Техника и вооружение 2012 05

Текст добавлен: 21 сентября 2016, 14:11

Текст книги "Техника и вооружение 2012 05"

Автор книги: Автор Неизвестен

Жанр:

Технические науки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Первая из ракет серийного завода – 8К71 №041081 -17 февраля 1959 г. из-за сбоев в работе наземной аппаратуры системы радиоуправления пришла на Камчатку с промахом 40 км. По причине неправильной настройки этой аппаратуры перелетела цель подлипкинская ракета №ИЗ– 18, запущенная 25 марта. В последний день месяца вновь подвел мультипликатор насоса перекиси водорода, разрушившийся на 279-й секунде полета. Ракета №ИЗ-20 упала в район Оймякона, недолетев до цели более 1200 км.

Успешный полет запущенной в День Победы ракеты №ИЗ-21 (отклонения от цели не превысили 7 км) стал хорошим праздничным подарком. Но при пуске в последний день месяца ракета 8К71 №ИЗ-22 ушла не то что «за бугор», а прямо– таки за рубеж! Команда на выключение двигателя не прошла, и ракета, перелетев лишних 2000 км, попала в район, расположенный в 700 км к югу от принадлежащих США Алеутских островов. Столь же лихо закончился пуск 9 июня ракеты 8К71 №ИЗ-2Э, которая из-за отказа реле выключения двигателя упала с перелетом 2175 км.

Проведенные 18 и 30 июля, 14 августа и 18 сентября пуски ракет №ИЗ-24,041082, ИЗ-25 и И1-Т прошли успешно, отклонения от цели не превысили 6 км. Началась подготовка к пуску на максимальную дальность – 8000 км по трассе протяженностью 8673 км, выходящей за пределы территории СССР и заканчивающейся в Тихом океане. Для обеспечения пусков по «Акватории» была сформирована так называемая «Четвертая тихоокеанская гидрографическая экспедиция» в составе специально переоборудованных углерудовозов «Сибирь», «Сахалин», «Сучан» и судна управления и связи «Чукотка».

Компоновка ракеты Р-7(8К71) в конфигурации на завершение летных испытаний.

Район падения находился в редко посещаемой северной части Тихого океана, так что какие-либо специальные меры по закрытию его для судоходства не предусматривались. Пуски по «Акватории», выполненные 22 и 25 октября, прошли вполне успешно. Отклонения головных частей ракет №267432 и №267434 не превысили 7 км.

До завершения испытаний со 2 по 27 ноября провели три пуска по Камчатке. Первый и последний пуски ракет №267431 и №267433 прошли успешно, но 11 ноября ракета 8К71 №И2-1Т не долетела до цели 299 км из-за аварии, связанной с кавитацией в насосе окислителя.

В целом, в ходе испытаний третьего этапа из 16 пусков, проведенных с 24 декабря 1958 г. по 27 ноября следующего года, восемь ракет достигли цели с отклонениями, не превышающими 6 км, две перелетели почти на 2000 км, одна не долетела из-за неисправности с наддувом баков, одна перелетела по вине системы радиоуправления, а в трех пусках подвели двигатели. Несомненно, это был большой успех по сравнению с предшествующими этапами испытаний.

20 января 1960 г. правительственным постановлением ракета Р-7 была принята на вооружение. В соответствии с результатами испытаний точность попаданий на полигонную дальность была определена величиной ±4 км, что в пересчете на условия пуска по реальным целям с боевой стартовой позиции соответствовало величине ±10 км (для 90% ракет). Максимальная дальность в зависимости от азимута стрельбы составляла от 8300 до 8800 км, минимальная – от 3500 до 4000 км.

Но еще 27 декабря 1959 г. пуском ракеты №И1-1 начались летные испытания усовершенствованной «семерки» – ракеты Р-7А (изделия 8К74).

