Текст книги "Китайские идолопоклонники"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

«Мистеру Джону Доннеллю.

Лондон, Реджентс-Парк, ул. Альбани, 24.

Мы, нижеподписавшиеся, предлагаем вам передать нашему уполномоченному, в течение недели, считая от сегодняшнего числа, 500.000 фунтов стерлингов, в противном случае лишитесь того, что для вас всего дороже. Доверенный, которому вы поручите доставить деньги, встретит вашего уполномоченного у ворот парка Примроз-Гилль. Не прибегайте к помощи полиции, это ни к чему не поведет; нами приняты все меры предосторожности. Мы умеем мстить и всегда исполняем свои обещания!

Клуб «Дук-Дук»,

«Тринадцать боксеров».

Американский миллиардер, Джон Доннелль, живший уже несколько месяцев в роскошном доме близ Реджентс-Парка, швырнул письмо в сторону и нажал кнопку электрического звонка.

– Позови мне сейчас же Боба, – приказал он вошедшему лакею.

Через несколько минут швейцар Боб стоял перед своим господином.

– Зачем ты не задержал мерзавца, который передал тебе эту дрянь? – сердито спросил м-р Доннелль, указывая на письмо.

– Я хотел задержать его, – оправдывался швейцар, – и уже схватил его за руку, но он так меня толкнул, что в глазах потемнело. К тому же за кустами парка я увидел еще двух мужчин.

– Как выглядел человек, передавший тебе письмо?

– Он был одет очень прилично, но мне показалось, что у него фальшивая борода, в общем, весьма подозрительная личность, – продолжал Боб. – За последнее время в Лондоне случилась масса загадочных преступлений и полиция не в состоянии что-либо сделать. Эх, будь здесь Шерлок Холмс, он бы живо переловил всех негодяев.

– Видите ли, м-р Доннелль, вы ведь недавно приехали в Лондон, но тут уже давно происходят такие вещи, что страшно становится. Произошел целый ряд похищений: у одного шотландского помещика похитили жену, так ее и не могли уже разыскать. Этот помещик тоже получил сначала угрожающее письмо, но не обратил на него внимания. В других случаях удавалось спасти похищенных членов семьи уплатой большого выкупа. И все это продолжается уже больше года, а полиция ничего не может сделать!

– Шерлок Холмс? – повторил м-р Доннелль. – Я уже несколько раз слышал о нем. Он, кажется, полицейский агент?

– Нет, мистер, он сыщик, – ответил швейцар, – действующий из любви к искусству. Его все знают, особенно здесь в Лондоне, где он находил самых опасных преступников и передавал их в руки властей. Теперь он во Франции и ходят слухи, что собирается бросить свою опасную деятельность… Он, наверно, сумел бы дать вам хороший совет.

Знаком руки Доннелль отпустил швейцара и задумался. Он даже не заметил прихода своей сестры, пожилой, с серьезным выражением лица, дамы, жившей вместе с ним, со смерти горячо любимой жены Доннелля, которая последовала несколько лет назад.

– Что такое, Джон? – воскликнула она. – Мне сказали, что ты получил какое-то угрожающее письмо?

– Да. Вон оно, – ответил Доннелль. – В Америке подобное послание меня бы взволновало, там много преступных шаек, но здесь, в Лондоне… Это, наверно, мистификация. По-видимому, кто-то хотел посмеяться надо мной.

– Нет, нет, – покачала головой старая дама, успевшая пробежать письмо. – Угрозы и таинственная подпись пугают меня. Ведь и в Лондоне случаются страшные преступления, мало ли было примеров, – прибавила она серьезно.

– Да, в Уайтчепле, пожалуй, – проворчал Доннелль, – но не здесь в лучшей части города! Впрочем, чтобы успокоить тебя, я передам письмо полиции!

Сестра, охваченная тяжелым предчувствием, почти не слышала слов брата.

– Обрати внимание на то, что здесь написано! – в ужасе воскликнула она. – Они собираются похитить то, что для тебя всего дороже: а ведь это твои дети – Эдита и Роберт!

Миллиардер побледнел, вспомнив о них, но постарался сохранить спокойствие.

