Текст книги "Посланник"

Автор книги: Нэт Прикли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– У меня своих хлопот хватает, – парировал медик. – А ты – принцесса, ты и развлекайся.

– Уходи, – кивнул Доггинзу Найл. – Лучше я вернусь в пустыню, чем буду тухнуть среди предателей. Уходи.

– Ты ошибаешься, Найл, ты ничего не знаешь... – попытался протестовать Доггинз, но правитель отвернулся к своим друзьям.

Больше всего правителя города удивило поведение принцессы Мерлью: всегда сдержанная, корректная – по крайней мере, внешне, – сейчас она оживленно, даже азартно ругалась с Симеоном по поводу правильности своих действий. Определить, кто из них прав, а кто нет, правитель не брался. Само собой, без смертоносцев, на страхе перед которыми основывался порядок в городе, только решительность и напористость принцессы удержали вчерашних рабов в должных рамках. Однако и упустить шанса дополнительно упрочить собственное положение Мерлью никак не могла. Характер не тот.

– Итак, Найл, – оборвала спор принцесса, – может быть, ты теперь объяснишь, что происходит?

Едва за слугой жуков захлопнулась дверь, как на девушке словно корсет затянули: она выпрямилась, развела плечи – сквозь легкую ткань проступили острые соски, – вскинула подбородок. В глазах блеснул лед.

– Так-так, – покачал головой Найл. – Похоже, теперь в чем-то подозревают меня.

– Ничего себе! – возмутилась девушка. – Он тут так разговаривает, будто завтра мир погибнет, а нам всем – ни гу-гу!

Симеон промолчал. Он неспешно прогуливался вдоль стены, заглядывая в расставленные там шкафчики.

– А разве вы не знаете?! – удивился в свою очередь Найл.

– О чем?

– О захватчиках.

– Так ведь их же разгромили!

– Кто вам это сказал?

– А разве может быть иначе? – с неожиданной для нее наивностью пожала плечами Мерлью.

– Нда-а... – Не в силах подобрать нужные слова, Найл долго переводил взгляд с девушки на медика и обратно, пока наконец не выдавил: – Они разнесли армию смертоносцев в пух и прах. Перебили почти всех пауков и теперь идут сюда...

Мерлью и Симеон ошеломленно переглянулись, потом уставились на правителя и хором переспросили:

– Правда?

– Дней через пять они будут здесь... – Медик и принцесса переглянулись еще раз и неожиданно громко грянули:

– Ура-а-а!

– Да вы чего...

Но договорить Найлу не дали: принцесса Мерлью с разбегу прыгнула ему на шею и принялась целовать, не разбирая, в нос, щеки, шею.

– Все! Все! Смертоносцев больше нет! Конец восьмилапым! – орал медик. Он тоже попытался обхватить Посланника Богини, но удобного места не нашел и стал просто бегать вокруг.

– Ага, нашлась и на них управа! – тихо шипела девушка. – Отольются им наши слезы!

– Да чему вы радуетесь, во имя Богини?! – смог наконец вырваться Найл. – Сюда же захватчики идут!

– Помнишь, Найл? – не слушал его Симеон. – Помнишь, как мы по кварталу рабов к арсеналу крались? Как косили их жнецами? Как в Дельту летели? Теперь все, кончилась их власть! Свершилось! Ни одного не останется! Всех, всех в воду! Нахозяйничались!

– Хватит бояться, хватит упрашивать... – вторила ему Мерлью. – Свобода!

– Какая свобода, идиоты?! – взорвался правитель. – Смерть идет!

– Нам-то что? – рассмеялась принцесса. – Это смертоносцам смерть, а нам свобода! Люди ведь сюда идут, люди!

– Мерлью, – тихо спросил девушку Найл, – а разве может свобода прийти со стороны, на чужих мечах? А?

Улыбка на ее губах медленно померкла, но Мерлью упрямо покачала головой:

– А все равно я рада. Пусть теперь и восьмилапые от страха подрожат...

– Пусть, – согласился правитель города, – только нам от этого радости мало.

