355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Нэнси Уоррен » Соблазни меня » Текст книги (страница 10)
Соблазни меня
  • Текст добавлен: 13 сентября 2016, 17:09

Текст книги "Соблазни меня"


Автор книги: Нэнси Уоррен



сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Глава 11

Она могла бы самым позорным образом рухнуть на пыльную землю, если бы Том ее не подхватил.

– Ну вот, теперь ты думаешь, что я не держусь на ногах! – Джиллиан высвободилась из объятий, в которых ей отказали много лет назад, и с вызовом крикнула: – У меня разбита коленка!

Про колено она совсем забыла из-за боли в щеке, и вот оно напомнило о себе. Казалось, кто-то воткнул туда раскаленный вертел.

– Лицо разбито тоже, – заметил Том.

– Тебе следовало пойти в детективы, а не в полицию!

– Сможешь дойти до машины?

Он указал в сторону мигающих огней. Джиллиан украдкой огляделась. Дорога пустынна, но с ее везением вряд ли это долго продлится.

– Зачем?

– Подышишь в трубочку.

Только скрестив руки на груди (самое теплое объятие, которое мог предоставить ей паршивый городишко), Джиллиан заметила лопнувшую лямку и то, что грудь обнажена чуть не до соска. Но хуже всего (и, вообще говоря, хуже всего на свете) то, что проклятый сержант Перкинс не бросил туда ни единого заинтересованного взгляда.

– Я не обязана дышать в трубочку! Ты не имеешь права меня заставлять!

– Верно. И очень жаль. – Впервые за все время разговора в его голосе послышалось что-то человеческое.

– Почему?

– Черт возьми, Джиллиан! Да потому что я тебе верю. Ты можешь отказаться от теста, но тогда на основании жалобы мне придется отвезти тебя в участок. Пару миль я ехал за тобой, и скорость чем дальше, тем больше возрастала. Причиной может быть как сильное потрясение, так и алкоголь. Если ты в самом деле не пила, тест подтвердил бы это, и оснований для ареста не останется.

Из всей тирады она восприняла одну-единственную короткую фразу.

– Ты мне веришь?

Том кивнул.

Прежде чем опереться на руку, которую он ей предложил, чтобы отвести к машине, Джиллиан бросила и затоптала окурок.

Тест не занял много времени. К губам он поднес пластмассовую трубку, она пару раз дыхнула, Том проверил показания и одарил ее одной из своих редких улыбок – тех, что совершенно его преображали, превращая из бесчувственного стража закона в самого потрясающего парня, какого ей только приходилось встречать.

– Ну, что я говорила! – воскликнула она с торжеством, и в ее восклицании слышалось что-то от прежней бесшабашной девчонки.

– А теперь рассказывай, что случилось.

Джиллиан хотела лишь поощрения, чтобы излить душу, потому что данный конкретный человек умел по-настоящему слушать. Но восемь лет непрерывной лжи не так-то просто перечеркнуть. Открыв рот, она поняла, что не может произнести ни слова правды.

– Сегодня я… ну… очень расстроилась… не важно из-за чего! Главное, что не смотрела под ноги и свалилась. Потом еще Алекс заглянула… мы поругались – все одно к одному.

– Что значит «свалилась»? С чего-то или на что-то? – уточнил Том небрежно.

Джиллиан не вчера родилась. В конце концов, он полицейский. Правда, он не записывал.

– Составишь рапорт?

– Нет, все останется между нами.

– Тогда… я споткнулась и свалилась прямо на ребро открытой двери… да, и потом еще пересчитала ступеньки у входа.

– Правда? – Некоторое время Том внимательно смотрел на нее, потом заметил: – Знаешь, можно ведь привлечь и дверь. Запретить ей приближаться к тебе более чем на сто метров. Если сочтешь нужным, позвони.

Она едва вытолкнула «Ладно» через саднящее горло.

– Подожди здесь.

Том пошел к ее машине, достал с сиденья сумку, поднял окно и запер дверь. Вернулся.

– Зачем ты так сделал?

– Подброшу тебя домой. С такой коленкой ни к чему давить на педали. Еще наделаешь дел. Вот что, давай по дороге заглянем в больницу.

– Совершенно ни к чему. Дома приложу лед, и все будет в порядке.