– Полно, Мэри, – сказал он, – если тут что-нибудь и есть, то не больше простого вымогательства, ну, а нелепая подпись ровно ничего не доказываете. Я сейчас же приму необходимые меры.

Миллиардер позвонил и, присев к письменному столу набросал несколько строк на форменном бланке.

– Вот эту записку, – сказал он вошедшему камердинеру, – немедленно доставь в полицейское управление в Скотланд-Ярд. Возьми мою карету. Дело спешное. Ступай!..

Камердинер не заставил дважды повторить приказание и вышел.

Когда камердинер удалился, сестра миллиардера проговорила:

– Посмотри-ка, Джон, на эти странные знаки на бумаге!

– Видел, – отозвался м-р Доннелль, – письмо написано на китайской бумаге, на которой всегда имеются такие знаки, так что сами по себе эти знаки не интересны.

Сестра миллиардера, тщательно осмотрев письмо со всех сторон, положила его обратно на стол, и теперь Доннелль глядел на него не то с досадой, не то со страхом. Он старался убедить себя, что письму не следует придавать никакого значения, а между тем не мог отделаться от неясного предчувствия чего-то необычайного.

Спустя час, в кабинет миллиардера входил коренастый мужчина, в котором, несмотря на штатское платье, сразу можно было узнать бывшего военного.

– Генри Кнорр, полицейский комиссар, – отрекомендовался он. – Позвольте узнать, м-р Доннелль, что случилось? Записка ваша была слишком лаконична.

– Садитесь, пожалуйста, господин комиссар, – сказал Доннелль, указывая на кресло и подавая таинственное письмо. – Прежде всего, как вам понравится это? Вы хмурите брови? Неужели вы придаете ему значение?

– Приходится! – пожал плечами Кнорр. – Меня особенно смущает подпись. Я уже не в первый раз вижу ее на подобных письмах, и клуб этот нам известен, как весьма опасная преступная шайка! Вы в Лондоне всего два месяца и потому неудивительно, что еще ничего не слыхали о ней, клуб Дук-Дук, или тринадцать боксеров, как они себя называют, разослала уже целый ряд подобных требований и в течение десяти или одиннадцати последних месяцев у нас зарегистрировано несколько случаев похищения членов богатых семей. К сожалению, несколько человек из похищенных бесследно пропали! В двух случаях родственникам пришлось внести громадный выкуп, и до сих пор не удалось установить, кто такие похитители!.. Один вопрос, м-р Доннелль, как велика ваша семья?

– У меня двое детей, – ответил тот, – составляющих все счастье моей жизни, все мои радости! Кстати, вот и они! – прибавил он.

Полицейский комиссар увидел прелестную девушку лет шестнадцати и мальчика лет десяти, белокурого, очень похожего на сестру, который, весело смеясь, подбежал к отцу. Это были Эдита и Роберт Доннелль, возвратившиеся с прогулки. Отец и обнимавшие его дети представляли прелестную семейную группу. Миллиардер, по-видимому, совершенно забыл о присутствии полицейского комиссара и, нежно лаская любимцев, казалось, гордился обладанием такими детьми. Но случайно взгляд его упал на письмо и он снова стал серьезен.

– Ступайте к тете Мэри, – торопливо проговорил он, – она ждет вас, у меня тут дела.

Эдита и Роберт робко взглянули на комиссара и рука об руку вышли из комнаты.

– Неужели вы полагаете, м-р Кнорр, что в этом письме намекают на них? – спросил Доннелль, когда за детьми закрылась дверь.

– Очень возможно, – ответил полицейский. – Я предложил бы вам, м-р Доннелль, установить надзор и за домом и за детьми.

– Я был бы вам очень благодарен. Не стесняйтесь расходами, только бы подобный надзор был не слишком стеснителен для нас.

– Об этом не беспокойтесь. У меня есть несколько прекрасных сыщиков и троих из них я пришлю к вам. Это энергичные, сообразительные и осторожные люди, которые не доставят вам никакого беспокойства; за это я ручаюсь.

Миллиардера, по-видимому, успокоило это заявление.

– Один из моих служащих, – после некоторого колебания произнес он, – вспомнил о Шерлоке Холмсе. Говорят, будто бы это весьма ловкий господин, занимающийся раскрытием преступлений из любви к искусству. Вы знаете его?