Глядя на молодых людей, перестал резвиться и Симеон.

– Вы чего, уксуса глотнули? – поинтересовался он.

– Помнишь, что творилось в городе, когда все смертоносцы на несколько дней потеряли сознание? – напомнил ему Найл. – Так вот, вскоре этот «праздник свободы» наверняка повторится.

– Да? Да-а-а... – Медик задумчиво пожевал бледными губами и внезапно заторопился: – Вы извините, ребята, мне нужно бежать...

Он озабоченно покачал головой и засеменил к двери.

– Пожалуй, я тоже отзову гвардейцев с полей, – решила принцесса, глядя Симеону вслед. – Ничего там за пять дней не случится. – Она подошла к правителю, дотронулась до пальцев его руки: – Я очень рада, что ты вернулся. Но видишь, как... скомкалось...

Она вздохнула, потом решительно тряхнула головой и тоже вышла.

Подобная реакция принцессы ничуть не удивила правителя – в тот раз, когда почти все смертоносцы потеряли сознание, город напоминал человека, у которого выдернули скелет: стройная система, где каждый работник знал свое место и свое дело, мгновенно рассыпалась, люди стали собираться в агрессивные толпы, метаться по городу без конкретной цели, но с огромным желанием выместить на чем-нибудь искони заложенное в двуногих зло – закидывали камнями пауков, били стекла в его, Найла, дворце, пытались напасть на детский остров... Спасти положение удалось только чудом. И немалая роль в «сотворении чуда» принадлежала принцессе Мерлью, сумевшей быстро организовать из растерянных надсмотрщиц отряды гвардии порядка...

– Не желаете отобедать, господин мой? – как всегда бесшумно появилась Джарита.

– Нет, – отрезал Найл. При воспоминании о тех давних беспорядках в мозгу что-то колыхнулось, но правитель никак не мог ухватить ускользающую мысль за хвост. – Джарита, если я кому понадоблюсь, то буду у себя.

– Да, господин мой, – поклонилась служанка, однако Найл уже вышел в коридор.

В своей комнате Посланник Богини сдернул с кровати одеяло, постелил на пол. Край закатал валиком в ладонь толщиной и встал на колени, подсунув его под лодыжки. Руки положил на колени ладонями вниз и закрыл глаза.

Это была очень удобная, многократно проверенная поза: в ней не затекало тело и не уставали ноги. В такой позе можно находиться часами, ни на что не отвлекаясь.

Затем Найл очистил сознание. Получилось легко: в мозгу царил полный сумбур, никаких внятных или навязчивых идей там не крутилось.

А уж потом правитель попытался воссоздать образ города. Не почувствовать его, как это происходило, когда он расширял сознание, не обдумать происходящее, как делал он это в повседневной жизни, а, используя все знания, опыт, предположения и факты, собранные за год жизни в городе пауков (надо же, всего лишь год!), воссоздать его образ.

Увы, ничего не получилось – вместо единого образа всплывали отрывочные, хотя и логичные мысли: о том, что люди, проведшие всю жизнь под постоянной угрозой насилия, не могут не питать ненависти к своим притеснителям; что смертоносцы являются, скорее, не скелетом, а нервной системой города – ведь именно они, внушая страх, заставляли население трудиться; именно они поддерживали молодость и здоровье гигантского организма, уничтожая всех, кто старше сорока лет, – жутко для каждого погибающего, но полезно для города в целом; именно они думали о полноценности народа, постоянно привнося в его жилы свежую кровь; именно они заботились о хлебе насущном для каждого и для каждого находили место приложения сил.

Как раз поэтому после возвращения Найла из Дельты в жизни города немногое изменилось: разве изменится что-нибудь в организме кролика, если его печень и кишки объявить «свободными»?

Захватчики, как бы слитно и умело они ни действовали, подобным организмом не являлись. Это была группа отдельных личностей, которые согласовывали свои действия, стремясь к единой цели, но тем не менее оставались каждый сам по себе. Всякий из них продолжал бы нормально жить и в одиночку. А вот любой слуга или раб, стражница или охранница, оставшись одни, неминуемо погибнут.

