Текст книги "Соблазни меня"
Автор книги: Нэнси Уоррен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)
Глава 10
Дункану приснился эротический сон. Он вскочил, тяжело дыша, и первую пару секунд не мог понять, где находится. Однако когда последние обрывки сладких видений растаяли, стало ясно, что их породило: он лежал в постели с женщиной. Алекс уютно посапывала, свернувшись калачиком и прижавшись ягодицами к его паху. Благодарный поцелуй в шею заставил ее повозиться во сне. Как результат, его здоровая (во всех отношениях) утренняя эрекция превзошла все рекорды, словно никакой бурной ночи и не существовало, словно он не выложился целиком не далее чем пару часов назад.
Дункан улыбнулся, думая: ведь не солгала в тот день в машине – она и в самом деле обожает секс. Обожает самым бесстыдным образом. Кто бы мог подумать, что в медвежьем углу можно откопать такой клад!
Напряжение в паху навело Дункана на мысль о небольшой исследовательской операции. Он тотчас воплотил ее в жизнь: спустился губами по гибкой женской спине до крепких круглых ягодиц и ласково куснул каждую по очереди. От первого укуса Алекс только поежилась, второй ее разбудил.
– Чем ты занимаешься? – осведомилась она с притворным недовольством, больше похожим на поощрение.
– Да вот решил разбудить тебя романтическим поцелуем.
– Рот у меня немного выше.
– Вообще-то я к нему и двигался, но заблудился. С детства плохо ориентируюсь на местности. Все время терялся в лесу и выбирался только по тропинкам. Ага, вот как раз одна! – Дункан прижал палец к началу развилки ягодиц. – Очень многообещающая. Ну-ка, посмотрим, куда она ведет…
Он кожей ощутил беззвучное хихиканье Алекс и возросший жар ее тела. С довольной улыбкой он повернул ее на спину, и попытка «разбудить романтическим поцелуем» кончилась упоенной возней в постели.
– Как думаешь, можно скончаться от избытка секса? – слабым голосом спросила Алекс, когда он поймал губами ее последние содрогания.
– То-то была бы славная кончина… – рассеянно ответил Дункан, проникая в нее с осторожностью, на случай если и впрямь переусердствовал.
Однако Алекс обвила его торс ногами, теснее привлекая к себе, и задала такой темп, что об осторожности уже не шло и речи.
Когда объятия разжались и оба, мокрые от пота, перекатились на спину, у Дункана наконец появился шанс для романтического утреннего приветствия.
– С добрым утром! – поцеловал он Алекс в губы. Пронзительный вопль Алекс заставил его изумленно отшатнуться.
– Боже мой, я опаздываю на работу!
– Ты не на военной службе, – с неудовольствием заметил Дункан, бесцеремонно отодвинутый с дороги. – Никто не понизит тебя в чине за опоздание.
– Ничего не значит! Я упаду в собственных глазах.
Дункан нашел трогательной подобную скрупулезность на фоне смятых простыней. Когда Алекс забегала по комнате, он сначала приподнялся на локте, а потом и вовсе подложил под голову пару подушек, чтобы без помех насладиться шоу ее сборов.
И надо признать, шоу того стоило. Вряд ли нашелся бы другой такой эксперт по отработанной до миллисекунд утренней рутине.
Ни единого движения она не потратила зря с самого первого прыжка на пол чуть ли не через его голову. Кухня, туалет, ванная, кухня, ванная. Шум душа навел его на мысль о совместном омовении, но пока Дункан лениво прикидывал, соваться ли в горнило торнадо, вода перестала течь, и ноздри защекотал аромат горячего кофе.
Появилась Алекс с двумя дымящимися кружками на подносе, но вместо того чтобы снова забраться в постель и мирно, плечом к плечу насладиться напитком, со стуком водрузила одну кружку на столик рядом с Дунканом, а со второй бросилась к встроенному платяному шкафу.
Когда двери раздвинулись, у него вырвался непочтительный смешок.
– Ты сортируешь одежду по цветам?
– А ты разве нет? – От удивления она даже приостановилась.
– Боже упаси!
– Я сортирую еще и по сезонам, и по назначению, что сильно экономит время.
Алекс в считанные секунды подобрала очередной потрясающий наряд: пронзительно-голубые брюки-стрейч, шелковую белую блузку и жакетик в тон.