– Многоуважаемый м-р Доннелль, – занервничал Кнорр, – действительно, Шерлок Холмс занимается сыском. Я лично знаком с ним и не отрицаю, он человек очень ловкий, но все-таки только дилетант, любитель, действующий часто вопреки всем испытанным традициям. Не вмешивайте его в это дело доверьтесь нам и я ручаюсь за безопасность вашей семьи.

– Успокойтесь, м-р Кнорр, – возразил Доннелль, отлично заметивший, что, при имени Шерлока Холмса, комиссар занервничал, точно бык, увидевший красный лоскуток.

– Я вверяю вам охрану моей семьи. Делайте все что нужно! Когда опасность минует, я не останусь неблагодарным.

Лицо комиссара просветлело.

Посоветовав миллиардеру ни под каким видом никого не посылать в парк Примроз-Гилль и вообще делать вид, что полученное письмо совершенно его не беспокоит, комиссар откланялся.

– Отлично, – думал он, выходя от миллиардера, – на этот раз Шерлок Холмс мне не помешает!

М-р Кнорр сдержал обещание. Спустя два часа на Альбани-стрит в доме миллиардера появилось трое опытных и ловких полицейских сыщиков, готовых вылезть из кожи, в ожидании щедрого вознаграждения.

Комиссар был уверен, что теперь м-р Доннелль и его семья находятся в полнейшей безопасности.

* * *

Утром, в тот самый день, когда истекал назначенный тринадцатью боксерами срок для взноса денег, Шерлок Холмс сидел в своем рабочем кабинете.

– Гарри, – сказал он, – собери-ка мне все газеты, полученные за мое отсутствие, а потом сходи в Скотланд-Ярд и разузнай, нет ли чего-нибудь новенького, что бы заинтересовало нас. За это время я успею просмотреть хронику преступлений последних десяти месяцев.

Гарри сразу понял, что начальник ищет работы, и, собрав газеты, отправился исполнять поручение. Усевшись в покойное кресло, сыщик погрузился в чтение, предварительно заперев дверь кабинета, чем осталась очень недовольна его экономка, по крайней мере раз двадцать звавшая его завтракать. Наконец, отчаявшись, она оставила всякие дальнейшие попытки.

Шерлок Холмс просидел запершись почти до обеда, пока условный стук в дверь не возвестил ему о возвращении Гарри.

– Ну что? – спросил Шерлок Холмс, впуская его.

– В Скотланд-Ярде страшное волнение, – сообщил Гарри Тэксон. – Один полицейский сыщик убит ножом в грудь, другой ударом кистеня по голове, а третьего нигде не могут найти!

– Я этого ждал. Негодяям было хорошо известно кто охраняет семью Доннелль, и они заявили о себе. Жаль бедняг, не сумели перехитрить этих дьяволов. Надеюсь, однако, что они будут последними жертвами!

Шерлок Холмс собрал газетные вырезки, испещренные многочисленными пометками синим карандашом, уложил их бумажник и взялся за шляпу.

– Достань-ка, Гарри, – сказал он, – мои револьверы, да осмотри повнимательней патроны, бывали случаи, когда милые люди подсовывали мне так называемые «патроны самоубийцы», из-за которых однажды я попал в очень опасное положение. Теперь не должно быть осечек!

– Черт возьми! – сказал Гарри. – Очевидно, затевается что-то серьезное. А разве меня, м-р Холмс, вы не возьмете с собой?

– Нет, – ответил сыщик, – у тебя слишком правильные глаза!

– Вы считаете это недостатком? – недоумевая спросил Гарри.

– В данном случае, даже очень большим, – ответил Шерлок Холмс, улыбаясь, – и скулы не монгольские… вообще ты не годишься для превращения в китайца. Впрочем, не печалься, ты пригодишься мне для другого.

И, не прибавив больше ни слова, сыщик вышел из дому.

– Дело испорчено! – рассуждал он сам с собою. – Во время моего отсутствия шайка негодяев заставила говорить о себе. Эти Дук-Дук, или тринадцать боксеров, хорошо со мной знакомы. Посмотрим, что будет дальше!

* * *

В это же утро комиссар Кнорр посетил дом миллиардера. Он еще не знал об участи, постигшей его подчиненных, и потому был настроен очень весело. Он и не подумал сделать, в назначенный боксерами час, облаву в парке, где негодяи, очевидно, поджидали уполномоченного миллиардера, руководствуясь тем, что лондонские жулики превосходно узнавали даже переодетых полицейских.

– Негодяи, по-видимому, струсили, – заявил он Доннелю, – они опасны, слов нет, но присутствие моих сыщиков подрезает им крылья.

– Мы все-таки остерегаемся, – ответил миллиардер, – и только изредка выезжаем на прогулку, дети же по утрам, как вам известно, ежедневно катаются по Реджентс-парку в карете. Там-то с ними, надеюсь, ничего не может случиться!

Тем более, что кучер и лакей люди преданные. Кучера я привез с собой из Нью-Йорка, он служит у меня давно, а лакея я принял по рекомендации видных членов здешнего общества. Надеюсь, что им-то я могу доверить своих детей

– О разумеется!.. – засмеялся Кнорр.

– Они в восторге от этих утренних прогулок. Действительно, трудно поверить, что в самом центре Лондона имеется такой великолепный парк. Это одно из неоценимых преимуществ мирового города.

* * *

Эдита и Роберт наслаждались, катаясь по тенистому Реджентс-парку; встречавшиеся с ними гуляющие с восхищением смотрели на очаровательных детей. По утрам в громадном парке бывало мало народу. Оживленные в послеобеденное время аллеи для экипажей теперь пустовали. В это утро в парке было как-то еще тише обыкновенного. Карета свернула в одну из узких аллей, любимую детьми, которым казалось, что они попали в дремучий лес.

Лошади бежали легкой рысцой. Вдруг одна из них споткнулась, встретив на пути какое-то препятствие.

– Что там такое? – воскликнул лакей, приподымаясь на козлах.

Не успел он произнести этих слов, как споткнувшаяся лошадь со всего размаху упала. Вследствие неожиданного сотрясения, лакей потерял равновесие и грохнулся оземь головой вперед.

В тот же момент из боковой аллеи показалось двое хорошо одетых мужчин. По-видимому, они были свидетелями несчастного случая, так как сейчас же подбежали к упавшему, видимо собираясь ему помощь.

Лакей уже поднимался на ноги, когда один из незнакомцев быстро приложил к его лицу носовой платок. Лакей снова упал и больше уже не шевелился. Кучер тем временем тщетно пытался поднять упавшую лошадь. Его поразило, что проволока, заграждавшая путь, которую он ясно разглядел, теперь внезапно исчезла.

– Постойте-ка, я вам помогу, – сказал другой незнакомец, обращаясь к кучеру, и неожиданно схватил его за руки.

В тот же момент товарищ его быстро подскочил и набросил платок несчастному на лицо. Кучер моментально свалился, лишившись сознания.

– Что случилось? – крикнул Роберт, выглянув из окна.

– Бедняга! – ответил незнакомец, быстро спрятавший платок. – Лошадь, поднимаясь, ударила его копытом, и оглушила.

Случай, однако, не остался незамеченным, и к месту приключения из всех аллей бежал народ.

Оба мужчины, по-видимому, незнакомые друг с другом, старались поднять барахтавшуюся лошадь, что им, наконец, и удалось. Передние ноги у нее были в крови, но это не очень ее беспокоило, так как она стояла теперь совершенно спокойно. Карета не пострадала, и прогулка могла бы продолжаться, будь лакей и кучер на своих местах.

Толпа росла, окружив карету. Незнакомцы ничуть не смущались этим; один из них подошел к лежавшим на земле, а другой стоял у кареты. Любопытные, преимущественно гувернантки, бонны и няньки со своими питомцами наперебой расспрашивали их.

– Несчастный случай, – ответил стоявший у кареты, – вследствие падения лошади, запнувшейся за что-то, лакей свалился с козел, а кучер получил удар копытом. Не возьмется ли кто-нибудь отвезти карету в ближайший участок, для составления протокола. Я полицейский агент, вот мое удостоверение! Слово «полицейский» везде производит впечатление, а особенно в Лондоне, где полисмен пользуется большим уважением. Карточка, которую показывал незнакомец, действительно имела вид полицейского билета.

– Позвольте, г-н агент, мне помочь вам, – выступил второй незнакомец, – я кучер.

– Вот и отлично, – обрадовался первый. – Я сразу заметил, что вы умеете обращаться с лошадьми. Садитесь на козлы и берите вожжи в руки. Мы поедем в ближайший участок. Но кто же останется приглядеть за ранеными? Хорошо бы было отнести их в кусты, там прохладнее.

Несколько лиц из толпы сейчас же вызвались помочь и перенесли лежавших пластом кучера и лакея куда им указали.

– Они опасно ранены? – в испуге обратился Роберт к называвшему себя полицейским агентом. – Пусть их положат к нам в карету.

– Сидите спокойно, молодой человек! – коротко ответил тот. – Мы поедем в участок и оттуда пошлем за ними карету скорой помощи. Перевезти их в ней будет удобнее, чем в вашей.

С этими словами он вскочил в карету. Толпа любопытных все росла, но карета быстро покатила. Несколько человек занялись лежавшими.

– Странно, – заметил один. – Они не дышат, между тем я осмотрел их со всех сторон и не нашел никаких наружных повреждений.

– Может быть, есть внутренние? – догадалась какая-то сердобольная гувернантка. – Надо же было случиться такому несчастию!.. Хорошо еще, что сейчас же явился полицейский!

Рассуждая в таком духе, толпа ожидала прибытия кареты скорой помощи, однако, прошел час, другой, а ее все не было.

Какой-то добрый человек зачерпнул воды из пруда и обрызгал ею лица раненых, но без всякого результата. И кучер, и лакей лежали, как мертвые. Наконец, явился полисмен. Ему объяснили, в чем дело.

– Удивляюсь, – промычал он. – В каждом участке имеется такая карета, а если ее нет, то по телефону немедленно вызывают из ближайшего пункта. Неужели эти несчастные лежат здесь уже два часа? Ничего не понимаю!

Он нагнулся к ним, расстегнул кучеру, будто бы получившему удар копытом, жилетку и рубаху, но ни синяков, ни кровоподтеков нигде не оказалось. Снова принесли воды и обрызгали лица несчастных.

– Чудеса! – наконец, произнес полисмен. – Они оба живы, это не подлежит сомнению, но в каком-то каталептическом состоянии.

В эту минуту на аллее показался полисмен на велосипеде. Его остановили.

– Поезжайте сейчас же в участок, товарищ, и скажите, что здесь уже два часа лежат раненые без всякой помощи. Должен же был полицейский, уехавший с каретой, донести о случившемся?

Второй полисмен вскочил на своего стальною коня и помчался. Через четверть часа он вернулся.

– Карета сейчас будет, – крикнул он, сходя с велосипеда, – но в участке ровно ни о чем неизвестно, ни о полицейском агенте, ни о карете!

Это известие всех удивило.

– Может быть, он доставил карету сначала домой, – заметил один из зрителей, в ней сидела молодая девушка и мальчик, по-видимому, дети знатных господ.

– Не думаю, – возразил полисмен, – он обязан был прежде всего поехать заявить в участок. Меня очень удивляет, что там ничего не знают.

Вскоре действительно прибыла карета, в которую уложили потерпевших и увезли.

Полицейский врач долго возился с ними, но ни кучер, ни лакей не подавали никаких признаков жизни. Врач отправился к комиссару.

– Я не нашел ни малейших повреждений у только что привезенных, – объявил он. – По-моему, они лишены сознания посредством весьма сильно действующего наркотического средства!

Комиссар широко открыл глаза. Оставалось только известить все полицейские участки о случившемся.

После этого зазвонили телефоны по всем лондонским участкам. Тут же пришло известие об убийстве трех сыщиков, охранявших дом мистера Доннелля. Кнорр в отчаянии рвал на себе волосы.

– Принять все меры для розыска исчезнувших детей м-ра Доннелля! – кричал он в телефонную трубку.

Немедленно вся полиция пришла в лихорадочное волнение. Во втором часу дня телефон снова заработал:

– Карета, в которой дети миллиардера Доннелля катались по Реджентс-парку, найдена в западной части города; лошади взмылены сильно и загнаны. О детях ни слуху, ни духу.

– Что делать? Что делать? – выходил из себя Кнорр. – Я погиб!.. Я опозорен!..

В этот момент ему доложили о приходе Шерлока Холмса, который лишь за несколько дней до этого вернулся с материка, и теперь хотел навести справки о совершенных за время его отсутствия уголовных преступлениях.

– Давно ли вернулись, м-р Холмс? – заискивающе заговорил полицейский комиссар. – Наверно удачно обделали свои дела во Франции? Пожалуйста, будьте как дома, берите сигару.

– Благодарю вас, м-р Кнорр. Вы бы меня весьма обязали, если бы в кратких словах рассказали об этом удивительном похищении детей м-ра Доннелля.

Комиссар вздохнул, затянулся сигарой и, посмотрев на кольца дыма, произнес, покачивая головой:

– М-р Холмс вы большой чудак. Охота, вам ломать голову, хлопоча за других, иметь из-за этого массу неприятностей, рисковать жизнью только для того, чтобы в конце концов получить спасибо, а если иной раз вам предложат вознаграждение, вы или отказываетесь, или жертвуете деньги в пользу бедных. Откровенно говоря, вы нам мешаете получать прибавки!

Великий сыщик улыбнулся, но затем стал снова серьезен:

– Милейший м-р Кнорр, – сказал он, – меня уж не переделаешь, а поэтому миритесь с тем, что я вмешиваюсь в ваши дела и порой, с этим вы должны согласиться, действую довольно удачно.

– В данном случае сделайте мне лично одолжение – не вмешивайтесь. Наш доверитель миллиардер, как вам, вероятно, известно, а потому, если удастся разыскать его детей, нас ждет весьма почтенное вознаграждение. Не думайте, однако, что только ради этого я отказываюсь от вашего содействия. Ничуть. Но тут задета моя профессиональная честь. Я буду опозорен в конец, если мне не удастся выяснить это происшествие.

– С удовольствием, м-р Кнорр, вы знаете, я живу и другим не мешаю жить, и если вы действительно уварены, что одни справитесь с этим делом, то я не намерен вмешиваться в данном случае. Но я вас попрошу только рассказать мне факты, для того, чтобы, в случае вам моя помощь все-таки понадобилась, я уже сразу был бы подготовлен.

– Это я могу сделать. Итак, слушайте: вам известно, что численность китайского населения столицы из года в год увеличивается. Эти китайцы далеко не всегда довольствуются способами добывания средств, дозволенными английскими законами и общественной безопасностью. Еще так недавно китайцы ограничивались тем, что проделывали свои темные делишки в тиши. Но за время вашего отсутствия картина резко изменилась. Совершен целый ряд преступлений, о которых родственники жертв были заранее предуведомлены дерзкими письмами, при чем только незначительную часть этих преступлений удалось раскрыть. В данном случае речь идет о похищении детей, дочери и сына, известного вам миллиардера Джона Доннелля. К этому богачу негодяи обратились с требованием уплатить полмиллиона фунтов стерлингов, при чем ему угрожали в случае отказа вызвать несчастие в его семье. Я посоветовал Джону Доннеллю отказаться от уплаты выкупа, и вслед за этим дети исчезли. Удивительнее всего то, что преступники осмелились совершить свое злодеяние под видом полицейских агентов и, благодаря этому, они выиграли достаточно много времени, чтобы скрыть свои следы. Вот в общих чертах то, что вас может интересовать в данном случае.

Шерлок Холмс кивнул головой и подал Кнорру руку.

– Вполне вас понимаю, м-р Кнорр, – сказал он, – и желаю успеха, или как говорят охотники, – ни пера вам, ни пуху!

С этими словами он ушел, твердо решив, однако, начать розыска на собственный страх и риск.

* * *

В пять часов пополудни кто-то позвонил у квартиры Шерлока Холмса.

Когда экономка открыла дверь, Гарри Тэксон, бывший тут же, широко раскрыл глаза.

На пороге стоял м-р Кнорр, казавшийся постаревшим на несколько лет с глубоко ввалившимися глазами и не имевший уже своего обычно победоносного и самоуверенного вида.