Исходный вариант «семерки», спроектированный под единственный в то время очень тяжелый термоядерный заряд, обеспечивал минимально приемлемое значение максимальной дальности – 8000 км, что позволяло поражать северо-восточные районы США только с боевых стартовых станций, размещенных в приполярных районах нашей страны. Для расширения боевых возможностей настоятельно требовалось увеличить досягаемость, пусть даже за счет снижения вдвое мощности заряда головной части ракеты. Такой заряд, разработанный под руководством главного конструктора К.И. Щелкина во вновь организованном уральском НИИ-1011, был успешно испытан взрывом мощностью 1,5 Мт на Новой Земле 27 февраля 1958 г. В дальнейшем он устанавливался в весившей около 1600 кг головной части морской ракеты Р-13. Конечно, работающая в более жестких условиях головная часть МБР с этим зарядом весила бы больше, но даже при этом максимальная дальность «семерки» могла быть увеличена на тысячи километров.

Постановлением от 2 июля 1958 г. об увеличении дальности стрельбы ракеты Р-7 в целях создания МБР Р-7Абыла задана разработка ракеты со следующими характеристиками:

– максимальная дальность – 12000 км;

– новый, почти вдвое легкий заряд;

– предельные отклонения головной части – ±10 км (для 90% ракет).

Летные испытания предусматривалось провести в 1959 г. пусками семи ракет Р-7А.

Однако к этому времени в арзамасском КБ-11 (главный конструктор – Ю.Б. Харитон) была разработана принципиально новая схема заряда, обеспечивающая повышение мощности без существенного увеличения веса. Поэтому июльским постановлением 1958 г. КБ-11 поручалось создание для оснащения «семерки» заряда большей мощности по сравнению с разработанным НИИ-1011. В конце года такой заряд мощностью 3,0 Мт был успешно испытан на Новой Земле и принят для головной части ракеты Р-7А (изделие 8К74) весом 3 т. Масса заряда уменьшилась в 1,5 раза, диаметр – в 1,75 раз. Небольшое увеличение веса заряда по сравнению с величиной, заданной июльским постановлением (до 1,45 т), компенсировалось достигнутым к тому времени облегчением ряда элементов конструкции ракеты. Меньшие габариты головной части определили сокращение длины ракеты до 31,065 м и снижение стартового веса до 276 т. С учетом особенностей нового заряда скорость подхода головной части к Земле снизилась до 190 м/с.

Кроме того, на ракете Р-7А применили автономную инерциальную систему управления повышенной точности, которая обеспечивала вполне приемлемое отклонение в боковом направлении. Поэтому радиокоррекция осуществлялась только по дальности, что облегчило задачу размещения наземной аппаратуры.

Только за счет облегчения головной части дальность была увеличена на 3000 км, а с учетом других мероприятий по совершенствованию ракеты – доведена до 13000 км. Но такая большая дальность была практически бесполезна: вся территория США простреливалась с районов базирования «семерок» и при меньшей досягаемости. Поэтому официально ракетчики заявляли величину 12000 км. На эту дальность 20 и 31 января 1960 г. были проведены успешные пуски ракет №И 1 -2 и №И 1 -4 по району в центре Тихого океана. На ракете №И 1 -3, запущенной по «Акватории» 24 января, подвела рулевая камера блока «В» – пакет разрушился на 31 -й секунде полета.

Помимо советских судов Четвертой государственной тихоокеанской экспедиции, в районе падения головных частей находилось несколько кораблей «вероятного противника». Советских моряков изумляло то, что зарубежные соглядатаи смывались «от греха подальше» за несколько часов до того, как с берегов нашей Родины поступала шифровка с предупреждением о предстоящем приходе головной части, начиненной краской для фиксации точки ее приводнения. Однако поразительная осведомленность супостата обеспечивалась не лихим Джеймсом Бондом, а скучными лицами англо-саксонской национальности, прослушивавшими с иранских гор степень активности советских радиотехнических служб, обеспечивавших пуски.

Испытания «семерок» по «Акватории» вызвали нежелательный международный резонанс – район падения головных частей был выбран к югу от Гавайских островов. А у большинства американцев тех лет это райское местечко ассоциировалось не столько с гитарами и увешенными гирляндами цветов девушками, сколько с обилием японских самолетов над гаванью Перл Харбора утром 7 декабря 1941 г.