Город-организм был достаточно крепок и живуч, он спокойно перенес и давнишние войны, и потрясения, связанные с кровавым бунтом самого Найла, и нападения хищников, и исчезновение на несколько дней почти всех смертоносцев, и перемены, принесенные дарованной людям «свободой». У города имелся вполне достаточный потенциал, чтобы противостоять пришельцам, – ведь жили здесь не только пауки, но и люди. Если продолжать противопоставления, то кучка захватчиков напоминала занесенный вирус, против которого нужно было выработать иммунитет. Например, создать такую же смешанную армию. Оттянуть время, отобрать боеспособных людей, научить их тактике военных действий.

Беда заключалась в том, что никто из двуногих сражаться за пауков не хотел.

Являясь в действительности частицей единого организма, ни один человек этого не осознавал.

Город пауков располагал проверенными механизмами реагирования на любые нашествия, подобные нынешнему, – вырастить детей, воспитанных в духе преданности и стремления сражаться за смертоносцев, а затем швырнуть их в открытую схватку или забросить как лазутчиков. Но, расслабившись за столетия мирной жизни, смертоносцы давно перестали готовить людей-воинов. Даже охранницы Смертоносца-Повелителя особой боевой подготовки не получали. И вот к чему это привело: готовить воинов из недавно рожденных детей сейчас нет времени, а среди взрослых добровольцев, способных стать бойцами, нет – откуда ж возникнет желание стать воином?

Правитель города встряхнулся, резко встал, подошел к окну и распахнул створки. Вместо ожидаемой прохлады с нагретой солнцем улицы пахнуло зноем. Внизу, сгибаясь под тяжестью большого кувшина, брел по пыльной дороге раб-водонос. Навстречу ему тащился под надзором молодой надсмотрщицы целый караван – восемь рабов, четверо носилок с нечистотами.

А ведь когда-то в городе были и водопровод, и канализация. Вернутся ли когда-нибудь эти времена?

Явятся сюда захватчики, истребят пауков, вроют на центральной площади свой тотемный столб – и заглохнут даже те немногие начинания, что дозволил Смертоносец-Повелитель: строительство библиотеки, чеканка денег, всеобщее образование. С исчезновением смертоносцев люди одичают вконец.

Пожалуй, только теперь Посланник Богини начал понимать истинную причину собственных переживаний. В отличие от всех остальных, он свою причастность к единому целому осознал.

– Нефтис!

За стеной послышалась беготня. Несколько минут спустя дверь распахнулась, и в комнату вошла начальница охраны.

– Звали, господин мой?

– Да, Нефтис, – повернулся Найл.

Девушка стояла на фоне темного проема двери, и правитель города безо всяких усилий увидел ее ауру. Светло-голубая вокруг ног и верхней части тела, в середине она почти полностью стала серебряной. «Ребенок растет», – понял Найл и помимо воли спросил:

– Как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно, господин мой! – отрапортовала главная стражница.

– Скажи, Нефтис, – опять отвернулся к окну правитель, – а ты согласишься сражаться за пауков?

– Как прикажете, господин мой! – без запинки отчеканила девушка.

– Понятно, – кивнул Найл.

Стражница давным-давно решила для себя все вопросы: думать не ее дело, она должна исполнять.

– Я хочу поблагодарить тебя за встречу на излучине. Ты меня очень выручила.

– Я рада... господин мой... – Готового «клише», чтобы ответить на благодарность, стражница не знала и зарделась, словно девчонка, а не суровый воин.

– Хорошо, – тепло улыбнулся Найл. – А теперь скажи, смертоносцы не сняли почетного караула у дверей моего дворца?

– Нет, господин мой.

– Тогда спустись, пожалуйста, и скажи им, что я хочу увидеть Дравига.

Старый смертоносец явился спустя считанные минуты, будто за дверью ждал. Точнее, за окном – Дравиг возник именно оттуда.

– Ты звал меня, Посланник Богини?

– Да. – Найл выглянул наружу. Ничего особенного, второй этаж.

