Текст книги "Узы первой любви"

Автор книги: Нэнси Берланд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

– О, Клэр! Ты еще прекраснее, чем прежде.

Ночной воздух холодил обнаженную грудь Клэр. Он охладил и ее сознание. Они не в силах повернуть время вспять и никогда не наверстают того, что потеряли. О чем она только думала, затевая эту игру.

Трясущимися пальцами Клэр попыталась найти подол майки, чтобы прикрыться.

– Пожалуйста, не надо. – Руки Дугана остановили ее. – Дай мне посмотреть на тебя.

У него задрожал подбородок. Прежде чем Клэр нашлась, что ответить на эту его мольбу, прозвучала другая.

– Дай мне дотронуться до тебя.

– Дуган, пожалуйста.

– Это значит «нет»? – прошептал взволнованно Дуган. – Или…»да»? Если ты говоришь «нет», я остановлюсь.

Именно это говорил ее рассудок. Но тело просило, кричало: «Да!»

Клэр молчала. Но Дуган мог прочитать желание в ее глазах, увидеть, как напряглось в ожидании ее тело. Он, наверное, мог даже догадаться, что сейчас ей проще прыгнуть с балкона, чем оттолкнуть его. Сколько бессонных ночей она мечтала об этом. Неужели она не заслужила награды за годы страданий?

Мужчина, которого она так страстно желала, отпустил ее руки. Он стоял рядом с ней на коленях и пытался унять тяжелое дыхание.

Итак, он добился, чего хотел, теперь может расслабиться, решила Клэр. Что ж, так будет лучше. Только ей больно, очень больно.

Дуган повернулся, чтобы встать с кровати, но замер и снова оглянулся, посмотрел на Клэр. Лучиком надежды блеснула его улыбка. Он подарил ей улыбку.

Клэр закрыла глаза, она не хотела смотреть, как он уходит. Рыдания подступили к горлу. Дыхание замерло.

Вдруг Клэр ощутила на животе прикосновение мягких теплых губ. Она прерывисто вздохнула, и по ее телу пробежала судорога. Клэр сжала его голову ладонями.

– Дуган! О, Дуган! – простонала она.

– Клэр, любовь моя. Я не хочу, чтобы ты меня ненавидела.

Как она может ненавидеть его, когда его руки нежно ласкают ее грудь? Когда каждое его прикосновение доставляет ей наслаждение, которого она была лишена так долго?

– Я не могу ненавидеть тебя, – прошептала она.

Дуган взял ее на руки, обнял и повернул ее голову так, чтобы Клэр смотрела ему в лицо.

– Но ты не можешь и любить меня? – спросил он.

Зачем он спрашивает? Как может она о чем-то думать, когда кровь бешено стучит в ушах? Когда она чувствует рядом со своим бедром его мощное тело, ощущая, как он хочет ее.

– Я… я не знаю, – пробормотала Клэр.

Годы страданий не забываются так быстро. Как ни сладко в его объятиях, но стена, которую она возводила с таким трудом, не может рухнуть в одночасье.

– Я могу сейчас… любить тебя? Войти в тебя? Могу?

– Ты же знаешь, что можешь.

– Я не стану этого делать, Клэр. Как бы мне ни хотелось.

– Дуган, что ты со мной творишь?

– Это не я. Это мы творим друг с другом. Когда-нибудь… если ты почувствуешь, что любишь меня, мы закончим то, что начали сегодня. А сейчас… Клэр, я не хочу, чтобы ты потом раскаивалась, чтобы ненавидела меня. Мы должны быть вместе, и мы будем – навсегда. Или… или оба пожалеем о случившемся.

Он отказывает ей. Снова. И снова ставит ее перед своим решением. В который раз за сегодняшний день чувства Клэр резко переменились. Любовная страсть вдруг обернулась страстным негодованием. Ее охватили злость, ярость, желание уничтожить его.

Клэр вырвалась из его рук. Она схватила подушку и изо всех сил ударила его. Один, второй, третий раз. Это были уже не дружеские шлепки в веселой игре. Ей хотелось сделать ему больно, очень больно, ранить, убить, отомстить за все.

– Почему? Почему? Почему? – кричала она между ударами. – Почему ты снова прогоняешь меня?

