Текст книги "Стриптиз на гонках"
Автор книги: Нэнси Бартоломью
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)
Глава 6
Мне нравится мой трейлер – совсем не то, что консервная банка, в которой я жила в Верхнем Дерби. Да и окружение здесь получше, по крайней мере в Панама-Сити под окнами не грохочет железная дорога и поезда не останавливаются с жутким скрежетом прямо за моей дверью. Здесь чисто, и соседи – если не считать одной ненормальной по имени Рейдин – гораздо приличнее, чем в Филадельфии. Поэтому, обдумывая убийство Джона Нейлора, мне приходилось учитывать два обстоятельства: во-первых, при этом могла серьезно пострадать моя гостиная, а во-вторых, это подпортило бы мой имидж в глазах соседей.
Нейлор подтолкнул меня в темную гостиную и провел к единственному предмету мебели, который я оставила в комнате, – к любимому мягкому дивану. Там он медленно опустился на подушки, набитые натуральным пухом, потянув за собой и меня, в результате я уселась, вплотную прижавшись к нему. Я поняла, что будет довольно трудно его убить, не испортив при этом льняную обивку дивана, но ее, наверное, можно будет сменить.
– Знаю, о чем ты думаешь, – прошептал Нейлор, – оставь эту затею.
Он чуть-чуть ослабил хватку пальцев на моих запястьях. Я не пошевелилась, и тогда он медленно убрал руки. Дождавшись, пока он опустит руки и слегка расслабится, я нанесла удар. Но Нейлор в ту же секунду снова схватил меня за запястья и силой заставил скрестить руки на груди.
– Ой, больно!
– Я же предупреждал, не дергайся. Сама виновата.
От него слабо пахло кожей и мужским одеколоном. Несмотря ни на что, я почувствовала, что мое тело на него реагирует. Черт бы побрал этого Нейлора!
– Отпусти!
– А я думаю, не стоит.
Он стиснул меня еще крепче. В это время Флафи наконец решила объявиться. Цокая когтями по полу, она вошла в комнату, остановилась и сладко потянулась. Едва она нас увидела, ее хвост стал вращаться со скоростью пропеллера вертолета. Она потрусила к нам и игриво прыгнула на ногу Джона.
– Привет, Флафи.
Она лизнула его ногу. Джон рассмеялся, он явно забавлялся этой ситуацией.
– Флафи, взять его, фас! – приказала я.
В ответ она лизнула мою ногу. Узнаю свою собачку, в критической ситуации от нее очень много толку.
– Я не могу задерживаться надолго, просто зашел убедиться, что у тебя все в порядке.
– В порядке? Ты что, издеваешься? С какой стати ты сбежал? Почему сказал следователю, что тебя не было на треке? И вообще, что происходит? Почему ты не помог Руби?
Я обрушила на Нейлора град вопросов, стараясь выдать их все как можно быстрее. Мне нужны были ответы, и не какие попало, а правильные.
– Кьяра, Руби уже ничем нельзя было помочь. Когда я ее нашел, она была мертва. Я шел за тобой, потом увидел, как ты понеслась в сторону баков с мусором. К тому времени, когда я до тебя добежал, было слишком поздно помогать Руби, а ты тоже лежала на земле. Я не знаю, что произошло.
– Тогда почему ты сбежал?
Моя голова была крепко прижата к груди Джона, поэтому я не могла заглянуть ему в глаза. Я только чувствовала, как бьется его сердце, и меня окутывало тепло его тела. Что все-таки происходит?
– Кьяра, когда я обошел вокруг контейнера, то чуть не споткнулся об тебя. Ты была без сознания, но начинала приходить в себя. Прежде чем успел что-нибудь предпринять, я увидел Руби. Нужно было убедиться, что она действительно мертва, но еще до того, как я к ней подошел, мне стало ясно, что это так.
Я вспомнила те минуты, и у меня защипало глаза от слез. Чувства, которые я подавляла, грозили вырваться на свободу, как вода, прорвавшая дамбу, и захлестнуть меня целиком. Я еще пыталась сдержаться, но тело непроизвольно задрожало. Джон это почувствовал. Он ослабил хватку, передвинул руки выше, с моих запястий на предплечья, и обнял меня. Потом стал слегка покачивать, как будто убаюкивал. Его дыхание щекотало мне ухо.
