Текст книги "Тайна Белого дома"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Да, вижу.

– Знаете ли вы его?

– Нет.

– Видели ли вы его прежде?

– Да.

– Часто?

– И да, и нет, трудно сказать.

– Если можно, отвечайте немного пообстоятельнее. Часто ли вы его видели?

– Довольно часто.

– Отлично. А теперь я покорнейше попрошу вас взять у меня сигару, которую я вам предложу, встать и подойти к электрической зажигалке у правого входа. Тем временем я сяду на ваше место, а вы, вернувшись сюда, займете свободное место.

Сенатор в недоумении взглянул на сыщика, так как совершенно не понимал, какую цель преследует последний, производя все эти загадочные манипуляции. Тем не менее он встал, медленно направился к зажигалке, вернулся, сел на освободившийся стул и стал курить.

Ник Картер положил правую руку на спинку стула так, что закрыл подбородок и рот рукой, не возбуждая этим ничьего внимания. Благодаря этому никто не мог видеть движений его губ.

– Посмотрите на улицу и скажите, не кажется ли вам знакомым тот японец, который шатается под окнами? – спросил Ник Картер.

– Да, я его знаю.

– Часто ли вы его видели?

– Неоднократно видел, во всяком случае, столь же часто, как и его товарища.

– Не обратили ли вы внимания на то, что в последнее время кругом вас постоянно вертятся какие-то японцы?

– Конечно, обратил. Это какое-то наваждение. Интересно знать, откуда они берутся.

– Теперь сидите здесь спокойно, пока я возьму номер, в котором мы с вами побеседуем совершенно спокойно, – сказал Ник Картер, встал и распорядился, чтобы ему отвели комнату.

Затем он вместе с Галланом поднялся на второй этаж.

К крайнему удивлению сенатора, Ник Картер, войдя в комнату, сейчас же опустил занавеси на окнах.

– Ну вот и готово, – шепнул он затем, – если мы теперь будем говорить шепотом, то никакому шпиону не удастся подслушать нас. А теперь я попрошу вас ответить мне на очень важный вопрос: кто такой барон Мутушими?

Марк Галлан в недоумении взглянул на сыщика и вдруг воскликнул:

– Черт возьми! Вот о нем-то я совершенно забыл, когда дал вам разрешение загримироваться моим двойником.

– Кто такой Мутушими? – повторил Ник Картер.

– Насколько мне известно, это очень образованный господин, обладает большими средствами и пользуется большим уважением у себя на родине.

– Быть может, он профессиональный политический деятель?

– Возможно. Ведь в Стране восходящего солнца политикой занимаются все поголовно.

– Знакомы ли вы с ним лично?

– Нет, я его еще никогда не видел.

– Но много слышали о нем?

– Да, слышал. Но позвольте, к чему весь этот допрос? Вы меня выспрашиваете, как школьника. Какое отношение имеет Мутушими к моему поручению и чего ради вы внизу, в вестибюле, обратили мое внимание на тех двух японцев? Я сгораю от нетерпения, у меня тысяча вопросов, а вы почему-то допрашиваете меня точно преступника.

– Вы знаете меня так давно, – ответил Ник Картер, – что вам должно быть отлично известно, что я не делаю ничего без серьезного основания.

– Так-то оно так, но…

– Лучше слушайте, что я вам сейчас скажу: по какой-то неизвестной пока еще причине за вами постоянно следят японцы. Они отлично знают так называемый язык губ, которому обучаются глухонемые, так что они, глядя на движения губ, могут отлично понимать, что говорит собеседник. Таким образом, шпионам вовсе не нужно находиться вблизи беседующих, и они могут при помощи хороших подзорных труб проводить свои наблюдения даже на большом расстоянии.

– Неужели это возможно? – воскликнул озадаченный сенатор. – Этим вы хотите сказать, что еле заметных движений губ достаточно, чтобы понимать произносимые слова?