Вся ее боль вылилась в эти удары. Клэр не знала, сколько их было. Десять, может быть, двенадцать. Она опомнилась, когда устала размахивать руками. Ее ярость утихла. Подушка порвалась, и сейчас мягкие пушинки плыли в воздухе, опускались на постель. Несколько пушинок упало на грудь Дугана.

Клэр обессиленно уронила руки. Впервые за двенадцать лет она дала выход свой злости и негодованию, освободилась от них.

Свободна. Свободна? Дуган не сказал ни слова и не пытался защититься. Клэр стало стыдно. И в тоже время жаль саму себя. Она закрыла лицо руками и разрыдалась.

Дуган обнял ее и прижал к себе. Он гладил спутанные волосы и тихонько баюкал ее. Клэр плакала у него на груди.

– Тебе лучше? – спросил Дуган.

Она шмыгнула носом и кивнула:

– Прости, если сделала тебе больно.

– Нет, не извиняйся. Тебе нужно было сделать это.

– Ты простишь меня?

– Не могу поверить, что ты задаешь такой нелепый вопрос. Если ты можешь простить то, что я сделал с тобой, даже из самых лучших побуждений, то могу ли я придавать значение нескольким ударам подушкой?

– Тебе было больно?

– О, ужасно!

Клэр подняла голову и улыбнулась.

– Ты все тот же – стойкий оловянный солдатик?

– Разве не поэтому ты вышла за меня замуж?

– Я вышла за тебя, потому что ты хорош в постели.

– Ой, ой, доктор Линвуд, не могу поверить, что вы говорите такие нескромные вещи!

– Ну, у меня было еще несколько причин.

– Например?

Клэр глубоко вздохнула и перестала улыбаться.

– Потому что я любила тебя, Дуган. Я безумно тебя любила.

– Любила меня, – повторил он.

У Дугана дрогнули губы. Он взял ее руку и прижал к своей груди, будто принося присягу.

– Клэр, я клянусь тебе: как-нибудь ты заглянешь в свое сердце и поймешь, что в нем снова есть место для меня. Я все для этого сделаю.

Он поцеловал ее и вышел из комнаты. Дуган надеялся, что два с небольшим часа, которые остались до дежурства, Клэр проспит лучше, чем он. Ему так и не удалось уснуть. Он мог легко овладеть Клэр. Она хотела этого. Ее глаза звали его, и Бог знает, каких усилий стоило ему удержаться.

Но он хочет большего, чем секс. Голая физиология – возбуждение и случка, как у жеребца и кобылы, – нет, это не для них. Это оскорбляет их прошлое и, возможно, будущее. Он хочет иметь все, чем обладал раньше, и даже больше.

Он хочет, чтобы к Клэр вернулась любовь, а не только влечение к нему. Он должен услышать, как она говорит о любви.

Дуган брился в ванной комнате на первом этаже, когда в номер, тихонько насвистывая, вошла Лила. Он выглянул, чмокнул ее в щеку и снова вернулся в ванную. Он слышал, как Лила поднимается по ступенькам. Через несколько минут она вернулась, и Дуган увидел ее отражение в зеркале.

– Что здесь происходило ночью? – спросила Лила.

– Клэр и я, мы затеяли… дело в том… словом, немного подрались подушками.

– Устроили сражение, – произнесла Лила и сложила руки лодочкой под подбородком. – Как весело!

– Я догадываюсь, что вы имеете в виду. И прежде чем выскажетесь, хочу предупредить: подушечная война – это все. Я спал здесь, внизу.

– Ваши постельные дела меня не интересуют, – смутилась Лила.

– Вот ничего подобного и не было. К сожалению, – добавил Дуган.

– Хорошо, смотри, не обижай девочку!

– Поверьте, я не могу ее обидеть.

– Что вы собираетесь делать после дежурства?

– В зависимости от состояния Орвила.

– С этим старым болтуном все в порядке. Ночью было небольшое сердцебиение, но это не страшно.

– Вы по-прежнему считаете, что мы можем уехать послезавтра?

– Клэр так говорит.

Дуган стер с лица остатки мыльной пены.

– Я страшно не хочу уезжать. На ферме у меня масса дел, но, тем не менее… Здесь происходят замечательные вещи.

Лила наблюдала за Дуганом в зеркало. Ему было немного не по себе от ее пристального взгляда.