– Ш-ш-ш, – прошептал Джон. – Успокойся.
Он меня обнимал, а я пыталась совладать с собой, чтобы не разрыдаться. У меня было сразу несколько причин плакать – во-первых, я была напугана, во-вторых, было жаль Руби, а в-третьих, я чувствовала себя беспомощной, потому что ничем не смогла ей помочь. Может быть, она не погибла, если бы я действовала быстрее.
– Почему ты тогда не остался? – спросила я наконец.
– Не мог.
У меня в памяти всплыло лицо миниатюрной брюнетки, и я сразу все вспомнила: как Джон стоял в стороне от толпы, как посмотрел мне прямо в глаза, убедился, что я за ним наблюдаю, и только потом поцеловал свою даму. Это меня быстро отрезвило. Воспользовавшись тем, что он держал меня уже не так крепко, я освободилась, повернулась и посмотрела ему в глаза.
– Еще бы, конечно, не мог! – усмехнулась я. – Торопился к своей девице! Не мог же ты задерживаться, чтобы помочь другу, когда тебя ждала такая краля!
Это его задело, я видела по глазам, но выражение боли быстро сменилось чем-то другим. Взгляд смягчился, появилось какое-то странное выражение, почти грусть. Что это было? Сочувствие? Жалость? Этого мне только не хватало!
– Кьяра, я не мог.
Джон замолчал, все еще глядя на меня.
– Вот и я говорю, что ты не мог, – с издевкой подтвердила я.
Подумать только, всего пару недель назад я доверяла этому типу безраздельно, готова была доверить ему даже свою жизнь! Но сейчас я не оставила ему даже права на сомнение. Я это сознавала, но ничего не могла с собой поделать.
– Кьяра, мне сейчас очень нужно, чтобы ты мне доверяла, – сказал Джон. По тому, как напряглось его тело, я догадалась, что он с трудом держит себя в руках. – Знаю, тебе было больно это видеть.
– С какой стати мне должно быть больно? Может, из-за того, что ты не остался и не помог мне? Или потому, что выставил меня перед полицией лгуньей? Или, может, потому, что ты оказался не тем, за кого я тебя принимала?
Он снова сжал мои руки крепче – так крепко, что я чуть не вскрикнула от боли.
– Кьяра, я бы не допустил, чтобы с тобой что-нибудь случилось, поверь. – Он встал и потянул меня за собой. – Я не могу здесь задерживаться и не могу объяснить, что происходит. Но если меня сейчас увидят с тобой, нам обоим грозят большие неприятности.
В трейлере было по-прежнему темно, мне вдруг стало страшно. Что все-таки происходит? Продолжая держать меня за руку, Джон направился к двери. У выхода он остановился, повернулся и привлек меня к себе. Он крепко обнял меня за талию, рука двинулась выше, задержалась на спине, затем легла на плечо. Тут он немного отстранил меня от себя и прижал к кухонной стене. Проведя руками по моей шее, он стал нежно касаться моего лица, словно пытался в темноте запомнить его на ощупь. Мое сердце громко забилось, желудок, казалось, подпрыгнул.
– Кьяра, – хрипло прошептал Джон.
Когда он меня поцеловал, из головы вылетели все мысли до единой, и тело откликнулось на его ласку. Руки сами собой легли ему на грудь и поднимались до тех пор, пока не обняли его за шею. Тепло его тела окутывало меня, и наши тела словно сплавлялись в одно целое.
Джон целовал меня совсем не так, как брюнетку на треке. В его поцелуе не было никакого насилия, ничего показного. Джон был нежен, но настойчив, пытаясь своим телом убедить меня в том, что пытался отрицать мой разум. Это был наш первый поцелуй, тот, который обозначает начало чего-то, а не конец. Джон заставил меня наслаждаться каждым его мгновением. Этот Джон Нейлор был тем самым человеком, которого я знала. Что бы ни происходило на треке, что бы он ни делал прошедшим вечером – со всем этим можно было разобраться позже. Мужчина, который меня обнимал, снова стал тем, кому я доверяла.
Ни слова не говоря, Джон ушел – бесшумно открыл дверь и выскользнул наружу, в темноту. Я стояла неподвижно, почти не дыша, и прислушивалась. Наконец где-то в отдалении заурчал мотор автомобиля, и я поняла, что Джон снова исчез.
Глава 7
Хмурое утро, как и полагается, оказалось мудренее вечера. Я проснулась, но не спешила вставать, рядом со мной пристроилась Флафи, и меня снова стали одолевать сомнения. Я осознала, что вчера позволила Джону Нейлору заговорить мне зубы. Ласковыми словами и лестью он заставил меня забыть, что он бросил меня на месте убийства Руби и обманул полицию. В довершение всего я позволила ему поцеловать меня и вела себя так, будто этот поцелуй для меня куда важнее, чем тот, которым он одарил брюнетку на треке. Но даже это еще не самое страшное, куда там! Если уж смотреть правде в глаза, то нужно признать: смерть Руби Ли Даймонд – на моей совести. Я взяла девочку под свою опеку, научила ее разным движениям, а потом оставила без присмотра, и вот она мертва.
Я не смогла защитить свою подругу, и она погибла. Значит, именно я должна позаботиться, чтобы все было по справедливости – насколько это вообще возможно в нынешней ситуации. Может, кто другой и предоставил бы это дело полицейским, но только не Кьяра Лаватини. Во-первых, полиция вообще не очень-то переживает из-за смерти стриптизерши, по их мнению, одна дрянь убила другую – и счет сравнялся. А во-вторых, тот, кто обидел друга Лаватини, обидел Лаватини. Мы привыкли сами о себе заботиться. Вот почему мне нравятся танцовщицы – они относятся к семье так же, как я. Стать танцовщицей – все равно что стать членом большой семьи обездоленных, мы крепко держимся друг за друга. Поэтому, кто бы ни убил Руби, он или они напрашивались на то, чтобы я занялась ими лично, отомстила за ее смерть, исправила чудовищную несправедливость судьбы. Найти убийцу Руби – отныне мой долг.
Я поплелась в кухню, почти машинально покормила Флафи и включила кофеварку. Я не жаворонок, по утрам обычно двигаюсь как в тумане и более или менее просыпаюсь только после третьей чашки кофе. Потом открыла дверь, достала из ящика газету и развернула, собираясь почитать, пока варится кофе. Тут возникло сразу две проблемы. Во-первых, кофеварка не заработала, потому что я с вечера ее не заправила, а не заправила потому, что у меня кончился кофе. Я собиралась купить его по дороге с трека. Вторая проблема заключалась в заголовках и фотографиях на первой полосе газеты. Аршинными буквами там было напеча-тано: “На гоночном треке “Дэд лейке” убита танцовщица. Подруга погибшей готова опознать подозреваемого”.
Я стала читать, недоумевая, кто же такая эта подруга Руби, которая может опознать убийцу. Дальше – больше. Со ссылкой на неназванный источник в полиции журналист писал: “Кьяра Лаватини, подруга и коллега убитой мисс Даймонд, заявила полиции, что она охотно поможет следствию и готова опознать подозреваемого по голосу, который отчетливо слышала”.
– Вот это здорово, Флафи, – сказала я. – Интересно, с какой стати детективу Уилингу вздумалось говорить такую чушь?
Флафи не ответила, она подошла к миске и принюхалась. Кажется, запах ей не понравился.
– Ладно, завтра постараюсь купить тебе что-нибудь повкуснее, – пообещала я и стала читать дальше.
“Детективы допросили нескольких человек, которые видели мисс Даймонд в тот вечер. От дальнейших комментариев в полиции отказались”.
Я начинала потихоньку вскипать. Хорошенькое дело, написать про меня как про человека, который, вероятнее всего, сможет опознать убийцу! Это все равно что сделать из меня приманку!
Я посмотрела на Флафи.
– Прости, дорогуша, что не составлю тебе компанию за завтраком, но мне нужно срочно выпить кофе, а то умру. – Похоже, собачке было все равно. – Если я тебе понадоблюсь, то буду у Рейдин.
Флафи усмехнулась по-своему, по-чихуахуански, и продолжила свой завтрак.
У моей соседки Рейдин – она живет через дорогу – обязательно найдется кофе. Правда, общаться с ней нелегко, зато она охотно угостит меня. То есть если она в подходящем настроении и если к ней не заявились инопланетяне. Рейдин не просто пенсионерка, это сразу понимаешь, как только подойдешь к ее дому. Ее трейлер – единственный в нашем трейлерном городке, к которому бесстрашная местная ребятня боится подходить близко. Сам по себе фургончик выглядит вполне безобидно, но двор загроможден всякой всячиной вроде скульптур, купален для птиц, тропических растений и кактусов. Все это напичкано хитроумными ловушками, предназначенными для того, чтобы заманить и замучить ничего не подозревающего посетителя. Несколько человек, которым Рейдин достаточно доверяет, чтобы допускать их в свое жилище, знают, что нельзя наступать на третий сегмент мощеной дорожки, что, подходя к двери, нужно пригнуться, а потом коротко постучать три раза, но ни в коем случае не звонить в дверной звонок, иначе ударит током. А еще всем соседям известно, что ни под каким видом нельзя упоминать в разговоре фламандцев, пока Рейдин не побывала в психиатрической клинике (куда ездит раз в месяц, чтобы ей сделали укол проликсина), – она уверена, что фламандцы – это иноземные существа, которые пытаются захватить власть над миром.
Большинство из нас узнали о странностях Рейдин опытным путем, и опыт этот дался нам нелегко. Бывало, мы просыпались под истошные вопли и ружейную пальбу, думая, что на нас напали бандиты, но оказывалось, что просто у Рейдин кончилось действие инъекции. Однако большую часть месяца, когда Рейдин спокойна, она ведет себя как милейшая, добрая женщина и соседка, всегда готовая помочь. Меня лично Рейдин не раз выручала в самых сложных ситуациях, просто надо учитывать ее особенности.
Не переодеваясь, я прямо в лиловом велюровом халате и изящных домашних шлепанцах на каблуках, с помпончиками из перышек, перешла через дорогу, осторожно перешагнула через третью секцию мощеной дорожки и, пригнувшись, стала подниматься по ступенькам. Занавески на слуховом окне трейлера качнулись – Рейдин покинула свой наблюдательный пункт за кухонной дверью.
– Кто там? – спросила она хриплым голосом.
Рейдин прекрасно знала, кто пришел, но в мире, в котором она жила, осторожность никогда не бывала излишней. Я произнесла пароль, который соседка в свое время заставила меня заучить.
– Я пришла с миром.
– Откуда мне знать, что это так?
Рейдин замолчала в ожидании следующей реплики, предусмотренной этим безумным ритуалом.
– В моем сердце – только любовь, – сообщила я. Это, конечно, было враньем, но если не соблюдать правила Рейдин, то на кофе можно было не рассчитывать.
Рейдин стала один за другим отпирать многочисленные замки и запоры, призванные оградить ее от инопланетного вторжения. Наконец дверь слегка приоткрылась. Морщинистое лицо пожилой женщины расплылось в улыбке.
– А, это ты! – сказала она.
Широко распахнув дверь, она отступила, пропуская меня внутрь. То обстоятельство, что на дворе почти полдень, а я явилась в халате и шлепанцах, ее совершенно не удивило. Сама она была в линялом розовом домашнем платье и гольфах, спущенных до щиколоток и аккуратно закатанных. Из седых волос торчали ярко-розовые бигуди.
– Куда-нибудь собираешься? – спросила я, намекая на бигуди.
– Нет, это мера предосторожности, – ответила Рей-дин, направляясь в кухню. – Хочешь кофе? Я как раз только что сварила.
Рейдин была заядлой кофеманкой и обожала печенье “Мои пайз”.
– Спасибо, я бы не отказалась.
Рейдин прошла через кухню к кофеварке, по пути задержавшись, чтобы переставить дробовик, прислоненный к кухонному столу, в нишу возле буфета. Она была отлично вооружена. В каждой комнате своего трейлера она держала на видном месте как минимум одно ружье или пистолет, и я подозреваю, что оружия, которого я не видела, было еще больше.
