Текст книги "Сад золотого павлина"
Автор книги: Автор Неизвестен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)
Между тем весть о деянии Индрапутры дошла до раджи Пуспы Пандея, и он поспешил вместе со своим сыном Динаром Пандеем, везирями и витязями обезьян навстречу юноше. Увидев государя, Индрапутра спросил, обратясь к Чендре Леле Нор Леле: «Кто это приближается к нам?» Ответствовала царевна: «О брат, это отец мой». Не мешкая подошел Индрапутра к Пуспе Пандею и пожал ему руку. Пуспа Пандей обнял Индрапутру и облобызал, восхищаясь его красотой, мужеством и преданностью, а Динар Пандей почтительно склонился перед Индрапутрой, который обнял его и расцеловал.
И пригласил Пуспа Пандей Индрапутру во дворец и усадил на позлащенное кресло, изукрашенное драгоценными каменьями, а когда наступила ночь, обезьяны превратились в людей – и везири их и витязи воссели на свои места. Индрапутра весьма подивился тому, что звери приняли человеческий облик.
Между тем слуги внесли всевозможные угощения, и Индрапутра, Пуспа Пандей и Динар Пандей вкушали те яства из одного блюда, а вместе с ними пировали тридцать девять царевичей. Когда же они насытились, были поданы пьянящие напитки и пущены по кругу чаши, усыпанные самоцветами. Музыканты громко заиграли на ребабах, лютнях, флейтах, бамбуковых свирелях, гонгах и тарелках, сладкоголосые певицы запели прекрасные песни, и обезьяний народ принялся за игры и всевозможные забавы.
С того дня Индрапутра поселился в обезьяньем городе и проводил все дни свои в пирах и развлечениях.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ, в которой повествуется о том, как, придя в страну Динун, Индрапутра повстречался с раджей Гурджанисом – отцом царевны Талелы Маду Ратны, ставшей женой Индрапутры, как воинство небожителей окружило его в башне той царевны, и как явились на выручку ему Дэва Лела Менгерна, Нобат Ром Шах, раджа Пуспа Пандей, сын его Динар Пандей, без единого сорок царевичей из лугов Анта Берахи и царевичи с моря Бахр уль-Ашикин, и как Дэва Лела Менгерна и Нобат Ром Шах ввели Индрапутру в город раджи Гурджаниса
Тот, кому ведома сия повесть, рассказывает, будто правил некогда в стране Динун раджа из рода небожителей-дэвов. Государство его было весьма обширно, и сорок мудрых везирей и тысяча четыреста могучих витязей предстояли перед лицом владыки. Что же до войска раджи, то не найдется слов, дабы описать его многочисленность. Денно и нощно воины с обнаженными мечами несли стражу во дворце. Град же государев возведен был из черного камня.
И одарил Всевышний того раджу дочерью по имени Талела Маду Ратна, не знавшую себе равных по блистательной красоте, Государь поселил ее в дивно изукрашенной четырнадцатиярусной башне, построенной в лугах Белантара Аджаиб, и каждую ночь у той башни вставали на стражу сорок военачальников. Многие царевичи сватались к Талеле Маду Ратне, однако же родители ни за одного из них ее не отдали.
Как-то раз, когда царевна пребывала в своей башне, окруженная служанками и нянюшками, прилетел к ней золотой павлин – похититель Индрапутры – и уселся неподалеку от окошка башни. Увидев, как прекрасен тот павлин, молвила царевна, обратясь к служанкам: «Эй, девушки, поймайте для меня эту птицу!» Служанки бросились ловить павлина, но, сколько ни старались, сколько ни придумывали всевозможные уловки и всяческие хитрости, не смогли его изловить. Сказала тогда одна из прислужниц по имени Данг Лела Секунтум: «О госпожа, не под силу нам поймать золотого павлина, —быть может, госпоже больше повезет». Выслушав служанок, царевна встала с трона и протянула руку к павлину, который тотчас опустился на ее ладонь. Царевна обрадовалась и велела служанкам приготовить для павлина золотую клетку, изукрашенную драгоценными каменьями.
На следующий день, забавляясь со своими нянюшками и прислужницами, царевна выпустила павлина из клетки и посадила на золотой поднос. Павлин с несравненным изяществом принялся танцевать, распустивши многоцветный хвост, и пропел такой пантун:
Возводят алтарь на веранде с утра,
Служанки цветы собирают все утро;
Давно уже замуж царевне пора
За несравненного Индрапутру.