– М-р Холмс дома? – задыхаясь спросил он.

– Нет! – ответил Гарри, приглашая комиссара в комнату.

– Этого только и недоставало! – со стоном произнес Кнорр, опускаясь в кресло. – Где он? Он мне нужен! Вся моя будущность поставлена на карту, Тэксон, милый, добрый, умоляю вас, помогите, – доставьте мне Шерлока Холмса живого или мертвого.

– Мертвый он вам мало пользы принесет! – сухо заметил Гарри, – но я надеюсь, что он жив.

– Ах, м-р Тэксон, – стонал Кнорр. – М-р Холмс должен мне помочь изловить проклятую шайку негодяев Дук-Дук, или тринадцать боксеров.

– Вот что! – воскликнул Гарри. – Я могу вам сказать, когда он вернется, мне приказано ожидать его.

– Я тоже здесь подожду! – опять простонал расстроенный комиссар. – Он должен мне помочь. Вся моя карьера зависит от этого.

Гарри пожал плечами.

– Так-то так, – сказал он, – но согласится ли мистер Холмс?

М-р Кнорр опять застонал, точно собирался умирать.

– Никакого следа этих окаянных дьяволов и похищенных ими детей. Вся полиция на ногах.

М-р Кнорр был прав. Не было никаких данных, которые могли бы навести на след исчезнувших детей. Кроме загнанных лошадей и забрызганной грязью кареты, не нашли ничего. Один только Бог знал, куда скрылись преступники с похищенными детьми.

Проходили часы, а сыщик не возвращался, и Кнорр все больше и больше приходил в отчаяние.

– Я не могу дольше ждать, мне пора в управление. Воображаю, какая меня ждет там встреча.

Едва Кнорр вошел в свой кабинет как ему доложили: кучер и лакей, найденные в парке Реджентс, только что пришли в себя и заявляют, что служат у м-ра Джона Доннелля.

Отчаявшийся Кнорр ожил.

Теперь он, правда, не сомневался, что дети миллиардера похищены, но надеялся, что кучер и лакей сделают подробное описание наружности и примет похитителей и тогда он себя покажет.

Кнорр быстро надел каску и, захватив с собой писаря, поехал с ним в полицейскую больницу для допроса.

Через несколько минут их проводили к потерпевшим. Кнорр горячо принялся за дело, но увы! Кучер, еще не совсем пришел в себя и давал настолько сбивчивые ответы, что не прибавил ничего нового к тому, что Кнорру было уже известно. К несчастью лакей, помнил о происшедшем еще меньше своего товарища.

– Кто из вас кучер? – гласил первый вопрос Кнорра.

– Я! – раздался ответ.

– Так вот, друг мой, каким образом вы очутились в больнице?

Кучер уставился в потолок и долго не отвечал. Лишь когда Кнорр повторил вопрос, он нерешительно заговорил:

– Насколько мне помнится, я сошел с козел, чтобы поднять на ноги упавшую лошадь.

– Об этом я уже знаю, – сказал инспектор, – но мне все-таки не все ясно. Я слышал, что кто-то из публики стал вам помогать и по одной версии будто бы удар копытом ошеломил вас и вы лишились сознания. Между тем врач утверждает, что следов удара на вас нет и ваш обморок вызван наркотическим средством. Я. вот и интересуюсь узнать, какой вид был у тех лиц из публики, которые вам помогали, я хочу сказать, в чем они были одеты, какой у них был цвет волос, словом, я хочу установить их приметы.

Кучер, по-видимому, не понял длинной речи комиссара, потому отозвался только на последнее замечание Кнорра, и ответил:

– Ничего особенного я не заметил.

– Но позвольте! – горячился Кнорр. – Какие шляпы, например, были у этих людей?

– Кажется, на одном был котелок. Впрочем, нет, – поправился он. – Это у другого был котелок, а у первого была мягкая шляпа и черный сюртук со светлыми брюками! Но нет, опять не то, кажется…

Инспектор оставил всякую надежду добиться толку у кучера; он вскочил и, волнуясь, стал шагать взад и вперед по комнате. Потом он, успокоившись немного, посмотрел на лакея спокойно проговорил:

– Я вижу ваш товарищ еще не совсем оправился и я поэтому не могу получить от него интересующих меня сведений. Будьте вы любезны и расскажите мне что-нибудь о наружном виде людей, которые вам помогали!

