Текст книги "Сад золотого павлина"
Автор книги: Автор Неизвестен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)
Когда вернулись они, заиграл оркестр, и началось веселье, длившееся три дня и три ночи. Слуги внесли подносы с угощениями, и Индрапутра с царевичами вкусил от превосходных яств. После подали пьянящие напитки, пустили по кругу чаши, изукрашенные драгоценными каменьями, и, насытившись, гости предались всевозможным забавам.
После пира одарил Талела Шах Индрапутру и царевичей драгоценными одеждами и так молвил, обратясь к Индрапутре: «О сын мой Индрапутра, воистину ты предан мне, и если по сердцу тебе дочь моя – царевна Идари Сери Булан, отдам я ее тебе в жены. Стар я стал и теперь вместе с дочерью хочу ввериться твоему попечению».
Возрадовавшись, ответствовал Индрапутра: «О господин мой, владыка вселенной, с величайшим благоговением приемлю я, нищий скиталец, сие свидетельство безмерной милости. Тысячекратно благословляю судьбу за то, что повелитель возжелал принять меня в число своих рабов».
Услыхав эти слова, Талела Шах весьма возрадовался, а Дэва Лела Менгерна, улыбнувшись, обратил взор на царевичей духов, которые, не мешкая, встали со своих мест и, почтительно склонившись, вышли вперед, дабы явить свое искусство в танцах. Поднялся с позлащенного кресла и Индра Джилани и присоединился к ним. И вновь началось в зале шумное веселье.
Когда же танец кончился, повелел Талела Шах украсить город, дворец и зал для приемов покровами из тончайших шерстяных тканей и хатифы, а потолки убрать парчой, расшитой золотыми нитями, и приготовить для шествия небывало прекрасный знаки власти могущественных раджей. После слуги выстроили перед дворцом слонов и коней и принялись играть на всевозможных музыкальных инструментах, барабанах, деревянных ксилофонах, свирелях, трубах и флейтах, производя великий шум.
Индрапутра воззвал к талисману Маян Беди, призывая Дэву Лангкурбу, и в лугах, окружавших Семанту Беранту, появился прекрасный город и его обитатели и громко зазвучала музыка. За городскими стенами высились семь золотых балеев дивной работы с опорами из слоновой кости, изукрашенной драгоценными каменьями. В двух первых балеях царевичи играли в шахматы, иные из них громко распевали шаиры, прекрасные пантуны, селоки, возносили звонкоголосые хвалы и молитвословия, иные же – наигрывали всевозможные мелодии на ребабах и барабанчиках. В третьем балее тешились разнообразными забавами витязи; в четвертом – с великим шумом танцевали танцоры; в пятом – игроки стравливали слонов; в шестом – воины сражались на дротиках; в седьмом – мастера возводили свадебные носилки для торжественного шествия.
Носилки были высотой в двенадцать ярусов, изготовили же их наподобие дикого зверя с телом из лазурита, глазами из волшебных камней, языком из дамасской стали, когтями из сапфиров. Спина зверя была усыпана драгоценными каменьями, блиставшими, словно солнце на восходе, хвост изукрашен жемчужными нитями. Возведя те носилки, мастера выстроили еще сорок носилок, поменьше, тоже услаждавших взор небывалой красотою, дабы в свадебном шествии они следовали за большими носилками.
Когда все было готово, украсили служанки царевну Идари Сери Булан всевозможными позлащенными уборами, на пальцы ей надели перстни с бриллиантами; на руки – браслеты, на коих запечатлены были облака либоже вычеканены драконы, усыпанные самоцветами; голову украсили гирляндой из алмазных цветов, блестевших, словно звезды в ночном небе; шею – ожерельем из полумесяцев. Царевну облачили в многоцветные одеяния дивной красоты, через плечо перебросили сверкавшую перевязь. После служанки усадили Идари Сери Булан в первом, самом высоком ярусе свадебных носилок, и вкруг ее блистательного лика, подобного полной луне, разлилось столь яркое сияние, что взор не мог проникнуть сквозь его завесу. Сорок царевен воссело по правую руку Идари Сери Булан, сорок дочерей везирей – по левую руку, и сорок девиц в расшитых золотом одеждах разместились впереди.