Затем она склонилась к… Дункан даже привстал, отказываясь верить своим глазам. Склонилась к аккуратно пронумерованной шеренге коробок на полу шкафа.
– Коробки в самом деле пронумерованы или мне мерещится?!
– Да, а что? Могу себе представить твой подход! Две пары на все про все: поношенные кроссовки на выход и очень поношенные – для прогулок, – надменно проговорила она.
– По крайней мере я обхожусь без каталога, – отпарировал Дункан, созерцая ровный, словно его вымеряли по линейке, ряд коробок.
Как раз когда он задумался о сверх аккуратности и последствиях таковой, Алекс начала свой утренний туалет с нижнего белья, и он чуть не захлебнулся слюной. Намеренно спиной к нему и извиваясь всеми формами, она натянула трусики и слегка развела ягодицы, чтобы приспособить между ними узкий кружевной ремешок.
– Ты нарочно так делаешь, да? Из мести?
Она хмыкнула, повернулась и показала ему кончик языка. За трусиками последовал бюстгальтер – нелепое приспособление, самым очевидным образом скроенное для того, чтобы выставлять напоказ то, что должно скрывать. Не то, что в старину, когда женский лифчик поддерживал грудь и не позволял ей призывно покачиваться.
Независимо от сложности белья Алекс управилась с ним менее чем за минуту, а еще через десять была полностью одета для выхода на работу. Глядя на нее, можно подумать, что она поднялась с рассветом и провела несколько часов перед зеркалом. Обычной женщине не под силу за полчаса принять душ, приготовить и съесть завтрак, прибрать за собой, одеться, подкраситься и причесаться. При всем негативном отношении Дункана к армейскому порядку ее умение и скорость впечатляли.
Когда опасность подвернуться ей под ноги уменьшилась, он выбрался из постели и сладко потянулся в надежде, что Алекс передумает идти на работу. Надежда не оправдалась. Пришлось втиснуться в несвежую одежду, коротавшую время горой на полу.
Алекс молча следила за тем, как он одевается, решая, оставить его одного в квартире или выпроводить. В свою очередь, Дункана разбирало любопытство: какова степень ее доверия к нему?
– Тебе совсем не обязательно спешить. Если хочешь, оставайся. Прими душ, съешь что-нибудь. Только, уходя, не забудь захлопнуть дверь.
Поскольку в этот момент Дункан нагнулся за джинсами, Алекс не заметила у него на лице торжества. Доверяет! Что, собственно говоря, и требовалось.
Не настолько педант, чтобы непременно мыться по утрам, он не собирался злоупотреблять гостеприимством, но надеялся при случае заглянуть сюда для быстрой ревизии. Раз уж дверь можно просто захлопнуть, значит, еще проще отпереть, если вздумалось зайти в отсутствие хозяйки. А что такого? Когда среди предков имеется криминальный элемент, надо этим пользоваться.
– Я лучше пойду. Не хочется после душа надевать мятое барахло. В гостинице можно будет сразу и переодеться, а перекушу по дороге.
Он выудил из под кровати куртку и оделся, потом привлек к себе Алекс для прощального поцелуя. Она проводила его до дверей, как после светского визита.
– Слушай, – заметил он, чтобы избавиться от нелепого положения, – все прошло впечатляюще!
Королева секса в дверном проеме адресовала ему светскую полуулыбку. Ни дать ни взять гранд-дама в дверях особняка. Но ее манеры уже ничего не меняли.
– «Потребность в кокаине является одной из наиболее трудно искоренимых привычек», – вслух прочла Джиллиан. – Да неужели!
Она отбросила брошюру и уронила голову на подушку (бывали дни, когда казалось, что на шее у нее висит тяжеленный булыжник).
Кокаин. Наркотик, загубивший лучшие годы ее жизни.
И лучшие годы жизни мужа.
Джиллиан смахнула с постели на пол брошюры, полные благих намерений. С усилием поднялась. Пора начинать новый одинокий день.
Одиночество.
Она никогда толком не умела жить одна. У каждого свои недостатки, свои фобии, идиосинкразии, свои физические и нравственные увечья. Она родилась с неспособностью к одиночеству.
Есть у людей и свои достоинства. Одни могут похвастаться храбростью, другие – силой, третьи – независимостью. Ей ничего не дано. Она должна, просто обязана на кого-то опираться. Или на что-то. На сильного мужчину. На алкоголь. На наркотики. И то, и другое, и третье дает одинаковую иллюзию безопасности.
Но если отбросить все три подпорки сразу – что тогда? Как удержаться на ногах?
Отвернув кран так, что загудели трубы, Джиллиан ступила под душ и впала в раздумье.
Взять, к примеру, Алекс. Она всегда и во всем поступает так, как надо. Умница, образованная, ко всем приветливая, всеми любимая. Ее, Джиллиан, прежде тоже любили. Ей от рождения дано мастерство куртизанки. Из-за нее соперничали.
На переменах, пока Алекс обсуждала с одноклассницами план работы того или иного кружка, Джиллиан наводила красоту, заигрывала с ребятами, а порой и не только заигрывала.
Тогда сестры помогали друг другу: она учила Алекс флиртовать, а та натаскивала ее по предметам и в конце концов написала за нее сочинение на аттестат зрелости. Джиллиан кое-как окончила школу, однако дальше дело не пошло.
Алекс вскоре расцвела и превратилась в секс-бомбу. Недолговременное равенство накренилось, как качели, когда с них соскакивает один из играющих детей. Второй нередко валится на землю, и так случилось с Джиллиан.
Не странно ли, что теперь приходится снова обращаться к сестре за помощью? Странно и неприятно, но что делать! Запасы того, на что можно опереться, иссякли. Алекс умеет задирать нос, а ее успехи будут раздражать чем дальше, тем больше, но, может, не настолько, чтобы стало невмоготу. В конце концов, они одна семья. Если не к ней, к кому еще обращаться?
Алекс, Алекс. Думает, что Джиллиан не замечает, как сестра за ней наблюдает. Интересно почему? Боится, что она насует кокаина в детские книжки? Нанюхается и станет корчить рожи во время чтения вслух? Или пройдется по библиотеке в нижнем белье?
Джиллиан припомнила единственный раз, когда ей разрешили почитать малышам. С тех пор она только и мечтала о том времени, когда это станет ее обязанностью. У нее неплохо получилось! Вообще детишки намного занятнее взрослых, и заниматься с ними, даже просто наблюдать за их возней, приятнее, чем любое другое занятие. Вот почему при каждом удобном случае она заглядывает в детский уголок. Мамаши всегда готовы спихнуть ей своих чад, чтобы вволю посплетничать или пошарить по полкам с женскими романами. А ей и в радость. Только детишки и не считают ее пропащей, не бросают косых взглядов, не стараются держаться подальше, как от зачумленной. У них такие круглые, румяные, довольные мордашки. Их так легко порадовать. Каждое яркое пятно для них – целый мир, а уж если увидят в книжке что-то знакомое: лошадку, корову, собачку, – то от счастья заливаются смехом…
Утром звонил Эрик. Он ее разбудил, и спросонок знакомый голос в трубке прозвучал так, словно ничего не изменилось. На миг ей показалось, что все в полном порядке…
Джиллиан вылила на ладонь немного шампуня и взбила обильную пену на волосах, которые так и не подрезала, хотя уход отнимал много времени и сил. Эрик любил ее длинные волосы. Когда-то это имело значение и для нее, а теперь все равно. Где та веселая, полная надежд девчонка?
Сжимая и разжимая в волосах скользкие от шампуня пальцы, Джиллиан думала о дорогах, по которым могла пойти, но не пошла, и о той, которую выбрала, – дорогу в никуда.
Вода крутила пенные пузыри и уносила в сток, и казалось, что вместе с ними туда впустую утекает ее жизнь.
Вечером, когда Алекс перестилала постель, неожиданно зазвонил телефон.
Ей всегда нравилось менять постельное белье, стелить свежие, прохладные, хорошо выглаженные простыни, которые пахли саше с лавандой. Нижнюю она еще и посыпала лавандовой пудрой, вычитав в одном из библиотечных журналов, что это залог крепкого здорового сна.
Вырванная из приятных мечтаний, она вздрогнула от звонка. Ноги предательски ослабели. Неужели Дункан с очередным нескромным предложением?! Сегодня он подстерег ее за дальними стеллажами и, грубо говоря, облапал, то есть со свойственной ему беспардонной наглостью проследил сквозь брюки контуры трусиков. Получив по рукам, он отступился, но, как видно, ненадолго.
Попытка раздуть в себе праведный гнев не удалась. Вообще-то Алекс не принадлежала к женщинам, готовым броситься на первый же свист, но в данном случае едва удерживалась, чтобы не свистнуть самой.
– Алло! Кто звонит?
– Эрик!
Все эротические фантазии тотчас улетучились, ноги перестали трястись и напряглись, как для пробежки на длинную дистанцию. Тон Эрика не предвещал ничего доброго, да и звонил он только по одному поводу.
– Проблемы с Джилл?
– Больше чем просто проблемы! Я зашел с ней повидаться и заодно начать разговор насчет продажи дома. Господи, такого не ожидал даже я! Она словно взбесилась! Набросилась на меня с кулаками в буквальном смысле слова! Никакие уговоры не действовали, она продолжала бесноваться, как буйно-помешанная! – Эрик судорожно, со всхлипом, набрал в грудь воздуха. Казалось, он едва сдерживается от рыданий. – Чтобы положить конец сцене, я хотел уйти, но она побежала следом и… и скатилась с лестницы!
На один короткий момент Алекс пожалела, что сняла трубку. Меньше всего ей сейчас хотелось бросаться на помощь вечной неудачнице Джиллиан, ставить ее на ноги, отряхивать с нее пыль. Жестокосердно? Допустим, но у нее только что начался многообещающий роман, который вряд ли продлится дольше двух месяцев, поскольку его герой в городе проездом. У нее теперь каждая минута на счету, особенно если вспомнить прошлую ночь. Наконец жалость оттеснила досаду.
– Она сильно расшиблась?
– Да уж набила синяков! Впрочем, с дрянью в крови она, наверное, мало что почувствовала.
Что-то в душе у Алекс надломилось с почти слышимым треском.
В последнее время Джиллиан так хорошо себя вела, так старалась в библиотеке, что она позволила себе надеяться на благополучный исход, на какие-то глобальные перемены. И вот все пошло прахом в который раз…
– Ну, знаешь ли, так не пойдет! Я обращаюсь в клинику – и точка!
– Ради Бога, Алекс, не надо! Я обещал Джиллиан, что… что мы по крайней мере повременим. Время! Дай ей побольше времени! Вспомни, сколько всего на нее навалилось: наш развод, дедушкина смерть…
– Тем более она нуждается в лечении. Любовь – это в первую очередь забота.
Тем не менее в глубине души Алекс и сама не знала, что делать.
– Алекс, умоляю!!! Если бы мне пришло в голову, что ты так все воспримешь, я бы не позвонил! Все обошлось, Джиллиан наверняка раскаивается, а когда утром проснется, то уже не будет помнить, откуда у нее синяки и ссадины. Ведь это уже не в первый раз!
Выслушивая мольбы, Алекс чувствовала себя распоследней стервой. Эрик, святой человек, готов на все ради женщины, которая только что набросилась на него с кулаками, а она хочет спихнуть проблему на какую-то клинику. Внутренний голос все-таки настаивал, что как раз больница и есть правильный выход. Куда приведут Джиллиан подобные выходки?
– Нет, не забудем, Эрик. Ты правильно сделал, что позвонил. Вот что, я сейчас же заеду к Джиллиан.
Положив трубку, Алекс вернулась к своим простыням, но мысли текли теперь совсем в ином направлении. Чуть позже, взяв со столика в передней ключи от машины, она как будто подняла стопудовый груз и приготовилась нести далеко-далеко, до конца своей жизни.
Телефон снова разразился звонком.
– Я уже в пути! – отчеканила она, чтобы пресечь очередные жалобы, все равно – Эрика или Джиллиан.
– Не терпится завалить меня в постель? – раздался в трубке дремотный, невыразимо сексуальный голос Дункана, от которого ноги снова подкосились. – Такие женщины как раз в моем вкусе.
– Черт, ну почему ты не позвонил на четверть часа раньше? – со стоном спросила Алекс. – Теперь у меня на шее семейный кризис.
– Что-то их многовато для особы практически без всякой родни.
– Да уж, хватает. – Подумать только, целый день обмениваться пылкими взглядами, взвинчивать себя для постели – и все впустую! – Если получится решить все быстро, дам тебе знать.
– Помощь нужна?
Вот оно снова – спокойное, само собой разумеющееся предположение, что он может взвалить на себя часть ее проблем. И то же невыразимое облегчение на душе, как в тот злосчастный день, когда, убегая от мертвого тела, она наткнулась у входа на Дункана Форбса. Все вдруг показалось далеко не таким ужасным и уж точно не безнадежным, а стопудовый груз сильно потерял в весе. – Спасибо, сама справлюсь. Нужно только облепить Джиллиан пластырем, раскрасить йодом и подсунуть упаковку носовых платков.
– Ах вот что! Чисто женские проблемы не для меня, – заметил Дункан прочувствованно.
– Герой нашего времени!
Тем не менее, вешая трубку, Алекс снова улыбалась. Если удастся быстренько утешить Джиллиан и уложить ее в постель, можно будет улечься тоже, и притом не одной.
Чтобы не терять времени, она рванула с места в карьер и направилась в квартал блочных домиков, где когда-то вздумалось обосноваться молодому семейству Мунн. При приближении к дому бросились в глаза освещенные окна. Казалось, в доме зажжены абсолютно все светильники.
Слушая бормотание Эрика по телефону, Алекс испытывала в основном раздражение, которое не покидало ее всю дорогу к инфантильной сестрице. Бьющий из окон свет не улучшил настроения – в нем заключалось что-то от нездорового наркотического веселья.
Остановив машину почти у самых ступенек, Алекс прошагала к двери и заколотила в нее кулаком, невзирая на то, что рядом красовался вполне исправный звонок. Ей просто необходимо было хоть немного выпустить пар, тем более что откуда-то из глубин дома слышались рыдания.
Однако когда незадачливая сестра отворила дверь, раздражение неохотно потеснилось и уступило часть места жалости. На щеке Джиллиан красовалась отметина, уже припухшая и обещавшая через сутки расцвести всеми цветами радуги. Из прорехи торчала коленка с большой ссадиной, а из-под копны растрепанных волос виднелись красные от долгого плача глаза.
Одна бретелька оторвалась, воздушная блузка висела вкривь и вкось, обнажая округлость груди. Все соблазны и прелести, когда-то вскружившие не одну голову, выглядели теперь какими-то поникшими и поблекшими. Некогда искристые голубые глаза казались водянистыми, как у дряхлой старухи.
С некоторым удивлением Алекс заметила, что сестра держит в руке ключи, а с плеча у нее свисает джинсовая дорожная сумка. Весь вид ее, настолько потерянный и беззащитный, пронзил Алекс состраданием, и она раскрыла объятия сестре, прежде чем с губ сорвались какие-то жестокие, пусть даже и справедливые слова.
Пока Джиллиан рыдала у нее на плече, она по не вполне понятной причине вспоминала старший класс. «Синий чулок» с чудовищным гардеробом, она нуждалась тогда в ободрении и поддержке и, сидя в комнате Джиллиан, рыдала от неразделенной любви к Джейкобу Кокопатрику, теперь лысому, как коленка, папаше троих детей и владельцу магазина списанного военного обмундирования в Сиэтле.
Помнится, сестра явилась тогда за полночь, через окно, чудом поднявшись по виноградным лозам. Не то чтобы вдребезги пьяная, но более чем просто навеселе, она рухнула в постель и невнятно осведомилась:
– Че… чевой-то?
Несчастная сверх всякой меры, ободренная нетрезвым состоянием сестры, Алекс тогда выболтала все свои горести.
– Я такая уродина! – рыдала она. – Ни один парень никогда не захочет со мной встречаться!
– Ты не уродина, просто надо работать над собой.
Чтобы сформулировать свою мысль, Джиллиан долго подыскивала каждое слово, а подыскав, с облегчением вставляла после него другое, нецензурное. Тем не менее ее объяснения явились для Алекс откровением и, можно сказать, в корне изменили ее жизнь.
Самое странное, разговор не улетучился из памяти Джиллиан, и на другое утро она к нему вернулась. Она помогла Алекс найти свой стиль. Ну как повернуться спиной к тому, кто однажды по-настоящему выручил?
– Иди умойся, – мягко предложила она, когда сестра выплакалась. – Я знаю, что случилось, Эрик мне рассказал.
Джилли отпрянула и прикрыла ладонью отметину на щеке.
– Рассказал? – повторила она голоском обиженной девочки.
