Текст книги "Соблазни меня"
Автор книги: Нэнси Уоррен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 22 страниц)
Глава 27
—Боже, как я устала! – пожаловалась Алекс.
Они поднимались по лестнице из подвала, обшарив каждый темный угол, каждый запыленный ящик и сундук. В настоящем паучьем царстве они не обнаружили никаких картин, даже распоследних подделок.
– Может, ты просто забыла, что в доме есть сейф? – предположил Дункан, когда они вышли на кухню, на свет дня, ослепительный после подвального сумрака. – Допустим, на твоей памяти он ни разу не открывался.
Алекс помотала головой с досадой человека, вынужденного в сотый раз отвечать на один и тот же вопрос. Потом подумала, что у Дункана склероз, который он скрывает, и ответила более развернуто:
– Никакого сейфа в доме нет. Есть один в магазине, но, будь картина там, Эрик давно уже прибрал бы ее к рукам.
– Тот сейф я проверял.
– Ах да, я забыла, – буркнула Алекс.
– Но должна же она где-то быть!
– Во всяком случае, теперь мы знаем, что ее нет ни на чердаке, ни в подвале. О жилых комнатах и речи не идет – там уже сто раз все обшарено.
Алекс не стала развивать тему, и без того неоднократно затронутую Дунканом: что сейф может быть замаскирован на совесть, так, что и не заметишь. Она сыта по горло простукиванием стен и перетаскиванием с места на место тяжелой антикварной мебели (на случай, если под ней обнаружится люк).
Дункан подошел ближе и покачал ключик мизинцем. Он весь пропах потом, пылью и чем-то неуловимо-едким – она сильно подозревала, что раздражением.
– А если мы зря ставим на ключик? Скажем, твой дед просто не расщедрился на подарки.
– Ничего подобного! – Алекс возмущенно сунула ключик под рубашку. – Мне тогда исполнился двадцать один год. Серьезная дата! Последний скупец и тот бы раскошелился, а дедушка тем более.
Наступило молчание. Алекс напряженно размышляла, перебирая цепочку.
– Ключ к сердцу… ключ к сердцу… ведь он не сказал, к чьему конкретно! Я думала разное: то к моему, то к его… а может, он имел в виду лишь аллегорию? Постой-ка! Бабушкино вышивание!
Она бросилась в гостиную и схватила со стены шелк, расшитый многие годы назад: два сердца так близко друг к другу, что образуют почти одно, и над ними дугой надпись «Семья – сердце каждого дома».
– Могла бы и не снимать, – заметил подоспевший Дункан. – Мы под него уже заглядывали.
– Не мешай. – Алекс попробовала вынуть вышивание из рамки, но оно было натянуто очень туго, и скобки, хоть и крохотные, не поддались.
– Что у тебя на уме?
– Я все думала, чего ради оно здесь висит, если дедушка терпеть не мог сентиментальных высказываний? – Она подцепила скобку ногтем и попробовала осторожно раскачать, но не сумела. – Сбегай в подвал, принеси клещи.
– Может, Форрест просто размяк к старости?
Дункан извлек из кармана армейский ножик швейцарского производства, из тех, что снабжены всевозможными приспособлениями и по идее не дадут солдату пропасть ни среди джунглей (если он достаточно ловок, чтобы прорубиться сквозь них с помощью мини-пилы), ни в увольнении (если вдруг возникнет острая нужда в штопоре). Отобрав у Алекс вышивку, он без труда справился со скобками.
– Размяк? С чего ты взял? Потому что вставил высказывание в серебряную рамку? Бабушка много чего навышивала за свою жизнь. Например, при ней на кухне висела овечка с голубым бантиком и подписью «Любите животных!». Дедушка унес ее на чердак сразу после похорон. А ванную комнату украшал лозунг «Чистота – залог здоровья», который теперь тоже на чердаке.
Алекс понимала, что попусту мелет языком, но остановиться не могла. Напряжение последних часов достигло наивысшей точки, и ей просто необходимо было дать ему выход. Между тем Дункан вынул большую часть вышивки из рамки. Бабушкино мастерство не оставляло желать лучшего: обратная сторона выглядела в точности как лицевая. Но самое главное, на боковой стороне рамки виднелись ранее скрытые под шелком четыре очень мелкие циферки.