– Вполне достаточно. Правда, не всякий способен понимать язык губ, – заметил Ник Картер, – для этого требуется не только долголетняя практика, но и много других качеств, не говоря уже об отличном зрении. Я сказал бы даже, что это искусство, которому научиться нельзя, это способность прирожденная, которая развивается путем долговременной практики. Я убедился в том, что те два японца, так же как и все прочие члены шайки шпионов, посвящены в искусство понимания языка губ.

– Не знаю, удивляться ли мне вам или завидовать, – воскликнул озадаченный Галлан, – я никогда не поверил бы, что такой язык вообще может существовать. Стало быть, вы думаете, что эти два японца наблюдали за нами, один – за вами, другой – за мной?

– Совершенно верно. Причем, конечно, они принимали меня за сенатора Галлана, а вас за приезжего.

– Значит, вы полагаете, что нас всегда подслушивают именно таким образом? Постойте, я кое-что вспомнил, – воскликнул Марк Галлан и схватился за голову, – во время того важного совещания с президентом мы сидели в его кабинете у большого углового окна. Оттуда видна цепь холмов, а на расстоянии полутора миль находится участок вилл местных богачей. Теперь я припоминаю, что у одной из этих вилл я время от времени замечал какое-то странное сверкание, как будто солнечные лучи преломляются в стекле. А ведь там расположено здание японского посольства. Сверкание это происходило в окнах одной из башен на крыше.

– Ну вот, видите, – с довольной улыбкой произнес Ник Картер, – очевидно, во время вашей беседы с президентом за вами обоими наблюдали из этого окна.

– Но с какой же целью эта узкоглазая шайка наблюдает за нами? – волновался сенатор.

– Это нам еще надо будет узнать. Но скажите, сенатор, кто такой этот Мутушими? Я спрашиваю не потому, что хочу вмешиваться в ваши частные дела, которые меня не касаются, а потому, что этот японец замешан в интересующем нас деле больше, чем мы пока думаем.

– Я уже сказал вам о нем все, что знаю, – ответил сенатор.

– Он заходил сегодня к вам в Капитолий, – спокойно произнес Ник Картер.

– Что такое? Этот Мутушими?

– Он самый.

– Вы говорили с ним? Что ему нужно было от меня?

– Он хотел пригласить вас на банкет, который должен состояться в этой гостинице послезавтра.

– Знаете, мистер Картер, я начинаю думать, что вы состоите в союзе с самим дьяволом, – воскликнул сенатор, – уже несколько недель тому назад меня известили о предстоящем визите этого Мутушими, я ждал его ежедневно, да так и не дождался, а он является как раз в тот день, когда вы изображаете меня.

– Когда я вышел из Капитолия, – продолжал Ник Картер, как бы не обращая внимания на замечание Марка Галлана, – за мной стали следить три японца. Вблизи гостиницы «Ралей» со мной заговорил какой-то незнакомец и спросил меня, был ли у меня Мутушими и пригласил ли он меня на банкет. Пока я беседовал с ним, японцы наблюдали за мной и, конечно, поняли каждое слово нашей беседы. Затем на смену трем японцам явились двое других, которые в вестибюле сели так, что опять-таки могли понимать каждое произносимое слово. Вскоре после этого ко мне подсел какой-то другой незнакомец и спросил меня – стало быть, вас, – пришли ли вы к благоприятному решению или нет. Ему тоже надо было знать, буду я на том банкете или нет. Замечу, что этого незнакомца я уже видел, когда выходил из Капитолия, но заговорил он со мной только в вестибюле гостиницы. Теперь вы поймете, почему мне желательно получить ответ на мой вопрос об этом таинственном бароне Мутушими.

Сенатор, видимо, взволновался. После некоторого колебания он сказал:

– Надеюсь, мистер Картер, вы не допускаете даже мысли о том, что я замешан в какие-нибудь темные дела?

– Я еще не составил себе никакого определенного мнения обо всем этом, сенатор, и пока стою на совершенно нейтральной почве. Но я должен настаивать на том, чтобы мне было оказано неограниченное доверие, иначе я не буду иметь возможности заняться этим делом.

– Но я вам даю слово, что мне решительно нечего скрывать.

