Текст книги "Герои и антигерои Отечества (Сборник)"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц)

О характере мер к смягчению крепостной зависимости крестьян можно судить и по указу 1801 г. о запрещении публиковать объявления о продаже крепостных "без земли" ("на своз"), хотя практика таковой продажи не запрещалась: в публикуемых в официальных изданиях объявлениях теперь сообщалось, что такой-то крестьянин или крестьянка не "продается", а "отдается внаймы". Указами 1808 – 1809 гг. помещикам запрещалось продавать крестьян на ярмарках "в розницу" ("с раздроблением семейств", т. е. отдельно мужа от жены и детей от родителей), ссылать крестьян по своему произволу в Сибирь "за маловажные проступки"; помещиков обязывали кормить своих крестьян в голодные годы. Ничтожные результаты дал и указ 20 февраля 1803 г. о "вольных хлебопашцах", предусматривавший выкуп крестьян на волю с землей по обоюдному согласию их с помещиками. Выкупная сумма была настолько высока и сделки обставлялись такими кабальными условиями, что к концу царствования Александра дарованным им правом смогли воспользоваться лишь 54 тыс. душ крестьян, что составляло менее 0,5% их общего числа. В 1804 – 1805 гг. был проведен первый этап крестьянской реформы в Латвии и Эстонии. На этом этапе реформа коснулась "крестьян-дворохозяев". Они получали личную свободу без земли, которую должны были арендовать у своих помещиков за установленные законом феодальные повинности – барщину и оброк. Указом 12 декабря 1801 г. недворянские свободные сословия – купцы, мещане, казенные крестьяне получал и право покупать землю. Все эти меры Александра I в принципе не затрагивали прав и привилегий помещиков.

Многие меры Александра I касались просвещения, печати, центрального управления. В 1804 г. был издан цензурный устав, который считается самым "либеральным" в истории России XIX века. Устав гласил, что цензура вводится "не для стеснения свободы мыслить и писать, а единственно для принятия пристойных мер против злоупотребления оною". Цензорам рекомендовалось руководствоваться "благоразумным снисхождением для сочинителя и не быть придирчивым, толковать места, имеющие двоякий смысл, выгоднейшим для сочинителя образом, нежели преследовать". Однако цензорская практика сводила эти благородные пожелания на нет, а годы усиления реакционного курса Александра I характеризуются настоящим цензурным террором. И все же некоторые цензурные послабления в первые годы его царствования нельзя не отметить; расширялась издательская деятельность, – появился ряд новых журналов и альманахов, печатались многочисленные переводы.

По инициативе Александра за счет казны были переведены на русский язык и изданы произведения известных западноевропейских просветителей философов, экономистов, социологов, юристов – Адама Смита, Джорджа Бентама, Чезаре Беккария, Шарля Делольма, Шарля Монтескье. Позже декабристы на следствии будут постоянно указывать на этих авторов, из произведений которых они заимствовали "первые вольнодумнические и либеральные мысли".

Реформа народного образования была проведена в 1803 – 1804 годах. Отныне в учебные заведения могли быть приняты представители всех сословий. На низших ступенях училищ обучение было бесплатным, на "казенном коште" училась часть студентов в университетах. Вводилась преемственность учебных программ. Низшей ступенью являлось одноклассное приходское училище, второй уездное трехклассное училище, третьей – шестиклассная гимназия в губернском городе. Высшей ступенью был университет, который был поставлен также во главе учебного округа и должен был обеспечивать гимназии и училища учебными программами и кадрами учителей из числа воспитанников университета. Помимо существовавшего с 1755 г. Московского университета, в 1802 – 1804 гг. были открыты еще Дерптский (ныне Тартуский), Виленский, Казанский и Харьковский, а также на правах университета Петербургский педагогический институт (преобразован в университет в 1819 г.). Университеты призваны были готовить кроме учителей для гимназий кадры чиновников для гражданской службы и специалистов-медиков. Университетам предоставлялась широкая автономия. К университетам приравнивались привилегированные средние учебные заведения Царскосельский (учрежден в 1811 г.) и Демидовский (в 1803 г. в Ярославле) лицеи. Основанием в 1801 г. Института путей сообщения и в 1804 г. Московского коммерческого училища было положено начало высшему специальному образованию.

Еще большее значение имели преобразования органов центрального управления. Все важные законы 1802 – 1812 гг. (а позже, при Николае I) составлялись или редактировались М. М. Сперанским. Выходец из семьи бедного сельского священника Владимирской губернии, Сперанский, благодаря своему выдающемуся уму, энергии и необычайной работоспособности, быстро сделал блестящую служебную карьеру. Все современники Сперанского и впоследствии историки отмечали, что никто не мог с таким блеском и строгой логикой составить доклад, проект закона. Он оказался наиболее подходящей кандидатурой для разработки преобразований, которые в новых условиях, не меняя основ феодально-абсолютистского строя, могли бы придать российскому самодержавию внешние формы конституционной монархии. В конце 1808 г. Александр I поручил Сперанскому разработку плана государственного преобразования России, и к октябрю 1809 г. проект под названием "Введение к уложению государственных законов" был им представлен царю.

В своем проекте Сперанский теоретически оправдывает и закрепляет неравенство сословий, привилегии дворянства и отсутствие политических и гражданских прав у "народа рабочего", куда им зачислялись помещичьи крестьяне, рабочие по найму и домашние слуги. В "среднее состояние" включались свободные, но непривилегированные сословия (купцы, мещане, государственные крестьяне), которым предоставлялись "гражданские", личные и по имуществу, но не политические (участие в управлении) права. Проект проводил принцип "разделения властей" – законодательной, исполнительной и судебной, при независимости судебной власти и ответственности исполнительной перед законодательной. Эта система давала доступ к управлению страной дворянству и верхам нарождающейся буржуазии, нисколько не нарушая абсолютной власти царя.

Александр I признал проект "удовлетворительным и полезным", однако проведение его в жизнь встретило сильное противодействие со стороны высших сановников, считавших его слишком радикальным и "опасным", и дело свелось к учреждению в 1810 г. Государственного совета – законосовещательного органа при императоре. Новый орган, централизуя законодательное дело, обеспечивал единообразие юридических норм, предотвращая появление противоречий в законодательных актах, но сама законодательная инициатива и окончательное утверждение законов оставались всецело прерогативой царя. Члены Государственного совета не избирались, а назначались императором. Сперанский получил важную должность государственного секретаря – начальника канцелярии Государственного совета.

1807 – 1812 гг. – вершина карьеры Сперанского: он занимал посты товарища (заместителя) министра юстиции, директора Комиссии составления законов и Комиссии финляндских дел, ведал подготовкой и проведением финансовых реформ.

В 1811 г. было обнародовано подготовленное Сперанским "Общее учреждение министерств", которое увенчало министерскую реформу, начатую в 1802 г., когда старые петровские коллегии были заменены новой европейской формой высшей исполнительной власти – министерствами. Теперь дела по каждому ведомству решались не "коллегией" во главе с ее президентом, а единолично министром, ответственным только перед императором. Если первоначально, по положению 1802 г., структура и функции министерств еще не были четко определены, то новый закон 1811 г. строго разграничивал компетенцию министерств, увеличивал их численность (с 8 до 12), устанавливал принцип единоначалия и регламентировал взаимоотношения министерств с другими органами высшего государственного управления – Сенатом, Комитетом министров и Государственным советом. Реорганизованное таким образом при Александре I центральное управление просуществовало, с небольшими изменениями, вплоть до 1917 года.

Преобразовательная деятельность Сперанского вызвала недовольство в реакционных придворных кругах; вокруг него плелись интриги. До Александра I доходили слухи, муссируемые придворной средой, о "неблаговидных" отзывах о нем Сперанского. Самолюбивый император почувствовал себя оскорбленным, но не подавал виду; более того, стал демонстративно оказывать Сперанскому знаки своей "благосклонности", а это, как знали по собственному опыту придворные, служило верным признаком приближавшейся опалы. 1 января 1812 г. тот был удостоен ордена Александра Невского. А 17 марта 1812 г. он был вызван на аудиенцию к императору. После двухчасовою конфиденциального разговора Сперанский вышел из кабинета императора "в великом смущении". Дома он застал министра полиции А. Д. Балашова с помощником, которые опечатывали его бумаги. У дома уже стоял возок для отправки Сперанского в ссылку. Сначала его отправили в Нижний Новгород, но затем по новому доносу перевели в более далекую ссылку – в Пермь.