Они склонились над ними, выпрямились и переглянулись с одинаково блестящими от волнения глазами.
– Три, пять, семь, восемь! – вслух прочла Алекс. – Если вспомнить про ключик…
– …то речь, конечно, идет о депозитном ящике! – подхватил Дункан.
– Где он может быть?
– Да прямо здесь, в городе, – раздалось из коридора. – В «Эвергрин, сбережения и ссуды».
Еще не оглянувшись, Алекс поняла, что голос ей слишком хорошо знаком.
– Эрик, ты меня до смерти… – Голос ее прервался при виде наставленного на них пистолета. – Ты что задумал?!
Ее охватило нелепое ощущение, что все происходящее – фарс, комедия в стиле детектива, и что, сильно опоздав к началу, она попала на самый конец, когда все вот-вот разрешится и главный негодяй опростоволосится. Она нервно хихикнула.
Ни один из мужчин не только не повернул головы, но и не покосился на нее. Они сверлили друг друга взглядом, как матерые олени, которым предстоит бой за главенство в стаде. Осталось только рыть землю копытами! Алекс опять хихикнула.
– Значит, это ты убил Джерси Плотника? – полюбопытствовал Дункан тоном светской беседы.
Эрик шмыгнул носом, как всегда, когда жаловался на аллергию. На сей раз, однако, из левой ноздри у него скатилась капелька крови. Он выхватил и прижал к носу бумажный платок.
– И не думал. Это сделали мои… ну, скажем, знакомые. Я кое-кому пообещал Ван Гога, но старикашка окочурился раньше, чем я добился от него, где он прячет картину.
– Но ты знал, что Ван Гог существует? – уточнил Дункан.
– Еще бы я не знал! На старости лет старика загрызла совесть. Он вбил себе в голову, что картину надо без шума вернуть, а вознаграждение разделить между внучками. Само собой, получить денежки вы должны были после его смерти – он не дурак выставлять себя вором.
– Дедушка не крал картину! – заспорила Алекс, но осеклась, заметив, что Дункан теперь стоит к ней значительно ближе.
Трудно сказать, каким образом, но он исхитрился сократить расстояние. Все-таки у него много талантов. Однако такая тактика означала, что на уме у него нечто героическое и безрассудное. Ей стало страшно. Задуманное им пугало больше, чем черное дуло пистолета.
– Факт остается фактом. Старик сказал, что держит картину в безопасном месте, и мы договорились, что он передаст ее мне, как только я выясню сумму вознаграждения. Только вышло все иначе. На мой взгляд, глупо довольствоваться частью, когда можно получить все. В Лос-Анджелесе через своих знакомых я вышел на человека, который знает толк в таких делах. Договорился обо всем, назначил час встречи… но стоило заикнуться обо всем старому ослу, как он дал задний ход. – Эрик злобно скривился, должно быть, вспомнив разговор. – Разумеется, я не стерпел! Слово за слово, мы раскричались, наговорили друг другу всякого, и старик заявил, что ставит точку на нашем соглашении. Он во мне, видите ли, не нуждается. Сам все устроит, а если не сумеет, попросит помощи у Алекс. Не знаю, чем бы все кончилось, но только он вдруг дал дуба. Совершенно ни с того ни с сего! Стоял, кричал – и вдруг свалился замертво.
Алекс внутренне застонала. Так вот как умер дедушка – в гневе! Как несправедливо! Он заслужил мирную, спокойную смерть.
– Его смерть оказалась чертовски некстати, – заметил Эрик, – потому что я задолжал крупную сумму, которую…
– Целиком пропустил через нос? – ехидно вставил Дункан.
– …которую придется вернуть с процентами, – продолжил Эрик, словно не слыша. – Первый раз мне просто напомнили, второй – шлепнули моего поставщика.
– Джерси Плотника?
– Его, родимого. Между прочим, у меня на квартире. – Он передернулся от отвращения. – Не могли найти другого места!