Том вел машину в молчании, такой спокойный, такой уверенный в себе. На ручке «бардачка» болтался освежитель воздуха, оформленный в виде деревца, – она и не знала, что такие еще продают. Ехали молча. Тишина нервировала. Джиллиан поправила очки раз, другой, потом сняла и пихнула в сумочку. Не зная, куда девать руки, поддернула сползающую блузку.

Ну хоть какой-нибудь звук! Пусть даже полицейское радио!

– А что, у тебя в машине радио нет? Если верить телевидению, оно есть в каждой полицейской машине.

– В моей есть монитор.

– Круто!

Новая затяжная пауза.

– Мы с Эриком разошлись.

«Поздравляю, Джилл! Умеешь ты вступить в светскую беседу. С тем же успехом можешь брякнуть, что всю неделю окно спальни будет оставаться открытым, на случай если ему все-таки захочется тебя навестить».

Воспоминания обожгли.

– Знаю.

Допустимая скорость в окрестностях города – тридцать миль. Как и следовало ожидать, на его спидометре – двадцать девять. Таким манером он привезет ее домой как раз к утру.

– Вообще-то положено реагировать: «Надо же! Мне так жаль!»

Послышался смешок, в котором Джиллиан уловила больше иронии, чем сочувствия.

– Лично мне не жаль нисколько.

Если бы только сердце могло стесниться от радостной надежды: ему небезразлично ее семейное положение! Но она слишком хорошо знает Тома Перкинса. Он имел в виду то, чего и остальные не говорили ей в лицо только из вежливости. Молодец Эрик Мунн, что, наконец свалил с плеч такую обузу.

– Тем лучше для меня! – заявила она с вызовом.

– Я тоже так думаю.

Вот такое заявление по-настоящему неожиданно, и Джиллиан, не сумев скрыть удивления, уставилась на Тома во все глаза. Глупое сердце, которое, похоже, так ничему и не научилось, все-таки подпрыгнуло в груди.

– Соседи скажут: «Достукалась!» – заметила она, когда под колесами захрустел гравий подъездной аллеи. – Давненько меня не доставляла домой полиция. Лет с двенадцати, если не ошибаюсь. – Она бросила на своего спутника вороватый взгляд. – А лекция будет? О том, как следует и не следует себя вести?

– Нет. Мое дело – доставить тебя домой в целости и сохранности.

– Как был бойскаутом, так и остался! – буркнула Джиллиан.

– Может, остался, а может, и нет…

Он, в самом деле так сказал или ей послышалось? Скорее – второе. Во время ломки случаются слуховые галлюцинации.

Она вовремя вспомнила о поврежденном колене и оперлась на ногу с осторожностью, но боль только и поджидала. Повиснув на ручке дверцы, Джиллиан пережидала приступ со стиснутыми зубами. Дверь казалась бесконечно далеко, и к ней еще нужно взобраться по каменным ступенькам.

«Ладно. Не получилось сбежать от проблем, значит, придется перед ними предстать. Будь мужественной, девочка, и тебе зачтется».

Джиллиан сделала шаг. Взгляд наткнулся на руку, готовую поддержать, если у нее не хватит сил.

Ну уж нет! Решила надеяться только на себя – значит, придется так дальше и жить. Захватив зубами край нижней губы, Джиллиан шагнула снова. И прикусила губу до крови, удерживая стон.

Послышалось проклятие, потом: «Не валяй дурака!» – и ее подхватили на руки.

Боже мой, хорошо-то как!.. Том сильный, он может нести ее хоть милю. Или две. Джиллиан уронила голову на широкую грудь, от которой исходило тепло и пахло чем-то официальным… видимо, формой, участком и тому подобным.

К двери они пришли намного быстрее, чем ей хотелось, но Том еще не счел свою миссию законченной. Он отпер дверь (должно быть, Алекс заперла ее за собой, уходя), потом боком, чтобы не задеть косяки своей живой ношей, перешагнул порог и прошел в жилую комнату. Джиллиан оказалась на диване, прямо с ногами.

– Спасибо, что подбросил меня…

Она запнулась, не сумев выдавить из себя слово «дом».

– Я пока не ухожу. Где кухня?

– Налево по коридору.

Размеренные шаги удалились, в отдалении послышались шумы и шорохи.

