Текст книги "Только ты (СИ)"

Автор книги: Нигера Анивелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

10

Ник

Через пару часов я оказался в больнице.

– Ох, Ник, – встретила меня Лена в больнице.

Со вчерашнего дня мне показалось, что она сильно постарела. Лицо было бледнее, чем обычно, а возле глаз сильно рисовались морщинки.

Я вспомнил про ее беременность только тогда, когда я ее увидел. Вдобавок к злости меня накрыло еще и чувством вины.

– Он еще не пришел в себя, – еле слышно говорила Лена.

Отец после инфаркта еще не пришел в себя. Его жена беременная.

Я чувствовал себя в ловушке, в которую попал каким-то нелепым образом.

Злость моя сейчас была направлена на самого себя.

Если с отцом что-то случится, разве я смогу себя простить?

А если что-то случится с его ребенком?

Мы сидели в коридоре, возле палаты отца в гробовом молчании.

Я не мог проронить ни слово. В сторону Лены вообще смотреть не мог, меня переполняли противоречивые чувства.

Мысли терроризировали мой мозг, подкидывая разные сценарии, одну хуже другой.

Я сожалел по поводу всего. В какой-то момент даже почувствовал к себе жалость, потому что боль изнутри продолжала меня съедать. Теперь она была еще более острой, подкрепленная моей беспомощностью.

Тишину нарушил голос Лены, обращенный в мой адрес.

– Никита, я спущусь в кафе. Тебе что-то принести?

– А? Не. Спасибо.

Я остался сидеть в гордом одиночестве, продолжая заниматься самобичеванием и одновременно жалеть себя.

Господи, как же я был жалок.

– Ник, мне так жаль, – вдруг надо мной раздался голос Ники.

Я не слышал ее шагов.

Как долго она тут?

Руки ее коснулись моего плеча. Но я не осмелился поднять свои глаза в ее сторону, так и продолжил сидеть, уставившись в пол.

Она села рядом, обдавая меня своим теплом, окутывая с ног до головы своей энергией, будто одеялом.

Все что я сейчас хотел – просто прижаться к ней, к моей любимой женщине, раствориться в ее объятиях и знать, что все обязательно наладиться, потому что она рядом. Но я не мог. Я не мог продолжать обманывать ни себя… ни ее…

– Ник, пожалуйста, не молчи. Скажи, что-нибудь… Я понимаю, ты расстроен…

Что мне ей сказать?

Что я должен сказать?

Что она хочет услышать?

Я боялся того, что любые слова сейчас способны причинить только боль. Всем нам.

Я не хотел врать, притворяться, играть. Но и как быть с правдой я не знал.

Мне нужно было для начала успокоиться, пока из-за меня всю семью не госпитализировали. Потом поговорить с Леной и отцом.

Но как? Когда?

Сейчас точно было не то время, учитывая, что здоровье обоих под гранью риска.

Я не понимал, что мне делать. И просто пока «замер».

Ника сидела рядом и поглаживала меня за плечо, проводила ладонью по спине, видимо думая, что таким образом она оказывает мне поддержку.

Но сейчас ее поглаживания были для меня невыносимы. Будто она гладила меня не своими нежными пальцами, а буквально проводила раскаленной металлической щеткой по оголенному телу, оставляя на моей коже окровавленные ссадины, которые невыносимо больно жгли не только мою плоть, но и душу.

Я резко вскочил со скамьи, скидывая ее ладонь, которая лежала на моем плече. И просто стал прогуливаться по коридору туда – обратно, стараясь не пересекаться с ней глазами.

– Любимый! – Вдруг меня обнимает владелец этого женского голоса. – Ник, мне так жаль. Я примчалась, как только узнала.

Наташа?

Какого…?

Откуда ты вообще вылезла?

Только тебя здесь не хватало.

Бл*ть!

Она обхватила меня за шею, прижалась ко мне и продолжала что-то причитать, пока я стоял как бревно и ловил на себе озадаченный взгляд Ники.

Голос Наташи звучал фоном, я не понимал значения ее слов, потому что в ушах стоял звон от стука моего сердца и, кажется, я даже слышал биение сердца Ники.

Это ничего не значит.

Ты же знаешь, что я люблю тебя!

И только тебя!

Говорил я про себя. Нет, не говорил, я кричал.