– Вроде библиотеки? Потому ты его туда перетащил?
– Вовсе не потому. Старик уверял, что Алекс известно, где спрятан Ван Гог. Я думал, мы с тобой близкие люди, Алекс. Ждал, что такое потрясение заставит тебя броситься ко мне в поисках защиты. А ты предпочла спрятаться в постели у заезжего авантюриста.
Как ни хотелось его отбрить, Алекс придержала язык. Надо еще многое выяснить. Например, как и почему в ее столе появилось орудие убийства.
– Ты и пистолет мне подбросил, верно? С какой целью?
– Чтобы ты подумала на своего приятеля. Тогда бы ты наверняка пришла ко мне.
– А когда стало ясно, что уловка не сработала, решил и вовсе сжить ее со свету? – спросил Дункан.
– У меня и в мыслях не было убивать Алекс! – вознегодовал Эрик. – Попугать хотел, только и всего. Должна же она понять, с кем стоит откровенничать, а с кем нет. – Он поморгал, словно пытаясь сфокусировать взгляд. – Не понимаю, что мешало тебе довериться мне, Алекс!
Он произнес свои слова с тем же пафосом, с каким однажды уже разглагольствовал на тему доверия. В настоящий момент пафос, мягко выражаясь, выглядел до того неуместно, что Алекс расхохоталась бы Эрику в лицо, не тычь он в них пистолетом.
Движение на самой грани видения напомнило ей о намерениях Дункана. Интересно, есть в его ножике мини-винтовка или хотя бы мини-пистолет? Они пришлись бы чертовски кстати! Хорошо бы отвлечь Эрика, но как? В голову, как назло, ничего не приходит, кроме того, как здорово они влипли. Надо же, человек, с которым она столько раз садилась за один стол, оказался подонком!
– А кто стрелял в Дункана в горах? – наконец нашлась Алекс. – Неужели ты?
– Надо же как-то крутиться! Твой приятель заявился ко мне в магазин и сообщил почти прямым текстом, что тоже разнюхивает, где Ван Гог. Когда я решил навести насчет него справки у Гектора Мендеса, такого пришлось наслушаться! Вот я и пошел на крайние меры. – Эрик шмыгнул носом.
– Но как ты мог?!
– Ерунда по сравнению с суммой, которую можно выручить за Ван Гога. Миллионы и миллионы «зеленых»! Мало кто удержится от искушения, когда на ставке столько денег.
– На ставке не только деньги, Эрик. За тобой пока еще не числится ничего серьезного… да что я говорю, вообще ничего не числится. Тебя даже не за что привлечь! Если мы вернем картину, как хотел дедушка, никто вообще не узнает, что ты в чем-то замешан. – Алекс беззастенчиво имитировала проникновенный тон Эрика, стараясь не думать о том, что перед ней с пистолетом в руке стоит закоренелый наркоман, человек на грани срыва. – Могу тебе обещать в память старой дружбы, что и твои вредные привычки не станут известны общественности.
– При чем тут мои привычки? – рассердился Эрик. – Я крупно задолжал, и если не передам картину кому следует, меня прикончат! Не просто прикончат, а медленно, так что я пожалею, что на свет родился. У меня есть неделя. Не по душе мне такой поворот, но вопрос стоит так: или ты, или я.
– Как?! У тебя поднимется рука застрелить меня?
– Вообще говоря, тебя застрелит Дункан Форбс, «Индиана Джонс от живописи»! – Он хмыкнул и опять зашмыгал носом. – Он пойдет на все ради того, за чем охотится, такая уж у него репутация. Дело предстанет так: ты раздобыла пистолет и, защищая картину, попыталась им воспользоваться. Но у мистера Форбса хорошая школа и долгий опыт, поэтому он без труда тебя обезоружил, застрелил и смылся с картиной.
– Никто не поверит!
– Потому что он твой дружок? – Эрик ухмыльнулся. – Из-за денег убивают и родную мать.
Алекс почувствовала, что ее сейчас стошнит. К счастью, горло перехватило так, что спазм сошел на нет.