Джиллиан позволила себе на минуту расслабиться. Сандалии мешали. Она сняла их, потянулась поставить на пол и только тут заметила на журнальном столике записку. Чистенький прямоугольник бумаги с одной строчкой знакомым аккуратным почерком. Наверняка: «Джилл, позвони сразу, как только вернешься!» Ха! Так она и позвонила! Дорогая кузина может взять свои нотации и засунуть себе в задницу. Но в записке стояло: «Беспокоюсь. Алекс».

Скомкав бумажку, Джиллиан сунула ее в карман джинсов. Вернулся Том с полотенцами в руках. Не слушая протестов, он обтер разбитое колено мокрым полотенцем, прикрыл еще одним, сухим, а сверху водрузил третье, полное колотого льда. Он сделал все быстро и профессионально.

– Спасибо.

– Я бы прихватил еще льда, на щеку, но теперь слишком поздно – синяк все равно проявится. Он и так уже виден.

Ну, значит, хорошо, что рядом нет зеркала. Джиллиан поморщилась:

– Жуткий вид?

– Я видывал и похуже. – Том выпрямился и переступил с ноги на ногу, словно не зная, что делать дальше. – Может, хочешь чаю?

– Нет, спасибо, – с невольной улыбкой ответила она.

– Позвонить кому-нибудь? Сестре?

– Обойдусь. – Улыбка вмиг исчезла, словно ее выключили. – Посижу здесь, посмотрю телевизор, а потом лягу.

– Ключи от машины я заберу. Завтра пригоню ее.

Просто какое-то бюро добрых услуг! Он всегда такой, Том Теркинс. Добр ко всем, кто попал в беду. Даже к ней.

– Ты очень добр.

Ну, теперь он точно уйдет. Однако он не ушел, а, наоборот, приблизился и стоял, глядя сверху вниз, с бесстрастным полицейским лицом.

– Кто подбил тебе глаз?

В горле снова начало саднить – привычная аллергия на слетающую с языка ложь.

– Говорю же, дверь!

– Я вот думаю, может, твой подбитый глаз имеет какое-то отношение к трупу человека, что лежит сейчас в морге? Между прочим, он не сам себя отправил на тот свет.

– Отношение? Нет, что ты!

– Я просто так, на всякий случай спросил.

– Ах, на всякий случай… – посмотрела на свои руки и заметила, что большой палец у нее тоже сильно ободран. – Спасибо, что там, на дороге, поверил мне.

Он ничего не ответил, просто стоял и смотрел, и ее вновь охватило абсурдное чувство, что время может течь и вспять, если очень захотеть. Давнее, но не забытое тяготение вернулось – может быть, потому что и взгляд был прежний, именно такой, каким когда-то юный Том Перкинс смотрел на юную Джилл Форрест.

– Почему, ну почему ты не залез ко мне в спальню тогда, когда я оставляла окно открытым?! – вырвалось у нее.

Он повернулся и пошел к выходу, все так же молча, но у самой двери приостановился:

– Ты слишком быстро сбежала из города. Что, черт возьми, он хочет сказать?

Однако прежде чем она успела повторить вопрос вслух, он вышел.

Глава 12

Дункан вздрогнул, когда на поясе у бедра завибрировал телефон, звук которого по вполне понятной причине он отключил. Хирургические перчатки не придавали ловкости, но он сумел отцепить телефон, не уронив.

Звонила Алекс. Он покачал головой, поражаясь шуткам судьбы.

– Привет!

– Привет, Дункан. Где ты сейчас?

– Ты чем-то расстроена?

Она бы расстроилась и того больше, если б знала, что в данный момент в ее собственной квартире он просматривает содержимое базы данных ее личного компьютера (отправился сюда сразу, как они распростились, в надежде что семейный кризис затянется).

– Да, я расстроена. А известно тебе, что в таких случаях требуется?

– Полагаю, что известно.

– Правильно! – Голос звенел от нервного напряжения. – Встретимся у меня на квартире.

– Отлично, – согласился он со смешком. – Считай, что я уже там.

Меньше двух минут ушло на то, чтобы выключить компьютер и захлопнуть за собой дверь. Дункан вышел из здания через черный ход, пробежался пару кварталов до своей машины, побросал в багажник отмычки, перчатки, бейсболку и черную ветровку. На сиденье коротал время твидовый пиджак, в который он и облачился, сразу приняв достойный вид. Теперь никто, даже случайный свидетель, не узнал бы в нем человека, недавно входившего в ту же самую дверь. Маскировка – великая вещь!

Дункан сел на водительское сиденье и призадумался над своими открытиями.