Но, конечно, она не знала, так как по ее щекам катились слезы.

Я хотел вырваться из объятий чужого для меня человека и прижаться к своей любимой родной девочке, чтобы утешить ее. Но я буквально прирос к полу.

Внутри меня будто разорвались все сосуды, и я медленно истекал кровью. Или уже истек. Кажется, я уже был мертв.

Для нее я сейчас точно умер.

Ты должна меня возненавидеть и больше никогда и не под каким предлогом не подпускать меня к себе.

Так будет лучше.

Просто ты пока об этом не знаешь.

Я продолжал мысленно вести с ней диалог.

Она бросила на меня свой презренный взгляд, развернулась и быстрым шагом покинула пространство.

– Ник, – Тим подошел ко мне, вырывая меня из оцепенения, когда, наконец, Наташа догадалась отлипнуть от меня, ибо у меня у самого не было сил бороться с ней.

– В-вы что тут делаете? – Спросил я этих двоих, когда ко мне вернулся дар речи.

– Ну, мне Лена позвонила, тебя искала, – виновато смотрел на меня Тим, видимо, тоже переваривая происходящее. Он тоже видел реакцию Ники.

– А, я была рядом, – подхватила Наташа.

– Ты чего ее сюда притащил? – Уже позже, оставшись наедине с другом, я устроил ему допрос.

– Ну, она приехала, чтобы сделать тебе сюрприз. И вот как раз, когда звонила Лена, Наташа была со мной... Блин, прости, чувак… Я же не знал, что у вас с Никой что-то… Я думал… – Тим виновато запинался…

С Наташей мы познакомились в университете. Она сразу же начала проявлять ко мне интерес, но я ее игнорировал. Ни к каким отношениям я не был готов после Ники.

И в Италию она поехала тоже за мной, как я понял. Попросила отца, чтобы тот посуетился и занялся ее переводом.

– Мне нравятся брюнетки, – сказал я однажды в шутку своей белокурой сталкерше.

После моих слов она перекрасилась в темный цвет.

Отшибленная, ей богу.

Уже будучи в Италии мы сблизились. Я шутил, что нас свели тоска по Родине и секс. Но мы договорились на берегу, что между нами никаких обязательств.

Почему я ей сдался?Я понял, что точно никогда в нее не влюблюсь, и она уж точно никогда не разобьет мне сердце и не сделает мне больно. По-крайней мере, я всегда так думал…

Я понимал, что она одержима мной. Но видимо я был настолько сломлен после Ники, потерян, неуверен в себе, что мне хотелось быть просто кому-то нужным и быть кем-то любимым. Наташа давала мне эту любовь и не просила ничего взамен. За эти годы ни разу меня ни в чем не упрекнула, не закатывала истерики, не устраивала сцены ревности. В общем, никак не метила территорию и придерживалась нашего уговора. И я эгоистично всем этим пользовался.

И мне это еще аукнется в дальнейшем, но пока я об этом не знал, и даже не мог предположить каким образом...

11. Конец первой части

Ника

Я бежала по коридору, вытирая слезы, которые несанкционированно текли по моим щекам, прожигая их.

Зачем он так со мной?

Перед глазами встал образ этой яркой жгучей брюнетки с красными пухлыми губами.

А как же то, что было вчера между нами?

Или я та самая метка над кроватью, которую он не успел поставить?

В памяти всплывала вчерашняя ночь, равнодушие и полное отстранение Ника сегодня. Еще эта эффектная особа.

Меня разрывало от обиды. Едкая нестерпимая боль пронзала все мое нутро.

Из головы хотелось выкинуть все воспоминания. Но…

Меня преследовали его чувственные губы, разгоряченное тело, руки, прикосновения которых я все еще ощущала на своей коже.

Мысль о нем сразу откликалась сладкой болью внизу живота. А после болью в области груди, когда другая реальность охватывала мой разум.

– Да, я слышала о ней… Не хотела тебе рассказывать, чтобы не расстраивать. Но насколько я поняла, между ними ничего серьезного. Просто секс, – уверяла Элина на другом конце провода.

– А так и не скажешь…

– Ника, да она прилипла к нему как банный лист, вообще не бери в голову. Мне кажется, тебе обязательно нужно поговорить с Ником. Наверно, он расстроился из-за отца. От этого и вел себя, как последний мудак. Конечно, для него это стресс. Он и так мать потерял.