Царевна улыбнулась, услыхав слова птицы, а служанки весело рассмеялись, говоря: «Ну и шутник сей золотой павлин, что это еще за Индрапутра, о котором он толкует нам?» Вновь запел тогда павлин и потешил слух царевны таким пантуном:
Жасмин лепестки осыпает с небес,
Склоняется низко цветок пенгайи;
От Индрапутры получишь весть —
Поймешь, что сердце от страсти сгорает.
Царевна вновь улыбнулась и так молвила, обратясь к птице: «О золотой павлин, поведай нам об Индрапутре, дабы развлеклись мы твоим рассказом». Служанки стали громко смеяться, павлин же молвил: «Внемли мне, о госпожа, в стране Семанта Пура живет юноша по имени Индрапутра. Он доводится сыном махарадже Бикраме Буспе и происходит из рода сынов человеческих. Индрапутра несказанно прекрасен лицом, превосходен в обхождении и во всяком движении ловок. От тела же его исходит сияние, словно от дивной картины».
Спросила Талела Маду Ратна: «О птица, есть ли в нашей стране кто-либо равный по красоте Индрапутре?» Ответствовал павлин: «О госпожа, бывал я во многих странах, но нигде не встречал юноши, равного Индрапутре».
Едва услыхала Талела Маду Ратна рассказ павлина, как в сердце ее загорелось желание увидеть того прекрасного царевича. Павлин между тем молвил: «О госпожа, ежели нашелся бы в твоей стране искусный художник, я мог бы описать ему Индрапутру, дабы он запечатлел его облик».
Послала тогда царевна одну из служанок за художником, и, объятый великим трепетом, предстал он перед Талелой Маду Ратной, вопрошая: «О госпожа, зачем призвала ты меня?» Ответствовала царевна: «О мастер, можешь ли ты нарисовать портрет Индрапутры?» Почтительно склонившись, ответствовал мастер: «О госпожа, как же я нарисую Индрапутру, ежели ни разу в жизни его не видел?» Тогда к художнику приблизился золотой павлин и коснулся крылами его груди так, что, подобно молнии, вспыхнул в сердце художника образ Индрапутры. И художник сумел запечатлеть его, ничего не упустив.
Закончив работу, мастер принес ее царевне, которая спросила, обратясь к павлину: «О птица, таков ли Индрапутра?» Ответствовал павлин: «Воистину таков, о госпожа, в портрете нет изъяна».
Услыхав те слова, возрадовалась царевна и, одарив художника тысячью динаров, молвила: «Смотри же, о мастер, никому не говори о тайном деле, свершившемся здесь, и не называй моего имени, не то не избежать тебе жестокой казни». Художник простился с царевной и воротился домой.
Талела Маду Ратна, с той поры как узрела красоту Индрапутры, денно и нощно думала о нем, взирая на дивный портрет. Как-то раз она повелела служанкам призвать звездочета и молвила: «О Данг Лела Сеганда Чахая и Данг Ратна Байдури, отправляйтесь и приведите ко мне звездочета!» Девушки поспешили в дом звездочета и сказали: «О господин, тебя призывает повелительница наша». Объятый великим трепетом, явился звездочет к царевне, она же молвила, обратясь к нему: «Загляни в свою волшебную книгу и скажи, не прибудет ли Индрапутра в нашу страну?»
Звездочет склонился до земли и, открыв волшебную книгу, изучил таинственные знамения. После же молвил, неприметно улыбнувшись: «О царевна, я повергаю к твоим стопам мольбу о прощении, но Индрапутра, о котором ты спрашиваешь, уже прибыл в страну небожителей, только неведомо о том никому»: Весьма возрадовалась Талела Маду Ратна той вести и, одарив звездочета тысячью динаров, молвила: «Никому, даже брату родному, не открывай сей тайны!»
Когда, простясь с царевной, звездочет воротился в свой дом, царевна поднялась на крышу башни и села там, держа в руках портрет Индрапутры и глядя,не появится ли среди людей, проходивших мимо, кто-либо, сходный с портретом.