– Если мои предположения верны, – начала она, – твои чувства к Клэр более чем дружеские?

– Вы предполагаете совершенно точно. Не уверен, что это делает мне честь, – усмехнулся Дуган, – ведь я обидел ее очень сильно. Сможет ли она простить меня и забыть обиду – не знаю. Но, кажется, она пытается.

– Не вздумай снова разбить ей сердце!

– Больше такого не произойдет.

– Хорошо. Значит, план такой. Завтра дежурство Клэр заканчивается в восемь утра. Я хочу, чтобы вы были свободны. Я буду работать с восьми до четырех дня и с четырех до двенадцати ночи. Даю вам целый день: загорайте, купайтесь, валяйтесь на пляже, делайте, – Лила подмигнула, – что хотите.

Последние слова она произнесла с ударением. Дуган подумал, что в рассказ о детских играх тетушка Клэр не особо поверила.

– Не уверен, что Клэр согласится оставить Орвила надолго.

– Глупости. Все с ним будет в порядке. Сейчас ему нужен только отдых. Кроме того, я заберу у Клэр этот ее чертов биппер.

Глаза у Лилы весело сверкнули. Она многозначительно улыбнулась.

– Я хочу, чтобы у вас было достаточно времени… осмотреть достопримечательности.

* * * После обеда Дуган и Клэр отправились на пляж перед отелем. По песку между шезлонгами и столиками ходили официанты из ресторана и принимали заказы. Дуган попросил принести для Клэр «маргариту» – вкусный коктейль из текилы и вермута. Она сделала два глотка и уснула. Дуган установил большой пляжный зонт так, что солнце не беспокоило ее

Ему все время хотелось сделать что-то – что угодно, – чтобы вызвать у нее улыбку, такую же, как прошлой ночью. Он был готов отдать все сокровища мира за эту улыбку.

Готов ли? Маленький червячок сомнения закрался в его мысли. Дуган не мог не видеть, с какой легкостью и удовольствием Клэр погружается в дорогие развлечения, которые предлагает модный курорт. Глядя на нее сейчас, невозможно представить, что она снова может быть женой фермера, жить на ранчо. Там, на обдуваемых со всех сторон холмах западного Техаса, каждый день от зари до ночи заполнен тяжелой работой. И это так же бесконечно и неизбывно, как смена дня и ночи. Хотя он никогда – никогда! – не позволил бы Клэр работать в поле, все-таки легкой жизнь на ферме не назовешь.

Дуган вспомнил о двухэтажном доме, который Клэр строила в Сьерре. И новая волна сомнений охватила его. Обосновавшись в этом доме, Клэр будет в непосредственной близости от большинства своих пациентов. И он прекрасно понимает, что именно там, в городе, должен жить врач. Кому понравится, что в экстренном случае нужно двадцать минут добираться до доктора по проселочной дороге?

И что делать ему со своими полями, урожаями, скотом и лошадьми?

Дуган признался себе, что, когда они бродили сегодня по ювелирным лавкам и маленьким магазинчикам, где продавали сувениры и разные мелочи, он испытал некоторое беспокойство. В одной из лавок Клэр заметила серебряный комплект с аметистами – браслет, колье, серьги и кольцо. Она полюбовалась игрой камней и со вздохом положила украшения обратно на прилавок. Дуган тут же вытащил кошелек и заплатил продавцу двести пятьдесят долларов.

Ему не жалко денег, особенно когда они у него есть наличными. «У красивой женщины должны быть красивые вещи» – он первым подпишется под этим лозунгом. Но не нужно обманывать самого себя – Клэр нравится роскошная жизнь.

Он много и тяжело работал, чтобы сделать хозяйство крепким и доходным. Но впереди обязательно будут трудные годы. Неурожайные, например, когда прибыль резко уменьшается. С Клэр или без Клэр, он должен быть готов к этому. Сумеет ли она пережить эти если не лишения, то ограничения?

Сегодня, когда Дуган предложил отправиться в центр на автобусе – за пятьдесят центов, Клэр отказалась и взяла такси – за семь долларов. Она сказала, что у нее нет ни сил, ни времени толкаться в автобусе. Он сразу согласился. И все-таки она живет только сегодняшним днем, словно завтра никогда не наступит.