Падение Сперанского вызвало в придворных кругах бурю восторга. Некоторые даже удивлялись "милосердию" царя, не казнившего этого "преступника, изменника и предателя". Уверяли, что "этот изверг хотел возжечь бунт во всей России, дать вольность крестьянам и оружие для истребления дворян". Разумеется, все это было чистейшим вздором. Сам Александр I был убежден в невиновности ссыльного, но решил принести его в жертву, чтобы погасить растущее недовольство дворянства. Сперанский считал, что "первой и единственной" причиной его опалы явился слишком смелый план преобразований.

На следующий день после удаления Сперанского Александр говорил А. Н. Голицыну: "Если бы у тебя отсекли руку, ты наверно кричал бы и жаловался, что тебе больно; у меня прошлой ночью отняли Сперанского, а он был моею правою рукою!" Как вспоминал Голицын, "все это было сказано со слезами на глазах". Позже графу К. В. Нессельроде Александр объяснял: "Обстоятельства заставили меня принести эту жертву общественному мнению". Через четыре года Сперанский был "прощен", назначен сначала пензенским губернатором, а в 1819 г. – генерал-губернатором Сибири, где провел ряд административных реформ. В 1822 г. он был возвращен в Петербург, назначен членом Государственного совета, получил значительные земельные пожалования. Николай I сначала относился с подозрением к Сперанскому за его "былые либеральные увлечения" и за "связи" с декабристами, но после "нашел в нем верного и исполнительного слугу". Сперанский был введен в состав Верховного уголовного суда над декабристами, в котором играл видную роль, провел кодификацию законов Российской империи, за что был возведен в графское достоинство.

Начало XIX века в Европе было ознаменовано полосой наполеоновских войн, в которые были вовлечены все европейские страны и народы, в том числе и Россия. В 1803 г. началась подготовка Наполеона к вторжению в Англию. Британское правительство энергично сколачивало новую европейскую коалицию против Франции, чем помогли и вызывающие действия самого Наполеона. По его приказу в 1804 г. в Бадене был схвачен и затем расстрелян принадлежавший к французскому королевскому дому герцог Энгиенский, подозревавшийся в заговоре против Наполеона. Это событие вызвало взрыв негодования всех европейских монархов, однако лишь Александр I заявил официальный протест. В Петербурге был демонстративно объявлен траур, а Наполеону направлена нота протеста против "пролития венценосной крови". Наполеон ответил вызывающим посланием, в котором говорилось, что и в самой России была пролита "венценосная кровь", и пусть Александр I позаботится схватить и наказать убийц своего отца. Это было прозрачное и публичное обвинение самого Александра.

Военные действия против Франции протекали неудачно для коалиции, в которую входили Англия, Австрия и Россия. После поражения союзных войск при Аустерлице 2 декабря 1805 г. Австрия капитулировала и заключила унизительный мир с Наполеоном. Русские войска были отведены в пределы России, а в Париже начались русско-французские переговоры о мире. 8 июля 1806 г. был заключен мирный договор между Россией и Францией, однако Александр I отказался его ратифицировать, и Россия формально продолжала оставаться в состоянии войны с Францией. Летом 1806 г. Наполеон захватил Голландию и западногерманские княжества. Осенью образовалась четвертая по счету коалиция против Франции (Пруссия, Англия, Швеция и Россия), однако воевать пришлось только Пруссии и России. В начале октября 1806 г. прусские войска в двух сражениях подверглись полному разгрому. Прусский король Фридрих-Вильгельм III бежал к границам России. Почти вся Пруссия была оккупирована французскими войсками. Русской армии пришлось одной в течение последующих семи месяцев вести упорную борьбу против превосходящих сил французов.

Наполеону удалось оттеснить русские войска к Неману, но и французская армия понесла столь значительные потери, что Наполеон не решился тогда войти в пределы России. 25 июня (7 июля) 1807 г. в Тильзите между Россией и Францией были заключены мирный и союзный договоры. По настоянию Александра I Наполеон согласился сохранить самостоятельность Пруссии, хотя территория ее была сокращена наполовину. Неблагоприятные для России условия Тильзитского мира и союзного договора вовлекали ее в фарватер политики Наполеона, ограничивали самостоятельность Александра I в международных делах, вели к внешнеполитической изоляции. Особенно тяжелые последствия вызвало присоединение в 1808 г. России к континентальной блокаде Англии, что причинило существенный ущерб экономике страны, поскольку Англия была ее главным торговым партнером.

Тильзитский мир наносил серьезный удар по международному престижу России, уязвлял патриотические чувства русских общественных кругов. Популярность Александра I резко упал а. Поднялся всеобщий ропот. "Вообще неудовольствие против императора более и более возрастает, – доносил шведский посол Стединг своему королю, – и на этот счет говорят такие вещи, что страшно слушать". По свидетельству русского современника, "от знатного царедворца до малограмотного писца, от генерала до солдата, все, повинуясь [царю], роптало с негодованием". Французский посол в Петербурге герцог Рене Савари писал: "Видна оппозиция решительно против всего, что делает император". В 1807 г. распространялся в списках "Проект обращения" дворянства к императору с требованием проявлять твердость во внешнеполитических вопросах. Поговаривали даже о возможности дворцового переворота и возведении на престол умной и энергичной сестры Александра I Екатерины Павловны, жившей в Твери. По материалам французского историка Альбера Вандаля, усердно собирал и распространял слухи о "заговоре" против русского царя герцог Савари.

Александр внимательно следил за настроением различных кругов и собирал об этом сведения. Еще в 1805 г., уезжая на войну, он создал Временный комитет высшей полиции для наблюдения за общественным мнением, толками среди публики. После Тильзитского мира этот комитет был преобразован в Комитет общественной безопасности, которому вменялась в обязанность и перлюстрация частных писем.

В правящих кругах, однако, прекрасно понимали, что тильзитские соглашения 1807 г. знаменовали лишь передышку перед новым военным конфликтом с наполеоновской Францией. "Тильзитский мир для Франции, – писал Сперанский, – всегда был мир вооруженный. Вероятность новой войны между Россией и Францией возникла почти вместе с [этим] миром, самый мир заключал в себе все элементы войны". Наполеон откровенно заявлял свои притязания на мировое господство, на пути к которому стояла Россия.

Ни к одной из войн Наполеон не готовился так тщательно, как к походу на Россию, прекрасно отдавая себе отчет в том, что ему предстоит иметь дело с серьезным противником. Под ружье он поставил 1200 тыс. солдат. Около 650 тыс., составивших так называемую Большую армию, были двинуты к русским границам. В России знали о всех деталях подготовки Наполеона к войне. Русский посол в Париже князь А. Б. Куракин начиная с 1810 г. регулярно, дважды в месяц, доставлял точные данные о численности, вооружении и дислокации французских войск; ценные сведения он за крупные денежные суммы получал от Талейрана – министра иностранных дел в наполеоновском правительстве.

В России знали и примерные сроки вторжения французской армии – июнь 1812 г. Распространенное в литературе мнение о внезапности нападения Наполеона несправедливо. Неверно также и утверждение, будто вторжение произошло "без объявления войны". Как установлено в последнее время, объявление войны России Наполеон сделал официально 22 июня (за два дня до вторжения) через своего посла в Петербурге Жака-Александра Лористона, который вручил управляющему министерством иностранных дел А. Н. Салтыкову надлежащую ноту. Но Россия к этой войне не была готова, хотя с 1810 г. полным ходом шло перевооружение русской армии, укрепление ее западных границ, строительство крепостей, устройство складов боеприпасов, фуража и продовольствия. Однако тяжелое финансовое положение страны не позволило выполнить эту программу. Архаическая рекрутская система не могла подготовить необходимые резервы. Численность русской армии была значительно меньше французской, хотя по боевой выучке солдат и техническому уровню вооружений она нисколько ей не уступала.

Александр I не блистал военными талантами. Современники отмечали характерную закономерность: там, где непосредственно он находился, его войска терпели неудачи. Во время тильзитской встречи Наполеон прямо сказал Александру: "Военное дело – не Ваше ремесло". В сущности такого же мнения придерживались и трезво мыслящие русские военные и государственные деятели и даже члены царской семьи.

В преддверии войны Александр имел долгую беседу со Сперанским и в частности спросил, что он думает о предстоящей войне и принимать ли ему, императору, непосредственное руководство военными действиями. Сперанский советовал Александру не брать командование лично на себя, а созвать "Боярскую думу" и ей поручить вести войну, при этом "имел дерзость" расхваливать "воинственные таланты" Наполеона, чем сильно уязвил самолюбие царя. "Что ж я такое? Разве я нуль?" – возмущенно говорил Александр.

Первая акция Александра при известии о вторжении французских войск предложение Наполеону мира; с письмом императора к Наполеону был направлен генерал А. Д. Балашов. Впрочем, Александр не верил в успех этой миссии, надеясь лишь выиграть время. Присутствие царя в армии сковывало действия русского командования. Александру недвусмысленно указывали на "неудобство" такого присутствия. И он нашел в себе мужество внять доводам влиятельных лиц и членов царской семьи, но его отъезд из армии преследовал и другую цель возложить ответственность за первые неудачи и отступление русских войск на своих генералов. Не мог Александр не прислушаться и к голосу общественности, требовавшей назначить главнокомандующим М. И. Кутузова, которого он особенно не жаловал после Аустерлица. "Общество желало его назначения, и я его назначил, – сказал он генерал-адъютанту Е. Ф. Комаровскому. – Что же касается меня, то я умываю руки". При этом Александр сетовал, что в молодости не отдали его к Суворову или Румянцеву: "Они меня научили бы воевать".

Находясь в столице, Александр был в курсе всего, что происходило в действующей армии, отнюдь не довольствуясь официальными донесениями ее командующих. Верный своему принципу противопоставлять одних лиц другим, Александр, передав командование М. Б. Барклаю де Толли, начальником штаба назначил его соперника генерала А. П. Ермолова с правом личного доклада императору; назначив затем главнокомандующим Кутузова, начальником штаба поставил личного его недруга генерала Л. Л. Беннингсена, доносившего царю о всех шагах Кутузова.

Обычно одно-два генеральных сражения решали судьбу всей кампании, которую вел Наполеон. И на этот раз, используя свое численное превосходство в силах, он рассчитывал разбить рассредоточенные русские армии поодиночке в нескольких приграничных сражениях. Но этот расчет не удался. Русские войска с боями, организованно и в полном боевом порядке отступали. Еще до подхода к Смоленску Наполеон убедился, что предстоит длительная и изнурительная кампания. Из Смоленска он отправил пленного генерала П. А. Тучкова к Александру I с предложением мира, но оно осталось без ответа. Позже Наполеон, находясь в Москве, несколько раз обращался к царю с подобными предложениями, но все они были отвергнуты. Перед началом войны, видя ее неизбежность, Александр заявил: "Я не начну войны, но не положу оружия, пока хоть один неприятельский солдат будет оставаться в России". Когда война разразилась, он неоднократно заявлял о своей готовности "истощить все силы империи, дойти до Камчатки", но не заключать мира с Наполеоном. Узнав о взятии Москвы, Александр сказал: "Я отращу себе бороду и лучше соглашусь питаться картофелем с последним из моих крестьян, нежели подпишу позор своего Отечества".

Война 1812 г. явилась поистине всенародной, освободительной, и это обеспечило победу над агрессором. 25 декабря 1812 г. был издан царский манифест, возвестивший об окончании Отечественной войны. Россия явилась единственной страной в Европе, способной не только противостоять наполеоновской агрессии, но нанести ей сокрушительное поражение. Была разгромлена громадная, закаленная во многих сражениях армия, предводительствуемая выдающимся полководцем. Но победа досталась дорогой ценой: огромными людскими и материальными потерями, разорением десятков губерний, бывших ареной военных действий, сожжением и разорением Москвы, Смоленска, Витебска, Полоцка и других древних российских городов. Но победоносное окончание кампании 1812 г. еще не гарантировало Россию от новой агрессии Наполеона. Сам Наполеон считал, что воина против России еще не закончена. Но теперь военные действия были перенесены уже за пределы России. Советские историки обычно рассматривают заграничные походы русской армии 1813 – 1814 гг. как продолжение Отечественной войны 1812 года. Александр I расценивал продолжение войны за пределами России как достижение своей цели низвержения Наполеона. "Не заключу мира, пока Наполеон будет оставаться на престоле", – открыто заявил он. Он также добивался и восстановления "легитимных", т. е. абсолютистских режимов в Европе.

Военные успехи России сделали Александра вершителем судеб Европы. С лихвой было удовлетворено и его самолюбие. После решающей битвы при Фершампенуазе (под Парижем) он с гордостью говорил Ермолову: "Ну что, Алексей Петрович, теперь скажут в Петербурге; меня считали за простачка". И далее: "Двенадцать лет я слыл в Европе посредственным человеком: посмотрим, что она заговорит теперь". В 1814 г. Сенат преподнес Александру I титул "Благословенного, великодушного держав восстановителя". Император находился в зените величия и славы. Декабрист Якушкин вспоминает об энтузиазме, с каким был встречен Александр по возвращении в Россию. Его поразил такой эпизод во время царского смотра возвратившейся из Франции гвардии. Какой-то мужик, оттесненный толпой, перебежал дорогу перед самым конем императора Александра. "Император дал шпоры своей лошади и бросился на бегущего с обнаженной шпагой. Полиция принялась бить мужика палками. Мы не верили собственным глазам и отвернулись, стыдясь за любимого царя. Это было во мне первое разочарование на его счет".

Тщетны оказались надежды ратников ополчений – крепостных крестьян – на обещанную "волю" как награду за подвиг в Отечественной войне 30 августа 1814 г., в день тезоименитства царя, был обнародован манифест "Об избавлении державы Российския от нашествия галлов и с ними дванадесят язык". Манифест возвещал о даровании дворянству, духовенству, купечеству различных наград и льгот, а о крестьянах было сказано: "Крестьяне, верный наш народ – да получит мзду свою от Бога".

1815 – 1825 гг. принято считать временем мрачной политической реакции, именуемой аракчеевщиной. Однако она в полной мере проявилась не сразу. Примерно до 1819 – 1820 гг. наряду с проведением ряда реакционных мер имели место и факты "заигрывания с либералами": планы преобразований продолжали разрабатываться, печать и просвещение еще не подвергались тем суровым гонениям, какие начались позднее. В 1818 – 1820 гг. издаются книги прогрессивных профессоров – историка и статистика К. И. Арсеньева "Российская статистика" и правоведа А. П. Куницына "Право естественное", в которых излагались просветительские идеи и открыто ставился вопрос о необходимости отмены крепостного права в России. В журналах продолжали публиковаться тексты западноевропейских конституций.

В ноябре 1815 г. Александр I подписал конституцию образованного в составе Российской империи Царства Польского. Для того времени она была либеральной. 15(27) марта 1818 г. при открытии польского сейма в Варшаве царь произнес речь, в которой заявил, что учрежденные в Польше конституционные порядки он намерен "распространить и на все страны, провидением попечению моему вверенные", однако с оговоркой: "когда они достигнут надлежащей зрелости". Его речь произвела сильное впечатление на прогрессивных людей России, внушив им надежды на конституционные намерения царя. Карамзин отметил, что речь Александра "сильно отразилась в молодых сердцах: спят и видят конституцию". Передавали и другие конституционные заявления царя. Декабрист Н. И. Тургенев записал 25 октября 1818 г. в своем дневнике сказанное Александром I прусскому генералу Мезону: "Наконец все народы должны освободиться от самовластия. Вы видите, что я делаю в Польше и что хочу сделать и в других моих владениях".

В 1818 г. Александр поручил Н. Н. Новосильцеву составить "Уставную государственную грамоту" в духе принципов польской конституции 1815 года. Проект был готов к 1820 г. и получил "высочайшее одобрение". Хотя проект Новосильцева, готовившийся в глубокой тайне, так и остался на бумаге, однако сам факт его разработки характерен для политики Александра в те годы. В 1816 – 1819 гг. была завершена крестьянская реформа в Прибалтике (ее второй этап). Все крестьяне получали личную свободу, а землю на условиях ее аренды, но в перспективе приобрести ее в собственность посредством покупки у помещика. В 1818 г. 12 сановников получили секретные поручения царя подготовить проекты отмены крепостного права и для русских губерний. Один из этих проектов подготовил Аракчеев, намечавший постепенный выкуп помещичьих крестьян в казну. По собственному почину подал царю свой проект освобождения крестьян и декабрист Н. И. Тургенев, но все поступившие к царю проекты были положены под сукно, так как осуществление их он счел несвоевременным.