Теперь расскажем об Индрапутре, пребывавшем в пределах страны Зайнон. Проведя некоторое время во граде раджи Пуспы Пандея, он предстал перед государем и молвил: «О господин мой, владыка вселенной, хочу я проститься с тобой и всеми твоими подданными, ибо намерен отправиться в страну небожителей, дабы узреть всевозможные дива». Ответствовал Пуспа Пандей: «О сын мой Индрапутра, по моему разумению, лучше было бы тебе остаться жить в нашей стране, словно бы в своем граде, ибо не натешилось еще мое сердце нашей дружбой и взаимной привязанностью». Ответствовал Индрапутра: «О государь, воистину велико твое дружеское расположение ко мне, однако явился у меня некий счастливый замысел. Ежели удастся его осуществить, я вновь предстану перед тобой, о владыка».
Спросил Пуспа Пандей: «Верно, не будет большой беды, ежели ты поведаешь мне о своем замысле?» Ответствовал Индрапутра: «О государь, хотел бы я выдать сестру мою Чендру Лелу Нор Лелу за Нобата Ром Шаха, сына раджи Тахира Джохан Шаха, ибо того же он рода, что и мой господин».
Весьма возрадовался Пуспа Пандей, услыхав слова Индрапутры, и сказал: «О сын мой Индрапутра, воистину благое дело замыслил ты. Не кто иной, как Тахир Джохан Шах, доводится мне братом». Вверил тогда Индрапутра Чендру Лелу Нор Лелу попечению раджи, обнялся и расцеловался с ним и заплакал, расставаясь. После же явился к Индрапутре Динар Пандей и тоже простился с ним. Индрапутра вслед за тем вошел в покои Чендры Лелы Нор Лелы и молвил: «Будь счастлива, о сестра моя».
Когда без единого сорок царевичей узнали о том, что Индрапутра покидает пределы страны Пуспы Пандея, они предстали перед юношей, говоря: «О господин наш, позволь нам последовать за тобой». Ответствовал Индрапутра: «О братья, не грустите, ибо, ежели велика привязанность ко мне в сердцах ваших, где бы я ни был, вы сумеете меня отыскать». Почтительно склонившись перед Индрапутрой, царевичи не смогли сдержать слез. Индрапутра же обнял и расцеловал каждого из них.
Между тем к Индрапутре прискакал Джангги Гердана, и Пуспа Пандей с восхищением воззрился на коня зеленой масти, который быстрее молнии устремился с небес к своему хозяину, а приблизясь, склонился в почтительном поклоне перед ним. Царевичи же весьма подивились тому коню и несравненному могуществу Индрапутры – его повелителя.
Молвил Индрапутра, обратясь к Пуспе Пандею и царевичам: «Прощайте, о братья мои, ежели я чем обидел вас, простите милостиво». Зарыдали Пуспа Пандей и царевичи, услыхав слова Индрапутры, он же вскочил на Джангги Гердану, с быстротой молнии взвившегося в поднебесье. Проводив Индрапутру и волшебного коня восхищенными взорами, царевичи простились с Пуспой Пандеем и разошлись по своим странам.
Теперь расскажем об Индрапутре, летевшем над высокими кручами. По прошествии некоторого времени он достиг земель раджи Гурджаниса и узрел с высоты нечто, обнесенное стенами и подобное черной туче. Обратился тогда Индрапутра к Джангги Гердане на языке джиннов и спросил его: «Что это там внизу, подобное черной туче?» Ответствовал Джангги Гердана: «О господин мой Индрапутра, это град раджи Гурджаниса». Сказав так, конь опустился в лугах неподалеку от черного града.
В лугах тех за городскими стенами обитал некий небожитель по имени Малик Захаб, владевший неисчислимыми стадами коз и овец. Он вырыл колодец посреди лугов и пригонял к нему на водопой свои стада, а когда уходил, закрывал колодец огромным камнем. Достигнув колодца, Индрапутра отвалил камень и напоил Джангги Гердану.
Между тем наступил вечер, и Малик Захаб собрался вести стада на водопой. Приметив у колодца юношу с конем, он в великой ярости погнал туда овец и коз.
Узрел Индрапутра небожителя, одетого в баджу и кайн из овечьих шкур, который, в гневе потрясая тяжелым посохом, гнал стадо, и так подумал про себя: «Должно быть, сей небожитель гневается на меня за то, что я поил здесь своего коня. Произнесу-ка я заклинание, дабы иссякли воды в колодце». Индрапутра произнес заклинание, и колодец тотчас пересох.
Приблизившись, Малик Захаб увидел, что в его колодце не осталось ни капли воды, и весьма подивился тому, после приметил Индрапутру и, восхищенный красотою юноши, подумал: «Из какого рода происходит сей юноша? Уж не сын ли он небожителя, наделенного великой волшебной силой?» И молвил Малик Захаб, обратясь к Индрапутре: «О юноша, отчего пересох мой колодец, никогда прежде не случалось ничего подобного. Скольких бы коз я ни поил из этого колодца, ни разу не иссякали его воды. Ведь я истратил все свои деньги, дабы выкопать сие водное вместилище».
Услыхав речи небожителя, улыбнулся Индрапутра и спросил: «Скажи, о дядюшка, чем ты меня одаришь, ежели я вновь наполню водой твой колодец?» Ответствовал Малик Захаб: «О юноша, смилуйся над бедным пастухом, вороти воду. А после поступай со мною и моим стадом как знаешь». Тогда произнес Индрапутра другое заклинание, и тотчас вновь наполнился водой колодец Малика Захаба, и ярче прежнего зазеленели травы, произраставшие вокруг него.
Малик Захаб немало подивился и спросил: «О юноша, как твое имя, как имя твоего отца и из какого ты рода?» Ответствовал Индрапутра: «О дядюшка, меня зовут Индрапутра, я сын махараджи Бикрамы Буспы, родом же – сын человеческий». И Индрапутра поведал Малику Захабу обо всем, что с ним произошло, от начала и до конца.
Дивясь тому рассказу, сказал Малик Захаб: «Воистину ты сын махараджи Бикрамы Буспы, ежели сумел достичь столь отдаленных краев, куда долгие века не приходил ни один человек».
Спросил Индрапутра: «О дядюшка, как тебя зовут и что это за страна?» Ответствовал Малик Захаб: «О господин мой Индрапутра, меня зовут Малик Захаб, страна же сия именуется Бикарама Динун, и повелевает ею раджа Гурджанис, чьи весьма обширные владения расположены на самом краю земли небожителей».
Вновь спросил Индрапутра: «О Малик Захаб, что за высокая башня виднеется в лугах?» Ответствовал Малик Захаб: «О господин мой Индрапутра, это башня дочери раджи Гурджаниса – Талелы Маду Ратны. Она несказанно прекрасна, и от ее лица распространяется яркое сияние. Многие царевичи сватались к ней, но ни за одного из них не отдал свою дочь раджа Гурджанис». Молвил Индрапутра: «О дядюшка, не открывай тем царевичам моего имени, ибо чужестранца всегда меньше почитают». Сказал Малик Захаб: «О господин мой Индрапутра, прошу тебя поселиться в моем доме». Ответствовал Индрапутра: «Да будет так, о дядюшка». И они отправились в дом Малика Захаба.
Между тем Талела Маду Ратна узрела с крыши, где она сидела, юношу, стройного станом и прекрасного поступью, который беседовал у колодца с Маликом Захабом. Сравнив его облик с портретом, царевна не нашла меж ними никакого различия и молвила, обратясь к служанкам: «Эй, Данг Кунтум Джая и Данг Интан Байдури, ступайте к Малику Захабу и разузнайте, что там за юноша стоит у колодца».
Служанки улыбнулись и, почтительно склонившись перед царевной, поспешили в дом Малика Захаба, а Индрапутра в ту пору куда-то отлучился. Данг Кунтум Джая и Данг Интан Байдури пришли к Малику Захабу и спросили: «Эй, Малик Захаб, что это за юноша стоял сейчас у твоего колодца?» Улыбнувшись, ответствовал Малик Захаб: «С чего это вздумалось вам спрашивать о моем сыне?» Служанки засмеялись и сказали: «Видно, лжешь ты нам, Малик Захаб, откуда вдруг взялся у тебя сын?» Ответствовал Малик Захаб: «О служанки, неужели вы не видели банановое дерево? Что же оно, по-вашему, женится либо же замуж выходит, дабы принести плоды?» Громко смеясь, ответствовали служанки: «Ну и шутник этот Малик Захаб, мы его серьезно спрашиваем, он же потешается над нами. Ну-ка, расскажи нам всю правду!»
Но Малик Захаб ничего не сказал, только улыбнулся. Служанки же воскликнули в сердцах: «Пусть издохнут твои козы и овцы, ежели не скажешь ты нам правду!» От этого проклятья Малик Захаб так побледнел, что ни кровинки не осталось у него в лице. Служанки же смеялись, глядя на перепуганного пастуха.
И так подумал про себя Малик Захаб: «Делать нечего, придется рассказать все как есть. Ведь, ежели я стану запираться, падут от их проклятья и козы и овцы». Подумав так, пастух ответствовал служанкам: «О девушки, я все вам расскажу. Юношу, который вел со мной беседу у колодца, зовут Индрапутрой, он сын махараджи Бикрамы Буспы, родом же – сын человеческий».
Выслушав Малика Захаба, служанки возвратились в башню. Там они почтительно склонились перед царевной и молвили: «О госпожа, тот юноша прозывается Индрапутрой, он – сын махараджи Бикрамы Буспы». И они передали царевне все, о чем им поведал пастух.
Весьма возрадовалась Талела Маду Ратна, узнав, что Индрапутра прибыл в ее страну. А золотой павлин, едва произнесли служанки имя юноши, принялся танцевать, распустивши хвост, после же молвил: «О госпожа, позволь мне проститься с тобой, ибо я желаю отправиться к моему господину Индрапутре». Улыбнулась царевна и сказала, обратясь к служанкам: «О Данг Кунтум Джая и Данг Интан Байдури, отнесите золотого павлина к Малику Захабу, будто собираетесь продать его, и так скажите: «О Малик Захаб, купи сего золотого павлина, ибо нашей госпоже понадобились деньги». Сами же отдайте павлина Индрапутре и посмотрите, узнает ли он его».
Служанки почтительно поклонились царевне и отправились с павлином к Малику Захабу, который в ту пору пребывал в своем доме вместе с Индрапутрой. Молвили служанки, обратясь к Малику Захабу: «Не хочешь ли ты, о дядюшка, купить золотого павлина?» Улыбнулись Индрапутра и Малик Захаб, и так ответствовал пастух служанкам: «Должно быть, вы смеетесь надо мной, ведь не к лицу мне покупать сего павлина – царевнину забаву». Ответствовали служанки: «Воистину, о дядюшка, хотим мы продать золотого павлина, ибо вышли у нашей госпожи все деньги». С этими словами они посадили птицу на драгоценный поднос, она же, распустив свой великолепный хвост, принялась танцевать.
Подумал тогда Индрапутра про себя: «Не обманывают ли меня глаза, ведь сей павлин точь-в-точь схож с тем, который некогда унес меня в поднебесье». И Индрапутра заплакал, вспомнив об отце и матери.
Заметив, что Индрапутра плачет, взирая на павлина, Данг Кунтум Джая и Данг Интан Байдури улыбнулись и спросили, обратясь к юноше: «Отчего ты проливаешь слезы, глядя на сию птицу?» Ответствовал Индрапутра: «О служанки, не павлин тому причиной. Просто я подумал, что ежели царевне понадобились деньги, что говорить обо мне, нищем скитальце».
Между тем павлин вновь распустил хвост и пропел такой пантун:
Услыхав слова павлина, Индрапутра улыбнулся. А павлин расправил крылья, поклонился и сказал: «О господин мой Индрапутра, очень тосковал я в разлуке с тобой, ныне же мы наконец встретились. Как ни далеки сии края от земли сынов человеческих, господин достиг их благодаря своей великой мудрости и вежеству».
Выслушав павлина, Индрапутра приблизился к нему и ласково погладил. Данг Кунтум Джая и Данг Интан Байдури, видя это, сказали, обратясь к павлину: «О золотой павлин, полно тебе шутить шутки. Пора собираться в обратный путь, не то разгневается наша госпожа». Служанки простились с Маликом Захабом и Индрапутрой, и молвил Индрапутра, обратясь к ним: «О девушки, спросите у царевны, не снизойдет ли она до встречи с бедным скитальцем. Я же, пребывая в крайнем ничтожестве, всецело предаюсь на ее волю». После он пропел такой пантун:
Выросло манго невесть откуда,
Собрала плоды Ратна Вали под вечер;
Молить за царевну Всевышнего буду,
Саму же царевну – молить о встрече.