– Мне необходимо очень многое сделать до предстоящей битвы, – попытался смертоносец оправдать столь необычный для него выбор входа.

– Значит, вы решили сражаться?

– Да, Посланник Богини. – В решительном его ответе ясно проглядывало упрямство.

– И с честью погибнуть?

Седой паук настороженно молчал. Он был слишком умен, чтобы спорить со столь очевидной истиной, слишком хорошо знал правителя города, чтобы заподозрить издевку, однако и на похвалу заданный вопрос никак не походил.

– Ты говорил, Дравиг, – напомнил Найл, – тебе обидно за предков, которые сражались и умирали, совершали открытия и принимали невыносимые муки, за предшественников, которые потратили столько сил на создание нашей цивилизации. С гибелью вашего рода все их старания окажутся бессмысленными.

– Тебе известен другой выход?.. – Примерно такой фразой можно было бы перевести яркий образ в сознании смертоносца: сквозь внезапный пролом в стене душного и темного каменного мешка пробился солнечный свет.

– В военном деле есть только три способа действий, – покачал головой правитель. – Сражаться, сдаваться или отступать. Я не могу изобрести ничего нового. Если вступить в битву, то смертоносцев перебьют, город захватят, а я уйду жить обратно в пустыню – не хочу становиться чьим-то рабом. Если сдаться, то городу придется существовать по чужим законам, с чужими правителями. Смертоносцу-Повелителю в этом городе места не останется, заветы ваших предков будут отброшены... Да и Посланник Богини окажется тут ни к чему. Нам остается только один путь...

– Нет, – сразу окрысился смертоносец, – мы не можем уйти! Здесь находятся наши самки и дети, наша память, здесь живет Смертоносец-Повелитель. Это наш город!

– Пока ваш, – оборвал его правитель.

Дравиг недовольно умолк. По счастью, даже в гневе старый паук не забывал, что перед ним Посланник Богини.

– Мы живем в странном мире. – Найл присел на подоконник и расслабленно откинулся на оконную раму. – Здесь думают все – люди, пауки, компьютеры, жуки. Все занимаются этим с детства и считают само собой разумеющимся. Мало кто знает, что думать тоже надо уметь.

Начальник охраны Смертоносца-Повелителя прислал гордый импульс согласия.

– Ты только что сообщил мне, почему смертоносцы не могут покинуть город. А теперь ответь, что нужно сделать, чтобы они смогли это сделать.

Как и подозревал Найл, пауки просто не думали об этом – он явственно ощутил изменения в сознании собеседника.

Самок и детей можно просто взять с собой – новорожденные настолько малы, что их веса никто не ощутит, а паучихи даже выносливее самцов. Рабов, чтобы обеспечить переход, выросло достаточно. Созывать пауков не нужно, почти все в городе. Но вот память взять с собой невозможно.

Прошлое смертоносцев хранилось в потаенных пещерах под землей: ветхие тела давних правителей и их помощников лежали под охраной могучих восьмилапых хранителей, которые в случае надобности накачивали покойных живой энергией, вырывая их из потустороннего мира. Время от времени пауки общались с самыми мудрыми и великими из своих предков, узнавая о древнейшей истории рода, спрашивая их совета.

Для смертоносцев это была их история, их гордость – то же, что для людей легенды и былины, книги и мнемокристаллы. Отними – и они, как рабы, станут существами без роду и племени.

– Но зачем тащить предков с собой? – пожал плечами Найл. – Раз они находятся в потаенных пещерах, нужно, наоборот, замаскировать их еще лучше. Обеспечить хранителей пищей и замуровать убежища. Освободим, когда вернемся.

– А если мы не сможем вернуться? – озаботился паук.

– Значит, мы недостойны их памяти, – отрезал правитель, и после недолгих колебаний Дравиг согласился с Посланником Богини.

Оставался Смертоносец-Повелитель.