Алекс собрала отличную коллекцию травяного чая, но пила в основном крепкий черный кофе. Эротические издания на верхней полке встроенного шкафа, разложенные по номерам, занесены в каталог. Бюджет она вела с той же скрупулезной точностью, с которой систематизировала библиотечные книги, причем с помощью специальной программы. В папке удаленных писем на компьютере нашлись действительно сочные, годичной давности, – насколько Дункан мог понять, во время разлук Алекс и ее приятель переходили на киберсекс. Не женщина, а сплошные контрасты.

Одно ясно: она не держала Ван Гога у себя на квартире ни открыто, ни припрятанным. И не ясно, где он мог быть, так что свидание предстояло между одинаково расстроенными любовниками.

Кстати, о контрастах, подумал Дункан. Вот, к примеру, один, от которого он и рад бы отмахнуться, да невозможно: Алекс рассуждала о каком-то животном сексе душераздирающим тоном женщины, которая больше всего нуждается в простом дружеском объятии.

Он вздохнул. Дружеское объятие по отношению к женщине у него и раньше не слишком выходило, а теперь и подавно. Но он и не сексуально озабоченный козел.

По крайней мере не всегда.

Второй раз за день переступая порог квартиры Алекс, Дункан напомнил себе, что не стоит с ходу сбрасывать одежду. Не тот случай.

А жаль.

– Привет! – бросила Алекс чувственным голосом, в котором слышалось: «Пойдем скорее в кровать».

Словно нарочно, чтобы его помучить, она успела переодеться в короткий шелковый халатик телесного цвета с рисунком из роз. Дункан вообразил себе палитру красок, которые позволят запечатлеть дымчатый оттенок ткани, густой кармин губ, матовую белизну кожи, нежный румянец щек и печальную глубину глаз.

Увы, для изображения подобного на холсте нужен много больший талант, чем у него. Он знал, что не отважится, а потому запечатлел Алекс в памяти. Со времени его приезда в Свифт-карент они встречались много раз, но даже в день убийства она не выглядела такой подавленной.

– Эй, эй!

Дункан захлопнул дверь и внезапно понял, что ему не придется снова и снова напоминать себе, что он здесь не ради секса. Он привлек Алекс к груди, и она укрылась в его объятиях, как спрятавшаяся от бури птичка.

– Хорошо, что ты пришел… – Она овеяла его теплом дыхания.

– Трудный день?

Она кивнула, пощекотав подбородок шелковистой макушкой. Дункан увлек ее в спальню, уложил и, подобно заботливому супругу, подоткнул вокруг нее одеяло. Алекс выглядела как один комок нервов: вокруг глаз залегли тревожные морщинки, руки комкали под одеялом край халатика. Не спрашивая, он начал массировать сведенные напряжением плечи. Она благодарно застонала. Зная, что всегда лучше выговориться, он решил вызвать ее на беседу.

– В чем хоть дело?

Она неопределенно повела плечами, но не ответила. Дункан терпеливо ждал, не прекращая массажа.

– Что я за человек! – наконец прошептала Алекс. – С Джиллиан случилась беда, но вместо того чтобы утешить и поддержать, я пригрозила отправить ее в клинику.

– Только не нужно самобичевания. Ничего страшного не случилось.

Неудивительно, что плечи у нее совсем окаменели – на них столько всего навалилось, а помочь некому.

– Понимаешь, я только-только начала снова ей верить – и вот результат. Знаешь, сколько раз такое уже случалось? Она умеет прикинуться несчастненькой, а потом раздуть скандал. Я снова купилась на тот же старый трюк. – Алекс прикрыла глаза, словно нарочно, чтобы под закрытыми веками могла пройти череда неприятных воспоминаний. – Потом она умчалась на машине как полоумная, и пришлось ввести вдело полицию, иначе неизвестно, чем бы все кончилось. Теперь я извожусь страхами за Джиллиан, злюсь на себя за то, что не справилась с ситуацией, не говоря уже об убийстве, которое еще не раскрыто.

– Ну, в последнем случае ты никак не можешь повлиять на события, – резонно заметил Дункан, размышляя над ее могучим чувством долга, – да и в остальном сделала что могла.

– То есть малую толику того, что требовалось, – горько усмехнулась Алекс.

– Смотря с чем сравнивать. – Он поцеловал ее в кончик носа. – По-моему, тебе нужно выспаться.