Воротившись к царевне, Данг Кунтум Джая и Данг Интан Байдури, почтительно склонившись, сказали ей: «О госпожа, воистину, словно павлин, прекрасен Индрапутра. Он превосходен в обхождении и мудр в речах, а от его тела исходит яркое сияние. Он передал тебе такой пантун:
Выросло манго невесть откуда,
Собрала плоды Ратна Вали под вечер;
Молить за царевну Всевышнего буду,
Саму же царевну – молить о встрече.»
Услыхав слова Индрапутры, царевна улыбнулась и молвила: «Сей юноша весьма учтив». После же прибавила: «О Данг Кунтум Джая и Данг Интан Байдури, ступайте к Индрапутре и передайте ему мой пантун:
Рис уродился у Ратны Вали,
Да жаль – имбирь даже всходов не дал;
Странник, ты просишь, чтоб мы повидались,
Да как поверить, что ты мне предан?»
Служанки почтительно склонились перед госпожой и отправились к Индрапутре. Увидев их, спросил Индрапутра: «О девушки, передали ли вы царевне мои лестные речи и будет ли мне дозволено с ней свидеться?» Ответствовали служанки: «О господин наш Индрапутра, мы поведали царевне, что ты молишь за нее Всевышнего, ибо не видим беды в том, что вы станете друзьями. Царевна же, услыхав наши слова, пропела такой пантун:
Рис уродился у Ратны Вали,
Да жаль – имбирь даже всходов не дал;
Странник, ты просишь, чтоб мы повидались,
Да как поверить, что ты мне предан?»
Индрапутра снял с пальца кольцо и протянул его служанкам, говоря: «О служанки, передайте царевне, что, исполненный великой почтительности, я молюсь за нее Всевышнему и, дабы выразить свою почтительность, посылаю ей будто цветок это кольцо – знак моего благорасположения. К тому же молю ее не гневаться на такой недостойный пантун:
Могучие львы —гроза бытия,
Заколка с алмазом в тюрбане дрожит;
Не знает пределов верность моя,
Иначе я не был бы сыном раджи».
Выслушав Индрапутру, служанки воротились к царевне, почтительно склонились и молвили, протягивая кольцо: «О госпожа, Индрапутра молится за тебя Всевышнему, пребывая в великой почтительности, и посылает будто цветок это кольцо – знак его благорасположения. Еще он просит не гневаться на такой недостойный пантун:
Могучие львы – гроза бытия,
Заколка с алмазом в тюрбане дрожит;
Не знает пределов верность моя,
Иначе я не был бы сыном раджи».
Услыхав пантун Индрапутры, царевна улыбнулась, а когда взглянула на кольцо и увидала, сколь оно прекрасно по виду и превосходно по работе, весьма обрадовалась, говоря: «Воистину небывало учтив сей Индрапутра».
На следующий день Талела Маду Ратна наполнила ароматными благовониями ларец, изукрашенный драгоценными каменьями и жемчугом, и, дав его служанкам, молвила: «О Данг Кунтум Джая и Данг Интан Байдури, ступайте к Индрапутре, отнесите ему сии благовония и скажите, что и я молюсь за него Всевышнему и посылаю такой пантун:
Могучие львы – сыны государей,
Данг Ната перец сажает снова;
Коль правду мне служанки сказали,
То нет во встрече греха никакого».
Почтительно склонившись перед госпожой, служанки отправились к Индрапутре, а придя, подали ему ларец и молвили: «О господин наш Индрапутра, царевна прислала тебе сии благовония и наказала передать такой пантун:
Могучие львы – сыны государей,
Данг Ната перец сажает снова;
Коль правду мне служанки сказали,
То нет во встрече греха никакого».
Индрапутра принял поднесенные ему благовония и сказал: «Передайте царевне, что я приду к ней в башню». После, вдохнув аромат благовоний и умастившись ими, он пропел такой пантун:
Услыхав пантун Индрапутры, служанки улыбнулись, он же велел им рассказать царевне о своей почтительности и передать ей такой пантун:
Яванцы танцуют ракит на помосте,[31]31
Ракит – старинное яванское танцевальное представление, во время которого разыгрывались эпизоды из любовно-авантюрных произведений о царевиче Панджи.
обратно
[Закрыть]
Джерами[32]32
Джерами – лекарственное растение, используемое в малайской народной медицине.
обратно
[Закрыть] растет на коряге замшелой;
Вскоре приду я к царевне в гости,
Встретят друг друга душа и тело.