– Видите ли, г-н комиссар, – ответил лакей, – я с удовольствием сделал бы это, но я ничего не знаю. Я сидел на козлах и вдруг увидел, что одна из лошадей споткнулась. А уж потом я только знаю, что проснулся вот тут в больнице. Вероятно, я лишился чувств, когда упал с козел. Я никого не видел и не помню ничего!

Качая головой, комиссар наконец оставил дальнейшие попытки. Его надежда на показания потерпевших оказалась тщетной.

Кнорр в самом угнетенном настроении вышел из больницы.

Теперь все свои надежды он возлагал, исключительно, на Шерлока Холмса и страшно упрекал себя за то, что не прибег с самого начала к содействию великого сыщика и проклинал и себя, и преступников, и весь Лондон.

* * *

Холмс на самом деле принялся за поиски. Прежде всего, он отправился на одну из своих запасных квартир.

Он сам не знал, сколько раз он переменил омнибусы, городские железные дороги и извозчиков, разъезжал и вкривь и вкось по всему Лондону, пока убедился, что избег всякого преследования со стороны шпионов. Затем он скрылся в доме с двумя выходами, прошел через несколько дворов и подворотен и наконец очутился в комнате, нанятой им под чужим именем у одной заслуживающей доверия дамы.

В этой комнате Шерлок Холмс хранил часть своего гардероба и некоторые другие вещи, при помощи которых совершал свои переодевания.

Он провел тут ночь, чтобы рассеять всякое подозрение и, когда он утром вышел на улицу, его невозможно было узнать.

Редкие, энергичные черты лица совершенно исчезли; теперь его физиономия решительно ничего не выражала. Он помолодел благодаря искусно приклеенным черным усам и эспаньолке и тщательно приглаженным волосам; от него несло духами на несколько шагов. Костюм, сшитый по последней моде, лайковые перчатки на руках, частенько державших, точно железными тисками, преступников, изящная трость, переливавшийся всеми цветами радуги галстук, блестящий цилиндр и лакированные башмаки последнего фасона придавали ему вид француза, приехавшего для осмотра английской столицы.

С сигарой в зубах он шатался по улицам, пака не увидел несколько полисменов, стоявших вместе.

Они хорошо знали Шерлока Холмса. Сыщик заговорил с ними на ломаном английском языке, прося указать какую-то улицу.

Один из полисменов дал мнимому французу просимую справку, осмотрев его привычным глазом; Шерлок Холмс остался доволен – его не узнали.

– Тем лучше, – бормотал сыщик, помахивая тростью. – Теперь спрашивается, у кого лучше зрение: у преступников или у полисменов? Пройдусь-ка я в Инны. Мне почему-то кажется, что именно там помещаются эти таинственные клубы.

Местность, куда направился Шерлок Холмс, была едва ли не самой отвратительной во всем Лондоне. Старинные дома – мрачные, громадные здания, скорее похожие на товарные склады, не отличались опрятностью. Полиция не мало трудилась, чтобы очистить эти дома от преступных обитателей, но все ее усилия сводились к нулю. Суеверный простой народ уверял даже, что там по ночам являются тени умерших насильственной смертью и взывают к справедливости. В виду всего этого никто из порядочных людей не желал нанимать здесь квартиры, хотя товарищество, которому принадлежали дома, предлагало их по весьма дешевым ценам.

Этим воспользовались китайцы, которых не смущали никакие тени, и поселились в этой части города в таком количестве, что через короткое время образовали целый китайский квартал.

Шерлок Холмс шатался среди старинных домов, как состоятельный турист, разглядывая от времени до времени выставленные китайские товары. Иногда даже покупал кое-какую мелочь и расплачивался не торгуясь. Он нарочно хотел казаться иностранцем, одним из тех любопытных, которых обыкновенно жестоко надували в китайском квартале. При этом он, однако, зорко оглядывался по сторонам и тщательно все осматривал. Он надеялся найти знакомых, которых уже раньше видел в Америке, членов преступного клуба «Дук-Дук», по его предположению находившегося непременно где-нибудь по близости.