После того как 18 и 24 марта 1960 г. были осуществлены два пуска по Камачатке, 5 и 7 июля состоялись еще два пуски Р-7А по «Акватории».

В ходе испытаний Р-7А семь из восьми запущенных ракет отстрелялись успешно.

Ракету Р-7А приняли на вооружение 12 сентября 1960 г. Максимальная дальность была определена величиной 12800 км, минимальная – 3500 км. Точность попадания оценивалась в 10 км по дальности и 9 км в боковом направлении для 90% ракет. В пересчете на принятое в зарубежной практике круговое вероятное отклонение (КВО) эти показатели соответствовали величине 8,5 км.

В целом благополучный ход испытаний Р-7А был подготовлен более драматическим процессом предшествующих пусков трехступенчатого космического носителя 8К72, на котором внедрили доработки центрального и боковых блоков, обеспечивавшие легкость конструкции усовершенствованной МБР. Наиболее сложной оказалась проблема, связанная с колебаниями топлива в трубопроводах боковых блоков с частотой 10-13 Гц, проявившимися в пусках ракет к Луне 23 сентября и 12 октября 1958 г. В топливные магистрали как космических носителей, так и боевой Р-7А ввели специальные демпферы, исключившие резонансные явления в системе «двигатель – конструкция ракеты».

Постановлением от 11 января 1957 г. было принято решение о строительстве в Архангельской области и в районе Воркуты объектов «Ангара» и «Волга» с боевыми стартовыми станциями (БСС) для ракет Р-7. Вскоре начались изыскательские работы еще на четырех объектах, также расположенных в районах Крайнего Севера. Однако по постановлению от 2 июля 1958 г. правительство приняло решение ограничиться строительством только объекта «Ангара», так как «семерка» уже явно не отвечала требованиям к перспективной боевой ракете. Наряду с этим предписывалось подыскать подальше от границ несколько районов для размещения более дальнобойных Р-7А.

В соответствии с постановлением Совета Министров СССР от 20 февраля 1959 г. предусматривалось построить до 1961 г. три объекта: «Нева» в 70 км севернее г. Кирова, «Днепр» в 35 км северо-западнее г. Нижний Тагил и «Дон» в 80 км севернее г. Тайшет. Однако через три месяца партия и правительство приняли постановление о сокращении сроков создания МБР Р-16, предусматривающее ее серийное производство в 1961 г. С учетом одновременно принятого постановления о разработке ракеты Р-9А, дальнейшее развертывание устаревающей «семерки» утратило целесообразность. В результате вместо объектов «Нева», «Днепр» и «Дон» был построен второй старт «семерки» на вновь организованной 31 -й площадке на Тюра-Таме.

Организация войсковых частей – боевых стартовых станций (БСС) для объекта «Ангара» (с февраля 1959 г. – так называемого «Учебного артиллерийского полигона») велось одновременно со строительными работами в районе станции Плесецкая под Архангельском. БСС-42 формировалась на НИИП-5 в Тюра-Таме, БСС-48 – на объектах 72-й инженерной бригады РГК в поселке Медведь Новгородской области, БСС-70 – в расположении 73-й инженерной бригады РГК в г. Камышин на Волге. Недавно появившиеся сообщения о строительстве стартовых сооружений для «семерки» на Новгородчине и в Поволжье не имеют ничего общего с действительностью. Сформированные части передислоцировались на объект «Ангара», приняв, соответственно, 1 -й, 2-й, 3-й и 4-й старты. Два последних вошли в состав БСС-70.

Строительство стартовых сооружений «Ангары» началось в 1957 г. В следующем году на этих объектах уже трудилось почти 5 тыс. военных строителей. За счет размещения стартовых сооружений на высоком крутом берегу реки Ельца удалось снизить объем земляных работ по сравнению с Казахстаном.

Первая боевая стартовая станция БСС-42 заступила на боевое дежурство 1 января 1960 г., БСС-48 – 5 апреля того же года, а БСС-70 с двумя стартовыми сооружениями -15 июня 1961 г.

С разработкой Р-7А с большей, чем у Р-7, дальностью, уже переключившийся в основном на запуск космических носителей старт в Казахстане также стал рассматриваться как боевая позиция. В глубине монтажно-испытательного корпуса лежала зачехленная «дежурная» Р-7А. С учетом большой загрузки НИИП-5 задачами выполнения космической программы реально боевая ракета готовилась к старту лишь однажды – в дни Карибского кризиса. Кроме того, на полигоне создали так называемую 31-ю площадку со стартовой позицией №2. Для ее эксплуатации и боевого применения была сформирована 69-я боевая стартовая станция. Первый пуск ракеты 8К74 №Л1-1Тс 31-й площадки провели 14 января 1961 г.

Первые два года БСС-69 предназначалась только для несения боевого дежурства. Считалось, что пусковая установка должна всегда быть свободной для подачи боевой ракеты. С развертыванием десятков, а затем и сотен стартов для более совершенных МБР, с середины 1963 г. 31 -ю площадку стали задействовать для запуска спутников в интересах Министерства обороны, а затем и других космических аппаратов.

Объект «Ангара» в начале 1960-х гг. также представлял собой сугубо боевую стартовую позицию. Реальная его ценность в случае внезапного нападения противника была более чем сомнительна. Ракета в течение 21 ч готовилась к пуску в монтажно-испытательном корпусе, после чего еще 12,5 ч – на стартовой позиции. За счет ряда рационализаций и многократных тренировок ракетчикам удалось снизить эти временные интервалы до 14 и 9 часов соответственно. По нормативам предусматривалось после первого пуска осуществить еще три за 10 суток. Позже интервал до повторного пуска сократили до 5 ч, а скорострельность довели до двух ракет в сутки с каждого старта.

Однако и такая огневая производительность достигалась с огромным трудом. Непосредственную подготовку «семерки» к старту вели 280 человек, а общая численность личного состава в расчете на одну пусковую установку превышала 1,5 тыс. человек, треть из которых составляли офицеры. С учетом обеспечивающих подразделений число военнослужащих возрастало до 5500 человек.

Затраты на создание «Ангары» (в ценах до реформы 1961 г.) составили более миллиарда рублей, т.е. более чем в 100 раз превысили стоимость ракеты.

Само название «боевая стартовая станция» отражало не только размещение большинства агрегатов на железнодорожном ходу, но и первоначальное представление военного руководства о характере ведения военных действий как о длительном, многодневном, а то и многомесячном процессе с пополнением боекомплекта ракет если не с заводов, то из арсеналов из глубины страны. Разумеется, при наличии у вероятного противника средств космической разведки и оснащенных термоядерными зарядами ракет с получасовым подлетным временем рассчитывать на что-либо подобное было более чем странно.

Вряд ли «Ангаре» удалось бы провести хотя бы по одному пуску с каждого старта. Боевые стартовые станции расположили вблизи от границы, в часе-другом полета даже дозвукового самолета агрессора. Ставка делалась на скрытность: как-никак глухие северные леса, десятки верст от железнодорожной магистрали! Но с 1960 г. у американцев появилась космическая разведка. Циклопические стартовые сооружения «семерок» были выявлены в первую очередь. Тем не менее святая для настоящего воина вера в эффективность своего оружия заставляла некоторых военных мемуаристов до недавнего времени рассуждать о скрытости местонахождения «Ангары» от разведок НАТО вплоть до запуска с Плесецка первого космического аппарата в 1966 г.!

Но это уже был так называемый «Северный космодром», со своей непростой историей. В начале 1960 г. в СССР, как и в США, велись активные работы по созданию систем ПРО. Экспериментальные комплексы для системы ПРО у озера Балхаш отрабатывались стрельбами по реальным целям – головным частям ракет Р-5М иР-12, запускавшимся с временных стартовых позиций в Казахстане и с полигона Капустин Яр. Однако скорость головных частей этих ракет была вдвое меньше, чем у боевого оснащения МБР, для борьбы с которым предназначалась система ПРО. Поэтому было принято решение использовать для пуска головных частей-мишеней более мощную ракету Р-14, разместив ее пусковые установки на достаточном удалении от Балхаша – на севере европейской части СССР.

5 января 1963 г. было принято правительственное постановление о создании 53-го научно-исследовательского испытательного полигона Министерства обороны в районе поселка Коноша у города Вельса в Архангельской области. Помимо двух стартов для Р-14, на полигоне предусматривалось разместить два стартовых сооружения для создаваемого на базе Р-36 носителя 67С5 (в дальнейшем заявленного в открытой печати как «Циклон»), а также по паре наземных и шахтных пусковых установок для проектировавшейся в то время твердотопливной ракеты средней дальности РТ-25.

Началась очередная эпопея героического труда военных строителей на безлюдном месте в суровых климатических условиях. К счастью, они успели построить только железнодорожную ветку и несколько зданий. Полководцы вспомнили, что всего в двух сотнях километров от Вельсы находится «Ангара» с более или менее развитой инфраструктурой, жильем, измерительными средствами. Открыл глаза генералам С.П. Королев, ставший инициатором переноса НИИП-53 на территорию «Ангары». Он действовал с дальним прицелом, так как понимал, что вскоре «семерка» окончательно потеряет боевое значение, а стартовые и технические позиции некогда боевых ракет прекрасно обеспечат развернутый «штурм Космоса». В июне 1964 г. местонахождением НИИП-53 определили объект «Ангара», сразу же придав ему 42-ю БСС.

С поступлением на вооружение по-настоящему боевых МБР Р-16 значение четырех стартов Р-7 стало явно символическим. С развитием прикладной космической программы военные всерьез заинтересовались спутниками-разведчиками и другой полезной для них космической техникой и в результате стали проявлять и более здравый и рачительный подход к объектам, находившимся в их распоряжении.

НИИП-53 заработал как космодром с 17 марта 1966 г., а с 4 ноября с него начались испытательные пуски первой советской твердотопливной МБР РТ-2. Но «дежурные» боевые «семерки» пылились в монтажно-испытательном корпусе. Официально их сняли с вооружения в Плесецке только в 1968 г., когда в строю уже стояли сотни постоянно готовых к немедленному пуску УР-100 и Р-36. А на Тюра-Таме «наш бронепоезд» в виде боевой Р-7А стоял на запасном пути до 1971 г.!

Несмотря на всю неказистость «семерки» в роли боевой ракеты, С.П. Королев неоднократно пытался усовершенствовать ее именно в качестве «грозного оружия». Пока в СССР не было и не предвиделось других межконтинентальных ракет, такая позиция была оправдана. Как говорится, лошадей на переправе не меняют. Но и к концу 1950-х гг. выдвигались предложения по дальнейшему совершенствованию боевой «семерки» в направлении увеличения дальности или полезной нагрузки.

Первым выступил даже не Королев, а двигателист В.П. Глушко, предложив в 1956 г. ракету Р-8 – вдвое тяжелее Р-7, с применением 10 двигателей тягой по 100 т! Такой размах показался избыточным даже Королеву, и он сумел «похоронить» этот проект.

Но и у ОКБ-1 были свои грандиозные планы. В середине 1957 г. там подготовило предложения по дальнейшей модернизации «семерки» – ракете Р-9. Под этим наименованием тогда выступала не относительно миниатюрная МБР, созданная в ОКБ-1 значительно позже (к середине 1960-х гг.), а вариант «семерки» с турбонасосными агрегатами, работающими на основных компонентах топлива вместо перекиси водорода, с повышенным давления в камерах двигателей и, соответственно, с большим расширением сопл, что должно было увеличить удельную тягу на 10 кг.с/кг.

Компоновка ракеты Р-7А (8К74).

В начале 1958 г. Королев провел совещание главных конструкторов по теме Р-9. К этому времени так именовали уже трехступенчатый вариант «семерки» с применением на редкость ядовитого горючего – несимметричного диметилгидразина («гептила»). В результате предусматривалось достижение дальности 20000 км.

Правительственным постановлением от 10 марта 1958 г. наряду с созданием трехступенчатого варианта «семерки» – 8К72 – задавалась и разработка аналогичной ракеты с применением несимметричного диметилгидразина – 8К73. Однако работы по «гептиловой» тематике так и не вышли из «бумажной» стадии.