Но уже в первые послевоенные годы Александр I проводит и ряд реакционных мер. Среди них наиболее жестокой явилось учреждение в 1816 г. военных поселений, которые А. И. Герцен назвал "величайшим преступлением царствования Александра I". Создание военных поселений вытекало из задачи поисков новых форм комплектования армии и разрешения острых финансовых проблем путем перевода части армии на "самоокупаемость", т. е. устройства солдат на земле, чтобы они наряду с военной службой занимались и земледелием и тем содержали себя. Население определенного региона обращалось в военных поселян, которые назывались "поселянами-хозяевами", а к ним поселяли солдат, составлявших так называемые "действующие" (регулярные) батальоны и эскадроны. И "поселяне-хозяева" и солдаты "действующих" поселенных частей одновременно должны были заниматься земледелием и военной службой. И служба и быт были до мелочей регламентированы. Это был худший вид крепостной неволи. Устройство военных поселений в Новгородской, Херсонской и Харьковской губерниях встретило отчаянное сопротивление местного населения, переводимого на положение военных поселян.

Начальником всех военных поселений был назначен А. А. Аракчеев показатель того, какое большое значение придавал Александр этому учреждению. Аракчеев первоначально высказывался против военных поселений, предлагая сократить срок солдатской службы до 8 лет и из увольняемых в запас создавать необходимый резерв. Но как только вопрос о военных поселениях был решен Александром I, Аракчеев стал рьяным и последовательным проводником в жизнь этой меры. По наблюдению историка Н. К. Шильдера, Аракчеев усмотрел "в этой царственной фантазии верное средство еще более укрепить свое собственное положение и обеспечить в будущем преобладающее влияние на государственные дела".

Аракчеев начал службу при дворе в царствование Павла I. Сначала Александр его недолюбливал и однажды в кругу гвардейских офицеров назвал его "мерзавцем", но затем увидел в нем "привлекательные" качества: педантичность и поистине маниакальную приверженность к "порядку", неукоснительную исполнительность и незаурядные организаторские способности. Письма Александра Аракчееву в эти годы пестрят уверениями в "дружбе" и выражениями "сердечных чувств", подытоженными в письме 1820 г.: "Двадцать пять лет могли доказать искреннюю мою привязанность к тебе и что я не переменчив". Импонировали Александру I в Аракчееве и его твердый характер, готовность не считаться с любыми препятствиями и жертвами при выполнении поставленных перед ним задач. Карьера Аракчеева при Александре I (как и Сперанского) началась в 1803 году. В 1808 г. Аракчеев уже военный министр и – надо отдать ему должное – на этом посту (до 1810 г., когда его сменил Барклай де Толли) он сделал немало для вооружения русской армии первоклассной артиллерией. Но "звездный час" Аракчеева наступил со времени назначения его начальником военных поселений и председателем Департамента военных дел Государственного совета. 1822 – 1825 гг. – время наивысшего могущества этого временщика, которого ненавидела вся Россия. На положении фактически первого министра он являлся единственным докладчиком императору по всем отраслям управления, даже по ведомству Святейшего синода. Все министры были обязаны представлять свои доклады императору "через графа Аракчеева".

Современники, а впоследствии и ряд историков, видели в "змие Аракчееве" главное "зло" России тех лет. Недаром это лихолетье последнего периода царствования Александра I было окрещено "аракчеевщиной". Современники дело представляли так, что император, занятый больше внешнеполитическими делами, а в последние годы испытывая "глубокую утомленность жизнью", передал управление страной своему жестокому фавориту. Известный мемуарист того времени Ф. Ф. Вигель отзывался об Александре I как о "помещике, сдавшем имение управляющему" (Аракчееву), в полной уверенности, что в этих руках "люди не избалуются". Монархически настроенные дворянские историки (М. И. Богданович, Н. Ф. Дубровин, Н. К. Шильдер) пытались все беды страны свалить на Аракчеева, чтобы тем самым в благоприятном свете представить Александра I. Нисколько не отрицая большого влияния этого временщика на ход государственных дел, все же надо подчеркнуть, что вдохновителем реакционного курса был сам царь, а Аракчеев лишь усердно претворил эту политику в жизнь. Александр, даже находясь за границей, держал все нити управления в своих руках, вникая во все мелочи, касающиеся, кстати, и "ведомства" самого Аракчеева – военных поселений. Начальник штаба военных поселений П. А. Клейнмихель свидетельствовал, что многие из аракчеевских приказов по военным поселениям собственноручно правил император.