– Но позвольте. Ведь ясно видно, что тут речь идет о каком-то деле, которым японцы необычайно интересуются, – заметил Ник Картер, пожимая плечами.

– Так и мне кажется, мистер Картер, но я вам опять даю честное слово, что знаю обо всех этих кознях ровно столько же, сколько и вы. Могу вам только еще сообщить, что около месяца тому назад, а может, и полтора, ко мне явился какой-то американец и заявил, что у него огромные дела в Японии и Корее и что он хочет заручиться моей поддержкой. Он говорил много и долго, но когда он кончил, то я знал ровно столько же, сколько знал и раньше. Я лично склонен думать, что доверители этих японских шпионов хотят завязать со мной отношения и стараются пронюхать, принадлежу ли я к числу тех мерзавцев, которые продают за деньги свой голос или свое влияние. А следят за мной, вероятно, с целью узнать, есть ли у меня ахиллесова пята, и где именно, не занимался ли я когда-нибудь темными делами, не занимаюсь ли я таковыми в настоящее время, и все это для того, чтобы в случае надобности приставить мне нож к горлу и угрожать мне разоблачениями.

– Об этом я тоже уже думал, – заметил Ник Картер.

– Охотнее всего я выставил бы этого американца, – продолжал Марк Галлан, – ибо честь свою я ценю выше всего. Кто считает меня продажным мошенником, тот становится моим смертельным врагом, так как задевает мое самолюбие. При обсуждении этого дела я решил, однако, сделать вид, что согласен вступить в переговоры, с целью узнать истинные намерения вдохновителей этого дела и разоблачить их происки при первом же удобном случае.

Ник Картер протянул руку Марку Галлану.

– Я знал, что не разочаруюсь в вас, – произнес он, – мы с вами должны действовать сообща. Надо полагать, дело касается очень важных вопросов. До поры до времени я буду продолжать играть роль сенатора Галлана, ну хотя бы до этого самого банкета, в котором я намерен принять участие в роли вашего двойника.

Сенатор покачал головой.

– Я нисколько не сомневаюсь в ваших способностях, мистер Картер, – медленно произнес он, – но мне думается, что вам не удастся довести вашу роль до конца. Уж не говоря о нравственной стороне этой опасной игры. Вы выдаете себя уже потому, что не имеете понятия о наказе, о порядке направления дел и тому подобных вещах, с которыми можно освоиться только путем многолетней практики. Подумайте сами, я состою председателем и членом многочисленных обществ и комиссий, и вследствие этого на мне лежит обязанность давать сенату отчет о моих действиях.

– Не беспокойтесь, – возразил Ник Картер, – я уже сообщил председателю сената, что вследствие нездоровья не могу присутствовать на ближайших заседаниях. А что касается всего остального, то можете быть уверены, что я не предприму ничего такого, что могло бы впоследствии поставить вас в неловкое положение.

– Ну что ж, пусть будет по-вашему, – согласился Марк Галлан, – а я тем временем буду бить баклуши на свободе. А что касается банкета, то желаю вам повеселиться!

– И вы на самом деле не знаете, с какой целью устраивается этот банкет? – спросил Ник Картер.

– Понятия не имею. Меня уже несколько недель тому назад предупредили о том, что мне предстоит получить это приглашение, но банкет по неизвестным мне причинам все откладывался да откладывался. Вероятно, устроители считали меня еще недостаточно подготовленным. Но я все больше прихожу к убеждению, что эти японцы, которые со времени победоносной войны с Россией разыгрывают из себя властителей мира, задались целью совершить какую-нибудь пакость. Всем известно, что я принадлежу к числу близких друзей президента и что в сенате мой голос считается очень веским. Возможно, что они хотят купить мое влияние. Как бы там ни было, мистер Картер, я ожидаю от вас, что вы основательно проучите этих желтолицых негодяев и их вдохновителей.

– Будьте в этом уверены, сенатор. Не думайте, что я с ними буду церемониться, – заявил Ник Картер и решительное выражение его лица не предвещало ничего хорошего тем шпионам, на след которых он уже напал.