– А ты побудешь со мной?

– Могу даже остаться на ночь. – Он достал из кармана зубную щетку. – Вообще-то я и собирался.

– М-м-м…

Умывшись и почистив зубы, Дункан оставил щетку в стаканчике, рядом со щеткой Алекс. Такой шаг отдавал уже серьезными, долговременными отношениями, чего до сих пор ему удавалось с успехом избегать.

Чинно погасив в ванной свет, Дункан вернулся в спальню и забрался под одеяло. Не успел он оглянуться, как Алекс уже лежала головой в выемке его плеча. Единственным знаком внимания, которого он удостоился за свое примерное поведение, стал поцелуй в щечку, в точности такой, какой получает на ночь муж после тридцати лет брака.

Что ж, и в этом есть своя прелесть. Дункан улыбнулся в темноту.

Алекс дремотно повозилась и оказалась к нему спиной. Он пробежался пальцами по атласу кожи, пощипывая и поглаживая ее в подобии эротического массажа.

– Как приятно…

Сквозь дремоту в голосе Алекс пробилась иная, многообещающая нотка. Дункан продолжал свои авансы.

Не поворачиваясь, она потянулась и с поразительной точностью нашла его член. Некоторое время ритм их движения совпадал.

Интересный поворот, думал Дункан с кривой усмешкой, – массировать женщине спину, в то время как она массирует тебе между ног. Надо оставаться толстокожим, как бегемот, чтобы не реагировать. Хватка у Алекс со сна так себе, можно сказать, никакая, тем не менее его жезл начал быстро твердеть. Без надежды на разрядку – своего рода пытка времен инквизиции.

Ладно, надо идти в ногу со временем. Теперь ведь ничего само собой не разумеется. Чтобы попусту не расстраиваться, лучше отнестись к этому не как к прелюдии, а как к элементарной вежливости. Он ее растирает – ну и она тоже. Вроде как потрепать друг друга по плечу. Она даже может наивно полагать, что его такие движения расслабляют.

На лбу все обильнее выступала испарина, собиралась в капельки, угрожая промочить подушку. Уйму энергии он тратил на то, чтобы дыхание оставалось ровным – приходилось подыгрывать, хотя больше всего на свете хотелось дать себе волю.

Алекс повернулась и запечатлела у него на подбородке поцелуй.

– Я пытаюсь сохранять благоразумие, учитывая твой эмоциональный кризис, – проговорил он сквозь стиснутые зубы. – Не осложняй мне задачу.

– Ты уже сделал больше, чем я могла ожидать. Позволь выразить благодарность, ну и заодно отвлечься.

– Да ну?! – Он приподнялся на локте, чтобы убедиться, что она не шутит. – Хочешь склонить меня к сексу?

Ответная улыбка все еще выражала печаль, но уже из серии «идем скорее в кровать».

– Тогда приступим!

Он не терял времени. В очередной раз, добравшись в своем эротическом массаже до поясницы, он не двинулся снова вверх, а пробежал кончиками пальцев вокруг круглого крепкого зада и между ягодицами, поиграл немного с каждой, для чего пришлось повыше задрать подол халатика.

Тем временем ласки Алекс набрали темп. Бедра ее двигались теперь в унисон, в бессознательном приглашении к более тесной близости. Дункан не из тех, кто отклоняет подобное приглашение. Он оказался внутри с такой легкостью, словно последний раз они только и делали, что тренировались.

В их понимании друг друга и заключалась самая большая странность. Поначалу любовники только нащупывают почву под ногами, осторожно пробуют то и это, ошибаются и исправляют ошибки. А они чуть не с первой встречи ведут себя как давние партнеры. Он словно знает Алекс наизусть, изучил ее предпочтения, реакции, стадии возбуждения. Он даже способен понять, что ей, собственно, от него нужно – секс или утешение.

Вот и теперь, когда влажные горячие глубины сомкнулись вокруг него, рука протиснулась между телами и сжала мошонку. Черт возьми, он едва успел подумать: как пришлось бы кстати почувствовать ее руку, – и вот оно случилось! Выходит, ей так же комфортно с ним, как и ему с ней.

«Потихоньку-полегоньку» быстро превратилось в «во всю мочь», но Дункан уже не тревожился. Не важно, каким образом, но они настроены на одну и ту же волну, а значит, ей нужно то же, что и ему, то есть слияние настолько глубокое, какого у нее не бывало ни с каким другим мужчиной, глубже, чем он сам когда-либо побывал в женщине.