Он никогда не был реальным существом. Образ властителя восьмилапых создавали объединенные сознания нескольких старых паучьих самок. Они жили в тишине, полумраке и полном покое в самом сердце древнего дворца, под охраной многочисленных пауков и специально выращенных женщин-охранниц, воспитанных в духе самоотверженности и послушания. Трудно себе представить, каким окажется Смертоносец-Повелитель, если паучихи будут открыты всем ветрам и солнцу, всем опасностям далекого путешествия.

– Спроси об этом его самого, – предложил правитель города.

Дравиг застыл на широко расставленных лапах, словно окаменел, и только ветер, пробирающийся через распахнутое окно, легко шевелил коротенькие седые ворсинки, покрывающие его тело.

Прошла минута, другая. Полчаса, час. Два часа. Смертоносец не шевелился.

Правитель успел отсидеть на подоконнике ноги, всласть налюбовавшись лениво бродящими внизу людьми, перегревшимися за день на солнце; побродил перед Дравигом от стены к стене; от души насиделся в затененном уголке. В конце концов от жажды запершило в горле. Найл обошел недвижимого гостя, выглянул в коридор и попросил пробегавшую служанку принести разбавленного вина. Вместо молоденькой девчонки явилась вскоре Джарита – с подносом, уставленным разнообразной снедью. Увидев румяное песочное печенье и хрустких, поджаристых мышек, правитель города ощутил приступ жуткого голода и, промочив для начала горло бокалом вина, принялся уплетать за обе щеки прямо с подноса. Поесть в комнате Найл не мог – смертоносцы не выносят зрелища человеческого насыщения, а уходить от Дравига он не хотел.

В сумраке коридора служанку окружала ясно видимая розовая аура. Поначалу Найл привычно не обращал на нее внимания, пока вдруг не понял: что-то тут не то...

Правитель взял в руки поднос, отступил, окинул девушку внимательным взглядом. Внизу живота разрасталось пока еще совсем небольшое – с ладонь – серебряное пятнышко.

– Джарита... Так ты беременна?

– Почему вы так решили, господин мой?

Служанка, воспитанная еще пауками на детском острове, – как, впрочем, и остальные женщины города пауков, – не знала никаких признаков беременности, кроме изрядно округлившегося живота. Удовольствие от связи с мужчиной и последующее рождение ребенка в ее голове тоже никак не связывались: смертоносцы предпочитали не забивать мозги слуг подобными пустяками. Для человека главное – подчинение, безропотное и бездумное.

Из-за двери донесся шорох.

– Можешь мне поверить, – вернул Найл служанке поднос и вернулся в комнату.

– Смертоносец-Повелитель просил задать тебе вопрос, Посланник Богини, – повернулся к нему Дравиг. – Куда мы собираемся уходить?

Раздумывать тут было не о чем: Найл знал только одно место, помимо самого города, способное прокормить сотни голодных ртов.

– В Дельту.

– Ты собираешься просить о помощи Великую Богиню? – испустил радостный импульс паук.

До сих пор подобная возможность правителю в голову не приходила, тем не менее он кивнул.

* * *

Дом принцессы Мерлью разительно выделялся на фоне окружающей разрухи: уютный двухэтажный особнячок в центре цветущего сквера, отделенного от пыльной улицы невысокой оградкой. Хозяйка сидела за столом, который как раз уместился между холмиком, усыпанным лазоревыми васильками, и прудиком, где цвели три чуть розоватые лилии. Руки откинувшейся в кресле девушки осторожно удерживали ветхий томик с блеклым тиснением «Весенняя война» на потемневшем от времени переплете.

– Читаешь?

Мерлью вскинула голову, улыбнулась. Изящным мимолетным жестом она проверила сохранность пышно взбитой прически, взяла со стола колокольчик, позвонила.

– Савитра, принеси нам, пожалуйста, вина. – Принцесса повернулась к правителю: – Ты не откажешься немного перекусить? Тогда, Савитра, прихвати еще жареных мушиных яиц и фрукты.

– Зачем сразу вино? – удивился Найл. – Я ведь не Симеон, вполне могу несколько минут обойтись и без него.

Девушка рассмеялась.