Служанки простились с Индрапутрой и, воротившись к царевне, молвили с почтительным поклоном: «О госпожа, мы поднесли Индрапутре благовония, и он их принял, пропев такой пантун:
Два рамбутана на ветке зеленой,
Скрылся под домом скворчонок несмелый;
Запахом присланных благовоний
Тешился я, умащая тело.
После он велел нам поведать тебе о своей почтительности и спеть такой пантун:
Яванцы танцуют ракит на помосте,
Джерами растет на коряге замшелой;
Вскоре приду я к царевне в гости,
Встретят друг друга душа и тело».
Царевна улыбнулась, услыхав те слова, и молвила: «О служанки, пойдите к Индрапутре и передайте ему такой пантун:
Блестит ожерелье у входа в жилище,
Его издалека доставить сумели;[33]33
Блестит ожерелье у входа в жилище, его издалека доставить сумели... – В этих строках содержится намек на жениха, приехавшего из дальней страны.
обратно
[Закрыть]
Тот, кто труслив, – ничего не отыщет,
Только бесстрашный достигнет цели».
Служанки почтительно склонились перед госпожой и отправились к Индрапутре. Придя к нему, они пропели пантун царевны:
Блестит ожерелье у входа в жилище,
Его издалека доставить сумели;
Тот, кто труслив, – ничего не отыщет,
Только бесстрашный достигнет цели.
Индрапутра улыбнулся, услыхав те слова, и молвил: «Весьма искусны дети небожителей в сочинении пантунов!» После сам пропел такой пантун:
Пинанг из Джепары привезен был,
В Калькутте плоды кесумбы сбирают;[34]34
Пинанг из Джепары привезен был, в Калькутте плоды кесумбы сбирают... – Незрелый плод пинанга (ореха арековой пальмы) – символ нетерпеливого свата, а плод кесумбы (растение, из которого получают красный краситель) – символ невесты; таким образом, эти строки содержат намек на любовное нетерпение Индрапутры, желающего жениться на царевне.
обратно
[Закрыть]
Ужель остановят удары судьбы
Юных героев, что страха не знают?
Служанки почтительно склонились перед Индрапутрой и, возвратившись к царевне, молвили: «О госпожа, немеет язык, ибо не в состоянии он выразить того, сколь прекрасны слова Индрапутры, заключенные в его пантуне:
Пинанг из Джепары привезен был,
В Калькутте плоды кесумбы сбирают;
Ужель остановят удары судьбы
Юных героев, что страха не знают?»
Царевна улыбнулась, выслушав служанок, а золотой павлин распустил свой многоцветный хвост и спел такой пантун:
Сушенный рис, что хранился в сосуде,
Под ясным небом варили весь вечер;
Ужели царевна добрее не будет,
Коль Индрапутры услышит речи?
Служанки посмеялись над забавной проделкой золотого павлина, принявшегося распевать песни, он же пропел еще один пантун:
Съеден оленем манговый плод,
Тот, что царевне приносят поутру;
Сколь ни далеко царевна живет,
Башню ее отыскал Индрапутра.
Улыбнулась Талела Маду Ратна, услыхав тот пантун. А служанок ее обуяло веселье, и они принялись громко хохотать, так, что даже воины, несшие стражу у башни, подивились и спросили, обратясь к ним: «Что за переполох у вас поднялся?» Ответствовали служанки: «Всему виною золотой павлин, он насмешил нас своими шутками, из-за него-то и поднялся в башне невообразимый шум». Сказали стражники: «Не следует так громко хохотать, ибо смех ваш не сулит ничего доброго!»
Между тем наступил вечер, и Талела Маду Ратна подумала про себя: «Должно быть, нынешней ночью явится ко мне Индрапутра». Подумав так, царевна убрала приемный зал покровами, вытканными из тончайшей шерсти, повесила парчовые завесы, расшитые золотыми нитями, и озарила зал китайскими фонарями, свечами и масляными светильниками. После она искупалась в воде, смешанной с лимонным соком,[35]35
...искупалась в воде, смешанной с лимонным соком... – Лимонным соком малайцы смывают масло, которым смазывают кожу, чтобы уберечься от солнца.
обратно
[Закрыть] умастилась ароматными благовониями и облачилась в драгоценные одежды.