– Ну а потом они оба исчезнут, мистер Форбс и Ван Гог. Когда картина появится на черном рынке, все будут думать, что на вырученные деньги он жарится где-нибудь на пляже в Бора-Бора. Да не переживай, – утешил он, заметив ее бледность, – ты еще поживешь. Видишь ли, к депозитному ящику имеешь доступ только ты, как душеприказчица. Если мы придем в банк вместе, они пропустят нас как миленькие, и картина, наконец, будет у меня в руках.
– Ты что, спятил? – не удержалась Алекс. – По-твоему, я стану помогать тебе, зная, что потом ты меня пристрелишь?
Эрик опешил. Похоже, он не смотрел на план с такой точки зрения. Очень может быть, что в своих планах он сделал и другие просчеты. Но мысль о том, что рано или поздно его все равно поймают, мало утешала.
– Мне совсем не по душе идея отправить тебя на тот свет, – буркнул он. – Если разобраться, то и не обязательно. Я могу, например, взять тебя с собой. Что скажешь? С такими деньгами можно раствориться в большом мире. Будем, как сыр в масле кататься!
Ну да, пока и эта громадная сумма не будет пропущена через нос! Однако такая перемена планов на данный момент, пожалуй, кстати. Осталось только подыграть. Да, но как быть с Дунканом? Ведь только ее, а не его Эрик собирается таскать за собой по экзотическим странам! Его он намерен убить.
– Ну, Алекс, если мы снова друзья, ты, конечно, не откажешься задернуть гардины? – спросил Эрик тем же слащавым голосом, в котором, однако, появилась скрипучая нотка.
Сомнений нет, он собирается застрелить Дункана и не хочет, чтобы кто-то из соседей что-нибудь увидел.
Но Дункан не может погибнуть от выстрела какого-то подонка! Не теперь, когда он даже не знает, что любим!
– Подожди, Эрик, так нельзя! – взмолилась Алеке. – Такое решение только осложнит нам с тобой жизнь! Придумай что-нибудь другое!
– Гардины! – повторил он и выразительно повел пистолетом.
– Не зли его, – посоветовал Дункан с таким видом, словно понятия не имел, о чем речь.
Алекс повернулась к нему и поймала взгляд не менее выразительный, чем жест Эрика. Он отлично знал, что происходит, и всем своим видом показывал ей, что чувствует. Никогда еще Алекс не испытывала разом столько счастья и столько боли, как в тот миг, когда поняла, что любовь ее взаимна. Они получили от судьбы бесценный дар… и не получили даже шанса выразить свою любовь в словах.
«Не распускайся! – приказала она себе. – Не время». Если они погибнут, то по крайней мере будут знать. И это уже много.
Она постаралась сосредоточиться на текущем моменте, подыгрывать и таким образом тянуть время.
– Прости, если что не так, – обратилась Алекс к Дункану так уныло, как только могла, и повернулась к Эрику: – Конечно, я задерну гардины.
Она шагнула к окну раз и другой, умоляя судьбу об отсрочке, о чем-нибудь, что могло бы отвлечь Эрика хоть на пару секунд. Быть может, Дункану хватит. Он ужасно предприимчивый и что-нибудь придумает.
– Ты что-то не тороп… – начал Эрик, умолк и задышал, как выброшенная на берег рыба, как всегда перед чиханием. – Ап!..
Не дожидаясь, когда прозвучит «чхи!», Алекс швырнула в него тяжелой серебряной рамкой, с угла которой так и свисал кусок вышитого шелка. В воздухе шелк раскрылся трепещущим флагом. Увидев, что на него несется «Семья – сердце каждого дома», Эрик выпучил глаза. Дуло пистолета опустилось.
Как Алекс и надеялась, Дункан не стал терять времени и ринулся на своего противника. К сожалению, расстояние оказалось великовато для одного броска, даже самого отчаянного. С ужасной мыслью, что все пропало и что Дункан сейчас рухнет, сраженный пулей, Алекс бросилась в общую свалку.
От выстрела задребезжали стекла. Она закричала, не столько от испуга, сколько от гнева.
Вместо того чтобы свалиться бездыханным, Дункан подмял Эрика под себя и прижал к его горлу что-то блестящее. Алекс думала, что лезвие, но это оказался штопор, видимо, первое, что он сумел открыть, держа руку за спиной. Радость оттого, что он жив, сразу омрачилась при виде красного пятна, быстро расползавшегося у него по плечу.
– Ты ранен!
– Не до того! Лучше помоги.
Только тут Алекс сообразила, что яростно извивающийся Эрик по-прежнему сжимает в руке пистолет и в любую секунду может выстрелить снова. Вряд ли Дункан долго сможет его удерживать раненой правой рукой.
Движимая одним желанием, чтобы все поскорее кончилось, Алекс схватила с тумбочки бронзовый гонг – тот самый, с танцовщицей и тигром – и с силой опустила на голову бьющегося, сыплющего проклятиями Эрика. Раздался протяжный низкий звук, породивший в углах гостиной гулкое эхо, но ни рывки, ни проклятия не прекратились, а, пожалуй, даже стали яростнее. Тогда Алекс выждала момент и изо всех сил наступила тонким высоким каблуком на запястье Эрика.
Пронзительный вопль перекрыл грохот выстрела. Он успел сделать последний выстрел – боль заставила Эрика разжать руку.
Внезапно входная дверь с треском распахнулась. Ни минуты не сомневаясь, что на помощь Эрику спешит преступный элемент, Алекс схватила пистолет и прицелилась в ту сторону. Ее трясло от пережитого потрясения, перед глазами все плыло, и вряд ли удалось бы попасть даже в неподвижную цель.
В дверь ворвались Том Перкинс и Джиллиан.
Тому хватило одного взгляда, чтобы оценить ситуацию. Он выхватил оружие, наставил его на притихшего Эрика и мимоходом вынул пистолет из трясущихся рук Алекс.
Дункан позволил себе шлепнуться на пятую точку, отполз, отталкиваясь ногами, в сторону и привалился к креслу. Он тяжело дышал. Алекс присела рядом на корточки, борясь со слезами.
– Ну, как ты?
– Терпимо. Мне не впервой.
– Я так люблю тебя! – призналась она очень громко, счастливая тем, что может, наконец облечь свои чувства в слова.
– Я тоже тебя люблю, – ответил Дункан, наоборот, совсем тихо, и она со страхом заметила, как он бледен.
Кровь уже промочила всю правую сторону рубашки и явно не собиралась униматься. Мужчины! Им непременно нужно сделать вид, что ничего страшного не происходит. Разыграть из себя героя.
– Ты теряешь кровь!
Алекс положила руку Дункану на плечо, осторожно нащупывая рану, и сжала там, где ощущался горячий ток. Он что-то пробормотал в знак протеста, но она не стала слушать.
– Джиллиан, поищи что-нибудь для перевязки!
Том уже звонил в «Скорую». Сестра поспешила вон из комнаты и скоро вернулась со стопкой льняных полотенец. Одно она развернула и сложила в длину, другое скатала в подушечку и подала Алекс. Кивком поблагодарив, та примотала подушечку к плечу так туго, как сумела.
– Сколько времени «скорая» будет сюда добираться? – спросила она Тома, который уже отдавал кому-то распоряжения по телефону.
– Не отвлекай его… и перестань суетиться… – прошептал Дункан, весь блестящий от испарины. – Мы можем прекрасно добраться до докторов и сами. Наложат пару швов, зальют какой-нибудь дрянью – и буду как новенький…
– Уж не собираешься ли ты создавать проблемы?
– А ты? Собираешься всячески усложнять мне жизнь?
Они улыбнулись друг другу. Алекс не замечала, что плачет, и поняла это только тогда, когда наклонилась поцеловать Дункана. Сразу пара тяжелых капель приземлилась ему на ноги.
Само собой, гуманизм восторжествовал. Протестующего Дункана посадили в «скорую» и увезли в травматологию.
– Что-то не похоже, чтобы он получил серьезную рану, – едко заметила Джиллиан, когда машина уехала. – Иначе выражения вроде «книжного червя» вылетели бы у него из головы.
– В самом деле, – согласилась Алекс и без всякого перехода разразилась рыданиями.
