Текст книги "Мраморный рай"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Глава 9
Кровь

Мозз не знал радости или печали. Возможно, просто еще не научился этому. Эмоциональная составляющая разума, была ему пока недоступна. Однако радость он замещал оценкой благоприятных факторов и обстоятельств. Как и печаль можно было охарактеризовать обстоятельствами негативными для него. Но сейчас, у него был повод «порадоваться». Этот экземпляр был кладезю тех самых факторов, что могли стать для него неоценимым подспорьем. Сей носитель был одержим ненавистью к другим. Он был в постоянной готовности убивать и жаждал этого. Он считал себя лучше других. Выше, сильней, достойнее. Он позиционировал себя как представителя главенствующей расы. Какое поразительное сходство с мыслями мозза. Более того. Этот человек имел идола для своего безмерного преклонения. И этот идол… Хотел их всех когда-то поработить? Именно! Некое существо, информация о котором хранилась в памяти человека и именуемое «фюрер», имело когда-то планы по порабощению всех людей и особенно народа этого носителя. И теперь этот носитель, и как ясно из его мыслей, все из его держащегося от остальных людей особняком племени преклонялись перед странным существом «фюрер». Так не воспримут ли они теперь и мозз как свое божество? Ведь и он хочет поработить их и взойти на трон всего живого в этом мире. Эти нацисты предрасположены к принятию мозза и выполнению его воли. Делая такие выводы, мозз даже ощущал перепады температуры своего бесформенного, тягучего как загустевшая ртуть тела. Видимо, это волнение в предвкушении. И если бы он не был невзрачной соплевидной субстанцией то, наверное, улыбнулся сейчас. Но рта у него не было, и за него в данный момент улыбался Ганс.

Сейчас он находился в одной из бесчисленного множества пустых и навевающих на людей мистический ужас в силу своей пустоты московских квартир. Мозз понимал, что все это когда-то сотворили эти, не самые удачные с биологической и анатомической точки зрения существа. Но он все более склонялся к тому, что первоначальное мнение о людях было лишь заблуждением. И заблуждение это было связано с оценкой того первобытного состояния, в которое были отброшены сейчас люди. Конечно, они пользовались рукотворными орудиями и использовали ненавистный для него огонь. Носили разные одежды и приспособления. Пускали в ход оружие. Но большинство из всего этого они уже не могли сотворить, разграбляя и эксплуатируя лишь оставшееся на поверхности наследие прошлого. А вот прошлое этих людей… Да. Тут есть с чего изменить свое отношение к человеческому существу. Сейчас он смотрел из окна высокого здания на огромный город, окрашенный в бурые мутные тона зловещего заката. Невероятные просторы и гигантский труд, что обратил их в колоссальный человеческий улей. Величественные здания, которые даже будучи в большинстве своем сейчас разрушены, поражали воображение. А ведь чтобы разрушить этот гигантский каменный мегаполис и отбросить человечество под земную толщу, этим существам надо было создать что-то неслыханное по масштабам своей мощи и способности к уничтожению.

Все-таки, если раньше мозз считал, что это несправедливость, быть совместимым с данными бескрылыми и двуногими существами, то теперь он понимал, что это самый идеальный симбиоз. В людях огромный потенциал и они, применяя этот свой потенциал, являлись самыми страшными и могучими жителями сего наполненного монстрами мира. И какая это будет сила, когда он, мозз, увеличится и начнет делиться, порабощая все новых и новых людей. И какой это будет великий поход, когда тысячи МОЗЗ выведут ведомых ими людей на поверхность, чтобы испепелить ее дотла и воцариться на этом пресловутом троне жизни.

Он еще раз осмотрел погрузившуюся в сумерки комнату. В углу, на полу лежали человеческие кости. Рядом несколько больших запыленных сумок. Видимо человек торопился покинуть свое жилище, собирая как можно больше с собой необходимых вещей. Да так и не успел. Смерть настигла его за этим занятием.

Возле одной из сумок стояли какие-то одинаковые предметы. Мозз быстро нашел в памяти человека слово определяющее их. Банки. Он поднял одну. Стеклянная банка. Открутил крышку. Понюхал содержимое. Какой отвратительный запах. Ганс поморщился, отодвинул банку от лица и разжал руки. Банка упала на пол и разлетелась в разные стороны множеством осколков и брызг своего содержимого.

– Какой интересный предмет, – озвучил он мысли мозза. – А ведь тоже создано человеком.

Нацист, ведомый волей существа в своей голове, прошел в другую комнату и посмотрел в новое окно. Огромный мир, построенный людьми и превращенный ими же в руины. Какое замечательное существо – человек.

Два человека…

– Твою мать, – проворчал Ганс, вглядываясь в накрывающую город темноту. Там, по широкой улице, действительно шли два человека. Мозз перестал отвлекаться на размышления и быстро обрабатывал получаемое из глаз носителя изображение. Сам носитель ни за что не заметил бы их на таком большом расстоянии и в сгущающейся темноте. Но мозз одарил его возможностью видеть гораздо лучше, посредством обработки того, что попадало в поле зрения. Итак. Два человека. Точнее… Один человек а второй… ВРАГ! Тот самый! Он нашел соратника среди людей?! Вероятно, что так, ведь идут они рядом. Конечно, не все люди благосклонно примут мозз. И многих придется убить в борьбе за порабощение людей. Это плохо. Это расточительство человеческим материалом. Но тех, что будут уже обращены, легион моззов заставит быстро размножаться. Это не сложно. Во всяком случае, о самом процессе люди думают довольно часто. И надо будет им это дать. А их младенцев повести в бой, как только те научатся ходить, воспитав их мыслями и опытом мозза. Но вот от таких, кто примкнет к его ВРАГУ необходимо сразу и беспощадно избавиться. Однако как быстро они напали на след, даже не смотря на то, что мозз преодолел пусть и ничтожное, но все-таки расстояние по воздуху, верхом на несговорчивой вичухе. Все-таки напал на след…

Ганс вскинул автомат и прицелился. Тем не менее, мозз чувствовал возражение. Отсюда едва ли удастся попасть. А вот внимание он к себе привлечет. Это плохо. Надо по-другому. Как? Стеклянная банка. Почему-то в мыслях снова появилась она. Ведомый опустил оружие, собрал банки в сумку, схватил ее и бросился к лестнице, чтобы поскорее выбраться из здания. Мозз уже знал из мыслей человека, куда надо двигаться. Где та станция, на которой он обитал. Пушкинская. Правда, мозз обнаружил в разуме Ганса нескрываемый протест против этого названия, мотивированный непонятной для понимания мозза формулировкой – «он же нигер».

* * *

– А я, иду, шагаю по…

– Тише, – поднял руку Странник.

– Чего раскомандавался, – Проворчал в ответ Сергей.

– Слушать я.

Попутчик действительно постоянно к чему-то прислушивался. Тут, на поверхности, он не выглядел тем придурковатым юродивым с младенческим разумом, как в метро. Он был сосредоточен и серьезен. Он не разглядывал все вокруг как нечто диковинное. Казалось, что улицы эти были ему знакомы, что весьма странно.

Маломальский, однако, мысленно согласился с тем, что лучше помалкивать, хотя и хотелось напевать ту простую и приставучую песенку, что пел когда-то в светлом и чистом метро молодой Михалков. Просто она отвлекала его от дурных мыслей. Но, коль уж Странник с таким серьезным видом полагается на свой слух, то пусть будет так. Хотя было вокруг тихо. Аномальной тишина не была, конечно. Так всегда бывало после полнолуния. Мутанты словно на некоторое время уходили на отдых после своих безумств. Однако не следовало терять бдительность. Многие из них действительно впадали в недолгую спячку. Другие становились менее активными. Но поверхность от этого не становилась приветливее и безопаснее. Уж он-то это знал.

Сейчас, когда не было слышно воплей и клекота, да хлопаний крыльев летающих тварей, лучшим способом передвигаться было идти посередине широкой улицы. Асфальт побит и потрескан. Обожжен и оплавлен местами. Но зыбучих воронок не было. А значит идти можно. Во всяком случае, тут меньше шансов встретить блуждающего горгона. Меньше шансов, что какая-нибудь тварь выскочит из подворотни, темного переулка или подвала. И уж точно никто не свалиться на голову из окна или крыши.

Еще ощущался неприятный зуд на коже, хотя это чудовищное здание библиотеки уже позади и пропало из вида, скрывшись за строением, где было какое-то кафе. Однако до него отсюда, с Воздвиженки, было всего, буквально, пару шагов, и он еще ощущал на себе пристальный взгляд сотен пар глаз, взирающих на него из черноты оконных провалов библиотеки. Он знал этот взгляд. Хотя, возможно, зуд на коже вызван не какими-то потусторонними способностями следивших за его поступью библиотекарей, а лишь собственным страхом перед этими тварями. И, быть может, не наблюдали они за ним вовсе. Просто он знал, что они там. Что их легион. И что, возможно, они смотрят в бесчисленные окна. Сергей всегда сокрушался тому, какого дьявола эти отродья выбрали своей обителью именно библиотеку. Ведь сколько там книг, которые он мог бы перетаскать вниз. К людям. Но нет. Пойти туда, было самым лучшим и изощренным способ самоубийства.

– Оставь страх, Сергей, прогони его. – Тихо проговорил Странник. – Он заметнее тебя делать. Уязвимее. Все живое чувствует чужой страх.

– Это так ты выживаешь на поверхности? Просто ничего не боишься?

– Так.

– А знаешь, был у меня приятель один. Он взрывчатку делал. И шельмец любил курить очень. Ну, раз варганит напалм. И цигарку курит. Ему сказали, что он дурак. Рвануть может. А он в ответ, дескать, я не боюсь. Полстанции сгорело.

– Глупость не лучше страха. Это глупость, – Странник пожал плечами. – А что есть такое напалм?

– О брат. Это хрень такая. Ну как сгущенка, только не вкусная. Но горит, будь здоров. Температура высокая. Задолбаешься тушить.

Попутчик остановился и посмотрел на Маломальского.

– Где взять?

– А нахрена тебе? – ответил сталкер.

– Где взять? – повторил Странник.

– Ну, коммунисты, знаю, делали. Когда с нациками воевали. Применяли даже. Но потом решили не использовать. Он воздуха много жрет. А в тоннелях это не очень, знаешь ли. Сами тоже страдали. Но если не ошибаюсь, запасов у них на очередную мировую войну хватит.

– Паналм, это оружие?

– Напалм, балбес. Конечно оружие.

– Оружие, это плохо. Но надо. – Покачал головой Странник.

– Оружие всегда надо. Только психов от него подальше держать следовало. А то потом приходится жить в метро и выходить на поверхность по ночам с полными штанами непередаваемых ощущений.

* * *

– Что с Ульрихом и Руделем? – Высокий, с квадратной челюстью и наплывающим на глаза массивным лбом Гесс пристально посмотрел на пришедшего с поверхности Ганса.

Молодой нацист еще раз окинул взором пост охраны гермоворот Пушкинской. Тут было всего четыре человека. Портал закрывался надежно, и держать здесь усиленную охрану не считалось нужным. Гораздо важнее были внутренние границы метро. Хоть и было сейчас перемирие с ненавистными большевиками, оно всегда могло перерасти в новую войну. Тем более что были в метро и другие режимы, которые хотели избавиться от угрозы воцарения нового порядка во всем подземном мире.

– Чего молчишь-то, а? – Гесс, бывший здесь старшим, повысил голос. – Что с ребятами?

– Ранены они, – пробормотал Ганс. – Мутант. Напал. Отбились. Но они ранены. Я не могу один их дотащить. Помощь нужна.

– Где они находятся?

– В доме.

– Где именно, черт тебя дери!

– Тут рядом. Я покажу. Пойдем скорее. – Ганс сделал шаг назад.

Конечно, по инструкции следовало вызвать штурмовой отряд и послать его на поверхность за нуждающимися в помощи товарищами. Но, если они серьезно ранены, дорога каждая минута. И раз уж Ганс сказал, что это рядом, то можно обойтись и без лишних проволочек.

– Ладно. Череп. Эй!

– Да, я! – Низкорослый лысый, со вмятиной во лбу, свернутым носом и дефицитом зубов бритоголовый тип встрепенулся.

– Останешься тут. Пост не покидать, даже по нужде. Мы мигом. Ясно?

– Ага. Ясно.

– Так. Остальные, приготовиться к выходу на поверхность. Ганс. Ведешь и показываешь дорогу.

– Понял. – Ганс кивнул.

* * *

Сергей еще раз повернул голову и посмотрел в сторону библиотеки. Нет. Ее загораживал этот дом, на котором еще висела выцветшая табличка, приглашающая в кафе. Где-то здесь вход на станцию Александровский сад. А там дальше. Чуть в сторону, станция Арбатская. Немного успокаивало, что светлый и безопасный мир Полиса все еще рядом. Справа уже тянулась длинная и частично обвалившаяся стена военторга. Слева выгоревшее и разграбленное еще в незапамятные времена здание какого-то банка.

– Ух ты, глянь, Стран Страныч. Ламборджини. – Сталкер подошел к машине, которая стояла прямо на проезжей части возле банка. Вернее, прогнивший корпус без колес и стекол, вот все что осталось от дорогого автомобиля. Сергей просунул голову внутрь и осветил опустевший давно салон фонарем. – Интересно, что с хозяином стало? Катастрофа всех уровняла, да? – с каким-то ехидством заметил он.

Странник дернул его за рюкзак.

– Идем. Отвлекаться не надо.

Идущая на убыль луна выглядывала из проплывающих по небу туч и освещала страшные руины города. Слева высились останки циклопического архитектурного чудовища, который был когда-то генштабом. Впереди справа какие-то заросли деревьев. Место опасное. Там мог притаиться горгон. Они приближались к зарослям, которые отделял от военторга большой Кисловский переулок. Странник постоял на перекрестке и повернул направо. В переулок. Где-то очень далеко завыл мутант. Сергей поежился и двинулся следом, все еще задавая себе вопрос, какого черта он вышел с этим чудаком на поверхность.

Труп вичухи они нашли довольно быстро. Крылатая тварь распласталась на обломках стены военторга и была заметна издалека. До нее еще не добрались падальщики. Но самым примечательным было не это. В твари зияли пулевые отверстия. Кто-то практически в упор расстрелял ее из автомата.

– Мозз, – проворчал Странник и стал оглядываться.

– Думаешь, он где-то рядом? – прошептал Сергей.

– Мозз надо идти. Не может долго останавливаться. Знать, что я иду. Знать что надо ясли.

– И как нам его искать?

Странник не ответил. Он вернулся на асфальт переулка и стал в него всматриваться. Сталкер подошел и, посветив фонарем, обнаружил, что здесь мазки уже засохшей крови. Это хорошо, что кровь засохла. Еще не хватало встретить стигмата для полного счастья.

Они прошли по кровавому следу и обнаружили, что он вел в небольшое подвальное окно здания, что напротив военторга. Сергей осторожно приблизился к окну и встал сбоку от него. Посветил внутрь фонарем и тут же в ужасе отпрянул.

– Твою ж мать. Вспомни стигмата… вот и оно. – Маломальский щелкнул затвором автомата, но тут, же понял, что бросившиеся от луча фонаря крысы, что копошились у монстра, красноречиво говорили о смерти последнего. Он снова осторожно посветил внутрь. Стигмат действительно был мертв. Его голова изрешечена, как и туша вичухи. И по углам подвала пищали и шуршали крысы. Значит, других мутантов тут нет. Внимательно осветив помещение и обнаружив, что в нем еще один труп, на сей раз человеческий и сильно изъеденный крысами, протиснулся в окно и спрыгнул на пол. Странник последовал за ним.

Сергей первым делом стал разглядывать мертвого стигмата. Не каждому в жизни доведется так близко и без опаски разглядеть эту легендарную тварь.

– Ну и урод же ты, мать твою, – тихо хмыкнул Маломальский разглядывая продырявленную пулями голову мутанта.

Он осторожно взял в руку жутковатую ладонь стигмата и развернул, желая разглядеть то, за что он получил свое прозвище. Как только сталкер разжал длинные когтистые пальцы твари, из ладони выскочило то самое жало, едва не продырявив руку Сергея. Маломальский отпрянул и рухнул на пол, выставив перед собой автомат. Он готов был всадить в это чудище весь боезапас, но разум подсказал сталкеру, что это всего лишь мышечный рефлекс и тварь все еще мертва.

– Зараза, чтоб ты здохла еще раз, – проворчал Сергей, вставая и отряхиваясь.

Странник тем временем разглядывал труп человека. Крысы хоть и поработали над ним изрядно, кровяные следы на голове покойного говорили о том, что тот самый мозз был в нем и покинул его, как это было со всеми жертвами до сих пор.

– И где он теперь? – спросил Маломальский.

– Я думать, – поднял руку Странник.

– А что если он в крысу вселился?

– Нет. Не бывает.

– Ну а в мутанта, какого?

– Нет. – Странник мотнул головой. – Только человека быть хозяин может мозз.

– Это охренительно здорово, – мрачно проворчал Сергей. – Ну ладно. Допустим. Мозз ведь сам не мог пользоваться автоматом?

– Да, – Странник кивнул.

– Да – не мог, или да – мог?

– Да. Нет, не мог.

– Выходит тут был еще человек. Ведь убита вичуха из автомата. Стигмат тоже. Но оружия я тут не вижу. А труп человеческий есть. Значит, был еще один человек. Верно? А этот видимо тот, в кого он влез на Полянке.

– Хренозавра полянка, – кивнул Странник. – Был еще человек.

– Да мы с тобой просто гениальные сыщики, – Маломальский улыбнулся и стал тщательно изучать пол, освещая его фонарем. – Типа Шэрлок Холмс и Доктор Ватсон. Ты конечно туповатый Ватсон, а я башковитый Холмс. Читал Конандойля?

– Коня доля? Что это?

– Ладно. Забудь. – Сергей продолжал изучать пол, затем старую трубу, на которой похоже сидели недавно. – Слушай, а тут, похоже, не один человек был. Тут, похоже, дневал кто-то. Группа. Трое как минимум. Слышь, а этот мозз мог вселиться в нескольких людей сразу?

Странник вытаращил глаза и протестующее замотал головой.

– Нет! Пока нет!

– Что значит пока? А когда да?

– После ясли да. Там ясли мозз расти и много мозз. А сейчас нет. Один только.

– Вот как? – Сергей нахмурился. – Ясли говоришь? Ну, мы нашего малыша в ясли не отдадим. Сами воспитаем падлу.

– Что?

– Да нет. Ничего. Слушай, Страныч, а что если вичуху и стигмата люди завалили, и они же убили и мозза. Как считаешь?

– Нет. Мозз убить нельзя.

– Что?! – воскликнул Маломальский и подскочил к своему попутчику. – Что ты сказал сейчас?! Какого хрена мы тогда бегаем за ним, если его убить нельзя?! Ты вообще дурак что ли?!

– Убить мозз панама надо. Много жарко. Очень.

– Чего? – Сергей поморщился, переваривая сказанное.

– Панама. Много огня.

– Панама? Напалм что ли, балбес?

– Да. Много огня и мозз убить можно.

– Ну, мать твою, у меня просто море напалма с собой. Что ты раньше мне не сказал?

– Я про напалм раньше не слышать. Главное мозз поймать. Потом все другое.

– Ну а как так может быть, что несколько людей, а в одного мозз вселяется. Тут бы еще трупы были. Борьба бы началась между ними, верно? А где еще трупы? Ну, по следам ведь видно, что была группа людей.

– Давай чуть-чуть искать немного, – развел руками Странник и кивнул в темноту подвала.

* * *

Выйдя на поверхность, они пересекли Тверскую, и Ганс завел трех нацистов в первое высокое здание на большой Бронной улице. Он этот дом выбрал не случайно. Именно там он оставил сумку со стеклянным банками. Пропустив тройку вперед, Ганс замыкал движение по лестнице. Гесс шел впереди и ворчал что-то про то, какого дьявола раненные делают наверху.

Повинуясь воле мозза, Ганс уже приготовил большой нож. Конечно, это плохо. Это расточительство транжирить человеческие тела, так нужные в грядущей войне мозза. Но… И Ганс быстрым движением перерезал горло идущего впереди. Но так надо. Достижение конечной цели оправдывает любые средства. И нож вонзился в шею второго, который обернулся на странный звук позади. Не дожидаясь его смерти, Ганс выдернул из шеи жертвы холодное оружие, оттолкнул смертельно раненного человека и одним прыжком настиг Гесса, который уже поднимал свой автомат.

Все кончено. Трое мертвы. Но пожертвовав драгоценными телами перспективных носителей, мозз должен был быть уверен, что его план сработает без вариантов.

Затащив тела в помещение, где была сумка, и, орудуя ножом, Ганс принялся сливать из мертвецов еще теплую кровь в стеклянные банки.

Глава 10
Ловушка

– Шталкер. – Мрачно пробормотал Сергей, глядя на останки найденного в подвале нациста и ошметки его комбинезона. Маломальский поднял его автомат и повесил себе на спину.

– Кто? – переспросил Странник.

– Ну, фашистский сталкер. Они себя штурмовиками или штурмпионерами кличут. Мы их шталкерами обозвали.

Голова нациста была прошита насквозь жалом стигмата от подбородка до затылка. Остальное, похоже, сделали крысы. Крови было много, но другие стигматы не решались тут появиться. Их отпугивал запах крови сородича, которого расстреляли в упор. Труп стигмата гарантировал, что эти твари сюда не придут некоторое время. Здесь, в этом подвале, вообще никого кроме крыс не приходилось ждать. Хуже, конечно, если придут крысы мутанты. Однако обыскать рваный и залитый комбинезон в поисках патронов и гранат Сергей пока не решался. Испачкаться в крови не хотелось. Если придется идти дальше, то на запах крови увяжется другой стигмат.

– Значит так, – Маломальский стянул с лица маску и почесал небритый подбородок. – Здесь походу дневка шталкеров была. Видно засаду на красных сталкеров готовили. Хантер, помню, говорил, что они это дело частенько практикуют. Значит, скорее всего, очередной носитель мозза, это фашист. Тогда куда он мог податься? Ему ведь надо постоянно находиться рядом с людьми, если только ими он может повелевать. Я правильно говорю?

– Я не совсем хрена не понял, что ты сказал. – Странник, будто передразнивая, тоже почесал подбородок.

– Я говорю, в четвертый рейх этот урод подался. Вот что. Хреново это. Я конечно сталкер и у меня в метро особый статус. Эти идиоты меня не тронут и даже может, пустят в свой фатермазафакалянд… А может натравить красных на фашистов с их напалмом и выжечь весь этот рейхстаг вместе с моззом? Да нет. Не то. Долго, нудно и не факт… А ну подержи. – Сергей всучил Страннику в руки фонарь и стал разворачивать карту поверхности. – Так. Мы вот здесь. А где рейх? Пушкинская, Тверская, Чеховская. Если дворами да напрямик, то отсюда километра полтора будет. Неужели он ничего не боится, а?

– Человек боится. Мозз нет. Мозз питается страх как ты воздух. Носитель страх. Мозз сыт. Но страх человека-мозз не выходит наружу. Он остается в мозз. Тогда мутанты плохо чувствуют человек-мозз. И он может идти поверхность. Не всякий нападет. Никто не любит мозз.

– Ну, хорошо. Его вшторило моззом и он не боится. Точнее боится но идет с упорством идиота. Тогда он рванул дворами напрямки. Если дорогу знает.

– Знает, – Странник кивнул, – Человек знает и мозз ведет его куда надо. А человек несет и делает что надо мозз.

– Ну, значит он уже в рейхе. Получается что это уже не человек, а такое же чмо как эти мутанты вокруг. И что ему эти полтора километра в таком случае? Тьфу.

– А что такое чмо?

– Это… Ну… – Маломальский через капюшон почесал затылок. – Это когда в голове фашиста мозз. Будто без этого в его голове мало пакости. Ну, вот короче как-то так.

– А фашист, это плохо? – Странник задавал вопросы даже без намека на шутку.

– Ну, знаешь. Если ты сам не фашист, то не знаю что хорошего. А вот когда общаешься с ними и думаешь, что они разговаривают с тобой и в это время оценивают форму твоего черепа, хотят заглянуть в родословную в поисках неполноценных, или инвалидов на удобрения пускают, это так мило…

– Они считают себя выше? Хотят управлять другими, кого считают ниже?

– Ну да. Уловил суть.

– И мозз в голове такого человека?

– Видимо да.

– Твою ж мать! – воскликнул Странник, повторив часто употребляемую Сергеем фразу. – Это же полная хренозавра полянка!

– Вот что-то я теперь суть не улавливаю. Ну а разница какая? Ну, фашистам башку пощекочет. Да и шут с ними. Чего их жалеть? Они никого не жалеют.

– Сергей, ты не понял! Это панама! Паланма! Напалм, вот!

– А причем тут напалм? А, ты хочешь сказать, гремучая смесь? Да?

– Точно!

Сергей задумался. Он толком не понимал, что из себя представляет этот мозз. Знал лишь то, что это большая угроза для людей. А не выйдет ли так, что фашисты посредством мозза получат в свои руки что-то типа биологического оружия?

Странник смотрел на него внимательно, словно понимая мысли своего товарища.

– Мозз думает. Он разумен, – произнес Странник. – Все живое для него, конкуренция плохо. Мешает считать себя лучше. Его идея, доминанта над жизнью. Порабощение. Вечная власть. Диктат.

– Откуда слов таких понабрал?

– Я учусь. И он тоже.

Маломальский принялся неторопливо сворачивать карту и пристально посмотрел в глаза своего напарника.

– Тогда, это очень плохо, что такая штука поселилась в голове нациста. Но… Сдается мне, что у тебя с моззом что-то общее. Ты уж очень хорошо знаешь его повадки. Если конечно все что ты говоришь, не бред сумасшедшего. Кто ты, а?

– Я Странник.

– Ты же не человек, – эта внезапная догадка ввергла Сергея в мгновение ока в ледяной холод и он попятился. Ну конечно. Это очевидно. Он видит в темноте. Он ходит по поверхности без спецовки. Он жрет кошек и крыс. А он-то, Сергей, привык, что мутанты это звери. Конечно, всякие разговоры ходили про то, что есть и человеческие мутанты. Но он относился скептически ко всяким этим жутковатым байкам про неизбежность появления всяких там хомоновусов, хомодемоников, хомовампирусов. А тут вот он. Человек, да не человек.

– Да. Я не человек, – медленно и обреченно Странник кивнул. – Ты боишься, Сергей. Не надо. Я друг. Я твой друг.

– Какой же ты мне к черту друг, если ты не человек. Ты МУТАНТ! – это звучало как приговор.

Странник тяжело вздохнул и повесил голову.

– Теперь ты оценивать форму моего черепа, думать о неполноценных в моей родословной и желать пустить меня на удобрения? – тихо спросил он.

И после этих слов страх исчез. Растворился холод. Стало жарко. От стыда. Сергею вдруг стало стыдно.

* * *

«…сколько угодно может разум протестовать против того, что за считанные годы последствия катастрофы явили миру таких существ, о появлении которых все законы природы не додумались бы в здравом уме и за миллионы лет эволюции. Но факт ведь на лицо. И естественно в этом случае и появление нового вида людей. Которые уже, наверное, и людьми в привычном понимании называться не могут. Хотя, учитывая более длительную продолжительность жизни одного поколения людей и не такой ускоренный метаболизм как у животных, с людьми это должно было случиться много позже. Но видимо весь мир действительно сошел с ума…» – Сергей повертел в руках этот обгоревший лист бумаги с рукописным текстом. От чтения пришлось оторваться, поскольку в середине листа зияла прогоревшая дыра. Обожжены были и края. Оказывается все это время, данная бумага хранилась в кармане Странника, и сейчас он извлек его и передал сталкеру.

Он взглянул на своего попутчика с опаской и недоверием. Конечно, не следует, наверное, его принимать в штыки. Он ведь выглядит как человек. Ведет себя как человек, пусть и не совсем здоровый на голову. Хотя сейчас все меньше и меньше придурковатости в нем. Но, черт возьми, он ведь не человек. А о чем, о чем, но про дружелюбных мутантов Сергей никогда не слышал.

– Откуда это у тебя? – Маломальский покачал в руке обгоревший листок.

– Все что осталось, – тихо отозвался Странник, который сейчас сидел на полу, уперев подбородок в колени, и смотрел в сторону. Словно ему неприятно было сейчас видеть Сергея.

– Все что осталось от чего?

– Доктор, – послышался ответ.

– Какой еще доктор?

– Он был с нами. Добрый. Он разгадал мозз. Мозз родился в голове первых из нас. Не всех. Несколько. Был совет. Они решили. Они убили себя. Мозз не может подчинять таких как я. И потому он хотел выйти из головы. Но мозз может кушать то, что внутри головы наших детей и тогда он увеличивается и делиться на кусочки, которые отдельный мозз. Один успел съесть в голова два детей, и стало три мозз. Но доктор сжег эти мозз. Но двое из моей семьи, в чьих головах было это, не захотели убивать себя. Они сбежали. И тогда доктор стал преследовать. Он сжег один, когда мозз стал пробираться в его голова. Сжег мозз и себя. Это все что осталось от доктор. Доктор был человек. Хороший человек. Он не считал нас хуже. Не считал нас ниже. Он говорил что мы и люди, дети одной матери. Одной земли. А вместе мы может помогать другу выживание.

Маломальский вздохнул, слыша в этих словах укор.

– Прости, Стран Страныч. Я просто не думал… Ну… Мы все в плену стереотипов всяких. Во всяком случае люди, уж не знаю как с этим у вас. Все чуждое определяем враждебным. Боимся этого. Отвергаем. Истребляем. Наверное, в каждом человеке живет свой маленький фашист. Потому я и не слышал истории про дружелюбных мутантов, наверное. Просто никому в голову такое не придет. В первую очередь в голову приходит плохое. Потому, что… Постой-ка. – Сергей снова стал рассматривать строки, что еще можно было прочесть на этом обгоревшем клочке. – Я, кажется, начал понимать! В разуме людей всегда есть темная сторона. Место для бесов душевных. Ревность, страх, ненависть, неприятие и вражда! Иначе мы бы просто не воевали никогда. И мир не уничтожили бы! Даже сейчас, в метро, поделились на всяких, кордоны выставили и барьеры различные. Я понял! Вся эта дрянь материализовалась в живой мыслящий организм и отпочковалась от головного мозга первого поколения вашего вида! Потому что ваш вид сумел отвергнуть этот сумрак из своего разума! Очистился от страхов и скверны! Вот, он так и пишет! Эти существа – альтернативная ступень человечества! Сумевшие обуздать своих пещерных дьяволов в душе, ибо катастрофа не могла хоть кого-то ничему не научить! Так и пишет! Однако что-то на задворках разума осталось, и оно запротестовало против своего забвения и превратилось в этот мозз! И стало выходить из голов, чтобы найти более уютное место! Чтобы вернуться к тем, кто, так или иначе, несет в своей душе эту червоточину! К людям!

Объект категории «М». Ментальный. Порядковый номер 033. Так вот почему мозз. Это по классификации доктора… Господи, как все ясно-то теперь стало.

Сергей вдруг подскочил к Страннику.

– Почему ты не показал мне это сразу? Я бы тогда всем людям об этом рассказал! Это же такая опасность!

Странник поднялся и посмотрел на Сергея сверху вниз.

– А потом, – начал он говорить, – Всех людей захватил страх. Человек смотрит на другого человека и боится. А вдруг там мозз? И человек убивает человека. И так всегда и везде. Человек убили друг друга, если узнать что хоть у одного в голове мозз. Нет разве? Нельзя, Сергей. Может не плохо, что человеков не будет и не останется для мозз ничего? Но останется мозз. А он будет искать решение. И найдет. Но люди уже исчезнут. Но если мозз победит. Дойдет до ясли, где дети моей семьи. Тогда выбора нет. Он придет и сначала убивать взрослых. Мы не воины. И моя семья мало. Но много дети. Если мозз дойдет до ясли, моя семья придется убивать всех людей.