Когда же наступила ночь, Индрапутра подскакал на Джангги Гердане к высокой башне и молвил, обратясь к коню: «О Джангги Гердана, взлети к небесам и перенеси меня в башню Талелы Маду Ратны». Волшебный конь взмыл в воздух и вмиг доставил Индрапутру к покоям царевны. Сказал Индрапутра: «О Джангги Гердана, возвращайся за мной на рассвете!» Индрапутра сошел с коня и вошел в башню, а Джангги Гердана возвратился к Малику Захабу.
По всей башне распространился аромат дивных благовоний, и когда тот аромат донесся до царевны, она спросила: «Чем так прекрасно пахнет?» Отдернув парчовый полог, Индрапутра приблизился к Талеле Маду Ратне и пропел такой пантун:
Душистый алоэ и ветви сандала,
Смешаны умащенья в подносе;
Зачем вопрошаешь, коль сразу узнала,
О госпожа, не встретишь ли гостя?
Царевна улыбнулась, услыхав слова Индрапутры, после отвернулась и, искоса глянув на него, пропела такой пантун:
Индрапутра взглянул на Талелу Маду Ратну и, восхищенный ее дивной красотой, пропел такой пантун:
Белый наряд, что иных дороже,
Не сшить, коль иглы под рукою нет;
Белую точку на девичьей коже
Едва лишь увижу – покоя нет.
Царевна улыбнулась, услыхав тот пантун, и приказала служанкам подать для Индрапутры позлащенное кресло, сама же воссела на трон, который был не выше того кресла. И предстали перед ними служанки царевны, и все обитатели дворца собрались в башне Талелы Маду Ратны.
Царевна протянула Индрапутре свой сосуд для бетеля и пропела такой пантун:
Вышитый кайн, что сохнет под ветром,
Носит раджа по торжественным дням;
Если желаешь – возьми сей бетель,
Если же нет – не сердись на меня.
Индрапутра улыбнулся и принял сосуд из рук царевны. После, бросив на нее быстрый взгляд, пропел такой пантун:
Царевна улыбнулась, услыхав те слова, а Индрапутра принялся жевать бетель. Когда он отведал бетеля, распустил свой хвост золотой павлин и пропел такой пантун:
Царевна улыбнулась, а служанки громко рассмеялись, глядя на павлина. Спросила Талела Маду Ратна, обратясь к Индрапутре: «О Индрапутра, уж не лишился ли ты рассудка, что осмелился прийти в мою башню?» Ответствовал Индрапутра: «Ежели и потерял я рассудок, то лишь от любви к тебе, о госпожа».
Царевна улыбнулась и голосом сладостным, будто медовый океан, пропела такой пантун:
Яванский кайн длиною в локоть,
Спешит слуга постирать обнову;
Немало юнцов я видала из окон,
Да жаль, что все изменяли слову.
Услыхав это, возрадовался Индрапутра и, улыбнувшись, пропел такой пантун:
Царевна улыбнулась, а служанки громко рассмеялись. Между тем были поданы угощения, и Индрапутра с Талелой Маду Ратной принялись вкушать разные яства и всевозможные сласти, пре-; восходные по своему вкусу, взирая на проделки золотого павлина, распевавшего пантуны и селоки. Служанки, глядя на него, так и покатывались со смеху. Молвила тогда Талела Маду Ратна: «Знали бы мы прежде, что столь щедр на выдумки золотой павлин, – верно, день и ночь не утихало бы в башне шумное веселье». Ответствовали ей служанки: «Воистину справедливы твои слова, о госпожа».
Павлин вновь запел свои селоки, распустивши многоцветный хвост, и все, бывшие в покоях царевны, так громко потешались над его выходками, что одна из служанок молвила: «Не следует нам так шуметь. Что станем мы делать, ежели услышат стражники, ведь на дворе глубокая ночь».
Покуда она говорила, до одного из стражников донесся голос павлина, распевавшего такой пантун:
Плод нангки мой, а рыба – людей,
Тайно к дверям Лаксамана крадется;
Юнец не достигнет цели своей,
Лишь мудрый и смелый удачи добьется.
Пропев такой пантун, павлин перелетел с подноса на колени одной из служанок, та же, смеясь, укорила его: «Ах, что же это за обхождение?» Тогда павлин стал перелетать от одной прислужницы к другой, и, глядя на него; рассмеялись Индрапутра с Талелой Маду Ратной, а вслед за ними – все девушки, так что в башне поднялся еще больший шум и гам.