Она как всегда его защищала.

Хотя где-то в глубине душе я тоже хотела верить тому, что говорила подруга.

Узнав, что мама осталась ночевать в больнице рядом с дядей Сашей, я решила воспользоваться тем, что Ник дома один и наведаться к нему в гости.

И пусть я потеряла остатки своей гордости, но он должен был ответить на все мои вопросы.

Может, я, конечно, выглядела самой настоящей эгоисткой, в том плане, что его отец сейчас лежал в больнице, а я рвалась к Нику, чтобы выяснить по поводу наших с ним отношений.

Мне не хотелось искать оправдания самой себе, но мое дело было категории чрезвычайной важности.

Мне нужна была ясность, пока я окончательно не сошла с ума.

В квартире мамы и дяди Саши я появилась без звонков и сообщений.

Открыла дверь своим ключом.

Кажется, в тот момент я даже не дышала, чувствовала себя воришкой, пробирающимся в чужой дом.

На первый взгляд мне показалось, что в квартире было очень тихо. Но когда я проползла чуть дальше вдоль прихожей, я уже начала слышать звуки определенного характера.

Пока я пыталась разобрать природу этого шума, я наткнулась через зеркало в прихожей на два обнаженных тела. Одно из тел оперлось об перила лестницы, другое тело прижимало его сзади.

Это был звук ударяющихся друг об друга голых бедер.

– Да, любимый! Да! Вот так! Еще! – От этого голоса, который уходил в стон, у меня подкосились ноги.

Ник впивался со всей страстью в ягодицы пышногрудой брюнетки, ускоряясь в своих движениях и издавая какой-то рык.

Стоны и крики очень страстной девушки смешивались со шлепками его тела об ее.

Я как очарованная не могла оторвать взгляд от них. Мои ноги, которые, кажется, в тот момент стали весить целую тонну, никак не могли пошевелиться и унести меня куда угодно, но подальше от всего этого.

Я не помню, как я в итоге оказалась на улице. Помню лишь, что выбегая в открытое пространство, я жадно хватала ртом воздух. В груди все пекло. Голова шла кругом.

Вот наивная дура.

Вот дура!

Конечно, что ему со мной делать.

Когда тут такая страстная красивая горячая девчонка.

Почувствовала себя максимально ущербной, вспоминая вчерашнюю ночь.

Так стало стыдно от своей неопытности.

Потом стало стыдно за то, что я вообще поддалась его чарам, думая, что у нас это взаимно.

Дура! Дура! И еще раз дура!

Я шла домой, явно, привлекая к себе внимание, потому что слезы в три ручья бежали из моих глаз и никакие уговоры, что пора остановиться, не помогали.

Оказавшись дома, я упала без сил на кровать.

Я очень эмоционально вымоталась за эти дни…

Я в него влюблена,А он любит каких-то соловьев…Он не знает, что не моя вина,То, что я в него влюбленаБез щелканья, без свиста и даже без слов.Ему трудно понять,Как его может полюбить человек:До сих пор его любили только соловьи.Милый! Дай мне тебя обнять,Увидеть стрелы опущенных век,Рассказать о муках любви.Я знаю, он меня спросит: «А где твой хвост?Где твой клюв? Где у тебя прицеплены крылья?»—«Мой милый! Я не соловей, не славка, не дрозд…Полюби меня – ДЕВУШКУ,ПТИЦЕПОДОБНЫЙихилый… Мой милый!»

Эдуард Багрицкий

12. Вторая часть

Ника

Прошло где-то 2,5 года

– Да, Марк Павлович, я скоро буду у Вас.

Я работала где-то чуть больше полугода в московской фирме, куда еще полтора года назад устроился мой бывший питерский руководитель, уехав из Питера.

– Я устроюсь, потом заберу тебя с собой. Если ты, конечно, захочешь. Фирма классная. Зарплата хорошая, – говорил он мне, когда увольнялся.

Сын Марка Павловича поступил в московский университет, и они с женой решили перебраться поближе к нему. Плюс одним из учредителей этой известной архитектурной фирмы был его близкий друг, собственно он и предложил ему должность генерального.

После того, как я закончила университет Марк Павлович вспомнил о своем обещании, и позвал к себе в Москву, причем не своим помощником, как было раньше, а предложил попробовать себя в качестве графического дизайнера, который я изучала в последние годы.

