Текст книги "Фатальная Любовь (Седьмое Откровение, Секретные материалы)"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Сер?.. – она села, обхватив голову руками, и тут же выпрямилась. Скиннер был поражён тем, как быстро она пришла в себя после сна, словно ждала его прихода.

– Простите, я... я задремала... – Дана чуточку смущённо наклонила голову, собирая рассыпавшиеся волосы в хвост и скалывая их заколкой. Золотистая шёлковая чёлка упала на висок...

– Ну, о чём вы... это я должен просить извинения за то, что разбудил вас. – он поправил очки на переносице.

– Чем могу?.. – она сверху вниз посмотрела на него, чуть щурясь. Скиннер настороженно оглянулся и сказал.

– Я, собственно говоря, по делу... думаю, вам оно будет небезразлично.

– Я вас слушаю. – добавила она уже совсем твёрдо, чувствуя, что Скиннер никак не может сформулировать фразу – это было необычно... Его глаза сверкнули за стёклами очков.

– Мне бы хотелось, чтобы вы пошли кое-куда со мной... – и, поймав её, ставший уже обычно-спокойным взгляд, неожиданно торжествующе добавил. – Агент Скалли, он очнулся. И хочет вас видеть...

Хотя он видел её в многих ситуациях, но такого ответа не мог предугадать и вообразить... Точёное, непроницаемое лицо вдруг сделалось открытым, каким-то до боли незащищённым – Дана едва не подалась к нему, с доверчивой ноткой прошептав.

– Правда?..

– Пойдём. – вместо ответа сказал он. Женщина тут же поднялась, встав рядом с ним, и Скиннер вдруг задал себе вопрос – неужели только дружба движет ей в этот момент?.. Впрочем, решил он, это дело касалось только их двоих, а если кто-то или что-то назначило его на роль посредника – так ему... не привыкать. Во всяком случае, это лучше, чем бесконечные интриги... И сейчас Скиннер искренне надеялся на то, что любовь к судьбе в очередной раз победила...

Будто крылья выросли у неё за спиной – потому что Дана шла по больничным коридорам, словно через тонкую дымку тумана воспринимая действительность, и не смогла бы точно ответить, как она всё же добралась до нужного ей места. Ноги сами вели её вслед за начальником, которому она, пожалуй, впервые доверилась так честно и беспрекословно... потому что новость, которую он ей сообщил, была тем, во что она искренне хотела верить... Она понимала всю нелогичность своего поведения, но... но разве случилось бы всё это, открывшее ей истину и давшее силы выстоять, следуй она по своему обычному пути? Господи, как же она была слепа, слепа все эти годы... Впервые доверившись непредсказуемой бездне чувств, Дана ощущала себя освобождённой от какой-то тяжёлой нагрузки... и это ей нравилось, в чём она впервые сумела себе признаться.

Хочет видеть... Боже мой, Малдер жив, жив, и я ему нужна! Кто бы мог подумать, что это будет для меня когда-нибудь... таким чудом...

Она тыльной стороной ладони дотронулась до горячей щеки и про себя улыбнулась. Дана ловила на себе взгляды, различающиеся по выражениям, но сейчас её интересовали только два вопроса – как пройдёт встреча, которая, кажется, будет самой важной для неё, и... как, чёрт возьми, можно быть такой счастливой?.. Слишком откровенные мысли? Слишком глупые? Ну и пусть... И она не понимала, до какой степени это всё не важно?! До какой степени не важно всё, что не связано с сутью жизни, с отношениями, которые... на самом деле стали для неё тем смыслом, который столько раз мог быть утерян и возрождался лишь благодаря тонкой связи между... да, между ними, протянувшейся через испытания, откровения и исходы, и выжившие... действительно спасённые. Ради этого стоило пройти сквозь огонь вечности, всепоглощающий, и увидеть колеблющуюся дымку черты... чтобы понять. Чтобы осмыслить... ладно, это уже начинает походить на научную фантастику, так любимую Малдером. Интересно, как бы он это назвал? Теорией относительно близких отношений? Паранормальной интерпретацией фактов? А может быть, никак бы не назвал, а просто посмотрел в глаза с этой своей чуть ироничной, чуть заботливой насмешкой, такой привычной... только посмотрел.