Джиллиан молча предоставила ей плечо.
– Господи, как же я перепугалась! – проронила она чуть позже. – Думала, что с вами обоими покончено.
Алекс не знала, сколько прошло времени, прежде чем слезы иссякли. У нее оставалось странное и приятное чувство, что плачет она на бабушкином, то есть на самом родном плече, какое только знала в жизни.
– Ужасно жаль, что все так обернулось, – говорила Джиллиан, обнимая ее. – Если бы я раньше завела разговор о том, что Эрик – наркоман…
– …я бы тебе не поверила, только и всего, – всхлипнула Алекс. – Сейчас просто ума не приложу, чего ради, я всегда ему верила.
– Но теперь веришь мне, и слава Богу. – Джиллиан глубоко и облегченно вздохнула. – Надеюсь, так будет и впредь. Идем, я отвезу тебя в больницу к Дункану, чтобы он мог сказать тебе еще пару ласковых.
– А Том?
– Какое-то время ему будет не до меня.
– Но каков Эрик! – заново возмутилась Алекс. – Ухитрился нас перессорить на столько лет!
– И чуть тебя не убил, – напомнила Джиллиан.
– Хуже! Он чуть не убил человека, которого я люблю.
– Потрясающе звучит! Я имею в виду «человека, которого я люблю».
– А ты что же, еще ни разу такого не говорила?
– Говорила. Между прочим, Том сделал мне предложение.
– Здорово!
– Еще бы!
По дороге в больницу Алекс поначалу утомленно молчала, потом окликнула сестру.
– Что?
– Говоришь, Тому пока не до тебя?
– Из-за случившейся истории. Как-никак он полицейский. Мне придется привыкнуть коротать некоторые ночи в одиночку.
– Мне тоже предстоит такая ночь, раз уж Дункан в больнице. Не думаю, что его так просто выпустят.
Они переглянулись.
– Я прихвачу что-нибудь из китайской закусочной, – предложила Алекс.
– И купи парочку журналов для новобрачных. К чему откладывать? Заодно подыщем мне подвенечное платье.
Глава 28
Проходя вслед за клерком в помещение, сплошь металлическое от передних стенок депозитных ящиков, Алекс поддерживала Дункана за талию. Особой нужды в ее помощи не было (рана заживала быстро, и он вполне мог передвигаться сам), но ей нравилось к нему прикасаться. Стоило вспомнить о том, что она чуть не потеряла его навсегда, как возникала настойчивая потребность дотронуться и убедиться, что он все еще здесь, все еще с ней.
Прошло десять дней со дня выписки Дункана из больницы, и все труднее стало убеждать его носить руку на перевязи. А между тем такой вид придавал Дункану романтичность! Благодаря ране он пробыл в Свифт-каренте достаточно долго, чтобы принять участие в подготовке обманного маневра, призванного подставить Гектора Мендеса. В результате подпольного дельца арестовали, и Алекс не могла нарадоваться, что обошлось без дальнейших жертв.
Из-за продолжавшейся операции пришлось держать местонахождение Ван Гога в строгом секрете. Только после ареста Мендеса они, наконец ступили в депозитное отделение банка «Эвергрин, сбережения и ссуды».
Клерк достал ящик, водрузил на металлический стол в центре помещения и удалился.
– Ну вот, – заметила Алекс, стараясь сохранить будничный тон, – час настал.
– На счастье! – произнес Дункан и поцеловал ее.
Не в силах удержаться, она обвила его шею руками и поцеловала в ответ куда более пылким и продолжительным поцелуем, от которого у обоих закружилась голова.
Рука слегка дрожала, когда она вставляла ключик в замочную скважину.
– Хочешь заглянуть туда первым? – спросила она Дункана, видя нетерпеливый блеск его глаз.
– Мне будет затруднительно, – с нажимом ответил он.
Рука у него держалась на перевязи – Алекс добилась своего только угрозой, что в противном случае не возьмет его с собой в депозитное отделение. Упрямец, ворча, согласился.
– Ладно, я сама.