Это был шанс. Потому что понимала, что мало кто решится меня взять к себе на работу без соответствующего опыта работы.

Когда еще и вопрос с жильем тоже был решен, мне ничего не осталось, как принять приглашение своего бывшего начальника. Когда-то дядя Саша покупал в Москве квартиру для Ника, но тот последние годы жил и работал в Италии, а квартира пустовала. Вот собственно в нее я и заехала по настоянию родителей.

У них, кстати, все было хорошо. Подрастала Ксюша, которая уже делала первые шаги и начинала говорить. В общем, они сейчас были полностью поглощены ролью «молодых» родителей. Кто бы мог подумать.

Я прошла мимо секретарши, которая жестом головы указала, что начальство уже меня ждет.

– Марк Павлович, вот я принесла все бумаги по Нижнему, как и вы и просили, – я залетела в кабинет и не сразу заметила, что он был не один. – Здравствуйте… – растерялась я, завидев со спины кого-то.

– Да, Ника, проходи. Ты как раз вовремя. Познакомлю тебя с нашим новым внештатным сотрудником. Из самой Италии прилетел к нам.

Сердце стало биться учащенно, будто уже понимало, чей затылок я наблюдаю перед собой.

Ник повернулся ко мне. Не улыбался, даже не пытался делать вид, что ему приятна эта встреча.

– Здравствуйте, – сглотнула я, кивнув головой в приветственном жесте.

– Это Никита Александрович. Молодой, но очень востребованный специалист. Видела бы ты его работы! Такая честь для нас поработать с Вами, Никита Александрович, – уже обращался он к Нику.

– А мы… – Пытаюсь сказать ему, что мы знакомы, но Ник меня перебивает.

– Здравствуй…те, Ника. Как Вас по батюшке?

Вас?

– Эм… У меня нет отчества.

– Ника, у нас, кстати, родилась и выросла в Италии. Так что вам двоим будет, что обсудить помимо работы. И да, именно вместе с ней вы поедите на тот проект в Нижний.

– Я? Марк Павлович, я же…

Какой Нижний? Причем здесь я?

– Конечно, ты. Ты же стояла у истоков этого проекта, знаешь его ОТ и ДО. Вот и объяснишь Никите… Александровичу все нюансы, чтобы он смог с легкостью влиться в него и, наконец, одолеть уже этого несносного заказчика… будь он неладен. Столько крови нам выпил, не понимает элементарных вещей.«Хочу так и все тут». Хотя это невозможно по всем законам физики. В общем, Никита Александрович, Вам предстоит проделать вдобавок и психологическую работу, Вы уж простите.

– Справимся… И можно просто Никита.

– Никита. Хорошо. Ну, добро пожаловать в наш коллектив.

– Ника, будь добра, проводи Никиту в кабинет Семена Викторовича. Это наш главный архитектор. Он сейчас у нас на реабилитации. Попал в жуткую аварию… Вот все не вовремя. Пока располагайтесь… Да, располагайся там.

Попрощавшись с Марком Павловичем, мы вышли из кабинета и направились в сторону лифта. Точнее я направилась, а Ник просто шел следом за мной. Нам нужно было спуститься на два этажа ниже.

– Как дела? – Спросил неожиданно Ник, пока стояли возле дверей лифта.

Как будто тебе это и вправду интересно.

За два года, даже уже больше ни привета, ни ответа, никакой попытки выйти на связь и хоть что-то объяснить.

Кабель!

– Хорошо, спасибо, – сухо ответила я, при этом смотря куда-то в сторону.

– У меня тоже. Спасибо, что спросила, – ерничал он.

– Мне дела нет до твоих дел! – Одарила я его презренной гримасой, пытаясь всем своим видом показать, как сильно он мне неприятен, и я не рада нашей встрече. – И в Нижний я с тобой не поеду. Поговорю с Марком Павловичем, пусть найдет мне замену.

– Мне все равно... – Равнодушно сказал Ник, чем вызвал неприятные ощущения в области груди.

Не реагируй на него.

Пожалуйста.

Он не стоит того.

Уговаривала я себя, пока пыталась выровнять внезапно сбившееся дыхание.

– Вот и прекрасно! – Демонстративно задернула нос к верху, всем видом пытаясь показать, что меня нисколько не задели его слова, и зашла в лифт, который, по ощущениям, ехал целую вечность.

Проехать на лифте всего один этаж оказалось для меня целым испытанием.

Ник встал с боку, и не сводил с меня глаз, я это чувствовала. От чего мне становилось очень жарко, а кабинка лифта превратилась, в буквальном смысле, в пыточную.

Но нет, этого было мало.

Внезапно, когда мы уже практически доехали до нужного нам этажа, погас свет и лифт остановился.

Да, вы издеваетесь!

– Мы что застряли? – Откуда-то из темноты доносился голос Ника.

В маленьком помещении становилось очень жарко, и воздух неожиданно перестал поступать в мои легкие.

Кажется, у меня случился приступ, хотя у меня никогда прежде не наблюдалась клаустрофобия.

Это из-за ЕГО присутствия.

Оказавшись в маленькой запертой кабинке в компании Ника, да к тому же, в темноте, мой организм начал паниковать.

Я тяжело дышать и, видимо, громко.

– Ника, ты как? – Все оттуда же из темноты раздался голос.

Я ничего не ответила, потому что пыталась отдышаться.

Он включил фонарь на своем телефоне, и я увидела, что он осветил на кнопки, нажимая на одну из них, видимо, пытаясь вызвать помощь.

Этот чертов лифт, не изменяя себе, ломался раз в неделю.

Ок, мы уже к этому привыкли.

Но почему именно сейчас?!

– Ника?

Ник повернулся ко мне, подсвечивая мое лицо фонариком, от чего я только сморщилась и почувствовала раздражение.

– Ты в порядке? – С тревогой в голосе обратился он ко мне и подошел ближе.

Я не в порядке. И все, потому, что ты стоишь сейчас слишком близко.

Не спрашивая моего разрешения, он просто схватил меня за плечи.

– Не знал, что у тебя клаустрофобия. Делай глубокий вдох и выход.

А я что по-твоему делаю, дурень?

Он обнял меня.

– Дыши вместе со мной. Давай... Подстраивайся под мой ритм.

Я чувствовала, как его грудь поднималась и опускалась, тем самым раскачивая меня и успокаивая.

Я ощущала безопасность, будучи в его крепких мужских объятиях.

Так надежно, спокойно.

Давно забытые ощущения.

Одна рука его лежала на моей спине, вторая на затылке. Я просто уткнулась в него и растворилась в нем.

– Да, вот так. Тихо-тихо, – прошептал он мне в макушку.

Я стояла с закрытыми глазами, просто напрочь позабыв, где я находилось и что происходило вокруг.

Внезапно лифт снова тронулся, вырывая меня из моей позабытой сказки.

Ник отодвинулся, и лишь тогда я открыла свои глаза.

Двери лифта тут же отворились, призывая нас выйти на свободу.

– Ну, что, сестренка, пойдем?

Я, молча, вышла и пошла по коридору в сторону кабинета Семена Викторовича. Ник шел за мной. У меня подкашивались ноги, походка становилась максимально неуклюжей, потому что я чувствовала его взгляд на своей спине, и это странным образом действовало на меня.

Как назло я сегодня еще в обтягивающих брюках.

Промелькнула мысль в моей голове.

– Это здесь, – показала я на нужный кабинет, передала ему документы, которые все это время держала в руках и пошла прочь.

Потом остановилась, вспомнив про квартиру, в которой я жила и снова повернулась к нему.

–Тебе наверно квартиру нужно освободить…

– Зачем? – Он сверлил меня своим удивлением. – В этом нет необходимости. Во-первых, она такая же твоя, как и моя. Во-вторых, мне будут снимать номер в отеле, потому что в постоянном жилье я сейчас не нуждаюсь… Я буду в частых разъездах между Италией и Россией.

Неловкая пауза.

– Зачем ты приехал? – Еле слышно произнесла я.

– Соскучился… – Сказал он, натягивая легкую улыбку, и сердце в груди учащенно забилось.

По мне?

Голос рвался наружу.

Снова неловкая пауза.

– Ясно… – Бросила я и снова продолжила свой путь в обратном направлении от него.

Пока я шла по коридору, на меня накинулась коллега из отдела маркетинга.

– Это что за красавчик? – Торопливо бросила она, заглядывая за мою спину.

– И тебе доброе утро, Вика!

– Привет-привет! Ну?

– Никита Александрович... Архитектор из Италии…

– Вау! Он что будет работать у нас? – Верещала Вика.

Я ей ничего не ответила и уже даже не слушала ее, спрятавшись за закрытыми дверьми своей коморки, которую мы делили на пару человек.

13

Ник

Зачем я приехал?

Знал ли я, что увижу ЕЕ? Конечно, знал.

Отец мне рассказывал и про ее переезд в Москву и про компанию, в которой она сейчас работала.

Собственно, по этой причине я откликнулся на предложение поработать в России.

Но зачем?

Я не переставал думать о ней ни на секунду.

Избегал встречи, да. Но это не мешало мне грезить о ней, как сумасшедший.

Честно, я не знал, что я тут делаю.

К чему эти пытки? Быть рядом и не иметь возможности быть еще ближе, как бы мне этого хотелось.

Положить к ее ногам свою жизнь без остатка…

Касаться ее. Ласкать. Говорить нежности. Вдыхать ее аромат.

Оказавшись с ней, запертым в кабинке лифта, я не смог устоять.

Магнитом прилип к ней.

И любил и желал.

Мой план катился в тартарары.

Хотя какой у меня был план?

Я хотел проверить свои чувства? Смешно. Мне кажется, я все понимал.

Невыносимо было жить вдали от нее.

Еще невыносимее быть так близко.

Я чувствовал тепло ее тела, запах. Единственный запах в мире, который лишает меня рассудка.

Скучал. Безумно скучал.

Я радовался этой совместной поездки в Нижний Новгород, но одновременно переживал, что не смогу совладать со своими чувствами и эмоциями и натворю дел, о которых после буду жалеть всю жизнь.

Я любил ее и желал.

Да… что бы на это все сказал дедушка Фройд?*

– Сын, прости меня, но мне тебе нужно объясниться. Я понимаю, что у тебя много вопросов ко мне и претензий… Но я хочу, чтобы ты знал…

Вспоминал я диалог с отцом несколько лет назад, который состоялся после того, как он пришел в себя в больнице.

Я смотрел на него, на бледного и исхудалого, и чувствовал неловкость. Чувствовал вину за то, что довел его до такого состояния. И понимал, что сейчас не лучшее время для выяснений отношений.

– Па, давай не сейчас, – выдохнул я, боясь даже смотреть ему в глаза от стыда.

Моя ненависть и злость уже куда-то улетучились.

– Мне очень жаль, что ты узнал об этом таким образом.

Речь шла о Нике и о его отцовстве, естественно.

– Но ты должен знать… Я понимаю, что для тебя это важно. И я хочу успокоить тебя и не хочу, чтобы между нами было какое-либо недопонимание.

– Па, все хорошо… – Пытался я остановить этот разговор, чтобы лишний раз не тревожить его, тем более в таком состоянии, вспоминая наставления врача, который говорил про отдых и покой, которые сейчас были так необходимы пациенту…

– Сын, я никогда не изменял твоей матери… Мы на тот момент расходились, понимаешь? Я и сам про Нику узнал только тогда, когда встретил Лену вновь, через много лет... Поверь мне. Я не знал про нее все это время.

– Я понял, отец. Прости меня… А Ника знает? – Почему-то решил уточнить я.

– Нет. Лена не хочет, чтобы она была в курсе. По-крайней мере сейчас. Ты же знаешь, как Ника обожала своего отца и для нее это может стать сильным ударом. Пока решили повременить с этим. И возможно это время придет позже, возможно никогда. Я бы очень хотел ей рассказать обо всем. Но лучше будем следовать плану…

Я был как дикий зверек, загнанный в капкан случайных и нелепых обстоятельств.

Ника…

Я даже не представлял, какую я должен был придумать чушь, чтобы уберечь ее от всего этого. Что бы я не сказал, все играло против нас.

В какой-то степени я даже был рад тому, что Ника увидела меня с Наташей.

Моему трусливому Эго это было на руку. Да, я боялся.

И одновременно пытался ее защитить.

Защитить от правды, которая могла принести только разрушение. Так мне казалось.

Нам всем так казалось.

Что молчание – золото.

И мы все молчали…

*Зигмунд Фройд (Фрейд)– австрийский психолог и психоаналитик, основатель психоанализа