Налив мне кофе, Рейдин подошла к столу.
– Вчера вечером в твой дом было совершено вторжение, – спокойно заметила она, ставя передо мной чашку. – Он вошел в двадцать минут восьмого вечера и вышел в пятнадцать минут третьего ночи.
– Почему ты меня не предупредила? – спросила я, подумав: Джону Нейлору повезло, что он остался жив.
Рейдин захихикала.
– Я собиралась, а потом узнала симпатичного парня, с которым ты меня познакомила, когда мы играли у тебя в карты. Я решила, что ты ему обрадуешься.
– Ничего подобного!
Рейдин погрустнела и в упор посмотрела на меня своими птичьими глазками.
– Я сделала что-то не так? – спросила она как-то трогательно, по-детски.
Я поняла, что задела ее чувства.
– Все нормально, Рейдин, извини, я просто растерялась.
– Знаю, что это такое, – пробормотала она.
– Вчера ночью на гоночном треке произошла неприятность.
В разговорах с Рейдин я обычно старалась не слишком вдаваться в объяснения, никогда не известно заранее, отчего она может сорваться.
– Неприятности в раю.
Соседка вздохнула, покачала головой и уставилась на стоявший перед ней стул. На стуле лежала утренняя газета, и я поняла, что Рейдин в курсе событий.
– Ты уже читала об этом?
– Детка, мне не обязательно читать газеты, чтобы знать плохие новости с гонок. У меня есть племянник, которому хватило глупости связаться с этим делом. Он называет себя королем трека. – Во взгляде Рейдин читалось отвращение. По моей спине пробежал холодок. – Его жена грозится, что, если Рой Делл не прекратит возиться с машинами и путаться с бабами, она его бросит. – Рейдин усмехнулась. – Хотя, если хочешь знать мое мнение, это было бы только к лучшему. Его жена – дрянная бабенка, мальчику повезет, если он от нее избавится.
– Вчера вечером я с ним случайно столкнулась, – начала я.
Рейдин посмотрела на меня и расхохоталась.
– Ничего удивительного! Полуобнаженная женщина на гоночном треке? Да Рой Делл наверняка тебя учуял, как охотничья собака. – Я нахмурилась, и она поспешила добавить: – Но ты не волнуйся, он безобиден.
Насчет этого я могла бы еще поспорить, но в это время с другой стороны улицы до нас донесся лай Флафи. Рейдин вскочила, схватила дробовик и подбежала к окну, встав так, чтобы ее не было видно с улицы.
– Ну вот, предупреждаю, – бросила она. – У тебя гости, на этот раз кто-то незнакомый. Смотри, не дай себя одурачить волосами на лице, в них может быть спрятан передатчик. Современная технология – опасная штука, когда попадает в плохие руки!
Сначала я заподозрила, что соседке пора делать очередную инъекцию. Мне стало ясно, что она имела в виду, только когда я тоже подошла к окну и посмотрела в щель между занавесками. На крыльце перед дверью моего трейлера стоял детектив Уилинг и нажимал кнопку звонка. Не думаю, что вина за случившееся несколько минут спустя целиком и полностью лежит на мне. Трудно сказать…
Все еще держа в руке чашку с кофе, я вышла на крыльцо трейлера Рейдин и окликнула Уилинга. Детектив оглянулся, увидел меня и быстро зашагал через дорогу.
– Подождите, – крикнула я, – я сейчас подойду.
Но он либо меня не слышал, либо решил поступить по-своему, потому что продолжал идти в нашу сторону. Флафи выскочила через собачью дверку и, повизгивая, побежала за ним по пятам. Уилингу пришлось вилять, чтобы не споткнуться о нее. Я пошла ему навстречу, спустилась по лестнице и оказалась на дорожке в то самое мгновение, когда детектив ступил на ту часть лужайки Рейдин, где было полно ловушек. Умница Флафи повернула обратно и от греха подальше убежала домой, она-то знала, что будет дальше. Детектив Уилинг был не так предусмотрителен, и ему повезло меньше. Для начала включилась поливалка и окатила его водой с головы до ног.