Дугана в самом деле страшила мысль, что Клэр влезет в долги. Потому что жизнь научила его горьким истинам. Дед брал в долг без разбора, а возвращать долги пришлось ему и Клэр. Когда она чуть не умерла на поле, рожая Анжелу, он поклялся самому себе, что никогда не будет должником, не займет ни у кого ни цента. Почему Клэр, пережив то же самое, ведет себя прямо противоположным образом?

Но как бы он ни расценивал привычки Клэр, он постарается, чтобы оставшееся время в Канкуне она провела, как дочь миллиардера. Он уже оплатил их пребывание в отеле, пока она дежурила около Орвила. И все равно у него полные карманы мексиканских песо. Все это он истратит на Клэр. Если удастся хоть немного усыпить ее старые воспоминания, вытеснить их новыми впечатлениями, он будет счастлив.

* * *

Это был их последний день в Канкуне. После дежурства Клэр не стала долго нежиться в ванне с гидромассажем. Она переоделась в шорты и футболку, и они пошли завтракать в ресторан на берегу моря.

Клэр улыбалась ему поверх тарелки с экзотическими фруктами и сладостями. Дуган безропотно согласился сегодня купить еще одни, голубые, шорты и рубашку. Они очень шли к его глазам, вдобавок прекрасно сидели.

– Что ты скажешь, если мы возьмем такси и поедем смотреть пирамиды древнего города майя Тулум? – предложила Клэр.

– Такси? – переспросил Дуган и отвел взгляд, рассматривая волны прибоя. – А как далеко это место?

– Вполне доступно на такси, полтора часа езды. В автобусе будет полно народу. Кроме того, мы все осмотрим и вернемся, когда захотим. Не нужно будет ждать, пока автобус заполнится.

Дуган взял ее руку и провел пальцем по серебряному кольцу с аметистом. Он был рад надеть на безымянный палец ее другой руки кольцо с бриллиантом – в знак помолвки. Когда-то давно единственное, что он мог позволить, было колечко из поддельного золота, которое вскоре разломалось на кусочки. Клэр отдала его в ремонт и, грубо спаянное, свято хранила.

– Ты очень хочешь взять такси? – спросил он.

– Да!

– Значит, берем.

– О, Дуган, спасибо!

Клэр обрадовалась как ребенок и чуть не подпрыгнула. Она обняла Дугана и на секунду крепко прижалась к нему. Этот порыв вызвал у него отнюдь не отцовские чувства.

До Тулума было семьдесят восемь миль по живописной дороге. Преодолевать их вдвоем, сидя плечом к плечу на заднем сиденье автомобиля, было хорошей идеей, признал Дуган.

Они стояли на верху огромной пирамиды, взявшись за руки. То, что предстало их глазам, было изумительно: тропический лес и древний город, у подножия которого плещется море сказочного цвета.

– Мама и папа мечтали приехать сюда, – сказала Клэр. – Им очень нравилась археология, но они знали о ней только по книжкам. Не думаю, что они когда-нибудь выезжали за пределы Техаса. Как бы мне хотелось, чтобы они увидели все это.

– А почему они не путешествовали?

– Они всегда жили ради завтрашнего дня, все откладывали удовольствия, никогда не жили днем сегодняшним. Как и мы с тобой, Дуган. Мы заботились о будущем, а потеряли настоящее.

– У нас еще нет никакого настоящего, еще нет «сегодня».

– Или «завтра», – грустно добавила Клэр.

Она повернулась к Дугану. Наверное, нужно, наконец, объяснить ему свое отношение к жизни. Видно, как он переживает по этому поводу.

– Именно поэтому я не собираюсь копить деньги, откладывать удовольствия на потом, – сказала Клэр. – Я хочу тратить деньги, путешествовать, видеть новые места, знакомиться с новыми людьми. Я считаю это правильным. – Она вздохнула и добавила самый главный и болезненный аргумент: – У меня никогда не будет детей, ради которых надо экономить и отказывать себе во многом.

– А если наступит черный день?

– Ну я же не дура! Конечно, что-то я откладываю.

Дуган не стал возражать, отвернулся, глядя на море. Но по тому, как поджались его губы, Клэр поняла, что ее жизненные принципы для него неприемлемы.

– Ты работал много и тяжело, – продолжала убеждать его Клэр. – Почему же тебе не хочется немного пожалеть себя и побаловать, развлечь, пока ты не стал таким же старым и больным, как Орвил?

– С Орвилом так плохо? – Дуган попытался сменить тему.

– Не могу сказать с полной уверенностью, – Клэр пожала плечами, – пока мы не доставим его в больницу и не сделаем необходимые обследования. Сколько ему лет?

– Семьдесят пять или шесть – что-то вроде этого.

– Семьдесят шесть. Еще не старик. Но подобные болезни сердца не залечиваются быстро и легко. Я бы не хотела быть на его месте – он не увидел Канкуна, он не съездит в Европу, в Японию.

– Ты говоришь серьезно? Ты хочешь отправиться в эти места?

– Конечно. А ты нет?

– Вот что я вам скажу, доктор… – Клэр отметила, как он назвал ее. – Я счастлив быть там, где я есть, – в Сьерре. Каждый день я встаю и вижу, как всходит солнце. Я дышу чистым воздухом. У меня есть все, что я желаю, и даже больше. Я могу прожить всю оставшуюся жизнь дома и быть счастлив. Если, конечно, у меня будет хорошая спутница.

Дуган вопросительно смотрел на нее. Клэр знала, что он ждет хотя бы намека на то, что его «хорошей спутницей» может стать она. Но как раз в этом Клэр и не была уверена.

8

Все складывалось совсем не так, как планировал Дуган. Хорошее утро, с которого они начали день, счастливого продолжения не получило.

Он надеялся, что на обратном пути они уютно устроятся на заднем сиденье автомобиля с открытыми окнами, будут весело болтать и, возможно, целоваться.

Стекла в машине были действительно опущены. Но они сидели каждый у своего окна и молча смотрели на мелькавшие мимо экзотические пейзажи. Их молчание было таким же тяжелым и густым, как жаркий и влажный воздух тропиков, которым они дышали.

У Дугана едва не вырвался вздох облегчения, когда такси въехало во двор отеля и он отдал водителю пачку песо.

В номере они приняли душ – каждый на своем этаже, к неудовольствию Дугана, – и отправились обедать в ресторан на пляже. Потом взяли небольшую парусную лодку для прогулки по морю.

Они носились по бирюзовым водам Карибского моря подобно птицам, рассекавшим воздух взмахами крыльев. Иногда лодка резко наклонялась, и парус ложился так близко к воде, что, казалось, еще мгновение – и они перевернутся. Бешеное, захватывающее дух скольжение продолжалось. Но оно не могло отвлечь Дугана от мыслей о Клэр, точнее – о ее новых привычках тратить деньги и о пристрастии к путешествиям.

Родители Клэр умерли, когда им было чуть больше сорока. Все свои небольшие доходы они тратили на скромный дом и единственную, горячо любимую дочь. У них были мечты, которым не суждено было осуществиться. Понятно, что Клэр не желает еще и поэтому отказывать себе в удовольствиях. Но Дуган надеялся, что она понимает: есть много вещей, которые не купишь ни за какие сокровища. Любовь, например. Правда, сегодня вечером он как раз собирался истратить кучу денег, лишь бы все обернулось так, как он хотел и планировал, лишь бы Клэр была довольна.

Они ужинали в уютном итальянском ресторанчике, который порекомендовал портье из отеля. Обслуживание там было отменным: официанты угадывали каждое их желание и ставили на стол одно за другим блюда, заказанные Дуганом. Большинство этих деликатесов он раньше никогда не пробовал.

Потом они отправились на знаменитую в Канкуне дискотеку. Красивый большой зал освещали движущиеся лучи прожекторов. Лицо у Клэр раскраснелось, а глаза блестели, как у восторженного ребенка. И это очень нравилось Дугану. Отчуждение прошло, и он радостно увлек ее на площадку для танцев. Окруженные толпой отдыхающих, они с удовольствием двигались в захватывающем ритме ту-степа.

Когда такси, на котором они возвращались, подъехало к парадному отеля, Дуган предложил:

– Не хочешь прогуляться по пляжу?

– Я не против, – ответила Клэр. – Она посмотрела на часы и печально вздохнула: – Не могу поверить, что остался всего час, и мне надо возвращаться к своим обязанностям.

«За один волшебный час, – подумал Дуган, – может произойти чудо».

Они пересекли пустынный вестибюль, прошли по кромке бассейна мимо закрытых бара и киоска с пляжными принадлежностями. Песок зашуршал под ногами, когда они сошли по ступенькам на пляж и вдохнули соленый морской воздух. Не говоря ни слова, они взялись за руки и застыли, пораженные красотой ночного моря.

Волны загадочно переливались под лунным светом и набегали на берег с тихим шумом. Море словно посмеивалось и играло с берегом. Оно выбрасывало мелкие ракушки и камешки и тут же с водой уносило их обратно.

«Океан, как судьба, – подумала Клэр, – дарит что-то, а потом отнимает». Песок забирался в ее босоножки и, наверное, немилосердно их портил. Но Клэр не обращала внимания. Ей хотелось запомнить запахи, краски, звуки, удивительное ощущение ласки легкого бриза – и все ее чувства еще обострялись из-за присутствия Дугана.

Клэр оперлась на руку Дугана и сняла босоножки. Надев на палец, она забросила их за спину. Рука Дугана была теплой, и жесткие мозоли за четыре дня безделья, казалось, немного смягчились. Когда они вернутся домой, он снова будет работать на ферме, а она заниматься своими больными.

– Я буду скучать без тебя, когда мы приедем домой, – сказал Дуган.

– Забавно. Я подумала о том же самом.

– После такого сказочного места тебе не скучно будет снова вернуться в Сьерру?

Клэр тихо засмеялась, и ее голос слился с шумом моря.

– Я каждый день звоню домой, чтобы справиться о своих пациентах. Особенно меня волнует Памела Сью.

– Ей скоро рожать?

– Через пять недель, если она правильно вспомнила все даты.

– Но все проходит более-менее нормально?

– Более-менее.

– Вот и хорошо. А что она будет делать, когда ребенок родится?

– Заботиться о нем, я думаю.

– А сможет она позаботиться о себе и ребенке?

– Вот это как раз проблематично, – вздохнула Клэр. – Я помогу ей, конечно, но этого недостаточно.

Дуган опустил голову.

– Прости меня, Клэр, – сказал он хрипло.

– За что?

Он ответил не сразу, а когда заговорил, голос у него был серьезный и грустный.

– Я страшно виноват перед тобой. Из-за меня у тебя никогда не будет детей.

– Нет, Дуган, перестань. В этом нет твоей вины.

– Если бы ты не вышла за меня замуж, у тебя бы сейчас, наверное, был полон дом детей.

– Может, был бы, а может, и нет. Если подсчитывать все, что потерял в жизни, можно заболеть. – Она ласково сжала его руку. – В Сьерре постоянно рождаются дети. Я буду заботиться о них, видеть, как они растут.

– Это совсем не то, что иметь собственных.

– Дуган, прошу тебя. Я свыклась с тем, что не буду иметь детей, и не надо снова ворошить старое. Давай не будем портить такой замечательный вечер.

Клэр бросила босоножки на песок и села рядом с ними. Она подумала, что на самом деле смириться с этим фактом, наверное, невозможно.

Он немного замешкался и опустился рядом с ней, взял ее руку и положил себе на бедро. Это был старый привычный жест. Но после стольких лет разлуки для Клэр не было в этой позе ничего привычного. Напротив, как волны, рождаясь где-то в глубине моря, выкатываются на берег, так на нее нахлынуло тепло желания. Но Дуган, наверное, опять откажется от любви плотской, ему нужны ее обещания в вечной верности души и тела. Сможет ли она когда-нибудь разжать рот, чтобы произнести эти клятвы?

Дуган легонько провел пальцем по тому месту на безымянном пальце ее левой руки, где носят обручальное кольцо.

– Я люблю тебя, Клэр. Ты ведь знаешь это, правда?

– Дуган, я не знаю, что сказать.

– Не говори ничего. Только слушай. Я никогда не переставал любить тебя. Знаю, как ты относишься к тому, что я сделал тогда, двенадцать лет назад. Я знаю, что тебе трудно вновь заставить себя доверять мне. Но я ведь только хотел помочь тебе…

– Дуган…

– Я был не прав и понимаю это. У меня просто кружится голова при мысли о нас с тобой. Конечно, я люблю тебя. Но не уверен, смогу ли с тобой жить.

– Жить со мной? – переспросила Клэр, неприятно удивленная этими словами.

– Ты очень изменилась. Возможно, я тоже. Я доволен жизнью на ферме, а тебе хочется посмотреть мир. Я экономлю каждый пенс, а когда приходится его тратить…

– Ревешь, как бизон, – подсказала Клэр и усмехнулась.

– Тебе нравится тратить деньги. Возможно… – он поднял ее подбородок и посмотрел ей в лицо, – возможно, ты права – слишком поздно для нас начинать сначала.

Они смотрели в глаза друг другу и видели в них отражение собственной боли. Клэр казалось, что комок в горле задушит ее. Она только-только начала избавляться от прошлого, от страданий и боли, а теперь перед ней возникают новые проблемы.

Неужели они не сумеют преодолеть своих страданий?

– Идите сюда, милая леди, – сказал Дуган и притянул ее к себе. – Клянусь, сегодня мне хотелось расквасить несколько физиономий, которые рассматривали тебя в этом платье.

Клэр улыбнулась, вспомнив, как сам Дуган смотрел на нее, когда она в маленьком черном платье с глубоким декольте спускалась по ступенькам в гостиную.

Он обнял ее, и спина Клэр оказалась прижатой к его груди. В этой позе Клэр чувствовала себя защищенной и оберегаемой. Но сейчас ей хотелось вовсе не защиты. Она хотела, чтобы Дуган продолжил то, что началось прошлой ночью. Она взяла его руку и прижала к своему животу.

Дуган склонился над ее шеей и судорожно вдохнул.

– О, Клэр! Ты пахнешь полевыми цветами.

Его рука двинулась вверх. Дуган ласкал ее грудь и целовал шею.

– Ты… ты такая вкусная… как праздничный торт.

– Торт? – рассмеялась Клэр. – Очень романтично.

На Дугане были белые брюки, которые ему выбрала Клэр. Сквозь тонкую хлопковую ткань она ощутила, как его желание обрело реальное физическое проявление. Неожиданно он отстранился и развернул Клэр лицом к себе. Она обняла его и прижалась к его груди.

– Ты мой торт, Клэр, понимаешь? Самый вкусный на свете торт.

Его руки сошлись у нее на спине. Он отыскал губами ее губы. Клэр отдалась поцелую так, словно он был последним в ее жизни. Этой ночью Дуган принадлежит ей, а она – ему. Даже если право собственности заключается только в поцелуях.

А завтра? О том, что будет завтра, Клэр не хотела, да и не могла думать.

* * *

Прозаическое «завтра» началось в шесть утра, когда Клэр, Дуган и Лила, уложив свои вещи, поднялись к Гаррисонам. Они собрали медицинское оборудование и лекарства, помогли Рут уложить вещи и сувениры.

Орвила не трогали до последнего момента, пока все не было готово к отъезду. Его перевозили в кресле-каталке, которое по просьбе Клэр за небольшую плату доставил служащий отеля. Клэр провела с Орвилом несколько упражнений лечебной физкультуры, но все-таки ее беспокоило состояние пациента. Она вздохнет свободно только тогда, когда увидит Орвила на больничной койке в окружении специалистов.

Во время полета Лила сидела в кресле второго пилота и развлекала Дугана болтовней. Клэр и Рут устроились по обеим сторонам кушетки, на которой лежал Орвил. В самолете Дугана все было оборудовано для перевозки больных.

Они сделали круг над полуостровом. Клэр с грустью смотрела в иллюминатор на сказочные пейзажи Канкуна. «До свидания, райское место, – попрощалась она мысленно. – Прощайте, четыре дня счастья».

– Похоже, что вы здесь провели время лучше, чем мы, – сказал ей Орвил.

– Да, мы… то есть я, – поправилась Клэр, – увидела тут много интересного.

– Ваши дела… налаживаются?

– Немного.

– Только немного?

– Ну, если не преувеличивать, – замялась Клэр.

– «Немного» – лучше, чем ничего. Мне было бы приятно думать, что мое больное сердце помогло вам.

– Хочется быть свахой? – улыбнулась Клэр, поправляя гибкие трубки, по которым шел кислород для Орвила.

– Если я правильно понимаю ситуацию, это не такая уж трудная роль.

Клэр дружески пожала его руку. Как ей хотелось сказать кому-нибудь, даже Орвилу, что четыре дня в Канкуне сняли с ее сердца тяжесть, которая давила многие годы.

– По крайней мере, мы теперь друзья, – кивнула Клэр.

– Друзья? Кто говорит о друзьях? Я думал о большем…

– Орвил, оставь бедную девочку в покое, – прервала мужа Рут. – Посмотри, как сияют ее глаза, и не задавай никаких вопросов.

«Если на лице у меня все написано, – подумала Клэр, – то это будет черт знает что, когда мы вернемся в Сьерру».

* * *

Они приземлились в Браунсвилле, где таможенники США проверили каждый их чемодан, снова поднялись в воздух и взяли курс на Либбок.

Из отеля в Канкуне Клэр заранее позвонила в больницу города, и в аэропорту их ждал специальный автомобиль «скорой помощи», в который поместили Орвила. Клэр и Дуган последовали за «скорой» на такси.

В больнице им пришлось провести довольно много времени, пока они не убедились, что Орвил получил нужный уход, врачи сделали первое обследование и побеседовали с Клэр.

Еще час перелета – и самолет приземлился на ферме Дугана. Даже короткое отсутствие хозяина сказалось на порядке в усадьбе. Сильным ветром сорвало часть крыши телятника, и теперь в нем хозяйничали сквозняки. Напуганное ненастьем стадо завалило ограду и теперь паслось на поле со сладким картофелем Джозефа Виткобса.

Усаживая Клэр в свой пикап, Дуган мысленно прикидывал, во что ему обойдутся разрушения и сколько времени уйдет на ремонт. Попрощались они торопливо, каждый был занят своими заботами.

Прошло семь дней, в течение которых Клэр ни разу не виделась с Дуганом. Она даже не осознавала, как тоскует без него, пока проницательная Памела Сью не напомнила ей о пережитом.

– Вы очень изменились после той поездки, – сказала Памела.

Девушка лежала на кушетке – Клэр проводила очередной осмотр.

– Ты тоже, моя хорошая, – улыбнулась Клэр.

Про себя Клэр отметила, что, несмотря на все старания, лицо выдает ее. Остается только надеяться, что по нему не видно, как напрягается она каждый раз, когда звонит телефон, как соскучилась по мягкому голосу Дугана, по его ласковым рукам.

– Растем с каждым днем, – сказала Клэр и кивнула на живот Памелы.

– Растем и зреем. Скоро лопнем.

– Очень милое замечание, – усмехнулась Клэр. – Можешь одеваться.

– С малышом все в порядке?

– Насколько я могу судить, он здоров и резв, как жеребенок.

– Вот именно это у меня и родится.

Памела завела руки за спину, положила их на поясницу и слегка потянулась, болезненно сморщившись.

– Спина болит.

– Потерпи. Это нормально. Ты делаешь упражнения?

– Да, каждый день. Лила следит строго.

– Она молодец. Итак, помни, что ты должна сообщить мне о первых признаках родов. Мы отвезем тебя в Либбок. Я уже договорилась в больнице.

– А если не успеем? – Глаза Памелы испуганно округлились.

– Первые роды, как правило, протекают долго. Тебе совершенно не о чем волноваться, – успокоила Клэр. – И помни, что у меня есть биппер. Как только ты позвонишь, мы тут же отправимся.

Одетая в просторное платье для беременных, которое ей подарили Клэр и Лила, девушка выглядела неуклюжей и беспомощной. Она отвернулась от Клэр, чтобы скрыть слезы, плечи ее мелко вздрагивали. У Клэр сжалось сердце. Что станет с этой будущей матерью, которая сама, по сути, ребенок и нуждается в родительском участии?

– В чем дело, милая? – Клэр развернула ее к себе. – Ты боишься?

Памела отрицательно покачала головой, слезы ручьем текли по ее щекам.

– Лила говорит, что будет все время рядом со мной и что это не страшно.

– Что же тогда?

– Я только хотела бы… да неважно.

– Ну, ну, скажи мне. В чем дело?

Памела закусила губу, стараясь взять себя в руки, – маленькая девочка перед лицом взрослых проблем. Она заговорила прерывающимся голосом:

– Мне просто очень хочется, чтобы у малыша был отец. Хороший, нежный. Который бы заботился о маленьком и… обо мне. Чтобы он менял младенцу пеленки и кормил его из бутылочки, а потом учил бы его читать и считать. Такой… такой, как ваш Дуган, например.