В депозитном ящике находился только один предмет – картина. Оба были уверены, что найдут ее скатанной в рулон, но холст был натянут на планки. Без рамы он в точности соответствовал размерами депозитному ящику. Прислонив к нему картину, Алекс и Дункан долго смотрели на пейзаж, восхищаясь буйными красками, столь типичными для последних работ Ван Гога: яростным оранжевым солнцем южной Франции, густой зеленью оливковых крон, каменной кладкой домика, словно мерцающей в мареве полуденного жара.
В углу стояла простая подпись «Винсент».
Минуты шли, а они все не могли оторваться от созерцания, разрушить чары гения, вложенные в холст и краски.
– Когда подумаешь, что из-за нее убит человек, а мы с тобой чуть… – Алекс не договорила, она не любила вспоминать. – Мне в голову не приходило, что Эрик на такое способен. Во всем виноваты наркотики!
– Ничего, за решеткой он быстро избавится от своей привычки.
– Не знаю, не знаю. Он получит маленький срок, потому что согласился подставить Мендеса.
– Мой псевдо-Ван Гог не так уж плох, если такой матерый делец на него клюнул, – усмехнулся Дункан. – Между прочим, если бы не мой «шедевр», ни Эрику, ни ребятам из ФБР не подобраться бы к Мендесу. Зато теперь его как следует потрясли.
– До чего же ты все-таки самодоволен!
– Ну и что?
В самом деле, отчего не пыжиться? Картина его кисти, по крайней мере, на первый взгляд, сошла за подлинного Ван Гога, а в процессе обыска у Мендеса обнаружилось несколько ценностей, которые Дункан без малейшего смущения экспроприировал, объяснив, что на их возврат у него уже составлены контракты. И наверняка на солидную сумму.
Алекс только покачала головой.
– Насчет пейзажа Ван Гога… знаешь, мы с Джиллиан решили, что обойдемся без вознаграждения. Довольно и того, что дедушкино доброе имя восстановлено.
– Тогда и я, пожалуй, откажусь.
– Зачем? Ты живешь со своих находок!
– Правильно, но обычно владелец оставляет картину себе, а эти люди решили передать Ван Гога в музей, в память о Луи Вендоме.
– Ах вот как. Это меняет дело. Может, когда-нибудь заглянем туда и полюбуемся снова.
Алекс прикусила язык. «Заглянем», «полюбуемся»! Чего ради она употребляет множественное число? Ей пока никто ничего не предлагал.
– В смысле… я загляну и…
– Алекс!
– …и полюбуюсь.
– Алекс! Мы и заглянем, и полюбуемся, только для начала надо кое-что обсудить. Ты выйдешь за меня?
– Как?! Предложение над депозитным ящиком, в подвалах банка? Как-то… меркантильно!
Она принялась смеяться, чтобы не зарыдать от счастья.
– Ничего меркантильного, – невозмутимо возразил Дункан. – Предложение под оливами, у фермерского домика. Можно сказать, в присутствии самого Винсента Ван Гога. Куда уж романтичнее!
– Я, конечно, люблю тебя… но не знаю, что получится из такого брака.
– А почему нет? Я тоже тебя люблю. Разве взаимная любовь – не основа семейного счастья?
– Без сходства интересов любовь обречена. – Алекс грустно погладила Дункана по щеке. – Да и вообще, я не хочу больше скитаться. Достаточно наездилась по миру еще в детстве. До случившегося я хотела перебраться в большой город, а теперь…
– Поняла, что по натуре провинциалка? – Дункан привлек ее к себе, и в его синих глазах запрыгали веселые бесенята. – По-моему, только ты одна никак не могла в этом разобраться. Для всех остальных это очевидно, для меня в том числе.
– Ну и?..
– Ну и хорошо. – Он прислонился к сплошному металлу стены, и взгляд его стал отрешенным, как у человека, который старается заглянуть в будущее. – Не скрою, на мой взгляд, ты здесь смотришься так же инородно, как девочка по вызову в монастырской келье… – Он увернулся от тычка. – И все равно здесь твоя стихия. В больнице у меня была уйма времени на размышления. В конце концов, я преподаватель, а школы есть везде. Найду работу в Свифткаренте.