Уже не в силах думать ни о чем другом, Дункан повернул Алекс на спину и с удовлетворением ощутил, как ноги ее оплетают ему торс до того крепко, что колени почти сомкнулись на пояснице. Он двигался, и плоть ее горячо, влажно льнула к нему, сопротивляясь, когда он выскальзывал, податливо открываясь для каждого нового толчка. В сумеречной спальне едва различались черты лица Алекс, но он все равно вглядывался в них, завороженный тем, как приоткрываются ее губы с каждым тихим стоном.

«Глубже, глубже!» – кричала ее плоть, и он повиновался, но даже самые глубокие толчки казались недостаточно глубоки. Волосы на груди слиплись от пота, ресницы намокли, спина стала такой скользкой, что соскальзывали пальцы, но он хотел еще и еще.

Алекс вскрикнула и изогнулась под ним, глаза ее открылись, блуждая невидящим взглядом, голова запрокинулась, и Дункан ощутил, как ее упоение отдается в нем волнами дрожи, неотвратимо толкает его на край той же сладкой пропасти…

Послышался глухой звук, словно от сердитого удара кулаком по стене. Что такое произошло? Соседи возмущаются шумом? Но уже в следующую секунду лоб прошила резкая боль.

– А, черт!!!

– Что случилось?

– По-моему, я раскроил себе череп о стенку!

– Надо приложить лед!..

Но он лишь крепче подмял Алекс под себя, прислушиваясь к замирающим спазмам вокруг напряженного члена.

– Не смей… – Он приподнялся, отклонился так далеко, как только возможно, и мощным толчком погрузился на всю длину, наслаждаясь ее возгласом счастливого изумления. – …даже… – Снова вон из горячих глубин, с риском поддаться властной потребности в разрядке ради болезненно-сладкой паузы перед новым толчком. – …думать…

– Прошу тебя, милый, прошу!!!

– …про какой-то… – Стоило шевельнуться, и Алекс начала содрогаться от нового оргазма. – …лед!!! – Последнее слово вырвалось криком, и он, наконец позволил себе излиться в самую глубь ее тела.

Позже, когда она устроилась поудобнее и дрейфовала в объятиях дремоты, как на теплом морском течении, Дункан осторожно ощупал голову и обнаружил шишку с гусиное яйцо!

Возможно, таким образом квартира Алекс расквиталась с ним за незаконное вторжение. Что ж, отчасти он заслуживал хорошего удара по лбу, но положить на другую чашу весов оказалось нечего: обыск только подтвердил то, что он с самого начала чуял нутром. Алекс, чопорная библиотекарша и по совместительству секс-бомба, – прежде всего хороший человек. Он знал ее как будто целую вечность, видел попеременно то безупречно одетой, то в чем мать родила, и всегда – на работе и дома, беспечно счастливая и под стрессом, даже во время оргазма – она представала той же самой Алекс, сочетающей в себе клубок противоречий и цельную натуру. Женщина с могучим стремлением все упорядочить, неизменно прямая и честная. Похоже, ее самым большим преступлением можно считать попытки насильно приохотить весь мир к чтению серьезной литературы.

Среди прочего при обыске удалось выяснить, что Алекс обладает обувью буквально на каждый случай жизни. Здесь нашлись ковбойские сапожки, высокие тяжелые бутсы со шнуровкой и клепками, туфли от дизайнеров столь знаменитых, что даже ему приходилось слышать их имена, и кричащие сандалии местного производства.

Ее гардероба не постыдилась бы самая дорогая содержанка в мире, но он целиком оплачивался из жалованья, скорее всего в ущерб холодильнику. Особенно потрясал тот факт, что абсолютно всегда Алекс платила по счетам раньше, чем истекал их срок. Счет в банке у нее не представлял ничего особенного – так, небольшие накопления на черный день.

Ничего подозрительного за ней не числилось. Не нашлось ничего даже просто необычного, и Дункан отнес Александру Форрест в графу «вне подозрений», почти на все сто поверил, что она не замешана ни в чем неприглядном, а если и замешана, то сама того не ведая.

Тем не менее интуиция настаивала, что полотно где-то в городе, а на интуицию он привык полагаться.

Если Ван Гог не у нее, то у кого же он, черт возьми?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю