Текст книги "Искусство быть счастливым на работе"

Автор книги: Нгагва́нг Ловза́нг Тэнцзи́н Гьямцхо́

Соавторы: Говард Катлер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Глава 8
Правильная жизнь

Не так давно я обедал с одним моим другом, молодым актером. Как и большинство начинающих актеров, он беден, перебивается случайными заработками и ждет, когда ему предложат первую серьезную роль.

– Я действительно люблю играть, – говорил он с воодушевлением. – Конечно, денег это приносит немного, но я ни на что не променяю свою профессию – в ней смысл всей моей жизни.

Было ясно, что мой друг обрел свое призвание. Счастливец!

– Что тебе нравится в твоей профессии? – спросил я.

– Возможность самовыражения.

– Выражения чего? – настаивал я.

– Чего угодно. Например, своих эмоций. В моем ремесле мне может пригодиться все – весь мой опыт, все, что я пережил и перечувствовал. Находиться на сцене и передавать свои чувства зрителям – разве может с этим что-нибудь сравниться? Это прекрасно.

Наша беседа напомнила мне мои юные годы, время, когда я мечтал стать художником. Четыре года я учился в художественной школе, дорожил каждой минутой, проведенной там. В конце концов я получил университетский диплом по изобразительному искусству. Мне очень нравились графика и искусство гравюры, но больше всего – концептуальное искусство. В качестве материала я использовал различные предметы, которые распиливал, склеивал, сшивал, сваривал таким образом, чтобы соорудить из них замысловатые конструкции – с моей точки зрения, бессмертные скульптурные шедевры. В те годы мне не чуждо было и состояние потока – я так увлекался работой, что забывал о времени, работал до позднем ночи.

В свободное от создания гравюр и скульптур время я ходил в кофейни и бары, где общался с другими художниками. Размякнув от виски, мы пели громкие дифирамбы искусству и жизни, думая, что каждым из нас создает свой неповторимый стиль самовыражения. Но ничего оригинального мы, конечно, не создали. Стиль каждого из нас возникал под влиянием других художников, на которых, в свою очередь, влияли третьи, а на тех – еще кто-то. По существу, мы жили в замкнутом мирке, наши работы были полны мелких культурных реминисценций, сатирических намеков на работы товарищей, шуток, полных глубокого, но скрытого смысла – настолько скрытого, что мы и сами его не понимали.

Я очень обрадовался, когда однажды мою работу отобрали на выставку. Гордый этим событием, я пришел в зал, чтобы услышать хвалебные отзывы посетителей о своей работе. Одна пожилая женщина в очках, выцветшем платье и туфлях на толстой подошве, с нейлоновой сумкой в руках долго стояла перед моей работой. На ее лице было написано недоумение – как будто она шла на очередной розыгрыш лотереи и по нелепой случайности оказалась в выставочном зале.

– Вы – автор? – спросила она доброжелательно.

– Да.

– Что это значит? – спросила она, кивая на мой шедевр.

– Ничего особенного. Просто образец моего творчества.

Я не обманывал ее. Как и большинство моих коллег-художников, я не пытался вложить в свою работу смысл. Мы не хотели никого воспитывать и поучать. Наши работы были просто набором образов, которые так или иначе затрагивали струны нашей души. Смысл мы предоставляли отыскать зрителям. И они его находили. Это мог быть комментарий к постмодернистской критике ноющих и задавленных страхом бельгийских пылевых клещей. Или вечное взаимодействие между положительными и отрицательными участками на шелухе полярной кукурузы. Или потрясная желтая вещь на верхушке вон той пушистой оранжевой штуки.

Какая разница, что имел в виду художник? Самое большее, на что он мог надеяться, – вызвать у зрителя эмоции. Характер эмоций не имел значения – это могло быть вдохновение, радость, смех, грусть, тревога, страх, отвращение или гнев – выбирай любую, разницы в данном случае не было никакой. Но справедливости ради следует сказать, что отвращение и гнев были в мои времена наиболее популярны.

– Можно задать вам еще один вопрос? – не унималась дама.

– Да, конечно.

– Мне действительно понравилось ваше... э-э... произведение – оно интересное, и вообще...

Я весь превратился в слух.

– Так вот, поймите меня правильно, – продолжала она. – Все-таки хотелось бы знать – принесло ли ваше произведение кому-нибудь пользу? Мне это очень интересно.

Ее вопрос, естественно, не вызывал у меня положительной реакции. Любой художник на моем месте занял бы оборонительную позицию. Кроме того, я никогда над этим вопросом серьезно не задумывался.

– Гм... не знаю, – беспомощно пожал я плечами. – Но я рад, что вам моя вещь понравилась.

И побежал от своей поклонницы прочь, как от Чумы.

Вскоре после этого я оставил карьеру художника и занялся медициной [7]7
  Справедливости ради должен сказать, что с годами я стал лучше понимать тот важный вклад, который деятели искусства вносят в жизнь человечества.


[Закрыть].

***

До сих пор мы с Далай Ламой обсуждали отношение человека к работе. Затронув вопрос, связанный с утратой и переменой работы, мы переключились на внешние обстоятельства. В связи с этим я решил попросить Далай Ламу поподробнее рассказать о влиянии работы на нашу жизнь.

– Вчера вы рассказали о том, на что следует обращать внимание при выборе работы, – начал я. – Сегодня я хочу продолжить эту тему и поговорить об отношении к работе в зависимости от ее характера.

– На протяжении длительного периода своей истории люди имели довольно ограниченный набор занятий. В основном они шли по стопам родителей – выращивали урожай, пасли скот, занимались каким-нибудь ремеслом. Выбор профессий был невелик – как правило, ремесло передавалось по наследству. Примерно в XVI веке ситуация в Европе начала меняться. Молодые люди стали покидать родные деревни и устремлялись в города. У них появилось больше возможностей выбора, и за последние пятьсот лет эти возможности увеличились во много раз. В настоящее время на Западе выбор профессий чрезвычайно велик. Одновременно с этим на Земле есть масса уголков, где миллионы и миллиарды людей живут по старинке, занимаются в основном сельским хозяйством и не особенно избалованы разнообразием занятий. Как правило, это бедные страны. В индустриально развитых странах, особенно в городах, у человека больше возможностей применить свои таланты.

– Но есть еще одна тенденция, хотя за последние два десятилетия она уменьшилась: если у человека есть выбор, как правило, он выбирает ту работу, где больше платят. Это одно из основополагающих условий. Вчера вы упомянули и другие соображения. Например, помимо достойной оплаты важно, чтобы работа оставляла определенное количество свободного времени, которое можно провести с друзьями и Семьей. Вот мой следующий вопрос: какие еще факторы следует принимать во внимание при выборе профессии и места работы?

Далай Лама не спеша отхлебнул чаю и ответил:

– Если у человека есть возможность выбора, то, Конечно, лучше всего выбрать ту работу, которая наиболее соответствует его наклонностям и характеру. А для этого необходимо самосознание, понимание себя, о чем мы на днях говорили. Человек получит большее удовлетворение от работы, если будет иметь четкое представление о своих знаниях и возможности в той или иной сфере и станет работать в соответствии с имеющейся квалификацией.

– Верно, – согласился я. – Существуют даже специалисты, которые помогают человеку определить его талант и выбрать занятие в соответствии со своими наклонностями. Но меня интересует, какие еще факторы, с точки зрения буддийской философии, следует учитывать при выборе работы, чтобы она приносила максимальное удовлетворение?

– О да, – тут же ответил Далай Лама. – Существует еще одно важное обстоятельство, хотя и не ко всем людям применимое. Важно учитывать, какую пользу или вред приносит выполняемая нами работа. Это часть того, что буддисты называют правильной жизнью. Правильная жизнь, с точки зрения буддизма, подразумевает занятия, которые ни прямо, ни косвенно не принесут вреда другим людям. Неправильная жизнь подразумевает эксплуатацию других людей обманом или хитростью. При неправильной жизни человек стремится завладеть вещами, на которые он не имеет права, вещами других людей. Если же поступки человека не наносят прямо или косвенно вреда другим людям, он ведет правильную жизнь Будда учил, что для правильной жизни следует соблюдать этические нормы: не наносить вреда людям, не обманывать и не хитрить. Будду больше волновало не то, сколько человек зарабатывает денег, а то, как он их зарабатывает.

– С одной стороны, важно, работая, не причинять вреда другим людям, – сказал я. – С другой – для того, чтобы превратить работу в призвание, вы советовали взглянуть на плоды своей деятельности с глобальной точки зрения, с точки зрения конечного результата. Так, рабочий на сборочной линии, вместо того чтобы целый день тупо нажимать кнопки, должен подумать о том, какую пользу обществу принесет изготовляемое им изделие. Это поможет ему отнестись к работе с большим интересом. Но представьте, что этот рабочий начал анализировать результаты своей деятельности и понял, что то, что он производит, в конечном счете наносит вред окружающей среде. Получается, что его деятельность не только не созидательна, но и в определенном смысле разрушительна. И в то же время у него нет возможности уйти с этой работы, поскольку ему нужно кормить семью, а военный завод – единственное предприятие в округе. Как вы прокомментируете эту Ситуацию с точки зрения «правильной жизни»?

Далай Лама некоторое время молчал, потирая спою бритую голову и, очевидно, обдумывая, что сказать в ответ.

– Ты задал трудный вопрос – ведь приходится учитывать множество обстоятельств, – наконец ответил он. – Предположим, человек работает на военном заводе и делает оружие. С одной стороны, непосредственная цель оружия – уничтожение противника, убийство. Но если взглянуть на все с глобальной точки зрения, то при сохраняющемся порядке вещей оружие необходимо государству для защиты. Особенно оно необходимо Америке, поскольку в мире есть множество тоталитарных режимов, ненавидящих американскую демократию. Пока они существуют, у американцев должна быть военная сила. Но, если президент использует военную мощь Америки для уничтожения тоталитарного режима или его лидера, у меня возникают сомнения в правильности подобных действий. Даже не знаю, что тут сказать. Это очень сложный вопрос. Сложный и для того, кто участвует в изготовлении оружия: с одной стороны, да, оружие предназначено для истребления. А с другой – для обеспечения собственной безопасности у государства должно быть оружие. Есть западные государства, которые производят оружие в основном в оборонных целях и не злоупотребляют им. Русской угрозы больше нет, но Соединенным Штатам оружие необходимо как сдерживающий фактор, пока существуют такие тоталитарные страны, как Китай. В общем, все зависит от того, насколько ответственно лидеры государств, обладающих оружием, сумеют им распорядиться.

А если у человека возникают сомнения морального плана – стоит ли своим трудом способствовать изготовлению оружия или же следует уйти с такой работы, – мне трудно дать ему совет. Иногда наши поступки не имеют сколько-нибудь серьезного значения.

– Значит, вы считаете, что в данной ситуации человеку лучше не бросать работу и не лишаться средств к существованию, поскольку его уход никак не повлияет на общую ситуацию? – спросил я с некоторым удивлением. Неужели Далай Лама оправдывает людей, занимающихся сомнительной с моральной точки зрения деятельностью?

– Вопрос очень сложный, Говард. В данном случае я не могу советовать всем подряд. Очень многое зависит от конкретной личности. Есть люди с весьма строгими религиозными убеждениями. Например, буддисты дают обет не причинять людям вреда. Допустим, вы буддист. Изготовляя оружие, вы с этической точки зрения участвуете в разрушительной Деятельности. Для того, кто это понял, следующим шагом должен быть уход с работы. Но если при этом вы понимаете, что ваш уход ничего не решит, а семья лишится средств к существованию, – следует все хорошо взвесить, прежде чем принимать окончательное решение.

В прошлой беседе мы разбирали случай, когда человек имеет возможность выбирать и, следовательно, выберет такую работу, которая не причинит прямо или косвенно вреда другим людям. Здесь мы имеем дело с другой ситуацией: уже имея работу, человек обнаруживает, что своей деятельностью невольно причиняет вред другим. Каждый такой случай необходимо разбирать в отдельности, принимая во внимание все составляющие, природу и характер наносимого вреда, взгляды самого человека и т. д. Вот где индивидуальные различия имеют первостепенное значение.

Мне в голову пришла мысль о культурных различиях, и я решил задать этот вопрос Далай Ламе.

– Как вы считаете, существуют ли культурные различия в отношении к работе у разных народов? Подход к работе у восточных, азиатских народов отличается от западного? Тибетцы относятся к работе по-другому, чем американцы, европейцы и другие народы?

– Во-первых, следует избегать обобщений, – напомнил мне Далай Лама. – И избегать выражений вроде «восточные народы» или «западные народы» – как будто все они на одно лицо. Разумеется, наряду с индивидуальными человеческими особенностями существуют различия местные, национальные, региональные, культурные. У разных народов разный подход к работе. И это может влиять на отношение к ней. Например, в Индии работать официантом в ресторане считается унизительным. Так же считают и тибетцы, живущие в Индии. Я знал тибетцев, работавших на государственной службе, которые ни за что на свете не согласились бы работать в ресторане. Но когда эти люди эмигрировали на Запад, то готовы были работать даже посудомойками в ресторанах и были при этом очень счастливы. Единственное, что их смущало, – когда в ресторан приходили их земляки-тибетцы. Тот факт, что работа в ресторане не считается зазорной в Америке, показывает, насколько культурное окружение влияет на отношение к работе.

– Не думаю, что в Америке отсутствует предубеждение по отношению к работе. Даже в Штатах некоторые профессии презираемы. Очень большую роль играет статус работы.

– В Индии ситуация гораздо хуже, – возразил Далай Лама. – Предубеждений против различных видов деятельности намного больше. В Америке, в капиталистическом обществе, о людях судят по количеству денег, которые они зарабатывают, а не по их работе. Если бы посудомойки зарабатывали много денег, эту профессию не считали бы унизительной. Деньги являются определяющим фактором. В Индии и других странах в целом существует предубеждение против работы в сфере обслуживания. В Америке ценят свободу и равенство, и это отчасти помогает преодолеть предрассудки подобного рода при условии, что человек честно выполняет свои обязанности. Стало быть, в Америке человеческая личность важнее, чем работа. Когда я, к примеру, приехал навестить президента Джимми Картера, то обратил внимание, что у него дома один-единственный охранник, да и тот стоит снаружи. Сам президент выглядел очень просто, занимался домашней работой, сам себе готовил и т. д. Был я в гостях у чешского президента Вацлава Гавела. Он тоже живет очень скромно, сам открывает посетителям дверь и т. д. В Индии невозможно себе представить, чтобы бывший президент страны все делал сам. Он обязательно имеет прислугу. Самому себе приготовить еду или даже чашку чая считается унизительным для высокого государственного чиновника. Это наша национальная особенность.

Думаю, что даже внутри одного региона, Азии, например, между народами существует множество различий. Отношение японцев, китайцев и тибетцев к работе различно. Китайцы больше внимания уделяют деньгам, тогда как тибетцы за свои услуги берут плату не только деньгами, но и натурой: тибетским ячменным пивом чанг и т. д. Возьмем для сравнения китайского и тибетского портного. И тому, и другому приходится зарабатывать на жизнь, но китайский портной работает день и ночь, чтобы делать деньги, деньги, деньги. Для тибетцев деньги в общем не важны. Они охотно пожертвуют дополнительным заработком ради того, чтобы иметь больше свободного времени, побыть с семьей и т. д. Конечно, китаец имеет больше шансов разбогатеть, но тибетец не станет ему завидовать, поскольку никогда не променяет свободное время на деньги. Для тибетца важнее жить в свое удовольствие.

Хорошо, что ты затронул вопрос национальных Особенностей, поскольку они сильно влияют на выбор работы и отношение к ней. Эти особенности коренятся глубоко в национальном характере. Например, жители южных стран, где есть изобилие фруктов и овощей, много солнца и хорошие урожаи, ведут более ленивый и спокойный образ жизни. Они меньше работают и уделяют больше времени досугу. Жители северных стран, где условия суровее и прокормиться труднее, привыкли к упорному труду. Им всегда приходилось искать способы выживания. Поэтому они прокладывали новые морские пути, развивали промышленность, науку, новые технологии. По крайней мере, таково мое убеждение.

В любом случае, не стоит забывать, что мы обсуждаем отношение к работе в индустриальном обществе. И проблемы, которые нас волнуют, не всегда актуальны для жителей других стран – например, для патриархального Тибета.

– Несмотря на то, что западное отношение к работе неприменимо для тибетцев и наоборот, я полагаю, что отдельные моменты отношения тибетцев к работе были бы интересны и полезны для жителей Запада. В частности, вы говорили о буддийской концепции «правильной жизни». Тибет всегда был истинно буддийской страной, а значит, заповеди буддизма должны были глубоко укорениться в обществе – например, стремление выбирать работу, не причиняющую никому вреда. Это главное правило, которым руководствуются тибетцы при выборе работы? – спросил я Далай Ламу.

– В патриархальном обществе – ответил он, – большинство людей по традиции продолжают семейное дело и выбирают одно из тех занятий, о которых я говорил, – пасут скот, занимаются земледелием, торгуют и т. д. Но некоторые до сих пор занимаются деятельностью, противоречащей принципу «не причини никому вреда»: например, мясники, кузнецы-оружейники... Эти профессии тоже наследственные.

Не желая расставаться со своим представлением о Тибете как о земном рае, долине Шангри-Ла, где все жители весело занимаются полезной и гуманной деятельностью, я задал следующий вопрос:

– В одной или даже двух книгах вы упоминаете про правило, существующее на Тибете: любое изобретение или новшество одобряется только при условии, если оно будет полезно или по крайней мере безвредно на протяжении жизни семи поколений...

– Я об этом никогда не слышал, – удивился Далай Лама.

На этот раз настал мой черед удивляться:

– Неужели? Но ведь я прочел это в вашем интервью.