– Да, что ты скатилась с лестницы, когда преследовала его в попытке побить, – с добродушным смешком повторила слова Эрика Алекс.
После короткого замешательства лицо Джиллиан залилось малиновым румянцем. Она отвернулась и пнула ногойстену, быть может, мысленно видя перед собой добрую самаритянку-кузину.
– Ты всегда веришь каждому его слову!
Вот и подставляй после такого плечо. Алекс снова ожесточилась.
– Неблагодарное ничтожество! – закричала она. – Я пытаюсь помочь… мы оба из сил выбиваемся, чтобы направить тебя на путь истинный! Но довольно, теперь пойдешь в клинику!
– Почему тебе даже в голову не приходит, что Эрик может врать как сивый мерин?! – закричала Джиллиан еще громче, во всю мощь голосовых связок, явно снова на грани истерики.
Алекс напомнила себе, что она-то не страдает от наркотической зависимости и вполне способна владеть собой. Глубоко подышав, она немного успокоилась и начала все сначала:
– Пойми, ты нуждаешься в квалифицированной медицинской помощи. Наговаривая на Эрика, ты только выставишь себя в жалком свете.
– Как ты можешь? Как можешь?! – буквально взвыла Джиллиан и затопала ногой, как малыш, которого лишили сладкого.
Однако уничтожающая реплика замерла на губах Алекс, когда к ней обратились глаза, полные безмерной горечи.
– Да ведь Эрик, он… – прикусила губу и вдруг отчеканила: – Пошла ты в задницу!
Она бросилась к двери, плечом оттолкнув Алекс с дороги. Та осталась стоять, хлопая от неожиданности глазами. Когда же сообразила, что происходит, оказалось уже поздно. Она выбежала следом, крича, что не позволит ей в таком состоянии сесть за руль, умоляя не дурить и тому подобное, но ответом стал гневный рев мотора. Машина вылетела на проезжую часть почти со скоростью гоночной, с визгом развернулась и умчалась.
С минуту Алекс находилась в шоке, рисуя себе улицы Свифт-карента, забросанные телами невинных жертв безумия Джиллиан: всех тех мальчишек, что выскочили на проезжую часть в запале игры, собак и их владельцев, чинно переходивших дорогу по «зебре» перехода, мамаш с детишками, что уж совсем не лезло ни в какие рамки. Интересно, сколько раз бедняга Эрик стоял вот так, воображая самое худшее? Тюфяк! Впрочем, и сама она не лучше. Позволила втянуть себя в скандал. Вместо того чтобы успокоить истеричку, она добавила ей запала. Что же делать? Бросаться ей вслед? Но погоня только подзадорит Джиллиан и поставит под угрозу еще больше жизней, включая их собственные.
В конце концов, Алекс выхватила из кармана мобильный телефон и набрала номер, который первым пришел в голову.
– Том, это Алекс! Нужна помощь.
Джиллиан понятия не имела, куда едет, и не заботилась об этом. От слез саднило уже не только глаза, но и все лицо, щеку дергало от боли. Тушь растеклась и мешала видеть. Страшно подумать, до чего она зареванна. Куда же теперь? Все равно куда, лишь бы подальше.
В который уже раз слезы иссякли, а горло перехватило. Теперь она могла лишь беспомощно, жалко икать и всхлипывать. Как все по-детски! Хотелось курить, но руки дрожали так сильно, что нечего и думать снять одну с руля. Пришлось бы остановиться, однако горечь и обида гнали вперед.
Джиллиан взглянула на приборную панель. Бензина хватает. Еще примерно полбака есть в нудном сером «форде», купленном по настоянию Эрика. Помнится, он сказал, что у красного «мустанга», который пришелся по вкусу ей, разнузданный вид. Подумаешь! Как раз, поэтому она его и выбрала.
С пятью десятидолларовыми бумажками в кошельке и запущенным на полную мощность диском Шерил Кроу Джиллиан неслась неизвестно куда. Много лет назад она вот так же покидала город, но тогда она вообще ничего не имела. Может, потому и не повезло. Может, теперь все будет иначе. С тех давних пор удача так и не повернулась к ней, скорее отвернулась окончательно.
Почти у самых границ города Джиллиан услышала за спиной полицейскую сирену. В боковом зеркальце замигало. Она притормозила, чтобы пропустить машину, потом решила заодно выкурить сигарету и повернула на обочину. Сигареты не вполне утоляли потребность в более сильной эйфории, но по крайней мере притупляли ее.
Джиллиан порылась в сумочке в поисках полупустой пачки «Мальборо», так давно вскрытой, что табак почти выдохся. Всецело поглощенная поиском, она не заметила, что полицейская машина тоже вырулила на обочину метрах в пяти впереди нее.
Звук приближающихся шагов заставил поднять голову. Ладно скроенный мужчина в хорошо отглаженной форме, в начищенных сапогах шел к ней. Его просто невозможно было ни с кем перепутать.
Джиллиан поняла, что он тут не случайно. Алекс постаралась.
– Ну, спасибо тебе, сука! – пробормотала она, заметила в распотрошенной сумочке темные очки и поспешно их нацепила.
Дужка проехалась по распухшей щеке, заставив поморщиться. Тряхнув головой, чтобы волосы упали налицо, Джиллиан снова занялась поисками. Слава Богу, пачка нашлась.
Она прикуривала тщательно, с нарочитой медлительностью, усилием воли подавляя дрожь пальцев. Раз уж он здесь, пускай ждет. Когда сигарета разгорелась, она опустила стекло, но не потрудилась уменьшить звук проигрывателя.
– В чем дело? – спросила она, не поворачивая головы, чтобы пострадавшая щека не бросалась в глаза.
Ответа не последовало. Пришлось немного повернуть голову, по крайней мере настолько, чтобы видеть выражение его лица. Можно не утруждаться – Том Перкинс умел сохранять абсолютно бесстрастный вид. Очень может быть, что бесстрастие он надевал на себя по утрам вместе с формой.
– Хочу кое о чем спросить тебя, Джиллиан.
Он и не пытался перекричать вопли Шерил Кроу, поэтому пришлось читать по губам, что не так уж легко в темных очках и надвигающихся сумерках. Один – ноль в его пользу. Джиллиан выключила музыку.
– О чем?
– У тебя все в порядке?
– Тебе-то что за дело?
Том покачался на пятках, заложив руки за спину, словно не знал, что еще с ними делать. Жаль. Руки у него красивые. Большие, крепкие, с широкой ладонью – руки хорошего парня.
– Куда держишь путь?
– О чем речь? О превышении скорости?
– Нет.
– Ах, так ты ведешь светскую беседу? Извини, не поняла!
Том адресовал ей непонятный взгляд. Глаза у него такие же зеленые, как годы назад, когда снились ей по ночам. У Джиллиан мелькнула абсурдная мысль: хорошо бы повернуть время вспять! Ступить в один жаркий летний день и прожить его заново, по-другому. Тогда иным казалось бы все, вся ее жизнь до последней минуты.
– Выйди, пожалуйста, из машины.
Не хочет она выходить. Хочет просто ехать и ехать вперед, куда подальше. Почему ее не оставят в покое?
– Зачем?
– По поводу жалобы на неосторожное вождение, мэм.
– Мы знакомы столько лет, что можешь засунуть свое «мэм» себе в одно место! Я отлично знаю, кто на меня настучал. Говорю тебе, со мной все в порядке!
На один короткий миг в уголках его глаз залегли насмешливые морщинки, и Джиллиан смутилась, поняв, что хнычет, как маленькая девочка. А все Алекс! Стоит вспомнить о ней, как всплывает обида.
– Послушай, – сказана она, стараясь говорить внятно и рассудительно, – я не пьяна, не под наркотой и не спятила. Отпусти, ладно?
Голос дрогнул, но ненавидеть себя можно и потом, а сейчас она хотела только одного: чтобы ей верил хотя бы один человек во всем мире. С близкими не повезло, ну и черт с ними! Пусть Том будет тот, кто неизменно добр к незадачливым и обделенным. Том Перкинс выхаживал птиц со сломанными крыльями и хромых собак. Неужели у него не найдется доброго слова для глупой девчонки с подбитым глазом?
– Выйди из машины, – повторил он и открыл дверцу.
Им не дано понять, как унизительно, когда тебя раз за разом выставляют лгуньей. Скрипя зубами, Джиллиан выключила зажигание, выбросила наружу злобно, как нечто чужеродное, ноги в сандалиях на толстой подошве.
Выпрямилась и пошатнулась.