– А как же приключения, погони, риск? Какжетвой авантюризм?
– Нельзя всю жизнь гоняться за чужими сокровищами, когда-то нужно заиметь свое и оберегать его от посягательств. – Дункан подмигнул. – Одно я уже нашел, остается добавить пару сокровищ поменьше.
– Ты хочешь сказать, что сделал выбор? Что больше не станешь бродяжничать? – Алекс все еще не могла поверить. – Но что, если тебя снова потянет?
– А что, если потянет тебя? Они засмеялись.
– Никто не обязывает нас всю жизнь просидеть дома, но пока… пока я только об этом и мечтаю.
– И тебе не будет скучно?
– Если заскучаю, возьмусь подделывать великих мастеров. – Он снова подмигнул. – Но до скуки еще далеко. У нас невпроворот дел. Для начала придется подыскать жилье. Твоя квартира маловата для настоящей семьи.
– Знаешь, я как раз собиралась кое-что тебе сказать… Мы с Джиллиан сейчас много времени проводим вместе. – Алекс вытерла повлажневшие глаза, с удовольствием вспоминая о долгих часах за разговорами и воспоминаниями. Как ей их недоставало! – Так вот, после свадьбы она переберется к Тому, а значит, дедушкин дом снова будет пустовать. Я подумала…
Она смутилась. Когда будущее оставалось еще неясным, она уже так и эдак поворачивала в голове идею совместной жизни с Дунканом.
– Подумала о чем?
– Как насчет того, чтобы выкупить у Джиллиан ее долю наследства и разместиться в дедушкином доме?
– Ничего нельзя придумать лучше! – воскликнул Дункан с таким воодушевлением, словно и вправду находил заманчивой перспективу полного обновления старого викторианского особняка.
Мужчина, который рвется перекрывать крышу, менять обои и стелить полы, заслуживает награды.
– Вот что, «Индиана Джонс от живописи»! Пожалуй, не стоит отказываться от столь почетного титула.
– Но я уже решил.
– А я еще нет. Если превратишься в домоседа, я буду делать прически у Кейт.
– Термитники? – ужаснулся Дункан. – Только не их! Провинциалка не обязательно должна так выглядеть. Лично я предпочитаю девочку по вызову.
– А я предпочитаю «Индиану Джонса». Ты прав, нам совсем не обязательно всю жизнь просидеть дома. Что-нибудь придумаем. Из нас может выйти отличная команда, тем более что мы уже показали себя в деле. Так оно даже лучше: ты умеришь свой бродяжнический пыл, а я умерю свою тягу к аккуратности.
Они обнялись, и Алекс подумала, что у них будет брак не из тех, что гладко катятся по одним и тем же рельсам. Ну и что! Зато он будет пылким и захватывающим.
– Я уже рассказывала, что мне приснилось?
– Да, но я охотно послушаю снова.
Она приблизила губы к самому уху Дункана.
– Шел обычный рабочий день. Я пошла вернуть книгу на полку и вдруг заметила мужчину, который заглядывал мне под юбку.
– Свинья эдакая! И ты вышибла ему зубы каблуком?
– Нет, вовсе нет. – Алекс мечтательно улыбнулась и слегка прикусила зубами мочку его уха. – Я расставила ноги пошире, чтобы ему все стало лучше видно. Трусики я в тот день надела совсем прозрачные…
– Знаю такие…
– Ну, да, те, что сзади ремешком.
– А что произошло потом?
– Я проснулась. Но мы можем разыграть мой сон наяву. Вот выздоровеешь, приходи в библиотеку.
– Кстати, я так и не трахнул библиотекаршу за стеллажами. Просто стыдно перед тем подростком!
Алекс опустила взгляд на пейзаж. От него пахло пылью и самую малость – красками, но она вдруг ощутила аромат бугенвиллеи и лаванды из цветника под окном, густой запах зреющего на лозах винограда и подумала: в один прекрасный день они совершат паломничество на юг Франции и испытают все, что подвигло Ван Гога к творчеству.
– Алекс!
– Что?
– Давай сделаем вид, что я уже выздоровел.