Далай Лама пожал плечами и засмеялся:

– Не знаю, кто писал эту книгу. Может быть, один из так называемых специалистов по Тибету. Некоторые западные специалисты по Тибету, кажется, знают больше, чем мы, тибетцы. Тем не менее существует ряд заповедей, которым мы и наше правительство следуем. Эти заповеди основаны на буддийских принципах уважения к природе и, в особенности, к животному миру. Например, все обитатели деревень вокруг озера Ямдрок жили в прошлом исключительно за счет рыбной ловли. Раньше я думал, что им позволяли ловить рыбу в виде исключения. Совсем недавно я узнал, что в эпоху пятого Далай Ламы было принято постановление, осуждающее занятия рыбной ловлей в определенное время года. А чтобы компенсировать рыбакам непойманную рыбу, жители других поселков складывались и отправляли им соответствующее количество зерна. Похожая ситуация сложилась и на озере Манасаровар около горы Кайлаш. В определенный сезон туда прилетает много водоплавающих птиц, которые откладывают яйца на берегу. И снова по постановлению правительства в течение этого периода специально назначенные люди следили за тем, чтобы яйца никто не трогал. Конечно, некоторые из сторожей наверняка лакомились яйцами, которые сами охраняли. Но это скорее исключение. В целом на государственном уровне проводилась политика бережного отношения к природе.

Словом, несмотря на то что не все тибетцы следуют принципу «не навреди» – например, у нас есть мясники, забивающие скот, поскольку жителям нужно мясо, – сам принцип глубоко заложен в сознании нашего народа.

В целом Западу есть чему у нас поучиться. По крайней мере, наш пример заставит остальных людей задуматься над тем, какую работу они выполняют и каковы ее последствия для окружающих. Для человека, живущего в одной из индустриально развитых стран, где есть большие возможности выбора, лучше всего, я думаю, следовать буддийской заповеди и браться за ту работу, которая не причинит вреда людям и природе, не связана прямо или косвенно с эксплуатацией и обманом. Это, с моей точки зрения, наилучший вариант.

***

Итак, Далай Лама указал на еще одно, необходимое с буддийской точки зрения условие счастья: важно знать, какое влияние оказывает наша работа на остальных людей, и стремиться не причинять им вреда.

Мы уже говорили о разном отношении к работе, о том, что люди, работающие по призванию, чувствуют себя гораздо счастливее остальных. Те, кто любит свою работу, готовы заниматься ею бесплатно (если, конечно, они могут себе это позволить). Они видят в любимой работе возможность применить свои навыки и способности, видят в ней смысл жизни и верят, что таким образом приносят пользу всему человечеству.

Тем не менее Далай Лама считает, что одной работы по призванию недостаточно для настоящего счастья. Почему? Представьте себе компьютерного хакера за работой: он «взламывает» чужие компьютеры, чтобы снять деньги со счетов или разослать по миру миллионы компьютерных вирусов. Ему нравится его работа. Он абсолютно увлечен ею, испытывает состояние потока, не замечает, как летит время, преодолевает огромные трудности, применяет все свои знания, навыки и творческие способности. Компьютеры – его жизнь. Его работа идеально соответствует его жизненной философии – ведь он живет, подчиняясь древнему как мир правилу: «Кто сильнее, тот и прав. Пока живешь, надо брать от жизни все». И разумеется, результаты его работы сказываются на жизни всего человечества: ее следствием является повреждение миллионов компьютеров по всему миру. У этого человека, как и у всех профессиональных преступников и мошенников, есть своеобразное призвание: они получают удовольствие от незаконной деятельности и ни за что не станут заниматься честным трудом, пока их не принудят к этому насильно или пока с ними чудесным образом не случится внутреннего перерождения. Можно даже представить себе охранника в концлагере Освенцима, который верит, что работает по призванию и своими действиями способствует благу всего человечества.

Словом, тот, кто своей деятельностью вредит людям, тоже может получать определенное удовлетворение от работы. Но с точки зрения Далай Ламы, душевные состояния, сопутствующие такой вредоносной деятельности, – необузданная жадность, злоба, гнев или ненависть – просто несовместимы с понятием счастья.

Конечно, преступники и маньяки, одержимые идеей геноцида, представляют крайний случай. Как любит повторять Далай Лама, жизнь сложна, и наша деятельность может иметь разные, порой непредсказуемые последствия. Для прочного счастья необходимо знать, какое влияние она будет оказывать на окружающих людей.

Я неоднократно слышал, как Далай Ламу просили свести его жизненную философию к одному фундаментальному принципу. На этот трудный вопрос он, как правило, отвечал: «Если можешь, служи другим людям. Если нет – по крайней мере не вреди им». Я думаю, если мы станем следовать этому правилу в своей работе, то это уже станет серьезным шагом на пути к будущему счастью.