Примерно к тому же времени относится и проект Р-10 с двигателем, в котором турбонасосный агрегат приводился в движение газифицированным кислородом, испаряющимся при охлаждении камеры сгорания основного двигателя. После турбины пары кислорода подавались в камеру сгорания. Так что получался двигатель замкнутой схемы, но весьма своеобразный. В результате удельная тяга должна была увеличиться на 15 кг.с/кг для варианта Р-10-1 с применением керосина в качестве горючего и на 25 кг.с/кг – для модификации Р-10-2 с использованием «гептила».

Только к лету 1958 г., с выходом уже второго правительственного постановления о разработке янгелевской ракеты Р-16, Королев понял, что будущее – за относительно компактными боевыми ракетами тандемной схемы, и переключился на проектирование такой МБР – Р-9А. Но и о «семерке» все-таки не забывал.

В преддверии грандиозного ядерного «фейерверка», продемонстрированного на новоземельском полигоне осенью 1961 г., Сергей Павлович все-таки пробил тему по дальнейшему совершенствованию боевых «семерок». Правительственным постановлением от 6 июля 1961 г. предписывалось разработать для Р-7А новый заряд увеличенной мощности без превышения веса по сравнению с ранее установленным на этой ракете. Другим постановлением от 11 сентября 1961 г. было задано создание трехступенчатых МБР с использованием в качестве верхних ступеней блоков «И», разрабатывавшихся для космических носителей «Восход». Новые модификации боевых «семерок», стартовый вес которых возрос до 310 т, получили обозначения 8К711 и 8К712. Первую из них планировалось оснастить разделяющейся головной частью с четырьмя боевыми блоками, а вторую – головной частью массой 6,5 т с новым зарядом в несколько раз большей мощности. Если сами эти направления совершенствования МБР имели определенный смысл, то объект их реализации (явно устаревшая «семерка» с суточным временем подготовки к пуску) был выбран явно неудачно. Применение третьей ступени на боевой модификации ракеты потребовало бы доработки стартового оборудования. Спустя полгода эти работы, так и не вышедшие из сугубо бумажной стадии, прекратили.

Но работы по новому боевому варианту «семерки» продолжались до 1963 г.

В конце 1961 г. началась постановка на боевое дежурство МБР Р-16. Вскоре их оснастили специальными зарядами, по эффективности не уступающими примененному на Р-7А. К началу 1960-х гг. ядерщики создали заряд многократно большей мощности, но слишком тяжелый для использования на Р-16. Единственным возможным носителем из имевшихся ракет могла быть только «семерка», да и то при существенном снижении максимальной дальности. Исходя из этого постановлением от 16 апреля 1962 г. ОКБ-1 была задана разработка к 1963 г. модификации «семерки» с соответствующим оснащением, которая в дальнейшем получила индекс «изделие 8К710». Однако по тому же постановлению в днепропетровском ОКБ-586 развернулись работы по ракете Р-36. При весе и габаритах, близких к Р-16, она могла нести головную часть с тем же зарядом, что и на 8К710, но при этом заправлялась высококипящими компонентами топлива, что обеспечивало многолетнее нахождение в шахте в высокой степени готовности. Единственным преимуществом «семерки» с тяжелым зарядом перед Р-36 были более сжатые сроки разработки.

Однако ядерщики продолжали наращивать мощность, а заодно и массу зарядов. По постановлению от 14 февраля 1963 г. для «тяжелой» головной части Р-36 был принят еще более совершенный заряд, который в конечном итоге стал самым мощным из применявшихся на серийных ракетах. Тем же постановлением для оснащения «семерки» и для комплектации Р-36 с «легкой» головной частью (для стрельбы на дальность до 14000 км) был задан заряд, несколько меньшей мощности, чем ранее предусмотренный для этих ракет по постановлению 1962 г. При этом за счет снижения массы заряда дальность 8К710 должна была превысить 110ОО км.

Но новая модификация «семерки» уже не опережала Р-36, летные испытания которой начались осенью 1963 г. Дальнейшие работы по 8К710 прекратили. Одно из нескольких изделий, изготовленных в 1963 г. на заводе в Подлипках для наземной отработки, уже более четырех десятилетий является крупнейшим из образцов техники, обеспечивающих учебный процесс на загородной базе МВТУ им. Баумана в окрестностях г. Дмитрова.