Поднявшись по лестнице, она оказалась в длинном коридоре, несколько более живо декорированным, чем помещения для немедленной реанимационной помощи. Рационально, – подумала она. – Там, как ты видела, люди работают и ежеминутно кого-то спасают. А здесь обстановка лечит сама по себе... Дана была поражена контрастом – и стены, и отделка остались теми же самыми, но... сама атмосфера была абсолютно другой. Всё было чуточку ярче, оживлённее, радостнее, и это создавало впечатление в целом – ухоженные растения на подоконниках, более светлые тона, окна, дающие обзор и пропускающие солнечные лучи... Она знала, насколько важно было выздоравливающему человеку состояние уюта и почти домашнего покоя, с заботой создаваемого в таких вот общественных центрах (Теперь понятно, почему родное ФБР помещает пострадавших в эти места. Не денег не хватает. Просто начальство тоже кое-что смыслит в психологии...). Мысль заставила усмехнуться. Что ж... можно надеяться, что Малдер здесь быстро поправится. Он ведь уже почти сделал всё, вынес и выдержал... как герой. И даже не как...

Скиннер остановился возле одной из дверей, увидев молодого врача, делавшего дежурный обход. Оба мужчины, кратко переговорив о чём-то, почти одновременно посмотрели на неё; Дана сочла за лучшее остановиться в стороне, осматривая коридор. Доктор кивнул, важно перелистывая бумаги из папки, и, кажется, дал её начальнику кое-какие инструкции. Скиннер жестом позвал её; женщина тут же подошла, чувствуя себя немного не в своей тарелке; она даже себе не могла сказать, откуда возникло волнующее, тягучее чувство беспокойства за судьбу следующих мгновений...

– Это здесь. – он убрал визитку в карман и оправил пиджак, указывая на бывшую совсем рядом дверь. Дана не взглянула на неё, делая вид, что внимательно слушает, а на самом деле пытаясь привести мятущиеся мысли в порядок. Нужно собраться... всю эту неделю она заставляла себя делать что-то. Это, казалось бы, было самой незначительной задачей – однако же, в её душе не осталось и следа от уверенности профессионального агента. Буря прошла мимо, унеся её уверенность перед самым лицом испытания... самого важного в моральном плане. Но ведь... в этой палате все "железные" качества будут ей не нужны... так что же она медлит? Женщина повернулась к Скиннеру и словно бы невзначай спросила.

– Этот человек дал вам какую-то информацию относительно агента Малдера, я не ошибаюсь?

Он мысленно похвалил её выдержку и односложно ответил.

– Да. Это – дежурный врач, только что окончивший смену и осмотр своих пациентов... Он спрашивал насчёт официальности нашего посещения. Сообщил, что Малдер... отдыхает.

Тень разочарования пробежала по её внешне спокойному лицу.

– Но вы же сказали, что... он пришёл в себя, и...

– Вы же знаете, как в этом заведении относятся к соблюдению всякого рода правил. Я думаю, блюстители закона могли бы перенимать у них навыки... Скиннер покачал головой. Тонкие чёрные брови еле заметно, но с нетерпением приподнялись. – Что могут значить слова человека, только что пришедшего в себя после операции?..

– Учитывая обстоятельства – довольно многое.

– Хм... может, вы и правы. Во всяком случае, едва я указал на вас, он сразу согласился на посещение.

Да, играть роль едва стоящего на ногах ангела, перегруженного проблемами, ещё не приходилось... она расправила плечи.

– Я благодарю вас за заботу, сер. Разрешите?..

– Конечно. – он быстро шагнул вперёд и предупредительно толкнул ладонью дверь, оказавшуюся не запертой. Дана только успела увидеть светлый проём и услышать его реплику. – Удачи вам...

Она рассеянно кивнула и на секунду зажмурилась. Ну... Лёгкий сквознячок ударил ей в спину, пока Скиннер не прикрыл дверь, оставив её в палате один на один с грядущим... впрочем, Дана этого даже не заметила. Боже мой, наконец-то... Наконец. Она полной грудью втянула воздух и вступила на полоску света, косым лучом ложащуюся на пол из окна с распахнутой форточкой и колышущимися на ветру шторами...

Было тихо, очень тихо – даже почти не слышно ровного гудения приборов. Оно здесь совсем не такое, как в операционной – более успокаивающее, отлаженное и расслабляющее. Странно как-то... на всё сейчас она реагировала обострённо, всё казалось более лучшим, чем было... за впечатления обычной жизни она хваталась, как утопающий за соломинку, вернувшийся из небытия человек...

Так ты же почти была там. Что удивляешься? Или уже начинаешь питать иллюзии?

Иллюзий агент Скалли не питала. Она знала, что после пережитого шока нужно было хоть немного оправиться, чтобы не было побочных последствий – только когда оно у неё было, лишнее время? И всё-таки... всё-таки, как приятно было почувствовать вкус жизни, обычно торопливо пробегавшей мимо, узнать, какие богатства скрываются за повседневностью... ещё одна причина, чтобы поблагодарить его. От всей души поблагодарить... Жизнь кружилась вокруг неё, захватывая своим потоком, как вихрь золотых пылинок в беспощадном пятне солнца, в котором она сейчас находилась. Но стоило выйти из него, как тут же поймёшь все утраченные краски... Дана повернулась, ожидая увидеть взгляд и внутренне сжимаясь... выдыхая и покусывая уголок губ... но ничего из подготовленного по дороге, ни одного из тех значительных, важных и, вместе с тем – коротких слов говорить не пришлось. Исчезли, словно растворились в воздухе, смешавшись с тонким запахом медикаментов и капель дождя, недавно прошедшего за окном... Фокс лежал на больничной койке, поставленной ближе к углу, откинув голову на белую подушку и как-то устало осев, бессильно вытянув руки вдоль тела. Под закрытыми глазами ещё резче обозначились почти чёрные круги – он выглядел осунувшимся, кажется, ещё сильнее, чем до операции... Глупости. Его едва спасли – а ты беспокоишься о внешнем виде...

Да, она беспокоилась. Как можно было не делать этого, когда любое изменение родных черт воспринималось с странным, смешанным, щемяще тёплым чувством жалости?.. На всё ещё бледных, но не избавившихся от въевшегося загара щеках проступал слабый румянец, ближе к уголкам скул... Фокс не повернулся к ней, даже не двинулся – тоже уснул? От-ды-ха-ет, как сказал врач? Возможно... они же так намучались, её саму ноги не держали пару часов назад, а что же тогда говорить о нём... Широкая грудь медленно поднималась и опадала под голубой больничной рубашкой, с трудом пропуская хриплое, едва слышное дыхание (Его могло и не быть... представляешь, его могло и не быть?!). Дана чутко прислушалась к тихому звуку, автоматически исключая все остальные и думая, какое значение эти мелкие детали приняли... Он очень осунулся, похудел. Боль отступила, давая ему короткие мгновения забвенья – такого, как это... и было бы просто преступлением – нарушать его. Тем более, что Дана к нему вовсе и не стремилась... Ей было достаточно знать. Знать и верить... Сердце просило, умоляло о его голосе, о мягком соприкосновении рук – но Дана опять закрыла призыв в самый дальний уголок души и переглотнула. Она даже не знала, как можно определить своё состояние. Словно волны накатывали на неё, стеной солёных брызг скрывая реальный мир и приподнимая завесу над другим, необычным миром... Она будто опять стояла у истоков неизвестности, на пляже – солнце ушло за облака, а у её ног, под пеной прибоя, скрывалась загадка – и Дана интуитивно догадывалась, тоже не только для неё. Артефакт и не мог бы сравниться по масштабу и значению с тайной, спрятанной в душах – жизнь и смерть, чувства и бури эмоций, бушевавшие сейчас за озёрами зелёных зрачков... Дана подчас не могла справиться с этим вихрем, её лицо лучше, чем что-либо, говорило об этом – но в палате не было никого, кто бы мог это понять – никого, кроме человека, который и так читал её мысли – без помощи далёких цивилизаций... демонстрировать их она не умела, всё так наложилось на разум в этот момент... она стояла, будто в оцепенении, и переживала всё заново, для знаний... Новое её открытие они могли сделать только вдвоём, соединив руки и уйдя к кромке прибоя – им о стольком надо было поговорить... Но реальность так чудно сплелась с мистическим, что Дана предпочитала предоставить всё течению событий, судьбе – пусть он сам сделает выбор, как только очнётся. Пусть этот усталый, измождённый и больной с виду человек вновь обретёт свои силы, сможет противостоять этим бурям – а потом можно будет решать...

Она наконец тронулась с места, тихо, почти неслышно подошла к постели, неуловимым движением руки поправила серое шерстяное одеяло и взглянула на мужчину. Ситуация была знакомой – в этом не было сомнений, но всё же и в этом миге был нечто своё, волшебное, непередаваемое – за дни, проведённые в больнице, Дана поняла, что каждая крупинка времени сама по себе диффирентна в эту секунду всё потеряно, а в следующую – суть возрождается, как истина из пепла... И сейчас, всматриваясь в знакомое, будто притихшее лицо, и не совсем отдавая себе отчёт в своих действиях, она совершенно неожиданно подумала.

И ты у меня особенный... Красивый...

Бесконечно нежная, чуть горьковатая улыбка затаилась в уголках её глаз. Дана наклонилась к нему, осторожно убрала прядь коротких, каштановых волос со лба, который пересекла морщина... и легко коснулась губами гладкой кожи.

– Спи. Отдыхай. Теперь тебе можно...

При звуке её голоса его веки шевельнулись... Дана мгновенно отстранилась, напряжённо и с нескрываемой надеждой пытаясь уловить хоть ещё одно слабое движение... и уловила. Полоска карих глаз влажно сверкнула из-под устало приподнятых ресниц. Он смотрел. Господи, он правда на неё смотрел!!!

– Малдер... – растерянно и вместе с тем счастливо произнесла она, а затем повторила, громче, словно неверяще. – Малдер!..

Интонации – те же, что он слышал в адском огне, которые были для него, как спасательный трос для связи с этим миром. Всё оборвалось несколько мгновений назад – раньше, позже? Была мягкая, обволакивающая темнота... а перед этим... нет. Больно вспоминать... и дышать тоже больно. Но не так больно, как... было. Теперь... теперь стало немного легче – огонь из груди был изъят, беззвучные белые вспышки умерили свою деятельность... Спокойно, хорошо... Нет даже того сумбурного смешения голосов и мыслей на разных уровнях подсознания, которые мучили его и не давали отдохнуть. Стоп. Но он же уже очнулся. Видел врача... и тот смотрел на него вполне нормально, как на тяжело больного – но человека же... будто он и не претерпевал все метаморфозы там... глубоко в своём мозгу. Сколько же он пережил... трудно разложить всё по полочкам, восстановить плотину между кажущимся и действительным. Во всяком случае – он думал, что находится в реальности, потому что голос, ласкающий уставший слух родными нотками, который был необходим, звучал совсем рядом...

Фокс медленно повернул голову, немигающе, серьёзно глядя на неё. Комок подошёл к горлу – Дана нашла бессильно лежащую, широкую ладонь, и тесно переплела свои пальцы с его, неуловимо поглаживая их. Скрывая дрожь, она полушёпотом сказала.

– Здравствуй... Малдер, это я...

Его глаза были тёмными-тёмными, как у новорожденного. Женщина вспомнила все мысли, приходившие ей в голову во время операции – они показались ей такими далёкими перед этим обезоруживающим взглядом... Она ощутила, как тонкая ниточка спокойствия выскользает из её рук, и не могла вымолвить ни слова, глядя в эти глаза, видевшие другой мир... Что можно поведать ему, что ему может быть нужно? Откровение – подсказал какой-то иной внутренний голос. – Ты и твоё откровение... Его рука дрогнула, а лицо приняло такое выражение, словно он хотел что-то сказать.

– Не надо, молчи... Тебе нужно отдохнуть. – она коснулась его губ кончиками пальцев. Губы были потрескавшимися, сухими... а от прикосновения пошёл мощный биоток по всему телу. Дана покачала головой, не отводя взгляда она и так чувствовала взаимодействие неизвестной энергии, накопившейся в воздухе. Она обтекала их обоих, завораживая и вместе с тем отпуская души... как очищение. Как самое гигантское очищение от грехов и боли... Всё накопленное зло подхватывалось этим сиюминутным, возникшим, как следствие их встречи, ураганом – и уносилось прочь, куда-то далеко... Мистика, полнейшая мистика... Они были близки и разделены, как никогда. Эмоции заслоняли их друг от друга, как заблудившихся в пустыне путников – и Дана понимала, что надо перешагнуть через это... Она как-то жалобно улыбнулась, не обращая внимания на то, как разум осторожно уступает своё место глубоким чувствам... Она подняла исхудалую ладонь Фокса с белой простыни, всё ещё сжимая её, будто боясь, что и теперь его могут отнять... и прижалась к ней щекой, в этом жесте невольно выражая истинную подоплёку, скрытую в душе. Охрипшим от волнения голосом Дана произнесла.

– Господи, как я боялась... как ты меня напугал!.. Я... я соскучилась...

Она говорила правду – он понял это не столько очнувшейся интуицией, сколько странно тяжело бившимся сердцем. Ему захотелось протереть глаза – уж не снится ли ему всё это – Скалли впервые руководят чувства, с которыми Фокс впервые столкнулся, пребывая в прострации несколько дней назад... Тогда никто не хотел ему помочь, все усилия были тщетны – но она не сдалась, хотя он и слышал её растерянные мысли, не могущие найти себе места в круговороте событий и отчаянно не желающие отпускать его... И эти руководящие силы были, как маленький маячок для него – где бы она ни была, он всё равно упрямо искал то отдаляющийся, то приближающийся, как шум волны, глуховатый чистый голос... Она была там, где был бы он, не будь обстоятельства сильнее. А были ли они такими сильными? Фокс не знал – но сделанного не вернуть. Он поддался им, потому что мог увидеть и услышать такое, о чём до этого не мог и мечтать... но что получилось в итоге? Он был в ловушке – и она спасла его, вытащила там, где он уже не хотел идти, вела за руку, как заблудившегося в потёмках ребёнка... да им он и был. С истинно детской жаждой тепла и поддержки Фокс выделял только её из сонма других, окружающих людей, стремящихся помочь... Потому что лишь в ней он не чувствовал ноток фальши, всепроникающей и заражающей своими размерами лжи. Когда он уверился в существовании подобной сети, опутывающей всю Землю... и другие Вселенные – может быть, ему не захотелось жить. Ведь в подобном заговоре были замешаны самые близкие ему люди – мать, отец... все те, кто поддерживал его годами на трудном и далёком пути – Глубокая Глотка, Фоули... (насчёт последней у Фокса сложилось вполне особенное мнение) И на арену жизненной игры судьба безжалостно вытолкнула его врагов, набирающих влияние Крайчека, этого предателя, который – по его доводам – спасал себя в обмен на великие тайны мира – но, в сущности, поступал разумно... Курильщика, который оказался замешан в таких событиях, и мог разрушить убеждения, составляющие основы веры Фокса Малдера. Да и его жизни. Фокс Малдер, Фокс Малдер – жалкий неудачник, кому по ошибке небесной канцелярии уделили самую важную роль... Зачем была нужна сила, если её не на что использовать? Зачем нужны внеземные цивилизации, если, возможно, они гораздо более жестоки, чем считающиеся антихристами личности здесь?! Когда его решили убрать, он даже обрадовался. От страданий можно уйти. Лучше смерть, чем распростёртое над ним одиночество... Но одного Фокс не учёл, кажется. Например, того, что – если он оставит всё на милость жестокой, но прямой и честной судьбе, то в этом мире останется не одна покинутая жизнь, а две... В первую секунду это молниеносное сознание поразило. А потом он с яркостью осознал – надо возвращаться, потому что всё-таки собственные страдания могут показаться ничем перед грядущим... его просто заставили понять, что он нужен. Здравый смысл вбили так, что, пожалуй, осталась шишка... И Фокс решил повернуть назад. От тьмы – к свету. От безразличия – к чувству. Но тут он встретил новое препятствие, о которое не замедлил споткнуться – он понял, что неутолимая жизнь не преминула найти свой шанс и отрезать ему доступ назад – с той необдуманной жестокостью, с которой дети ловят животных и забавляются их мучениями... Природа брала своё. Здесь в мыслях – он был жив, но его тело умирало... Это было нечто – наблюдать собственную смерть! Она была рядом, холодная и исполнительная... "можно бояться", как сказал один из коллег... И вдруг рядом возникла она – встала за спиной, как всегда, всевидяще и всезнающе прикрывая, давая ему возможность возродить свою любовь к судьбе... на этот раз его защитила тонкая, но очень прочная стена из её чувств. На жёрдочке между двумя параллельными измерениями, над чёрной, поглощающей бездной, они сошлись так близко, как не сходились ни разу – и распахнутые души рванулись друг к другу с удвоенной скоростью, пытаясь найти необходимую поддержку и то, в чём каждый в этот миг нуждался... Фокс был несказанно удивлён тем, что поведала ему эта истерзанная душа, кажется, без ведома хозяйки. Вся информация огненными буквами запечатлелась в его душе, как прежде запечатлевалось всё увиденное. Но это были последние тайны, в которые он мог проникнуть по своей воле. Затем было мучительное физическое забытье... огонь... и возвращение. И зелёные, изумрудные зрачки первое, что он увидел после того, как позвал её и снова провалился в тьму реальности... Тепло мягко разлилось внутри, почти ощутимо придавая ему силы. Захотелось чем-то отблагодарить за её преданность, ласку, стойкость... и то новое, о чём он узнал. А ей было нужно лишь одно – его присутствие...

Широкая ладонь дрогнула, освобождаясь от её пальцев... Дана затихла, ощущая тёплую тяжесть у виска... Мужчина отнял руку и очень простым, нежным движением коснулся фалангами пальцев невесомого рыжего локона, струившегося по щеке... медленно отвёл его и скользнул тыльной стороной ладони по тонкому рисунку скул, подбородка... Карие глаза широко распахнулись, чистые, словно промытые прошедшим за окном дождём... в их непознанной глубине таился маленький лукавый огонёк... как всегда. Боже мой!.. Дана затаила дыхание, словно ожидая чего-то необычного... Улыбнулась своим беспорядочным мыслям ведь её необычное, желанное уже было с ней... Малдер – вот он, совсем рядом... и она опять видит его насмешку, ставшую вдруг смягчённой и неповторимо нежной...

Резкий шум открываемой двери заставил её вздрогнуть и напрячь плечи – Дана предчувствовала, что новое посещение – не к добру, и инстинктивно выпрямилась, не сразу, но отводя всё же руку Фокса от своего лица. Повернувшись, она усмехнулась точности своей догадки – в дверном проёме, вскинув голову и в упор глядя на них двоих, стояла... агент Фоули собственной персоной. Встревоженное и сердитое лицо Скиннера позади неё свидетельствовало о добросовестной попытке удержать эту женщину от столь стремительного появления в палате... но, насколько Дана её знала, этот подвиг остался бесполезным. Ну что ж...

Сверкнув тёмно-серыми, почти чёрными глазами, Фоули сделала шаг вперёд, беззастенчиво рассматривая потенциальную соперницу. Последние несколько дней Диане тоже пришлось нелегко – эти ничтожные люди, не понимающие важность её миссии, просто нервы вымотали... Она столкнулась с сопротивлением, попытавшись защитить Фокса своими, более совершенными методами – она была уверена в успехе. Но когда вечно молчащий, уступающий дорогу Скиннер начал вести деятельность против неё, когда сделал смешную попытку показать начальственную власть над ней – Диана была вынуждена подчиниться, ведь легенду было нельзя нарушать – и когда Скалли начала подходить к разгадке тщательно оберегаемой тайны, в душе Фоули зародилось нечто вроде уважения к этим смешно упрямым людям. Не понимая их упорства и зная, что против её организации бесполезно бороться, Диана спокойно продолжала гнуть свою линию, не забывая о конспирации. Она считала, что может спасти бывшего друга. И ей это почти удалось... Произошедшее далее сбило невозмутимого агента с толку. Что выходит – по своим каналам информации она узнала, что Малдера увёз... Курильщик, её могущественный босс, с которым они ставили на ноги всю погребённую было в небытии систему Консорциума! Он нарушил её планы, с самого начала наблюдая расстановку сил... Диана ещё никогда не была в таком бешенстве. А когда узнала, что вся история с артефактом, периодически выходящая из под чьего бы то ни было контроля, закончилась совсем не так, как хотелось... что Фокс едва не умер, и его спасли люди, чьи самоотверженные старания она всегда не понимала и презирала... От этого можно было сойти с ума! Как может быть, что она впервые не выиграла? Теперь у неё из рук уходил и Малдер... но уж это она не упустит! Сделает всё для того, чтобы сохранить его доверие!.. Во всяком случае то, что может. Ведь он же слышал её признание. Только вот вопрос поверил ли? Увидев сцену, скрывавшуюся за этой дверью, Фоули почувствовала острый укол ревности и неуверенности – сама удивилась сочетанию таких чувств. И твёрдо поняла, что, пожалуй, её план может и сорваться... Ладно, хватит, времени нет. Диана огладила тёмно-русые волосы и вдохнула, собираясь разразиться угрозами по поводу того, чем может обернуться присутствие агента Скалли здесь... Дальнейшее её просто удивило.

Дана посмотрела в лицо Фоули, не отводя взгляда. Впервые она видела такую гамму чувств, отражавшуюся на лице этой холодной женщины – от ненависти до изумления. Фокс тоже на неё смотрел, и она это знала, нисколько этим не обеспокоенная. Последние минуты, показавшиеся ей несколькими мгновениями, вернули Дане всю её уверенность, и отдали много больше... она точно знала, что несказанное и накопившееся не нужно говорить... что Малдер и так всё знает, и что у них будет ещё много времени, чтобы провести его вместе. Неожиданное спокойствие пришло к ней вслед за ясным осознанием – и поэтому Дана легко поднялась на ноги, оглядываясь на Фокса, едва заметно, понимающе улыбаясь ему.

– Агент Фоули, я так поняла, время моего посещения вышло?

Диана оказалась несколько ошарашена такой лёгкой уступкой с её стороны. Она явно ожидала нелёгкого боя... в её мозгу мало умещалась такая версия, что Скалли может фактически отдать ей человека, которого спасла, абсолютно отказавшись от собственных интересов. И это ещё было выше её понимания...

– Я думаю, да. Если вы не против... – она скрыла небольшую гримаску неудовольствия. Дана улыбнулась откровенной неискренности её слов и кивнула.

– Хорошо. Извините... – выпустив мужские пальцы из ладони, она круто повернулась и лёгким шагом вышла из палаты. Скиннер посторонился и проводил её взглядом; Дана ни разу не обернулась. Он нахмурился – на это были причины? И только поймав такой же провожающий взгляд Малдера, он усмехнулся, всё поняв... Золотисто-рыжие локоны рассыпались по светло-бежевой ткани пиджака; Скалли тряхнула головой, словно сбрасывая с себя всё прошедшее, и – кто знает, что произошло здесь в короткие десять минут, но она точно освободилась от тяжкого груза, наложенного на неё в эти дни... Худенькая фигурка быстро скрылась в конце коридора. Скиннер что-то пробормотал себе под нос и вернул взгляд. Фоули вступила в комнату, оглядываясь.

– Я бы хотела переговорить с агентом Малдером наедине.

Это звучало не как вопрос, а как однозначное утверждение. Начальник пожал плечами. "Агент Малдер... ничего себе!" – а вслух произнёс.

– Конечно. – и закрыл за собой дверь с той стороны, всё же демонстрируя некоторое неодобрение. Если бы он мог как-то повлиять на ход событий, он вообще не пустил бы эту женщину в палату – кто знает, могла ли она изменить ход дела, а ему бы этого очень не хотелось... но агенты сами дали ей дорогу, так что ему оставалось только наблюдать и надеяться на их благоразумие...

Он ужасно бледен... Как ему пришлось тяжело?! Ну ничего, в конечном счёте, он же выбрался, а это значит – сможет её выслушать... Диана смерила взглядом неподвижную фигуру – в глубине серых глаз промелькнуло подобие жалости. Единственный раз за девять лет появилась мысль – а так ли стоило в 90-м переходить на сторону теневого правительства? Так ли важен был культ силы? Всё равно же у них ничего не вышло, в конечном счёте... Ну вот, в самый нужный момент выплывают сентиментальные интонации. Никуда не годится, совершенно... ей же необходимо узнать, что он вынес из своей "болезни", которая была в сотни раз страшнее, чем "чёрная нефть" и другие вирусы-отговорки... Пора приступать. Женщина взяла стул, непривычно твёрдым, мужским жестом перенесла его к кровати и легко, с изящной грацией опустилась на него, разглаживая складку на юбке. Карие глаза неотступно следили за ней – она научилась чувствовать его странноватый, угрюмый взгляд, и сейчас он ей мешал...

– Как ты себя чувствуешь? – буднично спросила она, мысленно обругав себя за банальные тональности – что-то подсказывало, что с ним её игра, извечная игра провалится... что с ним бесполезно выстраивать легенды и хитроумно уворачиваться. Фигуры на шахматной доске были расставлены – проигрывать Фоули не хотела, но знала, к своему сожалению, что он видел теорию ходов, гораздо более масштабную и грандиозную по замыслу... Где-то в глубине души противно закопошился страх – а вдруг он всё знает? Вдруг в самом деле читал мысли и не примет её главного козыря? Кисти рук у неё начали нервно подрагивать, и Диана незаметно стиснула кулаки.

От её образа веяло равнодушием. Он думал, что в ней не так, и не мог поймать мысль, голова начинала болеть... Почему она не такая? Почему?

Его ресницы опустились. "Нормально..." – в уме достроила фразу она и показала свою редкую улыбку, чувствуя, что поступает не так.

– Я боялась не успеть... делала всё, что могла, и боялась не успеть...

...Тонкое мановение лжи. Опять ложь. Опять!..

– Но... так потрясающе, что ты вылечился... и так жаль, что меня не было с тобой! Я собиралась всё предотвратить, зная, как тебе было плохо... Но наш план не удался. Ты же помнишь наш план, правда?

Он вспомнил наконец видение своей судьбы. Там всё было изменено по одному из возможных сценариев... и это Фоксу не понравилось. Корабль в песке. Корабль... Она не поняла его стремлений, однако, он пошёл за ней. Но остался одинок. Страшно... И эти холёные руки с ухоженными ногтями... они не протянулись ему навстречу – наоборот, увлекали и затягивали всё дальше в бездну... тайны, за которые нужно было платить фальшью, и которые он принять не мог... Этот же мягкий, как кошачий мех, голос, в одно мгновение становился срывающимся и угрожающим... Фокс знал эту женщину, но не мог сказать, что знает её. Он выжидал, формулируя своё отношение к ней...