* * *

Для того чтобы и впредь продолжать играть роль сенатора Марка Галлана, Нику Картеру надо было поселиться в холостяцкой квартире сенатора. Устроить это было нетрудно, так как Галлан имел ключ при себе. Правда, на той же квартире проживал и личный секретарь сенатора, но это неудобство можно было устранить без труда.

Марк Галлан вызвал секретаря к телефону и поручил ему немедленно выехать в Нью-Йорк по одному из его многочисленных дел.

Вскоре после этого Ник Картер распростился с сенатором, который под видом канзасского фермера занял номер в гостинице Вилларда.

Спустя четверть часа сыщик уже вошел в изящную квартиру Марка Галлана.

По дороге туда он отлично видел, что за ним следят.

Это до некоторой степени расстраивало его планы в том смысле, что он при таких условиях не мог и думать снять грим, чтобы явиться к президенту в назначенный час.

Но над этим вопросом он не стал задумываться: если он мог рискнуть явиться к президенту в настоящем своем виде, несмотря на то, что это неминуемо должно было возбудить подозрение шпионов, то тем более он мог явиться в качестве сенатора Марка Галлана, тем более что так или иначе надо было посвятить президента в эту сторону его мероприятий.

Большая квартира сенатора Галлана была расположена в нижнем этаже одного из лучших домов Вашингтона.

Он зашел в квартиру, осмотрелся и снова вышел на улицу.

Он сразу заметил, что шпионы усилили свою бдительность, но сделал вид, будто совершенно не подозревает этого.

Кратчайшим путем он направился к Белому Дому, прошел через огромный порт и вошел через южный подъезд ровно в половине девятого вечера.

Тут он обратился к одному из камердинеров, который почтительно поклонился ему.

– Президент меня, правда, не вызывал к себе, – сказал Ник Картер, – но вы все-таки передайте ему мою карточку и скажите, что я пришел по важному делу, не терпящему никаких отлагательств. Скажите ему, что я отниму у него не более пяти минут времени.

– Виноват, мне дан приказ…

– Не сомневаюсь, – оборвал его мнимый сенатор, – что президент не желает, чтобы его беспокоили сейчас. Но если вы передадите ему в точности то, что я вам сказал, то он примет меня.

Спустя минут пять камердинер пригласил мнимого сенатора в рабочий кабинет президента.

Сам президент стоял на пороге и в изумлении смотрел на мнимого Марка Галлана.

– Добрый вечер, сенатор, – сказал он, – я готов посвятить вам пять минут, но ни одной секунды больше, так как я сильно занят другими делами. Войдите, пожалуйста.

Ник Картер вошел, президент закрыл дверь кабинета и спросил:

– По какому делу вы пожаловали?

– Надеюсь, мы здесь одни и никто нам не помешает? – шепнул сыщик.

– Надеюсь, – отозвался президент, – надо полагать, что мы одни, хотя в последнее время произошли события, которые заставляют не верить в этом отношении очевидному.

Вместо ответа мнимый сенатор, к крайнему изумлению президента, тщательно осмотрел весь кабинет, прошелся вдоль всех стен, обстукивая их, заглянул во все шкафы, под мебель и за портьеры.

– Неужели вы всегда производите такие сложные подготовительные работы, когда собираетесь поговорить с кем-нибудь не более пяти минут? – спросил президент. – А я и не знал, что вы так предусмотрительны.

Ник Картер подошел совсем близко к президенту и произнес шепотом:

– Я пришел передать вам, что тот господин, который должен был явиться к вам в девять часов, не сможет прийти.

Президент в полном недоумении взглянул на мнимого сенатора, потом вдруг побагровел от досады и резко произнес:

– Будьте любезны сказать мне, сенатор, кто доставляет вам сведения о моих беседах, происходящих здесь с глазу на глаз с другими лицами?

– Извините, президент, – шепнул теперь Ник Картер своим настоящим голосом, – я вовсе не сенатор Марк Галлан, а сыщик Ник Картер.

Президент был совершенно озадачен, но вдруг расхохотался.

