных. Огромное количество чужих, страшных, самцов рядом. Несчастное дитя!

В ответ сказал только:

– Тут все бессильны. Закон един для всех. Как прикажет Император, так и будет.

Она опустила глаза, судорожно глотая слезы, не издав при этом ни звука.

Даже, когда Рид поднес к ее губам кусочек мяса, не отстранилась, а покорно начала есть.

Мне же кусок не шел в горло. Пожелав приятного аппетита, на что получил бешеный взгляд врача, ушел добиваться аудиенции Императора.

Завтракающие офицеры, тихо сидели, уткнувшись в свои тарелки. От них исходили такие волны сочувствия ребенку, и стыда за все что ей пришлось, и еще придется пережить, что находиться в столовой становилось просто невыносимо.

* * *

Валерия

Сегодня, только я проснулась, зашел врач.

Сосредоточенно посмотрев на показания приборов, присел ко мне на краешек кушетки.

«Опять будет больно», – мелькнула мысль, от которой я невольно вжалась в кушетку.

Врач, ласково погладив по руке, неожиданно наклонился и ЛИЗНУЛ (!) меня в скулу, потом еще и еще раз.

«Пристает», – обреченно подумала я.

Но странный доктор и не думал больше ничего предпринимать.

Я с трудом проглатывая стучавшее в горле сердце, ждала, что будет дальше.

А дальше ничего не было!

«Ура! Передумал? Не похоже, что вообще собирался совершить что-либо крамольное.»

Я задумалась. Вот, допустим, я врач. У меня пациент, который перенес тяжелую операцию. Он иностранец, да вообще – туземец. Что самое главное? ПРАВИЛЬНО! Успокоить! Чтобы не было паники!

Уф! Сразу стало легче. Наверное у них так принято успокаивать паникеров.

А доктор, тем временем, снова погладив меня по руке и пару раз лизнув, с обреченным вздохом продемонстрировал странный аппарат.

Так. Насколько я понимаю, ему приказали что-то сделать со мной. И ему это активно не нравится. Но отказаться он не может. Наверное, это очень больно. И врач не хочет, чтобы я считала его садистом.

Я сама протянув руку, погладила расстроенного доктора по руке.

Он, с тяжелым вздохом, снова лизнув меня в скулу, стал крепить прибор к голове.

«Обучение», – уверенно решила я. Больно, но необходимо и мне и им.

Врач, закрепив все, со страданием на лице, протянул мне прозрачно-упругую пластинку. Послушно открыла рот и сжала зубами капу. Значит будет ОЧЕНЬ больно.

Доктор нажал тумблер. Голова взорвалась запредельной болью.

Это продолжалось невыносимо долго. Наконец, пытка внезапно закончилась. Я почувствовала, как руки бережно приподнимают меня в сидячее положение, вынимая капу изо рта. Послушно выплюнула ее. На губы лег прохладный кубик. Спасибо, доктор! Сейчас боль уйдет!

Мягкой, влажной губкой он осторожно вытер лицо.

Я, с усилием, открыла глаза.

Врач, левой рукой держа меня на весу, как пушинку, другой прижимал емкость с жидкостью к губам:

– Выпей, ребенок. Боль сразу уйдет.

Выпила холодную горечь. Я – женщина незлопамятная. Потому, послушная. К тому же, врач ничего плохого мне не делал.

– Я вас понимаю.

– Да, малыш, – странный доктор снова лизнул меня в скулу.

– Почему вы называете меня ребенком?

– Потому, что ты ребенок. У нас совершеннолетие наступает после двухсот двадцати лет. Тебе сколько было до трансформации?

– Пятьдесят три. А, что за трансформация?

– Сейчас все объясню. Тот, кто тебя целовал, там… в Запретном мире… помнишь? Он – лучший боец Империи. А ты – его илаи, единственная во Вселенной. Когда мужчина нашей расы встречается со своей единственной, он не может контролировать себя. За него действуют инстинкты. До случая с тобой, еще никогда илаи не становились для карианина женщины других рас. Он связал себя с тобой. Ты его супруга. И разделила с ним длину жизни. Теперь она у тебя несколько тысяч лет. Но во время слияния он просто разломал и разорвал тебя на части. Мы успели найти вас и спасти тебя. Но ты начала трансформироваться. Я не очень хорошо помню, как ты выглядела. Поэтому не могу сказать, насколько ты изменилась. Хочешь на себя посмотреть?

Я нерешительно кивнула. Осталось выяснить еще один вопрос:

– Простите. Я вас не оскорблю, если спрошу, зачем вы меня в скулу облизывали?

Врач удивился.

– А как еще успокоить испуганного ребенка. Моя племянница, до сих пор, когда пугается, успокаивается, только когда взрослые родственники начинают гладить руки, и вылизывать скулу. А… у тебя на планете не так?

Я смутилась:

– У нас испуганного ребенка обнимают и укачивают. Иногда берут на руки. Целуют в висок, ласково разговаривают.

Врач заинтересованно внимал моему рассказу.

– Надо же! У нас поцелуй возможен только после брака, или при встрече илаи. И обнять можно тоже только по этим причинам. А на руки взять… на это самочка соглашается только с тем, к кому она чувствует огромное доверие! А у вас все так просто! Ну как, смотреть на себя будешь?

Я активно закивала.

Врач осторожно, словно я снежинка, помог мне встать на ноги, которые предательски подрагивали. На мне была огромная белая рубаха, с засученными рукавами, длиной ниже колена, у горловины скрепленная скобками.

А мое тело! Уй-ей-ей! Мое тело было покрыто белыми тонкими шрамами, словно шкурка у зебры.

Врач заметил, как я с испугом разглядываю себя.

– Я сделал все что мог. – смущенно посмотрел он на меня. – Но ты была просто порвана на куски. Я боролся за твою жизнь. Поэтому очень мало времени уделил дотошному соединению тканей на клеточном уровне. А потом уже невозможно было ничего исправить. Прости меня, детеныш, – он виновато лизнул меня в висок.

– Ничего. Все нормально. Вы меня простите. Я не ожидала, что так меня разделают. Где можно на себя посмотреть?

Врач вывел меня из небольшого бокса, где я находилась, в очень большую комнату, сплошь занятую различными устрашающими установками и приборами. Подвел к почти земному зеркалу.

Мдя… Вот уж точно. Не знаешь, плакать от радости или горя!

На меня смотрела я, шестнадцати лет отроду. Сильно похудевшая. Разлинованная тонкими, ярко-белыми росчерками шрамов, выделяющимися на моей, смуглой от природы, коже.

За моей спиной, сочувствующей скалой стоял мой спаситель. Друг, который старается мне помочь.

– Я сейчас отведу тебя в ванную. Не испугаешься остаться одна в душе? – с сомнением спросил временный опекун.

– Нет, – не очень уверенно ответила я.

– Хорошо! Умничка! Смелый малыш! Пока ты моешься, я принесу тебе нормальную одежду. У нас был комплект запасной одежды для спасенных детей. Идем, – врач провел меня к двери в другом конце лаборатории.

Подтолкнул. Дверь открылась, автоматически включился свет.

– Вот тут я положил полотенца. Вот мой халат. Стерилизованный. Вымоешься, закутайся, чтобы не простыть. Я принесу комбинезон, переоденешься, и пойдем, поедим. Согласна?

– Да.

– Да, забыл представиться. Зови меня доктор Рич.

Рич исчез за дверью, а я с наслаждением встала под очень теплые струи душа. Как хорошо помыться! Я обожаю воду! По-моему, многих можно лечить купанием, и это – на полном серьезе.

Накупавшись, завернулась в теплое полотенце, насухо вытерла волосы. Потом перебралась в халат. Присев на скамейку, дала отдохнуть трясущимся от напряжения ногам.

Входная дверь мягко открылась. Рид вошел и положил на скамейку, рядом со мной сложенную одежду. Поинтересовался, что мне еще надо, для приведения себя в порядок. Попросила расческу. Врач исчез на минуту. Вернулся, с большим гребешком, запечатанным в пакет. Раскрыв пакетик, вынул гребень, и с уверенностью профессионального парикмахера, даже не думая спрашивать у меня разрешение, принялся осторожно разбирать спутанные космы. Наверное, у его племяшки, такие же. Тщательно и совершенно не больно расчесав меня, быстро заплел косу. Довольно оглядев дело рук своих, вышел, предупредив меня, чтобы позвала, если будет страшно.

Я разобрала принесенное. Комбинезон. Обувь, похожая на высокие кроссовки. Маечка, очень плотная, на лямочках. И трусики, как шортики. Все белого цвета. Оделась. Очень приятная ткань, мягко облегала тело. Очень комфортно. Надев кроссовки, вышла к Риду, занятому у большого агрегата.

Врач, услышав меня, с удовольствием родителя, гордящегося достижениями своего дитятка, окинул меня взглядом:

– Прекрасно! Ты очень смелый и самостоятельный детеныш! Идем, я тебя покормлю!

Взяв за руку, повыше локтя, он вывел меня в бесконечный коридор, предварительно спросив:

– Там будут самцы из чужих кланов. Не испугаешься?

– Нет, – ответила я.

– Хорошо. Ты у меня очень смелая. Но, если почувствуешь дискомфорт, хватайся за руку, или прячься за мою спину. Я уведу тебя в медблок. Договорились?

– Да.

Мы пошли навстречу моей новой жизни.

Встречные мужчины обходили нас по широкой дуге, бросая любопытные взгляды. И только один, запакованный в черную форму с множеством знаков отличия, целенаправленно шел на сближение.

– Мирного неба, эла. Командир бригады Алар ир, Крин. Могу я узнать ваше имя и ваш возраст, до омоложения после слияния.

– Здравствуйте, эл командир. Меня зовут Валерия. Когда меня забрали с Земли, мне было пятьдесят три года. – ответила я, не видя ничего такого предосудительного, и не понимая, почему доктор Рич так злится.

Потому, уточнила:

– Простите, я вас оскорбила своим ответом?

Командор, странно задумавшись, все же ответил:

– Нет, ребенок. Не оскорбила. Это мы все должны быть наказаны за то, что не создали тебе комфортный, ограниченный круг общения. Оправданием может служить только то, что нам был неизвестен твой возраст и вообще твой вид. Я немедленно доложу Императору и Совету Безопасности, что ты еще младенец, хоть и ставший, по роковому стечению обстоятельств, илаи нашего лучшего бойца, героически погибшего во славу Империи.

Обалдеть!

– Если пятьдесят три года для вас младенец, то во сколько наступает совершеннолетие? – поинтересовалась я.

– В двести двадцать лет, – удивленно ответил командор.

– А у нас на Земле люди живут максимум до семидесяти лет. Я уже находилась на пороге старости. – просветила я их.

– Ты теперь наполовину карианка. И твой жизненный цикл удлинился в сотни раз. Но, давайте войдем в столовую и поедим.

Чувствуя, что я психую, доктор снова стал гладить меня по голове, бережно лизнув скулу.

Помолчав, я все же спросила:

– Эл командир. А я могу вернуться назад, домой, на Землю?

Командор мельком глянул на меня:

– Нет, малыш. Мы возвращаемся в нашу галактику. И твоим домом отныне будет система звезды Кариан. О Земле забудь. Навсегда. Это закрытый мир. Если тебя утешит, то мы спасли вашу планету от истребления васпами, насекомоподобными, невероятно агрессивными существами. И ты можешь считать свое похищение, оплатой за жизнь на этой планете.

Вот и все.

– Но, что я буду делать у вас? Ели тот, кого можно было считать мужем, погиб? Я ведь ничего не умею! Мне негде жить. Нечем зарабатывать на еду. – Я постаралась просто уточнить, что мне делать, но предательские слезы закапали помимо моей воли.

Несколько смягчившаяся глыба льда, именуемая командором, выдала:

– Ты сейчас на довольствии нашей эскадры, как илаи Корхала Фрада, героя. Твой муж был довольно состоятельным, и поскольку он не входил ни в один клан, ты наследуешь его состояние и дом. НО! Пока Император не выберет для тебя нового мужа, ты будешь находиться под покровительством Рида и меня.

– Я не хочу снова замуж! Пожалуйста! Не надо! Я вас очень прошу! – это вырвалось помимо моей воли. Я до сих пор боюсь и не хочу вспоминать, как меня рвал на части мой супруг.

В ответ я услышала безразличное:

– Тут все бессильны. Закон един для всех. Как прикажет Император, так и будет.

Опустила глаза, чтобы не раздражать командира. Доктор поднес к моим губам вилку с чем-то мясным и очень вкусно пахнущим. Послушно съела. Потому что не хотела расстраивать единственного друга, а во вторых, потому, что была очень голодна.

Алар ир, Крин, пожелав нам приятного аппетита, вышел, даже не притронувшись к своей тарелке. Значит, сильно разозлился на меня. Буду стараться держать себя в руках, и ни в коем случае не плакать.

* * *

Алар ир, Крин

Я вылетел из столовой, и, не замечая никого на своем пути, направился в рубку. Сказать, что меня мучила совесть, хоть я и не принимал непосредственное участие в изменении жизни илаи, значит не сказать ничего. Ведь я мог просто запретить высадку отличившихся бойцов на эту планету. И тогда все было бы по-другому. И детеныш не пострадал бы!

Но случилось то, что случилось. Ее муж погиб. Надо решать как ей дальше жить.

Войдя в рубку и накрыв куполом командирское место, послал запрос на немедленную аудиенцию с императором.

Ровно через три минуты, на меня взирал Император Лагир и все пять министров Совета Безопасности.

Я кратко изложил все, уже переданное в рапорте, и добавил, что мне, после общения с очень смелым и миролюбивым детенышем, надо знать, как себя вести и к чему ее готовить.

На целых десять минут воцарилась тишина.

Император и Советники, мысленно общаясь, просматривали все варианты возможных событий, с участием илаи.

Взвесив все «за» и «против», Император озвучил решение:

– Вы, Алар ир, Крин и корабельный врач, назначаетесь официальными опекунами илаи. Без лишней нужды к ней никого не подпускать. Но, если она сама того захочет, не мешайте ей общаться с приглянувшимися членами экипажа.