Текст книги "Поездка в Лондон"
Автор книги: Автор Неизвестен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
КЛАУСЪ ШТЕРТЕБЕКЕРЪ,
могущественный Владыка Морей.
Выпуск 6
Путешествие в Лондон
ГЛАВА I. Важное открытие
После приобретения Клаусом Штертебекером индийского «корабля золота» с его неимоверными богатствами, он приготовил свой флот, увеличившийся теперь остатками английского флота, чтобы устроить английскому королю визит в его резиденции.
Магистр Вигбольд неоднократно уговаривал Штертебекера отказаться от этого рискованного шага, не лезть льву в пасть, ибо надо было быть сумасшедшим, чтобы решиться на подобное предприятие.
Но король Ричард II слишком много раздражал виталийских братьев и их короля. Прежде виталийцы могли сбывать свои добычи в Лондоне. Достоизвестный «Стальной двор» служил им тогда местом склада своих продуктов, для выжидания выгодной продажи.
Этот-то «Стальной двор» Ричард II в наплыве властолюбия и надменности приказал закрыть. Такой образ действий вызвал сильный гнев Штертебекера; он был до того возмущен, что решить мстить Ричарду II.
Флот только что выступил в поход. Впереди шел «Буревестник», непосредственно за ним виднелся король золота «Орлиное крыло», которое Штертебекер не пускал с глаз. По обеим сторонам этого полного богатствами корабля шли «Железный Михаил» и «Южная звезда», под командою Годеке Михаила и Бартоломея Бота. За ними вслед тянулась длинная вереница кораблей виталийского флота.
Билль, английский контрабандист, благодаря которому нашли «Орлиное крыло», теперь подошел к Штертебекеру, любовавшемуся вздутыми ветром парусами и развевающимися флагами, и напомнил ему о его обещании.
Клаус проницательно посмотрел на него.
– Ты исполнил обещанное, и я также хочу поступить. Если, действительно, желаешь поступить к виталийским братьям, то путь для тебя открыт. Но знаешь ли ты, какие обязанности берешь на себя?
– Да, адмирал.
– Измена, при каких бы то ни было обстоятельствах и кому бы то ни было из братьев, наказывается смертью. Потому остерегайся.
– Не угрожайте мне, адмирал! Я буду верен вам до гриба. Моя просьба искренна и честна.
– Хорошо! Посмотрим. Готов ли ты принять клятву, прочитанную тебе, по моему приказанию, магистром Вигбольдом?
– Да, адмирал.
Штертебекер, вместо ответа, приложил сигнальный свисток к губам и свистнул. По этому сигналу в мгновение ока весь экипаж корабля был на палубе и окружил своего короля и стоявшего пред ним новичка.
Вигбодьд, Ниссен, начальники фон-Крафт, Лимбург и Штенфельд, рулевой Рамбольд Штэн и боцман Готтнольд Зальдзидер стояли вокруг адмирала на шканце; все остальные виталийские братья, остались на середине палубы. Корабельная прислуга и вся челядь заняла все возвышенности, откуда только возможно было лучше наблюдать за церемонией приема нового виталийского брата.
Церемония эта происходила с некоторой торжественностью. Штертебекер произнес речь, в которой указал на то, что только ненарушимая верность и преданность общему делу одни только способствуют процветанию и росту Виталийского братства, он напирал на то, что виталийцы начали с малого, с доставки провианта городу Штокгольму, и достигли такой внушающей морской силы.
Это же возможно только при неустрашимой храбрости и взаимного доверия братьев одного к другому; дабы сохранить это доверие, изменники наказываются тяжелой карой.
– До сих пор, – продолжал Штертебекер с громким голосом, – между братьями не оказался ни один изменник – лучшее доказательство, что братья далеки от этого!
Бурное ликование прогремело далеко по морю; виталийцы с гордым сознанием в глазах смотрели друг на друга.
– Не будь же ты первым изменником, – сказал Штертебекер, пронизывая Билля взглядами. – Ты горько поплатишься за это, а теперь посвящаю тебя в рыцари!
Казалось, как бы дрожь прошла по телу бывшего контрабандиста, и как будто в его глазах чуть чуть загорелся коварный огонек. Несмотря на это, он твердо протянул руку, коротко и стойко выдержал властный взгляд последнего.
– Если ты готов присягать, то становись на колени.
Билль преклонил одно колено и положил левую руку на голую саблю, которую держал Штертебекер. Все виталийцы разом выхватили свои сабли и направили их против Билля.
– Все эти сабли пронзят тебя и окунутся в крови твоего предательского сердца, если попробуешь изменить виталийскому делу, – загремел снова Штертебекер грозным голосом, и снова прошла дрожь по телу англичанина.
Клаус этого не заметил. Он говорил ему слова кровавой клятвы, обязательной для всех поступавших в число виталийских братьев, а Билль повторял за ним эти слова, сперва нерешительно, но потом более твердо. Затем Клаус три раза приложил саблю к левому плечу преклоненного, после чего он был посвящен в рыцари Братства.
Итак, Билль был принят в братство Виталийцев. Готтольд Зальдзидер же сказал Рамбольду Штэн:
– Что тут делать; английская собака эта мне не нравится, упорные, словно змеиные глаза. Посмотрит на тебя – так все нутро передернет. Меня удивляет, что король принял его; контрабанда – это ремесло, стоящее гораздо ниже морского грабежа.
– Но все таки ты не зачислишь нас в число морских разбойников? – сказал рулевой.
– Упаси меня, Боже! Разве мы не ведем всегда справедливые войны? Разве мы когда нибудь ограбили бедного на один грош, только богатых приходиться иногда очистить, да какая же беда – это банда мошенников и грабителей похуже всех пиратов, воров и бродяг мира.
Между тем виталийский флот выехал уже из рейда Шпитеда. Остров Вигт исчез уже позади. На всех парусах входили теперь великолепные корабли в широкий английский канал, объезжая двух юго-восточных мысов английского континента, Зуд-Форланд и Норд-Форланд, дабы войти затем в Темзу.
Только теперь Клаус Штертебекер решил не много отдохнуть. События и волнения последних дней ужасно его утомили. В продолжении двух недель он не раздевался и большую часть невзгод и мучений сам перенес и вполне заслужил теперь отдых.
Верный Плутон последовал за своим господином в каюту, чтобы охранять его покой.
Арит Вигбольд против воли присутствовал при церемонии посвящения в виталийские братья. Он весь предался очень важному вопросу и был недоволен, что ему помешали в работе.
Уже несколько месяцев трудился этот ученый магистр над составлением «греческого огня».
Поэтому он тотчас удалился снова в лабораторию, устроенную Штертебекером на корабле, дабы продолжать свои опыты. Ему казалось, что в последние дни сделал громадные успехи в своих поисках.
Будь этот «греческий огонь» вновь изобретен им, то это безгранично расширило бы владения виталийцев, и их господство на всех морях земного шара было бы обеспечено.
«Греческий огонь» был изобретен еще подолгу до Рождения Христа. В 360 году стратег Энас описал свойства этого вещества, которое при соединении с водой не только гаснуло, но, наоборот, воспламенялось. Затем рецепт этого состава затерялся.
Вигбольду после долгих опытов, наконец, удалось открыть состав этого драгоценного вещества. Он тотчас хотел сообщить об этом открытии Штертебекеру, но вынужден был пока отказаться от этого, так как Клаус не выходил из своей каюты.
И так ученый вынужден был идти на отдых, не сообщив своему другу своей тайны, которую охранял от всех, как зеницу ока.
ГЛАВА II. Ночной заговор
Ночь. Глубокая тишина царила на море. На «Буревестнике» также все было тихо. Попутный ветер, широкий безопасный путь и звездная ночь с серебристым месяцем способствовали к беспрепятственному движению вперед.
Художественную картину представлял этот величественный флот. Блестя надутыми парусами он казался шествием привидений.
На палубе сторожила вахта, постовой на верху главной мачты зорко смотрел вдаль, а рулевой не отступал от руля.
Сторожила также и измена. Теперь при покрове ночи она смелей действовала, не боясь, что яркие лучи всевидящего солнца уличат ее в предательстве.
Билль был на вахте в нижнем помещении, где находились пленные англичане. Люк, ведший в их тюрьму, был, конечно, заперт, и он не имел права его открыть. И все-таки мысль освободить заключенных земляков не давала ему покою.
Но отнюдь не любовь к ближнему побудили его к этому шагу. Деньги, богатства! вот что толкало его на это! Целый день он видел вслед за «Буревестником» шедшего «корабля золота» с его несметными богатствами, и жадность его неимоверно возросла.
Бессомненно, он не надеялся, что корабль золота всецело перейдет в его руки. Нет, на это он и не рассчитывал. Он разделит это с своими соотечественниками; и, если он им даст возможность освободиться и разбогатеть, тогда по праву справедливости львиная доля добычи будет его уделом.
Он долго раздумывал о том, как выполнить это преступное дело. Обдумывал разные планы.
– Га! Хорошая идея! На нижней палубе стояли 25 бочек с заключенными в них английскими офицерами. Что бы они ни дали за свое освобождение?!
Без сомнения, они жаждали страшнейшей мести виновному в их позорном заключении и мучениях. Но без помощи снаружи это было невозможно.
После короткого раздумывания решил Билль войти в переговоры с ними, каким путем выполнить этот замысел. Около них сторожил виталиец, с которым Билль не хотел делиться своими мыслями; его следовало удалить или обезвредить во что бы то ни стало, дабы не иметь лишнего свидетеля своих темных деяний.
Способ легко нашелся. Билль, любивший выпивать, решил засыпать постового водкой. За последней дело не стало. Так как виталийцы также любители алькоголя, то Билль надеялся, что способ этот вполне удастся. И он тотчас принялся за дело. Место поста виталийца было на палубе поверх его. Он взобрался поэтому по лестнице на верхнюю ступень, уселся на ней с бутылкой водки в руках и пригласил виталийца к себе.
– Мы прекрасно можем наблюдать наш пост и отсюда. Ты здесь наверху, а я внизу. Мои пленники не удерут из своей дыры – люк крепко закрыт, а твои британские офицеры, чорт их подери, также спокойно посидят в своих бочках.
– Твоя правда, товарищ, – ответил виталиец, – я-то, вообще, не понимаю, зачем тут сторожить. Да, тяжелая наша служба. Всего у нас вдоволь, и золото, и серебро, жизнь наша веселая и счастливая, да только вот эти проклятые посты, на которых нельзя пить. Меня жажда страшно томит.
– О, против этого у меня прекрасное средство, дружище. Смотри-ка!
При этих словах Билль достал большую бутыль водки и предложил ее своему новому другу.
Виталиец осторожно осмотрелся кругом. Это было против предписания, но он не был в состоянии не поддаваться этому искушению. Притом поощрения Билля не давали ему покоя, и он должен пить все более и более. Билль также притворился пьющим, но ему стоило неимоверных усилий, чтобы удержаться от этого. Только надежда на богатую добычу была в состоянии удержать его на этот раз от пьянства.
Выпитая виталийцем водка вскоре входила в свои права. Он скоро почувствовал утомление во всем теле и затем впал в крепкий сон.
Билль, желая основательно напоить его водкой, продолжал ему подавать один раз за другим бутыль, из которой тот машинально глотал, пока совершенно не впал в бесчувствие. Билль оттащил его в угол и положил около пьяного также и бутылку. Это имело двоякую цель: во-первых, если пьяный проснется, он сумеет опять за нее схватиться, во-вторых, это отводило глаза от виновника всего и можно было полагать, что постовой сам напился, без посторонней помощи.
Теперь путь был свободен. Контрабандист осторожно огляделся кругом, не подсматривает ли кто-нибудь, и пустился к той бочке, в которой адмирал Хурхиль был заперт.
Адмирал был в состоянии, близком к отчаянию. Не говоря о телесных мучениях, дух его был так угнетен, что он с радостью лишил бы себя жизни, если бы имел возможность.
Услышав приближающегося к его тюрьме, он окликнул того:
– Кто бы вы ни были, я умоляю вас размозжить чем попало мой череп, или ударяйте кинжалом в горло. Так дальше жить не могу. Сжальтесь надо мною, если вы человек!
– Пст, не так громко, господин адмирал!! Может быть, найдется средство, чтобы освободить вас от мучений, режущих мне сердце.
Слова эти на чистом английском языке произвели замечательное впечатление на адмирала.
– Кто вы такой? – спросил лорд Хурхиль также по-английски, тогда как раньше говорил на ломаном немецком языке, предполагая, что это виталиец.
– Ваш друг, – шептал теперь контрабандист у самой бочки адмирала. – Англичанин, как вы, по имени Билль, взятый Штертебекером в плен.
– Ах, я вспоминаю, – возразил Хурхиль. – Это вы тот негодяй, выдавший главе пиратов местопребывание «Орлиного Крыла»?
– Мог ли я иначе? Разве не привязал меня король разбойников к мачте, чтобы пытать меня «испанскими сапогами»? Эта ищейка и без меня тоже бы нашла «корабль золота». Гораздо умнее было мое действие; я встрелся в его доверие. Если бы не это, я бы теперь не имел возможности вступить с вами в переговоры.
– Вы хотите вступить со мною в переговоры? Относительно чего?
– Относительно вашего освобождения!
– Га!
– Пст! Не так громко, адмирал, нас могут услышать. Здесь стены слышат, а с Штертебекером шутить плохо.
– Вы правы, – сказал лорд Хурхиль уже пониженным голосом. – Этот ужасный пират, видимо, в союзе с дьяволом. Я чуть с ума не схожу, когда подумаю, что этому проклятому разбойнику удалось разбить мой флот.
– Ну, адмирал. У вас еще осталось шесть или восемь кораблей в строю, так что о полном поражении нельзя говорить.
– А вы что, дразнить меня вздумали тут?
– Никогда, адмирал! Я хотел вас только утешить. Как вы думаете, если бы нам удалось отнять потерянное обратно? Ваши военные корабли и индийский «корабль золота».
– Что это значит? Что вы надо мною надсмехиваетесь?
– Пст, пст, адмирал! Не кричите! вы сердитесь. Я вполне серьезно говорю. Я вам хочу все возвратить, за исключением сожженных кораблей.
– Вы?… Вы хотите?… Что вы с ума сошли? Вы с Штертебекером? Нет, нет! Вы надо мною издеваетесь, убейте меня, бросьте в воду, и да будет конец всему!
– Не падайте так духом, адмирал! Клянусь всем святым, что я серьезно хочу освободить вас. Но когда свобода будет вам дана, вы должны ее храбро защищать.
– Мне очень трудно верить в этом, Билль, но я постараюсь. Скажите, что вы предпринимаете.
– Это весьма просто. Я командирован постовым у наших пленных моряков. Я освобожу их, дам им оружие, вас также освобожу и снабжу оружием. По известному сигналу вы соединитесь с моряками, и тогда дело в шляпе.
– Это было бы возможно, если бы нашим врагом не был Штертебекер. Против него ничего не сделаем.
– Видно, вы слишком высокого мнения о главе разбойников, – сказал Билль с легкой иронией.
– Я научился его бояться, – ответил лорд Хурхиль серьезно. – Ваше предположение невыполнимо, пока Штертебекер жив.
– Тогда его убьем! – сказал Билль решительно.
– Кто?
– Я!
– Вы?
– Да, я сам!
– Каким образом вы думаете это сделать?
– Ядом!
Адмирал весь задрожал.
– Нет, нет, – сказал он. – Я не должен настолько увлекаться. Употребить яд – это очень низкое преступление, даже пред морским разбойником.
Контрабандист смущенно кусал себе губы. Он уже рисовал себе картину отравления короля, но этот способ оказался нечестным.
Из-за этого мог рушиться весь его план. Но он был хитрее лисицы, умел скрывать свои мысли и потому сейчас же сказал:
– Хорошо, адмирал! Если вам неприятно видеть Штертебекера отравленным, то убийство его совершится другим образом. Я это возьму на себя. Согласны вы при таких обстоятельствах на наш торг?
– Торг? Разве это торг? Разве вы требуете за вашу измену вознаграждение? Вы только сегодня присягали виталийскому королю и уже изменяете.
– Это я сделал только для вида, адмирал, дабы я мог вам лучше помочь. Конечно, я желал бы вознаграждения, потому что даром дается только смерть.
У адмирала появилось выражение отвращения на лице. Этот негодяй добился доверия своего господина только для того, чтобы ему тем надежнее потом изменить. Однако адмирал промолчал. Как ни презирал изменников, но на этот раз он не мог отказаться. Поэтому он вполне равнодушно сказал:
– Что вы требуете за то, если содействуете освобождению всех англичан на корабле, военных судов и «Орлиного крыла»?
– Половину всей добычи; это будет очень справедливо.
– Как? Что? Не ошибаюсь я? – в ужасе вскрикнул адмирал. – Половину? Значит и половину «корабля золота».
– Да, это я требую.
– Вы рехнулись, что ли?
– Никак нет, адмирал. Я при всем разуме.
– И вы не стесняетесь заявить такое дерзкое требование?
– Лорд Хурхиль! Мое требование вовсе не дерзко, а если оно вам слишком высоко, то в этом не моя вина.
– Негодяй! – вырвалось у сильно разгневанного адмирала. – Пошел к дьяволу, изменник. Быть может с ним сторгуешься! Честному моряку и солдату не смей более такие позорные условия предложить. Убирайся к чорту!
– Как угодно, адмирал. Кажется мне, ваша честь и свобода стоят дороже. Прощайте!
С язвительным поклоном удалился негодяй в свою постовую часть.
ГЛАВА III. Изменник за работой
Близко сидевшие в бочках офицеры с ужасом заметили, как человек, от которого зависело их освобождение после неуспешных переговоров ушел ни с чем.
Они терялись в догадках, что побудило адмирала торговаться. Разве свобода не стоит того, чтобы отдать половину этого сокровища? А что у них теперь? Ровно ничего! Только благодаря слепой гордости адмирала они остались сидеть в своих позорных тюрьмах.
Если в этой ночи им не удастся освободиться, потом трудно представится еще такой удобный случай.
Офицеры были настолько возбуждены, что стали заявлять адмиралу свои претензии и упреки за их дальнейшие мучения.
Его личное раскаяние в действиях своих и эти упреки всех офицеров, наконец, имели следствием того что адмирал решился позвать изменника назад.
Однако он должен был удержаться от громкого крика, чтобы не разбудить спящих и не навлечь подозрение. Но как он ни старался просьбой и мольбой побудить контрабандиста снова явиться, последний или не слыхал, или притворился не слышащим.
Не удивительно, что после этого пленники упали духом и еще пуще прежнего предались отчаянию. Впрочем, Билль предвидел последующее и вошел в роль торговца, кажущегося равнодушным к скупому покупателю, дабы более заинтересовать его.
Билль знал, что чем более он теперь будет медлить, тем более они потом будут податливее. Пусть убедятся, что больше не откуда ждать помощи.
Время это Билль также не упустил без пользы. Он прокрадывался в лабораторию магистра Вигбольда, чтобы достать яд. Он решил отравить Штертебекера и верную собаку, которую ужасно ненавидел.
Плутона трусливый изменник хотел отравить куском мяса, а Штертебекера посредством несколько капель яда в его серебряный кубок. Выпьет из этого кубка виталийский король, то он умрет.
Магистр настолько доверял виталийским братьям, что свою лабораторию всегда оставлял незапертой. Он знал, что никому из них не взбредет на ум ворваться в его святилище с целью что-либо украсть. Конечно, он не рассчитывал на этого изменника, так доверчиво принятого Штертебекером в ряды виталийцев.
Таким образом Билль легко пробрался в лабораторию и также легко нашел необходимый предмет. Из целой коллекции ядов он выбрал один, который неопытному казался бы простой водой. Но ярлык, наклеенный на этом флакончике, показывал, что это один из наиболее острых ядов, одна капелька которого достаточна, чтобы убить человека.
Глаза изменника заблестели демоническим огнем, когда он прятал находку в карман. Он прокрался в буфетную Штертебекера, где находился обыкновенно серебряный кубок и влил туда несколько капель яда.
После этого он заботливо спрятал флакончик, направился на свой пост, не обращая внимания на пленных англичан.
Но лорд Хурхиль, не видевший в мраке, окрикнул его:
– Билль, это вы?
– Это я, – ответил он сердито, и на лице его показалась дьявольская улыбка.
– Слушайте меня, Билль. Я обдумывал ваше предложение, – с трудом говорил адмирал, и не трудно было догадаться, как тяжело ему вступить в сделку с презираемым им изменником. – Я сговорился с моими офицерами, и мы согласны на ваши условия.
– Вы дадите мне половину того, что даст вам мое освобождение?
– Да!
– И остальные господа офицеры также согласны на это?
– Да! – раздалось со всех сторон.
– Ладно, тогда я вас освобожу.
– Когда?
– Сейчас.
– А Штертебекер?
– Это предоставьте лично мне.
– Он не станет нам дорогу?
– Нет, за это я ручаюсь.
– Какими средствами?
– Это мое дело. Будьте тихи. Я пойду за инструментами.
Билль исчез. Сатанинская улыбка появилась на его плутовском лице. Английских офицеров сделал он покорными, и они делали все, что он хотел. О, какое богатство предстоит ему! Английские матросы будут смотреть на него, как на спасителя, а Штертебекер с ближайшим завтраком уснет навсегда.
А какие перспективы в будущем! Он человек с положением! Никто не сравняется с ним в богатстве и почести. Это было для него уже совершившейся действительностью. О том, что его план может рушиться, ему и на ум не пришло.
Вскоре он открыл люк, ведший к тюрьме английских матросов. Воздух в этом подвале был ужасно испорченный, так как в тесном помещении было втиснуто свыше 100 человек.
Эти добрые люди чуть было не выдали все своими криками благодарности освободителю. С трудом удалось Биллю их успокоить.
Осторожно выбрались эти люди один за другим из своего заключения. Билль выбрал из них наиболее ловких и отправился в арсенал выбрать для себя и других оружия и инструментов для освобождения офицеров из их бочек.
Очень скоро все матросы и освобожденные из бочек офицеры были хорошо вооружены. Все было готово к нападению на виталийцев, если бы Билль при раскрытии бочек не причинил себе истекавшую кровью рану.
Он вспомнил о находящейся в лаборатории аптеке и просил лорда Хурхиля повременить нападением до его возвращения, тогда начнется борьба за свободу.
Адмирал согласился, хотя горел нетерпением мстить Виталийцам. Билль удалился. Кровь из руки била ключом; по-видимому, железа была изранена. Он достиг лабораторию и достал таинственную карманную лампу, оказавшую ему столько услуг, и начал искать лекарства.
На столе был разостлан белый порошок в довольно большом количестве. Это был изобретенный магистром «греческий огонь», рассыпанный им на столе для просушки.
Едва только капля крови от руки Билля попала на порошок, как вдруг он вспыхнул ярким пламенем, и вмиг вся лаборатория была охвачена пламенем.
Контрабандиста при виде этого огня охватил смертельный ужас; он пытался было бежать, но как раз у дверей пламя очень развивалось.
К счастью, воды поблизости не было, иначе огонь бы больше распространился. Увидя смерть пред глазами, Билль пришел в отчаяние и изо всех сил стал рычать.
Можно себе представить переполох, происшедший на корабле при этих криках. В момент все были на ногах и спешили к горевшей лаборатории, из которой доносились душу раздирающие крики сгорающего. Он как сумасшедший кидался из одного угла в другой, ища спасения.
Генрих Ниссен первым поспел на место пожара. Лишь только он узнал, что в лаборатории сгорает человек, как моментально бросился туда. Но пламенем сожгло у него волоса, платье также загорелось, и от вредных газов он лишился чувств.
– Огонь на корабле! Человеческая жизнь в опасности! Генрих Ниссен сгорает! – Эти страшные вести с быстротою молнии пронеслись по всему кораблю. Штертебекер также узнал, и несколькими прыжками он был на месте происшествия.
– Генрих, мой золотой мальчик! Великий Боже, я должен его спасти, – крикнул он и со сдержанным дыханием прыгнул в огонь.
Ему удалось схватить мальчика и выпрыгнуть обратно. Еще секунда, и Генриха Ниссена не стало бы. Загорелись реторты, и стреляющие огни увеличились.
– Воды! – приказал Штертебекер, и моментально два ведра воды были вылиты на бесчувственного мальчика и его тлеющую одежду. Трогательную картину представлял собою Штертебекер, этот суровый человек, державший на руках спасенного мальчика и с трудом удержавшийся от слез.
Рычание в лаборатории мало-помалу ослабевало. Долгое время слышен был еще стон и хрипение, затем стало совсем тихо. Изменника постигла страшная кара; его наказала совсем судьба.
Виталийцы таскали много воды и тушили огонь. Но какая странность! чем больше выливали воды, тем пуще увеличился пожар. Никто не мог объяснить причину этого. Тут явился Вигбольд, которого охватил страшный испуг при виде случившегося.
– Ради Бога, унесите воду, – крикнул он и бросился сквозь толпу к огню. Немедля ни минуты он выхватил из кармана какой-то порошок и сыпнул его в пламя. Огонь тотчас же стал уменьшаться, зато повалил густой едкий дым, от которого огонь совсем был затушен.
Чтобы не задыхаться от этого дыма, виталийцы вынуждены были отступить.
Вдруг услышались ужасные крики:
– Вперед! Бейте их, как бешеных собак! Бросайте в огонь! Задушите их! – Виталийцы были поражены неожиданным нападением и не могли понять, что произошло. Защищаться они также не могли в теснине между пожарищем и англичанами. Они мешали друг другу. Притом все были безоружны; они спешили на пожар, а не на битву.
И вот началась резня, кровавая борьба. Каждый хотел другого повалить.
Штертебекер, стоявший на коленях у лежавшего в беспамятстве Генриха, тяжелым ударом по голове был повален на палубу, весь обливаясь кровью.
Это было весьма скверно для виталийцев, потому что без своего гениального предводителя они были бессильны. Они хотя храбро защищались, но успех был на стороне англичан.
По хорошо обдуманному плану они окружили виталийцевсо всех сторон, и последние все были повалены и накрепко перевязаны, не имея возможности оказать даже малейшее сопротивление.
Штертебекер также был связан и даже чересчур крепко; он весь был окутан веревками. Кроме того, лорд Хурхиль приказал еще заковать его в цепи. Они прекрасно знали, какой он опасный враг. Однако, дабы триумф был краше и великолепнее, лорд Хурхиль решил привести Штертебекера в Лондон живым.
Штертебекер, «Буревестник» и весь экипаж находились в руках англичан.