Вероятно, этот инцидент сильно подпортил мои отношения с полицией – не потому, что Уилинг промок насквозь, а потому, что мне это показалось забавным и я рассмеялась. Описав вокруг Уилинга широкую дугу, я направилась к себе домой. Уже переходя дорогу, оглянулась и бросила:
– Если захотите обсушиться, у меня найдется полотенце.
У детектива был выбор: либо уйти – тогда бы ему пришлось сесть за руль мокрым, – либо зайти ко мне. Я чувствовала, что он борется с собой. Уилинг был зол как черт, однако, по-видимому, принадлежал к разряду людей, которые не терпят беспорядка в салоне автомобиля. Я еще не успела открыть дверь кухни, когда услышала, что он идет за мной.
В доме я протянула ему полотенце и даже разрешила присесть на высокий табурет перед кухонной стойкой.
– Кажется, мой адвокат сказал, чтобы вы звонили ему, если пожелаете говорить со мной.
После того как Уилинг вытер голову, его коротко стриженные волосы встали торчком во все стороны, сделав его похожим на панка.
– Я хотел поговорить с вами насчет газетной статьи. Думал, она может попасться вам на глаза и…
– И что? – перебила я. – Могу подумать, что вы нарочно все подстроили, чтобы выйти на подозреваемого? Что вы пытаетесь подставить меня ему в качестве наживки, потому что все мы, танцовщицы, одним миром мазаны, одной больше, одной меньше – какая разница, так, что ли?
Уилинг покраснел.
– Мы можем поговорить спокойно, или вы пошлете меня к черту и я уеду? Вам решать.
– Ладно, говорите, зачем пришли.
Уилинг сгорбился, как будто у него затекла шея.
– Во-первых, я не общался с газетчиками. Мы делаем заявления для прессы после того, как дело закончено, а не в процессе расследования.
– Что вы хотите этим сказать? Что никто в полицейском управлении ничего не говорил журналистам, а вся эта история от начала до конца ими выдумана?
Уилинг запустил руки в волосы и растрепал их еще сильнее. Почему-то от этого он стал выглядеть гораздо моложе, почти мальчишкой – раздосадованным мальчишкой.
– Я бы рад сказать, что никто в управлении ничего не говорил прессе, но мы оба знаем, что это не так. Я изо всех сил стараюсь выяснить, говорил ли кто-то с журналистами, и если да, то кто, и одновременно я ищу убийцу вашей подруги.
– Интересно, много народу знает о том, что я – свидетель?
Можно было не спрашивать, в Панама-Сити все узнают обо всем в считанные секунды. Уилинг заерзал на табурете.
– Ну… вас видели полицейские, которые осматривали место преступления, но они не знали, что вы можете идентифицировать убийцу.
– А я и не говорила, что могу. Я сказала “попробую”.
– Ладно, об этом знаю я и знает детектив Нейлор.
– Что-о? А он откуда узнал? Уилинг пристально посмотрел на меня.
– Нейлор – детектив из отдела по расследованию убийств, как и я. Обычно мы работаем над делами вместе, если один из нас уже не занят другим расследованием, что в Панама-Сити редкость – за год у нас происходит шесть – восемь убийств, не больше.
Пока Уилинг все это рассказывал, я думала о том, что Нейлор, похоже, единственный, кто знаком с моими показаниями во всех подробностях. Видно, придется самой провести небольшое расследование. Нейлор появлялся в самых неожиданных местах: сначала на гоночном треке, затем у меня в трейлере, а теперь вот оказалось, что он участвует в расследовании убийства Руби. Нужно было разобраться, что все это значит.
Мое внимание привлекло яркое пятно, мелькнувшее за окном. Я повернулась и увидела, что мимо трейлера медленно проезжает огненно-красный “порше” с затемненными стеклами и табличкой с номером, сделанной по спецзаказу, цифры на которой я знала наизусть. В наш трейлерный городишко пожаловал сам мистер Винсент Гамбуццо. Он выехал из-за угла, заметил на стандартном бежевом “таурусе” опознавательные знаки полиции и решил не высовываться, пока пыль не уляжется.
– Послушайте, – я снова переключила внимание на детектива Уилинга, – мне на самом деле все равно, как вы попытаетесь все это объяснить. Я просто хочу попросить, чтобы вы похлопотали о моей защите силами полиции.
Уилинг хотел что-то сказать, но я не дала ему рта раскрыть.
– Знаю, вы не можете поставить у моей двери полицейского на двадцать четыре часа в сутки – может, потому, что вам не хватает людей, а может, причина в моей профессии и в профессии убитой. Не важно, мне нужна хотя бы видимость защиты. Например, пусть мимо моего дома каждый час проезжает патрульная машина с опознавательными знаками.
Я подошла к двери и открыла ее в надежде, что Уилинг поймет намек и уберется.
Он вышел на яркий солнечный свет очередного душного летнего дня. Флафи снова припустилась за ним, пытаясь представить дело так, будто это она выгнала незваного гостя.
Не прошло и тридцати секунд с того момента, как “таурус” детектива скрылся из виду, как на его место перед моим домом запарковался босс. Судя по звуку, мотор его “порше” слегка барахлил. У Винсента был не самый дорогой “порше” и, уж конечно, не эксклюзивная модель, но это был лучший автомобиль, какой мог себе позволить делец средней руки вроде него.
Винсент вытащил свое грузное тело из машины и, пыхтя от затраченных усилий и от жары – несмотря на почти тропические восемьдесят градусов [4]4
Примерно 45 градусов по Цельсию.
[Закрыть], он был в черном костюме, – зашагал к моему дому.
– Вовремя убрался этот коп, – сказал он, отдуваясь. – Еще немного, и у меня бы бензин кончился. Тогда бы мне здешняя мелюзга все покрышки изрезала, если не поснимала. Господи Иисусе, Пречистая Дева и все святые, ну и жарища!
Винсент воровато оглянулся и, кажется, даже принюхался, пытаясь прикинуть, что тут происходило и кто кому что сказал. Затем, не спросив разрешения, протопал прямиком к холодильнику, распахнул дверцу и встал так, чтобы холодный воздух пахнул ему в лицо.
– Как, Кьяра, у тебя тут ничего нет! Какая-то минералка и фруктовый салат! Что за дела?
– Знала, что ты придешь, вот и припрятала все, что получше, – съязвила я. – Ты зачем пришел: поесть или поговорить? – В случае с Винсентом было трудно отделить одно от другого.
– Ага, нашел. – Винсент наконец нагнулся достаточно низко, чтобы заметить пиццу.
– Не стесняйся, будь как дома, – сказала я, но мой сарказм пропал даром.
Поставив тарелку с едой в микроволновую печь, Винсент приступил к делу.
– Кьяра, я давно работаю в этом бизнесе и не потерял ни одной танцовщицы.
Он замолчал и медленно покачал головой. Я знала, что он слегка согрешил против правды: в свое время навела кое-какие справки и выяснила, что босс занимается нашим бизнесом не больше пяти лет – именно пять лет назад он перебрался в Панама-Сити и открыл клуб экзотических танцев. До того как переехать во Флориду, он жил в Майами и работал на своего отца, мелкого букмекера и торговца подержанными машинами. Клуб “Тиффани” был первой попыткой Винсента открыть самостоятельное дело, но он не хотел, чтобы мы догадывались, как мало он знает о стриптизе. Если бы кто-то попытался оспорить его авторитет, он бы напыжился, а потом попал впросак и ради того, чтобы сохранить лицо, вполне возможно, мог сделать что-нибудь необдуманное. Этого я хотела меньше всего, потому благоразумно промолчала.
– Ах, Кьяра, – вздохнул он, – она была прекрасна! Винсент достал горячую тарелку из микроволновой печи и осторожно перенес на стол.
– Человек не должен умирать таким молодым. – Его голос дрогнул, отчасти от переполнявших его эмоций, отчасти оттого, что в пицце было слишком много перца. – Но ведь они не отнесутся к этому всерьез, как мы, правда, Кьяра?
У меня засосало под ложечкой от неприятного предчувствия. Винсент явно гнул свою линию, и я подозревала – то, что он скажет дальше, мне не понравится.
– Да, Винсент, это нехорошо, – осторожно согласилась я.
– Копы наверняка замнут это дело, потому что Руби была танцовщицей и все такое. Если в газетах поднимется шум, ничего хорошего из этого не выйдет. Начнут говорить, что, мол, молодая девушка ввязалась в опасное занятие, выставляла себя напоказ, и вот чем все кончилось. Ты ведь понимаешь, к чему это приведет?
Я кивнула.
– Станут говорить, что нечто в этом роде обязательно должно было случиться, что в этих танцклубах полным-полно уголовников. Глазом моргнуть не успеешь, как очернят весь наш бизнес. – Винсент вошел в раж, у него на щеке задергался мускул – так всегда бывает, когда босс приходит в возбуждение. Его подбородок был измазан красным соусом. – Что будет дальше? Я тебе скажу. Про Руби забудут, а “Тиффани” закроют к чертовой бабушке заодно со всякими паршивыми стрип-клубами! Но мы этого не допустим, Кьяра, верно? – грохотал Винсент.
Его голос не понравился Флафи, она зарычала и прибежала на кухню.
– Винсент… – начала я, но продолжать не стала. Босс снял темные очки, а это было верным признаком того, что предстоит длинная тирада.
– Это не дело, Кьяра, так не должно быть!
– Не должно, – согласилась я.
– Значит, мы должны действовать, и действовать прямо сейчас.
Винсент перестал заталкивать еду в рот, отодвинул от себя тарелку и поставил на пол – для Флафи. Она сначала посмотрела на благодетеля с опаской, но потом решила отбросить осторожность и занялась пиццей. Зыбкий мир между Флафи и Винсентом базировался на системе взяток: в обмен на то, что Винсент подкидывал ей еду, моя малышка соглашалась его не кусать.
– Мы будем действовать по двум направлениям. – Винсент встал со стула и опять устремился к холодильнику. – Начать надо с подходящей ПДЛ.
– С чего?
Босс не ответил. Повернувшись к холодильнику спиной, он заглянул в буфет. По-видимому, он искал десерт.
– С публичной демонстрации любви, – пояснил он. – Мы все любили Руби, ее поклонникам нужно дать возможность выразить скорбь. Я имею в виду не только похороны, хотя там, конечно, мы тоже должны напомнить о себе. Я думаю, будет правильно в ее честь устроить в клубе нечто особенное, например, посвятить ей целый вечер или надеть траурные повязки на руки, как делают в армии.
– Может, задрапировать наши трусики черным, как полицейские драпируют щиты?
Снова мой сарказм не достиг цели: Винсент отыскал мои шоколадные запасы.
– Да, что-нибудь в этом роде, просто, но со вкусом. – Он набрал горсть шоколадных хлопьев и отправил себе в рот. – Что-нибудь такое, что показало бы, что мы скорбим, и одновременно напомнило, что у танцовщицы тоже есть сердце и свои принципы, до которых другим еще тянуться да тянуться. Улавливаешь мою мысль?
О да, я улавливала – даже слишком хорошо. Винсент пекся об интересах дела. Не поймите меня превратно, я думаю, боссу действительно было жаль Руби, но его самой большой любовью был клуб “Тиффани”.
– Перейдем ко второй части. – Винсент понизил голос на целую октаву. Аккуратно сложив уцелевшие лакомства, он повернулся ко мне лицом. В его глазах появилось ужасное выражение, я такого еще не видела, взгляд стал ледяным. – Вторая часть состоит в том, что мы должны найти ублюдка, который это сделал, и разобраться с ним. – Винсент выдержал паузу, его слова словно повисли в воздухе. Мне стало холодно, и я поплотнее запахнула халат. – Ты же знаешь полицейских, они не смогут найти этого гада так быстро, как мы. Как бы то ни было, мы должны ясно дать понять всем: “Тиффани”, то есть Винсент Гамбуццо, никому не позволит безнаказанно убивать своих танцовщиц!
До сих пор босс не сказал ничего, с чем я не была бы согласна. Мне только не нравилось, что он все время говорил “мы”, будто считал, что я обязана участвовать в его планах возмездия.
– Короче говоря, позвони кому следует, я тоже позвоню, а там посмотрим, чьи люди сделают эту работу быстрее!
– Винсент, – осторожно начала я, – боюсь показаться глупой, но о чем ты толкуешь? Кому я должна звонить?