– Присаживайся сюда, Найл. Я рада, что ты меня навестил. – Мерлью закрыла книгу, осторожно положила ее на стол. – Знаешь, как-то странно читать о том, что люди воевали между собой, ездили на лошадях – это такие крупные четвероногие, вроде гигантских кроликов, – и никак не замечали ни жуков, ни пауков, ни прочих насекомых. Что их занимали только любовь, убийства да какие-то границы между странами. Одного не могу понять – как они определяли «национальности»... Тарды, цереты, асены – чем они отличались? Ведь все они – люди!

– Но жили в разных странах.

– Ну и что?

– Это действительно неважно. Важно, что они считали себя разными. Люди осознавали свою принадлежность к тому или иному народу и стремились действовать на пользу тех, кого почитали близкими по нации, забывая о принадлежности к человечеству. А в общем, разница, разумеется, надуманна.

– Не уверена, – покачала головой принцесса. – Черный и обычный скорпион различаются в размерах раз в пять. А ведь люди тоже были белые и черные.

– Когда страны воевали между собой, то подсылали друг другу своих шпионов, – парировал правитель города. – Не зная, что перед ними чужой лазутчик, все принимали его за соплеменника. Как ты думаешь, черного и серого скорпионов можно перепутать?

– Скажешь тоже, – рассмеялась девушка и переложила книжку поближе к себе, освобождая место.

Подошедшая Савитра принялась ловко накрывать на стол. Принесенные ею фрукты выглядели так аппетитно, что Найл не устоял, взял крупный румяный персик и откусил большой кусок. По подбородку потели сладкие струйки.

– Аппетитно у тебя получается, – покачала головой принцесса. – Позавидуешь. Налей мне вина.

– Сейчас...

Найл вытер ладонью подбородок, отложил надкушенный персик и взялся за графин.

– За встречу, – предложила Мерлью, глядя на гостя сквозь бокал.

– За встречу, – согласился правитель, сделал небольшой глоток и перешел наконец к цели своего визита: – Скажи, ты еще не бросила строительства библиотеки?

– Я всегда довожу начатое до конца. В библиотеке почти полностью закончен второй этаж, и вскоре каменщики возьмутся за третий.

– Это хорошо, – кивнул Найл, глотнул еще вина и попросил: – Пошли завтра всех каменщиков и знакомых со строительными работами «неголосующих граждан» к Черной башне. Там их встретят пауки и отведут на место новой работы.

– Какой работы? – лениво поинтересовалась принцесса.

– Им все скажут, – ответил Найл.

Они с Дравигом решили, что сегодняшние день и ночь будут отведены на сбор запасов продовольствия для остающихся хранителей – оба прекрасно осознавали, кому предстоит стать живыми «консервами», но этот вопрос, по обоюдному молчаливому согласию, предпочли не затрагивать. Утром к Черной башне придут строители, пауки отведут их к входу в тайник, и «память» смертоносцев будет надежно замурована. А потом...

– Только я тебя очень прошу, Мерлью, – положил Найл ладонь ей на руку. – Не ходи с ними, не пытайся помогать или советовать, или просто любопытствовать, что там происходит. У меня такое чувство, что людей этих больше никто никогда не увидит.

– А... а кто будет достраивать библиотеку? – растерялась от неожиданности принцесса.

– Да, кстати, спасибо, что напомнила. Вместе со строителями отправь к Черной башне все собранные тобой книги.

– Но почему? Что происходит?! – повысила голос Мерлью.

– Потому, что я так приказал, – возможно спокойнее ответил Найл. – Ведь я пока еще Посланник Богини и правитель города. Ты не забыла?

– Да-да, конечно.

Принцесса взяла себя в руки и потянулась за бокалом – три-четыре глотка дадут немного времени на раздумье.

В городе происходило нечто важное, о чем она не имела ни малейшего представления. До сих пор принцесса не показывала своей власти, оставаясь пока на вторых ролях. Но все решения Совета, почти все указания правителя города и некоторые из приказов Смертоносца-Повелителя исполняла именно она. А иногда и не исполняла – и это молчаливо признанное право не только заставляло считаться с нею членов Совета Свободных Людей, но и приносило уважение повелителя пауков. Найл тоже знал о присвоенной Мерлью власти единолично выбирать – что принимать к исполнению, а что нет, но относился к этому с изрядной долей добродушия: отчасти из-за давней дружбы с принцессой, отчасти от сознания собственной силы, отчасти от понимания полной дебильности многих из решений Совета.

В один прекрасный день Мерлью стала бы властительницей города открыто – или став женой Посланника Богини, или каким-нибудь другим путем; но тут вдруг такой вроде бы открытый и доброжелательный Найл вкупе с пауками затевает нечто, о чем даже не собирается ставить ее в известность! Почему? Неужели ее задумали оттеснить от принятия решений, от реальной власти?

Нет, Найл не читал мыслей принцессы Мерлью – все это достаточно ясно проступило у нее на лице.

– Скажи, – поставила девушка на стол свой бокал, – а как мне можно будет поменять прочитанную книгу на новую?

– Ай-яй-яй, – покачал головой правитель. – Я ведь просил не пытаться узнать, что происходит! Похоже, твое любопытство сильнее инстинкта самосохранения.

– Разве в этом городе мне может что-нибудь угрожать? – приподняла брови принцесса.

– Пока нет.

– Пока? – склонив набок голову, уточнила девушка.

– Не мучайся. – Найл допил вино и решительно встал. – Просто через два дня мы со смертоносцами уходим из города.

– Куда?

– Просто уходим. Я уговорил пауков не устраивать никакой битвы. Ведь всех их наверняка перебьют. Они согласились отступить, и я ухожу с ними.

– Но почему?!

– Ты же знаешь, я побывал у захватчиков в плену. – Найл усмехнулся. – Так вот, теперь я куда больше сознаю себя одним из смертоносцев, нежели одним из двуногих.

– А людей ты заберешь с собой?

– Нет. Не имеет смысла. Пойдут только те, кто, как и я, пришельцам предпочитает общество пауков. Это охрана Смертоносца-Повелителя и все желающие из жителей – я приказал Нефтис оповестить горожан. Возможно, со мной отправятся моя стража и служанки.

– Но почему я ничего не знаю?

– Возможно, Нефтис просто постеснялась к тебе зайти, – пожал плечами Найл.

– Понятно... – задумчиво кивнула Мерлью и тоже встала из-за стола. – Слушай меня, правитель. В пустом складе рядом с выходом на заброшенную дорогу лежит вяленая рыба. Та самая, которую мы собирались продать в городе людей. Забери ее, она наверняка вам пригодится.

– Спасибо... – Найл немного помолчал. – Знаешь, Мерлью, ты самая прекрасная из всех женщин, каких я только видел...

Повинуясь внезапному порыву, девушка кинулась к нему, обхватила за шею и припала к губам. На глазах ее блеснули предательские слезы.

Поцелуй получился каким-то корявым, неуклюжим. Мерлью немного отодвинулась, внимательно вглядываясь в его лицо.

– Значит, мы с тобой больше не увидимся? Никогда?

– Никогда... – Голос правителя дрогнул.

Девушка опять прильнула к нему солеными губами. Оторвалась. Вместо слез в глазах ее вспыхнули азартные огоньки.

«Если смертоносцы и Посланник Богини уходят, значит, в городе остается только одна власть!» – без труда угадал ее мысли Найл, резко развернулся и быстро пошел по дорожке, усыпанной ярким оранжевым песком.

Однако добраться до дома Посланнику Богини не удалось. На полдороге его обогнал, вздымая легкую серую пыль, юркий молоденький паучок, совершенно незнакомый с принятым в городе этикетом – ни ритуального приседания, ни уважительного приветствия.

Обижаться правитель не стал. Слишком уж жестокие потери понесли смертоносцы, чтобы было время учить выходящих в мир детей всем тонкостям поведения.

Паучок проскочил вперед шагов на двадцать, резко развернулся и помчался прямо на правителя, словно не видел никого перед собой. Найл совсем было собрался стукнуть нахаленка своей волей, как вдруг восьмилапый торопыга резко остановился, клюнув носом, и коротко выстрелил:

– Дравиг просил всех уважаемых смертоносцев явиться во дворец Повелителя. – И Найл ни на секунду не усомнился, что послание предназначено именно ему.

В душе появился холодок. Визиты к Смертоносцу-Повелителю никогда не вызывали у Найла радости, тем более в тревожные дни. Удивляло то, что приглашение передано от имени начальника охраны, а не самого властителя пауков. Тем не менее правитель города сразу развернулся и даже ускорил шаг.

Почетный караул у дворца отсутствовал, но Дравиг гостя встретил – иначе пришлось бы Найлу пробираться через коридоры на ощупь.

Под стеклянным куполом главного зала густо пахло креозотом – в покои Смертоносца-Повелителя набилось просто невероятное количество восьмилапых. Пауки стояли на полу, висели на стенах, даже забрались на потолок. Здесь царила тяжелая, давящая тишина, и Найлу она очень не понравилась.

– Рад видеть тебя, Посланник Богини, – услышал правитель города и с удивлением увидел, как все, все пауки зашевелились, выполняя ритуальное приветствие.

– Я тоже рад тебя видеть, Смертоносец-Повелитель, – ответил Найл.

– Ты вошел в наш город как пленник, человек. Потом стал врагом, потом беглецом. Потом – Избранным. Посланником Богини. Теперь я доверяю тебе свой народ, его жизнь, его будущее. Будешь ли ты заботиться о нем, как заботилась Великая Богиня Дельты, уделишь ли ему столько же заботы, сколько уделял своему народу, не будешь ли предпочитать паукам своих кровных собратьев?

– Для меня нет разницы между пауком и человеком. – Еще не до конца понимая, к чему клонится эта напыщенная речь, Найл ответил четко и однозначно, подкрепив свои слова коротким: – Клянусь!

– Отдашь ли ты для общего блага все свои силы и свою волю?

– Клянусь! – повторил Найл.

– Я верю, – с явной горечью сказал Смертоносец-Повелитель. – Прощай.

Наступила пустота.

Все пауки вновь опустились в ритуальном приветствии и замерли.

– Дравиг, что происходит? – осторожно спросил Найл.

– Смертоносца-Повелителя больше нет, – грустно ответил начальник охраны.

– Как?!

– Он стал памятью.

– Памятью... – невольно повторил правитель, и тут до него дошло...

Поняв, что они не могут оставаться во время похода Смертоносцем-Повелителем, самки, составлявшие его суть, решили уйти в подземелье и присоединить свою память к памяти тех десятков древних правителей, которые уже обрели вечный покой. Отныне они тоже стали частью прошлого. Завтра утром придут строители и замуруют вход в тайник. С этого мига Смертоносца-Повелителя больше не существует – он пожертвовал собой, давая шанс на спасение своему народу.

Смертоносец-Повелитель никогда не был добр ни к Найлу, ни к другим людям, но всегда играл в их жизни немалую роль. С исчезновением властелина пауков уходила и частица человеческой истории. Именно поэтому, а не из вежливости правитель печально склонил голову и присоединил к общей грусти свою лепту.

Легко колыхнулись паутинные тенета в глубине зала, из-за них появились десятка полтора старых, совершенно бесцветных паучих и потянулись к выходу. Густая толпа, набившаяся в зал, не представляла для них препятствия – самая крупная из самок не превышала размером кошку и без труда проходила под брюшками недавних подданных, между широко расставленных ажурных лап. Ни единая мысль не колыхнула тишины дворца – ведь самки были фактически мертвы, хотя и двигались к своим будущим могилам на собственных ногах.

Смертоносец-Повелитель умер.

* * *

Яркое солнце внезапно выдвинулось из-за серебристого от инея дома и больно хлестнуло Посланника Богини по глазам. Найл отступил от окна, под которым гомонила толпа почти из четырех сотен людей, и повернулся к Нефтис:

– Неужели мы все-таки успели?