– Знаете, мистер Картер, – воскликнул он, – в качестве трансформиста вы можете зарабатывать огромные деньги! Но теперь скажите ради Бога зачем вы явились ко мне в таком виде, и вообще, что все это значит?

– Это я расскажу вам когда-нибудь впоследствии, – ответил Ник Картер, – не забывайте, что ваша прислуга знает о том, что я просил аудиенции всего на пять минут и потому у меня нет времени долго объясняться. Одно только скажу, что сенатор Галлан не знает о том, что я явился сюда, а также ничего не знает о данном мне вами поручении. Далее могу сообщить, что я уже узнал кое-что и почти уже разгадал всю тайну. Если вы разрешите мне повести дело дальше по моему усмотрению, то я надеюсь, что в самом близком будущем добьюсь полного успеха.

– Отлично, – ответил президент, – но ваши пять минут уже прошли. Делайте все, что хотите, лишь бы вы добились результата. Вас я приму в любое время. Поверьте, что я не посвятил бы вас в это дело, если бы не питал к вам безусловного доверия.

Ник Картер распростился с президентом, вышел из Белого Дома и направился через парк к авеню Пенсильвания.

Выйдя из калитки парка, Ник Картер вдруг увидел перед собой двух мужчин, которые, по-видимому, ожидали его, а на мостовой стояла закрытая, запряженная двумя лошадьми карета, возле которой стоял третий мужчина.

Один из незнакомцев подошел к сыщику и, вежливо приподняв шляпу, проговорил:

– Мое почтение, сенатор Марк Галлан! Барон Мутушими ожидает вас в карете и покорнейше просит вас составить ему компанию. Он почтет за честь отвезти вас домой, так как должен сделать вам некоторые важные сообщения.

– С удовольствием, – ответил Ник Картер.

Он хорошо понимал, что его собираются увезти куда-то, но именно это-то и побудило его принять приглашение, так как он надеялся таким путем скорее узнать намерения барона и его сообщников.

Недолго думая, он сел в темную карету.

Дверцы тотчас же захлопнулись за ним.

В тот же момент Ник Картер убедился, что его ожидания оправдались. Он очутился в карете один, а когда попытался открыть дверцы, то оказалось, что ручек не было. В довершение всего внезапно опустились на окнах железные шторы.

Таким образом, он очутился во власти своих похитителей.

Но Ник Картер нисколько не смутился, так как он был убежден, что на жизнь сенатора негодяи не посмеют посягнуть.

Он полагал, что преступники намереваются лишить Марка Галлана на некоторое время свободы, по всей вероятности, для того, чтобы сделать его более сговорчивым.

В крайнем случае он всегда мог пустить в ход оружие, а пока он был вооружен, он не боялся и дюжины этих желтолицых мошенников.

* * *

Карета проехала через весь город и в конце концов миновала длинный мост через реку Потомак, на другом берегу которого начинался штат Вирджиния.

Миновав мост, карета куда-то завернула и поехала по шоссе, а затем проехала в ворота одной из господских усадеб, которых в этой местности имелось очень много.

Проехав по усыпанной песком дороге, карета миновала асфальтовый подъезд к дому, а потом покатила опять по ухабистой дороге, очевидно приближаясь к надворным строениям. Затем она въехала на деревянный пол какой-то конюшни.

Кучер соскочил с козел, но вопреки ожиданию Ника Картера не открыл дверь кареты.

К немалому его изумлению, преступники удалились. Затем он расслышал, как кто-то снаружи запирал дверь тяжелым засовом.

Наступила полная тишина.

Теперь только Ник Картер рискнул нажать кнопку своего электрического фонаря и взглянуть на часы.

Было одиннадцать часов, стало быть, поездка длилась два часа.

При свете фонаря Ник Картер увидел, что находится в обыкновенной карете, приспособленной весьма искусным образом.

Ник Картер мог при помощи своей отмычки без труда выйти из кареты, но он решил остаться и ждать. Ему хотелось увидеть тех, которые дерзнули увезти без всяких разговоров одного из влиятельных сенаторов. Кроме того, ему хотелось знать, что надо было похитителям от Марка Галлана.

Спустя полчаса он услышал, как засов на наружной двери отодвинулся.

Вместе с тем открылись железные шторы на окнах кареты, дверцы распахнулись и появился барон Мутушими с фонарем в руке.

– Покорнейше прошу извинить, сенатор, – заговорил он, – что я дерзнул привезти вас столь необычным образом на мою виллу. Смею вас уверить, что вас отвезли в конюшню без моего ведома.

Ник Картер молча вышел из кареты.

Он только усмехнулся, увидев немного поодаль с полдюжины японцев, готовых в случае надобности оказать содействие барону.

Ник презрительно взглянул на подчиненных барона и тоном человека, с трудом сдерживающего свое негодование, ответил:

– Я имею полное основание негодовать по поводу вашего самоуправства, барон. Но я приписываю ваши действия незнанию основных правил приличия, да кроме того, мой протест в данную минуту ни к чему не привел бы. Если бы вы пригласили меня к себе и предложили бы мне для этого воспользоваться вашей каретой, то совершенно не нужно было бы прибегать к таким постыдным действиям с вашей стороны. А теперь, барон Мутушими, я попрошу вас объяснить мне причины, побудившие вас поступить столь дерзко и неуважительно по отношению к сенатору Соединенных Штатов.

Мутушими улыбнулся и отвесил низкий поклон.

– Все это я вам разъясню, сенатор, – ответил он, – и когда вы выслушаете меня, то охотно простите меня за мою бесцеремонность. Смею ли попросить вас пожаловать в мою виллу?

– Я готов.

Мутушими, держа фонарь над головой, направился к дому.

Телохранители его шли прямо за сыщиком, следя за каждым его движением.

Как бы не замечая этого, Ник Картер пошел вслед за бароном.

Барон Мутушими проводил своего гостя в одну из больших комнат, в которой находился огромный открытый камин.

Вместе с тем вошли и телохранители и встали у стены полукругом.

– Не угодно ли присесть, сенатор? – спросил барон, указывая на одно из удобных кресел.

– Я предпочитаю стоять, по крайней мере, до тех пор, пока вы не дадите мне объяснений, – холодно ответил мнимый Марк Галлан.

Барон пожал плечами, сел и заговорил:

– Считаю вас, сенатор, настолько рассудительным, что вы поймете, что наши с вами дела дошли до такой точки, когда мы уже больше ждать не можем, а должны знать, как вы намерены держать себя дальше. Так как я должен во чтобы то ни стало прийти с вами к какому-нибудь соглашению, то я и привез вас сюда, правда, несколько необычным образом.

– Почему вы не просили меня заехать к вам?

– Потому что я не знал, исполните ли вы мою просьбу, а я люблю идти наверняка. В качестве государственного деятеля вам надлежало бы знать, сенатор, что японцы довольно неразборчивы в выборе средств для достижения своих целей. Для нас на первом плане стоит цель. Я должен был поговорить с вами, и вы находитесь здесь, вот и все.

– Быть может, подобный образ действий весьма обыкновенен в вашем отечестве, – ответил мнимый сенатор, – здесь же у нас это может весьма быстро привести к нежелательным для вас последствиям. Впрочем, перейдем к делу: что вам нужно от меня?

– Я должен знать, будете ли вы нашим союзником в великом, святом деле, осуществление которого положит основание развитию, могуществу и славе моего дорогого отечества?

– Как можете вы требовать от меня решения, когда я не знаю, о каком именно великом и святом деле вы говорите?

– Казалось бы, сенатор, вы достаточно осведомлены.

– Я не желаю разгадывать загадок, а тем более в столь важных делах. Вам придется выражаться точнее и определеннее, если вам угодно получить от меня ответ.

Мутушими задумался, но потом вдруг ответил:

– Мы решили завязать с вами отношения, сенатор, так как нам было известно, что вы человек небогатый, но вместе с тем вы государственный деятель с весьма выдающимися способностями и постоянно возрастающим влиянием. Занимая выдающееся положение и движимый честолюбием, вы, несомненно, стремитесь к богатству, а ведь американцы берут деньги везде, где можно брать. Надеюсь, я вас не оскорбил этим замечанием?

– Нисколько. Вы вообще не можете меня оскорбить.

– Вы состоите председателем сенатской комиссии по иностранным делам, – продолжал японец, – и, как таковому, вам принадлежит решающее слово по некоторым делам, которые нашим послом будут представлены вашему правительству по поручению нашего императора. Речь идет об уступке нескольких островов, а также о союзе Японии с Соединенными Штатами, направленном против Европы. Мы намерены купить ваше влияние, сенатор, и я предлагаю вам за вашу услугу два миллиона долларов. Из этой суммы я выплачиваю вам сегодня четверть миллиона, а остальное будет выплачено вам по равным частям каждые три месяца, если, конечно, ваше влияние окажется достаточно сильным, чтобы обеспечить успех наших домогательств.

– Другими словами, – возразил Ник Картер, – вы требуете от меня, чтобы я стал изменником?

Барон Мутушими пожал плечами и ответил:

– К чему эти громкие слова? Впрочем, мне до них и дела нет. Для меня достаточно заручиться вашей подписью на обязательстве, которым вы удостоверите вашу готовность служить нам. Обязательство это будет храниться в секретном архиве императорского дворца в Токио и будет уничтожено в тот самый момент, когда вы исполните задачу, за которую мы готовы вознаградить вас столь щедрым образом.

– Как это все просто и ясно, – насмешливо заметил сыщик, – а что будет, если я отвечу вам отказом?

Барон Мутушими медленно поднялся, сложил руки за спиной, подошел вплотную к мнимому сенатору и произнес все тем же спокойным и бесстрастным тоном, каким говорил все время:

– На случай вашего отказа уже приготовлена могила, куда будет положен ваш труп. Либо вы подпишете обязательство, либо вы не доживете до завтрашнего утра.

* * *

Ник Картер отлично знал, что барон Мутушими не ограничится пустой угрозой и что он не задумается применить крайние меры, чтобы оградить себя от всяких случайностей.

Барон поставил на карту все и теперь зашел уже настолько далеко, что возврата не было.

– Вы затеяли опасную игру, барон, – холодно ответил сыщик, сохраняя полное спокойствие.

– Смелость города берет, – так же спокойно заметил Мутушими.

– Неужели я должен верить вашей угрозе? – продолжал Ник Картер. – Неужели вы дерзнете убить меня, если я откажусь войти с вами в соглашение?

– История должна была бы научить вас, сенатор, – возразил Мутушими, – что японцы ни перед чем не останавливаются. С нашей стороны было бы неразумно даровать вам жизнь после того, как мы открыли вам наши карты. Мы будем спокойны лишь тогда, когда будем иметь в руках подписанное вами обязательство, в противном же случае вам предстоит только одно – смерть.

– Вы дерзнете убить сенатора Соединенных Штатов? Неужели вы воображаете, что обстоятельства, сопровождавшие мою смерть, не будут обнаружены?

– Вряд ли они будут обнаружены, а если и будут, то я всю ответственность за последствия полностью беру на себя. Итак, ваше решение?

– А что вы сделаете, если я подпишу обязательство, возьму деньги и прямо отсюда отправлюсь к президенту, чтобы сообщить ему о случившемся? – спросил Ник Картер.

– Я рискую этим, – с ехидной улыбкой ответил Мутушими, – но я не думаю, что вы измените данному мне слову. А если и измените, то беда невелика. На мое место станет более искусный посредник, а на ваше место в сенате сядет другое лицо, так как можете быть уверены, что не пройдет и трех дней после вашей измены, как вы падете жертвой кинжалов моих соотечественников. А теперь, сенатор, мне больше некогда разговаривать. Я прошу дать мне окончательный ответ.

Ник Картер подошел к камину, оперся на него рукой и спокойно стал разглядывать стоявших перед ним японцев.

Играя роль сенатора, он должен был во что бы то ни стало выдержать эту роль до конца.

– Я опасаюсь, барон, – заговорил он совершенно спокойно, – что вы при оценке моего характера впали в жестокую ошибку. Иначе вы должны были бы знать, что угрозы не могут оказать влияния на мои решения. Если бы вы известили меня о том, что желаете побеседовать со мной здесь, в вашем доме, то я так или иначе приехал бы, и вам не пришлось бы разыгрывать эту комедию, которая вас делает только смешным. Но вы не столько добивались решительного со мной объяснения, сколько хотели поставить меня в безвыходное положение и заставить меня силой сделать то, чего бы я никогда не сделал добровольно. Мне остается только заявить вам, что я с негодованием отказываюсь от всякого общения с вами. Вот вам мое последнее слово!

Барон Мутушими в сопровождении своих сообщников приблизился к мнимому сенатору. Но тот спокойно продолжал:

– Считаю своим долгом обратить ваше внимание на то, что нападение на меня сопряжено с некоторой опасностью для вас. Я человек не слабый, барон Мутушими. Кроме того, в кармане я держу револьвер, дуло которого направлено прямо на ваше сердце. Не знаю, известно ли вам, что я стреляю весьма метко и промаху почти никогда не даю. Вам нечего улыбаться. Теперь я направил дуло револьвера в другое место и прицеливаюсь в ваш лоб. Это будет вернее, так как вы, судя по вашей улыбке, на теле носите панцирь.

Японец остолбенел.

Кратковременного его замешательства было достаточно для Ника Картера, чтобы оценить свойства его характера. Барон Мутушими был столь же труслив, как и коварен, столь же жесток, как и боязлив.

– Вы можете меня застрелить, сенатор, – проговорил барон, – но от этого вам не будет легче, вас изрубят на куски.

– Возможно, – усмехнулся Ник Картер, – но тогда барон Мутушими будет уже мертв, а я постараюсь устроить так, чтобы ему не пришлось отправиться в ад одному без провожатых.

– Японцы тоже умеют обращаться с огнестрельным оружием, – крикнул барон и сделал движение рукой, желая достать револьвер из бокового кармана. Но Ник Картер предвидел это давно.

– Если вы дорожите жизнью, барон, то не шевелите рукой, – грозно воскликнул он, – иначе я пристрелю вас, как бешеную собаку! Мое терпение пришло к концу, и я решил поступить с вами так, как вы того заслуживаете.

Японец моментально присмирел. Он старался скрыть свое смущение, лукаво улыбаясь.

– Неужели мы не обойдемся без кровопролития? – спросил он. – А что будет, если я возьму назад свою угрозу?

– Тогда, быть может, найдется выход, – ответил Ник Картер.

– В таком случае попрошу вас присесть.

– О нет, барон. Я останусь в том же положении, в каком нахожусь, и вы хорошо сделаете, если последуете моему примеру.

– Но каким же образом мы тогда сговоримся?

– Очень просто. Прикажите вашим людям уйти отсюда и останьтесь здесь со мной один на один. Тогда наши силы будут равны, и я буду согласен потолковать с вами весьма обстоятельно.

Но барон медлил.

Вдруг Ник Картер выхватил из кармана револьвер и прицелился в японца.

– Не бойтесь, барон, – воскликнул он, – я пока не выстрелю, а только хочу посоветовать вам не колебаться слишком долго.

Японец весь позеленел и ответил дрожащим голосом:

– Оставьте, оставьте, сенатор. Мы и без этого придем к какому-нибудь соглашению.

Затем Мутушими обратился к своим подчиненным на японском языке, полагая, что мнимый сенатор не поймет его:

– Уйдите из этой комнаты. Трое из вас встанут у дверей, дожидаясь моего зова, остальные пусть созовут всех находящихся в доме людей и возьмут на себя охрану дверей и окон, впредь до моих дальнейших приказаний. Ты, Фушими, отправишься в комнату, расположенную прямо над нами и с револьвером в руке будешь следить за этим американцем. При первой его попытке напасть на меня – стреляй в него. Вот и все. Ступайте!