Впрочем, Сергея Павловича вполне можно понять. «Семерка» (наряду с космическим кораблем «Восток») – это несомненный, сказочный успех его жизни! Всякий человек имеет право на не вполне объективное пристрастие. Тем более – великий Главный конструктор!

В «семерке впервые в нашем ракетостроении был реализованы важнейшие технические решения:

– многоступенчатая схема;

– схема отделения боковых блоков с их уводом за счет истечения газов наддува бака окислителя и действия остаточной тяги двигателей;

– радиокоррекция автономной СУ по дальности и по направлению;

– рулевые двигатели в качестве органов управления и средства снижения ускорения в моменту выдачи главной команды на отделение боевой части;

– подвесное размещение ракеты в стартовой системе на откидываемых при старте опорах;

– керосин в качестве горючего в сочетании с жидким кислородом как окислителем;

– головная часть с притупленным наконечником, обеспечивающим работоспособность при входе в атмосферу со скоростью, близкой к первой космической;

– поблочная перевозка ракеты с завода на техническую позицию;

– основные подвижные агрегаты наземного оборудования на железнодорожном ходу.

Кроме того, на космической модификации «семерки» 8К72 была отработана схема «горячего» разделения последовательно расположенных ступеней, нашедшая в дальнейшем применение на МБР Р-9А и многих других боевых ракетах.

Дальнейшее успешное развитие «семерки» вплоть до настоящего времени определялось совершенствованием космических носителей, созданных на ее базе.

Космический трехступенчатый носитель 8К72 «Восток» впервые представили для всеобщего обозрения на авиасалоне в Ле-Бурже в июне 1967 г., а осенью того же года его установили на территории ВДНХ в Москве. Годом раньше ракету показали президенту Де Голлю при его посещении космодрома Байконур.

До того облик «семерки» находился под покровом секретности, хотя после создания в США системы космической разведки она была неоднократно отснята. Парадоксально, но еще в 1960 г. Воениздат выпустил научно-популярную книжку Б.В. Ляпунова «Ракета», в которой на стр.47 как пример межконтинентальной ракеты было представлено изделие пакетной схемы, в общих чертах соответствующее «семерке». Некоторое несоответствие конструктивных деталей, в том числе нелепое размещение среза сопл «боковиков» почти на середине длины центрального блока, не имеет существенного значения.

«Семерке» довелось сыграть исключительно важную роль в мировой истории. С созданием этой ракеты американцы впервые ощутили неотвратимость испепеляющего ядерного удара по их территории и стали соответствующим образом корректировать политический курс. В 1957-1958 гг. не имевшая боевых стартов и еще толком не испытанная «семерка» стала имитацией козырной карты в руках самозабвенно блефовавшего Н.С. Хрущева. Да и в последующие два года кажущееся сейчас скорее анекдотом, чем эпосом, неуклонное наращивание группировки МБР от одной до шести пусковых установок, «семерки», тем не менее, оставались результативным фактором сдерживания в условиях вновь распалившейся «холодной войны». Ничего иного не было у СССР и в дни триумфа Гагарина, когда большинство людей как в нашей стране, так и за рубежом были уверены в подавляющем превосходстве мира социализма в ракетной технике, в том числе и военной. Только к концу 1961 г. с постановкой на вооружение первых Р-16 «семерка» стала своего рода «дембелем» в рядах РВСН.

Но еще значимей историческая роль «семерки» в общем прогрессе человечества – именно она и ее модификации открыли дорогу в Космос сперва для беспилотных средств, а затем и для человека – первого в мире космонавта Ю.А. Гагарина. И сейчас, спустя полвека после запуска первого спутника, модернизированная «семерка» остается пусть не самым мощным, но все-таки главным отечественным космическим носителем.

В статье использованы иллюстрации из архива автора, из книги«Ракетно-космическая корпорация«Энергия»им. С.П. Королева»и общедоступной сети Интернет.