Закончив сборы царевны, украсили служанки Индрапутру прекрасными уборами, надели на него браслеты с драконами, сверкающие бирюзовые талисманы, перевязь и гирлянду из цветов, которые выточены были из драгоценных камней, перемежающихся опалами. Облачив Индрапутру в превосходные одеяния, служанки возвели его на свадебные носилки и усадили во втором ярусе носилок в окружении сыновей везирей, на чьих коленях покоились золотые сосуды для бетеля, четырех сановников, державших золотые кувшины, четырех знатных юношей с веерами, исписанными золотыми чернилами, четырех посланцев государя, сжимавших в руках крисы с золотыми рукоятками в ножнах, усыпанных драгоценными самоцветами, и четырех царевичей в желтых шарфах, переброшенных через плечо. Сорок юных небожителей-индров воссело по правую руку Индрапутры, а сорок юношей из числа небожителей-дэвов – по левую его руку.
В третьем ярусе носилок разместились гонцы Талелы Шаха мечами царства в руках, в четвертом – приближенные слуги многоразличными знаками власти.
Сели тогда витязи, облаченные в драгоценные одежды, на своих коней, следом за ними то же сделали и царевичи, и без промедления перед дворцом выстроилось все шествие с развевающимися стягами, а музыканты, игравшие на барабанах, флейтах, ребабах, лютнях, свирелях, гонгах и тарелках, заняли свои места.
И заиграли большие барабаны и трубы, зонтоносцы раскрыли разноцветные зонты, украшенные бахромой, воины подняли на высоких древках знаки власти могущественных раджей, и свадебные носилки с Индрапутрой и Идари Сери Булан двинулись вкруг городских стен Семанты Беранты. А Нобат Ром Шах с Дэвой Лелой Менгерной вскочили в седла и то разъезжали от одного края шествия к другому, дабы не нарушался его порядок, то, пришпорив скакунов, выравнивали ряды. Так двигался Индрапутра, сопровождаемый множеством раджей, к башне Идари Сери Булан. Одни из раджей и царевичей гарцевали на крылатых львах, другие – на конях, третьи летели по воздуху на драконах.
В это время Дэва Лела Менгерна произнес волшебное заклинание, и с небес низверглись потоки розовой воды. А Нобат Ром Шах выпустил стрелу из лука, и на землю пролился дождь жемчуга и драгоценных камней. Все обитатели Семанты Беранты, следовавшие за Индрапутрой, кинулись их подбирать, шумя и крича. Индрапутра же насквозь промок в струях розовой воды. Тогда пустили к небесам свои стрелы двое царевичей духов, повеял легкий ветерок и в мгновение ока высушил одежды Индрапутры и всех, кто за ним шествовал.
Между тем носилки достигли башни Идари Сери Булан, и, подскакавши к ним, Дэва Лела Менгерна и Нобат Ром Шах перепрыгнули с коней в те носилки. Дэва Лела Менгерна взял Индрапутру под правую руку, Нобат Ром Шах – под левую и ввели его в башню. Навстречу им вышел Талела Шах и, взяв Индрапутру за руки, усадил его подле Идари Сери Булан, после же окропил жениха и невесту розовой водой и благоуханным нардом. От этого еще прекраснее стало лицо царевны, подобное полной луне, льющей светлое сияние, и чем долее на него глядели, тем блистательней оно становилось, так что невозможно было отвести от него глаз. Что же до Индрапутры, то его лик сиял, словно солнце. Когда же молодых соединили брачными узами, все, ликуя, издали восторженные клики. После слуги повесили перед новобрачными семислойную парчовую завесу, расшитую золотыми нитями, а гостям подали всевозможные угощения.
Когда отведали гости тех яств, принесены были пьянящие напитки, громко заиграла музыка, дивно зазвучали ребабы, лютни, флейты и свирели, запели сладкоголосые певицы, и вышли вперед танцоры и танцовщицы. Так тешились царевичи семь дней и семь ночей.
А на восьмой день раджа Талела Шах и царевичи выстроили двенадцатиугольную купальню – панчу персаду,[45]45
Панча персада – обычно квадратный (в данном случае двенадцатиугольный) купальный павильон на восходящем вверх ступенями основании, сооружавшийся по торжественным случаям (свадьбы, празднества и т. д.) для того, чтобы раджа мог совершить в нем ритуальное омовение.
обратно
[Закрыть] восходящую вверх семью ярусами, дабы Индрапутра и Идари Сери Булан могли совершить омовение. Купальню возвели из ароматной древесины келембака и алоэ, украсили.драгоценными каменьями, бахромой из жемчужных нитей и резьбой невиданной красоты. На вершине панчи персады сиял, подобно солнцу, красный волшебный камень, и в каждом из двенадцати ее углов, убранных тончайшими шерстяными тканями, хатифой и бархатом и разрисованными золотой краской, сверкало по восемь волшебных камней чуть поменьше.
И расставили слуги в купальне зонты с бахромой из жемчужных нитей, и в каждом ее ярусе – подносы со всем необходимым для Индрапутры и Идари Сери Булан. После Дэва Лела Менгерна и Нобат Ром Шах наполнили водой для омовения сосуды из золота, серебра и драгоценного сплава и кувшины превосходной работы из белого, синего, зеленого и желтого стекла. В золотую чашу, изукрашенную самоцветами, они положили шафрановый порошок, притирания и умащения, чашу же поместили на прекрасные носилки. Зонтоносцы раскрыли восемь зонтов из отборного жемчуга, прислужницы подняли носилки с благовонными притираниями и разноцветные кувшины и с шумом понесли их в купальню.
Индрапутра и Идари Сери Булан облачились в дивные уборы и одеяния, служанки проводили их в панчу персаду и усадили там за завесой. Раджа Талела Шах и жена его умастили Индрапутру и Идари Сери Булан притираниями и шафрановым порошком, и молодые совершили омовение. После искупались государь с государыней, а следом за ними принялись плескаться в панче персаде царевичи небожителей-дэвов, индров и духов и брызгать друг в друга водой, распевая пантуны и селоки. Когда же царевичи искупались, раджа Талела Шах одарил их прекрасными одеждами, и, облачившись, гости расселись по своим местам.
В это время слуги внесли многоразличные угощения, и царевичи вкушали те яства из розной посуды. Насытившись, они принялись за пьянящие напитки и пустили по кругу чаши, изукрашенные драгоценными каменьями, а насладившись трапезой, стали тешиться танцами превосходных танцоров и танцовщиц и так веселились три дня и три ночи.
Когда свадебные торжества закончились, Индрапутра остался в стране Семанта Беранта и проводил в ней дни свои во всевозможных забавах.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ, повествующая о том, как отправился Индрапутра в страну раджи Бахарума Табика, дабы покорить его, как женил он Нобата Ром Шаха на царевне Чендре Леле Нор Леле и как повстречался с отшельником Бермой Сакти
Тот, кому ведома сия повесть, рассказывает, будто правил некогда в стране Дар уд-дамас раджа по имени Бахарум Табик. Он владел обширными землями, и множество раджей повиновались ему. Город его был обнесен семью стенами, сложенными из отшлифованных черных плит, сверкавших на солнце, и окружен рвом шириною в сорок саженей, вымощенным красным камнем. Сто сорок высоких башен поднималось над стенами города. Вот как велико было могущество раджи Бахарума Табика!
Однажды, когда государь восседал на львином престоле в окружении подвластных раджей, везирей, витязей и воинов, перед ним явились два джинна – Лантас Аван и Лантас Гунунг и, почтительно склонившись, поведали о том, как Индрапутра одолел Герагаса, открыл сокровищницу Бахарума Табика и отдал все драгоценности, хранившиеся в ней, радже Талеле Шаху.
Услыхав о том, что Индрапутра убил могучего Герагаса, пришел Бахарум Табик в великую ярость, лицо его запылало багровым пламенем, и молвил он, обратясь к подвластным раджам, везирям и витязям: «Внемлите же речам джиннов сих, свидетельствующих о муже, убившем Герагаса!»
Видя гнев своего повелителя, в страхе почтительно склонились перед Бахарумом Табиком раджи, везири, витязи и воины. Государь же велел писцу не мешкая составить послание Индрапутре, кое гласило: «Сие есть письмо от раджи Бахарума Табика к Индрапутре. Я пребываю в великом гневе, узнав, что ты убил Герагаса и дерзнул отворить двери моей сокровищницы. Посему, если ты и вправду мужчина, не спеши трусливо скрыться от меня, а подожди, покуда я явлюсь в страну Талелы Шаха, вступившего в сговор с тобой, дабы сокрушить вашу силу».
Когда послание было готово, Бахарум Табик вручил ег джинну по имени Дерхам и молвил: «Не мешкая отправляйся в страну Семанта Беранта и передай это письмо Индрапутре». Почтительно склонившись, Дерхам взял письмо, простился с государем и полетел в Семанту Беранту.
В это время раджа Талела Шах восседал на троне в окружении царевичей и предавался беседе с Индрапутрой, возжелавшим покинуть пределы его страны. Джинн Дерхам приблизился к Талеле Шаху и подал Индрапутре послание Бахарума Табика. Индрапутра принял послание и, бросив гневный взгляд на джинна, передал его Талеле Шаху. Но тот, увидев, что письмо написано на языке джиннов, возвратил его Индрапутре.
Тогда развернул Индрапутра послание Бахарума Табика, прочитал его, обратил свой взор на Дэву Делу Менгерну и молвил с улыбкой: «О брат мой, раджа Бахарум Табик прислал мне гневное письмо с угрозой выступить против нас». Ответствовал Дэва Лела Менгерна: «О брат мой Индрапутра, стоит ли тревожиться из-за письма Бахарума Табика, неужели мы не сможем противостоять этому радже?»
Услыхав слова Дэвы Лелы Менгерны, Индрапутра улыбнулся и молвил, обратясь к джинну Дерхаму: «О джинн, отправляйся к своему повелителю и передай, что я согласен ждать его». Сказав так, Индрапутра стал невидим для всех, собравшихся в приемном зале, приблизился к джинну и повернул его голову так, что она обратилась вперед затылком, а назад – лицом. Придворные весьма подивились и громко засмеялись над джинном.
Джинн же, посрамленный перед людьми Талелы Шаха, воротился к Бахаруму Табику, который, глядя на него, не мог прийти в себя от изумления и с почтительным поклоном передал государю речи Индрапутры и Дэвы Лелы Менгерны. Вскипев от ярости, Бахарум Табик приказал собрать подвластных раджей, везирей, витязей и все войско свое и приготовить к походу оружие, коней и слонов.
Между тем воины Талелы Шаха укрепили стены и рвы города, а Индрапутра повелел Дикару Килату доставить лазуритовую скрижаль, на которой начертано было, в чем заключена смерть Бахарума Табика. Не мешкая отправился Дикар Килат в пещеру, пошел в чудесный сад и, взяв скрижаль, хранившуюся в башне, принес ее Индрапутре. Индрапутра обрадовался и приказал царевичам, везирям и витязям готовиться к битве.
Когда все было готово, Индрапутра явился к Талеле Шаху и молвил: «О господин мой, владыка вселенной, желаю я выступить против страны Бахарума Табика и посему прошу высочайшего соизволения взять с собой твою царственную дочь». Ответствовал Талела Шах: «Бери, о сын мой. Я вверил дочь твоему попечению, так что поступай как знаешь, я же не стану противиться».
Индрапутра простился с раджей Талелой Шахом, а тот обнял и облобызал Индрапутру и Идари Сери Булан. Молвила Идари Сери Булан: «О господин мой, владыка вселенной, если будет на то высочайшее соизволение, я последую за мужем моим Индрапутрой». Государь заплакал и так ответствовал дочери: «О дочь моя, во всем будь послушна мужу». Простившись с Талелой Шахом, Индрапутра пожал руки братьям царевны и под громкие звуки оркестра выступил в поход, сопровождаемый царевичами, везирями, витязями и неисчислимым войском.
По прошествии недолгого времени достигли они пределов Дар уд-дамас, и слуги донесли радже Бахаруму Табику, что явился Индрапутра в страну его. Не мешкая послал тогда Бахарум Табик подвластных раджей, везирей, витязей и воинство свое со множеством слонов, коней и всяческого оружия против Индрапутры. На третий день то войско встретилось с отрядом Герентара Шаха, завязался бой, и воины принялись метать друг в друга стрелы и рубиться мечами.
Дрогнуло войско Герентара Шаха, ибо преумножилось число воинов Бахарума Табика, однако же прибывали и воины Индрапу тры, которые, обнажив мечи и пришпорив коней, врубались в pяды врагов и теснили их. Витязи Бахарума Табика выхватили мечи из ножен, натянули луки, взяли копья наперевес и яростно устремились на Герентара Шаха. На выручку же ему подоспели воины царевичей духов и, увидав Герентара Шаха в самой гуще схватки, вступили в бой.
Вскоре явились на поле битвы Пуспа Пандей и Динар Пандей и не медля вступили в бой. Следом за ними прибыли Шахран Дерикас и Индра Джилани и присоединились к сражающимся. За ними показались войска царевичей, повстречавшихся с Индрапутрой у моря Бахр уль-Ашикин, которые с громкими кликами и оглушительным шумом ринулись на врага. За ним явились без единого сорок царевичей, спасенных Индрапутрой в лугах Анта Берахи, и, словно разъяренные тигры, врубились в ряды воинов Бахарума Табика, разя их мечами, пронзая копьями и стрелами и сокрушая палицами. Царевичи помнили о благодеянии, оказанном им Индрапутрой, и мужественно бились, потрясая окрестность кликами, гремевшими будто раскаты грома в небесах. Вскоре прибыли на поле битвы и Нобат Ром Шах с Дэвой Лелой Менгерной и, увидав остальных царевичей, яростно поражающих врагов, вступили в бой. Разгорелась смертоносная битва, и, не выдержав натиска тех героев, верных Индрапутре, отступили воечальники Бахарума Табика и с позором бежали, укрывшись за городскими стенами и поспешно затворив ворота. Индрапутра с сыновьями раджей, везирями и военачальниками осадил город.
На следующий день Индрапутра взял волшебную стрелу и молвил, обратясь к ней: «О стрела, лети к Бахаруму Табику и снеси ему эту скрижаль!» Он выпустил волшебную стрелу из лука, и стрела прилетела прямо к Бахаруму Табику, восседавшему в то время на львином троне в окружении везирей и витязей. И узрел Бахарум Табик стрелу Индрапутры, упавшую у подножия трона, и прикрепленную к ней скрижаль, повествующую о причине смерти его.
Вскричал тогда Дикар Килат, вошедший в зал для приемов: «О раджа Бахарум Табик, обуянный гордыней, ты послал письмо Индрапутре, сыну махараджи Бикрамы Буспы, которое составлено было из слов, навлекших беду на твою голову. Ныне же изведай могущество и мужество Индрапутры и взгляни на сию стрелу!»
Когда увидел Бахарум Табик скрижаль, гласящую, от чего суждено ему умереть, он почувствовал слабость во всем теле и спросил: «О джинн, как твое имя?» Ответствовал Дикар Килат: «Я прозываюсь Дикаром Килатом, Дэва Лангкурба повелела охранять волшебный талисман, но царевна Сери Ратна Гемала Нехран отдала его Индрапутре».
Узнав о волшебном талисмане, о стреле Дермы Гангги и о скрижали, молвил владыка, объятый страхом: «О Дикар Килат, я последую за тобой, дабы предстать перед Индрапутрой И попросить прощения, если есть на мне вина». Услыхав те слова, Дикар Килат исполнился великой радостью и сказал: «Достойное дело совершишь ты, о господин, если отправишься к Индрапутре, следуй за мной, я тебя провожу».
И Бахарум Табик, сопровождаемый четырьмя везирями, отправился к Индрапутре, а Дикар Килат указывал ему дорогу. Когда же слуги донесли Индрапутре, что прибыл Бахарум Табик с четырьмя везирями, Индрапутра повелел царевичам духов оказать Бахаруму Табику торжественный прием. Царевичи встретили его и, взявши под руки, молвили: «О брат наш, садись на этого коня». Бахарум Табик сел на коня, и царевичи духов проводили его к Индрапутре. Увидев Бахарума Табика, поднялся Индрапутра с трона и оказал радже достойный прием. А раджа почтительно склонился перед царевичем, коий воздал ему почести и усадил на позлащенное кресло.
Молвил Бахарум Табик: «О господин мой Индрапутра, прости, если виновен я в чем-либо перед тобой». Ответствовал Индрапутра: «О господин мой, владыка вселенной, не причинил ты мне никакого вреда, только письмо твое обидело меня».
Они побеседовали между собой, и Бахарум Табик пригласил Индрапутру в свою страну, после чего вместе с Индрапутрой и сопровождавшими его царевичами отправился в страну Дар уд-дамас.
По прошествии недолгого времени достигли они города и вступили за его стены. Государь вошел во дворец и воссел на львиный престол, а царевичей из свиты Индрапутры усадил на позлащенные кресла. Слуги подали им напитки и всевозможные угощения, и семь дней пировали гости, тешась игрою оркестра. Когда же завершилась трапеза, Бахарум Табик одарил Индрапутру и царевичей прекрасными одеждами и молвил: «О господин мой Индрапутра, я все отдам, чего бы ты ни пожелал из богатств моей страны». Ответствовал Индрапутра государю: «О раджа, не надо мне никаких даров, ибо ничего не желаю я, кроме как взаимной нашей приязни». И сказал Бахарум Табик: «Поистине справедливы твои слова».
После Индрапутра собрался покинуть пределы страны Дар уд-дамас и простился с раджей Бахарумом Табиком, царевичи, сопровождавшие Индрапутру, тоже простились с раджей, и каждый пожал ему руку. Бахарум Табик почтительно склонился перед Индрапутрой, обнял и облобызал его. И отправился Индрапутра со всей своей свитой во владения раджи Пуспы Пандея. Тот же вместе с сыном Динаром Пандеем поспешил вперед и, достигнув своей страны, приготовил достойную встречу царевичам.
Следом за ними прибыл Индрапутра и через семь дней и семь ночей начал предсвадебное бдение, продолжавшееся сорок дней и сорок ночей. Достав один из волшебных талисманов, Индрапутра совершил обряд поклонения, и на свет явились многоразличные диковины.
Когда же подошел к концу положенный срок, в некий благоприятный час слуги облачили Нобата Ром Шаха в превосходные многоцветные одеяния, усыпанные драгоценными каменьями и украшенные бахромой из жемчужных нитей. После возвели его в свадебные носилки на колесах и в многолюдном шествии повлекли носилки к башне Чендры Лелы Нор Лелы. Служанки убрали царевну несказанно прекрасными одеяниями и украшениями, в которых переливались самоцветы, и от их блеска преумножилось сияние, исходившее от лица царевны, так что взор не мог проникнуть сквозь его завесу. Чендра Лела Нор Лела воссела на брачный трон, и ее окружили служанки и нянюшки.
Тем временем приблизился Нобат Ром Шах к залу для приемов, Индрапутра взял его под правую руку, Дэва Лела Менгерна – под левую, а раджа Пуспа Пандей встретил царевича и усадил подле дочери. Слуги принесли розовую воду, брызнули на Нобата Ром Шаха и царевну, и тогда Нобат Ром Шах, глянув тайком на свою невесту, возрадовался ее красоте, ибо даже представить себе не мог, что она столь прекрасна.
По прошествии семи дней и семи ночей Индрапутра устроил шествие и принес воду для омовения. Слуги искупали Нобат Ром Шаха и его жену и облачили их в позлащенные одежды. После под громкие звуки оркестра, наигрывавшего сладостные мелодии, шествие направилось ко дворцу молодых.
Сочетав Нобата Ром Шаха с Чендрой Лелой Нор Лелой, поведал Индрапутра царевичам о своем желании отправиться к отшельнику Берме Сакти, ибо чересчур долго ожидал раджа Шахиан исполнения своей воли. Молвил тогда Дэва Лела Менгерна, обратясь к Индрапутре: «О брат мой, известно ли тебе, что никто не ведает пути к обители Бермы Сакти, никто не знает, в каком пребывает он краю и как отыскать его?» Услыхав те слова, Индрапутра почувствовал великое смущение, и из глаз его покатились слезы. Но Дэва Лела Менгерна улыбнулся и сказал: «О брат мой, не печалься, я укажу тебе путь к Берме Сакти».
Весьма возрадовавшись речам Дэвы Лелы Менгерны, Индрапутра молвил, обратясь к царевичам: «О братья мои, возвращайтесь в свои страны, я же отправлюсь к Берме Сакти». Опечаленные вестью о разлуке с Индрапутрой, царевичи обняли его, облобызали и заплакали. После же, простившись с ним, разошлись по своим странам.
Сказал тогда Дэва Лела Менгерна: «О брат мой, покрепче зажмурь глаза, задержи дыхание и в сердце своем призывай имя Бермы Сакти. Откроются пред тобою луга, в которых произрастастает одинокое дерево, но ты не задерживайся у того дерева и не ложись спать под ним, иначе постигнет тебя беда. Если же ты узришь сияние посреди луга, знай, что свет сей и есть обитель Бермы Сакти. Следуй тогда за тем светом, пренебрегая жаждой и голодом. Таков мой наказ тебе».
Между тем Нобат Ром Шах возжелал возвратиться в родные земли и простился с Пуспой Пандеем и государыней, царевна же Чендра Лела Нор Лела склонилась до земли перед отцом и матерью, которые обняли ее и расцеловали. После Нобат Ром Шах и Дэва Лела Менгерна простились с Индрапутрой, и царевич джиннов отправился в свои края вместе с Чендрой Лелой Нор Лелой и Джамджам Деви Гемалой Ратной, сокрытой в волшебном ларце. Индрапутра же передал с ним почтительный поклон государю Тахиру Джохан Шаху и его жене.
В мгновение ока достиг Нобат Ром Шах, сопровождаемый Дикаром Килатом, города Тахира Джохан Шаха и, представ перед родителями, вместе с женою поклонился им до земли. Узрев несказанную красоту невестки, государь и государыня весьма возрадовались.
Молвил Нобат Ром Шах с почтительным поклоном: «О господин мой, владыка вселенной, множество приветствий повергает Индрапутра к твоим стопам, сверх того повелел он Дикару Килату доставить к владыке вселенной его царственную дочь – царевну Джамджам Деви Гемалу Ратну». Ответствовал раджа: «Благодарю тебя, о Дикар Килат, передай же и мой привет и молитвы сыну моему Индрапутре». Дикар Килат и Джамджам Деви Гемала Ратна почтительно склонились перед государем и государыней, и, простившись с отцом, царевна вновь вошла в жемчужный ларец. А Дикар Килат не мешкая отправился в обратный путь, явился к Индрапутре и возвратил ему ларец.
После простился Индрапутра с Пуспой Пандеем, его женой и с Динаром Пандеем. Государь обнял, расцеловал его и заплакал. Динар Пандей же, приблизясь к царевичу, почтительно склонился перед ним. Так Индрапутра покинул город Пуспы Пандея, отправился в путь, достиг лугов и, отдохнув там недолгое время, сделал все, как научил его Дэва Лела Менгерна.
Индрапутра зажмурил глаза и воззвал к Берме Сакти, вновь открыл их и узрел луга необозримо просторные, в которых произрастало высокое дерево. И подумал про себя Индрапутра: «Не об этом ли дереве говорил мне Дэва Лела Менгерна?» Индрапутра приблизился к дереву, увидал громоздящиеся под ним горой человеческие кости и остановился
Между тем повеял легкий ветерок, и царевич почувствовал, что его клонит в сон, однако же, вспомнив о наказе Дэвы Лелы Менгерны, поборол дремоту. В это время из древесного дупла вышел раксаса, желавший пожрать Индрапутру. Индрапутра выхватил меч из ножен и бросился начудовище, но раксаса вдруг заговорил: «О юноша, не убивай меня, и дам я тебе все, что пожелаешь». Спросил Индрапутра: «О раксаса, чем же обладаешь ты?» Ответствовал раксаса: «Есть у меня талисман, именуемый Беди. Тот, кто им владеет, может войти в дерево и камень». Молвил Индрапутра: «Дай мне твой талисман, и я сохраню тебе жизнь И раксаса отдал Индрапутре волшебный талисман, который тот принял с великой радостью. После же царевич продолжал свой путь.
В ту пору загремел гром, засверкали молнии, и неожидано узрел Индрапутра яркое сияние, направился к нему, но сколько ни шел, ни на шаг не приближался, дивный свет уходил вседальше и дальше. Стал тогда Индрапутра преследовать сияние, но оно по-прежнему удалялось от него. Неожиданно Индрапутра почувствовал голод и жажду и воскликнул: «О господин мой Берма Сакти, твой раб, томимый голодом и жаждой, ищет встречи с господином».
Едва произнес Индрапутра эти слова, как сияние тотчас остановилось, и явилсяв нем некий старец, убеленный сединами. И пролился с небес дождь из розовой воды, и показалось нечто, подобное красной туче. Но подул ветер, и туча разверзлась, низвергнувшись потоками благовонного мускуса. В следующее мгновение в небесах засверкала молниями черная туча и, разверзшись, пролилась потоками нарда. Весьма подивившись волшебному могуществу Бермы Сакти, воскликнул Индрапутра: «О господин мой Берма Сакти, яви милосердие рабу твоему!» И когда произнес он эти слова, послышался громкий голос, сияние стало ярче и озарило луга. После же Индрапутра узрел, что исчезло дивное сияние и на его месте явился прекрасный сад, обнесенный оградой ароматной древесины келембака. Цветы в том саду были из золота, ворота же – из благоуханного алоэ. Индрапутра вошел в сад и увидел, что сад весьма обширен. Не песок устилал его, но мельчайшие золотые крупицы, и произрастали там келембак и алоэ.
Рассказывают, что Берма Сакти восседалв это время на троне в окружении учеников и молвил: «О господа, пойдите и достойно встретьте Индрапутру и окажите ему всевозможные почести, ибо он – сын могущественного раджи, затмивший всех иных царевичей».
Едва произнес это Берма Сакти, как ученики его вышли навстречу Индрапутре и, пройдя полпути, так сказали друг другу: «Кто он, сей Индрапутра? Множество царевичей приходило учиться к нашему господину, однако же ни одному из них он не велел оказывать почести». Вскоре повстречались ученики Бермы Сакти с Индранутрй. Они весьма подивились его блистательной красоте, почтительно приветствовали юношу, пожали ему руку и молвили: «Поспеши, о господин, ибо тебя призывает государь – наш учитель». Ответствовал Индрапутра: «О братья мои, тысячу раз благодарю я Всевышнего за то, что свиделся с вами». Царевичи привели Индрапутру в зал для приемов, и когда Берма Сакти отдернул полог, расшитый золотом, юноша узрел лик отшельника, сияющий ярким светом и переливающийся всеми цветами радуги. Молвил Берма Сакти: «Приблизься, о сын мой Индрапутра». Подойдя к царственному отшельнику, Индрапутра почтительно перед ним склонился, Берма Сакти усадил его на скамью, а царевичи окружили их. Отшельник подал Индрапутре поднос с бетелем, Индрапутра принял тот бетель и отведал.
Когда же вкусил Индрапутра бетеля, молвил Берма Сакти: «О сын мой Индрапутра, располагайся, дабы приступить к трапезе. Вы же, о господа, рассядьтесь по местам». И царевичи воссели каждый на свою скамью. Тотчас же появились перед ними всевозможные угощения, и Индрапутра немало тому подивился.
Спросил Берма Сакти, обратясь к Индрапутре: «О сын мой, что привело тебя ко мне?» Почтительно склонившись, ответствовал Индрапутра: «О господин мой Берма Сакти, я пришел к тебе по повелению раджи Шахиана, дабы испросить снадобье, дарующее потомство, ибо возжаждал раджа обрести наследника. Скажи, не явишь ли ты свою неистощимую милость и благоволение сему государю?»
Услыхав слова Индрапутры, улыбнулся Берма Сакти и молвил: «О сын мой Индрапутра, весьма отрадно мне это слышать, ибо будь поручение раджи тебе не по силам, разве смог бы ты добраться до меня? Еще ведомо мне, что возвели на тебя немало напраслины». Почтительно склонившись, ответствовал Индрапутра: «Воистину справедливы твои слова, о господин, но что оставалось мне делать, если я дал слово главному везирю, коий взрастил меня». Вновь улыбнулся Берма Сакти и молвил: «Тывоистину мудр и тверд в данном слове».
Между тем наступила ночь, и слуги зажгли множество свечей, фонарей и масляных светильников, и сказал Берма Сакти: «Отдохни покуда, о сын мой», – сказав же так, исчез. И приметил Индрапутра, что, хоть и покинул Берма Сакти зал, ни одна из опущенных завес не колыхнулась, и весьма подивился могуществу царственного отшельника.
