355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Автор Неизвестен » Сказки Ирландские и Валлийские (Британские легенды и сказки) » Текст книги (страница 11)
Сказки Ирландские и Валлийские (Британские легенды и сказки)
  • Текст добавлен: 15 сентября 2016, 02:25

Текст книги "Сказки Ирландские и Валлийские (Британские легенды и сказки)"


Автор книги: Автор Неизвестен



сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Мунахар и Манахар

Давным-давно жили на свете Мунахар и Манахар. Много воды утекло с тех пор. А коли сказано, что они жили давным-давно, стало быть, теперь их уж нет на белом свете. Мунахар и Манахар всегда ходили вместе рвать малину. Но сколько бы Мунахар ни набрал, Манахар все съедал. И Мунахар наконец сказал, что пойдет срежет хворостину, чтоб проучить негодную скотину: это он про Манахара, который съел всю его малину, всю до одной ягодки.

Вот пришел Мунахар к хворостине.

– Да поможет тебе Бог! – сказала хворостина.

– Да помогут тебе Бог и дева Мария!

– Куда идешь?

– Иду вот срезать хворостину, хворостину, чтоб проучить скотину Манахара, который съел всю мою малину, всю до одной.

– Не видать тебе хворостины, – говорит хворостина, – пока не достанешь ножа, чтоб срезать меня.

Пошел Мунахар к ножу.

– Да поможет тебе Бог! – сказал нож.

– Да помогут тебе Бог и дева Мария!

– Куда идешь?

– Иду вот за ножом, ножом, чтобы срезать хворостину, хворостину, чтоб проучить скотину Манахара, который съел всю мою малину, всю до одной.

– Не видать тебе ножа, – говорит нож, – пока не достанешь точило, чтоб заострить меня.

Пошел Мунахар к точилу.

– Да поможет тебе Бог! – сказало точило.

– Да помогут тебе Бог и дева Мария!

– Куда идешь?

– Иду вот за точилом, точилом, чтоб заострить нож, нож, чтоб срезать хворостину, хворостину, чтоб проучить скотину Манахара, который съел всю мою малину, всю до одной.

– Не видать тебе точила, – говорит точило, – пока не достанешь водицы, чтоб смочить меня.

Пошел Мунахар к воде.

– Да поможет тебе Бог! – сказала вода.

– Да помогут тебе Бог и дева Мария!

– Куда идешь?

– Иду вот за водицей, водицей, чтоб смочить точило, точило, чтоб заострить нож, нож, чтоб срезать хворостину, хворостину, чтоб проучить скотину Манахара, который съел всю мою малину, всю до одной.

– Не видать тебе водицы, – говорит вода, – пока не достанешь оленя, чтоб переплыть меня.

Пошел Мунахар к оленю.

– Да поможет тебе Бог! – сказал олень.

– Да помогут тебе Бог и дева Мария!

– Куда идешь?

– Иду вот за оленем, оленем, чтоб переплыть водицу, водицу, чтоб смочить точило, точило, чтоб заострить нож, нож, чтоб срезать хворостину, хворостину, чтоб проучить скотину Манахара, который съел всю мою малину, всю до одной.

– Не видать тебе оленя, – говорит олень, – пока не достанешь собаку, чтоб поймать меня.

Пошел Мунахар к собаке.

– Да поможет тебе Бог! – сказала собака.

– Да помогут тебе Бог и дева Мария!

– Куда идешь?

– Иду вот за собакой, собакой, чтоб поймать оленя, оленя, чтоб переплыть водицу, водицу, чтоб смочить точило, точило, чтоб заострить нож, нож, чтоб срезать хворостину, хворостину, чтоб проучить скотину Манахара, который съел всю мою малину, всю до одной.

– Не видать тебе собаки, – говорит собака, – пока не достанешь маслица, чтоб умаслить меня.

Пошел Мунахар к маслу.

– Да поможет тебе Бог! – сказало масло.

– Да помогут тебе Бог и дева Мария!

– Куда идешь?

– Иду вот за маслицем, маслицем, чтоб умаслить собаку, собаку, чтоб поймать оленя, оленя, чтоб переплыть водицу, водицу, чтоб смочить точило, точило, чтоб заострить нож, нож, чтоб срезать хворостину, хворостину, чтоб проучить скотину Манахара, который съел всю мою малину, всю до одной.

– Не видать тебе маслица, – говорит масло, – пока не достанешь кошку, чтоб наскребла меня.

Пошел Мунахар к кошке.

– Да поможет тебе Бог! – сказала кошка.

– Да помогут тебе Бог и дева Мария!

– Куда идешь?

– Иду вот за кошкой, кошкой, чтоб наскребла маслица, маслица, чтоб умаслить собаку, собаку, чтоб поймать оленя, оленя, чтоб переплыть водицу, водицу, чтоб смочить точило, точило, чтоб заострить нож, нож, чтоб срезать хворостину, хворостину, чтоб проучить скотину Манахара, который съел всю мою малину, всю до одной.

– Не видать тебе кошки, – говорит кошка, – пока не достанешь молочка, чтоб напоить меня.

Пошел Мунахар к корове.

– Да поможет тебе Бог! – сказала корова.

– Да помогут тебе Бог и дева Мария!

– Куда идешь?

– Иду вот за коровой, коровой, чтоб дала молочка, молочка, чтоб напоить кошку, кошку, чтоб наскребла маслица, маслица, чтоб умаслить собаку, собаку, чтоб поймать оленя, оленя, чтоб переплыть водицу, водицу, чтоб смочить точило, точило, чтоб заострить нож, нож, чтоб срезать хворостину, хворостину, чтоб проучить скотину Манахара, который съел всю мою малину, всю до одной.

– Не видать тебе молочка, – говорит корова, – пока не принесешь мне охапку сена вон от тех косарей.

Пошел Мунахар к косарям.

– Да поможет тебе Бог! – сказали косари.

– Да помогут вам Бог и дева Мария!

– Куда идешь?

– Иду вот к вам за охапкой сена, сена, чтоб отнести корове, корове, чтоб дала молочка, молочка, чтоб напоить кошку, кошку, чтоб наскребла маслица, маслица, чтоб умаслить собаку, собаку, чтоб поймать оленя, оленя, чтоб переплыть водицу, водицу, чтоб смочить точило, точило, чтоб заострить нож, нож, чтоб срезать хворостину, хворостину, чтоб проучить скотину Манахара, который съел всю мою малину, всю до одной.

– Не видать тебе охапки сена, – говорят косари, – пока не достанешь для нас у мельника формы для кекса.

Пошел Мунахар к мельнику.

– Да поможет тебе Бог! – сказал мельник.

– Да помогут тебе Бог и дева Мария!

– Куда идешь?

– Иду вот за формами для кекса, чтоб дать их косарям, косарям, чтоб дали мне охапку сена, сена, чтоб отнести корове, корове, чтоб дала молочка, молочка, чтоб напоить кошку, кошку, чтоб наскребла маслица, маслица, чтоб умаслить собаку, собаку, чтоб поймать оленя, оленя, чтоб переплыть водицу, водицу, чтоб смочить точило, точило, чтоб заострить нож, нож, чтоб срезать хворостину, хворостину, чтоб проучить скотину Манахара, который съел всю мою малину, всю до одной.

– Не видать тебе форм для кекса, – говорит мельник, – пока не принесешь мне воды в решете вон из той речки.

Взял Мунахар решето и пошел к реке. Наклонился, зачерпнул решетом воды, но не успел поднять его, как вода вся вытекла. Опять зачерпнул, опять вся вода вытекла.

Так бы ему и черпать не перечерпать до нынешнего дня, кабы не ворон, пролетавший над его головой.

– Грязь! Грязь! – крикнул ему ворон.

– А, ей-Богу, неплохой совет, – согласился Мунахар.

Взял на берегу красной глины и замазал у решета дно – ни одной дырочки не осталось. Теперь уж решето не выпускало воду, и Мунахар отнес мельнику полное решето воды, и мельник дал ему формы для кекса, и он отнес формы для кекса косарям, и косари дали ему охапку сена, и он отнес охапку сена корове, и корова дала ему молока, и он отнес молоко кошке, и кошка наскребла масла, и масло умаслило собаку, и собака стала охотиться за оленем, и олень поплыл по воде, и вода намочила точило, и точило заострило нож, и нож срезал хворостину, хворостину, чтоб проучить… Но Манахара и след простыл, уж будьте спокойны!

Ленивая красавица и ее тетушки

Жила когда-то на свете бедная вдова, и была у нее дочка – красивая, как день ясный, но ленивая, что ваша хрюшка, – вы уж простите меня за такое сравнение.

Во всем городе не было другой такой труженицы, как бедная мать. А уж как она искусно пряла! И заветной мечтой ее было, чтобы и дочка у нее выросла такой же искусницей.

Но дочка вставала поздно, усаживалась завтракать, даже не помолившись, а потом весь день слонялась без дела. За что бы она ни бралась, все словно жгло ей пальцы. А уж слова она тянула, как будто говорить ей было трудней трудного, а может, язык у нее был такой же ленивый, как она сама. Немало горя хлебнула с нею бедная матушка, но ей все как с гуся вода – знай себе хорошеет.

И вот в одно прекрасное утро, когда дела шли хуже некуда, только бедная вдова раскричалась по поводу налогов на муку, как мимо ее дома проскакал сам принц.

– Ай-ай-ай, голубушка! – удивился принц. – У тебя, наверное, очень непослушное дитя, если оно заставляет свою мать так сердито браниться. Ведь не могла же эта хорошенькая девушка так рассердить тебя!

– Ах, что вы, ваше высочество. Конечно, нет! – ответила старая притворщица. – Я только пожурила ее за то, что она слишком усердно работает. Поверите ли, ваше высочество, она может за один день испрясть три фунта льна, на другой день наткать из него полотна, а в третий нашить из него рубах.

– О небо! – удивился принц. – Вот девушка, которая пришлась бы по душе моей матушке. Ведь моя матушка – лучшая прядильщица в королевстве! Будьте так любезны, сударыня, наденьте, пожалуйста, на вашу дочку капор и плащ и посадите ее сзади меня на коня! Ах, моя матушка будет так восхищена ею, что, быть может, через недельку сделает ее своей невесткой. Право слово! Конечно, если сама девушка не будет иметь ничего против.

Так-то вот. Женщина не знала, что делать от радости и смущения, да и от страха, что все раскроется. Она не успела еще ни на что решиться, как юную Энти уже усадили позади принца и он ускакал со своей свитой прочь, а у матери в руках остался увесистый кошелек. Долго после этого она не могла прийти в себя, все боялась, как бы с ее дочкой не приключилась беда.

Принцу трудно еще было судить о воспитании и об уме Энти по нескольким ответам, которые он еле вырвал у нее. А королева так и обомлела, увидев на коне позади своего сына крестьянскую девушку. Но когда она разглядела ее хорошенькое личико и услышала, что Энти умеет делать, королева решила, что девушке просто цены нет! А принц улучил минутку и шепнул Энти, что, если она не прочь выйти за него замуж, она должна во что бы то ни стало понравиться матери-королеве.

Так-то вот. Вечер подходил к концу. Принц и Энти чем дальше, тем больше влюблялись друг в друга. Только неотступная мысль о пряже то и дело заставляла сжиматься ее сердце. Когда настало время сна, королева-мать отвела Энти в нарядную спальню и, пожелав ей спокойной ночи, указала на большую охапку превосходного льна и молвила:

– Ты можешь начать завтра же утром, во сколько захочешь, и я надеюсь, что к следующему утру мы увидим славную пряжу из этих трех фунтов льна!

В эту ночь бедная девушка почти не сомкнула глаз. Она плакала и сетовала на себя, что не слушала советов матушки.

Наутро, как только ее оставили одну, Энти с тяжелым сердцем принялась за работу. И хотя ей дали прялку из настоящего красного дерева и лен, о каком можно только мечтать, у нее каждую минуту рвалась нитка. То она получалась тонкая, точно паутина, то грубая, словно, бечевка для плетки. Наконец она отодвинула свой стул. Уронила руки на колени и горько заплакала.

И в этот самый момент перед ней выросла маленькая старушонка с удивительно большими ступнями и спросила:

– О чем ты, красавица?

– Да вот, я должна весь этот лен к завтрашнему утру превратить в пряжу. А у меня и пяти ярдов тонкой нити из него не получается.

– А ты не постыдишься пригласить на свою свадьбу с молодым принцем нищую Большеногую Старуху? Пообещай пригласить меня, и, пока ты сегодня ночью спишь, все три фунта льна превратятся в тончайшую пряжу.

– Конечно, я приглашу тебя, и с удовольствием, и буду заботиться о тебе всю мою жизнь!

– Вот и прекрасно! Ты пока оставайся в своей комнате до вечернего чая, а королеве можешь сказать, чтобы она приходила за пряжей завтра утром, хоть на заре, если ей угодно.

И все случилось, как старушка пообещала. Пряжа получилась тонкая и ровная, ну словно тончайшая леска.

– Вот молодец девушка! – сказала королева. – Я велю принести сюда мой собственный ткацкий станок из красного дерева. Только сегодня тебе больше не надо работать. Поработать и отдохнуть, поработать и отдохнуть – вотмой девиз! Ты и завтра успеешь соткать пряжу. А там, кто знает…

В этот раз девушку мучил страх еще больше, чем в прошлый: теперь она очень боялась потерять принца. Но все равно она ведь не умела даже приготовить основу ткани и не знала, как пользоваться челноком. И она сидела в великом горе, как вдруг перед ней выросла маленькая и совершенно квадратная старушка: такие широкие у нее были плечи и бока. Гостья сказала, что ее зовут Квадратной Старухой, и заключила с Энти ту же сделку, что и Большеногая Старуха.

Ну и обрадовалась королева, когда раным-рано поутру нашла готовое полотно – такое белое и тонкое, словно самая лучшая бумага, какую вам только доводилось видеть.

– Ах, какая милочка! – сказала королева. – А теперь развлекись с дамами и кавалерами. И если завтра ты из этого полотна нашьешь славных рубах, одну из них ты сможешь подарить моему сыну. И хоть тут же выходи за него замуж!

Ну как было не посочувствовать на другой день бедной Энти; вот-вот принц будет ее, а может, она потеряет его навеки! Но она набралась терпения и ждала с ножницами и ниткой в руках до самого полудня. Прошла еще минута, и тут она с радостью увидела, как появилась третья старушка. У старушки был огромный красный нос, и она тут же сообщила Энти, что потому ее так и зовут Красноносая Старуха. Она оказалась ничуть не хуже других, и, когда на другой день королева пришла со своим ранним визитом к Энти, дюжина славных рубах уже лежала на столе.

Что ж, теперь дело оставалось лишь за свадьбой. И уж будьте уверены, свадьбу устроили на широкую ногу. Бедная матушка тоже была среди прочих гостей. За обедом старая королева не могла говорить ни о чем, кроме славных рубашек. Она мечтала о том счастливом времени, когда после медового месяца они с невесткой только и станут что прясть, ткать да шить рубахи и сорочки.

Жениху были не по душе такие разговоры, а невесте и подавно. Он хотел уж было вставить свое слово, как к столу подошел лакей и сказал, обращаясь к невесте:

– Тетушка вашей милости, Большеногая Старуха, просит узнать, может ли она войти?

Невеста вспыхнула и готова была сквозь землю провалиться, но, к счастью, вмешался принц:

– Скажите миссис Большеногой, что всем родственникам моей невесты или она всегда сердечно рады.

Старушка с большими ногами вошла и уселась рядом с принцем. Королеве это не очень понравилось, и после нескольких слов она довольно злобно спросила:

– Ах, сударыня, отчего это у вас такие большие ноги?

– Э-э, матушка! Верите ли, ваше величество, почти всю свою жизнь я простояла у прялки. Вот от этого!

– Клянусь честью, моя любимая, – сказал принц невесте, – ни одного часа я не позволю тебе простоять у прялки!

Тот же самый лакей опять объявил:

– Тетушка вашей милости, Квадратная Старуха, хочет войти, если вы и прочие благородные господа не возражают.

Принцесса Энти была очень недовольна, но принц пригласил гостью войти. Она уселась и выпила за здоровье каждого присутствующего.

– Скажите, сударыня, – обратилась к ней старая королева, – отчего это вы так широки вот тут, между головой и ногами?

– Оттого, ваше величество, что всю свою жизнь я просидела у ткацкого станка.

– Клянусь властью! – сказал принц. – Моя жена не будет сидеть у станка ни одного часа.

Опять вошел лакей.

– Тетушка вашей милости, Красноносая Старуха, просит позволения присутствовать на пиру.

Невеста еще гуще покраснела, а жених приветливо сказал:

– Передайте миссис Красноносой, что она оказывает нам честь!

Старушка вошла, ей оказали всяческое уважение и усадили рядом с почетным местом за столом. А все гости, сидевшие пониже ее, поднесли к носу кто бокалы, кто стаканы, чтобы спрятать свои улыбки.

– Сударыня, – обратилась к ней королева, – не будете ли вы так добры рассказать нам, отчего это ваш нос такой большой и красный.

– Видите ли, ваше величество, я всю свою жизнь склоняла голову над шитьем, и оттого вся кровь приливала к носу.

– Милая, – сказал принц Энти, – если я когда-нибудь увижу в твоих руках иголку, я убегу от тебя за тысячу миль!

А ведь по правде говоря, мальчики и девочки, хотя эта история и забавная, мораль в ней совсем неправильная. И если кто-нибудь из вас, озорники, станет подражать Энти в ее лени, сами увидите, вам уж так не повезет, как ей. Во-первых, она была очень, очень хорошенькая, вам всем далеко до нее, а во-вторых, ей помогали три могущественные феи. Теперь фей нет, нет и принцев или лордов, которые проезжают мимо и захватывают вас с собой, трудолюбивые вы или ленивые. И в-третьих, еще не известно, так ли уж счастливы были принц и она сама, когда на них свалились всякие заботы и волнения жизни.

Графиня Кэтлин О'Шей
( Легенда)

В далекую старину объявились однажды в Ирландии два неизвестных купца. Никто о них прежде не слышал, и, однако, они прекрасно изъяснялись на языке этой страны. Черные волосы их перевивала золотая лента, их одежды отличались редким великолепием. Оба казались примерно одного возраста: они выглядели лет по пятьдесят, так как лоб им избороздили морщины, а бороду уже тронула седина.

В гостинице, где остановились эти важные купцы, попытались было разузнать об их намерениях, но тщетно – те вели скрытный и уединенный образ жизни. Занятий у них не было никаких, и они целыми днями только и делали, что считали да пересчитывали золотые монеты, которые хранили в больших денежных мешках: через окна их комнаты можно было увидеть желтый блеск этих монет.

– Господа, – сказала им в один прекрасный день хозяйка гостиницы, – как же так получается, вот вы такие богачи и могли бы, кажется, поддержать людей в беде, а ни одного благочестивого дела не сделали!

– Прекрасная хозяюшка, – молвил один из них, – мы не хотели предлагать милостыню честным беднякам, боясь, что нас обманут всякие притворщики. Но пусть Нужда постучится к нам в дверь, и мы откроем ей!

На другой день, когда разнесся слух, что богатые незнакомцы приехали, чтобы раздавать всем свое золото, их дом осадила толпа людей. Правда, оттуда все выходили с разным видом: у одних на лице была написана гордость, у других – стыд.

Оказывается, эта парочка бродячих торговцев скупала для дьявола человеческие души.

Душа пожившего человека стоила двадцать золотых, и ни пенни больше: у Сатаны было достаточно времени, чтобы узнать ей цену. Душа женщины стоила пятьдесят, если та была хороша собой, и целых сто, если уродлива. Ну, а уж за душу молоденькой девушки поднимай цену выше! За свежие, чистые цветы платят дорого.

В те времена жила в этом городе графиня Кэтлин О'Шей, ангел красоты. Все ей поклонялись, а для бедняков она была единственной надеждой. Как только услышала она, что эти злодеи, воспользовавшись народной бедой – в городе в это время был голод, – крадут у Бога человеческие души, она тотчас позвала к себе дворецкого.

– Скажи, Патрик, – обратилась она к нему, – сколько золотых монет в моих сундуках?

– Сто тысяч.

– А сколько драгоценностей?

– На ту же сумму, что и золота.

– А что стоит все имущество в моих замках, мои леса и земли?

– Вдвое больше, чем у вас денег и драгоценностей.

– Что ж, прекрасно, Патрик. Продай все, кроме золота, конечно, и принеси мне что выручишь. Я хочу сохранить только этот дом.

За два дня приказания благочестивой Кэтлин были выполнены, и все богатства ее были розданы беднякам соответственно их нужде.

Однако это не входило в расчеты дьявола, как передает нам предание, – ведь для него не осталось душ, которые он мог бы скупить. И вот с помощью неверного слуги эти подлые купцы проникли в покои благородной дамы и похитили последние остатки ее богатства. Напрасно она изо всех сил боролась, чтобы спасти содержимое своих сундуков: жулики Сатаны были сильнее. Конечно, если бы Кэтлин смогла перекреститься, добавляет легенда, она бы обратила их в бегство, но она защищалась, и поэтому руки у нее были заняты. Кража совершилась.

И когда вскоре бедняки обратились к ограбленной Кэтлин за помощью – увы, это оказалось бесполезно. Она более не могла уж поддержать их в нужде. Ей пришлось предоставить их искушению дьявола.

А между тем должно было пройти восемь дней, пока хлеб и прочая провизия в изобилии прибыли бы в город из восточных стран. Эти восемь дней были целой вечностью! Восемь дней требовали огромных денег, чтобы спасти всех от голода. Беднякам предстояло либо погибнуть голодной смертью, либо, отвергнув заповедь святого евангелия, совершить низкую сделку и запродать свои души – лучший дар щедрой руки всемогущего. А у Кэтлин уже не было ничего, даже свой последний дом она отдала страждущим.

Двенадцать часов провела она в слезах и стенаниях, бия себя в лилейно-белую грудь. А затем в порыве отчаяния поднялась решительно и отправилась к продавцам человеческих душ.

– Что вам угодно! – спросили те.

– Вы покупаете души?

– Да, кое-что еще удается купить, несмотря на ваши старания, синеглазая святая. А что скажешь?

– Сегодня я пришла заключить с вами сделку, – ответила она.

– Какую же?

– У меня есть душа для продажи, но она стоит дорого.

– Разве это имеет значение, если она драгоценная? Душа, как бриллиант, ценится по чистоте.

– Это моя душа.

Сатанинские посланники так. и задрожали, даже коготки свои выпустили под лайковыми перчатками. Серые глазки их так и загорелись. Душа самой Кэтлин, чистая, незапятнанная, непорочная, – вот это добыча!

– Сколько же ты просишь, красавица?

– Сто пятьдесят тысяч золотом.

– Изволь! – ответили торговцы и протянули Кэтлин пергамент с черной печатью, который она, содрогнувшись, подписала.

Денежки ей были тут же отсчитаны. Вернувшись домой, она сказала дворецкому:

– Вот, раздай это! На эти деньги, что я даю тебе, бедняки протянут оставшиеся восемь дней, и больше ни одна душа не попадет к дьяволу!

Потом она закрылась в своих комнатах и приказала никому ее не тревожить.

Прошло три дня. Она никого не звала и сама не выходила.

Когда же дверь отворили, то нашли ее холодной и недвижимой. Она умерла от печали.

Но Бог объявил торг этой души – столь прекрасной в своем милосердии – недействительным: ведь она спасла своих сограждан от вечных мук.

Спустя восемь дней множество кораблей доставили голодающей Ирландии несметные запасы зерна. Голод кончился.

Что же касается тех торговцев, то они исчезли из гостиницы, и никто так и не узнал, что с ними сталось. Правда, блэкуотерские рыбаки поговаривают, будто по приказу Люцифера их заточили в подземную тюрьму до тех пор, пока они не сумеют снова заполучить душу Кэтлин, которая на этот раз ускользнула от них.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю